Текст книги "Обмани свой мозг. Обсессивно-компульсивное расстройство"

7. ОКР и нейрофизиология

«Тот, кто стремится к познанию истины, не должен избирать какую-либо одну науку, ибо все они находятся во взаимной связи и зависят одна от другой».

Рене Декарт (Картезий).

Это, пожалуй, самая скучная часть нашей книги. Но мы считаем её очень важной для понимания ОКР. Мы состыкуем психологию и нейрофизиологию. Время показывает, что сегодня нейрофизиология и изучение работы мозга человека является наиболее востребованным научным направлением. Государственные структуры и частные компании по всему миру расходуют миллиарды долларов на изучение мозга человека. В настоящее время самой приоритетной наукой считается наука о мозге. Практически все передовые страны мира, включая Китай, Корею и Японию (кроме России), создали национальные научные программы по изучению мозга, с суммарным бюджетом в несколько десятков миллиардов долларов. (Только в США ежегодный бюджет программы U.S. BRAIN Initiative, составит 5 миллиардов долларов к 2025 году). Самая крупная программа по поставленным задачам и финансированию запущена в Китае.

Национальная программы нацелена не только на получение представления о мозге, но и на практическое применение полученных научных знаний для ранней диагностики, профилактики и лечения нейропсихических заболеваний. За последние 20 лет исследования мозга кардинально перевернули весь человеческий опыт и знания о нём. Более того, учёные во всем мире заговорили о том, что если изучать мозг человека только с позиции нейрофизиологии, то мы не получим правильного понимания работы мозга и его функций. Необходимо состыковывать нейронауки не только с точными науками, но и с психологией и философией.

В качестве методологической установки или точки, из которой мы будем рассматривать феномен обсессий и компульсий, будут использоваться некоторые положения принципа неопределённости Вернера Гейзенберга. [5]

А именно, тот факт, что результат любого измерения всегда зависит от способа и инструмента измерения и не зависим от того, кто эти измерения проводит. Другими словами, если у нас уже есть понимание какого-либо явления и представление о нём, но мы возьмём другую "линейку" и другой способ измерения, но будем исследовать то же самое явление, то мы можем получить другой результат.

Возникает закономерный вопрос, а какой же результат будет правильным? Но ответ лежит в другой плоскости, отличной от плоскости дилеммы "правильно-неправильно", в плоскости удовлетворения конечным результатом, для которого эти исследования проводятся. Другими словами, мы должны ответить на вопрос – помогает ли результат исследований решить проблему или же решает её только частично, что в свою очередь вводит нас в ещё большее заблуждение относительно "правильности" результата.

Поясним это относительно имеющихся в настоящее время гипотез и результатов исследований причин ОКР. Насколько эффективными (полезными) для лечения этой проблемы являются исследования и теории причин возникновения?

Серотониновая теория не привела к надлежащему результату в лечении ОКР: эффективность использования антидепрессантов и других препаратов не позволяет говорить о том, что изменения в передаче нервных импульсов являются основной причиной ОКР. Психоаналитическая теория, основанная на поиске и проработке возникающих в детстве бессознательных процессов, также не имеет сколько-нибудь значимого эффекта в лечении. Современные исследования о морфологических изменениях структур головного мозга не дают возможность выявить практическую пользу полученных в них результатов применительно к ОКР.

Правильной теорией причин ОКР будет та, которая позволит сказать, что на её основе найден способ решения с удовлетворяющей эффективностью. Но мы считаем, что никакая теория причин не даст нам явного преимущества в выработке правильного и эффективного решения проблемы, если мы не будем знать, как эта проблема устроена, и как она работает. Как если бы мы чётко себе представляли и представляем, почему работает двигатель внутреннего сгорания. Но мы не сможем его починить, если мы не будем знать, как он устроен, и как он работает.

Вторая установка, также доказанная Гейзенбергом, исходит из того, что в физической реальности мира существуют контринтуитивные результаты. То есть, интуитивно предполагая логичный результат какой-либо деятельности, в итоге мы можем иметь прямо противоположный.

