Текст книги "Барбаросса"

– Так для чего же вы просили меня приехать?

– Во-первых, я должен вас нижайше поблагодарить за этот визит. Немощь моя так велика, что другим образом наша встреча не могла бы произойти.

– Уважение к старшим – это не только кастильская, но и фламандская добродетель.

– Благодарение Господу, да. Теперь, экономя ваше драгоценное время, я хотел бы сразу перейти к существу дела.

Король кивнул, поглаживая пальцами драгоценный эфес своей шпаги. Он не знал, что его поза выглядит воинственной, и, если бы ему сказали об этом, очень бы удивился. Он думал, что ему удается очень хорошо скрывать свое истинное настроение.

– Начать придется с несколько странной просьбы.

В этот момент слуги принесли большое роскошное кресло. Усаживаясь в нем, Карл кивнул. Мол, здесь у вас все странно, так что давайте и вашу просьбу заодно.

– Мой секретарь сейчас передаст вам эти свитки, и я умолял бы вас немедленно с ними ознакомиться.

Карл усмехнулся:

– Но вы же знаете, я даже говорю по-кастильски нетвердо, письменную же речь не разбираю вовсе.

– На всякий случай, ваше величество, мы к вашему прибытию перевели все на ваш родной язык.

Скансио с поклоном протянул королю пергаменты.

– А что в них?

– Это допросные листы.

– Вы занялись судебными делами, ваше преосвященство? Занятно.

– Это особое дело, ваше величество. Настолько особое, что, мне кажется, и вы должны с ним ознакомиться.

– Но смотрите, сколько здесь всего, мне этого и до полудня не прочесть!

– Однако прочесть надо – мягко, но твердо сказал его преосвященство.

Карл понял, что именно за этим сюда его и позвали, вот сейчас, собственно, и начнется настоящий торг. Он потрогал пальцем в перчатке ус, дернул, очень по-королевски, губой и развернул первый свиток.

В это время свита его потерянно и бессмысленно бродила по гигантскому неухоженному парку. Министры и пажи негромко переговаривались, пожимали плечами и вздыхали.

– Что делает его величество?

– Читает!

Большинство фламандцев смутно представляли себе, кто такой этот кардинал и почему король уделяет ему столько внимания. Парк был хорош, но вместе с тем раздражал. Повсюду паслись косули и олени, подпускали к себе вплотную, но пребывали в неприкосновенности, ибо никто из гостей не захватил с собой соответствующего охотничьего оружия. Не бросаться же на оленя с кинжалом!

– Взгляните, взгляните, граф, какой красавец!

– А что толку!

– А что делает его величество?

– Читает.

– А мне говорили, что кастильцы дикари.

– Уверяю вас, мой дорогой Вандерхузе, они дикари и есть.

– Однако же главным развлечением у них является, насколько я могу судить, чтение.

– Осторожнее, Видмарк, взгляните, как на нас смотрят эти господа в сутанах. Может быть, они понимают нашу речь.

– Вряд ли это господа. Это слуги его преосвященства.

– Эти слуги глядят как господа.

– А что делает его величество?

– Читает.

Между тем Карл Габсбург чтение закончил. Не торопясь он свернул последний свиток. Задумчиво коснулся своего надушенного уса.

– Думаю, я понимаю, к чему вы хотите подвигнуть меня, ваше преосвященство.

– Очень рад, ваше величество.

– Но до того как мы начнем… разговаривать, я бы хотел, чтобы вы тоже кое-что просмотрели.

– Любопытно.

Король достал из-за отворота своего камзола свернутое в трубочку письмо. Собственноручно развязал ленточку, которой оно было перевязано, и протянул кардиналу.

Кардинал Хименес очень быстро ознакомился с документом. Это был ответ толедских кортесов на запрос короля. Ответ отрицательный, безапелляционно отрицательный.

– Что вы на это скажете, ваше преосвященство?

– Я всегда был против того, чтобы давать сословиям слишком много власти.

– Представьте, я держусь точно такого же мнения!

– Но считаю, ваше величество, что, раз уж какими-то правами с ними пришлось поделиться, не считаться с этим нельзя.

Король едва заметно поморщился.

– Согласен с вами, воля народа – вещь священная, но всегда ли разумная? Не кажется ли вам, что иногда народ нуждается в подсказке?

– Хоть это и невежливо, хочу вам ответить вопросом на вопрос: не кажется ли вам, что в иные моменты и носитель высшей власти должен открывать слух для хороших советов?

Карл Габсбург не сдержал улыбки. Старик понятлив, с ним можно договориться.

