Текст книги "Истории пестрых народов Урала и Зауралья. В поисках связующих нитей. 140-летию П. П. Бажова посвящается"

11.8. Воспоминания бывших жителей п. Сарьянки

Николай Александрович Шиман (см. рис. 11.17), мой земляк из п. Сарьянки (живет в г. Зелов, Германия), пишет: «Михаил, если будут вопросы, готов помочь и приветствую Вашу идею в написании книги, желаю творческих успехов. Труженики п. Сарьянки этого достойны!»

Александр Семёнович Ботиков, поисковик, ветеран МВД. Фото автора (г. Тавда), 2019 г.

Далее он пишет: «Я приехал в Сарьянку в марте 1955 года. Лесоучасток в п. Добанчино с переселенцами немецкой национальности закрывают около Туринска, лес на участках вырубили, а раньше брёвна сплавляли по реке Туре в Туринск и дальше в Тюмень. Добанчино было, как и п. Сарьянка – леспромхоз. Дядя был тракторист Сартисон Иван Кондратьевич. Меня привезли через Тетеревиное болото из Туринска на леспромхозовском тракторе С-80 в село Таборы, затем в деревню Ермакове, и жили на квартире у дяди Васи Батайского, пока нам с дядей не дали квартиру в Сарьянке. Дядя Вася Батайский хороший был человек, фронтовик, мы с ним часто ездили на рыбалку. В 1955-56 годах я учился в семилетней Сарьянковской школе. 1956 году пошёл работать в Сарьянковский леспромхоз. В 1959 году ушёл служить в армию (см. рис. 11.18), вернулся назад в п. Сарьянку в 1962 году.

Рис. 11.17. Н. А. Шиман, (г. Зелов, Германия). Фото автора, 2019 г.

Служил на Дальнем Востоке в г. Совгавань – это был адрес. А на самом деле ещё севернее 200 км. Про Ермаковых, очень близок был с Александром Ермаковым, я ему жену сватал в деревне Ново-Ермаково – это рядом с деревней Пальмино, в настоящее время эта деревня заброшена. Семён, Степан и дядя Егор, жена Капитолина (Липа, так её все звали в деревне), а сыновья Александр, Николай и дочь забыл имя, по-моему, Люда. Знал Вахрушевых и многих других колхозников. Извини, Михаил, а каких Ермаковых ты? По-моему я всех Ермаковых в Сарьянке и Ермакове знал очень хорошо! (Я Николаю ответил, примеч. – Е. М). Вообще Сарьянковцев знал почти всех потому, что я работал летом на катере, а зимой на автобусе. Так, что сарьянковцы и посолковцы прошли через мои шоферские руки. В д. Ермакове мимо вашего родительского дома, Михаил, я часто проезжал на тракторе и на автобусе по зимней дороге в п. Сарьянку через реку Тавду. Ещё до армии я выучился на шофёра, и после курсов призвали в армию.

Рис. 11.18. Николай Шиман, 19 лет, п. Сарьянка, 1959 г. Фото автора, 2019 г.

А вообще в Сарьянке было много людей, которые были осуждены и потом реабилитированы по 58 статье. С директором леспромхоза, а потом секретарём Таборинского райкома КПСС Донзоленко Иваном Карповичем были в хороших товарищах, мой наставник, как сейчас говорят. Демобилизовался я коммунистом и был в партии 25 лет. Да, ещё после армии, я был не выездной в «загранку» 10 лет.

В Туринск я попал таким образом. Привезли меня к дяде брату моей матери Ивану. Он служил солдатом в Чунь-Чёше Таборинского района, охранял заключённых с 1942–1948 годы, потом его демобилизовали, но домой не пустили, а отправили спецпереселенцем под Туринск в п. Добанчино. Фамилия у дяди была такая же, как у мамы Сартисон Иван Кондратьевич. Младший дядя Фёдор Кондратьевич, брат Ивана был старше меня на 5 лет, мы с ним вместе в п. Сарьянке жили, только он уехал в 1968 году в Казахстан, а я в 1969 году, дядя Ваня был тоже репрессирован.