В качестве примера контринтуитивного поведения можно привести стратегию борьбы с определёнными ритуалами, используемую в Краткосрочной Стратегической терапии (модель Дж. Нардонэ) [25].

Логика нам подсказывает, что если я хочу избавиться от ритуала, представляющего из себя многократную проверку, то я должен усилием воли сдерживать себя от его выполнения. Но очень часто подобное невозможно сделать, так как это вызывает сильное сопротивление, которое сопровождается резким всплеском тревоги. Но если (при определенной модели ОКР) мы сделаем наоборот, не будем себя сдерживать, а увеличим количество повторений и некоторое время будем придерживаться такой стратегии, то это приведёт к отказу от ритуала. Здесь используется древняя стратагема, которую Дж. Нардонэ называет: "Закидать костёр дровами, чтобы его потушить" [7].

В этой главе мы попытались представить, как создаются и существуют ритуалы, исходя из современного и очень популярного описания работы головного мозга как нейронной сети. А также представить механизм компульсивного поведения с точки зрения теории функциональных систем ПКАнохина, которая является достаточно эффективной попыткой разносторонне и целостно описать поведенческий акт в совокупности физиологических механизмов, обеспечивающих поэтапное его развертывание от начального к конечному моменту.

Все современные гипотезы причин обсессивно-компульсивного расстройства рассматривают ОКР как некую психопатологию или органическую патологию головного мозга. От серотониновой теории до изменений хвостатого ядра, массы серого или белого вещества, базальных ганглий или миндалин…

Мы подойдём к этому вопросу с другой стороны. Не со стороны причинно-следственной связи и структурно-функциональной теории, на которых построены все гипотезы причин ОКР и любого другого тревожного состояния, а со стороны системных функциональных процессов, воспринимая установку, что функциональная система едина, на ней основаны любые процессы организма, она едина для обычного и компульсивного поведения, и к ней невозможно применить оценку типа: ненормальная, иррациональная или патологическая.

Мы считаем, что ОКР – это "нестандартная ситуация". ОКР – безусловно сложная проблема, которая становится ригидной и хронической из-за времени существования, а не вследствие патологических нарушений структур головного мозга.

При этом мы понимаем, что компульсивные действия могут быть и при психоневрологических патологиях, например, при синдроме Аспергера, синдроме Туретта, а навязчивые мысли – при психозах, например, бредового характера. Также мы отдаём себе отчёт в том, что если представляется ОКР как нестандартный, но не патологический процесс, то при исследовании различных частей головного мозга у людей с ОКР и без него могут быть видны отличия. Но эти отличия не являются более патологическими, чем любые другие функциональные изменения.

В качестве примера приведём известные факты исследований о взаимосвязи профессионального рода деятельности человека и изменений структур головного мозга. Эти исследования показали, что профессиональные таксисты (изучали лондонских таксистов, которые учатся 4 года своему ремеслу и обязаны по памяти знать все маршруты передвижения) имеют больший размер задних отделов гиппокампа по сравнению с представителями других профессий. Одной из функций гиппокампа является запоминание и кодирование окружающего пространства (пространственная память).

Профессиональные музыканты имеют больший размер мозжечка, важной функций которого является контроль правильности выполнения целенаправленных движений. В более поздних исследованиях (2010–2017 г.) корреляции физических изменений в структурах головного мозга были обнаружены отличия для парфюмеров, шахматистов, автогонщиков, гольфистов и др. Вполне реально, что, исследуя физические изменения в структуре головного мозга людей с ОКР, видны подобные отличия. Но никто не считает, что такие физические изменения отдельных структур головного мозга у людей с постоянным выполнением одного и того же поведения, являются патологией.

Делая выводы из вышеизложенного, мы допускаем с большой степенью вероятности, что все изменения, в том числе и органические изменения в структурах головного мозга, которые возможно увидеть при соответствующих исследованиях обсессивно-компульсивного расстройства, являются не причиной ОКР, а его следствием.

