Текст книги "Осколки полевых цветов"

Глава восемнадцатая

Нога Калеба упирается в мою, моя голова на его плече. Мы сидим на крыше возле моей спальни и наблюдаем заход солнца. Мы часто это делаем, но количество дней, которые мы проведем вместе, неуклонно сокращается. Завтра он уезжает в отпуск, а после его возвращения нам останется всего одна неделя.

Перед окончанием школы мы говорили о том, чтобы расстаться или, по крайней мере, сделать перерыв, когда закончится лето и он уедет, но решили этого не делать: мы хотим попробовать сохранить отношения. Я ему об этом не говорю, но сама порой думаю, не глупо ли мы поступаем, думая, что у нас все получится. Мы так молоды. Это так неправильно, нечестно по отношению к нему – думать, что наш конец неизбежен, но…

– Мне этого будет не хватать. – Он рисует на моем голом колене случайные фигуры. – Сидеть на твоей крыше, смотреть на закат, просто… быть с тобой.

– Мне тоже.

И я буду скучать. Несмотря на мои страхи и сомнения в продолжительности нашего союза, я буду очень скучать по Калебу. С ним остается частичка моего сердца, и я знаю, что никогда не смогу ее вернуть.

– Тебе обязательно завтра уезжать?

Он потирает челюсть.

– К сожалению. Но в конце недели я вернусь.

– Значит, у нас остаются считаные дни, – напоминаю я.

Он кивает, его кадык подпрыгивает. Я знаю, что ему тяжело – возможно, даже тяжелее, чем мне. Перемены – это трудно.

– Хотя бы на концерт сходим.

Я оживляюсь.

– Не могу дождаться!

Я хотела побывать на концерте моей любимой группы со времен средней школы, но билеты или раскупаются со скоростью света, или стоят целое состояние. Возможность так и не представилась. Тем ценнее поступок Калеба, поскольку он знал, что это сделает меня счастливой.

Чувство вины гложет меня всего несколько минут, после чего я думаю, что, возможно, нам придется расстаться. Все так сложно.

– Мы выезжаем рано утром. Обещаю писать каждый день.

– Обо мне не беспокойся. – Я хочу, чтобы он насладился отпуском. Он заслужил этот перерыв, этот отдых перед своим большим переездом в Бостон. – Со мной все будет хорошо. У меня есть работа и куча других дел, которые не дадут скучать.

Его взгляд скользит по двери соседнего дома.

– Эй, – я трогаю его подбородок и возвращаю его взгляд на себя, – а о нем даже не думай.

Он хмурится, и я боюсь, что случайно солгала. То, как Тайер смотрит на меня… То, как я смотрю на него… Там скрыто больше, чем следовало бы.

Ничего не случится, мысленно напоминаю я себе. Калеб кивает в знак согласия.

– Естественно.

Его голос звучит неубедительно. Я переплетаю свои ладони с его.

– Я люблю тебя.

И я его люблю. Последние несколько лет Калеб был моей опорой, юношей, исцелившим сердце разбитой девушки. Я всегда буду его любить, куда бы ни завело нас наше будущее. Он касается моей щеки и наклоняется, чтобы запечатлеть на моих губах нежный поцелуй.

– Я тоже тебя люблю.

Он смотрит на меня как на драгоценность, на хрупкое сокровище, которое принадлежит только ему. Я теснее прижимаюсь к нему и закрываю глаза. Я не хочу разбивать тебе сердце.

Глава девятнадцатая

Звук газонокосилки пробуждает меня от беспокойного сна. Сегодня утром я встала в половине шестого, сразу отправилась на пробежку и бегала до тех пор, пока ноги держали. Я измотала себя так, что вернулась в комнату и рухнула на кровать, не снимая обуви.

– Фу-у. – Из моей груди вырывается стон, и я вытираю с губ слюну. – Как мерзко.

Я скидываю обувь и переворачиваюсь на спину. Мое тело словно опустошено. Я переборщила, я себя загнала, но иногда мне кажется, что это единственный способ сбежать.

Шевелись, Салем, мысленно ругаю я себя и со стоном встаю с кровати. Моя беговая футболка валяется на полу. Хотя бы одну вещь мне удалось с себя стянуть.

