Текст книги "Истории пестрых народов Урала и Зауралья. В поисках связующих нитей. 140-летию П. П. Бажова посвящается"

6.7. Боги народов Севера носили очки и будёновку

Верования и религиозные обряды коренных народов Сибири и Севера России претерпевали изменения под влиянием культуры, устанавливающейся в стране в тот или иной исторический период. Об этом рассказал Аркадий Бауло, представляющий Институт археологии и этнографии Сибирского отделения РАН и занимающийся изучением хантов и манси, на примере хантов, проживающих возле озера Нумто (см. рис. 6.25).

Рис. 6.25.

Ханты перед чумом возле озера Нумто. Фото: ru.wikipedia.org, Интернет.

В представлении жителей территорий, где сейчас располагаются Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий – автономные округа, боги могут обитать под землей, на небе и в лесах, а также среди людей. При этом верховное божество Нуми-Торума изображать не принято, однако существуют фигурки более мелких божеств, или духов.

При этом, по словам А. Бауло, боги в культуре хантов и манси во многом олицетворяют собой власть, поэтому освоение севера оказало на верования этих народов очень заметное влияние. В частности, именно с тем, что первыми Сибирь и Север осваивали военные отряды, этнографы склонны связывать представления о богатырях, в древности населявших Землю, а затем ставших духами-защитниками людей.

Ещё одной наглядной иллюстрацией вплетения представлений о I «земной» власти в религиозные представления может служить одежда, в которой изображали божеств, и подарки, которые им подносили. В различные исторические периоды «атрибутами» тех или иных божеств, судя по изученным учёными фигуркам, оказывались мундир пехотинца времён Екатерины II, будёновка и кобура с наганом, знак «Ворошиловский стрелок» и так далее. В каждом случае предметы одежды и предметы были отражением времени, в которое статуэтка производилась.

Ещё одним примером, который привёл этнограф, стал перевёрнутый царский «Герб с двуглавым орлом», являвшийся частью изображения духа-покровителя оленьих стад у хантов. Предполагается, что после революции и свержения монархии герб пришили вверх ногами.

Не все предметы, «принадлежащие» или преподносившиеся божествам, подчёркивали воинственность людей, статус которых на это повлиял. В священных сундуках хантов и манси попадается немало металлических пуговиц с мундиров, и даже очки, подобные тем, что в определённые исторические периоды носили чиновники – по мнению этнографов, в сознании народов Севера они тоже служили символом власти.

6.8. Неизведанная Югра. История исчезнувших поселений

Источник: В.З. Филимонов, г. Нефтеюганск (Ханты-Мансийский Автономный округ – Югра АО), Россия. 19 февраля 2016. Статья была напечатана в «Кондинском вестнике» N 24, 11 июня 2010 года.

По данным переписи 1926 года, Кондинский район, который входил в Тобольский округ Уральской области, состоял из семи сельских округов. В Болчаровский сельский Совет, входили десять деревень с населением в 686 человек. Они, в свою очередь, образовывали 171 хозяйство. Часть населённых пунктов стояли на берегах реки Конды, на старом её русле и озере Глухом. Поселок Верхне-Уральский теперь мало кто из кондинцев знает, что это название населенного пункта, входящего в состав Куминской территории. Между тем, Куминский начинался здесь, сюда приезжали самые первые разведчики лесной территории, размечавшие место под новый посёлок. История села Верхне-Уральского очень интересна. Её нам поведал Василий Филимонов, наверное, самый коренной из всех коренных куминцев (см. рис. 6.26).

Рис. 6.26.

Василий Зиновьевич Филимонов, (г. Тюмень, цветной бульвар), фото автора, 2017 г.

Он родился на этой земле в 1950 году, когда Куминского не было и в помине. А был посёлок Верхне-Уральский, который в 1926 году на голом месте выстроили его предки, пришедшие пешком с детьми и пожитками из Курганской области. По словам Василия Зиновьевича, сначала появились здесь мужики с собаками, искавшие в сибирской тайге укромное, красивое место для жизни и нашедшие его на берегах Кумы (см. рис. 6.27), впадающей в Конду (см. рис. 6.28).

Рис. 6.27. Река Кума, приток Конды. Весенний ледоход. Фото автора: В.З. Филимонова, (г. Тюмень), 2018 г.

Рис. 6.28. Река Конда. Фото автора: В.З. Филимонова, (г. Тюмень). Июнь, 2018 г.

