Текст книги "Запомни этот день"

Глава 26
Алекс

Конечно же, я заметил ехидное замечание Луи в адрес Кэролайн. Я был готов ответить на его хамство, но Ален меня опередил. В глубине души я был рад, что его отец сделал ему замечание первым. Французский я знаю не очень хорошо, но я понял, что Ален отругал своего взрослого сына. Это наверняка смутило Луи.

Но черт возьми – чем больше я об этом думал, тем сильнее грубая реплика Луи приводила меня в ярость. Настолько, что я отказался от предложения Луи показать нам Париж. Вероятно, отказываться было невежливо, но я не хотел проводить с ним больше времени, чем того требуется.

То, как я себя повел, тоже вывело меня из себя. Кэролайн – моя невеста. Хоть и фальшивая, но они-то об этом не знают. Я должен был встать на ее защиту сразу же, как только он ей нагрубил. Мне следовало сказать Луи, куда он должен засунуть свой комментарий – себе в задницу.

Я полный придурок, что этого не сделал. Я ничем не лучше Луи.

Я объяснил отказ от прогулки большим количеством работы. Мне показалось, что Ален оказался доволен этим ответом и мысленно добавил мне очков за трудоголизм. Здесь мне повезло.

Бедная Кэролайн, наверное, не хочет возвращаться в отель. Еще рано. Это ее первый полноценный день в Париже, и он проходит не так уж гладко.

– Не злись из-за того, что сказал Луи, – успокаивает меня Кэролайн, пока мы медленно идем к отелю.

– Я больше злюсь на себя. Я должен был за тебя вступиться, – бормочу я, глядя на нее.

Она удивляется моему признанию:

– Я все понимаю. Тебе раньше не приходилось этим заниматься.

– Все равно. Это не оправдание.

Недалеко виднеется магазин с макаронс. Я кладу руку ей на талию и направляю ее к магазину:

– Мне нужен макарон для поднятия настроения.

Скорее, я хочу порадовать ее.

Кэролайн останавливается, ожидая, пока я открою ей дверь в Laduree.

– Ты желаешь поднять себе настроение или мне?

Держа дверь открытой, я наклоняюсь к ней и шепчу:

– И то, и другое.

От ее улыбки мне тоже хочется улыбнуться – ведь она улыбнулась из-за меня. А когда я увидел, как она буквально излучает радость, с широко раскрытыми от удивления глазами рассматривая магазин, я забыл и о Дешо, и о давлении, под которым нахожусь здесь, в Париже.

Я наблюдаю за ее реакцией. Она останавливается перед стеклянной витриной с целой радугой макаронс, с благоговением изучая их.

– Здесь так мило! – восклицает Кэролайн, и я изо всех сил пытаюсь увидеть магазин ее глазами.

Белые стены, замысловатая лепнина, напоминающая свадебный торт. Под витриной макаронс разных цветов. Яркие коробки, стойки шелковистых разноцветных лент. Наверное, для подарочных упаковок.

– Да, мило, – соглашаюсь я, кивая в сторону витрины с макаронс. Хочется сказать ей, что она тоже очень милая, но я держу комментарии при себе. Мне кажется, она даже не слушает. Она слишком увлечена пирожными – и ее нельзя в этом винить.

– Какие вкусы хочешь взять?

– О боже, не знаю! Их так много! – Она чуть ли не подпрыгивает, сцепив руки перед собой. Не удивлюсь, если она начнет хлопать.

Сотрудник спрашивает, сколько пирожных мы хотим и нужна ли нам подарочная коробка. Кэролайн просит полдюжины и отказывается от подарочной коробки, но я перебиваю ее и прошу дюжину, обязательно в подарочной коробке. Я отступаю назад, чтобы она выбрала цвет коробки.

– Двенадцать? – изумляется она, когда сотрудник уходит за коробкой. – Зачем мне столько?

– Это нам на двоих, – объясняю я, изучая вкусы десертов на витрине.

– А, ну да. – Она поворачивается обратно к прилавку. Продавец спрашивает, какие макаронс она хочет.

