Текст книги "Уроки влюбленного лорда"

Глава 13

Шона носилась по дому в поисках Коналла. В ларце под мышкой у нее заключалось маленькое состояние, которое, возможно, станет ее залогом похода в караульный домик на реке.

Но ни в кабинете, ни в библиотеке Коналла не оказалось. В этот момент она увидела выходившую из кухни миссис Доэрти. Экономка несла большой поднос с чаем и булочками. Шона, протянув руку из-за плеча женщины, схватила с блюда булочку.

Миссис Доэрти сердито посмотрела на нее:

– Это для гостей, Шона! Положи на место!

Но Шона уже успела откусить большой кусок теплой сливочной сдобы.

– Прошу прощения. Я сто лет не ела. Кто здесь? И почему во дворе столько карет?

Миссис Доэрти направилась в конец коридора.

– У меня нет времени сплетничать о гостях. Я и так опаздываю. Посмотри, сколько времени, а я чай только приготовила.

– Где все?

– В гостиной.

– Я подержу вам дверь. – Шона забежала вперед и распахнула дверь гостиной. – Всем здравствуйте! Я принесла хорошие новости…

Но принесенная ею радость быстро испарилась.

Тяжелая атмосфера угрюмости окутывала комнату, как густой зимний туман, клубящийся над темным озером.

Коналл встал. Хоть он и был в красивом бордовом сюртуке, его черты омрачало выражение потерянности.

– Шона, сейчас не время.

Ее охватило беспокойство.

– Все хорошо? Что случилось?

– У тебя нет причин для волнения. А нам нужно время, чтобы кое-что уладить.

Две красивые женщины на диване смотрели на нее с вежливым любопытством. В нарядных платьях цвета изумруда и аметиста они словно сошли с полотна картины.

Та, что постарше, подвергла ее пристальному изучению. Шона испытала прилив смущения. Ее волосы от ветра растрепались и рассыпались по спине. А новое платье с набивным рисунком из голубых колокольчиков, хотя и выглядело презентабельно, не могло сравниться с элегантным туалетом дам. Хотя лицо женщины не выражало презрения, Шона чувствовала его всем своим существом.

– Вы не представите нас, Балленкрифф? – справилась герцогиня.

Губы Коналла вытянулись в тонкую линию.

– Как пожелаете. Ваша светлость, позвольте представить вам Шону Макаслан, моего управляющего. Шона, это Гвендолин, герцогиня Бейсингхолл.

Шона присела, зная, что так положено в присутствии знатной аристократки.

– Как поживаете?

Герцогиня вскинула тонкую бровь:

– Женщина – управляющий? Это что-то новое.

– Это потому, что предыдущий был такой же бесполезный, как лошадь о двух ногах, – усмехнулась Шона.

– Понятно. Мисс Шона, позвольте представить вам мою дочь, леди Вайолет. – Леди переключила на Шону все свое внимание. – Невесту Балленкриффа.

У Шоны округлились глаза, и она в недоумении повернулась к Коналлу:

– Невесту?

Лицо Коналла вспыхнуло, сделавшись одного цвета с его сюртуком.

– Да. Мы только что обо всем договорились. Вы первая, кроме членов семьи, кто об этом узнал.

Шона устремила взгляд на молодую женщину, о которой шла речь. При взгляде на леди Вайолет у нее громко застучало в висках. Они были примерно одного возраста, но красота леди Вайолет даже превосходила прелесть Уиллоу. Белая кожа, изящные черты, великолепный наряд, сверкающие драгоценности. И титул. В то время как у Шоны ничего этого не было.

– Что ж, спасибо за честь. Рада, что не последняя.

Она повернулась и выскочила за дверь, едва не сбив с ног миссис Доэрти.

Не успела Шона добежать до конца коридора, как Коналл схватил ее за локоть:

– Постой, Шона. Я сейчас все объясню.

Она высвободила руку.

– Нет нужды. Я все вижу. Ты требовал от меня правды, а сам оказался подлым обманщиком! Для чего я нужна была тебе? Чтобы развлекаться, пока она не приедет? Или ты собирался сделать меня своей любовницей?

– Шона…

– Если ты такой двуликий, то мог бы по крайней мере не показывать своего безобразного лица.

Мимо них прошла миссис Доэрти с пустым подносом под мышкой. Хотя ее глаза смотрели в пол, уши все слышали.