А потом они перевели сюда всех своих. Нет, не прятались они, а просто хотели жизни спокойной, привычной для себя и своих детей. Ведь все предки Филимонова были староверами (см. выше), и от веры своей никогда не отрекались. Хотя место было глухим, но не совсем уж безлюдным. Здесь жили татары в своих домах-юртах. И сегодня в память о татарских селениях в куминских лесах есть две речки, названные Татарками. Когда пришли староверы, там уже жили в чумах татары. Староверы и татары враждовали друг с другом. На этих ручьях были убиты татары. (Татарками названы речки староверами в честь погибших татар, – примечание В.З. Филимонова). Несколько дальше шли русские деревни и сёла, поселения местных жителей: Сотник, Леуши, Нахрачи.

В деревню Сотник маленький Василий ходил в начальную школу, своей в Верхне-Уральском, естественно, не было, а грамотным быть хотелось. А оканчивал он уже Куминскую среднюю школу. Чем же жили верхне-уральцы? Мужчины, все поголовно были прекрасными охотниками, лес и зверя чувствовали отменно. Били дичь, крупных животных на еду, добывали пушнину, с которой ходили в Тобольск, где меха сдавали и набирали кое-каких продуктов. Такие походы отнимали очень много времени, но они были необходимостью. Когда на страну обрушилась Великая Отечественная война, дед Василия Зиновьевича, Филимонов Яков Иванович (см. рис. 6.29), который завёз его отца из села Таборов в Кондинский район на реку Куму, и создали там посёлок Верхне-Уральский. Дед его прошёл всю войну, был много раз ранен и контужен.

Рис. 6.29. Участник ВОВ Филимонов Яков Иванович. Фото автора: В.З. Филимонова, (г. Тюмень), 2018 г.

Рис. 6.30. Филимонов Зиновей Яковлевич (умер в 2013 году). Фото сына В.З. Филимонова, (г. Тюмень), 2018 г.

Рис. 6.31. Полина Феогнеевна Филимонова. Фото сына В.З. Филимонова, (г. Тюмень), 2018 г.

Отец же Василия, Зиновий Яковлевич (см. рис. 6.30) и ещё несколько мужчин были в очередном походе в Тобольск, потом добирались обратно. В общем, повестки на фронт до них не дошли. А после войны их оправдали, ведь не развлекались мужики и не прятались, они село своё кормили, которое без них просто бы погибло.

В 1952 году почти всех жителей поселка Верхне-Уральского вывезли на постоянное жительство в Тобольск. Да только не прижился там Филимонов старший, в 1956 году привёз на лодке свою жену Полину Феогнеевну, умерла в 2002 году в возрасте 80 лет (см. рис. 6.31) и семью обратно, здесь оставался кое-кто из родственников. Жили отшельниками.

Но дети – десять человек – росли, их нужно было учить не только основам старой веры, и в конце шестидесятых отец Зиновий Яковлевич перевез семью в поселок Куминский, чтобы дети учились в школе. Сам же, снова вернулся в свой Верхне-Уральский, где жил – без радио, телевизора, газет и прочих атрибутов современной жизни.

Лесные люди

Статья из газеты: Еженедельник «Аргументы и Факты». N 42 20/10/2010.

«Тайга Западной Сибири хранит в себе больше загадок, чем леса Амазонии или Южной Америки», – признался как-то в личной беседе один из русских путешественников. Хранить-то хранит, вот только зачастую скрыты они от глаз. Являются ли такой загадкой старообрядцы, до сих пор живущие в тайге, непонятно. Но сила их духа поражает настолько, что, кажется: они точно знают какую-то тайну…

Староверы уходили от власти. Старая плёнка в видеомагнитофоне потрескивает, показывая кадры из недалёкого прошлого… Василий Зиновьевич Филимонов, сын старейшины рода отца Зиновея Яковлевича, ведёт лодку по таёжной реке Куме. В одном месте, ничем не примечательным для стороннего глаза, спрыгивает на берег. Улыбаясь, обводит рукой небольшую поляну. Наверняка каждый видел огромные столбы с указателями: до Москвы столько-то километров, до Парижа – столько-то… Василий, как тот верстовой столб, – стоит и уверенно показывает рукой направления, ориентируясь только по одним ему известным признакам: «Сюда люди пришли в 1930-х годах. И отсюда, из тайги, шла дорога жизни. Раньше по ней ездили в сторону Тавды и Тобольска, в эту сторону – на Верхне-Уральск. Сегодня это единственная дорога соединяющая Куму и Верхне-Уральск, отец по ней муку себе завозил – по реке-то долго плыть».