– У тебя есть любимый вкус? – спрашивает Кэролайн. – Подожди, я помню. Фисташковый и «Мария Антуанетта».

Я киваю.

Она просит положить по два каждого – по одному мне и по одному ей.

Мы выходим из магазина. Кэролайн широко улыбается и размахивает салатовой сумочкой с волнением маленькой девочки, которой только что купили ее любимое лакомство. Наверняка она так себя и чувствует, хотя она далеко не маленькая девочка.

– Ты их раньше пробовала? – интересуюсь я, когда мы выходим из магазина. Кэролайн едва сдерживается, чтобы не попробовать их тут же.

– Да, из Costco[20]20
    Costco – крупная сеть оптовых магазинов по клубной системе с относительно невысокими ценами. – Прим. пер.


[Закрыть]. Были ничего. – Она тянется за коробкой в сумке.

Я насмешливо фыркаю:

– Эти совсем не похожи на те, что из Costco, поверь мне.

Достав из сумки зеленую коробку, Кэролайн вручает мне сумку и осторожно снимает с коробки крышку.

– Да я даже не сомневаюсь. – Она берет голубой макарон из коробки и предлагает его мне:

– Хочешь?

– Сначала сама попробуй, – предлагаю я. Кэролайн кусает мягкое кремовое пирожное. Выражение чистого блаженства на ее лице говорит мне о том, что ей явно понравилось. Когда она засовывает в рот остаток десерта и стонет, мне становится немного не по себе – жаль, что я не могу наслаждаться так же. Кто бы мог подумать, что женщина, поедающая макарон, может быть так чертовски сексуальна?

– Ты должен это попробовать. – Она берет второй голубой макарон и протягивает его мне. Я откусываю кусочек и киваю в знак согласия, а она уже достает следующий. Мы стоим у Laduree и набиваем рот пирожными. За несколько минут мы съели половину. Она, кажется, разочарована:

– Может, надо было взять две дюжины? – говорит она печальным голосом, опуская крышку на место.

– Мы всегда можем вернуться, – обещаю я. – Этот магазин прямо рядом с нашим отелем.

– И правда. – Ее улыбка возвращается, настроение поднимается от моего предложения, и я осознаю, какая она простая. Я не имею в виду совершенно ничего плохого, скорее она такая… сговорчивая. Это тоже звучит нелестно, но я совсем другое хочу сказать.

Все другие женщины, с которыми я был, были, напротив, сложные. Требовательные. «Дерзкие», возможно, лучшее описание. Если бы со мной в Париж поехала Тиффани, она бы точно не захотела есть макаронс. Она вообще ничего бы есть не стала в борьбе за худобу. Когда мы были вместе, она беспрерывно жаловалась на необходимость держать себя в форме.

Да, Тиффани и макаронс – вещи несовместимые. Она предпочла бы провести время в дизайнерских магазинах, выбирая сумку за десяток тысяч евро. И оплачивала бы, естественно, моей кредиткой. Сумки, обувь, ремни, одежда – их бы она накупила целую гору. Шопинг за мой счет.

Хотя идея взять Кэролайн в поход по магазинам за мой счет мне кажется неплохой – ужин с Луи и Манон может оказаться непростой задачей. У Манон есть вполне определенные ожидания от Кэролайн. Корпорация «Уайлдер» баснословно богата, поэтому моя невеста должна выглядеть соответственно этим суммам.

– Мы возвращаемся в отель? – спрашивает Кэролайн, когда мы наконец отходим от магазина.

– Наверное, нет. – Я останавливаюсь на пешеходном переходе в ожидании зеленого светофора, она встает рядом и озадаченно смотрит на меня:

– Я думала, у тебя много работы.

– Я солгал.

Я смотрю на нее сверху вниз и испытываю огромное искушение провести пальцами по ее щеке, чтобы почувствовать гладкость ее кожи. Уверен, на ощупь она так же прекрасна, как и на вид.

– Я хочу сводить тебя по магазинам.

Она хмурится:

– По магазинам? Разве мужчинам нравится шопинг?