Коналл скрипнул зубами.

– Черт подери, Шона, – ругнулся он запальчиво, – я не позволю тебе оскорблять меня в присутствии слуг.

– Ладно. – Она подняла голову. – А перед кем тебя оскорблять?

С искаженным от раздражения лицом он втянул ее в пустую библиотеку и закрыл дверь.

– Послушай меня. У меня нет чувств к моей невесте. Этот брак мне навязали.

– Увы! Несчастный человек, вынужденный жениться. У меня не хватит слез, чтобы оплакать тебя.

– Это правда. Я сегодня впервые увидел эту девушку.

Шона скрестила руки на груди.

– Тогда почему ты должен жениться на ней?

Он провел руками по лицу, словно хотел стереть свои мысли.

– Я не могу объяснить тебе этого.

– Я не такая образованная, как ты, но в состоянии понять, если ты объяснишь простым языком.

Коналл тяжело вздохнул.

– Можем мы обсудить это как цивилизованные люди? Какой смысл колоть меня своей язвительностью?

Она ткнула его пальцем в грудь:

– Твое счастье, что я не колю тебя своим кинжалом. – И отвернулась, глотая жгучие слезы.

– Шона, леди Вайолет не та женщина, которую я выбрал бы себе в жены. Это брак по расчету. Она получит мужа, а я – ее приданое. Ты же знаешь, как остро имение нуждается в притоке финансовых средств. Теперь мы сможем претворить в жизнь все твои нововведения. – Он положил руку ей на плечо. – Я знаю, что это послужит тебе малым утешением в свете тех романтических моментов, которые у нас были, но…

Шона судорожно сглотнула.

– Обо мне можешь не беспокоиться. Они ничего для меня не значили.

Коналл повернул ее к себе:

– Но для меня значили. Я не обладаю качествами успешного землевладельца, не знаю, как вытащить нас из финансовой дыры. Возможно, женитьба на женщине с деньгами является единственным выходом. Я не знаю, Шона. Но точно знаю другое. Я не хочу, чтобы между нами все было кончено.

По ее щеке скатилась слеза, вслед за которой полыхнула вспышка гнева.

– Себялюбивая тварь! Хочешь, чтобы я была твоей шотландской бабенкой, а под венец поведешь леди? Иона предупреждала меня об английских господах. Теперь я вижу, что она была права. Но я не стану твоей горничной любовницей!

Шона зашагала к двери, потом резко повернулась к нему:

– А если тебе нужны деньги, так вот тебе подарок на свадьбу!

Она швырнула ларец на пол, откуда под ноги ему посыпались монеты и банкноты.

Глава 14

Впервые в жизни Шона испытала недостаток бранных слов.

После десяти минут беспрерывного ругательства в адрес Коналла, его характера, происхождения и неупоминаемых частей его тела она исчерпала свой запас сквернословия. Но для данного случая была полна решимости придумать новые.

Уиллоу сидела на кровати и качала Эрика на руках в попытке успокоить, после того как Шона разбудила его, хлопнув дверью.

– Ты закончила чернить человека?

Шона бросилась на кровать.

– Пока да. Как мог он дать согласие жениться на другой женщине после того, как мы… связали друг друга обещанием верности?

– Если хочешь знать мое мнение, Шона, ты не должна была позволять ему лишнее. Как говорила Иона, человек не станет покупать корову, если может брать молоко даром.

– Я не давала ему молока.

– Но позволила тискать вымя.

Шона закатила глаза и закрыла лицо руками. Да, она отдалась страсти и, как выяснилось, тем самым погубила и себя. Она чувствовала себя старой выброшенной туфлей, только еще менее привлекательной.

– Какая разница? Ни одному джентльмену не нужна корова в гостиной.

– Заметь, я не называла тебя коровой, – начала Уиллоу, укладывая заснувшего малыша в колыбельку. – Но реальность состоит в том, что ты служанка, а он господин. Возможно, ситуация сложилась бы иначе, будь вы на равных. Осмелюсь предположить, что если бы не деньги мисс, он взял бы в жены тебя.

