Текст книги "Убийство в Оптиной пустыни"

4. Подчистка огрехов

16 июня 1993 года Мортынов подчищал дело. Устранял неясности, противоречия.

Снова к нему в козельскую милицию привели зятя Аверина.

– Мосин Геннадий Николаевич, – нервничал тот. – Что это меня снова дергают?

– Да надо кое-что уточнить… Давайте с обреза. Вы его видели у Аверина. Если видели, сколько раз?.. Давайте про обрез подробнее…

Мосин продолжал:

– Обрез у Аверина я видел только один раз. Примерно за десять дней до случившегося… Каких-либо выжженных знаков на обрезе я не видел. Я не присутствовал при том, как Аверин изготовлял из охотничьего оружия обрез, отрезал стволы и приклад. В связи с тем, что я охотник и работаю лесничим, то у меня имеется охотничье оружие, боеприпасы и приспособления для зарядки патронов. Патронтаж у меня всего один. Никуда он не пропадал. Патроны я заряжаю сам. Обычно я заряжаю патроны самодельными круглыми пулями, которые отливаю сам по форме Буздина Евгения Павловича (прож. в Волконском). Он мне давал форму. Еще патроны я заряжаю дробью различных размеров. Гильзы у меня имеются (16-го калибра) … красные. Уточняю, что все гильзы у меня бумажные, красного цвета, желтого цвета с надписью: «Baikal 00». Пропажи гильз и заряженных патронов я не замечал. При зарядке патронов я пользуюсь приспособлениями, изъятыми во время обыска в нашем доме…

Мортынов по ходу допроса достал из портфеля гильзы и положил перед Мосиным:

– Узнаешь?

Голова у Мосина задергалась.

– А откуда они? – спросил он.

– Да в Орлинке твой родственничек пострелял…

– У лесника…

– Видишь, ты все знаешь…

– Да молва…

– Чьи они? – Посмотрел на гильзы.

– Не знаю. – Мосин помотал головой, которую потом как заклинило.

Мортынов убрал гильзы, записал показания, что-то подчеркул и сказал:

– Завтра со мной поедешь в Калугу. Между тобой и Авериным проведу очную ставку…

– А зачем?

– Мне будешь задавать вопросы?

– Нет, ну, все-таки… А, понимаю, ведь оружие… А когда ехать?

– В полдень…

На следующий день с утра Мортынов разбирался с шинелями. Аверин пояснил на допросе, что покупал шинель и у некого Юрова, которого искали и не нашли, но этот факт требовал проверки. Ведь что если не у Юрова, а существует подпольная сеть из бывших солдат?..

Теперь Юров сидел напротив следователя.
Мортынов:

– Я вас малость потревожу… – сказал с издевкой.

Ему уже изрядно надоело мотаться в Козельск, и он иногда срывался.

– Хорошо бы малость…

– Звать-величать как?

– Юров Николай Дмитриевич… родился в 1968 году в деревне Рубцы Козельского района… не работаю… проживаю в Волконске…

– У вас была шинель?

– Была…

– В общем, все насчет шинели…

– До недавнего времени я проживал с моим братом Сергеем… После службы у Сергея осталась солдатская шинель. Эта шинель хранилась у меня дома… Примерно осенью 1992 года ко мне подошел житель нашей деревни Аверин и предложил купить у меня шинель. Я согласился. За какую сумму он купил у меня шинель, я не помню… Шинель, которую я продал Аверину, его родственник отдал моей матери после того, как Аверин совершил преступление и был задержан… Ничего плохого сказать об Аверине не могу…

– И все?

– Все…

– А обрез у Аверина? Меч?

– Никакого оружия я у него не видел.

Мортынов отпустил Юрова и прошел в дежурку. Он хотел побеседовать с тетей Аверина, которой участковый показывал ориентировку с портретом племянничка, а та сказала, что не узнает.

– Мне тетку скоро доставите?

– За ней поехали… – ответил дежурный капитан.

– А что про нее известно?

– Говорят, черничка… Верит в Бога, но попов отрицает…

– Вот она могла и… – сказал и постучал по стойке: – Скорее! А то мне сегодня еще очную ставку в Калуге проводить.

