Текст книги "Осколки полевых цветов"

Глава пятнадцатая

– Майкл! Что ты здесь делаешь? – Пронзительный крик моей сестры, не очень радостный, эхом разносится по дому. Я бросаю взгляд на Бинкса. Он сидит на столе в моей комнате, пока я листаю журнал.

– Детка, – слышу я с улицы умоляющий голос Майкла, – прости меня. Мне так жаль!

– В том-то и проблема, – выпаливает моя сестра. – Ты всегда о чем-то сожалеешь. А ты не пробовал не делать ничего такого, о чем в скором времени пожалеешь?

Дверь хлопает, но Майкл тут же давит на дверной звонок.

Пора бы мне привыкнуть к тому, что эти двое постоянно ссорятся и разбегаются, а через неделю мирятся. Как же это утомительно! Мне хочется, чтобы они либо окончательно расстались, либо остались вместе. Что в этом сложного?

– Тьфу, чего тебе? – Джорджия опять распахивает дверь.

– Я принес тебе цветы.

Я встаю со своего рабочего стула и высовываю голову за дверь, чтобы увидеть, что происходит у подножия лестницы. Майкл стоит там с букетом белых ромашек, любимых цветов Джорджии. К тому же это большой букет, а не один из тех дешевых, что продаются в продуктовом магазине.

– Они прекрасны, – нежно воркует она.

– Клянусь, я не пялился на задницу этой цыпочки.

Я фыркаю, и они поворачиваются и смотрят на лестницу, но надеюсь, что я вовремя втягиваю голову в комнату. Хотя, конечно, они все равно знают, что это я.

– Давай поговорим снаружи, – предлагает ему Джорджия и закрывает за собой дверь.

Увы, развлекательное шоу закончилось.

Я возвращаюсь к своему столу и журналу. Рядом с ним лежит мой блокнот с идеями для ароматов свечей, а также их возможными названиями. Я начинаю читать журнал и чувствую, как мозг отключается.

Почесывая Бинкса за ухом, я говорю своему любимому коту:

– Я так счастлива, что мы с Калебом не такие, как эти двое.

Он мурлычет в знак согласия. Я придвигаю блокнот к себе, вставляю наушники и возвращаюсь к мозговому штурму.

– Ты приготовила ужин? – Мама ахает от изумления и ставит сумку у двери. – Я собиралась предложить заказать пиццу.

Я пожимаю плечами.

– У нас в холодильнике нашлось все, что как раз нужно было израсходовать. – Я вытаскиваю из духовки запеканку и засовываю рукавицы под мышку. Я беру разогретые булочки и начинаю накрывать на стол.

Мама хватает тарелки и, взглянув на меня через плечо, предлагает:

– Почему бы тебе не спросить у соседа, не хочет ли он прийти к нам на ужин? – Он вернулся домой одновременно со мной. Я уверена, что он голодный, а у нас уже все готово. Кроме того, сегодня вечером Джорджия будет с Майклом.

– Тайера? – задаю я глупый вопрос.

– Да, – медленно произносит она, с недоумением глядя на меня.

Я почти спрашиваю зачем, но понимаю, что она просто пытается быть гостеприимной.

– Гм-м, хорошо. – Я колеблюсь, мои пальцы вцепляются в столешницу. – Я у него спрошу.

Она уже берет еще одну тарелку, словно то, что он к нам присоединится, само собой разумеется. Опустив голову, я торопливо бегу по нашей подъездной дорожке к дому Тайера, взбегаю на крыльцо и стучу, поскольку знаю, что дверной звонок отключен до тех пор, пока он его не заменит.

Долго ждать не приходится. Вскоре я слышу глухой стук тяжелых ботинок по полу. Дверь распахивается и… О боже мой.

На нем клетчатая рубашка. Она расстегнута и открывает загорелую, мускулистую волосатую грудь. О господи, я смотрю и смотрю и никак не могу отвести взгляд. Тайер – идеальный образец мужчины. Я силой воли держу руки по швам, иначе бы я не выдержала и ткнула его пальцем, чтобы проверить, настоящий ли он.