Взял бы в жены! Господи, если эта женщина выйдет замуж за Коналла, Шона будет вынуждена жить в этом доме еще три года. Леди Вайолет станет хозяйкой дома, и Шоне придется выполнять ее приказы. Ей будет невыносимо знать, что эти двое живут как муж и жена, но мысли о том, чтобы стать его любовницей, она вообще не допускала. Шона не желала ни иметь госпожу, ни становиться любовницей.

– Не знаю, что Коналл надеется получить от этой женщины, но она его точно не получит.

– Что ты намерена сделать?

Сделать она могла лишь одну вещь, чтобы получить от Коналла Макьюэна свободу для себя и Уиллоу. Отвоевать Коналла и выйти за него замуж, чего бы ей это ни стоило.

– Снова все возвращается на круги своя, да? Выйти замуж за господина, чтобы освободиться от бремени ученичества?

– Да. Я и без того зашла слишком далеко. Еще немного – и мы обретем свободу.

– Но мне хорошо здесь, Шона. Как дома. Я думала, ты чувствуешь то же самое. Я думала, ты питаешь к господину искреннюю нежность. Неужели ничего не осталось?

От этих слов у Шоны внутри все перевернулось. Последние недели стали самыми счастливыми в ее жизни. Коналл возродил в ней чувства, которые – она могла поклясться – были вырваны с корнем из ее сердца. Он показал, что, несмотря на все ее несовершенства, ее можно любить, и она ответила ему взаимностью. Использовать его сейчас было бы неправильно. Как сможет она превратить свое живое сердце в сердце из камня? Как сможет смотреть на Коналла и видеть только ключ от своей запертой клетки… и ничего другого?

– У меня не может быть дома у Коналла. Уже не может. С той женщиной в гостиной. Он предпочел ее мне, но я этого просто так не оставлю. Даже если он хочет ее больше, я сделаю так, чтобы он женился сначала на мне. А леди Вайолет пусть забирает его себе после меня.

– Думаешь, можешь заставить его сделать тебе предложение?

– Думаю, что могу. – Шона видела эту возможность в его уважении к ней, в благородстве его характера. И в его поцелуе. Во всем этом чувствовалась нежность. Но пока этого было недостаточно. – Хотя прямо сейчас я бы предпочла видеть, как он корчится на коленях от боли, а не как делает предложение.

– Едва ли такое отношение будет правильным, если ты собираешься завоевать сердце мужчины.

Шона подошла к маленькому столику, где они держали зеркало.

– Для начала мне нужно избавиться от этой ведьмы и ее матери. Если он думает, что я намерена оставить свое место за обеденным столом, то будет удивлен. – Она посмотрела на Уиллоу: – Я достаточно хорошо выгляжу?

– Смотря для чего?

– Для ужина?

– Чтобы есть или подавать?

– Уиллоу… – Шона от досады всплеснула руками.

– В таком виде идти нельзя. В этом платье, со спутанными, как лошадиная грива, волосами. Давай приведу тебя в порядок. И тогда спустишься вниз и покажешь этой бледной английской поганке, какие мы шотландки женщины!

Спускаясь по ступенькам, Шона чувствовала себя неловко, как овца, наряженная в нижнюю юбку.

Уиллоу сшила себе новое выходное платье, но на этот случай дала его Шоне. Элегантные кружевные оборки, украшавшие рукава и подол платья из муслина с набивным рисунком, придавали ему очаровательный французский шарм. Высокую линию талии подчеркивала розовая лента. Но платье было еще не закончено. Носить его предполагалось с шемизеткой, чтобы прикрыть откровенно низкий вырез. И от Шоны потребовалось немалое мужество, чтобы надеть его в таком виде. Уиллоу сделала сестре прическу, собрав ее волосы на макушке и украсив узел цветами. Результат превзошел все ожидания.

Но из-за этого Шона едва не опоздала на ужин.

Баннерман встретил ее в коридоре:

– Хозяева и гости в гостиной, мисс, пьют аперитив – Его губ коснулась мягкая улыбка. – Осмелюсь добавить, мисс Шона, что вы выглядите очаровательно.

Его похвала вызвала у нее улыбку, но в сердце закралась неясная тревога. Если ее старания не приведут к успеху, значит, нет никакой надежды. Срочность и важность миссии легли на нее тяжким бременем, и внутри все сжалось от напряжения, заставив Шону схватиться за живот.

– Я как раз собирался объявить ужин, – продолжил дворецкий, – но могу еще немного подождать.