Я не большой фанат, спорить не буду. Я предпочел бы любое другое занятие, но ей об этом знать не обязательно. Какая женщина не любит шопинг? Хотя, наверное, я слишком обобщаю – я ведь не настолько хорошо ее знаю. В юности она делала что хотела. Не помню, чтобы она фанатела от девчачьих штучек, но и полным сорванцом она тоже не была. Она была просто… просто Кэролайн. И я вспоминаю, что всегда восхищался ей из-за этого. Мне всегда казалось, что ей очень комфортно быть собой. И сейчас это тоже так.

– Ты разве не хочешь прикупить обновок на сегодняшний ужин?

– Мне вроде бы не нужно ничего нового. У меня есть шикарное черное платье. Отлично подойдет для сегодняшнего вечера. – Загорается зеленый сигнал светофора, я перехожу дорогу нога в ногу с Кэролайн.

– И ты бы видел мои туфли. Черные, лакированные, от Dior. Нашла их на распродаже в Nordstrom Rack[21]21
    Nordstrom Rack – американская сеть универмагов, продающая товары известных брендов по существенно сниженным ценам. – Прим. пер.


[Закрыть]. Немного выходили за рамки моего бюджета, но я решила раскошелиться. Так что мне правда ничего не нужно. Все в порядке. Ты и так более чем щедр ко мне в этой поездке. Ты не разрешаешь мне ни за что платить. Так не честно. Я бы могла заплатить пару раз за обед или еще за что-нибудь.

Она болтает без умолку. Просто очаровательно.

– Я не хочу, чтобы ты за что-то платила, – произношу я спокойным в сравнении с ее щебетанием голосом. – Ты моя гостья. Я тебя пригласил.

Улицы, слава богу, не слишком оживленные. Это хорошо – тротуары кошмарно узкие. Я дважды схожу с дороги, чтобы уступить путь группам женщин с сумками из разных магазинов.

– Ну а я пытаюсь до тебя донести, что мне ничего не нужно. У меня все есть. – Она широко улыбается. – Вовремя пополняй запасы макаронс, а больше мне ничего не надо.

Я едва ли не оскорблен ее протестом. Не могу поверить, что она отвергла мое предложение, но по выражению ее лица я вижу, что она говорит искренне. Ей ничего не нужно.

Что ж, очень жаль. Но я собираюсь что-то для нее найти. Она прекрасна сама по себе, но я хочу, чтобы она сияла как бриллиант, войдя в ресторан сегодня вечером.

Как мой бриллиант.

Глава 27
Кэролайн

Мы в магазине Chanel. В том самом, на улице Камбон, который открыла сама Коко Шанель, в котором работала и рядом с которым жила до самой смерти. А, я уже говорила, что она жила в отеле Ritz?

Сейчас мне бы позавидовали фанаты Chanel, скажу я вам.

Я никогда раньше не была в настоящем магазине Chanel. Пару раз забредала, но даже не смотрела на ценники. Если они там вообще были – как поется в одной песне 80-х: «Если приходится спрашивать цену, значит, ты не можешь себе это позволить».

Когда мне нужно сосредоточиться на ожерельях, разложенных передо мной, мои мысли блуждают. Алекс зашел в магазин, сказал, кто он и что нам нужно, – и вот с нас уже пылинки сдувают. Приносят напитки и стараются убедиться, что нам комфортно. Предложили мне взглянуть на много-много сумочек Chanel, спрятанных за черными панелями.

– Мне не нужно ожерелье, – убеждаю я Алекса, когда сотрудница оставляет нас на минуту одних. Не сомневаюсь, что она отправилась искать мне что-то еще, над чем можно охать да ахать. Я провожу пальцами по ожерельям перед собой, задерживаясь на тех, что выглядят поскромнее.

– Ты не любишь жемчуг? – Он показывает на жемчужное ожерелье, проводя тонкими пальцами по всей его длине. Я чуть не заерзала на стуле. Не думала, что разглядывать украшения от Chanel это так романтично.

– Они иногда… слишком. Слишком большие. Не совсем мой стиль. – Я указываю на одно ожерелье. Тонкая нитка жемчуга с маленькой подвеской в виде переплетающихся букв «С». – Вот это мне нравится.

