Текст книги "Уроки влюбленного лорда"
Автор книги: Мишель Маркос
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Глава 20
Каких только страхов не натерпелась Уиллоу в карете.
Борясь с приступами тошноты, она тряслась в замкнутом пространстве коляски по ухабистым дорогам. Пейзаж за окном терял знакомые очертания. Хмурый день еще в большей степени запутывал. Даже если бы она смогла отправить записку с просьбой о помощи, то была бы не способна сказать, где находится.
Напрасно искала она какой-нибудь дорожный знак, чтобы понять, в какой город они направляются. На глаза ей попадались лишь пастбища с немногочисленными стадами овец и отдельно стоявшие фермы. Глушь захолустья обещала смениться пустошью и безлюдьем.
Не поднимая головы, она исподлобья взглянула на похитивших ее людей. Из них Уиллоу знала лишь Хораса Хартоппа. Он был злобной личностью, и насколько она помнила, все время чернил Шону, чтобы придать себе значительности. Теперь же он отказывался с ней разговаривать и объяснить, зачем ее затолкали в карету и куда везут.
Двое других мужчин не произносили ни слова. Старший, Дункан, показался ей добродушным в мануфактурной лавке, но теперь выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Он был сильным – гораздо сильнее ее, – о чем красноречиво свидетельствовали его массивные руки и грудь. Молодого мужчину ей представили как его сына Брэндаба. Человека с такими густыми каштановыми волосами, умными синими глазами и широкими плечами она могла бы с легкостью счесть чрезвычайно привлекательным. Но как только он стиснул железной хваткой ее запястье и скользнул по ней бесстрастным взглядом, Уиллоу осознала, что это враг.
Эрик. Они заставили ее оставить испуганного малыша в лавке, как какой-то ненужный сверток. И мальчик волновал ее куда больше, чем собственная судьба. Уиллоу не знала, был ли владелец лавки порядочным человеком, чтобы позаботиться о малыше и отвезти его домой. Расслышал ли он имя отца мальчика, когда она выкрикнула его из отъезжающей кареты.
В сотый раз казнила она себя за то, что отнеслась столь доверчиво к вниманию посторонних людей. Их дорогие килты и пиджаки вместе с галстуками из тонкого полотна не могли заронить в ее душу сомнение, что перед ней не знатные шотландские господа. Но теперь Уиллоу знала, что бандит, даже хорошо одетый, все равно бандит.
Она уже пережила нечто подобное много лет назад, когда была восьмилетней девочкой. Когда злые люди в окровавленных одеждах схватили ее и поставили на руку клеймо, перерезав прежде всю ее семью. И ни ее крики, ни сопротивление не смогли остановить все эти ужасы. Но тогда, как и теперь, уход в себя помог ей отгородиться, создать вокруг себя видимость безопасного пространства. Шону всегда огорчало отсутствие в ней храбрости. Но Уиллоу знала, что внутри у нее все спокойно и тихо и никакое зло ее там не достанет.
Но теперь зло окружало ее со всех сторон, и Шоны не было рядом, чтобы защитить ее. Оставалось лишь гадать, что с ней стало. Мужчины сказали, что Шону также похитили, и пригрозили убить, если Уиллоу откажется сделать то, что ей велят. Бедная Шона. Если ее схватили, значит, она наверняка пострадала, потому что не могла сдаться без боя.
– Когда я смогу увидеть Шону? – спросила Уиллоу вежливо, стараясь не вызвать гнева у своих похитителей.
– Как только мы закончим дело, – ответил молодой человек.
– Какое дело, милорд?
– Вы скоро узнаете.
Говор этих людей отличался от местного, но был ей знаком. Они были горцами, как и ее родители, выходцами из Северного нагорья. Цвета их тартана тоже показались ей знакомыми. Но такой расцветки она не встречала с тех пор, как поселилась в Дамфрисшире.
Карета тем временем свернула на узкую дорогу, почти заросшую кустарником, образующим с двух сторон живую изгородь. Продравшись сквозь торчащие ветки, они подкатили к скромному и довольно запущенному дому.
Карета остановилась, и Хартопп открыл дверцу.
– Мы приехали, милорд Маккалох. Добро пожаловать в мой дом.
Маккалох ступил на землю. Садик перед домом сильно зарос, сорняков в нем было больше, чем цветов. Иронично усмехнувшись, Маккалох просунул голову обратно в карету.