Лодка снова набирает ход, лавируя между низко нависающими ветвями елей и переваливаясь через завалы стволов поперёк реки. Спустя какое-то время упирается носом в берег. На берегу, уже поджидая гостей, стоял Зиновей (с обязательным ударением на «е») – единоличный хозяин этих мест.

Предки Филимоновых раньше жили в деревне Ильинка Шадринского района – вот только жили недолго… Коллективизация, чьи правила приняли далеко не все, заставила людей сняться с насиженных мест.

«Мой дед Иван Иванович ушёл в тайгу в 1929 году, а мы с отцом уже позже подтянулись, в 1930-м, – вспоминал Зиновей Яковлевич.

– Там жить невозможно было, поэтому сюда и ушли. Дед же привык единолично жить, рассчитывая только на себя, а тут колхозы удумали, сгонять всех туда стали».

Колхозы действительно поломали многие судьбы. А чьи-то, возможно, и спасли. Не ждущие помощи от государства старообрядцы потянулись в Верхне-Уральскую тайгу. Топорами вырубали лес, жгли корни и распахивали девственный лес – сеять иначе было невозможно. Первые дома ставили, таская вековые стволы верёвками, – коней сюда привели позже. От тех домов сегодня уже почти ничего не осталось. Лишь печки да то, что не успело сгнить. Тайга инородного не терпит. Быстро прибирает за людьми. Поставил ты дом – и если не живёшь в нём, лес делает его своей неотъемлемой частью.

Распахал поле, и если не сеешь – тайга, затягивая раны на своём теле, обкидывает пашню по краям берёзками и сосёнками, а те через какое-то время смыкаются в центре старой пахоты, навсегда унося с собой тайну жизни поселенцев.

«Когда мы заехали сюда, лошадей нечем кормить было, – рассказывал Зиновей Яковлевич. – А на речке снежная каша. Так мы снег руками разгребали, доставали у реки прошлогоднюю траву – и лошадей кормили. Когда весна пришла, тогда полегче стало, трава наросла. Так и протянули первую зиму».

Невольная вольница длилась староверская недолго. Власти разыскали беглецов и основали артель. Та сдавала государству ягоды, дикоросы, пушнину. А когда пришла война, для староверов ничего не поменялось в их жизненном укладе. Убивать – не в правилах верующих, даже и врагов. Лесные жители помогали фронту из тайги. Шкуры пушного зверя стали немалым вкладом в приобретение боевой техники, да и семьи фронтовиков кормились тем, что добывала таёжная артель. Даже НКВД после войны не стала принимать карательных мер к беглецам.

«Жизнь-то тут трудная была, – вспоминает сын Зиновея Василий, – Поля распахивали и боронили лошадью, сеяли вручную, жали серпом, молотили цепами. А мололи на деревянных жерновах вручную опять же. Но и мельница была конная – руками много ли намелешь! Семья-то большая – детей только девять. Часть продуктов привозили – но на весь год не запасёшь. Поэтому вставали с рассветом, ложились после захода солнца, и все трудились. В 1960-м году я выехал в деревню Сотник на лошади с отцом. А один год выезжали на веслах, гребли по всей Куме до Конды семнадцать дней. А по Конде уже до Сотника доехали. Так началась моя учёба в школе».

Учился Василий с 10 лет. После получил диплом инженера лесного хозяйства… А в тайге у его отца, Зиновея Яковлевича, жизнь шла всё тем же чередом, по Божьему укладу. Зверь в тайге, рыба в реке, птица в небе. Ягоды и грибы. Всё то, что Бог дал, как говорят в таких случаях. Почти все старообрядцы небольшого таёжного посёлка, – а было всего 24 семьи, – доживали до преклонных лет. Кто до 92, а кто и 100-летний рубеж перешагивал уверенно. Теперь лишь кресты-голубцы остались, да воспоминания о тех людях, живущие в памяти Василия Зиновьевича.

Василий рассказывает: «Время здесь остановилось… В тайге нет телевизора, да и электричества тоже нет. Есть солнце и керосиновая лампа в тёмные вечера появилась только в 1969 году, а так сидели в тайге с лучиной. Нет автомобиля – есть собственные ноги и лодка. Нет крана с горячей и холодной водой – есть колодец, вырытый десятилетия назад, в котором до сих пор хрустальная и вкусная вода. Нет ничего наносного, чем окружили себя мы, живя в городе. Только человек. Только тайга. И Бог, который располагает».