– Так и думал.

Я поднимаю взгляд, удивленная его реакцией, а еще больше тем, что Алекс обращает внимание на такое. Даже я не была уверена, что именно мне нравится, но поняла, что мне нравится что-то утонченное.

– Я наблюдал за тобой с момента, как мы сюда вошли, и заметил, что ты обращаешь внимание на что-то изящное.

Алекс прав. Мне нравится, что он так ко мне внимателен. Это плохо? Может быть. Возможно. Я не должна хотеть этого…

И все же хочу.

– Да, мне не нравятся крупные украшения.

– Я никогда не видел, чтобы ты их носила, – отмечает он.

– Стоит признать, что мы вообще не так уж часто виделись, – поддразниваю я.

– Может, купим тебе сумку? – Он меняет тему. Я на них уже посмотрела, но они неимоверно дорогие. Баснословно. По крайней мере, для моего скромного бюджета. – Может, черную? Это бессмертная классика. Мне мама миллион раз это говорила.

Как мило, что мама обсуждает с ним сумочки Chanel.

– Мне они, конечно, нравятся, но я никак не могу их себе позволить.

– А я могу. – Алекс кладет свою руку на мою. Его прикосновение отзывается шоком во всем моем теле. – Покупай все что хочешь. – Он нежно поглаживает мои пальцы. Я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме этого.

– Я ничего не хочу.

Мой голос дрожит. Алекс наклоняется ближе, его голова совсем рядом с моей:

– Мы все чего-то хотим. Я уверен, здесь много такого, что тебе понравится.

Наши лица так близко. На расстоянии поцелуя. Я возвращаюсь в то время, когда ему было четырнадцать и мы впервые поцеловались. Он коснулся моего лица нежными пальцами; его взгляд был прикован к моим губам. Я помню, как это было романтично. Прямо как в книге или фильме. Но, может, будучи подростком, я слишком идеализировала этот момент.

– Я не собираюсь тратить тысячи твоих долларов только потому, что мне что-то понравилось.

– Мы что-нибудь купим. За этим мы сюда и пришли. Не хочешь выбирать – я выберу сам. Но ты выйдешь отсюда с огромным пакетом обновок. А может быть, с двумя, – угрожает он с таким решительным лицом, как будто убедиться, что я куплю что-нибудь от Chanel, – цель его жизни.

Мы продолжаем рассматривать украшения, потом мне надоедает, и я перехожу к сумкам. Я нахожу классическую сумку – стеганая, кожаная, с золотой застежкой. Без шуток, у меня перехватывает дыхание. Она не нужна мне, но я от нее в восторге, и Алекс просит отложить ее, чтобы ее никто не купил.

Я чувствую себя сказочной принцессой, а он – мой принц-спаситель.

Сотрудница выносит кошельки. Я выбираю светло-розовый. Он не такой серьезный в сравнении с сумочкой и не совсем к ней подходит, но это неважно.

Я вошла в раж.

– Мистер Уайлдер попросил показать вам это ожерелье, – говорит сотрудница, когда я снова оказываюсь в отделе с украшениями. И снова – смотрю на него невидящими глазами, в голове туман. Совсем не могу сосредоточиться. Накатывает усталость – перелет и убийственная девятичасовая разница во времени дают о себе знать.

– О, оно просто прекрасно, – восхищаюсь я, когда вижу представленное мне ожерелье. Длинная серебряная цепочка со стразами в виде цветов камелии, по два с каждой стороны и один посередине. Не слишком крупные и совсем не броские. А камелия была любимым цветком Коко. – Можно мне примерить?

Она протягивает мне украшение, я надеваю его и подхожу к зеркалу, чтобы рассмотреть его. Смотрится великолепно на моем черном свитере. Камелии блистают в свете ламп.

– Мне очень нравится.

– Мистер Уайлдер настаивает, что оно ваше, – сияет сотрудница, сложив руки за спиной и соединив ладони. – Он такой романтичный, правда?

Да, наверное, это так. Даже не знаю.

– Определенно, – не спорю я, а лишь широко улыбаюсь и восторженно киваю. – И безусловно щедрый.