Рис. 11.19. Отец Александр Иванович Шиман, июнь 1941 года. Фото автора Н.А. Шиман, 2019 г.

Рис. 11.20. Мои родители: Ольга Кондратьевна Шиман (Сартисон) и папа Александр Иванович Шиман после свадьбы, г. Ставрополь, 1939 г. Фото автора Н.А. Шиман, 2019 г.

Отец мой был офицером Красной армии, погиб в первые дни войны (см. рис. 11.19). Фото сделано перед отправкой на фронт. Это Ворошиловградское военное училище на Украине, он последний год учился, осенью должен бы закончить, но всех курсантов отправили на фронт, по дороге эшелон попал под бомбёжку, и почти все погибли, среди них и мой отец.

Отец Александр Иванович Шиман, мать Ольга Кондратьевна (Сартисон) Шиман. Знаки один Ворошиловский стрелок и значок комсомольца, другие не знаю (см. рис. 11.20).

Я родился в 1940 году на Кавказе, Ставропольского края Степновского района в селе Щёнефельд. В сентябре 1941 года нас депортировали в Казахстан, Павлодарской области в село Островское. Дед с бабушкой, мать, две сестры и два брата матери. Дядю Ваню сразу забрали солдатом на службу в Чунь-Чёш охранять заключённых. Когда мне исполнилось 3 годика, забрали мою мать и младшую сестру в Караганду на работу в шахты, это было в 1943 году весной. В 1944 году зимой умирает дед, а летом умирает мама, и мы остались и младшим сыном Фёдором 1933 года рождения моей, бабушки, которой было 60 лет, и я в 3 годика в колхозе. В 1949 году умирает бабушка, и меня в 10 лет, с 15 летним дядькой Федей под конвоем милиции отвозят в Свердловскую область, г. Туринск в 1950 году, а затем к дяде Ване в п. Добанчино. Учился я в начальной школе в деревне Чекуново.

Рис. 11.21. Выпуск 4 класса Чекуновской начальной школы, Туринского района, 1952 г. Фото автора Н.А. Шиман, 2019

Выпуск 4 класса. Учительница начальных классов Александра Ивановна была награждена орденом и медалью (фамилию не помню), а год 1952 (см. рис. 11.21).

Вся наша семья и родственники были чистокровные немцы. Мой прадед родился в Германии под г. Касселем, а дед родился уже в Черниговской губернии, и 1909 году по Столыпинской реформе поехали с бабушкой в Сибирь, Кустанай, Мендагырский район, там у них родилось 5 детей. Но в 1930-х годах был голод в Казахстане, и они переехали обратно на Кавказ, и там родился 6 ребёнком Фёдор, мой дядя, в 1933 году. Михаил, ты говоришь, если бы отец не погиб, он был бы в трудармии, нет, офицеров немецкой национальности отправляли работать на Восток, в лагеря на Колыму.

До 1987 года работал шофёром междугородных перевозок Казахстана в г. Ермак, затем переименовали в г. Аксу, в этом городе была очень большая автобаза, более 700 сотрудников. В 1987 году избрали меня председателем профкома, и 10 лет отработал до уезда с семьёй в 1995 году в Германию.

Женился после армии в п. Сарьянке на твоей землячке Тамаре Евпак. У меня 5 детей, но в Германии с четырьмя детьми я сейчас не вижусь, только с младшей дочерью Верой, она в Казахстане у меня работала секретарем, и окончила КАЗГУ, а здесь она подтвердила свой диплом в Берлинском университете три года назад. Работает по специальности экономист-бухгалтер. Жена Тамара и другие дети живут в Берлине, так получилось, что мы в разводе, а я живу один. Квартира очень хорошая 2-х комнатная на 2 этаже. У меня с ногами не важно, так мне в Фатерланде электромашину подарили, теперь езжу в магазин за продуктами, и гулять на природе».