– Привет, – устало здоровается он.

– Привет. – Мой голос звучит тише обычного и на октаву выше.

– Тебе что-то нужно? – Он намекает, что я глупо выгляжу, возникнув вдруг на его пороге.

– О, да. Мама приглашает тебя на ужин. Я приготовила запеканку. Ее много, хватит на всех.

Он склоняет голову набок, обдумывая предложение.

– Хорошо.

Я не ожидала, что он так легко согласится. Он застегивает рубашку, и я пытаюсь скрыть свое недовольство, вызванное исчезновением его идеальной груди. Не пялься на него. Я молча ругаю себя. У тебя есть парень. Я заправляю за ухо прядь волос и отступаю, когда Тайер закрывает за собой дверь.

– Запеканка, говоришь? – Кажется, его позабавил мой выбор.

– В холодильнике лежало много всякой всячины, так что запеканка казалась идеальным выбором.

– Любишь готовить?

Я киваю.

– Да, вообще-то люблю. – Я открываю боковую дверь и приглашаю его войти первым, но он настаивает на том, чтобы пропустить сначала меня.

– О, как славно! – Мама хлопает в ладоши. – Я так надеялась, что вы согласитесь с нами поужинать.

Тайер опускает голову.

– Я ценю ваше предложение. В основном я питаюсь «Макдоналдсом» и замороженными продуктами.

Мама хмурится.

– Какой кошмар. Что ж, это не проблема. Можете ужинать с нами в любое время, или Салем будет заносить вам остатки, чтобы вам не приходилось сидеть тут с нами.

– Вы не обязаны этого делать.

– Нам это не в тягость. Тарелки на столе. Что будете пить? У нас есть, – она открывает холодильник, – вода, спрайт, диетическая кола и немного пива.

– Я выпью воды. Так поздно кофеин ни к чему, потом буду всю ночь ворочаться.

Она смеется и наливает ему стакан воды.

– Знаете, как бы мне хотелось, чтобы Салем рассуждала, как вы, но эта девушка способна поглощать тонны кофеина и оставаться при этом совершенно здоровой.

– Что я могу сказать? – Я пожимаю плечами и хватаю диетическую колу. – Это благословение свыше.

Тайер наблюдает за мной, в его карих глазах искрится веселье. Он идет за мной к столу, и я почему-то удивляюсь, когда он выдвигает стул рядом с моим и садится. Я ожидала, что он выберет стул с краю.

Мама наливает себе бокал вина, что для нее большая редкость, и присоединяется к нам. Я вглядываюсь в ее лицо и замечаю темные круги под глазами. Интересно, она, как и я, мало спит?

– Спасибо, что пригласили меня в гости, – говорит Тайер, прежде чем мы все приступаем к делу. – Приятно поесть домашней еды.

Мама отмахивается.

– Нам это нетрудно, и еды дома всегда предостаточно.

Это правда. Кажется, я всегда готовлю больше, чем нужно. Особенно макароны – я никак не научусь вовремя останавливаться и каждый раз высыпаю в кастрюлю всю лапшу.

Мы съедаем первые пару кусочков в тишине, а потом мама задает вопрос:

– Откуда вы родом, Тайер? Ваша семья живет где-то поблизости?

Он качает головой.

– Мои родители во Флориде, переехали туда после выхода на пенсию. У меня есть брат в Колорадо. А вот моя бывшая жена почти что в соседнем городе.

– У тебя есть брат? – выпаливаю я.

Не то чтобы мы с Тайером сидели и красили друг другу ногти, ведя долгие беседы о нашей жизни, но это служит напоминанием о том, как мало я на самом деле о нем знаю.

– Угу. – Он кивает и с аппетитом жует.

– Он старше тебя? – Мне любопытно узнать об этом брате, о котором я никогда не слышала. У него дома нет личных фотографий, по крайней мере пока, так что я не могла получить представление о его семейной жизни и родственниках, если не считать его бывшей и сына.

– Нет, – хихикает он, как будто сама идея о том, что брат старше его, абсурдна. – Лейту двадцать шесть.