Подавляя зевок, я смотрю на часы и вижу, что уже одиннадцатый час. Значит, вернувшись, я проспала около трех часов. Это лучше, чем ничего, и, по крайней мере, это были настоящие несколько часов сна, а не те жалкие метания ночью.

Открыв окно, я выскальзываю на крышу в поисках источника шума и нисколько не удивляюсь, увидев, что Тайер вышел косить. Что удивительно, так это то, что он косит газон Синтии через дорогу от своего участка. Она наблюдает за ним с крыльца, потягивая кофе и наслаждаясь открывающейся ей картиной. Под картиной я подразумеваю Тайера без рубашки, с влажной от пота грудью, похожего на брутальную модель из спортивного журнала, слишком красивую для нашего крошечного городка.

Синтия замечает меня и в знак приветствия поднимает чашку. Меня засекли, и я краснею, но и не думаю о том, чтобы заползти обратно в комнату.

Я подтягиваю колени к груди и обхватываю их руками. В последнее время Тайер строил оранжерею на своем заднем дворе, поэтому я не так часто его видела, и он не просил меня присмотреть за Форрестом в эти выходные. И это отстой, потому что после отъезда Калеба я была бы рада возможности отвлечься. Вчера мы с Лорен сходили в торговый центр и купили мне футболку для концерта. Хотя шопинг не мой конек, я здорово повеселилась.

Заметив жест Синтии, Тайер поднимает глаза и машет мне рукой. Я машу в ответ. Он сдерживает улыбку, качает головой и продолжает косить.

Я наблюдаю за ним еще немного, после чего мой урчащий желудок требует, чтобы я в него что-нибудь положила. Я лезу в окно, а Бинкс сидит на полу и смотрит на меня, лениво помахивая хвостом.

– Знаешь, – говорю я ему, – ты мог бы протянуть мне лапу и помочь, но нет, ты просто наблюдаешь.

Он моргает и продолжает гипнотизировать меня своими зелеными совиными глазами. О ни о чем не беспокоится. Одно слово – кошки. Я откидываю ногой ботинки в сторону и спускаюсь. Дома пусто: мама в магазине (я сменю ее через несколько часов), Джорджия на работе. Я накладываю себе миску хлопьев и сажусь за кухонный стол.

Телефон жужжит. Новое сообщение.

Калеб: «Скучаю по тебе. Не могу дождаться, когда вернусь и увижу тебя».

Я смотрю на текст и чувствую в груди тяжесть, слезы щиплют глаза. Все уже меняется. Я это чувствую, не так ли?

Я доедаю хлопья и ополаскиваю в раковине миску. Раздается стук в боковую дверь, и я морщу нос, гадая, кто бы это мог быть. Возможно, Лорен, но…

Я открываю дверь, и улыбка, которая появляется на моем лице при виде стоящего там Тайера, поистине преступна. Хорошие восемнадцатилетние девочки не улыбаются так своему тридцатиоднолетнему разведенному соседу.

– Привет, – с придыханием произношу я.

– Я зашел узнать, не хотите ли вы, чтобы я покосил ваш газон, раз уж я здесь. – Он достает из кармана шорт бандану и вытирает ею пот со лба.

– О! – Я обвожу взглядом выросшую траву. Как обычно, мы все были слишком заняты, чтобы косить. – Эм… да, возможно… то есть если тебе не трудно.

У нас большой двор, а он уже поработал для Синтии.

– Мне не трудно. – Он кладет бандану обратно, достает из заднего кармана бейсболку и надевает ее на голову. Теперь его глаза скрыты тенью, но я все равно ощущаю их напряжение.

– Я могу для тебя что-нибудь сделать? – Едва задав этот вопрос, я съеживаюсь. Наверное, мой мозг соскальзывает на опасную территорию, но мне показалось, что это прозвучало грязно. – Я имею в виду – испечь тебе пару кексов или что-то в этом роде?

– Или что-то в этом роде, – повторяет он, облизывает губы и тихо смеется. – Кексы – это было бы потрясающе.

Я неуверенно киваю. Почему я так дергаюсь в его присутствии? Он тычет большим пальцем через плечо.

– Увидимся, когда закончу.

– Ага. – Я закрываю дверь и поворачиваюсь лицом к кухне. Пора готовить эти кексы.

Но сначала я напишу Калебу ответное сообщение.

