Текст книги "40 лет среди индейцев. Пещерный лев"

Однажды, когда мы с Виталиком были на службе, я увидел, как после проповеди к батюшке подплыли две бабки и стали рассказывать, что заметили около церкви подозрительных греко-католиков. Якобы те совершили свой неправильный молебен и теперь наверняка оккупируют православный храм (задолго до того, как это стало мейнстримом). Я уловил сию тревожную весть и, будучи возмущенным возможностью такого развития событий, спросил у батюшки, не следует ли как-нибудь покарать бесноватых филистимлян и не требуется ли помощь. Но тот только возвёл брови домиком и отработанным небрежным жестом десницы отослал старушек прочь, а мне сказал, что ничего не надо, всё в руце Божией.

Однако вскоре мне предоставилась возможность сразиться с нечистой силой: видимо, одной только Божьей волей проблема не решалась, требовалось постороннее вмешательство.

Глава 10 Первый Крестовый поход

Трехзевый Цербер, хищный и громадный,

Собачьим лаем лает на народ,

Который вязнет в этой топи смрадной.

Данте Алигьери, «Божественная комедия»

Взял керогаз, Полотенце, Мочалку,

Книги, Журналы, Кресло-качалку,

Лампу, Ружье, Сапоги, Одеяло.

Взял он собаку, чтоб все охраняла.

Ровно две тысячи Нужных вещей

Стал он укладывать В лодке своей.

Эдуард Успенский, «Рыболов»

Спустя некоторое время, сосед Виталик рассказал, что в Ботаническом Саду (своеобразной растительной Кунсткамере, где всевозможные мичурины проводили свои богопротивные эксперименты по совокуплению иноземной флоры с отечественной фауной) из какой-то дыры в земле изверглась злая собака, которая облаивает и кусает прихожан. Суммируя некоторые рассказы очевидцев, можно было представить ее внешний вид: как минимум с тремя головами, включая львиную, и змеиным охвостьем. Как бы там ни было, жалобы поступили, и батюшка благословил кого-нибудь на усекновение окаянного пёсьеголовца.

Я, конечно же, немедленно воспринял это как вызов и руководство к действию, достал из-под кровати свой верный индейский лук, подаренный мне Каменным Сердцем, и проверил, в порядке ли стрелы. Ко мне примкнули два товарища из общаги – простых деревенских парня, один из которых в детстве читал книгу Сат Ока, а второй был просто его приятелем. Также я позвонил Собаке и предложил поучаствовать в этом богоугодном деле.

В назначенный день мы встретились в условленном месте, перелезли через забор Ботанического Сада и направились к церкви, ища глазами это адское исчадие. Парни принесли с собой целый арсенал холодного колющего, режущего и дробящего оружия. У них были: ножи 2 шт., топоры 2 шт., сапёрная лопатка 1 шт., нунчаки 1 шт., в дополнение к этому у меня был лук со стрелами и мой индейский нож, представляющий из себя классический бандитский кинжал с кровостоком, насаженный на кусок оленьего рога. Рог я покрыл искусной резьбой в стиле шеванезов и вышил бисером ножны.

Никаких собак подле церкви не оказалось, и мы решили побродить по окрестностям и поискать их.

Вскоре мы услышали в отдалении собачий лай – это прогуливалась по ботаническим грядкам с редкими растениями стая бродячих собак, среди которых был похожий на описанный Виталиком экземпляр. С виду это была обычная дворняга, но если внимательно к ней присмотреться, то в ее самоуверенном помахивании хвоста определенно читалась изготовившаяся к атаке Лернейская Гадина, а в пасти можно было разглядеть попеременно возникающие там силуэты изменников и предателей Иуды, Брута и Кассия, которых до нас там уже разглядел Данте и добросовестно описал их местонахождение в своей «Божественной комедии».

Поборов спазм зубовного скрежета, мы стали подкрадываться к ним, взяв оружие наизготовку, но собаки заметили нас и побежали куда-то в заросли. Мы пробовали было бежать следом за собаками, но тщетно. Тем не менее, погоню мы не прекратили и пошли по следам. Сделав большой круг, мы вышли к исходной точке, с которой начиналась погоня. Собаки мирно паслись на прежнем месте.

Мы с товарищами посовещавшись и, припомнив всевозможные охотничьи сноровки, почерпнутые из откуда попало, решили, что скорее всего собаки и во второй раз побегут по той же звериной тропе: все дикие животные так делают. Поэтому мы разработали новый план. Вместо обычного преследования мы должны были разделиться: одним предстояло стать загонщиками, а другим – стрелять из засады. Лук был только у меня, поэтому выбор стрелка был очевиден. Удобное место для засады находилось чуть впереди, за оранжереей, вблизи нашей гоночной трассы. Но для того, чтобы попасть туда, предстояло прогнать собак ещё раз по кругу, иначе стрелку нельзя было туда добраться незамеченным. Отдохнув после первого забега, мы приступили к реализации своего плана.