Баннерман открыл дверь, пропуская ее вперед.

Шона обвела глазами комнату. Коналл сидел на диване и спокойно разговаривал с леди Вайолет. В темно-синем фраке, в каком она его впервые увидела, он выглядел особенно красивым. При виде его у нее захватило дух.

Чувствовал ли он к ней то же самое, что и она к нему? Найдет ли ее привлекательнее нарядной леди Вайолет, которая затмевала ее в своем белом платье из органзы с красиво ниспадающими складками, подвязанном алой шелковой лентой? Не заставит ли его ее совсем не шотландский наряд хотя бы повернуть голову в ее сторону?

Коналл встал, и с ним взмыла ее надежда. Его лицо выразило удивление, и он почти улыбнулся.

– Шона, ты… – он запнулся, словно у него перехватило дыхание, – ты решила к нам присоединиться, – произнес он ради леди Вайолет совсем не то, что думал. И это вновь рассердило Шону.

– Ага, то есть да. Надеюсь, меня все еще хотят видеть за этим столом.

К ней подошел Стюарт и склонился над ее рукой.

– Несомненно. И позволю себе заметить, что сегодня вы выглядите сногсшибательно.

– Спасибо, Стюарт. Вы тоже сегодня хороши собой.

Леди Вайолет отвернулась. Ее безрадостные глаза влажно блеснули в мерцании огня.

Ослепительно сверкая бриллиантами на шее, к ней приблизилась герцогиня.

– Добрый вечер, мисс Шона. Я не имела представления, что Балленкрифф ужинает со своим управляющим.

– Ему нравится ежедневно выслушивать доклады о состоянии дел в его имении.

Герцогиня повернулась к Коналлу:

– Балленкрифф, этот доклад, он вам и сегодня потребуется?

Коналл не спускал с Шоны глаз.

– Он… исключительно важен для меня.

Темные глаза герцогини оценивающе скользнули по фигуре Шоны. Шона, хотя и была на несколько дюймов выше герцогини, последняя обладала способностью заставлять других людей чувствовать себя меньше в ее присутствии.

Дверь, щелкнув, открылась, и лакей объявил, что ужин подан. Соблюдая протокол, Коналл проводил герцогиню в столовую. Стюарт подал одну руку леди Вайолет, а вторую – Шоне. Шона не могла отвести взгляда от широкой спины Коналла. Он шел впереди, и она с болью в сердце думала, что он может навсегда уйти из ее жизни. Шона бросила ревнивый взгляд на леди Вайолет по другую сторону от Стюарта, готовая выцарапать ее красивые миндалевидные глаза, если обнаружит, что девушка тоже пялится на Коналла. Но к ее удивлению, леди Вайолет сосредоточила свое внимание на Стюарте.

Длинный стол красного дерева в столовой украшал новый сервиз из белого фарфора с голубой филигранью и золотой окантовкой, которого Шона раньше не видела. В сиянии свечей сверкали хрусталем гравированные бокалы. Теплые отблески пламени придавали голубым стенам красноватый оттенок, окрашивая комнату в фиолетовые тона.

– Я велел кухарке, – Коналл повернулся к герцогине, сидевшей по правую руку от него, – приготовить для вас вкусное шотландское угощение. Хотя порой ловлю себя на том, что скучаю по Англии. Должен признаться, что сам я предпочитаю продукты, выращенные в северном климате.

Герцогиня посмотрела на дочь, сидевшую слева от Коналла:

– Мы с Вайолет большую часть времени проводим в Лондоне. По окончании сезона отправимся развеяться в Бейсингхолл. Вам знаком Бекингемшир, Балленкрифф?

– Боюсь, что нет, – сказал он, пока лакей сервировал более изысканную версию супа коки-лики[7]7
  Куриный суп с луком пореем.


[Закрыть]. – Наш дом в Лондоне служил нам местом проживания круглогодично. Я даже не бывал в Балленкриффе с тех пор, как уехал отсюда в возрасте пяти лет. Но теперь мне здесь даже нравится.

Коналл украдкой взглянул на Шону, чего никто не заметил.

За исключением герцогини.

– Тогда позвольте мне познакомить вас с домом, который в один прекрасный день станет вашим.

Пространное описание поместья Бейсингхолл герцогиня начала с огромных конюшен, где содержались призовые чистокровки, и закончила галереей с дарами английских монархов.