Я стою у раковины, кексы остывают на решетке, когда Тайер стучит в дверь.

– Заходи! – кричу я по локти в пенистой воде. Он открывает дверь и просовывает голову внутрь. – Твои кексы почти готовы. Осталось покрыть их глазурью, когда они остынут. – Я через плечо наблюдаю, как он садится за стол. Теперь он еще более потный, чем раньше. – Хочешь пить? Возьми что-нибудь из холодильника.

Он благодарно кивает, встает и берет бутылку воды. Но не возвращается к столу, а подходит ко мне сбоку.

– Я ценю кексы, но я бы покосил и без них.

– Знаю. – Я вытираю миску для смешивания. – Но я была рада их испечь.

Он подходит, берет один кекс и нюхает его.

– Вкусно пахнут.

– С песочным тестом ошибиться невозможно. – Он разворачивает кекс, и я вскрикиваю от страха. – Нужно подождать, когда застынет глазурь! Есть кекс без глазури – святотатство. Кекс без глазури – это маффин!

Он держит его над моей головой.

– Я просто попробую.

Я подпрыгиваю, и меня не заботит, как нелепо я выгляжу. Я так и не приняла душ, а поскольку на кухне жарко от духовки, я не потрудилась надеть рубашку, поэтому я до сих пор в топе для бега. Взгляд Тайера опускается, как будто он тоже в курсе.

При виде огня в его глазах мой желудок сжимается. Я вступаю на опасную территорию, но не знаю, как с нее сойти. Я спотыкаюсь, и рука Тайера быстро опускается мне на поясницу, чтобы поддержать. Наши глаза встречаются, его взгляд горит желанием. Я молода, но не глупа. Он меня хочет. Когда он на меня смотрит, я не дышу.

Поцелуй меня, проносится в мозгу непрошеная мысль. Я хочу, чтобы ты меня поцеловал.

Как будто услышав мои мысли, он опускает руку, в которой держал кекс, обхватывает меня обеими руками и медленно опускает голову.

Поцелуй меня, поцелуй, поцелуй!

Пищит таймер, который я установила, чтобы он подсказал мне, когда остынут кексы, и я тихо чертыхаюсь.

Тайер отходит и прочищает горло. Он ставит украденный кекс на столешницу.

– Ты права. Их нужно покрыть глазурью.

– Д-да, – мой голос дрожит, – я все сделаю.

Он берет бутылку с водой и направляется к двери, не глядя на меня.

– Я схожу в душ. И вернусь за кексами.

– Хорошо. – Мой голос едва слышен и дрожит, но он этого не замечает, потому что уже ушел.

Глава двадцатая

Я выхожу из машины и ору в телефон:

– Что значит – не сможешь поехать? – Слезы щиплют глаза. Я только что вернулась домой, чтобы подготовиться к концерту, а Калеб звонит мне и говорит, что не сможет пойти? Нам через два часа выезжать в Бостон! – Калеб? – Я практически умоляю, я так хочу, чтобы он взял свои слова обратно.

– Блин, прости меня, ладно? Я не знал, что мама…

– Ты не знал, но она знала, что у нас были планы, – хриплю я, и ключи дрожат в моих руках. Я стою возле машины и не могу сдвинуться с места. Я застыла от гнева, печали, от целой волны эмоций.

– Салем, – с раскаянием произносит он. – Я не могу сказать «нет».

Я зажмуриваюсь, и из уголка правого глаза вытекает слеза. Его мама пригласила его на какой-то ужин с выпускниками Гарварда. Я знаю, я знаю, что для него это потрясающая возможность, но это не смягчает мою боль. Я разочарована.

– Ты все равно иди, – настаивает он, несмотря на мое молчание. – Лорен может составить тебе компанию. Или Джорджия. Даже твоя мама.

– Лорен в Нью-Йорке, – напоминаю я. Она уехала со своими двумя сестрами на три дня. – А Джорджия встречается с Майклом.

– Тогда возьми маму, – настаивает он.

– Мама… – Я колеблюсь. – Она в последнее время сильно устает. Это странно. Но я не буду тащить ее всю ночь на концерт, Калеб, и я не поеду в Бостон одна.

– Салем, – он с раскаянием произносит мое имя.

– Я злюсь. – Нет смысла приукрашивать. Он слышит мою боль, она отдается в моих словах. – Это должен был быть вечер для нас двоих.