– Выходи, милая. Разомни ножки. У нас много работы.
Маккалох протянул ей руку, но при мысли к нему прикоснуться ей стало плохо, и Уиллоу вышла из кареты без посторонней помощи.
– Хм. Надеюсь, что вы быстро преодолеете эту неприязнь к нам, мисс Уиллоу. Вы ведь вот-вот станете членом нашей семьи.
– Что?
Но объяснений она не получила. Молодой человек подтолкнул ее за локоть к входной двери.
После света дня в доме мистера Хартоппа оказалось совершенно темно, и глаза Уиллоу не сразу приспособились к темноте. В нос ей ударил сильный запах плесени, и Уиллоу пришло в голову, что только жаба могла чувствовать себя здесь как дома.
Хартопп проводил их в гостиную. Судя по виду, в ней давно не убирали. Сдув пыль с бокалов, он наполнил их содержимым из графина.
– Что ж, джентльмены, – произнес Хартопп весело, – все прошло не так, как мы планировали, но все же мы добились определенного успеха. Что вы говорите, когда пьете за победу?
– Победитель никогда не считает трофеи, пока благополучно не довезет их до замка, – ответил Дункан. – Вместо того чтобы поднимать тост за победу, лучше послал бы за кем-то, кто проведет официальную церемонию.
Хартопп поставил бокал и бросился вон из комнаты.
– Милорды, – начала Уиллоу дрожащим от близости слез голосом, – пожалуйста, объясните, зачем вы привезли меня сюда.
Дункан уселся в кресле поудобнее.
– Как вы посмотрите на то, чтобы оставить прежнюю жизнь служанки и стать хозяйкой замка Рам-Дройгион?
– Хозяйкой?
– Да. Мой сын Брэндаб хочет на вас жениться. Через несколько лет я сделаю его вождем клана Маккалохов, а вы будете его супругой. Что скажете на это?
Уиллоу перевела взгляд с Дункана на Брэндаба.
– Нет, благодарю, милорд. Меня вполне устраивает служба у лорда Балленкриффа.
Брэндаб раздраженно поднялся:
– Пока устраивает. У вас будут собственные слуги.
– Мне не нужны слуги. Я хочу домой.
Глаза Уиллоу наполнились слезами.
Брэндаб с отвращением закатил глаза к потолку и, осушив бокал, налил себе второй.
– В этом и состоит весь фокус. Вы можете сейчас поехать домой. К себе. Став женой моего сына, вы сможете вернуться в Рейвенз-Крейг.
Уиллоу вытерла рукавом глаза.
– Что?
– Все верно. Мы предлагаем вам шанс вернуться в Рейвенз-Крейг, на землю ваших родителей. Где вы росли. Вы сможете еще раз увидеть родные места, прогуляться по холмам и знать, что они принадлежат вам.
– Но как это возможно? Землю конфисковали и передали Бьюкенену, когда мой отец отказался вместе с кланом сражаться против Макбреев.
– Не совсем так. – Дункан откинулся в кресле. – Сражение действительно имело место. Ссора между Макбреями и Бьюкененами длилась так долго, что никто уже не помнил, с чего все началось. Но ваш отец был человеком миролюбивым, и, хотя Макасланы присягнули в верности Бьюкененам, он думал, что поспособствует примирению, если женит старшего сына на дочери Макбрея.
Уиллоу смутно припоминала девушку. У нее были мягкая улыбка и мечтательные глаза. Она помнила, с каким энтузиазмом отец говорил о браке. И естественно, помнила, как улыбался Хэмиш при упоминании имени его возлюбленной.
– Ваш отец попросил разрешения у Бьюкенена не участвовать в битве. Естественно, он не хотел драться с людьми, с которыми собирался в скором времени породниться. Но Бьюкенен отказал ему и потребовал, чтобы Джон доказал преданность своему вождю на поле брани. – Дункан сделал большой глоток из бокала. – Джон предпочел следовать своей совести, а не долгу. И это стало его концом.
Суровые слова, произнесенные в последний день жизни ее отца, навсегда врезались в память Уиллоу. Но она никогда не понимала их истинного значения.
– Так его убили люди Бьюкенена? Люди из его собственного клана?
– Да. Наверное, если бы Макбреи проиграли, отсутствие Джона осталось бы незамеченным. Его в общем-то любили. Но Бьюкенены потерпели поражение, и вождь не простил Джону измены.