– Стараемся…

Волконское

Только Мортынов снова скрылся в кабинете, как дежурный разразился по рации:

– Тетку мне, на Победе живет… Живо, твою мать! Следак уже изнервничался…

Ждать Мортынову пришлось больше часа.

– Вот. – Сержант, поправляя ремень на животе, втолкнул бабульку.

– Садитесь, – сказал ей строго Мортынов.

Бабуля села на стул.

Сержанта как сдуло.

– Что ж вы скрыли от милиции, что знаете Аверина…

– Ой, свят-свят, да как же… Да нам же нельзя по вере…

– Как это нельзя?..

– Да грех, властям-то…

Козельск

После разговора Мортынов записал в протокол:

«Найкина Вера Андреевна… родилась в 1920 году в Волынске… пенсионерка… проживает в Козельске на улице Победы, в доме… Допрос начат в 10.00, окончен в 11.00… Аверин Н.Н. является моим племянником. Встречалась я с ним в последнее время редко. Иногда он заезжал к моему сыну Александру. Ездил он на машине моего деверя – Аверина Николая Кузьмича. Примерно через несколько дней после убийства монахов ко мне приходил работник милиции и показывал фоторобот подозреваемого. Фамилию этого человека милиционер не называл. Мне показалось, что мужчина, изображенный на фотороботе, похож на Аверина Н.Н. Об этом я милиционеру ничего не сказала… Потом я узнала, что Николай убил монахов. 24 апреля около 7 часов утра ко мне домой пришел Николай. Я спросила: “Как же ты такое совершил?” Он ответил, что не знает, как это произошло. Сначала после совершения преступления он хотел идти в милицию, но отказался от этой мысли. Он еще сказал, что после убийства был в Суворове, в Калуге. Все время шел пешком. Я накормила его, затем он лег спать. У Николая я увидела обрез, который лежал у него в ногах. Еще Николай сказал, что вечером пойдет домой и там застрелится. После этого я сходила и позвонила домой Аверину Н.К. О том, что Николай у меня, я только намекнула. Имени даже его не называла. Через некоторое время, еще Николай не проснулся, приехали работники милиции и заарестовали его. Вместе с ними приехал отец…»

Она не стала уточнять детали задержания, когда, как живой щит, милиционеры втолкнули вперед отца Аверина.

– Еще раз обманете, – сказал Мортынов, – и в каталажке окажетесь…

– Свят-свят. – Бабуля заковыляла на выход.

5. Зять под подозрением

«Волга» неслась по шоссе. Впереди рядом с водителем сидел Мортынов, сзади жался на сиденье Мосин.

Мосин пытался завести разговор:

– А как же так, он почти неделю бродил по лесам и его не споймали?

– Сыскари такие… – Мортынов поглядывал на пассажира в зеркало заднего вида.

– А если бы он еще куда зашел…

– И заходил…

– Да, в Орлинке…

– Молва, говоришь, идет… Вот мы за молвой и бегаем… А она должна бегать за нами…

– А ему вышка?

– А почему интересуешься?

– Родня ведь…

– Не лезь попэрэд батьки… – сказал Мортынов и подумал: «С чего это он? Неспроста».

Предтеческий скит

Если бы не очная ставка, он бы непременно завернул в Оптину, прошел по ее тихим пустырькам, поставил свечки за здравие близким, за упокой – умершим родным и убитым монахам во Введенском соборе, заглянул бы в скит, подошел к келье Амвросия, но его поджимало время, и он подгонял:

– Притопи…

– Да я и так из нее все выжимаю…

Молчали.

Проехали Перемышль.

«Тоже исторический городок…»

Пришли мысли о Козельске, жители которого два месяца бились с войском Батыя… И защемило сердце от бед, которые выпадают этим краям.

Водитель включил радио. По новостям передавали, как депутаты полоскали власть за «прихватизацию».

– Это плохо закончится… – произнес Мортынов.

Водитель перевел радио на другую волну, где играла музыка.

Вот проехали Оку и поднялись в Калугу.

В комнатенке следственного изолятора напротив Мортынова по разные стороны на табуретах ерзали Аверин и Мосин. Аверин сверлил взглядом зятя, у того на лбу выступил пот.