7.1. Нейронная сеть

Мы попытаемся провести корреляцию компульсивного поведения с соответствующей ему специализированной нейронной группой и описать его на основе теории функциональных систем. Функция не может менять сама себя. Это принцип, по которому работает система. Мы можем получать одни и те же результаты разными способами выполнения при изменении исходных данных, условий, среды, времени исполнения и так далее.

Нейрон – это нервная клетка (рис. 1). Нейронная сеть – это совокупность нейронов головного и спинного мозга, а также ганглиев периферической нервной системы (рис. 2).

Рис. 1. Модель нейрона

Рис. 2. Модель нейронной сети

Головной мозг человека содержит 86 миллиардов нейронов. Большинство нейронов имеют один отросток для передачи импульса другим нейронам, но могут образовывать тысячи связей для приёма сигналов от других нейронов через дендритные шипики. Количество нейронных связей зависит от специализации нейрона в конкретной нейронной группе. Специализированные нейронные группы существуют буквально для всего.

Берёте вы вилку в руку – этому акту соответствует его нейронная структура или нейронная группа. Узнаёте вы на фото известного вам артиста – другая группа. Берёте в руки не вилку, а ложку, то этому соответствует та же группа, которая соответствовала вашему поведению, когда вы брали вилку, но теперь она уже работает совместно со структурой или нейроном, соответствующем ложке (условно, нейрон "ложки"). Но если среди ваших ложек есть ложка, которую вы узнаёте среди других ложек, то у вас будет активен совсем другой нейрон, а именно этой ложки. И так во всём. [1]

При любом акте ему будут соответствовать специализированные нейронные группы, которые будут активны именно в этот момент. Если мы представим нейронную сеть, как огромную и хаотичную гирлянду, смотанную в клубок из 86 миллиардов лампочек, то мы увидим, как постоянно и хаотично (на первый взгляд) вспыхивают и гаснут лампочки. Но если мы будем целенаправленно повторять, например, одно и тоже движение, то мы уже увидим, что алгоритм активности этих лампочек всегда соответствует нашим действиям и повторяется как наше поведение. Вернее, наоборот, наши действия являются результатом активности нейронных структур.

Даже если вы будете просто стоять и о чём-то думать, то в зависимости от содержания мыслей, места, наличия или отсутствия других людей и так далее, наша условная нейрогирлянда будет играть своими лампочками в корреляции с этим содержанием.

Нейронные группы – это не скопление нейронов в какой-то области головного мозга, это – ансамбль связанных между собой нейронов, распределённых по всем его частям и структурам. В одной группе могут быть миллионы нервных клеток, которые связаны как с нейронами своей группы, так и с определёнными нейронами других групп (ансамблей). Все нейроны имеют свою специализацию, то есть они предназначены конкретно для чего-то. Нейронная группа получает свою специализацию (обучается) в момент получения человеком нового опыта, и эта специализация остается неизменной. Но, несмотря на то, что нейронная группа или конкретный нейрон этой структуры имеет специализацию, они способны к реконсолидации (непрерывной реорганизации) и могут добавлять новый кусочек опыта в рамках своей специализации. Нейронная группа может дообучаться (модернизироваться), например, посредством новых способов достижения того же результата, оставаясь в рамках своей специализации. Но новый кусочек опыта (памяти) не уничтожает уже имеющийся, а как бы наслаивается на него. В этом слоёном пироге уже существуют разные, соответствующие всему ранее приобретённому опыту, сценарии (модели поведения). [11]

Если мы представим работу нейронной группы в виде слоёного пирога, то весь наш опыт представляет собой слои в этом пироге. И когда мы что-то делаем, например, моем руки или проверяем кран, то в этот момент работает не часть пирога, которая соответствует конкретной модели поведения, а все слои, весь наш опыт (память) для данной ситуации. [1]

По такому принципу, принципу создания новых слоёв для модификации основного объекта работает редактор графических изображений – Photoshop. Мы используем этот принцип для пояснения сути работы нашего слоёного пирога памяти. У нас есть исходное изображение, например, фотоснимок, который мы можем модифицировать в программе и получить другую версию исходного изображения. В нашем случае новая версия изображения – это новый вариант поведения для достижения жизненно важного приспособительного результата (рис. 3).