– Вы часто видитесь с родными? – Я благодарна маме за то, что она перетянула разговор на себя. Я опускаю глаза в тарелку и передвигаю запеканку вилкой с места на место.

– Когда как. Каждую зиму стараюсь съездить во Флориду, чтобы немного пожить у родителей.

– Это мило, – улыбается мама. – Уверена, они всегда рады вас видеть.

Он кивает в знак согласия.

– И они сюда иногда приезжают. Обычно осенью. Они устраивают грандиозное автомобильное путешествие, потому что папа ненавидит летать. – Тайер вдруг смеется. – Вам он скажет, что это мама ненавидит летать, но нет, это все он.

– Мужчины любят обвинять жен в своих заблуждениях. – Осознав свою ошибку, мама бледнеет. – Конечно, не все мужчины, но некоторые…

Тайер криво улыбается.

– Я понимаю, о чем вы говорите.

Ее щеки краснеют.

– Мой муж… он скончался… но он был… – Она замолкает и подыскивает правильные слова, которые можно было бы произнести в присутствии относительно незнакомого человека.

– Не лучшего сорта, – заканчиваю я за нее.

Глаза Тайера мечутся между нами. Я уверена, что он понимает: многое остается недосказанным.

– Я бы сказал, что сожалею о вашей потере, но не уверен, что это уместно.

Я сжимаю губы и стараюсь не рассмеяться.

– О, э-э… все в порядке. Можно выразить соболезнование, можно и не выражать. – Мама редко приходит в такое волнение. – Пойду посмотрю, есть ли у нас какой-нибудь десерт. – Она отодвигает стул и спешит к холодильнику.

Я чувствую на себе взгляд Тайера, но он не осмеливается задать вопросы, только не в присутствии мамы. Не сомневаюсь, что мысленно он подготовит целый список для другого раза. Я продолжаю ковыряться в тарелке, и его большая теплая ладонь ложится поверх моей.

– Если ты заставишь меня и дальше смотреть, как ты возишь еду по тарелке, я покормлю тебя насильно. – У меня от его заявления отвисает челюсть. – Хорошо, ты уже на полпути к цели. – Он пытается отобрать у меня вилку, несомненно, чтобы запихнуть еду мне в рот.

– Ладно, ладно, – соглашаюсь я. – Я поем. – Я поддеваю вилкой запеканку и отправляю в рот.

Мама возвращается к столу расстроенная.

– У нас нет никакого десерта. Я в последнее время ничего не готовила и…

– Мам, – успокаиваю я ее, – все в порядке.

Она благодарно смотрит на меня и садится на свое место. Она заканчивает есть одновременно с нами и начинает собирать тарелки.

– Нет, позвольте мне. – Тайер встает, забирает у нее тарелку и кладет сверху свою, а затем и мою.

– Ох, не нужно вам этим заниматься, – настаивает она. – Вы наш гость.

– Мне не трудно. – Он уже на пути к раковине.

– Я ему помогу. А ты иди спать. – Я с беспокойством смотрю на ее темные круги.

Она не спорит, а это очередное подтверждение того, что она жутко устала.

Тайер относит посуду в раковину и еще раз благодарит ее за приглашение на ужин. Мы ждем, когда ее шаги стихнут наверху.

– Ужин был восхитительным, – говорит он, наливая в раковину воду.

– Спасибо. Мама не шутит, у нас всегда полно еды, так что не стесняйся заглядывать в любое время.

– Тебя беспокоит, что я плохо питаюсь? – Он выгибает бровь, как бы говоря, что это он беспокоится обо мне.

– У нас всегда остается лишнее, вот и все. – Я отмахиваюсь от настоящего вопроса, который он задает.

Он моет тарелки, передает их мне, я вытираю. Мама была счастлива приобрести посудомоечную машину, но каждый раз, когда она наконец в шаге от того, чтобы ее купить, неизменно случается что-то, на что уходят накопленные деньги.

– Твой отец, – начинает он, и я начинаю трясти головой, не желая углубляться в эту тему. – Я чувствую, что там есть что-то еще.