– Но почему моего отца не судили по справедливости? Он имел право привести факты в свою защиту. Как можно было убить его, прежде не заслушав?
– В вас говорит милосердие, Уиллоу. Если бы его судили судом вождя, то все равно бы казнили. И тогда его земля и все имущество перекочевали бы в казну Бьюкенена. А так никто не объявлял его предателем. Кроме людской молвы.
Голову Уиллоу переполняли вопросы, и каждый требовал немедленного ответа.
– Тогда как Рейвенз-Крейг стал вашим?
Дункан и Брэндаб переглянулись, только они понимали, в чем дело.
– Имение не мое, а ваше, и вы передадите его мне. Вы следующая в очереди наследования.
– Хотите сказать, что мы с Шоной могли в любое время вернуться домой?
– В каком-то смысле могли, – ответил Дункан. – Восьмилетние дети не в состоянии управлять столь большим имением, как Рейвенз-Крейг. Тем более девчонки. К счастью для вас, ваш отец позаботился о том, чтобы оставить вас в хороших руках. Мы с Джоном Макасланом составили договор о том, что одна из его дочерей выйдет замуж за моего старшего сына.
Дункан распахнул клетчатый пиджак и вынул из внутреннего кармана пергамент. Развернул перед ней и протянул Уиллоу.
– Когда мы составили этот документ, вы были еще детьми. Но по достижению совершеннолетия Джон хотел, чтобы одна из вас вышла замуж за Брэндаба.
Уиллоу внимательно изучала договор об обручении. Она узнала руку отца и его печать. Это был подлинный документ. Ее отец обещал одну из своих дочерей-двойняшек Брэндабу. Ту, которую Брэндаб выберет.
– Поэтому, когда ваш батюшка был убит, я хотел, чтобы мой человек Селдомридж взял вас под свою опеку и воспитывал до двенадцати лет, когда Брэндаб мог официально взять в жены одну из вас.
При одном упоминании этого имени Уиллоу снова захотела уйти в себя и замкнуться в безопасности одиночества. Мистер Селдомридж был очень жестоким человеком и никогда не проявлял к сестрам доброты. Лишь чудо помогло им сбежать от злодея и покинуть Северное нагорье.
Прошлые страхи рассеялись, оставив ее один на один с нынешним.
– Вы ошибаетесь, милорд. Рейвенз-Крейг не может принадлежать мне. Собственность должна перейти к следующему ребенку мужского пола. Рейвенз-Крейг станет собственностью моего младшего брата…
– Кэмрана? – произнес Дункан. – Кэмран Макаслан мертв.
Черные буквы на пергаменте у нее на коленях начали расплываться от подступивших к глазам слез. «Кэмран!» – хотелось крикнуть Уиллоу. Он был единственным из семьи, кто у них оставался. Надежда отыскать брата горела в них неугасимым огнем. А Дункан Маккалох погасил его одним своим дыханием.
– Как?
– Его разорвали дикие животные. Должен сказать с прискорбием.
В ее воображении на миг возникла сцена с кровью, когтями и клыками, но тут же исчезла.
Уиллоу посмотрела Дункану в лицо и не нашла в нем ни тени сострадания или жалости.
Она свернула пергамент и собрала все свое мужество.
– Прошу прощения, сэр, но у меня нет желания выходить замуж за вашего сына.
Лицо Дункана озарило выражение добродушия, и он всплеснул руками.
– Если хочешь, выходи за меня. Я свободен с тех пор, как моя жена скончалась. – Он с видом заговорщика наклонился вперед: – Признаться, я бы предпочел, чтобы ты выбрала в мужья меня. Когда мы с Джоном Макасланом подписывали наше соглашение, ты была костлявой малявкой с растрепанными волосами. Я никогда не думал, что ты станешь такой красавицей, Уиллоу Макаслан.
– Я не желаю выходить замуж ни за одного из вас.
– Тогда мы убьем тебя, а Брэндаб жениться на Шоне, – сказал Дункан все с той же улыбкой на губах. Не обращая внимания на ее испуганное выражение, он вырвал из ее рук пергамент. – Ты не хуже меня знаешь, что договор об обручении так же обязателен к исполнению, как и брачный. Единственная трудность состоит в том, что Джон Макаслан допустил неточность в словах. Если бы назвал имя, дело было бы решенным. Но нам важно, чтобы Брэндаб женился на старшей из вас, которая из вас двоих унаследует Рейвенз-Крейг.