Загонщики погнали дичь, и я занял позицию меж двух теплиц оранжереи.

Все участники охоты тем временем удалялись, звуки погони слышались уже далеко в зарослях, парни, вооружённые своим личным оружием, совсем скрылись в лесной чаще, и на мою долю оставалось лишь наблюдать за мирно проплывающими по небу облаками, да слушать щебетание птиц… а, ну да, ещё и творить молитву за успешное предприятие, будем для порядку считать, что и это тоже. Минут через 10 я опять услышал лай: загонщики вышли на новый круг!

Я воткнул перед собой несколько стрел, проверил мой верный клинок, который в случае опасности молниеносно должен был бы пустить в дело, наложил стрелу на тетиву и стал ждать. Прошло ещё немного времени, и в промежутке между теплицами стали неторопливо пробегать собаки. Очевидно, мои загонщики совсем выбились из сил и преследовали их уже только шагом.

Я выбрал цель и выстрелил. Звонко запела тетива, и моя индейская стрела, раскрашенная ярко-красной краской с чёрными полосами (чтобы охотники, убив дичь, могли точно знать кому именно принадлежит трофей), бешено вращая лопастями оперения, пронеслась вперёд, неся смерть на острие наконечника. Промах!

Я молниеносно перезарядил лук и выпустил ещё две стрелы вслед убегающим собакам. После выстрела те побежали быстрее. Третью стрелу я выпускал уже больше для количества, без всякой надежды на попадание – и предчувствия меня не обманули, стрелы воткнулись куда-то в грядки.

Вскоре прибежали запыхавшиеся загонщики.

– Ну что, парни, ещё кружочек? – предложил им я.

Но мои товарищи не разделяли моего оптимистического настроя. Никто не хотел больше бегать, все устали. Мы отыскали стрелы в вытоптанных грядках и решили валить отсюда от греха подальше, так как на месте недавнего преследования всякий опытный следопыт мог бы без труда определить, что недавно здесь прошло стадо оленей. И самых крупных из этих оленей следует изловить и привлечь к ответственности.

Некоторые граждане, читая этот рассказ, вспомнят, как недавно я уже упоминал об охоте на собак, являвшейся частью нашей «индейской жизни». Но нет, тогда я писал про другую охоту.

В тот раз мы с Собакой и Женей стояли в своём лагере в лесах под Коростенем, и мимо нас по лесной дороге пробежала стая совсем других собак, они были покрупнее, чем в Ботаническом Саду. У нас с Собакой было тогда два лука, и мы немедленно стали натягивать тетивы, чтобы поохотиться на этих собак. У Жени же не было лука, а была только электрическая бас гитара, которую он повсюду с собой таскал, доставая при каждом удобном случае и начиная на ней что-то бренчать, – поддерживал имидж. Поэтому он не стал натягивать тетиву, а наоборот стал взывать к нашему благоразумию. Мол, а давайте подумаем, так ли нужны нам в данный момент эти собаки, используем ли мы потом мясо убитых нами животных в пищу или же совершим это убийство просто для развлечения?

– Отстань, – сказали ему мы с Собакой, – ты сперва попади в эту собаку, а потом уже будешь её жрать!

И мы схватили свои луки и скрылись меж сосен, отправившись в долгую и безрезультатную, увы, погоню.

Собаку мы потом всё-таки одну съели, но это была уже совсем другая, точнее, третья история, расскажу её в следующий раз. Не навешивать же всех собак на один рассказ?

А пока что возвратимся в опасные дебри Ботанического Сада. Наш охотничий отряд отступил с места событий и перелез через забор, и готов был смешаться с гражданским населением, но в виду отсутствия такового мы шли по улице Бастионной совсем одни. Недалеко была остановка троллейбуса №14, мы с Собакой собирались добраться на нём до метро Дружбы Народов, а потом пересесть на электричку и поехать к нему в Ирпень. По идее, мы все могли бы доехать до метро, откуда двое моих знакомых парней пересели бы на троллейбус №15 и вернулись в общагу, но они решили сэкономить и пошли пешком. Мы с Собакой отдали им всё своё оружие, не везти же его в метро? И когда троллейбус подъехал, сели в него и попрощались со своими товарищами. Но эти два балбеса, вместо того, чтобы идти дворами, пошли вдоль дороги с горделивой осанкой индейских воинов, возвращающихся после удачного рейда. Все свои аксессуары вольной охотничьей жизни они распихали за пазухи и по карманам, что заметно отразилось на их походках и очертаниях, а мой лук, убранный в чехол, пришлось нести в руках. Он-то и привлёк внимание наряда ментов, двигавшихся встречным курсом. Сперва те проверили чехол с луком, подумав, что это ружьё, и в первую минуту были разочарованы (решили, что удочка), но потом внимательнее присмотрелись к парням и поняли, что всё-таки день прошёл не зря.