Вячеслав Вдовичев (см. рис. 11.22), мой земляк из п. Посолки (живёт в г. Тавда Свердловской области) пишет: «Михаил, родился я в Казахстане, Кустанайской области, в 1948 году.

Рис. 11.22. Вячеслав Вдовичев, (г. Тавда). Фото автора, 2019 г.

Рис. 11.23. Сержант Вдовичев Владимир Константинович. Германия, Берлин. Май 1945 года. Фото автора В.В. Вдовичева / (г Тавда) 2019 г Вячеслав Вдовичев, (г. Тавда). Фото автора, 2019 г.

В Сарьянку и Посолку Таборинского района ссылали советских немцев ещё перед войной. Мой дядя, мамин брат, Шауберт Артём Генрихович был одним из них сослан туда. Моя мама, Шауберт Ранета Генриховна жила в Казахстане по переселению немцев Поволжья. Но там было отношение к ней не однозначное. Мой отец прошёл войну до Берлина, после чего его направили, как механизатора и шофёра в Казахстан, там он и заступился за мою маму, и в итоге женился на ней (см. рис. 11.23).

Рис. 11.24. Супруги: Вдовичева (Шауберт) Ранета Генриховна и Владимир Константинович. Посолка. Фото 1960-е годы. Автор Лилия Чехомова (Вдовичева), (г. Нижний Тагил), 2014 г.

Меня, брата и четырёх сестёр родители записали в метриках при получении документов – русскими! В 1950 году мы переехали из Казахстана в п. Посолку к мамину брату. Жили бедно, но семья была дружная, родителям помогали. Брат и сёстры родились уже в Посолке. Все мы получили образование и выбились в люди. Мама была немка, а папа – цыган» (см. рис. 11.24).

Глава XII
Гулаговский лесоповал

Историческая справка

Лесозаготовками местное уральское и зауральское население занималось ещё в конце XIX – начале XX веков. С началом индустриализации резко возрастает потребность в лесе. До колхозов и предприятий доводятся планы, все они участвуют в лесозаготовительных работах, но спрос не удовлетворяется. В хрестоматии по истории Урала, XX век, под редакцией М.Е. Елавацкого, изданной в 1998 г. в Екатеринбурге, есть интересный документ: «Развёртывание лагеря крайне необходимо».

В начале 1930 года тогдашний секретарь Свердловского обкома партии Кабаков (см. выше), написал письмо заместителю председателя ОГПУ Генриху Ягоде: «Уважаемый, товарищ Ягода! Политическое представительство ОГПУ по Уралу ознакомило меня с Вашим предложением – открыть новый лагерь на Урале. Со своей стороны считаю, это решение вполне современным и необходимым, и полагаю, что скорейшее осуществление этого мероприятия окажет значительную помощь в деле выполнения задач, поставленных на Урале.

Перспективы промышленного развития Урала связаны с освоением Северных районов, мало заселённых, но богатых каменным углем, рудою, лесом. Развертывание лагеря в районе Северного Урала крайне необходимо для: освоения и разработки колоссальных площадей в районе Н. Ивделя и бассейна сплавной реки Тавды, что даёт в большом количестве строевой и поделочный лес для Среднего и Южного Урала (Н. Тагил, Свердловск, Челябинск, Магнитная), а также древесный уголь для Надеждинского металлургического завода». (Г. Серов, примеч. – Е. М.).

Создается Северо-Уральское управление лагерей НКВД СССР (СевУраллаг), располагалось оно в посёлке Сосьва Серовского района. Механизм запущен, колесо закрутилось. В 1931 году в Таборах уже работает представительство СевУраллага. Создается лагерь. «Комендантский», местонахождение его по правую сторону дороги, идущей на Тавду, примерно в километре от Таборов на берегу речки Таборинка (см. выше). В 1932 году строятся четыре двухэтажных дома для обслуживающей охраны по ул. Советской, и дом для начальника лагеря. Дома эти стоят в ветхом состоянии до сих пор, а вот магазин и контора снесены в Таборах. На месте конторы построен магазин частного предпринимателя Пухлова, а на месте магазина в 1961 году построена столовая (сейчас переоборудована в пекарню, примеч. – В.Ф. Мясникова).