Старый «Ветерок» взбивает пену за кормой лодки. Плёнка показывает в 1995 году, как дед Зиновей стоит на берегу таёжной реки и задумчиво смотрит вслед шлюпке. Потом переводит взгляд куда-то вдаль. Лодка уносит съёмочную группу Василия Филимонова, его двоюродного брата оператора ТВ-КОНДА и рулевого Владимира Шнайдера из Екатеринбурга в мир людей (см. рис. 6.32). А дед Зиновей, живя вдали от них, возможно, заслужил звание Человека больше, чем многие из нас…

Рис. 6.32. Съёмочная группа ТВ-КОНДА на реке Кума, фото 1995 г. Автор В.З. Филимонов, (г. Тюмень), 2018 г.

Но худо без добра не бывает, как впрочем, наоборот, тысячи православных, отстаивая свое право на вероисповедание и свободу мировоззрения, обрели в уральских и сибирских краях дом, возможность жить и продолжать свой род, растить детей по своим заповедям. Эти заповеди и для других полезным примером оказались: старообрядцы хоть и живут или жили, как семья Филимоновых в поселке Верхне-Уральском, так и живут замкнуто, но среди местного населения уважение вызывают и почитаются как люди высоконравственные, набожные, мудрые, хранящие духовное наследие отцов как зеницу ока, что и помогает им беречь Веру и внутреннюю гармонию в наш век безверия и суетного беспокойства.

Уральская и Зауральская природа сурова и словно специально создана для аскетической жизни, для взращивания духовного совершенства вопреки телесному комфорту. Однако и с голоду не даст умереть любому, кто не боится работы и солёного пота, пример тому старообрядцев Филимоновых.

Югорские отшельники

Источник: Альбина Глухих 24.01.2013.

Говоря о современных отшельниках, почему-то в первую очередь вспоминают о семействе Лыковых, которые жили в алтайской тайге и ярко описанных Песковым. А Агафья Лыкова и до сих пор живёт. И вряд ли кто знает, что Югра тоже имеет своих «пустынников». По разным причинам ушли они из мира цивилизации. Настоящими анахоретами можно было считать немолодую чету Филимоновых, последних ярых приверженцев старой, дониконовской христианской веры. В прошлом староверы жили под Тобольском, а когда к ним стала присматриваться Советская власть, покинули обжитые места и со всем скарбом двинулись в кондинскую тайгу. Со временем жёсткие правила полузатворнической жизни стали невмоготу молодым людям, и они перебрались в посёлки. В лесу остался жить дед Зиновей с женой Полиной. Они совершенно не принимали мирской жизни с её вольными нравами. Задолго до рассвета вставали перед иконостасом на утреннюю молитву, потом занимались хозяйственными делами, ходили на кладбище.

Рис. 6.33. Заброшенное село Верхне-Уральский, фото, 1995 г. Автор В.З. Филимонов, (г. Тюмень), 2018 г.

Рис. 6.34. Заброшенное кладбище староверов. Село Верхне-Уральский, фото 1995 г. Автор В.З. Филимонов, (г. Тюмень), 2018 г

Зиновей, когда был моложе, соболей добывал, под старость только ловушки на дичь ставил. И то неподалеку от жилья. Жили тем, что дает лес, река и огород, но самый распространенный овощ – картошку, не ели, это считали «бесово». По той же причине не пили аптечные лекарства. От пенсии они тогда отказались давным-давно. Привычные для нас яблоки, груши им нравились, а вот «заморские» – ананасы, киви даже не пробовали. Старшие сыновья Филипп, Андрей и Василий привозили зимой на «буране», летом на шлюпке, товары, нужные родителям в быту.

Старые постройки поселения Верхне-Уральского (см. рис. 6.33) бывших жителей, соседей Филимоновых разрушаются, и нет необходимости их реставрировать, а вот за могилками отшельники ухаживали, пока были силы.

Читали святое писание. Сколько бы сын Василий Зиновьевич Филимонов не убеждал стариков переехать в поселок, они отказывались.

Василий Филимонов пишет: «Михаил, это когда я с ТВ – КОНДА делали фильм об исчезнувших поселениях староверов в 1995 году и посетили заброшенное кладбище староверов, где мой отец, и я рассказывали о людях, похороненных на кладбище (см. рис. 6.34). Обрати внимание, что староверы на могилах не ставили кресты, а ставили столбик с остроносой крышей!

