Текст книги "Страсть за кадром"

Глава 36

В результате бессонной ночи все тело Дэвида болело, когда он встретился с Морганом и Волкером.

Полковник Монтерра ждал их в машине.

– Два человека, специально приставленных к Джефри, будут следовать за ним по пятам.

Джефри в голубых саржевых брюках и белой рубашке вышел из отеля с видом хорошо отдохнувшего человека. С чемоданом в руке он пересек улицу и вошел в банк Санта-Верде в тот момент, когда охрана открыла двери.

При виде Джефри в Дэвиде взыграла такая ненависть, что он с трудом сдержал себя от желания выскочить из машины и избить его тут же на улице.

– Я понимаю ваше желание, – сказал Морган, читая мысли Дэвида. – Но сейчас не время.

Он принялся насвистывать арию «Тореадора».

– Я мог бы подцепить его прямо отсюда, – сказал Волкер, разглядывая дуло пистолета.

– Сейчас в горах собралось много наших людей. Они окружили место, где предположительно держат Бретт. Пока наш бледнолицый друг не совершил никакого криминального поступка в Санта-Верде, мы должны подождать, – сказал полковник Монтерра, Дэвиду казалось, что ожидание продолжалось вечность, когда спустя час Джефри вышел из банка с чемоданом и сел в «джип».

– Это то, что нам нужно, – сказал полковник. – Но мы не будем следовать за ним, пока он не выедет из города. На несколько миль здесь одна дорога. Мои люди дадут нам знать, куда он свернул.

К Бретт волнами подкатывалась тошнота, и она старалась глубже дышать, чтобы как-то успокоить свой желудок. Но сырой и мерзкий запах камеры только усугублял ее состояние.

Она ждала, но никто не приходил. Услышав голоса, Бретт подумала, что у нее начались галлюцинации. Человек разговаривал с ней только в первый день, а потом она никого не видела и не слышала. Она вся напряглась и попыталась успокоить биение своего сердца, услышав, о чем шел разговор. Говорили по-английски.

– ..убить ее.

«Почему?» Она попыталась освободиться. Затем она услышала шум двигателя машины, заглушающий их голоса.

– Он хочет только удостовериться, что мы выполняем все обязательства этой сделки, – сказал голос, который показался ей знакомым.

– Все правильно, – ответил голос, который она сразу узнала.

«Но почему Джефри?» Слезы покатились у нее по щекам. Она стала крутиться и биться, пытаясь освободиться.

Приблизительно на полпути к горе Драдо, в пыли дороги, они увидели следы шин «джипа». Когда полковник понял, что они сменили направление и поехали между кустов виноградника, которые почти скрывали узкую тропу, он сказал:

– Они едут туда, куда мы и предполагали.

Нам повезло.

Достав из бардачка радиотелефон, он дал указания своим людям, которые уже заняли позиции. Дальше их дорога проходила по полю сахарного тростника, по перелеску и зарослям красных деревьев, пока машина неожиданно не уткнулась в ветви лианы, росшей поперек так называемой дороги.

Наконец растительность почти полностью забила дорогу, и им пришлось идти пешком. Полковник Монтерра и агенты Волкер и Морган проверили свои пистолеты. Дэвид был безоружным. Недолго думая, он сломал ветку от упавшего дерева. Они продвигались медленно. Пронзительные крики попугаев подтверждали свое присутствие, хотя их не было видно. Их окружали заросли бамбука, апельсиновые деревья с еще незрелыми плодами и огромные стволы платанов. В нескольких футах от них выскочила дикая свинья и сразу же исчезла под покровом плотных зарослей.

Монтерра шел, оставляя след от своих высоких кожаных ботинок с толстой подошвой. Через пятьдесят ярдов тропинка кончилась. Теперь они продирались сквозь сплошные заросли.

– Это место как раз с другой стороны холма, – сказал полковник Монтерра, а по своему радиотелефону сообщил:

– Я подойду и раскрою себя. Если они войдут со мной в контакт, оставайтесь на своих позициях до моего сигнала. Если же станут сопротивляться, вы знаете, что делать, – проинструктировал он своих людей.