С конца 1930-х годов ВостокУраллаг становится крупнейшим производственным главком страны принудительного труда заключённых и спецпереселенцев. Несмотря на большое число лагерей, на Урале на территории современной Свердловской области первые лагерные системы начинают формироваться с 1938 года. Было положено начало созданию СевУраллага, который был образован на месте ликвидированного в связи с невыполнением плана треста «Севураллес». Все материальные ценности последнего – пять лесопромышленных хозяйств, восемь мехпунктов, три узкоколейные железных дороги, две конторы, четыре лесхоза, строительство Верхотурской и Тавдинской узкоколеек, были переданы вновь образовавшемуся лагерному Управлению г. Тавда № 77.

Наталья Парфёнова пишет: «Михаил, в Таборинском районе зоны были под номером 20, вниз по течению, то есть в п. Новоселово под номером 20.2, посёлки под номерами 20.1-3-4: Сарьянка, Шевья, Восточный – это по таблице, ну о них ни чего не сказано, только описывается Тавдинское Управление, и немного упоминается о зонах Таборинского района, что зоны были строгого режима и поселенцы».

По приказу НКВД от 5 февраля 1938 г. начинает создаваться ещё одна мощная лагерная система на территории Нижнетагильского региона – Севураллаг. Этот лагерь расположился на территории 12 районов: Гаринского, Таборинского, Верхне-Тавдинского, Туринского, Верхотурского, Исовского, Слободо-Туринского, Ново-Лялинского, Ивдельского, Нижне-Салдинского и Нижне-Тавдинского (Тюменской области) в нижнем течении реки Тавда; общая площадь лагерей составила ПО тыс. квадратных километров.

АЗУ (Лесо-Заготовительное-Управление) находились с 1932 года до 1938 в Ивдельлаг НКВД, в 1938 году передали в Ирбитское НКВД, в 1940 году передали в г. Туринск, в 1941 году передали Тавдалаг НКВД.

Просуществовала зона в Таборах лагеря «Комендантский» до 1946 года. Заключённые занимались заготовкой леса.

На секретных картах в архивах НКВД за 1940 год по списку 132 населённых пунктов Таборинского района стоят: п. Новоселово на 31 месте, п. Сарьянка на 66 месте, п. Посолка на 67 месте, д. Якшино на 88, п. Чунь-Чёш на 115, д. Заречная на 121, по книге Е.Н. Жданович «Таборы: из века в век», 2013 г., стр. 115. (Источник ГАФИ, ф. 666, он. 1, Д 49).

Приказом НКВД от 8 мая 1942 года СевУраллаг преобразуется в три управления: СевУраллаг, Ивдельлаг и ВостокУраллаг. Тем же приказом были организованы: Азанковское, Тавдинское сплавные отделения в Тавдинском районе; Туринское, Сарагульское, Шарыгинское – в Туринском; Санкинское в Алапаевском; Ирбитское в Ирбитском районе. Вскоре создаются три подразделения в Таборинском районе – Озёрское, Таборинское и Чёшское, а также Чунь-Чёшское.

Страна нуждалась в древесине, а в Тавдинском, Таборинском, Туринском и Ирбитском районах Среднего Урала было достаточно лесов. Кроме того, имелись реки для сплава брёвен до лесной биржи (место обработки и разделки древесины), и рабочая сила из заключённых. Лесозаготовки продолжались вплоть до 1990-х годов прошлого века.

«Это был огромный хозяйственный комплекс по заготовке и переработке леса. Только в одно объединение колоний, Таборинское, входило в разные годы 5–6 колоний, не считая лагерных пунктов. А центр управления ВостУраллагом, или Учреждением И-299, был в Тавдинском районе», – рассказывал Interfax-Russia.ru сотрудник пресс-службы ГУФСИН (Главного управления исполнения наказаний – ИФ) России по Свердловской области Руслан Яковлев.