– Если вы, ваше преосвященство, скажете «да» в ответ на мой вопрос, я скажу такое же «да» в ответ на ваш.

– Будем считать, что оба «да» прозвучали.

– Великолепно!

Кардинал закрыл глаза в знак удовлетворения.

Оба были довольны, но слишком по-разному. Король считал, что очень ловко обманул больного старика. В ответ на обещание начать какие-то неопределенные военные действия против наглого пирата с красной бородой он получил обещание, что толедские кортесы откажутся от своих «лошадиных» и «золотых» требований.

Кардинал Хименес был удовлетворен тем, что нашел хоть какую-то территорию взаимопонимания с королем. Поверил ли он, что Харудж именно тот человек, против которого нужно бросить основные силы королевства? На этот вопрос было ответить трудно. Способен ли такой человек, как Карл, вдохновиться чем-то лежащим вне сферы практических интересов? И тут сказать было нечего. Он корыстолюбив и, кажется, одержим какими-то тайными идеями. Это хорошо, пусть думает, что Харудж – это его, кардинала Хименеса, корысть. Пусть он не верит, что Краснобородый – чудовище, но пусть знает, что кардинал отчаянно хочет его победить.

За это придется платить?

Да.

Но никакая плата не будет слишком большой за то, чего задумал добиться кардинал Хименес.

Старый человек знал, что молодой король попытается его обмануть, но знал также и то, каким образом заставить его выполнить свои обещания.

Карл знал, что кардинал подозревает его в намерении замотать дело, но рассчитывал, что неподвижному подагрическому старику будет трудно настоять на своем.

– Я знал, ваше преосвященство, что поездка в Мадрид доставит мне огромное наслаждение, но все же она превзошла мои ожидания.

Кардинал деликатно улыбнулся в ответ. В его улыбке было не больше жизни, чем в оскале черепа.

– Я догадывался, ваше величество, что вы человек, тонко и глубоко чувствующий, но вы поразили меня, показав себя человеком, чувствующим очень тонко и очень глубоко.

Карл Габсбург снисходительно покивал. Похвалы такого рода ему выслушивать еще не приходилось. Тоже еще, чувствующий король!

Кстати, что именно чувствующий?

– Скажите, ваше преосвященство, где вы отыскали этого поразительного человека?

– Кого вы имеете в виду?

– Монаха, который ведет следствие.

– Отец Хавьер, говоря строго, сам меня отыскал. И, можно сказать, принудил заняться этим делом.

– Принудил? Вас?

Сановный череп вновь осклабился:

– Силою своих аргументов.

– Ах, силою аргументов!

– Я знал его и прежде. Отец Хавьер был духовником короля Фердинанда.

Видимо, было бы разумнее не упоминать об этом. Правители не любят, когда им напоминают о временах и людях прежнего царствования. Но Хименес де Сиснерос не хотел прятаться за недоговоренности и умолчания. Нельзя смотреть в глаза великой цели прищурившись. Пусть Карл ревнует католический мир к памяти Фердинанда Католика. На эту ревность можно будет не обращать внимания.

– Ах, короля Фердинанда?

– Да.

– И что, его величество был согласен с открытиями и выводами своего духовника?

– Он не знал их во всех деталях, а с тем, что было ему известно, согласен не был.

Карл Габсбург усмехнулся, как бы говоря, что если такой святоша, как Фердинанд, позволял себе сомневаться, то уж он, человек значительно более земной, имеет на сомнения полное право.

– Удивительно, что королю Фердинанду в качестве духовника было угодно иметь человека со столь въедливым умом. Вашему отцу Хавьеру скорее подошла бы должность начальника фискальной службы или место портового таможенника.

– Проблема, к которой он сам себя приставил, не распадается на несущественные мелочи, сколь ни измельчай ее дотошным исследованием.

– Не спорю, не спорю.

Оба одновременно почувствовали, что разговор иссяк. Король к этому моменту припас кое-что.

– Ваше преосвященство, вы, наверно, заметили, что я не любитель всякого рода оттяжек и проволочек. Когда мне надо что-то решить, я тут же иду и решаю.

С этими словами король извлек из своего камзола еще один свиток.

– Что это, ваше величество?

– Письмо генералу толедских кортесов.

– Вы думаете, такие дела решаются письмами?

– Такие дела начинаются с писем. С писем, после которых они уже не могут быть не решены.

Пока кардинал читал, король улыбался. Он знал, что текст письма составлен заковыристо и хитро. Среди людей Карла были люди умственно более зрелые, чем фон Гооге.

– Я бы написал по-другому, и было бы лучше, напиши это письмо мой секретарь.