Дэвид смог разглядеть два деревянных строения. Он рванулся вперед, но полковник его остановил, заставив лечь.

Мануэль Сиссаро и другой человек, в котором полковник узнал его брата, сидели на корточках около «джипа» и считали пачки денег. Джефри прислонился к «джипу» и спокойно чистил ногти. Еще один человек, которого они не заметили, стоял у двери хижины и метал нож в цель, вырезанную в тонком стволе кастильского дерева; молочные струи текли из порезов.

С заряженным пистолетом полковник вышел из укрытия и заявил:

– Я полковник Монтерра из военной полиции. Бросайте оружие и…

Не успел он закончить, как Мануэль Сиссаро достал пистолет. И, не успев сделать выстрела, был убит прямым попаданием в голову. За двадцать секунд воздух наполнился визгом пуль, затем смелые птички прервали образовавшуюся глухую тишину. Дэвид бросился вперед с палкой в руке и ворвался в лачугу.

Бретт лежала на кровати, истерично рыдая.

– Это я, Дэвид. Любимая, с тобой все в порядке? – говорил он, бережно развязывая ее. – Мы пришли, чтобы спасти тебя.

Он убрал мокрые волосы с ее лица, нежно поцеловал в лоб и поднял с кровати.

Бретт попыталась встать сама и обнять его за шею, но силы отказали ей.

– Дэвид… – прошептала она, теряя сознание.

– Положите ее в «джип», – сказал полковник. – Назад мы не пойдем пешком. Они все мертвы, за исключением его, да и он тоже плох.

Джефри лежал на голой, выжженной солнцем поляне. Красно-коричневое пятно алело на белоснежной рубашке, как значок. Волкер все еще с автоматическим пистолетом в руке подошел к нему, пощупал пульс на шее и повернулся, чтобы уйти.

– Подождите, вернитесь, – позвал Джефри. Волкер встал над ним, и Джефри сказал:

– Я должен вам сказать, почему я это сделал… Потому что у меня не будет другого времени.

Он вцепился в землю, царапая ее пальцами, словно удерживаясь от боли, разрывавшей его грудь.

– Свен Ларсен… вам надо взять Свена Ларсена. У меня есть пленки…

– Кто вы? – перебив, спросил Волкер.

– Ларе Холмунд… сын Карла Холмунда. Все это было для того… чтобы заставить Свена заплатить за то, что он сделал с моим отцом.

К этому времени подошли Морган и Монтерра и окружили Джефри.

– Были проекты. Он украл проекты… С кашлем и предыханием Джефри рассказал подробности падения Холмунда и своей мести за отца.

– И более того, Барбара, его собственная дочь, рассказала мне, что он убил ее мужа. Это все записано на пленке. Я никогда не хотел убивать Бретт. Она просто встала на моем пути.

Теперь кровь растеклась по всей его рубашке. Он был бледен, но впервые за все время умиротворенность появилась на его лице.

Монтерра с двумя своими людьми перенесли его в машину, и он умер, не доехав до города.

– От всего этого можно с ума сойти. Как он мог так долго дурачить всех?

Голос Бретт был слабым, она выглядела бледной и изможденной. Ее ноги и руки были в бинтах.

– Похоже, Джефри всю жизнь жил для мести, и я не уверен, что кто-нибудь, кроме него самого, поймет его. – Дэвид сидел рядом, его глаза были красными, а густая борода покрывала подбородок. – Я чувствовал, что что-то не так. Я хотел остановить тебя!

– Ты сделал все возможное для этого, Дэвид. В этом нет твоей вины. Я не хотела верить, что Джефри сможет дойти до такого сумасшествия. Его рассказ о моем деде, убившем моего отца, может быть объяснением, почему моя мама так ненавидит его, но все это так гадко. Я не хочу верить в это.

– У тебя будет время, чтобы разобраться. А сейчас тебе надо отдохнуть и набраться сил.

– Извините, сеньора, – доктор в белом халате перебил их. – Я получил результаты вашего анализа. Если исключить небольшой шок, то в целом вы здоровы. По-видимому, вы ощущаете вялость и сонливость, вам необходим отдых. И не волнуйтесь, ваше тяжелое испытание не повлекло за собой физических нарушений. Мы давали вам успокаивающие препараты, но это не причинит вреда вашему ребенку.