– Есть, – подтверждаю я, – но я не хочу об этом говорить.

– Салем…

Я упираюсь пальцами в столешницу, костяшки белеют.

– Не хочу об этом говорить, – выдавливаю я. – Он мертв, ушел, и это все, что имеет значение.

Тайер буравит меня взглядом. Я слышу слова, готовые сорваться с кончика его языка, чувствую, как он хочет спросить, что случилось, выжать из меня ответ. Но вместо этого он наклоняет голову и произносит одно слово.

– Хорошо.

Он спускает воду из раковины, поворачивается ко мне спиной и выходит из дома.

Глава шестнадцатая

– Ты выглядишь так, будто умираешь от жажды. – Я протягиваю Тайеру бутылку воды. Пот липнет к его загорелой коже, увлажняет волосы. Пластиковая бутылка – это знак примирения. Мы не разговаривали несколько дней, и мне это не нравится. Тайер успел стать для меня другом. Не говорить с ним – так странно!

Он в нерешительности разглядывает бутылку и мою руку, отказываясь встречаться со мной взглядом. Я уже боюсь, что он откажется от воды и заодно от меня. Отказ причиняет боль, и я тяну бутылку обратно к себе, но он быстро поднимает руку и хватает ее. С его губ слетает хриплое «спасибо». Носком поношенного ботинка я стучу по террасе.

– Что ты делаешь? – Я смотрю на разбросанные вокруг доски. Я и сама могу догадаться, что именно он строит, но хочу заставить его со мной поговорить. Произнести чуть больше, чем одно слово.

– Строю качели.

Ура! Он произнес целых два слова.

– Зачем?

Не глядя на меня, он обыскивает веранду в поисках нужной детали.

– Потому что я хочу подвесные качели на веранде.

Я прислоняюсь к колонне. Его пренебрежительный тон не заставит меня уйти.

– Что ты собираешься с ними делать?

Да, я на него давлю. Чтобы услышать больше слов, да что угодно.

Он замирает с отверткой в руке.

– Качаться на них.

Я вздыхаю и подбочениваюсь.

– Ты на меня сердишься? – Я съеживаюсь, как только вопрос слетает с моих губ. Он звучит по-детски.

Он выгибает бровь и опускает ладони на верхнюю часть бедер.

– Что навело тебя на эту мысль?

– У тебя плохое настроение, – заявляю я, но уходить не собираюсь.

Он издает грубый смешок.

– У меня почти всегда плохое настроение. – Он на мгновение замолкает, выискивая на земле нужную ему деталь. – С тобой это никак не связано.

– Хочешь об этом поговорить?

Он свирепо смотрит на меня.

– А ты?

Перевод: если я с ним не делюсь, то и он со мной тоже.

– О своем отце я говорить не хочу. Никогда, – бормочу я и отвожу взгляд.

– А я, – стонет он и тянется, чтобы дотянуться до какого-то инструмента, – не люблю говорить о своей бывшей. По-моему, мы квиты.

– Думаю, да. – Я наклоняюсь и передаю ему то, что, как я предполагаю, он ищет. Его взгляд останавливается на моей руке, и он забирает у меня предмет, не поблагодарив. Я не позволю его сварливому нраву вывести меня из равновесия. – Тебе как-нибудь помочь?

Он открывает рот, и я уверена, что он скажет «нет», но он вздыхает и проводит рукой по волосам.

– Хочешь помочь? – В его голосе звучит сомнение.

– Конечно.

– Хорошо. – Я чувствую, что ему приходится переступить через себя, чтобы согласиться.

Я устраиваюсь поудобнее (настолько удобно, насколько это возможно) на крыльце и готовлюсь ему помогать.

Мы не разговариваем, за исключением тех случаев, когда он просит меня что-нибудь ему передать. Меня это устраивает. Мне не нужны разговоры. Приятно быть с кем-то без необходимости заполнять каждую паузу. Мне понадобилось много времени, чтобы мне стало комфортно с моими собственными мыслями.

Тайер заканчивает собирать качели. Я и не думала, что он так быстро управится!