У нас даже забронирован номер в отеле.

– Знаю, детка. Мне так жаль. Я все равно буду в Бостоне, ты можешь поехать с нами и просто пойти на концерт одна.

– Ты себя слышишь? – возражаю я. – Поверь, я хочу пойти, но я хотела пойти туда с тобой. – Слезы текут рекой. Я икаю и вытираю мокрое лицо. – Ладно, не бери в голову. Я в порядке.

– Салем…

Я сбрасываю вызов, а когда он тут же перезванивает, я отключаю телефон и прячу его в карман. Я даже об этом не жалею.

Я закрываю лицо руками, ключи летят на землю. Меня тошнит, и я еще сильнее расстраиваюсь из-за того, что так драматизирую. Но я так этого ждала! Этим летом у нас с Калебом почти не было времени побыть наедине, и я чувствовала себя растерянной и потерянной. Я думала, что сегодняшний вечер поможет мне восстановить с ним связь, понять, на каком уровне отношений мы находимся при условии, что он уезжает всего через несколько дней. И теперь…

– Ты в порядке?

Ты издеваешься? Последний человек, которого я хочу сейчас видеть, стоит перед моей машиной.

– Фуф. – Я вытираю сопливый нос. – В порядке, – огрызаюсь я резче, чем обычно. Но у меня просто не хватает сил справиться с этой новостью от Калеба, как и с тем фактом, что после того дня на моей кухне между мной и Тайером повисла неловкость.

– Что случилось? – хриплым голосом спрашивает он, пристально глядя на меня. – Кто-то причинил тебе боль? Клянусь богом, если это твой смазливый паренек, то я…

– Он причинил мне боль, но не в том смысле, как ты думаешь, – подтверждаю я и отхожу от него.

– Что он сделал? – рычит он у меня за спиной.

– Это не твое дело, Тайер.

– Ты рыдаешь на людной улице, так что это мое дело.

Я издаю короткий, невеселый смешок.

– Нет, это не так.

– Эй. – Он хватает меня за руку, его хватка достаточно нежна, и я могу вырваться, но я этого не делаю.

– Что? – Я смотрю на него снизу вверх, решительно задрав подбородок.

– Скажи, что стряслось.

– Назови мне хоть одну вескую причину, почему ты требуешь ответа, – протестую я. Я догадываюсь, что мое лицо красное и все в пятнах от слез, но я не собираюсь прятаться.

– Потому что ты мне небезразлична.

Черт возьми, я попросила его назвать вескую причину, и он ее назвал.

– Сегодня вечером я должна была пойти на концерт со своим парнем, но он позвонил и сказал, что не сможет. Вот и все. Я плачу из-за ерунды. – Я опускаю взгляд и пожимаю плечами, словно это не имеет большого значения.

– У тебя есть право расстраиваться, Салем. – Его голос мягче и нежнее, чем обычно. – У тебя есть право чувствовать. Никто и никогда не может заставить тебя думать иначе.

Я вытираю свежие слезы.

– Это просто жесть, – объясняю я. – Я так этого ждала! Это моя любимая группа, и мы собирались провести ночь в городе.

Он оглядывает меня, его челюсть дергается.

– Я тебя отвезу.

Ошеломленная, я растерянно моргаю.

– Что ты сказал?

– Я тебя отвезу, – повторяет он.

Это ведь невозможно, чтобы я неправильно его расслышала?

– Я… ты собираешься отвезти меня на концерт? В Бостон?

– Конечно. – Он пожимает плечами, его рубашка туго натягивается на мускулистых руках и груди, – У меня все равно нет других дел.

– У тебя работа, – напоминаю я.

– Я владелец компании, поэтому решения принимаю я. Возьму завтра отгул. Проведем остаток дня в Бостоне и вернемся домой вечером. Я отвезу.

– Ты серьезно.

Это утверждение, но он все равно отвечает.

– Да. У тебя оба билета?

Я киваю.

– Да, он отдал мне оба.

– Хорошо. – Он отпускает мою руку и делает пару шагов назад. – Когда нам выезжать?

– Через два часа.

– Ладно, – кивает он. – Встречаемся у моего фургона.

– Это происходит на самом деле?