– Сразу предупреждаю: никаких разговорчиков между собой… Отвечаем только на мои вопросы. Так, 16 часов. – Мортынов посмотрел на часы на руке и обратился к сидящим: – Начинаю очную ставку между изобретателем трехлинейки «генералом Мосиным» и…

– Зачем вы так?..

– Шутю…

Перемышль

Тот еще больше вспотел.

Мортынов задавал вопросы, записывал ответы:

«Ответ Аверина Н.Н.: Напротив сидящего гр-на Мосина Г.Н. я знаю, это мой зять. Отношения между нами хорошие.

Ответ Мосина Г.Н.: Напротив сидящего гр-на Аверина Н.Н. я знаю, это мой родственник. Отношения между нами хорошие.

Вопрос Аверину Н.Н.: Видел ли гр-н Мосин Г.Н., как вы изготовляли обрез (обрезали ствол и приклад)?

Ответ Аверина Н.Н.: Я не помню, чтобы Мосин Г.Н. видел, как я делал из охотничьего ружья обрез. Обрез я делал дома. Было очень поздно.

Вопрос Мосину Г.Н.: Видели ли вы, как гражданин Аверин изготовлял обрез?

Ответ Мосина Г.Н.: Я не видел, как Аверин Н.Н. изготавливал обрез. Обрез я видел. Аверин Н.Н. показывал его мне. Когда это было, я точно не помню, но где-то дней за 10 до происшедшего. Знака на обрезе в виде выжженных цифр “666” я не видел.

Вопрос Аверину Н.Н.: Вы подтверждаете показания гражданина Мосина?

Ответ Аверина Н.Н.: Да, я подтверждаю, что Мосин видел этот обрез. Когда это было, я не помню. Мосин мог не видеть выжженные шестерки на прикладе.

Вопрос Аверину Н.Н.: Где вы взяли патронташ и патроны к обрезу?

Ответ Аверина Н.Н.: Патронташ, заряженный патронами, я взял под кроватью у Мосина Г.Н., за день до того дня, как совершил убийство монахов. Мосин об этом не знал.

Вопрос Мосину Г.Н.: У вас пропадали патронташ и патроны? Где хранился заряженный патронами патронташ?

Ответ Мосина Г.Н.: Патронташ у меня один, и сейчас он хранится у меня дома. Недостатка патронов я не знал. Патроны заряженные, патронташ и ружье в тот момент находились у матери в д. Булатово. Я настаиваю на своих показаниях.

Вопрос Аверину Н.Н.: Где вы взяли патроны и патронташ? Вы настаиваете на своих показаниях?

Ответ Аверина Н.Н.: Патроны и патронташ я купил примерно дней за 10–11 до убийства в г. Калуге на колхозном рынке у неизвестного мне мужчины. Этому мужчине примерно 40 лет, он был с бородой. За все это я заплатил 800 рублей.

Вопросов друг к другу не поступило.

Очная ставка окончена в 16.45.»

Мосин спросил:

– Я свободен?

– Да, возвращайтесь в Волконск… – Мортынов сказал с сожалением: – Доказательств о причастности вас к убийству у следствия пока не имеется…

Мосина передернуло.

Он часто-часто засеменил за появившимся в дверях коридорным.

«Что-то мне не нравится этот “изобретатель”. Дома у его матери нашли гильзы. Их нужно сравнить с теми, которые были в Орлинке…» – подумал следователь.

6. Воришка невиновен

– А я? – спросил Аверин.

– Теперь надо с тобой кое-что уточнить…

Снова пачка «Беломорканала» лежала на столе. Аверин курил…

Мортынов:

– Итак, пишем… Калуга… 17 июня… 17.00… к тебе вопрос: «Николай Николаевич, где вы приобрели охотничье ружье и патроны?»

Записывал за Авериным:

«Ответ Аверина: Охотничье ружье я прибрел у гражданки Ляшко С.В. или в конце прошлого года, или в начале этого года. Точно сказать не могу, так как не помню. Патроны и патронташ я купил у неизвестного мне мужчины. Ему примерно 40 лет, с бородой. На колхозном рынке в г. Калуге. Это произошло за 10–11 дней до убийства монахов, когда я был в Калуге».