Карл мельком посмотрел на Скансио.

– Но я подпишу ваш документ.

– Замечательно.

– При одном условии.

– Смотря каком.

– Сообразном этой ситуации.

Скансио протянул королю свой свиток.

Король всплеснул руками:

– А вы кому вздумали писать, ваше преосвященство?

– Это ваше послание. Вы сочиняете за меня, я – за вас. Вы – письма…

– А вы, ваше преосвященство, приказы.

– Да. Это приказ о присвоении звания капитана лейтенанту Мартину де Варгасу плюс к этому повеление этому капитану немедленно выйти из порта Малаги в направлении острова Джерба с тем, чтобы атаковать его укрепления там, где это будет возможно, с тем, чтобы нанести ущерб флоту и другим силам алжирского пирата Харуджа.

Из-за ближайшего платана появился человек в серой сутане с письменным прибором в руках.

– Прошу вас, ваше величество. – Кардинал сделал приглашающий жест рукой.

Увидев, что рядом с чернильницей лежат два очинённых пера, что в самой чернильнице два отверстия, таким образом, сделано все для одновременного подписания документов, – король откровенно рассмеялся.

Рассмеялся и подумал, что обмануть старика кардинала будет, пожалуй, не так просто, как ему казалось раньше.

Один росчерк пера.

Тут же другой.

Обмен пергаментами.

– А теперь, ваше величество, позвольте проводить вас в дом, там, я думаю, уже все готово к настоящему приему такого гостя, как король испанский.

С этими словами дон Хименес бодро встал с кресла и живо зашагал по траве к дому, делая приглашающие жесты его величеству.

Карл побледнел. Он не чувствовал в себе достаточно сил для того, чтобы встать, и даже пергаментный свиток, который он крепко сжимал в руках, уже не радовал его.

Глава шестая. Монах и несчастная

Отец Хавьер. Сядь, женщина, и скажи, как тебя зовут.

Зульфия. Меня зовут Зульфия.

О. Х. Откуда ты родом?

З. Из города Банияс, что неподалеку от Латакии и Халеба.

О. Х. Кто твой отец?

З. Моего отца звали Аттар эль-Араби.

О. Х. Чем он занимался?

З. Он был улем.

О. Х. Это значит ученый?

З. Да.

О. Х. Каким наукам он отдавал свои силы?

З. Я не могу сказать. Женщин в нашем роду от всяческих наук ограждали.

О. X. Неужели ты никогда не слышала, о чем он говорит со своими учениками? Хотя бы ненароком, случайно?

З. Когда я приносила финики или воду, они всегда замолкали. Подслушивать я не могла и не хотела.

О. Х. Почему они так секретничали, может быть, знание, к которому они обращались, было тайное?

З. Нет. Отец никогда не делал тайны из своих занятий. К нам в дом приходили разные люди. Знакомые и незнакомые.

О. Х. Были ли у тебя братья и сестры?

З. У меня был один брат.

О. Х. Всего один? А сестры?

З. Сестер не было.

О. Х. Считается, что мусульмане чадолюбивы.

З. Моя мать умерла слишком рано. Другой жены отец заводить не стал.

О. Х. Почему? Он был равнодушен к женщинам?

З. Все свои чувства он отдавал наукам.

О. Х. А наложницы, он не пробовал завести себе женщину для утех?

З. Наложницы слишком дороги и не любят работать по дому. Отец завел старую кухарку. Для утех она не годилась. Когда я подросла, заботы по хозяйству легли на меня.

О. Х. Вы жили в достатке или нуждались?

З. Мы никогда не нуждались. У нас были райаты, они доставляли нам зерно и масло.

О. Х. Райаты – это крестьяне?

З. Это крестьяне.

О. Х. Откуда они появились у вас?

З. Эмир Халеба дал их моему деду в благодарность за военную службу.

О. Х. Как звали твоего брата?

З. Абдалла.

О. Х. Интересовался ли он науками?

З. Отец пытался его занять умными разговорами, водил на минарет и показывал звездное небо, но брат, кажется, не полюбил звезды и цифры.

О. Х. Твой отец был астроном?

З. Наверно.

О. Х. Кого из учеников отца ты бы могла сейчас вспомнить и назвать?

З. Меня с ними не знакомили и, значит, не говорили, как их зовут.

О. Х. Не может быть, чтобы ты так и не узнала хотя бы кого-нибудь из них!

З. Только тех, кто сам захотел со мной заговорить.

О. Х. Таких было много?

З. Такие были.