Во времена интенсивного освоения лесных богатств на Среднем Урале исправительно-трудовые колонии внесли огромный вклад в развитие лесопромышленного комплекса страны. Созданное в годы Великой Отечественной войны Учреждение И-299 г. Тавды ежегодно заготовляло и перерабатывало около 2 миллионов кубометров древесины.

Лесные лагеря сильно отличались от обычных мест заключения. В лесу колючей проволокой огораживался большой участок, где и велись лесозаготовки. Для охраны строились вышки. Спецконтингент валил лес, затем огораживался новый участок. Можно сказать, что лагерный пункт кочевал по тайге вместе с заключёнными, охраной, инструментами и механизмами.

«Конечно, условия жизни и работы были совсем не такими, как в городе. Лесные лагеря располагались вдалеке от крупных центров: от Свердловска до Тавды – восемь часов на поезде. А потом ещё целый день идти по реке на теплоходе «Заря» до поселка Новоселово. Так что сотрудникам лагерной администрации и военнослужащим, охранявшим заключённых, приходилось нелегко», – рассказывала председатель Совета ветеранов Свердловского ГУФСИН полковник в отставке Людмила Балай (живёт в г. Тавда, примеч. – Е. М.).

Кстати, на лесозаготовках было занято много вольнонаемных работников – мастеров участков, механиков, других технических специалистов. И для многих работа в исправительной системе стала настоящей путевкой в жизнь. Например, старейший работник пенитенциарных учреждений Тавдинского района Анатолий Елизаров попал на лесозаготовки в ИТК-4 в поселке Белый Яр после службы в армии. До призыва Елизаров воспитывался в детском доме.

Молодому парню дали старый лесовоз, но он быстро сумел доказать, что работать умеет. Как сообщало пресс-служба ГУФСИН по Свердловской области, фотография Анатолия Елизарова не сходила с доски почета.

«В 1992 году Анатолий Васильевич Елизаров стал пенсионером, но после этого он ещё десять лет продолжал возить лес и передавал свой богатейший опыт молодым водителям. До сих пор его ценят и помнят во всех населенных пунктах Тавдинского и Таборинского районов как виртуоза-водителя, честнейшего и принципиального человека», – говорится в сообщении. Трудовые победы Елизарова отмечены орденами трудовой Славы и Знаком Почета.

Чтобы сохранить память о таких людях ветераны ГУФСИН России по Свердловской области взялись за организацию музея в городе Тавда в 2012 году.

Экспонаты музея рассказывают о людях, стоящих у истоков образования ВостУраллага, о достижениях лесопромышленного комплекса УИС тех лет, а также показывают быт сотрудников и осужденных, отбывающих наказание в отдаленных лесных лагерных пунктах, которые были разбросаны на обширной территории четырех районов Свердловской области.

Людмила Балай рассказывала: «Региональное ГУФСИН передало под музей часть двухэтажного здания в Тавде, где ранее располагалось Управление лесных исправительных учреждений. В лесных лагерях работали выпускники милицейских школ со всего Советского Союза», – поясняла председатель Совета ветеранов.

«Вологодская школа вообще специализировалась на подготовке начальствующего состава именно для лесных исправительных учреждений. Все-таки в лесной отрасли своя специфика, руководству лагеря необходимо было разбираться в технических процессах, в кондициях древесины. Но служили у нас выпускники Барнаульской и Вильнюсской школы МВД, например майор Ромуальдас Плепис служил в посёлках Сарьянка, Новоселово и Якшино-Заречном. Спецконтингент, валивший лес за колючей проволокой, тоже представлял практически все республики СССР.

Я 18 лет проработала в спецчасти нашего Управления и могу сказать, что в лесные лагеря попадали и убийцы, и насильники. Вообще заключенных с тяжелыми составами преступлений, рецидивистов было подавляющее большинство, «легких» статей, таких как первый угон автотранспорта, например, почти не было».