Уиллоу охватило отчаяние. Ей очень не хватало Шоны, чтобы подсказала, как поступить.
Было бы проще позволить им убить ее. Тогда кошмар по крайней мере кончился бы. Но тогда эти люди станут осаждать Шону, вынуждая на брак с ненавистным родом. И тогда кошмар начнется для Шоны.
Уиллоу не могла решить, что хуже, выйти замуж за дьявола или его сына. Любой из них превратит ее жизнь в вечный ад. Все же, кого из них следует ей сделать своим мужем? Своим человеком.
«Мой человек». В ее голове что-то щелкнуло. Дункан упоминал что-то, и это что-то начало вырисовываться сквозь туман страха.
«Мой человек Селдомридж», – сказал он. Дункан говорил, что велел Селдомриджу воспитывать Шону и Уиллоу после смерти их родителей, пока не подрастут, чтобы выйти замуж за Брэндаба. Тогда почему он был там в тот день?
– Он ждал нас.
Седые брови Дункана сошлись на переносице.
– Прошу прощения?
– В тот день… в Рейвенз-Крейге… мистер Селдомридж был там вместе с разъяренной толпой. Вы послали его туда за нами.
– У тебя хорошая память, детка. И что с того?
– Откуда вы знали, что в тот день мы с Шоной осиротеем?
Уголки его рта слегка опустились, и дыхание чуть заметно участилось.
– Это вы подослали толпу убить моих родителей, верно? – продолжала Уиллоу.
Брэндаб вышел вперед и схватил Уиллоу за локоть.
– Думай, что говоришь, женщина! Ты вообще знаешь, с кем разговариваешь?
От возмущения она ощутила прилив храбрости и вызывающе уставилась в глаза мужчины, пока он не отпустил ее.
– Я говорю с Дунканом, вождем клана Маккалох. С мужчиной, которому не пристало бояться дать ответ на простой вопрос женщины.
– Все в порядке, сын, – самодовольно бросил Дункан. – Мне нечего скрывать.
Он поднялся из кресла и плюхнулся рядом с ней на кушетку, затем придвинулся ближе, так что их колени соприкоснулись. Уиллоу потребовалась вся ее храбрость, чтобы посмотреть ему в лицо. Только сейчас она поняла, на что этот человек способен.
– Джон Макаслан сам выбрал свою судьбу и был обречен с того момента, как предал свой клан. И закончил бы так же, если бы был взят под стражу и предан суду. Смерть от рук палача клана или от рук своих соплеменников, не все ли равно? Только в одном случае все его имущество достается тебе, а в другом – перешло бы к Бьюкенену. Я всего лишь помог ему встретить тот конец, который устраивал бы тех, кто после него оставался. И ты должна быть мне благодарна за это.
От этого страшного открытия у Уиллоу закружилась голова.
– А что Хэмиш? Томас и Малькольм? И моя мать? Они тоже должны быть вам благодарны?
Дункан пожал плечами:
– Они стали… жертвой необходимости. Потому что ты, моя дорогая, теперь являешься владелицей Рейвенз-Крейга. Эта земля должна была перейти в руки твоего старшего брата и его жены из Макбреев, а так она достанется тебе.
Уиллоу ощутила, как в ее груди вспыхнул огонь Шоны. Маккалох с давних пор положил глаз на владения ее отца. И когда ее отец впервые протянул руку дружбы этому человеку, то не догадывался, что этим рукопожатием с Дунканом Маккалохом подписал себе смертный приговор. Договор об обручении гарантировал Брэндабу законное обладание Уиллоу. Но Дункану следовало устранить всех сыновей, которые должны были бы унаследовать имущество раньше, чем она. И сделать это он должен был до того, как у них появятся дети. И тогда вместе с потерпевшими поражение Бьюкененами он устроил эту резню возмездия, уничтожив всех Макасланов, стоявших на его пути, кроме дочерей, с помощью которых планировал прибрать к рукам Рейвенз-Крейг. А чтобы другие мужчины на них не заглядывались, заклеймил девочек позорным именем и отправил на воспитание до достижения брачного возраста, чтобы могли выйти замуж за единственного человека, который их возьмет, – его сына, который в один день получит жену и плодородные земли Россшира. Маккалох был хитрым и жестоким.