О. Х. Каким же образом им удавалось оказаться вблизи тебя, ведь, насколько я понял, ты была девушкой строгого поведения, правильно?

З. Правильно.

О. Х. Так как же вы знакомились?

З. Все устраивал брат.

О. Х. Абдалла?

З. Да.

О. Х. Чтобы поговорить с тобой, надо было сначала поговорить с братом?

З. Да.

О. Х. Может быть, заплатить ему?

З. Аллах свидетель, я ничего об этом не знала.

О. Х. Где происходило знакомство?

З. Во дворе нашего дома, у фонтана. Я любила там посидеть в беседке.

О. Х. Абдалла приводил туда своего друга и оставлял вас наедине?

З. Да.

О. Х. Сам он оставался поблизости?

З. Обязательно.

О. Х. Он опасался за твою честь?

З. Он не опасался за мою честь, он знал меня. И он убил бы всякого, кто посмел бы меня обидеть.

О. Х. Таким образом знакомятся со своими будущими мужьями все сирийские девушки?

З. Если отец не находит ей жениха сам.

О. Х. По одному ли разу молодые люди приходят в беседку для объяснения?

З. Некоторые по одному, некоторые несколько раз.

О. Х. Некоторые бывают надоедливы?

З. Да.

О. Х. Надоедал ли кто-нибудь тебе? Не смотри на меня такими удивленными глазами. Мне нужно все это знать, очень нужно. Тебя не зря везли через четыре моря, подумай об этом.

З. Хасан.

О. Х. Какой Хасан?

З. Сын ростовщика Джафара. Он приходил ко мне много раз и очень просил, чтобы я стала его женой.

О. Х. Он был богатый?

З. Очень.

О. Х. Брат уговаривал тебя принять его предложение?

З. Очень.

О. Х. А отец?

З. Отец ничего не знал.

О. Х. Почему ты отказала сыну Джафара?

З. Он был мне противен. Весь в бородавках и с животом до колен.

О. Х. Абдалла был недоволен?

З. Очень.

О. Х. Хасан обещал ему большие деньги?

З. Да.

О. Х. Может, ты была слишком молода тогда и не хотела думать о мужчинах?

З. Нет. Мне тогда было уже шестнадцать лет, и у меня было много мыслей о мужчинах.

О. Х. И однажды Абдалла привел юношу, который тебе понравился?

З. Да.

О. Х. Как его звали?

З. Фикрет.

О. Х. Он был родом из вашего города?

З. Да. Он был нашим родственником.

О. Х. Он был хорош собой?

З. Да.

О. Х. Опиши его.

З. Он был строен как ливанский тополь. Глаза горели как черные угли. Усы его благоухали миро как мирра[29]29
  …благоухали миро как мирра – игра слов. Мирра (греч. Myrrha) – ароматическая смола некоторых деревьев, применялась для благовонных курений при религиозных обрядах. Миро (греч. Myron) – благовонное масло, употребляемое как парфюмерное средство.


[Закрыть]. Он произносил слова, от которых у меня кружилась голова.

О. Х. У него было много недостатков?

З. Нет.

О. Х. Я имею в виду, не было ли у него шрамов, хромоты, родимых пятен, бородавок?

З. Бородавки были у Хасана.

О. Х. Да, я забыл. Значит, усы?

З. Густые черные усы.

О. Х. Но усы черны у любого сарацина.

З. Усы Фикрета были особенные!

О. Х. Чем же?

З. Это были его усы.

О. Х. Ладно. Вы полюбили друг друга?

З. Он пришел и сказал, что я подобна полноликой луне на небе его любви, что я роза в саду его души, что я песня соловья в темнице его несчастного сердца.

О. Х. Что же ответила ты?

З. Я ничего не сказала. Девушка ничего не должна говорить, когда любит. Она говорит только тогда, когда отказывает.

О. Х. Вы прикасались друг к другу?

З. Это невозможно.

О. Х. Я не имею в виду плохое.

З. Нет, до свадьбы юноша и девушка не должны прикасаться друг к другу.

О. Х. Вы договорились о свадьбе?

З. Да, мы решили, что должны пожениться.

О. Х. Абдалла был доволен?

З. Да.

О. Х. Фикрет тоже был богатый?

З. Он был сыном мераба.

О. Х. Хранителя арыков и водоемов?

З. Да.

О. Х. Сын Джафара был богаче его?

З. Хасан был богаче, но я любила Фикрета, а он любил меня. Очень сильно.

О. Х. Этого не всегда хватает для счастья.

З. Для счастья больше ничего не нужно.

О. Х. Но ведь вы не поженились?

З. Да.