Шона тем временем разглядывала леди Вайолет. Ей хотелось возненавидеть девушку за прелестное платье из органзы, за исключительные рубины на шее, за призовых чистокровок. Даже за это скромное очарование, исходившее от всего ее безыскусного облика. Но ненависти не за что было зацепиться. Девушка была не виновата в том, что Господь наделил ее красотой и богатством. Делать из нее врага было все равно, что ненавидеть Уиллоу. Ни одна из них не была повинна в том, что привлекала мужские взгляды. Если кого и следовало винить, так это самого Коналла. Это он предал чувства Шоны. Он сделал предложение руки и сердца леди Вайолет. Это он заслужил ее недовольство.

Коки-лики оказался выше всяких похвал. Ничего лучше Шона не пробовала. Но леди Вайолет лишь полоскала в супе ложку, перемещая с места на место кусочки курятины. Сначала Шона решила, что девушка делала это для видимости. Некоторые дамы стремились создавать у мужчин впечатление, что из опасения поправиться скорее съедят свои салфетки, чем то, что у них на тарелке. Но вскоре стало ясно, что суп леди Вайолет действительно не нравится.

На миг Шона сосредоточилась на том, что говорила герцогиня.

– Как видите, Балленкрифф, – продолжала аристократка, – было нетрудно сохранить собственность в наших руках, поскольку мой муж, Фредерик, умер interstat.

– Бедняга, – воскликнула Шона. – От старости, говорите.

Герцогиня ошеломленно моргнула и удивленно уставилась на нее:

– От старости что?

Стюарт расхохотался. Даже леди Вайолет прыснула в несъеденную салфетку.

Коналл с трудом сдержал смешок.

– Нет, Шона, interstat значит умереть, не оставив завещания.

– О, прошу прощения.

Шона ощутила, как у нее зарделись щеки, но почему-то обрадовалась, что сумела развеселить грустную леди Вайолет.

Тем временем лакей подал на стол маринованного лосося на листьях тушеной капусты. От него исходил божественный аромат, и Шона с облегчением вздохнула, что можно переключиться. Но Вайолет изменилась в лице. Вид еды вызвал у нее явное отвращение. Прижав салфетку ко рту, она откинулась на стуле.

– Вам нехорошо? – спросила Шона.

– Нет, все в порядке, – ответила она нервно, и над ее верхней губой проступили капельки пота.

Шона не могла не заметить страданий девушки.

– Но это не так! У вас лицо позеленело. Может, лучше пойти и полежать немного?

– Думаю, я так и сделаю. Если вы меня извините, Балленкрифф? И с вашего разрешения, maman?

Коналл поднялся из-за стола:

– Конечно. Я велю миссис Доэрти принести вам в комнату несколько свежих лимонов. Вдыхайте их запах, чтобы уменьшить эффект nausea gravidarum[8]8
  Тошнота при беременности (лат.).


[Закрыть]. И еще пришлю вам клубничного пюре. Оно поможет успокоить желудок.

– Благодарю, – проговорила леди Вайолет и выбежала из комнаты.

Шону вдруг охватило усиливающееся с каждым мгновением чувство беспокойства, и она встала со стула:

– Я пойду с ней.

Джентльмены снова поднялись.

– Уверена, в этом нет необходимости, – объявила герцогиня.

– На самом деле, ваша светлость, – вставил Коналл, – думаю, что это значительно облегчило бы состояние леди Вайолет. Спасибо, Шона. Большое спасибо.

Желание помочь женщине, которая собиралась похитить у нее Коналла, не должно было возникнуть у Шоны. Но она не могла отделаться от стремления облегчить страдания любого человека. Коналл проводил ее кивком головы, и Шона направилась по коридору к лестнице, ведущей наверх, где располагались спальни для гостей.

Открыв дверь в комнату леди Вайолет, Шона увидела, что ее рвет в ночной горшок.

Схватив полотенце, Шона смочила его водой из кувшина на умывальнике и, присев рядом с Вайолет на кровать, принялась протирать мокрый от пота лоб девушки.

Когда приступ рвоты прошел, Вайолет откинулась на подушки. От ее красоты осталась лишь тень воспоминаний.

Шона протерла влажным полотенцем ее щеки, покрывшиеся красными пятнами.