Но его план провалился. Он не рассчитывал, что они с Шоной сбегут. Не ожидал, что сестры достигнут двадцатилетия и станут достаточно самостоятельными, чтобы иметь собственное мнение. И сказать «нет».
Сначала ее плечи слегка задрожали, потом, ко всеобщему удивлению, Уиллоу запрокинула голову и расхохоталась.
– Все это время, – сказала она, смеясь в ладони, – я думала, что мы в чем-то провинились, сотворили что-то ужасное, что заслужили такую судьбу. Я пыталась себе представить, какой грех совершили мои родители. Или я сама. Но оказывается, ничего. А счастья нас лишил ты… заурядный вор.
Держась за бока, Уиллоу хохотала, раскачивалась от смеха из стороны в сторону. От ее смеха лица Дункана и Брэндаба исказились в отвращении.
– Она сошла с ума, – констатировал Брэндаб.
– Пока еще нет, – рявкнул Дункан и наотмашь ударил Уиллоу по лицу.
Но усмирить ее уже ничто не могло. Она вылезла из своей скорлупы. Безопасное место внутри вдруг стало слишком тесным для той Уиллоу, какой она стала.
В ответ она взмахнула кулаком и ударила Дункана в нос.
От удара его голова запрокинулась. От неожиданности он вскочил с кушетки и отошел от нее на безопасное расстояние.
Брэндаб подлетел к отцу на помощь. Из-под прижатой к носу руки заструилась кровь.
Злая усмешка на губах девушки разъярила Брэндаба еще больше. Он схватил ее одной рукой за перед платья и рывком поднял, заставив встать на ноги, а вторую руку занес для удара.
– Какого черта здесь происходит? – заорал Хартопп.
Брэндаб замер. Уиллоу при виде его угрожающей позы даже не поморщилась. Напротив, вскинула голову, провоцируя его на агрессию.
– Милорд Маккалох, – продолжил Хартопп после того, как Брэндаб отпустил девушку, – у вас идет кровь.
– Конечно, идет, болван. Эта девчонка разбила мне нос! Принеси мне что-нибудь унять кровотечение.
– Хорошо, сэр. Э-э-э… кстати, я отправил посыльного привести кого-нибудь для проведения церемонии, как вы и просили. Здесь неподалеку живет местный секретарь городского совета. Он имеет опыт заключения брачных союзов. Я посулил ему вознаграждение, так что он скоро прибудет.
– Прекрасно! А теперь неси мне полотенце, да поживее!
Хартопп бросился вон из комнаты выполнять поручение.
Брэндаб встал рядом с Дунканом:
– Не волнуйся, отец. После церемонии я заставлю ее заплатить за то, что она с тобой сделала. Чему смеешься, девчонка?
Уиллоу не смогла скрыть усмешки.
– Никакой свадьбы не будет.
– Вот как? – стиснул зубы Брэндаб, раздувая ноздри.
– Да так. И не важно, сколько викариев или чиновников вы приведете. Свадьбы не будет.
– Ты не дашь своего согласия?
– Нет, – хихикнула она тихо.
Брэндаб кивнул и вдруг с молниеносной быстротой выхватил из-под куртки кинжал и приставил острое блестящее лезвие к горлу девушки, схватив ее второй рукой за волосы.
– Тогда я перережу твою очаровательную глотку.
– Ты не можешь жениться на трупе. Давай убей меня. Я не выйду за тебя. Можешь и Шону убить, потому что она тоже не станет твоей женой. И Рейвенз-Крейг тебе никогда не достанется. Не видать тебе его как своих ушей.
Брэндаб убрал клинок с шеи Уиллоу, оставив тонкий красный поблескивающий след, и поднес острие кинжала к ее левому глазу.
– Воздаю тебе должное за храбрость, слейтер. Но не думай, что будет по-твоему. С тобой или без тебя я завладею Рейвенз-Крейгом. И будет или нет…
Раздавшийся снаружи шум заставил его прерваться и напрячь слух. Повернув Уиллоу кругом, Брэндаб зажал ей ладонью рот, приблизился к окну и кончиком лезвия отодвинул занавеску в сторону.
– Это чиновник? – спросил Дункан.
– Нет. Это… Балленкрифф. С другой девчонкой.
Уиллоу под ладонью Брэндаба вздохнула с облегчением. Шона, слава Богу, не была пленницей Маккалохов и вряд ли станет ею.