Как они пришли на реку Куму из Таборов и создали на реке Куме посёлок сразу после революции. Из-за трудной жизни в таёжных условиях в тайге они в 1952 году выехали из п. Верхне-Уральский кто в Тобольский район, кто в Кондинский на реку Конда. Остался в этой деревне только мой отец и наша семья. Отец прожил там до 2013 года, пока не умер. Я его вывез и похоронил уже в райцентре Кондинского района».

Альбина Глухих пишет: «Филимоновы – были добровольные отшельники по религиозным причинам, а вот другие, берёзовские, покинули мир совсем по другим причинам».

В Берёзовском районе отшельническую жизнь предпочитают и некоторые манси, до минимума сокращая общение с земляками. С одним из них Борисом Лемгиным ей очень хотелось встретиться. Он обосновался на месте заброшенной деревни Алтатумб, о которой много писал финно-угровед Валерий Чернецов. Недалеко устье священной речки Ялбыньи, дно которой давно уже, наверно, стало серебряным от бросаемых сюда на счастье монет всех мастей проезжающими. Альбина Глухих с проводником Павлом Хозумовым тоже бросили: вдруг повезёт в жизни. Возле избушки их встретили две собаки. Хозяина дома не было, хотя он где-то недалеко: в тазу было замочено белье. Борис предложил зайти в избушку. Ничего лишнего – спальные нары, железная печка, стол с керосиновой лампой. Присаживались в ожидании хозяина. Хозумов рассказывал о прошлом Алтатумба. «Люди жили в единении с природой. Если медведя убивали, обязательно проводили обряд, уверяя его «душу», что убило ружье русского».

Павел оживляется: – Знаете, а ведь Борис прикормил себе медведя. В изумлении смотрела на него Альбина: «Что значит «прикормил», он же не собака?» – Добывает рыбу себе, собакам и медведю оставляет. Хозяина они так и не дождались. – Может, он в новой избушке, – предположил Хозумов. Пошли туда. По сравнению со старой лачугой, она кажется светлой, прямо-таки сияющей. К стенке прислонена была новая бензопила, дрова сложены в аккуратную поленницу. Наверно Лемгин готовился к новоселью. Хозумов посмеивается: – Какое новоселье, собак, что ли в гости пригласит? Так они и не дождались Бориса Лемгина. И на обратном пути не застали, хотя собакам был сварен корм, в чашке лежала почищенная картошка, стояла банка с грибами. На берегу на вешалах сохли сети, но лодки не было. Так и не встретились. Зато познакомилась с другим манси Андреем Самбиндаловым. Он жил в бывшей деревне Посолдино. Андрей давно уже потерял работу, семью, жилье и теперь перебивается тем, что дает тайга и река. Хорошо, что есть старое ружье, доставшееся от деда, да старенькие лодочные моторы «Ветерок» и «Стрела» с деревянной лодкой. На «Ветерке» и приехал Андрей в приемный пункт, чтобы сдать немного рыбы и ягод. Каково было его разочарование, когда ему оплатили не деньгами, а продуктами, а ему-то надо было купить водки. Альбина поговорила с Андреем. Смешанное чувство жалости, сострадания и брезгливости вызывал этот манси, давно опустившийся на дно жизни. Одиночество наводит его на размышления о своей горькой судьбе, необходимости начать трезвую жизнь, но очередная бутылка возвращает к прежнему существованию.

За маленькой деревней Кимкьясуй живет супружеская пара Зоя Гындыбина и Иннокентий Кыкин. В отличие от Самбиндалова и Лемгина, у них есть движок, от которого они получают электроэнергию, но включают его редко. Как и других манси, их кормит река и тайга, только не ленись заниматься промыслом. А Зоя решила ещё заняться и огородничеством. Но посадила не картошку, давно привычную в мансийской кухне, а укроп. Урожая не состоялось, но кустик вырос. Отшельница намерена заняться огородничеством вплотную по всем правилам агрономии.

Наверняка, в Югорских урманах проживают и другие люди, чуждающиеся мирских соблазнов. Они не рекламируют свою жизнь, это им совсем не нужно. Отшельничество, как добровольный уход в пустыню, лес, давно присуще человечеству. Дервиши, пустынники, староверы, монахи Их отшельничество понятно, они посвящают жизнь Всевышнему, а наши, югорские, кроме Филимоновых, стали естественной частью окружающей их природы.