Не могу поверить, что Тайер врывается, как рыцарь в сияющих доспехах, и спасает положение. Это слишком чудесно, чтобы быть правдой.

– На самом деле, – подтверждает он. – Ты этот концерт не пропустишь.

На глаза снова наворачиваются слезы, хотя и предыдущие еще не подсохли.

– Спасибо.

– Не нужно меня за это благодарить.

– Нужно, поверь мне, – настаиваю я, немного задыхаясь.

Он кивает и медленно отходит.

– Увидимся через два часа.

Глава двадцать первая

Я в фургоне Тайера. Мы едем в Бостон. Вместе.

Я щиплю себя за руку, и, конечно же, это реальность.

Кондиционер обдувает меня холодным воздухом, но я ничего не имею против, а на радио Рок-станция. Кожаный салон каштанового цвета, теплый и прочный, как сам Тайер. Он ведет машину, держа одну руку на руле, на его глазах солнечные очки, которые я ему подарила, и это заставляет меня улыбаться каждый раз, когда я на него смотрю.

Мы в пути уже час. Мой телефон продолжают разрывать сообщения от Калеба.

– Твой парень? – спрашивает Тайер, не отрывая глаз от дороги.

– Да. – Я отключаю телефон и смотрю в пассажирское окно.

– Ты не ответишь?

Я вздыхаю.

– Это мелочно, я знаю, но мне нужно остыть, а я не смогу остыть, если поговорю с ним прямо сейчас, так что будет лучше, если я его проигнорирую. Кроме того, вряд ли мы скажем друг другу что-то, что еще не было сказано.

Тайер кивает и потирает подбородок свободной рукой.

– Отношения бывают сложными, но я хочу, чтобы ты знала: обижаться, расстраиваться, огорчаться – это нормально. Прочувствуй то, что тебе нужно прочувствовать.

– Я знаю. – Я опускаю зеркало и проверяю макияж. Когда мы приедем в отель, я его освежу и надену тот наряд, который подготовила для концерта. Мы с Калебом планировали выехать из Хоторн-Миллс уже готовыми к концерту, но с ним мы собирались ехать на поезде, а это дольше. С Тайером мы приедем раньше, и у нас будет время переодеться в отеле. Точнее, я переоденусь. Что будет делать он, я не в курсе. Сейчас на нем его обычный наряд, состоящий из шорт карго и футболки. Если он не переоденется, это не страшно. Я хочу сказать, что он вообще не был обязан во все это впрягаться. Я могла бы просто пропустить концерт.

– Спасибо, – произношу я в миллионный раз с тех пор, как села в его фургон.

Он хмыкает; это либо еще одно пожалуйста, либо хватит меня благодарить. Язык пещерных людей я не понимаю.

Он делает радио громче, и я подозреваю, что это код, означающий, что он больше говорить не собирается. Я этому даже рада. Мы подъезжаем к городу, и я неотрывно смотрю в окно. Какое же тут все другое, не такое, как в нашем маленьком городке. Целый новый мир.

Мы едем по оживленным улицам к отелю, который находится всего в нескольких кварталах от концертной площадки. Тайер время от времени на меня поглядывает.

– О чем ты думаешь? – с любопытством спрашивает он.

Я выдавливаю легкую улыбку.

– Точно не о том, о чем ты думаешь.

– Так просвети меня.

Я беру бутылку воды, делаю глоток и осторожно завинчиваю крышку.

– Я думаю о том, каким непривлекательным мне все это кажется. – Я указываю на толпы людей за окном. – И о том, что я предпочитаю наш маленький городок.

Он прикрывает рот, пытаясь скрыть улыбку.

– А я-то думал, что дети твоего возраста без ума от жизни в большом городе.

– Я не ребенок. – Я говорю это не в оправдание, а просто как факт. – И я не такая, как большинство людей.

– Это точно.

– Где, черт возьми, вторая кровать? – Тайер чертыхается, следуя за мной в гостиничный номер, и ставит наши сумки на пол. – Пойду поговорю с администратором.

Я хватаю его за руку.

– Успокойся. Я собиралась остановиться здесь с Калебом, помнишь? Свободных номеров нет, я звонила и спрашивала перед отъездом. Я посплю на диване.

– Ты не будешь спать на диване, – ворчит он.