В гостиную вернулся Хартопп с влажным носовым платком и протянул его Дункану.
– Предоставьте их мне, милорд, – сказал он. – Я отправлю их назад.
– Нет, – прорычал Дункан. – Приведи их сюда. А дальше я сам разберусь.
Уиллоу видела, как Дункан обнажил свой кинжал и прижался к стене у двери, устроившись в засаде.
Уиллоу слышала, как Коналл и Шона подошли к двери. Обменялись с Хартоппом словами, и шаги направились к гостиной. Уиллоу должна была предупредить их, дать знать, что попадут в западню.
Она попыталась крикнуть, что было силы, но из-за прижатой к ее рту ладони выдавила из себя лишь сдавленный звук.
– Нет, Шона, нет! – услышала она тут же голос Коналла.
Но Шона, должно быть, вырвалась из его рук и вбежала в дверь. Дункан тотчас дернул ее в сторону и, прижав к себе, приставил к ее горлу нож.
Коналл влетел в комнату, но было уже поздно. Обеих женщин держали на острие кинжалов. А к нему сзади подошел с пистолетом в руке Хартопп.
Коналл поднял руки до уровня плеч.
– Что здесь происходит? Маккалох, объясните!
– Сегодня, Балленкрифф, день свадьбы моего сына. Вас не приглашали, но раз вы здесь, можете посмотреть на праздник.
– Я знаю, что вы пытаетесь сделать, – сказал Коналл, нервно поглядывая на женщин. – Но ничего не выйдет. Вы не можете заставить женщину под угрозой убийства выйти замуж.
– А я и не намерен, – объявил Брэндаб. – Уиллоу теперь будет очень послушной, правда, милая? В противном случае мой отец может отомстить твоей сестре за то, что ты напала на него. Разве не так?
Ощутив, как лезвие впивается ей в кожу, Шона вскрикнула. Ее гримаса боли заставила Коналла действовать. Он бросился на Дункана. Но Хартопп за его спиной поднял пистолет и с силой ударил Коналла рукояткой по затылку.
От удара Коналл рухнул на колени. Оглушенный, он зажмурился, пытаясь обрести равновесие. Шона при виде его страданий съежилась.
– Не делайте глупостей, Балленкрифф, – предупредил Дункан. – Это дело вас не касается.
Коналл провел рукой по затылку. Его пальцы окрасились кровью.
– Касается, когда ты посягаешь на жизнь моей невесты.
– Невесты? – От уголков глаз Дункана разбежались насмешливые морщинки. – Зачем, спрашивается, вам жениться на этой грубой трясогузке? У нее ничего нет, и вы это знаете. Ухаживая за другой, вы бы лучше себя обеспечили. Но увы, опоздали. Уиллоу уже занята.
– Отпусти их, Маккалох.
– Мы только начали. Можем устроить сразу два венчания. Ты женишься на своей трясогузке, а Брэндаб – на своей. И все будут счастливы. Что скажешь, Уиллоу?
Ее сердце наполнилось ужасом. Дункан грозил ее сестре ножом. Ее мысли путались, и она не могла предвидеть, что будет, если она скажет «да». Но точно знала, что будет, если ответит отказом.
– Если я стану женой Брэндаба, вы отпустите Шону и Коналла?
– Да. После церемонии, разумеется.
– Хорошо. Я дам согласие выйти замуж за Брэндаба.
– Нет! – закричала Шона, извиваясь в руках Дункана.
– Не волнуйся, Шона, – сказала Уиллоу. – Они успокоятся, как только получат Рейвенз-Крейг.
Шона старалась держать голову как можно выше, чтобы уменьшить давление острия кинжала.
– Ты не должна выходить замуж за этого дьявола! Он разделается с тобой, как только ты станешь для него бесполезной!
По шее Шоны потекла струйка крови.
– Не дергайся, – предупредил ее Дункан, – не стоит мешать супружескому счастью своей сестры.
Уиллоу в страхе смотрела на Шону. Дункан держал ее на острие кинжала, как рыбу на крючке. И все ее старания вывернуться ничего хорошего не сулили. Победить злодеев в этом положении не представлялось возможным.
Уиллоу встретилась с сестрой глазами и на безмолвном языке сообщила Шоне о безвыходности их ситуации: «Бесполезно. Пусть возьмут меня. Живи своей жизнью. Пришло время нам расстаться».