– Теперь вам лучше?

Вайолет слабо кивнула.

– Что с вами? Съели что-то несвежее?

– Нет. Вы очень добры. Мне скоро станет лучше.

– Я тоже так думаю. Вы похожи на кошку, проглотившую больную мышь.

Вайолет со стоном снова схватилась за ночной горшок.

– Прошу прощения, – извинилась Шона, проклиная свое бесчувствие. – Давайте поболтаем о приятных вещах.

Вайолет кивнула, измученная борьбой с приступом тошноты.

– Вы его любите, правда?

Рука Шоны застыла в воздухе.

– Что?

– Доктора Макьюэна. Вы любите его. Я вижу.

Эти миндалевидные глаза видели гораздо больше, чем хотелось Шоне. Ей показалось, будто кто-то вгрызся в ее внутренности. Не доверяя своему голосу, Шона пожала плечами.

– Если это послужит вам хоть каким-то утешением, мисс Шона, я не больше вашего хочу, чтобы эта свадьба состоялась. О, я в восторге от доктора Макьюэна… он добрый и очень красивый мужчина. Но мое сердце уже отдано другому.

– Правда? Кому?

Вайолет закрыла глаза.

– Брату Балленкриффа. Стюарту Макьюэну.

У Шоны подскочило сердце.

– Вы… любите Стюарта?

Глаза Вайолет затуманились.

– Всем сердцем. Хотя подозреваю, что он меня не любит.

Шона пришла в замешательство. С одной стороны, ее обрадовало известие, что Вайолет ей не соперница в любви Коналла. Но трагедия неразделенной любви Вайолет к Стюарту омрачала радость.

– Я и не догадывалась, что вы знали его раньше.

Вайолет вздохнула.

– Мы довольно хорошо знаем друг друга. С года моего дебюта в обществе. Мы встретились в опере. Он был такой ослепительный, такой очаровательный. И нетерпеливый. Он сразу подошел ко мне, не обращая внимания на моего сопровождающего. Словно, кроме нас двоих, на земле больше никого не существовало. И когда заговорил со мной, мне показалось, будто он заглянул в мою душу, а я – в его. И хотя он был об руку с дамой сомнительной репутации, я поняла, что он так же одинок, как и я. И всякий раз, когда мы встречались, сколько бы людей нас ни окружало, мы, казалось, понимали друг друга так, как никто не понимал.

По щеке Вайолет скатилась слеза, и Шона инстинктивно промокнула ее полотенцем.

У Вайолет задрожали губы.

– Спасибо, вы так добры. Я очень сожалею, что вынуждена принимать участие в этой ужасной несправедливости, устраиваемой моей матерью по отношению к Стюарту и доктору Макьюэну. И похоже, против вас. – Она накрыла руку Шоны своей. – Мне так стыдно за себя. Когда я увидела, как загорелось лицо Стюарта при вашем появлении в гостиной, мне захотелось вас возненавидеть. Это низко с моей стороны, и я прошу меня простить.

Если бы не трагичность ситуации, Шона посмеялась бы над иронией судьбы. Ведь она чувствовала к Вайолет то же самое.

– О, не стоит беспокоиться по поводу влюбленности в меня Стюарта, леди Вайолет. У него распутные глаза, но он не посмел бы ко мне и пальцем прикоснуться. А с нашей стороны глупо ненавидеть друг друга. Лучше было бы сразу отчекрыжить ему яйца.

Вайолет прыснула, но улыбка тут же исчезла с ее лица.

– Я думаю, он даже не подозревает, что расстраивает меня, когда смотрит на других женщин.

Шона попыталась представить их вместе.

– Я знаю, что вы питаете к нему нежность, но он ненасытный, как блудливый кот. Как можно отдать свое сердце мужчине, который бегает за каждой юбкой.

Вайолет приподнялась на локтях. В ее искренних глазах снова сверкнули слезы.

– Вы просто не понимаете его, мисс Шона. Никто его не понимает. Я знаю, что в нем скрывается замечательный человек. Я это вижу! Но в глубине души он думает, что недостоин любви – и в первую очередь своей собственной, – отсюда и неприятие любви других. Он препятствует собственному счастью тем, что ищет самоутверждения в страсти женщин. Мне очень неприятно, что он так низко себя ценит. Как может он в таком случае оценить любовь к той душе, которую презирает? Я молю только об одном, чтобы он позволил мне показать ему все то хорошее, что я вижу в нем. Тогда он станет тем человеком, которым должен быть.