Чтобы познакомить с этой стороной жизни подрастающее поколение, организаторы музея открыли экспозицию, рассказывающую о работе и быте осуждённых. В экспонатах музея есть свое отражение тюремные нравы и «законы лагерной жизни». Посетители смогут увидеть даже оборудованную по всем правилам камеру штрафного изолятора.

Людмила Балай пишет: «В 2018 году 8 мая исполнилось 76 лет образования Тавдинского УЛИТУ (Учреждения И-299). В здании управления находится Музей истории УИС Тавдинского края «Наследие».

Стоит отметить, что музеи, отражающие историю развития системы исполнения наказаний, есть практически во всех региональных управлениях ФСИН.

Впрочем, в Уральском федеральном округе уже есть собственные примеры эффективного использования оставшихся объектов лагерной субкультуры. Власти Ямало-Ненецкого автономного округа организовали в Салехарде музей под открытым небом. Он поможет сохранить артефакты времён сталинской стройки N 501 – так обозначалось строительство железной одноколейной дороги Салехард-Игарка, ныне известной как «Мертвая дорога».

Таборинские подразделения с 1940 года входили в состав ВостокУраллага, дислоцирующегося в г. Тавде. С тех пор до конца прошлого века Таборинский район был неразрывно связан с Тавдой. Первыми руководителями ВостокУраллага были в Таборах: начальник – старший лейтенант госбезопасности Васильев А.В., три его заместителя: по производству – капитан Орёл В.К., по охране – младший лейтенант Милюков А.Н., по лагерю – младший лейтенант Золотушкин А.П. При управлении был создан политический отдел, наделённый правами райкома партии ВКП(б). Эти политотделы действовали до момента развала СССР, а начальниками управления были офицеры, по званию не ниже полковника.

В.Ф. Мясников пишет: «Мой хороший товарищ, с которым мне долго пришлось работать, Пётр Петрович Акимов, стал даже генералом».

Имелась своя типография в Тавде, выпускавшая многотиражки: «Уральский лесоруб» – для вольных и «На трудовой вахте» – для заключённых.

Управление работало на самообеспечение продовольствием, имея два крупных подсобных хозяйства в Ирбите и Озёрках. Озёрское создавалось на базе спецпосёлка раскулаченных семей. В каждом подразделении были свои подсобные сельхозпроизводства ХАО (хозяйственный лагерный отдел). В управлении было 2170 га пашни. Содержалось 592 головы крупного рогатого скота, 2315 свиней, 547 овец, до 2,5 тыс. птиц. Собиралось до 530 тонн зерна, 6780 тонн картофеля, 477 тонн капусты, 66 тонн огурцов, 632 тонны свеклы. Животноводство давало 74 тонны мяса, 352 тонны молока, 141 тыс. яиц. На всех производствах работало до 23,4 тысяч человек. Заключённых – 10,5 тысяч, вольнонаемных – 10,5 тысяч, спецпоселенцев (бывших раскулаченных) – 3 тысячи человек. Для заключённых вводился 10-ти часовой рабочий день, нормы выработки повышались на 20 %, им были запрещены переписка и свидания с родственниками.

Количество лагерей в районе росло. Возникали новые зоны по речке Чёрной, выше Чёша: Маткул, Керчель, Ярки, Ахконга. В Чёше, как и в Озёрках, была женская колония. Она располагалась рядом с мужской зоной. Это соседство доставляло много хлопот. Геннадий Федорович Носов, работавший здесь в сороковые годы электриком, рассказывал В.Ф. Мясникову, что часто внезапно гас по вечерам свет. Это были умышленные отключения. В темноте заключённые устраивали перебежки из одной зоны в другую. Женская колония в Озёрках была сельскохозяйственной. Здесь было тепличное хозяйство, выращивалось в нём в основном огурцы, но были и помидоры.