Новое поведение будет иметь новый набор слоёв, но с его помощью достигается тот же удовлетворяющий нас результат.

Исходное изображение (старый опыт)

Новый слой (новый опыт)

Измененная (новая) структура

Исходное изображение (старый опыт)

Новый слой (новый опыт)

Измененная (новая) структура

Исходное изображение (старый опыт)

Новый слой (новый опыт)

Измененная (новая) структура.

Рис. 3. Принцип наслаивания.

Этот принцип показывает, что во время выполнения какого-либо поведенческого акта работает не самый последний кусок опыта, а работает весь опыт человека, который он приобрёл за всю свою жизнь, а доминирующий слой, который уже сформировался в динамический стереотип, только определяет, как это будет происходить.

Когда все новые слои в "фотошопе" созданы, программа соединяет все слои в один, и в результате мы видим новую версию изображения. При этом ни один слой не пропал, а новая версия – это совокупность всех слоёв. Но когда исходное изображение (для нас это новая структура или новый вариант поведения) будет сохранено (запомнено в нашей нейронной группе), то "выкинуть" уже ни один слой невозможно. Мы можем только создать ещё другие слои (другой опыт), который по-другому получит удовлетворяющий результат, но весь предыдущий опыт останется в системе.

Применительно к компульсивному поведению и обсессивно-компульсивному расстройству вообще, нам нужно в прямом смысле создавать новый опыт, но для нас это будет новый старый опыт. В любом случае, нам нужно сделать что-то, что вернёт нас к прежнему поведению, не компульсивному. Чтобы наша условная система выбора поведения, была изменена уже на стадии принятия решения и выбирала обычную модель поведения, а оценка результата реального поведения даст положительную эмоциональную составляющую, и акт будет завершён.

Например:

Вы всегда мыли руки один раз, но более или менее тщательно, в зависимости от реального загрязнения. Это уже сложившийся и закреплённый опыт, которому соответствует конкретная нейронная группа. И все нейроны в этой структуре давно консолидировались, и она не меняется, а активируется для выполнения конкретной задачи. В нашем случае – вымыть руки. То есть, у этой структуры есть разные сценарии, и они активируются в зависимости от цели, пускового стимула, побуждающего мотива, внешнего и (или) внутреннего и предыдущего опыта (памяти).

При изменении любого исходного фактора: возьмём ситуацию, когда при неизменных прочих условиях для активации нейронной группы, которая соответствует процессу мытья рук, у нас появилась новая внутренняя потребность, обусловленная другим восприятием опасности уже известных внешних мотивов. Эта потребность заключается в том, что для получения удовлетворительного результата мы полагаем, что руки нужно помыть больше или помыть качественнее.

Грубо говоря, мозг отметит новое поведение, как удовлетворяющее критериям получения нужного сейчас результата, и создаст новый слой памяти, новую модификацию нейронной группы, отвечающей за процесс мытья рук. И в этой модифицированной группе будет новый алгоритм (новый слой), в котором повтор действий нужен для получения удовлетворяющего результата. В любом случае, в нейронной структуре произойдут какие-то изменения. В каждом последующем акте, с новым способом мытья эта модель будет проходить проверку для того, чтобы закрепить её в структуре в виде актуального слоя (или проверенного способа) для достижения удовлетворяющего результата. Новые элементы в нейронной группе вместе со всей группой образуют новый алгоритм, соответствующий новому поведению, который будет укрепляться с каждым актом. И с каждым новым актом будет осуществляться проверка на достоверность, необходимость и достаточность через получение удовлетворяющего результата.

Например:

Если вы, в силу некоторых обстоятельств, помыли руки в три раза больше обычного и продолжаете их мыть таким образом какое-то время, то новый способ выполнения будет определён как единственный удовлетворяющий потребительному результату и станет доминирующим. Но если вы сделали это один или чуть больше раз, а затем у вас пропал мотив, побуждающий вас мыть три раза вместо одного, при тех же внешних условиях, ваше поведение не изменится, оно останется обычным, таким же, как всегда.