– И ты не будешь, – возражаю я и включаю свет в ванной. – Ты делаешь мне одолжение, так что занимай кровать.

– Поверить не могу, что мы об этом спорим. – Он щиплет себя за переносицу, как будто у него от меня разболелась голова.

– Можем поспать в одной постели, – вдруг выдаю я и, не дожидаясь его возражений, добавляю: – Это широченная двуспальная кровать, Тайер. Я на одной стороне, ты на другой.

– Да, – рычит он, бросая взгляд на кровать. – Ты собиралась спать в одной постели со своим парнем?

– Да. – Я открываю стоящую на полу сумку. – Он мой парень. – Он сверлит меня взглядом, и я отворачиваюсь. – Да, Тайер, я планировала трахнуть своего парня сегодня вечером, но он сбежал.

Его лицо краснеет.

– Не… не произноси этого снова.

Я смеюсь, качая головой.

– Мужчины такие странные. Одержимы сексом, но боже упаси, если женщина станет открыто об этом говорить.

Он облизывает губы.

– Это не… просто… Блин. – Он опускает руки на бедра. – Иди собирайся. – Он машет в сторону ванной.

– Ты меня прогоняешь, Тайер?

– Да, – хмыкает он.

Я качаю головой. Нервировать Тайера – возможно, это станет моим новым любимым занятием.

– Можно подумать, я говорю об убийстве, а не о сексе. Не будь ребенком.

– Салем.

Мое имя звучит как предупреждение, как угроза. Я смотрю на него и испытываю неземное блаженство от того, что мучаю его.

– Ты же не думал, что я девственница, не так ли?

Он смотрит в потолок, и я почти уверена, что он произносит молитву.

Я решаю дать большому парню передышку и отношу свои вещи в ванную. Я снимаю джинсовые шорты и майку и надеваю пару узких джинсов из искусственной черной кожи и черный топ-бюстье. Этот комплект абсолютно вне моей зоны комфорта, но сегодня вечером я хотела выглядеть не как обычно. А еще я надеялась, что ночью Калеб с меня все это снимет.

Я укладываю волосы, придаю прядям больше объема и подправляю макияж. Открыв дверь и не поднимая головы, я спешу в номер и хватаю ботинки на каблуках. Прежде чем их надеть, я поднимаю взгляд, и у меня перехватывает дыхание.

Тайер наблюдает за мной, в его карих глазах горит желание. Он осматривает меня с головы до ног, и мой желудок переворачивается.

Калеб никогда на меня так не смотрел. Как будто я драгоценное сокровище, как будто я создана для того, чтобы мне поклонялись. Он беззастенчиво разглядывает меня, и я отвечаю ему тем же. Пока я была в ванной, он переоделся в красивые джинсы и белую рубашку с V-образным вырезом, которая, как и большинство его рубашек, облегает его, как вторая кожа. Похоже, он даже причесался. Я хотела бы выключить влечение к нему, щелкнуть переключателем, но я не могу. Это проклятие. Но то, как он сейчас на меня смотрит, не оставляет сомнений: это взаимно.

Он прочищает горло.

– Классно выглядишь. – Он поспешно отводит взгляд и что-то ищет в своей сумке, как будто только что понял, что слишком долго на меня смотрел.

– Ты тоже. – Я сажусь на край кровати и натягиваю ботинки. – Я не привыкла носить такую обувь. – Я покачиваю ногой и застегиваю молнию. – Боюсь, тебе придется сегодня крепко меня держать.

– Все что захочешь.

На ум, непрошеное, приходит только одно слово. Тебя. Я хочу тебя.

Тайер достает из кармана шорт бумажник и кладет его в карман джинсов. Оглянувшись через плечо, спрашивает:

– Когда нам выходить на концерт?

Я проверяю телефон, игнорируя череду сообщений от Калеба. Я скоро ему отвечу, но не сейчас.

– Можем пойти прямо сейчас. Тогда я успею купить все, что захочу.

– Ты проголодалась?

Я качаю головой.

– Я слишком взволнована.

Он посмеивается.

– Значит, после концерта будешь умирать от голода.

– Точно. – Я хватаю сумку через плечо, кладу в нее немного наличных, удостоверение личности и телефон. – Хорошо, я готова.

Он открывает дверь номера и кивает, чтобы я вышла первой.

– Поехали.