– Ребенку? – нерешительно спросила Бретт. – Какому ребенку?

– Вы разве не знали, сеньора? У вас беременность на ранней стадии. Поздравляю вас.

И вас сеньор.

Он пожал руку Дэвида.

– Ночь вы пробудете у нас, а утром сможете уйти.

Бретт вспомнила ту тошноту и поняла, что это было не от воды.

– Я не знала, Дэвид, честно, не знала.

Она опустила глаза.

– Я перестала контролировать после того, как Джефри и я…

– Не надо ничего объяснять. Дэвид потянулся и ласково взял ее за подбородок.

– Ты прошла суровые испытания, но когда я сказал, что люблю тебя, это было от всего сердца. Я хочу быть с тобой всегда.

Взгляд Бретт встретился с его; она увидела столько чувства в его глазах, что слезы радости покатились по ее щекам.

– Может, тебе надо время, чтобы разобраться в своих чувствах, но я хочу, чтобы ты поняла, что ничего не сделает меня счастливее, чем возможность любить тебя и нашего малыша.

Бретт поцеловала его ладонь и прижалась к ней щекой.

– Ты прав, Дэвид, мне действительно нужно время, чтобы разобраться во многих вещах. В одном только я уверена – я тебя люблю.

Все время полета Бретт проспала. Дэвид рассматривал ее, как в ту первую ночь, когда они были вместе. Он никак не мог поверить, что чуть не потерял ее.

Она открыла глаза как раз в тот момент, когда самолет начал снижаться в аэропорту «Кеннеди».

– Я проспала весь полет?

– Не было ничего интересного. В основном летели через Атлантику. Агент Морган решает наши таможенные вопросы прямо в самолете, так как целая армия репортеров ожидает тебя на земле. Тетя Лилиан заберет нас прямо у трапа.

Полковник Монтерра был на седьмом небе от счастья, когда давал интервью о своем участии в спасении похищенной американской наследницы. Он не пропустил ни одной детали из истории Джефри и его обвинений против Свена Ларсена.

Пресса была безжалостной в своих оценках этой истории. В поисках информации один журналист даже пытался подкупить консьержа Лилиан, но передумал, когда тот пригрозил сломать ему нос.

Из Расина приходили сведения, что Свен никого к себе не подпускает и никаких интервью не дает.

Лилиан заплакала от счастья, увидев свою племянницу:

– О, дитя мое, слава Богу, что ты в порядке, – сказала она, прижимая Бретт к груди.

Только тогда Бретт поверила, что все позади и ничего ей не угрожает, когда села на заднее сиденье «Бентлея» и ощутила рядом Лилиан и Дэвида. При виде нью-йоркского неба слезы радости брызнули из ее глаз.

Бретт прошла по квартире, пробежалась пальцами по знакомой мебели и другим предметам, которые создавали уют и покой ее существованию. Лилиан и Дэвид молча наблюдали за ней.

– Я не собираюсь сдаваться, вы понимаете, – сказала она, обернувшись к ним. – Но как хорошо дома!

Хильда приготовила все самые любимые Бретт кушанья. Она сварила овощной суп, потушила куриные грудки с укропным соусом, с особо приготовленной молодой картошкой и много мороженого с ванилью.

Дэвид с удовольствием наблюдал за тем, как Бретт поглощает пищу.

– Я съезжу домой принять душ и переодеться, – сказал он, когда они закончили трапезу. – Потом зайду проведать родителей. Мне кажется, они здорово переволновались.

Перед тем как Дэвиду уйти, ему позвонил агент Морган и сообщил, что они нашли пленки, подтверждающие, что Джефри действительно был близок с Барбарой и получил от нее информацию.

Бретт легла в постель. Дэвид и Лилиан обсудили звонок Моргана и решили, что расскажут об этом Бретт, когда она проснется. Лилиан стояла у окна, глядя в парк, когда Хильда позвала ее к телефону.

– Я звоню издалека, миссис Кокс, – это экономка вашего брата.