Перешли к патронам.

После минуты молчания Аверин заговорил.

Следователь записал:

«Ранее я давал показания, что взял патроны и патронташ у Мосина Г.Н., так как мне это приказал сделать Голос, который я слышу. Я не могу не подчиниться этому голосу. Сейчас я говорю правду. Патроны и патронташ я купил за 800 рублей. Уточняю, что мысль купить патроны дал мне Голос, и я решил последовать его совету».

Мортынов посмотрел на часы:

– 17.13…

Снова выплыла Ляшко.

И снова ссылка на голос.

Мортынов заглянул в пометки:

«Вызвать Ляшко».

Мортынов вышел из следственного изолятора и направился домой пешком. Он шел на остановку автобуса и думал: «Неужели столько Авериным наговорено о голосах и все это блеф…»

На память приходили откровения иеромонаха Тихона об оккультистах, тех же спиритистах, и терзало: «Неужели ему снова сойдет с рук?.. Свалит на голоса, и ему поверят…»

Утром 18 июня к Мортынову в прокуратуру доставили Ляшко.

На вопросы о ружье Ляшко рассказала:

– …Насколько я помню (я долго вспоминала и вспомнила)… где-то в период времени с 1947 по 1960 год мой муж купил двухствольное охотничье ружье. Ни марку ружья, ни его калибр я не знаю. После 1960 года мы неоднократно переезжали с места на место. В 1983 году мой муж умер от инфаркта. Куда делось ружье, я не помню. Наверно, оно затерялось. Никакого ружья я Аверину не продавала. Все время, что он бывал у меня дома, из моего поля зрения он не пропадал. И даже если бы ружье у меня было, украсть его у меня он не смог бы. У меня дома он всегда был на глазах…

«Значит, не продавала».

Мортынов:

– Мы сейчас с вами проедем в СИЗО.

– Зачем? – испугалась Ляшко.

– Я должен провести вам очную ставку с Авериным…

– А может, не надо? – взмолилась Ляшко.

– А вот это уж надо…

– Я там ни разу не была…

– И, надеюсь, больше не будете…

– И я надеюсь.

Через час в комнатке следственного изолятора по сторонам от Мортынова на табуретах теперь сидели Ляшко и Аверин. Он что-то нервно жевал, а она боязливо поглядывала на Аверина.

Мортынов вел протокол и спрашивал:

– Аверин, вам вопрос: Знаете сидящую напротив гражданку?

Аверин:

– Знаю. Это Ляшко Софья Владимировна.

Мортынов:

– Отношения какие?

– Никаких… – смутился Аверин.

– Есть основания ей вас оговаривать?

Аверин нашелся:

– Отношения хорошие. Оснований оговаривать нет…

Мортынов:

– Такой же вопрос вам, Софья Владимировна…

Ляшко:

– Аверина я знаю… Отношения между нами хорошие.

Мортынов:

– Вопрос Аверину: Где, у кого и когда вы приобрели охотничье ружье, из которого изготовили обрез?

Аверин:

– Ружье я приобрел у гражданки Ляшко или в начале этого года, или в конце прошлого, 1992 года. Ружье я купил за восемь тысяч рублей. Это произошло на квартире Ляшко. Никто при этом, кроме нас двоих, не присутствовал.

Мортынов:

– Вопрос Ляшко: Вы подтверждаете показания Аверина?

Заметил, как Аверин пронизывает Ляшко взглядом.

Ляшко опустила глаза:

– Аверину я никакого ружья не продавала. Я не подтверждаю показаний Аверина. У моего мужа было ружье охотничье, но я не помню, куда оно делось. С Авериным я никогда в своей квартире наедине не оставалась. Аверин всегда приходил ко мне с Воробьевой. Я настаиваю на своих показаниях.

Мортынов:

– Вопрос Аверину: Вы настаиваете на своих показаниях? Гражданка Ляшко говорит правду или врет?

От слова «врет» Ляшко покоробило.

Аверин помолчал, швыркнул носом и сообщил:

– В предыдущих показаниях я наврал. Ружье я у Ляшко украл.