Я подхожу к ней и возвращаю ожерелье.

– Ваше кольцо просто великолепно, – восторгается она, взяв мою левую руку, чтобы рассмотреть камень поближе. От света в магазине он сияет еще краше. – Чудесный бриллиант. Не огромный, как часто бывает, мне так нравится! И когда вы собираетесь пожениться?

– О, я пока точно не знаю, – я нервно смеюсь и поджимаю губы. – Мы совсем недавно обручились.

Ну а что – это правда.

– Поздравляю! – Интересно, она когда-нибудь устанет улыбаться? – Эта поездка в Париж в честь праздника?

– Не совсем, у Алекса здесь дела, а мне посчастливилось его сопровождать.

– И правда, повезло, – соглашается девушка. – Сейчас я все упакую.

Другая сотрудница приносит мне бокал шампанского, и я осушаю половину одним глотком. Конечно, от этого моя и без того ватная голова совсем идет кругом. Время обеда давно наступило, и я умираю от голода. А еще я устала и с ума схожу от впечатлений. Алекс покупает мне сумочку, кошелек и ожерелье. Представить не могу, сколько все это может стоить.

А я ведь даже не его настоящая невеста. Почему он тратит на меня столько денег?

Неужели он чувствует себя обязанным за то, что я согласилась поехать с ним? Мы же в Париже! Это уже достаточная плата. Мне не нужны все эти вещи. Я даже попыталась показать себя с хорошей стороны и отказаться, но он не позволил.

Алекс куда-то делся – я брожу по магазину с зажатым между пальцами бокалом, улыбаюсь сотрудникам и громилам-охранникам с грозным выражением лица. Я разочарована: они не отвечают на улыбку.

Интересно, они дома такие же грозные?

Я наконец нахожу Алекса – он в соседнем зале, разговаривает с женщиной за кассой. Он протягивает ей кредитку. Оплачивает мои покупки.

Поворачиваю в другую сторону – не хочу, чтобы он меня сейчас видел. И не хочу видеть итоговую стоимость моих покупок.

Лучше мне ее не знать.

Через пару минут помогавшая мне сотрудница подходит ко мне, держа в руках два гигантских белых пакета с покупками. Я забираю их, и мы обмениваемся благодарностями. К нам подходит Алекс с легкой улыбкой.

– Ну что, готова идти? – спрашивает он, поблагодарив сотрудницу за помощь.

– Да. – Я поднимаю сумки. – Пожалуйста, скажи, что ты не купил мне ничего лишнего.

– Лишнего я ничего не купил. – Судя по выражению лица, он лукавит, но я слишком устала, чтобы спорить.

– Хочешь пойти куда-нибудь еще? – интересуюсь я, когда мы выходим из магазина.

– Нет, я бы лучше вернулся в отель. – Он жмурится, словно в ожидании моего гнева. Он потратил на меня столько денег и времени и ожидает, что я буду топать ногами и требовать еще больше покупок? Интересно, с кем же он раньше встречался? – Ты не против?

– Я устала и умираю от голода, так что мне подойдет что угодно, где можно перекусить. – Я приподнимаю сумки: – Спасибо за это. Все эти покупки много для меня значат. Но ты не должен был.

– Именно поэтому я захотел это все тебе купить. Потому что ты так усердно отказывалась. Получай от подарков удовольствие. Лично я именно этим и собираюсь заняться.

Уточнять, что именно он имеет в виду, я не стала. Мы идем к отелю, который находится в нескольких минутах ходьбы. Алекс берет у меня один из бумажных пакетов и говорит, чтобы я крепче держала оставшиеся – воры, как известно, вырывают пакеты дорогих магазинов прямо из рук. Я настораживаюсь, крепко сжимаю ручку пакета и оглядываю улицу. Мимо проходят люди, медленно проезжают машины. В принципе, для паранойи достаточно.

Когда мы возвращаемся в лобби отеля, я окончательно устаю и ощущаю сильный голод. Мы поднимаемся на крошечном лифте на наш этаж. Коридор, ведущий к номеру, кажется кошмарно длинным, и, как только Алекс открывает дверь, я протискиваюсь мимо него в номер, закидываю пакеты на ближайший стул, прохожу в спальню и плюхаюсь на кровать.