О. Х. Что же помешало?

З. Один человек.

О. X, Что за человек?

З. Его нашли на берегу.

О. Х. Кто нашел?

З. Фикрет. Он гулял там с друзьями и вдруг увидел на отмели человеческое тело.

О. Х. Человек этот был без чувств?

З. Тело казалось бездыханным, но потом выяснилось, что жизнь в нем еще теплится.

О. Х. Фикрет приказал перенести его в свой дом?

З. Фикрет был очень добрым человеком.

О. Х. Этот, утопленник, был моряком или попал в воду с берега?

З. Тогда этого нельзя было определить. Он был почти без одежд.

О. Х. Когда он очнулся, что он рассказал о себе?

З. Сказал, что он купец из Салоник. Плыл на своем корабле в Александрию с грузом шерсти, но стал жертвой морских разбойников.

О. Х. Чудом спасся.

З. Чудом спасся. Да, он так и сказал. Вы что, знакомы с ним, да?

О. Х. Успокойся, я с ним незнаком, я случайно угадал его слова.

З. Да, вы другой, вы не можете быть с ним знакомы.

О. Х. Как он себя назвал?

З. Исмаилом.

О. Х. Сколько ему было лет?

З. Он был старше Фикрета, но сколько ему лет, я определить не могла.

О. Х. Объясни.

З. То он казался мне молодым человеком, а иногда, наоборот, стариком.

О. Х. А как он выглядел?

З. Роста он был среднего, но очень сильный. Глаза светлые и быстрые.

О. Х. Что значит «быстрые»?

З. Он смотрел и на тебя и видел при этом еще многое кроме тебя.

О. Х. Что касается силы, из чего ты это заключила?

З. Я видела, как Исмаил упражняется вместе с братом и Фикретом на саблях: он был поразительно искусен.

О. Х. Тебе не показалось странным, что купец, торгующий шерстью, столь хорошо владеет оружием?

З. Мне в нем все казалось странным.

О. X. Долго ли он пробыл в вашем городе?

З. Более двух месяцев.

О. Х. Отлучался ли куда-нибудь?

З. Один раз.

О. Х. Надолго?

З. На неделю или чуть более.

О. Х. Он сказал, куда уезжал?

З. Сказал, что навещал родственников в Иерусалиме.

О. Х. Он жил в доме Фикрета?

З. Да.

О. Х. Фикрет сам ему это предложил?

З. Да. И еще очень уговаривал.

О. Х. Можно ли так понять, что этот купец-утопленник понравился твоему жениху?

З. Да.

О. Х. А как к нему отнесся Абдалла?

З. Он тоже его полюбил.

О. Х. А твой отец?

З. Мой отец отнесся к нему с уважением.

О. Х. Они часто виделись?

З. Всего несколько раз.

О. Х. О чем они разговаривали?

З. При мужских разговорах я не присутствовала.

О. Х. Но что-нибудь со слов брата или жениха тебе стало известно?

З. Они сказали, что отец остался доволен ученостью Исмаила.

О. Х. То есть он проявил серьезные познания в астрономии и математике?

З. Наверно, так.

О. Х. Когда Фикрет познакомил тебя с Исмаилом?

З. Почти сразу же, как он у него поселился.

О. Х. Ты просила его об этом или он сам настоял?

З. Я знакомиться не хотела.

О. Х. Почему?

З. Я чувствовала, что мне с ним знакомиться не надо.

О. Х. Даже его не видев, даже не сказав ни слова, ты уже была настроена против него?!

З. Да.

О. Х. Ты сказала об этом жениху?

З. Да.

О. Х. Что он ответил?

З. Он рассмеялся.

О. Х. Тебя это обидело?

З. Обидело.

О. Х. И испугало?

З. Нет, я не испугалась, но мне было обидно.

О. Х. Ты попыталась объяснить жениху, в чем дело?

З. Да.

О. Х. Что же он?

З. Он назвал мои слова женскими страхами.

О. Х. Он привел Исмаила к вам в беседку?

З. Да.

О. Х. Такие вещи обычно не делаются?

З. Такое делать не принято. Встречаясь со мной, Фикрет сам шел против правил, а уж приводить совсем чужого мужчину…

О. Х. А твой брат?

З. Что мой брат?

О. Х. Он не препятствовал этому знакомству?

З. Нет.

О. Х. Тебе не казалось это ненормальным?

З. Немного.

О. Х. Почему только немного?

З. Потому что первым за мою честь отвечал уже Фикрет.

О. Х. Ты закрывала лицо при Исмаиле?