«Думал, она прикроет», – пронеслось в голове Мортынова.

Аверин продолжал:

– В тот день я и Воробьева пришли к Ляшко. Я был одет в солдатскую шинель. В тот момент, когда Воробьева и Ляшко находились на кухне, я нашел в маленькой комнате за гардеробом (квартира Ляшко двухкомнатная) ружье, которое было завернуто в портянки. Я решил украсть это ружье. Я взял ружье, отнес его в коридор и завернул в шинель, которую повесил на вешалку. Ни Ляшко, ни Воробьева не могли это видеть. Затем, когда я и Воробьева выходили из квартиры, я не стал надевать ее и в руках вынес на улицу, где мы с Воробьевой сели в машину. Никаких денег я Ляшко не давал и не говорил ей о том, что украл у нее ружье.

«Заурядный воришка», – подумал Мортынов и продолжил:

– Вопрос Ляшко: Что вы можете сказать?

Ляшко просветлела:

– Действительно, Аверин несколько раз приходил ко мне домой в шинели. Я не знаю, было ли ружье в те его приходы ко мне или оно пропало раньше. Аверин мне ничего о ружье не говорил.

Когда Мортынов выходил с Ляшко из следственного изолятора, та попросила:

– Прошу вас, не наказывайте Колю за ружье, оно мне не нужно… Бог с ним…

– Разберемся, – ответил сухо следователь.

«А гнул на голоса», – вспомнил уловки Аверина.

Появление ружья у стрелка из Волконского вроде прояснялось.

«Воришка в роли сатаниста».

Мортынов мог искать Воробьева Юрия, которого упоминал Аверин на первом допросе, но надобности в этом уже не видел. Оставалось собрать несколько бумажек о стоимости ружья, которую можно было получить в любом оружейном магазине, о том, числится ли оно за кем-то, если числится, то проследить путь попадания к мужу Ляшко и вменять Аверину кражу.

Когда бумажки были собраны, при докладе Еркову о ходе расследования Мортынов спросил у шефа:

– Что будем делать с обрезом?..

– А что там? – переспросил Ерков, выпуская длинную струю дыма.

– Установлено: Аверин украл ружье…

– А чем убил-то? – произнес Ерков, голову которого забило совсем иным.

– Как чем? Тесаком…

– А тогда стоит ли возиться с обрезом? – потушил сигарету.

Мортынов заикнулся:

– Да ведь он собирался из него в монахов стрелять…

Но шеф, не слыша следователя, замахал руками:

– Отстань! Снова ты со своими чернецами… – нервно схватил со стола пачку «Мальборо». – Видишь, до чего дошли…

Только тут Мортынов обратил внимание на газеты на столе шефа.

Они пестрили заголовками: «Откушав чаю, в гроб ложись», «Инкубатор для взяточников», «Жить не по лжи», «Нет ползучему перевороту», «Наковальня мерзостей», «Под наркотическим кайфом»… О содержании статей и говорить не приходилось.

Маховик противостояния властей раскручивался, и между жерновов оказывалась прокуратура.

Еркову стало вовсе не до «мелочовки» с оружием, его волновали «глобальные» проблемы.

Выше шефа Мортынов прыгнуть не мог. Знал, что второй раз заходить к нему по одному и тому же вопросу бесполезно. Хоть и с виду интеллигент, но он обладал жутким характером.

Мортынов сел за печатную машинку.

Из каретки машинки полез лист с текстом:

«Постановление…

…Аверин показал… что ружье, из которого он изготовил обрез, который он в период с 17 по 24 апреля 1993 года носил с собой, который был изъят при задержании… – печатал Мортынов, – он украл в начале 1993 года у гр-ки Ляшко… Допрошенная в качестве свидетеля Ляшко… пояснила… что муж в конце 90‑х покупал ружье… В настоящее время ружья нет дома… Куда делось ружье, она не знает… Ее муж умер больше 10 лет назад… После покупки ружья много раз переезжали… Ружье могло затеряться… Муж мог его продать или отдать… Каких-либо претензий не имеет…»

Марафетил:

«Установлено, что ружье номер… зарегистрированным… и в списках разыскиваемого не значится… исчерпаны все возможности для собирания доказательств, подтверждающих версию… о краже ружья у Ляшко… не установлен источник приобретения указанного ружья…

Постановил:

…В возбуждении уголовного дела в отношении Аверина… по… ст. 144 УК РФ отказать…»

Вынул листок, подписал.