– Силы меня покинули, – сообщаю я, уткнувшись в подушку и обхватив ее руками. Кровать – просто райское облако, клянусь.

– Поспи, – предлагает Алекс из гостиной. Я слышу шуршание – он ставит третий пакет на стул. Наверное, нужно встать и примерить обновки, но мысль о том, чтобы встать с кровати, меня не привлекает категорически. Поэтому с места я не двигаюсь.

– Есть я хочу больше.

– Я закажу еду в номер.

– Правда?

Очень на это надеюсь. Приятно, когда можно на кого-то положиться. Конечно, у меня есть подруги, и мы друг о дружке заботимся. Но ведь кошмарно приятно, когда за тобой ухаживает мужчина. Балует тебя. Следит, чтобы ты хорошо отдохнула, поела, и это «да, детка, если хочешь, купи себе эту модную сумку Chanel, все для тебя».

Конечно, чтобы жить полной жизнью и даже покупать дизайнерские вещи, мужчина мне не нужен. Но с таким уровнем я сталкиваюсь впервые. Частный самолет в Париж, проживание в шикарном люксе в отеле Ritz, шопинг в Chanel. Как будто сон.

Сон, от которого не хочется просыпаться, хотя, конечно, придется.

– Что тебе заказать? – спрашивает Алекс, войдя в спальню с меню в руке.

– Не знаю, – сонно говорю я, закрывая глаза. Желудок урчит. Надеюсь, он не услышал. – Выбери что-нибудь.

– Что, например? – Он внимательно разглядывает меню. Ох, его это не разозлило.

– Не знаю. Я совершенно не привередлива. Выбери, что самому хочется, я все съем.

Мой голос стихает, точно я оказываюсь все дальше и дальше от Алекса. Это так странно. Никогда не испытывала того, что чувствую сейчас, – я как будто одновременно здесь и где-то далеко.

Спустя несколько минут – а может, всего пару секунд – кто-то просит меня немного подвинуться и накрывает меня одеялом. Это Алекс. Это точно он – я чувствую запах его одеколона. Я тянусь к нему рукой. Глаза все еще закрыты, сознание затуманенное. Мои пальцы обхватывают его запястье. Наверное, он снял пиджак и закатал рукава рубашки, потому что я чувствую его теплую кожу на запястье, гладком с внутренней стороны и покрытом волосами с тыльной.

– Спасибо, – шепчу я, сжимая его руку крепче. – За все.

Сначала он хранит молчание. Я не слишком удивила его своим прикосновением? Интересно, о чем он думает. Залезть бы к нему в голову. Но это бы лишило Александра Уайлдера загадочности, а я этого пока что не хочу.

– Не за что, – наконец отвечает он, когда я уже отпустила его руку, а он накрыл меня одеялом. Я прижимаюсь головой к подушке и клянусь, чувствую, как он нежно запустил пальцы мне в волосы.

Как будто в этом нет ничего необычного.

* * *

Проспав два часа, я выяснила, что Алекс тоже ложился подремать, по крайней мере так он мне сказал. Он проснулся раньше меня и уже заказал еду в номер.

– Я звонил им минут двадцать назад. Будут здесь с минуты на минуту, – отвечает он на мою попытку выяснить, что вообще происходит.

Когда я вошла в гостиную, он работал за ноутбуком. Я заснула в одежде, волосы взъерошены. Полагаю, тушь размазалась, а на щеке морщинки от наволочки (не забудьте, с вышитыми инициалами!), так что я наверняка выгляжу как полная развалина.

Ну и ладно. По нашей выдуманной истории он вообще собирается на мне жениться, так что пусть привыкает.

– Здорово. – Я плюхаюсь в одно из бархатных кресел. Жаль, что оно не очень мягкое. Надо было плюхаться к Алексу на диван, он определенно мягче. Идеален для плюханья. – По-прежнему умираю от голода.

Интересно, что он мне заказал. Хотя я так хочу есть, что мне все равно.