Лилиан заглянула в комнату Бретт и увидела, что она проснулась.

– Можно мне войти?

– Конечно, тетя Лилиан. Я как раз думала обо всем, что случилось. Что-нибудь произошло? – спросила Бретт, садясь.

– Твой дедушка. Он только что умер. Полагаю, что уж слишком много на него свалилось. Я не знаю, говорить тебе или нет, но он звонил сегодня утром, сказал, что это, конечно, ничего не изменит, но он очень переживает.

– Дедушка умер? Не знаю, что и сказать. То есть я хочу сказать, что мне очень жаль. Но что если то, что сказал Джефри, – правда, и он убил моего отца? Я понимаю, он твой брат…

– Помолчи, детка.

Лилиан взяла руки Бретт в свои.

– Мой брат был очень жестоким человеком. Пока ты спала, звонил агент Морган. Они нашли пленку.

Лилиан обняла Бретт, и они обе зарыдали.

– Когда ты собираешься туда ехать? – спросила Бретт.

– Несколько лет назад Свен сделал свои собственные распоряжения на этот случай. Чтобы никаких похорон, а он был кремирован. Я поеду на следующей неделе и закрою дом, до того, пока мы не решим, что с ним делать.

Зазвонил телефон. Это была Лизи.

– Бретт, с тобой все в порядке? Мы только что услышали о твоем деде. Ты знаешь?..

– Да, Лизи. Нам позвонили полчаса назад.

– И еще. Твоя мама дала интервью прессе. Я его не видела, но оно будет показано сегодня в шестичасовых новостях. Не знаю, захочется ли тебе смотреть ТВ. История твоего похищения и Джефри, ты понимаешь, они связаны. Бретт, я люблю тебя и очень рада, что ты в безопасности.

– Тетя Лилиан, который час? – спросила Бретт.

– Около шести, а что?

– Лизи сказала, что Барбара сделала заявление прессе и они собираются показать это в новостях.

Лилиан поднялась и включила телевизор.

– В довершение рассказанной истории Барбара Ларсен Норт, мать похищенной наследницы, Бретт Ларсен, и дочь Свена Ларсена, миллиардера, транспортного магната, умершего в своем доме сегодня, очевидно, из-за сердечного приступа, сделала заявление всего несколько часов назад.

Они прокрутили пленку, как Барбара стоит в окружении репортеров у входа в свою квартиру. Глубокие морщины прорезали ее лоб, и темные круги легли под ее глазами. Она нервничала и не делала попыток хоть как-то подготовиться к съемке.

– Мне досадно, что вы допускаете, будто я была в сговоре с Джефри Андервудом. Я любила его и думала, что он любит меня. Он обещал помочь получить мою долю наследства от моего отца.

Барбара посмотрела куда-то в сторону от камеры, затем продолжила:

– Вы, конечно, хотите спросить меня о пленках. Я о них ничего не знаю, и если они есть и в них говорится, что мой отец был повинен в смерти моего первого мужа, то это правда. У меня есть доказательство этому, я должна была сказать об этом много лет назад. – Ее голос дрожал, но она продолжала:

– Я также знаю, что мой отец сделал что-то нехорошее Карлу Холмунду, но ничего не знала конкретно до признания Джефри. И уж, конечно, не знала, что Джефри готовит похищение и… убийство моей дочери. – Слезы текли по ее лицу. – Моя дочь нуждается в этом объяснении. Многие годы она расплачивалась по долгам, которых не заслужила… Мне очень жаль. Она закончила и сразу скрылась в своем доме. Диктор прокомментировал:

– Свен Ларсен сегодня умер. Его долг перед обществом и его семьей останется неоплаченным…

В течение всей передачи Бретт сидела, как завороженная.

– Тетя Лилиан, я должна ее видеть. Я должна поехать к ней.

– Бретт, дитя, ну подожди немного. Ты же не можешь сорваться прямо сейчас.

– Я не могу ждать. Ничего не может быть тяжелее того, что я вынесла за эти последние дни. Я должна поехать.

– Почему бы тебе не дождаться Дэвида? – спросила Лилиан, но Бретт уже выскакивала из квартиры.