З. Наши женщины не носят чадру, мы закрываем платком низ лица.

О. Х. Перед всеми?

З. Перед всеми, кроме близких родственников.

О. Х. Фикрет еще не считался твоим близким родственником?

З. И не считался, и не был.

О. Х. Значит, ты постоянно в его присутствии была закрыта платком?

З. Да. Хотя можно так закрываться, что…

О. Х. Понимаю. Когда же появился Исмаил, ты стала следовать обычаю, как принято?

З. Вы правильно поняли.

О. Х. Он тем не менее смотрел на тебя?

З. Да.

О. Х. И очень внимательно?

З. Да.

О. Х. Тебе это не нравилось?

З. Он смотрел так, как будто видит то, чего видеть не может.

О. Х. Ты говорила об этом жениху и брату?

З. Они оба смеялись.

О. Х. Может быть, Исмаил в тебя влюбился, ты ему понравилась?

З. Не знаю. Когда любят, смотрят не так.

О. Х. Как?

З. Как Фикрет. Или хотя бы как Хасан.

О. Х. Но ты все же чувствовала, что он смотрит на тебя не просто так?

З. Да.

О. Х. Фикрет много времени проводил с Исмаилом?

З. Все свободное время.

О. Х. Тебе он стал уделять меньше внимания?

З. Нет, он был со мною по-прежнему нежен и внимателен, но я понимала, что у него в жизни есть что-то помимо меня.

О. Х. Тебе это не нравилось?

З. Да.

О. Х. Ты говорила об этом жениху?

З. Нет.

О. Х. Почему?

З. Женщина не должна говорить о таких вещах мужчине. У мужчин свои дела.

О. Х. Разговоры о свадьбе продолжались?

З. Не только разговоры. Шли уже приготовления.

О. Х. Тебе не хотелось эту свадьбу поторопить?

З. Хотелось, но спешить в таких делах у нас не принято. Если бы я об этом заикнулась, все бы удивились.

О. Х. Ты говорила, что Исмаил уезжал на неделю в Иерусалим, когда именно это было?

З. Примерно за месяц до свадьбы.

О. Х. Когда он уехал, ты вздохнула с облегчением?

З. Я знала, что он вернется.

О. Х. Фикрет изменился в его отсутствие?

З. Да.

О. Х. Сильно?

З. Чем дольше он его не видел, тем он становился лучше и мягче.

О. Х. Когда Исмаил вернулся, он снова поселился в доме Фикрета?

З. Да.

О. Х. В нем самом появилось что-нибудь новое после возвращения?

З. Он стал еще загадочнее, чем был.

О. Х. В чем это выражалось?

З. Мне трудно сказать. Он стал меньше говорить, искал уединения.

О. Х. А Фикрет и Абдалла?

З. Они старались проводить с ним как можно больше времени. Они смотрели на него восторженными глазами.

О. Х. До его путешествия в Иерусалим ничего подобного не было?

З. Было видно, что они восхищаются Исмаилом, но внешне это выражалось не слишком.

О. Х. А потом вдруг восхищение перешло в самое настоящее почтение?

З. Правильно.

О. Х. Кто-нибудь, кроме тебя, это заметил?

З. Нет. Отец был занят своими звездами, земная жизнь его интересовала мало. Исмаил не искал его общества, даже, можно сказать, сторонился. Могло даже показаться, что он отца немного опасается.

О. Х. Странно.

З. Да. Отец был человек безобидный. Он не мог никому принести вреда по своей воле.

О. Х. Хорошо. Чем ближе был день свадьбы, тем сложнее становились твои отношения с Фикретом, да?

З. Я переставала его узнавать.

О. Х. Он избегал встреч?

З. Нет, но я понимала, что они становятся ему в тягость.

О. Х. Ты не пыталась выяснить, в чем дело?

З. Он уходил от разговоров на эту тему, и брат его поддерживал.

О. Х. Абдалла вел себя так же, как Фикрет?

З. Да. Он обрывал меня всякий раз, когда я начинала говорить о своих сомнениях. Но больше всего сердился, когда я отзывалась не слишком почтительно об Исмаиле.

О. Х. Что значит «непочтительно»?

З. Я говорила, что боюсь его, что он не кажется мне хорошим и искренним человеком.

О. Х. Они возражали тебе?

З. Возражали… они были готовы меня убить. Один раз Абдалла чуть не обрушился на меня с кулаками, но Фикрет удержал его. Удержать-то удержал, но я чувствовала, что сердцем он на стороне брата.

О. Х. Не намекал ли он тебе, что передумал жениться?

З. Прямо так не говорил, но было понятно, что мысли его заняты не мной.