Конечно, еще червоточило: кража налицо, а он отказывает в возбуждении уголовного дела. Но успокаивало другое: от убийства ему не уйти.

– Воришке с рук сошло, – чуть не пропел. – А, моя хата с краю…

Плюнул, и странное постановление пополнило тома дела.

7. Продление сроков

В тот день, 18 июня 1993 года, когда Мортынов допросил Ляшко и провел между ней и Авериным очную ставку, ему пришлось готовить ходатайство о продлении сроков расследования дела, который вот-вот истекал. И заодно продление содержания Аверина под стражей.

Мортынов стучал по клавиатуре поскрипывающей машинки, а из каретки полз лист с постановлением:

– «…18 апреля… убийство трех монахов… по данному факту по признакам преступления… п. “3” ст. 102 УК РФ установлено, что данное преступление совершил гр-н Аверин… 24 апреля… Аверин… задержан и арестован… Допрошенный в качестве обвиняемого Аверин… свою вину признал частично… и показал, что в ночь с 17 на 18 апреля… прибыл в монастырь… с целью совершения… убийства священнослужителей монастыря… при себе имел… обрез… патроны… нож… меч… метательную звездочку…»

«Экипирован по полной программе», – чуть не впечатал в текст Мортынов и оторвался от машинки.

Передохнул и снова подался к ней:

– «…во время крестного хода хотел стрелять по монахам… Около 6 часов… подошел к звоннице, где иноки Трофим и Ферапонт звонили в колокола, и нанес последним по одному удару мечом в область туловища… Побежал в сторону скитских ворот, чтобы скрыться… на пути встретился иеромонах Василий, которому он нанес один удар в спину… по крыше цементного склада перебрался через забор и скрылся… на месте происшествия обнаружены меч, солдатская шинель с ножом в кармане, синяя сумка, кепка без козырька… Кепка опознана матерью Аверина… сестрой… зятем… сестра… и зять… опознали… сумку, которую видели у Аверина… на мече обнаружены отпечатки пальцев Аверина…» – на лист ложились уже десяток раз напечатанные-перепечатанные фразы: – «Свидетели… показали, что Аверин вышел из мастерских с мечом… Свидетели… видели у Аверина нож с гравировкой… обрез… Свидетель… подвозил Аверина в монастырь… При задержании у Аверина изъяты обрез, патроны, метательная звездочка…»

Глубоко вздохнул:

– Готовое обвинительное!

Продолжил:

– «18 июня истекает срок предварительного расследования, а 24 июня срок содержания под стражей… Однако уголовное дело не может быть закончено…» Итак, что нужно еще сделать? – Печатал: «По делу назначены экспертизы, которые не закончены…» Родню Рослякова нашли. Мать допросили, признали потерпевшей. Братья Татарникова приезжали. Допрошены. Один признан потерпевшим. А вот с Пушкаревым, иноком Ферапонтом глухо. Нужно срочно искать, иначе дело в суд не пойдет. Итак, – печатал: – «Даны отдельные поручения по установлению родственников Пушкарева и признания их потерпевшими… Поручение не исполнено…» Еще Аверин признавался невменяемым, хотя его невменяемость и сомнительна. Давит на голоса, на Сатану, а у самого действия четкие, расчетливые, про-ду-ман-ные… И ведь выздоровел… Но без психушки не пропустят в суд… Итак, – застучал по клавиатуре. – «Необходимо провести стационарную судебно-психиатрическую экспертизу Аверину… в НИИ судебной психиатрии им. Сербского…» Всё? Нет, погоди, батенька. «Возбудить ходатайство о продлении срока предварительного расследования и содержания под стражей до 18 июля 1993 года… Следователь….»

Вытащил лист, подмахнул.

Через три дня, 21 июня 1993 года, прокурор области утвердил постановление.