Если новое поведение остаётся стереотипным и повторяющимся в течение определённого времени, буквально все составляющие нового поведения будут работать как единая и доминирующая модель поведения, в которой не только мотив и когнитивная составляющая влияют на выбор поведения, но и сам факт поведения подтверждает и подкрепляет наличие мотива и когнитивной составляющей.

Хирурги перед операцией несколько раз тщательно и особым образом моют руки. Но если это нужно не для операции, то они моют как обычно. Но представим такую ситуацию, что мы попросим хирурга вымыть руки так, как если бы ему предстояла операция. После или даже во время самого процесса, когда он будет мыть руки таким особым образом, у него возникнет ощущение, что ему предстоит делать операцию. Он точно знает, что не будет никакой операции, он не в больнице, но он моет руки с ощущением, что она предстоит. Так почему у него, пусть и на мгновение, возникает ощущение, что ему предстоит делать операцию?

Если внутренний побуждающий мотив (например, наличие навязчивой мысли о заражении страшной болезнью) заставит вас мыть руки по-другому, больше и тщательнее, чем раньше, то нейронная связь для такой модели поведения будет укрепляться с каждым разом. Когда модель займёт доминирующее положение, она станет главным динамическим стереотипом.

Другими словами, пока в совокупности данных, необходимых для принятия решения о дальнейшем поведении (действии), будет присутствовать новая составляющая, (в нашем случае это мысль о том, что сейчас на моих руках опасные бактерии), то модель мытья рук всегда будет соответствовать всей совокупности исходных данных, а поведение – этой модели и со временем станет преобладающим поведением. То есть, этот слой нашего пирога, который соответствует активации мысли о микробах при "опасном" контакте, будет участвовать в выборе модели поведения. А сам поведенческий акт, который ранее сформирован в виде кратного повторения действий, будет доминирующим. Он всегда будет оставаться таким, пока не изменится совокупность данных, которые участвуют в принятие решения. Но когда будет сформирован динамический стереотип, то мысль, которая вас побудила увеличить количество мытья или количество проверок, может уйти на второй план. Вы уже не будете так ясно думать о микробах и последствиях возможного заражения каждый раз, когда будете мыть руки. Вы просто будете их мыть то количество раз, которое необходимо вам для получения нужного результата. А сам факт компульсивного поведения станет мотивом, подкрепляющим навязчивую мысль. Такой механизм носит название "сдвиг мотива на цель" по АН.Леонтьеву.

Сформированная под влиянием новых побуждающих мотивов и "закреплённая" модель поведения будет постоянно проверяться. А если вы сознательно попробуете нарушить этот стереотип, то система получит сигнал рассогласования с моделью и выдаст вам сигнал тревоги. В этом весь смысл динамического стереотипа. Мозг автоматизирует всё, что можно автоматизировать для сохранения энергии на выполнения конкретной задачи. И если что-то идёт не так, то мозг выдаёт сигнал. Условно "сигнал ошибки". И он будет его выдавать до тех пор, пока вы не выполните действия так, как надо.

Для наглядности и понимания того, как работает динамический стереотип, можно привести пример из личного опыта одного из авторов:

"У стола, на котором располагается компьютер, стоит крутящийся стул с изменяемой высотой. Мы подгоняем высоту стула под себя и постоянно им пользуемся. Когда мы садимся на стул, мы не смотрим на то, на какой высоте находится сидение. Мы просто садимся, не глядя. Но однажды я понизил высоту стула до минимума и забыл об этом. В следующий раз, когда я подошёл к стулу и, не глядя, хотел на него сесть, я сделал привычное движение. В этот момент мой мозг, не обнаружив на привычной высоте сидения стула, мгновенно выдал команду о том, что "под тобой стула нет". И я тут же вскочил. Этот пример показывает, как сигнал рассогласования выдаёт тревогу при использовании динамического стереотипа в измененных условиях среды".