– Он не сможет мне помочь в этом, никто не сможет.

Невзирая на начавшийся дождь, она оставила машину у служебного входа. Бретт позвонила в дверь, и пока консьерж отреагировал на ее звонок и открыл дверь, она почти вся промокла. Когда она поднялась, служанка сообщила, что миссис Норт строго приказала ее не беспокоить.

– Черт возьми. Я ее дочь! И мне надо ее видеть!

Она оттолкнула служанку и вбежала в гостиную.

– Где она? – требовательно спросила Бретт.

– Она поднялась наверх пару часов назад, мисс. И с тех пор не спускалась.

Бретт подбежала к спальне и постучала в дверь.

– Барбара, это я, Бретт.

Она постучала снова, на этот раз сильнее, затем осторожно повернула ручку.

Барбара лежала на постели на белом смятом пушистом одеяле.

Сначала Бретт подумала, что она спит, потом заметила пустой пузырек на столике рядом. Она схватила руки матери. Они были холодны. В левой руке было зажато кольцо с печаткой.

– Мама, мама!

Бретт подняла Барбару за плечи и потрясла ее. Она приложила ухо к груди матери и с трудом услышала слабое сердцебиение.

– Помогите, вызовите врача! – закричала она.

ЭПИЛОГ

Дэвид ворвался в приемную, весь мокрый от дождя.

– Что случилось? С тобой все в порядке? Бретт рассказала о своем визите к матери, о мужественных усилиях бригады «скорой помощи» по спасению Барбары.

– И никто мне ничего еще не сказал, Дэвид, я не знаю, что я сделаю, если… Бретт не смогла закончить.

– Из того, что ты мне рассказала, она не должна была выпить таблетки раньше, чем за два часа до твоего приезда. Думаю, ее смогут спасти, – успокоил он ее.

Лилиан приехала немного позже. Спустя некоторое время Дэвид принес из автомата, который находился в нише холла, кофе и соленую воздушную кукурузу. Несколько раз Лилиан подходила к медсестрам в попытке узнать что-нибудь о состоянии Барбары.

Было уже совсем темно, когда появился доктор:

– Она вышла из комы, но будет оставаться в респираторе, по крайней мере двенадцать часов, а возможно, и все двадцать четыре. Она приняла большую дозу снотворного, а до этого достаточно алкоголя, но, похоже, она выкарабкается.

– Слава Богу, – сказала Лилиан.

– Она еще достаточно пьяна. Вы можете войти, но только на несколько минут. Она еще не может разговаривать.

Бретт сжала руку Лилиан, потом Дэвида и последовала за доктором в блок интенсивной терапии.

С минуту она через стекло смотрела на Барбару. Маска закрывала ее нос и рот и соединялась шлангом с прибором искусственного дыхания, стоявшим в изголовье. Ее глаза были закрыты, а руки привязаны к металлическим бортикам кровати.

«У нас до сих пор никогда не было шанса», – подумала Бретт, прислушиваясь к ритмичной работе аппарата. У них еще так много всего, чего они не знали друг о друге, но, может быть, теперь они вместе смогут исцелить свои раны.

Дэвид и Лилиан пытались убедить Бретт пойти домой на несколько часов, но она упрямо отказывалась, и они остались вместе с ней. Через несколько часов Бретт снова вошла в небольшую спальню.

– Мама, – прошептала она.

Веки Барбары дрогнули и открылись. Когда она осознала, что около нее стоит ее дочь, она отвернулась.

– Я не могу смотреть тебе в глаза.

– Ты уже достаточно себя наказала.

– Ты должна меня ненавидеть. – Слезы текли из глаз Барбары.

– Я не ненавижу тебя… и никогда не чувствовала к тебе этого.

Барбара медленно повернула лицо к Бретт.

– Ты так похожа на своего отца, – ты всегда была на него похожа. Он любил тебя, Бретт, даже когда ты еще не родилась. Какое сегодня число? По-моему, сегодня день твоего рождения, так ведь?

Голос Барбары был слабым и хриплым.

– Все было так тяжело.