О. Х. Ты не пробовала обратиться за советом к отцу?

З. Да, я рассказала отцу о своих сомнениях. Он выслушал меня внимательно, не перебивая, но, как мне показалось, не придал моим словам особого значения.

О. Х. А сам Исмаил не перестал тебя преследовать своим вниманием?

З. Я понимала, что он определенным образом следит за мною, какие-то его мысли связаны со мной, но все это было так неопределенно. Я боялась его все больше и больше и не знала, чего от него можно ожидать.

О. Х. Не появилось ли в твоей душе каких-либо чувств к нему помимо страха?

З. Не знаю.

О. Х. Как этого можно не знать!

З. Страх был такой сильный, что подавлял все остальное.

О. Х. Но тебе было хотя бы лестно, что такой сильный, необычный мужчина оказывает тебе знаки внимания?

З. Я не думала об этом. Возможно, что-то подобное и было, но я сейчас не могу ответить определенно.

О. Х. Не испытывала ли ты к нему отвращения?

З. Нет. Пожалуй, нет.

О. Х. А Фикрет?

З. Что Фикрет?

О. Х. Ты его по-прежнему любила?

З. Да.

О. Х. Но мысленно ты не сравнивала его с Исмаилом?

З. Может быть, и сравнивала. Невольно. Но всегда твердо знала, что люблю только Фикрета.

О. Х. Твердо?

З. Твердо.

О. Х. Слово «твердо» надо говорить тверже.

З. Я не понимаю, чего вы от меня хотите!

О. Х. Правды, только правды. Меня не надо стесняться и не надо бояться. Бесполезно пытаться меня обмануть. Я все равно докопаюсь до правды. Она слишком мне нужна.

З. Какая правда?

О. Х. Я уж узнаю ее.

З. Спрашивайте дальше. Я уже устала, а рассказать нужно самое тяжелое.

О. Х. За сколько дней до свадьбы случилось то, что перевернуло и сломало твою жизнь?

З. Меньше чем за неделю.

О. Х. С чего все началось?

З. Я сидела в саду у фонтана. Как вдруг прибежала служанка и сказала, что меня хочет видеть отец.

О. Х. Ты сразу почувствовала неладное?

З. Да, у меня сердце сразу облилось холодом. Я поднялась к отцу. Он ходил по своей комнате взад-вперед, и было видно, что он находится в страшном волнении.

О. Х. Что он тебе сказал?

З. Он обнял меня, погладил по волосам. Он сказал, что рад видеть меня в добром здравии, что со мной ничего не случилось.

О. Х. Что он имел в виду?

З. Я спросила, но он не стал объяснять, он попросил меня найти Абдаллу и Фикрета. У него было для них очень важное сообщение.

О. Х. Ничего больше он не сказал?

З. Я не стала настаивать, хотя умирала от нетерпения. Я понимала, что все это касается моей судьбы.

О. Х. Абдаллы и Фикрета не было дома?

З. Да, но я знала, где их искать.

О. Х. Ты послала слугу?

З. Да, с приказом Абдалле быть немедленно у отца.

О. Х. С Фикретом, но без Исмаила?

З. Да, правильно, именно так. С Фикретом, но без Исмаила.

О. Х. Но Исмаил явился вместе с ними?

З. Да, и это напугало меня еще сильнее.

О. Х. Твой отец выразил неудовольствие по этому поводу?

З. Не знаю.

О. Х. Тебе не разрешили присутствовать при разговоре?

З. Не разрешили.

О. Х. Где ты ждала его окончания?

З. Все там же, у фонтана.

О. Х. Тебе слышны были какие-то голоса, крики?

З. Сначала все было тихо. В клетках возле бассейна чирикали птицы. Слышно было, как кричит муэдзин[30]30
  …как кричит муэдзин… – Муэдзин – священнослужитель мусульман, призывающий к молитве.


[Закрыть] на главном минарете в центре города. Меня подмывало подкрасться и подслушать, но я не смела. Тогда я решила для этой цели послать кого-нибудь из слуг. Я позвала, но никто не пришел.

О. Х. Надо полагать, Абдалла по совету Исмаила отослал их из дома на время разговора.

З. Я тоже так думаю.

О. Х. Значит, он догадывался, что разговор примет серьезный оборот.

З. Я думала потом об этом и решила так же, как вы.

О. Х. Долго ли продолжался этот разговор?

З. Мне казалось – вечность!

О. Х. Время намаза миновало[31]31
  Время намаза миновало? – Намаз – ежедневная пятикратная молитва мусульман; каждой молитве предшествует омовение.