В потолок уже ввинчены металлические крюки, и я помогаю ему выровнять качели, пока он прикрепляет к крюкам что-то вроде толстой веревки.

Когда все сделано, он отступает назад и с расстояния оценивает свою работу, упершись руками в бока.

– Хорошо смотрится.

Он наклоняет голову, и этот кивок – единственное признание того, что он отлично справился. Он поворачивается к входной двери, и я жду, что он войдет в дом, не сказав мне больше ни слова, но он останавливается и чего-то ждет.

– Ты идешь? – Я улыбаюсь и следую за ним в дом. Он ведет меня на кухню и открывает мини-холодильник, достает мясные деликатесы, майонез и листья салата. – Хочешь бутерброд?

– Конечно, – отвечаю я и рассматриваю установленные нижние шкафчики. Они пока без дверец, но и это уже прогресс.

– Какой?

Я пожимаю плечами и выдвигаю стул из-под пластикового столика.

– Сделай мне такой же, как у тебя. Я непривередлива.

Он молча делает бутерброды и без церемоний ставит передо мной тарелку.

– Спасибо.

– Угу.

Я смотрю на него, прежде чем откусить бутерброд.

– Ты человек немногословный, не так ли? – Он странно смотрит на меня. Нахмурив брови, наморщив нос. – Наверное, это доводило твою бывшую жену до белого каления.

Он вздыхает и проводит пальцами по волосам.

– Я не хочу о ней говорить. И вряд ли нужно тебе напоминать, что не все идеальны.

Я вытираю с губ крошки. И размышляю над тем, что сказать дальше.

– Никто не идеален, – соглашаюсь я. – Но это не значит, что на мне нужно знать о наших недостатках. Если мы не будем о них помнить, то не сможем их исправить.

– Ты мудрее меня, – невнятно бурчит в ответ Тайер.

Этого я не знаю. Я отвожу взгляд.

– Иногда я чувствую себя намного старше, чем я есть, а иногда намного младше. – Вряд ли он понимает, насколько это для меня великое признание. Мне потребовалось много усилий, чтобы это принять.

Его карие глаза с прищуром внимательно меня изучают. По-моему, он видит больше, чем я хочу, чтобы он видел. Может быть, он даже знает больше, чем я сказала, подумала или призналась. Я невольно задумываюсь о том, что, возможно, я могла бы открыть ему свои темные стороны. Но страшно подумать, чтобы вот так кого-то впустить. Даже Калеб, с которым я уже много лет, не знает всего. Лорен знает, но она моя лучшая подруга. А лучшей подруге невозможно не рассказать о себе все. Я знаю, что должна рассказать Калебу. Он заслуживает правды. Но по какой-то причине я не могу себя заставить. Меня тошнит от мысли, что я откроюсь Тайеру, а не ему. Может, это потому, что Тайер старше, и я чувствую, что он лучше с этим справится. Хотя, скорее всего, это мнение ошибочно, поскольку Лорен – ровесница Калеба. Но я не могу отделаться от ощущения, что Калеб не сумеет это осмыслить. Последнее, чего я хочу, так это чтобы мой парень начал по-другому на меня смотреть. Увидел во мне кого-то неполноценного. Я хочу оставаться для него Салем. Вот кем я хочу быть для всех. Но я знаю, что моя правда в любой момент может изменить то, что люди думают обо мне и какой они меня видят. Мне повезло, что у меня есть такая подруга, как Лорен, потому что она никогда, ни разу не видела во мне человека сломленного или неполноценного.

– Ты куда ушла? – тихо спрашивает он.

– Затерялась в своих мыслях. – Я заставляю себя улыбнуться, но знаю, что в моих глазах остается тень. И по тому, как он на меня смотрит, я понимаю, что он ее тоже видит.

Может быть, когда-нибудь, думаю я про себя. Я ему скажу. Кто-то еще в этом мире должен услышать мою правду.

Глава семнадцатая

– Кэт! – кричит Форрест, выбегая из фургона своего отца.