– Мама, побереги силы. Мы еще поговорим с тобой, только позже.

«Как странно, сколько я себя помню, все серьезные неприятности случались всегда именно в день моего рождения», – подумала Бретт. Ни Лилиан, ни Дэвид, ни она не вспомнили об этом, пока сидели в больнице.

– Мне очень жаль. Я хотела быть хорошей матерью, но каждый раз, как я смотрела на тебя… Мне так жаль.

Бретт вытерла слезы с лица матери.

– Ты выздоровеешь, и все будет хорошо.

Октябрьский день был ярким, и его вечернее солнце разливало такое тепло, какое излучало счастье в Кокс Коуве. Сад был весь в цвету японских ветрениц, бархатцев и ноготков, деревья стояли в красных и желтых листьях. Дом пестрел от разноцветных букетов.

– Я так рада, что не могу сдержаться, – воскликнула Лизи, застегивая кнопки на платье Бретт. – Моя лучшая подруга выходит замуж за моего брата.

– И мы очень скоро сделаем тебя тетушкой, не забудь про это.

Бретт стояла у зеркала в своей комнате, разглядывая свой еще плоский живот. Шелковый шифон, цвета слоновой кости на сатиновых лентах полностью закрывал рукава, делая их похожими на епископские. Сатиновый высокий воротник обрамлял ее плечи, а лиф сужался по талии. Волосы Бретт были зачесаны набок и лежали мягкими волнами.

Лизи поправила жемчужное ожерелье на шее Бретт. Оно принадлежало бабушке Лизи, и его, по традиции, надевали в день свадьбы.

– Ты похожа на принцессу, – сказала восторженно Лизи, отойдя в сторону.

– Ты об этом сказала мне еще много лет назад в этой комнате. Тогда я тебе не поверила и сейчас не очень верю. – Бретт рассмеялась: она была счастлива так, как никогда в жизни.

Завещание деда было представлено для формального оспаривания, и после нескольких совещаний с советниками Ларсена по разделу сфер управления Бретт обнаружила, что структура корпорации была такова, что фактически оставалась незыблемой. Переговорив с Дэвидом и Лилиан, Бретт решила до рождения ребенка изучить деятельность компании и уже принялась за чтение годовых отчетов. Она решила, что подберет президента, который будет представлять ей отчеты о деятельности «Ларсен Энтерпрайсиз».

– Войдите, – ответила Бретт на стук в дверь.

– Ой, радость моя. – При виде своей племянницы слезы брызнули из глаз Лилиан. – Я пришла, чтобы передать тебе это, – сказала она и протянула Бретт требник в сатиновом переплете цвета слоновой кости с крошечным букетиком белых роз.

– Я несла его, когда выходила замуж за Нигеля. Надеюсь, что вы с Дэвидом будете так же счастливы, как мы.

Она нежно поцеловала Бретт и вышла вместе с Лизи.

Только Бретт осталась одна, как услышала, что дверь открывается. На пороге сто яла Барбара.

– Можно войти? – спросила она робко.

– Конечно, мама!

Барбара посмотрела на свою дочь и с горечью поняла, сколько лет она потеряла, отдалившись от нее.

– Ты такая красивая! – восторженно сказала Барбара.

И первый раз в жизни Бретт поверила в это.

– Ты будешь прекрасной женой и матерью… Я люблю тебя. Увидимся внизу.

Она поцеловала Бретт и вышла.

Гостиная была освобождена от лишней мебели, и теперь в ней стояло несколько рядов стульев, на которых сидели родные и друзья.

Когда прозвучали первые аккорды бетховенской Оды радости, Лизи и ее отец, выступавший сейчас в качестве друга Дэвида, заняли свои места у камина.

Дэвид был великолепен в своем темно синем костюме с белой розой в петлице. Светясь от счастья, он ожидал в конце лестницы спускающуюся Бретт. Она взяла его под руку, и они пошли по усыпанной цветами дорожке.

– Мы собрались вместе, чтобы засвидетельствовать союз Бретт Ларсен и Дэвида Пауэла, – начал священник. – Пусть этот брак будет вечным блаженством, самой большой наградой за яркую любовь на всю жизнь.