– Постойте! – проговорила Шона, обращаясь как к сестре, так и к человеку, который держал ее. – Я знаю, как можно все уладить. Уиллоу отдаст вам Рейвенз-Крейг. Здесь и сейчас. Он станет вашим.
– Просто так? – недоверчиво осведомился Дункан. – Даром?
– Да, – подтвердила Шона, не в состоянии скрыть дрожь в голосе. – Неужели вы думаете, что кто-то из нас хочет жить в доме, где зарезали наших родителей? Это место перестало быть нам домом. Знай я, что ферма все еще принадлежит Уиллоу, давным-давно сожгла бы ее дотла. Вы и вправду сделаете нам добро, если заберете ее у нас.
Давление ножа слегка ослабло, позволив Шоне опуститься с цыпочек.
– Хартопп… – продолжила Шона, сохраняя твердость, – он может составить бумагу, и Уиллоу ее подпишет. Она передаст вам Рейвенз-Крейг. И ваш сын получит возможность жениться, на ком хочет.
– А что заставляет тебя думать, что он не хочет Уиллоу?
– Посмотрите на него, – ответила Шона. – Он молод и силен. Зачем ему холодная и робкая женщина в постели, которая к тому же кричит ночами от мучающих ее кошмаров? Пусть найдет себе жену, которая согреет его постель и зажжет в нем страсть.
– Вроде тебя? – Дункан сжал ее.
– Маккалох! – прорычал Коналл.
– Брэндаб обретет Рейвенз-Крейг и свободу выбора жены. В ответ мы просим только отпустить нас всех. И прямо сейчас.
Дункан скосил на нее взгляд.
– Ты, должно быть, считаешь меня самым большим дураком о двух ногах. Я вас отпущу, а вы начнете против меня войну.
– Не прикидывайтесь глупым, – сказала Шона. – Войну, какую? У нас и людей-то нет. Кто станет сражаться за дело изгоя? Никто не поддержит бунт отверженного. Даже если бы мы смогли собрать людей, готовых воевать с нами, сколько армий имеется в вашем распоряжении? Мы не хотим войны. Посмотрите на нас… мы пришли сюда без оружия. А жаль. – Последние слова она адресовала Коналлу.
Снаружи донесся стук кареты. Брэндаб выглянул в окно:
– Это секретарь городского совета. Что скажешь, отец? Но я бы предпочел не жениться на этой женщине. Не пойму никак, то ли она дурочка, то ли тронутая.
– Не то и не другое. Она хитрая. – Дункан чуть сильнее надавил на нож, заставив Шону поморщиться. – Они обе хитрые.
– Маккалох! – гаркнул с пола Коналл и, пошатываясь, поднялся на ноги. И хотя Хартопп ткнул ему в спину стволом пистолета, он продолжил: – Хватит. Отпустите Шону.
– А что ты мне за это дашь? Замок в Уэльсе? Дворец в Австралии?
– Ничего. Рейвенз-Крейг принадлежит дамам, и они вольны делать с ним что хотят. Я ничего тебе не обещаю – за исключением бесконечных несчастий, если сделаешь меня своим врагом.
– Не угрожай горцам понапрасну, Балленкрифф. Мы этого не выносим.
– Горцы, – фыркнул Коналл. – Какими бы важными вы себя ни считали, Маккалох, Северное нагорье – всего лишь досадная мелкая песчинка для остальной Великобритании. И если бы не вспыхивающие там время от времени бунты, в Лондоне даже не знали бы о его существовании. Это аппендикс Соединенного Королевства, – хмыкнул Коналл.
– Какой надменный, – пророкотал Брэндаб, – как и все англичанишки. Попробуй сказать это в Инвернессе, и они сделают из твоих яиц хаггис[9]9
Национальное шотландское блюдо из ливера в рубце.
[Закрыть].
– А ты, Брэндаб, трус, как все горцы. Способен каркать только в стае своих соплеменников, но у тебя не хватит духу один на один сразиться с равным тебе противником. Можешь только запугивать безоружных женщин. И то, после того как они сдались тебе.
– Если хочешь сразиться, англичанин, – Брэндаб указал на Коналла кинжалом, – мы готовы.
– Трое против одного? – усмехнулся Коналл. – Это не спортивно, старина.
– Нет, вдвоем, ты да я. Выбирай оружие.