[Закрыть]?

З. Да.

О. Х. И тут они появились?

З. Сначала раздался крик.

О. Х. Чей?

З. Кричал отец. Но тогда я этого не поняла.

О. Х. Почему?

З. Крик был слишком страшный, человек так кричать не мог. Длинно, хрипло, как несчастное животное.

О. Х. Что ты сделала, услышав его?

З. Ничего, я приросла к скамье.

О. Х. Тебе не хотелось убежать, позвать людей?

З. Я не могла. Потом, я знала, что в доме никого нет. А чтобы выбежать на улицу, надо было пройти мимо отцовских комнат.

О. Х. И тут появились они.

З. Да.

О. Х. Кто шел впереди?

З. Впереди шел Абдалла.

О. Х. Он был вооружен?

З. У него был в руках нож. Он вытирал его о маленькую плюшевую подушечку.

О. Х. Ты все поняла?

З. Я ничего не поняла. Я не успевала ничего понимать.

О. Х. Они подошли к тебе?

З. Да.

О. Х. Все трое?

З. Да.

О. Х. Они смотрели тебе в глаза?

З. Да. И глаза у них были страшные. Передо мной были совершенно чужие люди.

О. Х. Что они сказали тебе?

З. Ничего. Исмаил сказал Фикрету: «Абдалла сделал свое дело, теперь ты должен сделать свое».

О. Х. Он хотел сказать, что Абдалла убил отца?

З. Да.

О. Х. И он хотел, чтобы Фикрет убил тебя?

З. Хуже.

О. Х. Исмаил решил подвергнуть тебя унижению?

З. Да. Он приблизился и поднес к моему лицу острие ножа. Он даже коснулся им моего подбородка. «Раздевайся!» – так он сказал.

О. Х. А что же твой жених?

З. Он стоял и смотрел.

О. Х. А брат?

З. Он тоже стоял рядом и смотрел.

О. Х. Ты не попыталась им что-нибудь сказать?

З. Я была не в силах произнести ни слова. Горло у меня перехватило от ужаса. Я никак не могла поверить, что все это происходит наяву. А в ушах все звучал тот страшный крик, крик зарезанного отца.

О. Х. И ты начала раздеваться?

З. Сама не знаю, как это получилось. Мне казалось, что сплю, что я уже умерла. Руки все делали сами.

О. Х. Все это происходило в молчании?

З. Нет, Исмаил все время говорил. Вот, он говорил, смотри, Фикрет, вон она, настоящая женская природа. Это твоя невеста. Я приказал ей раздеться, и она раздевается. Она твоя невеста, но она раздевается по моему приказу. Почему? Потому что женщина всегда ждет, чтобы ей приказали.

О. Х. И Фикрет молчал?

З. Да. Молчал и смотрел. И Абдалла молчал и смотрел.

О. Х. Ты продолжала раздеваться?

З. Я продолжала раздеваться и разделась. И тогда Исмаил сказал: смотри, Фикрет, твоя невеста разделась по моему приказу, а сейчас она ляжет на эту скамью, и я сделаю с ней то, что мужчина делает со всякой женщиной.

О. Х. И Фикрет молчал?

З. Он стоял задумчивый, как бы немного не в себе. Впрочем, я плохо помню, голова моя была как чужая.

О. Х. Ты легла на скамью?

З. Да.

О. Х. И Исмаил возлег на тебя? Говори, не надо опускать глаза. Я уже сказал, меня не надо стесняться. Я не мужчина, я сейчас даже не человек. Я дух, беседующий с тобой. Итак, он возлег?

З. Да.

О. Х. Ты отдалась ему без сопротивления?

З. Без малейшего.

О. Х. Он причинил тебе боль? Ну, говори же, говори! Я жду!

З. Сначала была небольшая боль, потом…

О. Х. Что было потом?

З. Потом было очень хорошо. Очень хорошо, и все лучше и лучше.

О. Х. Ты была невинна к этому моменту?

З. Да.

О. Х. И сразу же, при первом прикосновении мужчины, получила большое удовольствие?

З. Мне стыдно в этом признаться, но да.

О. Х. Тебя не смущала обстановка?

З. Смущала, очень смущала.

О. Х. Но это ничему не мешало?

З. Не могу понять почему, но нет.

О. Х. Фикрет и Абдалла стояли тут же и на все это смотрели, да?

З. Да.

О. X. И это тебе тоже не мешало?

З. Я была готова умереть от стыда и думала, что вот-вот умру, но вместе с тем мне было очень хорошо. Я ничего не могла с собой поделать.