Шона с удивлением вздохнула.

– Значит, вы испытываете к нему нечто большее, чем нежность.

– Совершенно верно, – пожала плечами Вайолет, поддаваясь улыбке. – Еще у меня слабость к мужчине с ямочками на щеках.

Девушки прыснули от смеха. В результате никто из них не слышал, как приоткрылась дверь. И не видел, как вошла герцогиня.

– По-моему, ты уже чувствуешь себя лучше, – сказала она.

Радость тут же погасла на лице ее дочери.

– Не совсем, maman. Я только…

– Вайолет, пожалуйста, соберись и возвращайся за стол.

– Но maman, меня только что вырвало…

– Значит, в желудке больше ничего нет, чтобы тошнило. Пожалуйста, вернись к Балленкриффу за стол. Из-за нас не подают десерт. Кажется, это что-то шотландское под названием кранахан. Что бы это ни было, я надеюсь, что ты все съешь. Я сейчас приду.

– Да, maman.

Вайолет бросила на Шону извиняющийся взгляд и, поправив платье, выскользнула за дверь.

Шона тоже направилась к двери, но ее остановил непререкаемый голос герцогини.

– Мисс Шона, вы не позволите переговорить с вами с глазу на глаз?

Слова выражали просьбу, но тон, не оставлявший право выбора, не позволил Шоне отказаться. Она повернулась к герцогине.

– Будьте добры закрыть дверь.

Лишь услышав щелчок закрывшейся двери, герцогиня начала говорить:

– Простите меня за прямоту, но у меня нет желания толочь воду в ступе. У вас есть какие-то планы, связанные с семьей Макьюэн?

– Планы?

Герцогиня закрыла глаза и перефразировала вопрос, как будто обращалась к малому ребенку:

– Позвольте мне быть еще прямолинейнее. Вы состоите в сексуальных отношениях с Коналлом Макьюэном?

Шона от изумления раскрыла рот:

– Ну вы и нахалка! Какое вам дело?

– Уверяю вас, самое непосредственное, раз моя единственная дочь собирается за него замуж. Я бы хотела знать, с какими людьми он общается. И какие женщины его окружают.

– В таком случае вам лучше задать этот вопрос ему.

Герцогиня улыбнулась:

– Думаю, что я уже получила ответ. – Сделав шаг вперед, она вплотную приблизила к Шоне лицо. – Вы уникальная женщина. В вас много силы, хотя ее и не разглядеть при полном отсутствии утонченности. Позвольте мне оказать вам большую услугу, чтобы в будущем избавить от страданий. Строго между нами, такого мужчину, как Коналл Макьюэн, интригуют женщины низкого происхождения, особенно те, которые доставляют ему удовольствие. Вы для него не больше чем игрушка. Трудно поверить, чтобы мужчина с его яркими внешними данными стал связываться с простой служанкой, если только не с целью поразвлечься. Поэтому советую вам поостеречься и не питать себя напрасными надеждами, что когда-нибудь вы завоюете его сердце и станете в этом доме хозяйкой. Многие служанки попадались на эту удочку, порой подогреваемые самим господином, но оказывались у разбитого корыта, опозоренные и с разбитым сердцем. Возможно, ваша любовь и могла бы осуществиться, но этого не будет. Коналлу Макьюэну предназначено жениться на женщине высокого происхождения и достаточно состоятельной, а не какой-то шотландской мисс, тем более если он подобрал ее на улице. Поэтому советую вам, если у вас имеются какие-то виды на Коналла Макьюэна, раз и навсегда с ними распрощаться. Мы понимаем друг друга?

Шоне показалось, будто ее ударили в солнечное сплетение. Ее сердце громко стучало, как будто хотело заглушить ту правду, которая могла содержаться в словах герцогини. Все же Шона ничего не могла ответить, уверенно оспорить сказанное герцогиней.

Но одно Шона знала как непреложную истину.

– Когда я работала на ферме «Майлс-Энд», у нас была одна очень гордая кобыла, которая считала, что чересчур хороша, чтобы тянуть плуг.

Герцогиня замерла в напряжении:

– И?

– От вас воняет, как от задницы той кобылы.