С тех пор как я рассказала ему о коте по кличке Салем из фильма «Сабрина – маленькая ведьма», он стал называть меня Кэт. По-моему, это мило, и мне нравится, что у нас есть то, что принадлежит только нам. Тайер качает головой, глядя на своего ребенка.

Форрест со всей силы врезается в мои ноги. Я шатаюсь, стараясь сохранить равновесие.

– Ого, приятель.

– Привет. – Он вскидывает подбородок и рассматривает меня. – Ты сегодня придешь?

Я бросаю взгляд на Тайера, который выгружает из фургона сумку Форреста.

– Вряд ли я сегодня нужна твоему папе.

– Папа! – визжит мальчик. – Можно Салем придет к нам? Я хочу, чтобы она со мной поплавала.

Глаза Тайера встречаются с моими в попытке молча узнать, согласна ли я к ним прийти или хочу, чтобы он сказал Форресту, что я занята. Мне заняться больше нечем. Калеб в спортзале, а потом пойдет гулять с друзьями. Лорен со своим парнем-на-неделю.

– Я не возражаю, – пожимаю плечами я.

Тайер кивает.

– Приходи когда захочешь.

Форрест машет руками и радостно вопит.

– Давай поплаваем, Кэт! – Он хватает меня за руку и тянет вперед.

– Подожди, – говорю я ему и убираю руку. – Мне нужно надеть купальник.

– О. – Его лицо вытягивается.

Я щиплю его за нос.

– Я переоденусь и сразу приду.

– Подожди! – Он снова сияет. – Можно мне познакомиться с твоим котом? Бинкс, так ведь его зовут?

Я смотрю на Тайера.

– Я не возражаю, – улыбаюсь я.

– Если тебя не затруднит. А я пока выгружу продукты.

– Папа купил мне много разных замороженных детских блюд, – заговорщически шепчет Форрест. – Он сказал, что я превращусь в куриный наггетс динозавра, если буду продолжать их так много есть, но по-моему, так не бывает.

– Есть вещи похуже, чем превращение в куриный наггетс динозавра.

– Верно, – Форрест следует за мной в боковую дверь, – я могу стать убийцей.

Я оглядываюсь на ребенка.

– Мне следует тебя бояться?

– Не знаю. – Он смотрит на меня большими круглыми глазами, поднимает руки и делает вид, что порвет меня когтями. – Аррр!

Я притворяюсь напуганной.

– Давай сюда. – Я загибаю палец, приглашая его за мной наверх, в мою комнату. Бинкс сидит высоко на кошачьем дереве и внимательно наблюдает за нами зелеными глазами. – Я привела тебе друга, Бинкс. Поздоровайся.

– Мяу.

– Видишь, он поздоровался, – обращаюсь я к Форресту.

– Привет, Бинкс. – Форрест машет рукой. – Можно его погладить?

– Конечно. – Я отступаю, и Форрест занимает мое место. Он протягивает руку, позволяя Бинксу ее понюхать, после чего чешет его за ушком. Кот начинает мурлыкать. – О, ты ему нравишься.

– Правда?

– Ага. – Я открываю ящик комода и достаю купальный костюм. – Побудь здесь с Бинксом, а я пойду в ванну переодеться.

– Хорошо. – Он слишком увлечен Бинксом, чтобы обращать внимание на что-то еще.

Переодевшись, я возвращаюсь в комнату и вижу картину: Форрест сидит на полу моей спальни, а Бинкс свернулся калачиком у него на коленях.

– Я бы хотел, чтобы папа разрешил мне завести кошку. – Он похлопывает Бинкса по боку.

– Может быть когда-нибудь. Никогда не знаешь наверняка. – Я собираю волосы в хвост и натягиваю поверх купальника шорты.

– Верно. Я буду и дальше просить.

– Ты готов вернуться домой?

Он хмуро смотрит на Бинкса.

– Думаю, да.

Уперев руки в бедра, я замечаю:

– Черт возьми! А минуту назад ты прыгал от радости при мысли, что поплаваешь со мной.

– О, точно! Плавать! – сияет он.

Я поднимаю Бинкса с его колен и сажаю обратно на дерево.