– Прекрати, Брэндаб! – прикрикнул Дункан. – Он дразнит тебя, мой мальчик. Ты должен научиться держать себя в руках. Но в одном он прав. – Резким движением Дункан оттолкнул Шону к Коналлу. – Пусть не говорят, что горцы жестоко обращаются с женщинами.
Коналл не смог скрыть облегчения.
– Как ты? В порядке?
– Да, – ответила она.
Коналл развязал галстук и, сняв его, прижал к ее кровоточащей ране под подбородком.
– Хартопп, – продолжил Дункан, – дай мне пистолет и принеси на чем писать. Напишешь, что я тебе продиктую, а Уиллоу подпишет. После чего пригласим в дом этого чиновника из города, чтобы заверил.
Брэндаб толкнул Уиллоу к кушетке. Коналл тем временем занялся раной Шоны. Чтобы ему было удобно, она запрокинула голову, давая промокнуть кровь, и украдкой вынула из корсета кинжал.
Коналл смерил ее удивленным взглядом. Зачехленное оружие без перекрестья она с легкостью припрятала у себя на пышной груди и теперь незаметно сунула ему в руку. Коналл торопливо убрал его в сюртук.
– Садитесь, – приказал Дункан, указав на стулья пистолетом.
Хартопп вернулся с листом веленевой бумаги и чернилами. Сел на край стула и склонился над столом с пером в руке.
Дункан быстро отбарабанил текст документа, согласно которому Рейвенз-Крейг переходил Брэндабу Маккалоху в вечное пользование. Хартопп послушно нацарапал слова на бумаге и промокнул расплывавшиеся строчки.
Брэндаб вышел в коридор за секретарем городского совета.
– Всем добрый день, – дружелюбно поздоровался вошедший.
У него были густые рыжие бакенбарды и клетчатый плед с заколкой, на которой имелась печать суда магистратов.
– Меня зовут Шон Фергусон. Я слышал, здесь намечается свадьба. Кто из вас счастливая пара?
Дункан, спрятавший пистолет за спину, обнял клерка.
– Вы не то слышали, мистер Фергусон. Мы готовим билль о продаже и хотели бы, чтобы вы заверили этот документ, если соблаговолите. А за труды мы вас непременно отблагодарим.
– А жаль, – произнес человек. – Я уже настроился услышать клятву супружеской верности. Люблю свадьбы. Я заключил сорок девять браков и надеялся наконец довести число до пятидесяти. Все же я буду счастлив помочь чем могу.
– Рад это слышать, мистер Фергусон. Это мисс Макаслан. Она хочет передать право собственности на свое имущество моему сыну. Вот документ. Прошу вас, прочтите и подпишите.
Чиновник пригладил бакенбарды.
– Хм. Минутку… здесь нет ошибки? Мисс Макаслан, вы отдаете земли даром?
Уиллоу прочистила горло.
– Видите ли…
– Это никуда не годная собственность, – перебил ее Дункан. – Едва ли дороже этой бумаги. Мы принимаем ее в порядке обмена.
– В порядке обмена на что?
– Погашения старого долга, – ответил он.
– Понятно. Что ж, мисс Макаслан, если у вас есть еще какое-то имущество, от которого желаете избавиться, дайте мне знать. Эту цену я могу заплатить.
Он рассмеялся своей шутке, но его больше никто не поддержал. Чиновник вернул бумагу Уиллоу, и она поставила внизу свое имя. Следующим подписался Брэндаб, затем – мистер Фергусон и последним – Хартопп.
– Хорошо, – заключил мистер Фергусон. – Осталось скрепить документ соответствующей печатью в регистрационном офисе. Что обойдется вам не дороже пары шиллингов. После чего документ обретет законную силу.
– Спасибо, мистер Фергусон. Хартопп вознаградит вас за труды и проводит.
После ухода мистера Фергусона в комнате воцарилась тягостная тишина.
– Теперь я могу увезти дам домой? – нетерпеливо осведомился Коналл у Дункана.
– Да, – ответил тот. – Мы с ними закончили.
Коналл взял Шону и Уиллоу за руки и вывел за дверь.
Но когда они подходили к карете, голос за спиной остановил его:
– Но с тобой только начинаем.
Коналл обернулся, и Брэндаб нанес ему удар. Тяжелый.
Коналла отбросило назад, и он привалился к крупу одной из лошадей.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.