– Давай, Форрест, – я протягиваю ребенку руку, – пойдем поплаваем.

Мы плаваем полчаса, когда открывается задняя дверь. Тайер выходит в одних плавках, низко сидящих на бедрах, обнажив каждую идеально вылепленную мышцу груди и живота. У него даже есть та уходящая под полоску шорт V-образная форма, которой многие парни стараются усердно достичь.

Мои бедра сжимаются. Перестань пялиться на своего босса! Он на тринадцать лет тебя старше!

Это напоминание не помогает унять пульсирующее желание в моем теле. Он надевает солнцезащитные очки и садится рядом с нами на край бассейна.

– Веселитесь?

– Нам так весело! – отвечает Форрест и шлепает руками по воде. – Мы играли в Марко Поло.

– Я хотела поиграть в русалок, – объясняю я.

– Это для девчонок, – повторяет Форрест аргумент, который привел мне с самого начала.

– А я девушка, – парирую я, стараясь не рассмеяться.

Тайер качает головой, но я замечаю улыбку в легком изгибе его губ.

– Не возражаешь, если я присоединюсь?

Я пожимаю плечами и плыву назад.

– Это твой бассейн.

Перевод: я не собираюсь тебя останавливать.

Тайер заходит в бассейн, и я наблюдаю, как вода покрывается рябью у его талии. Мои глаза скользят по его подтянутому животу, редким волосам на груди и вокруг пупка. Затем, к моему ужасу, мой босс брызгает в меня:

– Глаза наверх, Салем.

Я краснею, а он улыбается, его это забавляет. По крайней мере, он не злится. Мне неловко, я смущена, я хочу спрятать лицо за руками, но не делаю этого, потому что чувствую, что это доставило бы ему еще больше удовольствия.

– Пап, давай поиграем! – Форрест пытается забраться отцу на спину.

Тайер легко поднимает Форреста, практически держа его вверх ногами. Ребенок громко хохочет, а Тайер макает в воду его волосы.

По периметру бассейна недавно установили ограждение, но когда я пришла сюда с Форрестом, его оно не остановило. Он щелкнул замком и нырнул в воду. Парень бесстрашен, и я считаю, что это одновременно и хорошо, и плохо.

Тайер отпускает Форреста, и мальчик подплывает ко мне и шлепает мокрой ладошкой по моей руке.

– Салочки. Ты водишь!

– О-о! – смеюсь я и плыву за этим маленьким гуппи. – Теперь мы играем в салки, да?

Его смех наполняет воздух, я его преследую, а Тайер, наблюдая за нами, качает головой. Никогда не думала, что так буду проводить лето, но, честно говоря, лучшего и представить себе нельзя.

Час или около того спустя мы вылезаем из бассейна (уставший Форрест ноет и утверждает, что совсем не устал), Тайер вытирает себе грудь полотенцем и передает его мне, чтобы я тоже вытерлась.

– Спасибо. – Я с благодарностью беру полотенце и оборачиваю его вокруг тела.

– Схожу за наличными.

– Зачем? – хмурюсь я.

Он колеблется и растерянно смотрит на меня.

– За то, что поиграла с Форрестом.

Я трясу головой.

– Нет-нет. Это было для развлечения. Ты не просил меня за ним присматривать.

– Но…

– Нет, – настаиваю я. – Серьезно, Тайер, не надо.

Он выглядит по-прежнему нерешительным, но кивает:

– Ладно.

– Форрест, – зову я, так как маленький шалунишка уже забежал в дом.

– Да? – Он выглядывает из-за угла с пирожным в руке.

– Я ухожу домой и хотела попрощаться. Мне с тобой было весело.

Он откусывает кусочек и с набитым ртом:

– Пока!

Я поворачиваюсь к Тайеру, и между нами происходит то, что я не до конца понимаю.

Он смотрит на меня так, словно между нами есть нечто большее, и это одновременно и интригует, и пугает меня.

– Увидимся, – говорю я Тайеру, уже уходя.

– Увидимся, – мягко звучит за моей спиной его голос.