– Тебе лучше? – Он не отрывает глаза от ноутбука, а пальцы от клавиатуры.

– Да, немного. – Я наблюдаю за тем, как он читает что-то на экране, пытаясь вспомнить, куда дела телефон.

Черт возьми, мы в Париже. Да, у нас джетлаг, нужно было вздремнуть и все такое, но почему он работает не на балконе с видом на оживленные улицы и великолепную Вандомскую колонну? Это же легендарное место, а мы отсиживаемся в номере.

У меня хотя бы оправдание есть – я только проснулась. К тому же я впервые оказалась в шикарнейшем номере планеты.

– Работаешь? – интересуюсь я.

Он не поднимает глаз от экрана:

– Да.

– Долго спал?

– Не очень.

Судя по его внешнему виду, он не спал вообще.

– А во сколько ужин?

– Встречаемся в Le Grand Colbert в восемь.

Слава богу, до этого времени мы успеем перекусить.

– Ты когда-нибудь был там?

– Нет, но слышал, что там очень вкусно.

У него звонит телефон. Он смотрит на экран и морщится.

– Нужно ответить.

Он поднимается на ноги и отвечает на звонок, выйдя на балкон и закрыв за собой стеклянные двери.

Вздохнув, я вспоминаю, что телефон оставила в сумочке, и иду за ним в спальню. Я беру его, устраиваюсь с ним на диване, проверяю почту и отвечаю на пару рабочих писем от Айрис.

Затем я открываю соцсети. Сердце щемит от тоски по подругам, чьи фотки я рассматриваю. Сара даже выложила старую фотку, нарисовала рядом с моей головой стрелочку и подписала «Безумно скучаю по этой красотке», из-за чего мне стало еще тоскливее.

Но сейчас я в самом фотографируемом месте в мире, а сама еще ни разу не сфоткалась. А ведь какая была возможность сфоткаться в магазине Chanel!

Вместо этого я беру пакеты Chanel, ставлю их на замысловатый чайный столик, двигая их то в одну, то в другую сторону, и, наконец, нахожу идеальный угол. Я делаю несколько снимков и выкладываю сторис, но только для близких друзей. Не хочу, чтобы кто-то подумал, что я хвастаюсь. На первой фотографии я подписала: «Зацените, где я», а на второй: «Невероятно, он столько всего мне купил!» Я добавляю парочку гифок на парижскую тематику и жду реакции.

Здесь пять часов, значит, дома восемь утра. Уверена, они еще только просыпаются. Стелла уже на ногах – она начинает работать неприлично рано.

Раздается стук в дверь, сопровождаемый возгласом: «Ваш заказ!» Я кидаюсь к двери, открываю ее, придержав, чтобы официант вкатил столик, но я только мешаю. Поэтому я быстрее бегу на балкон, чтобы сообщить Алексу, что обед подан. Ему, наверное, нужно расписаться?

Я открываю дверь и слышу, как Алекс говорит:

– Я же сказал, что сделаю все, что потребуется, дабы убедить их, что мы лучшая компания для покупки отеля. Сколько еще раз мне это повторить?

Сделав паузу, я жду. Мне не хочется подслушивать, но прерывать тоже не хочется.

– То есть ты хочешь, чтобы я впечатлил Луи? Он-то нас как раз не жалует, – ворчит Алекс.

Я тоже расстраиваюсь, вспомнив о нем. Может, он нас и не так уж не жалует, но точно ставит себя выше.

Точнее, не нас, а меня. Придурок.

– Я отвел ее в Chanel и купил обновки, чтобы она вписалась в сегодняшний ужин.

Он замолчал. У меня на затылке волоски встают дыбом. Я подслушала, как он говорит обо мне. Я оглядываюсь через плечо, чтобы посмотреть на официанта. Он поднимает голову, и мы встречаемся глазами.

– Сейчас я позову его, – шепчу я, затем полностью выхожу на балкон, чтобы позвать Алекса.

– Она справится, обещаю. Я верю в нее на все сто.

От этих слов мое сердце замирает, и в этот самый момент Алекс поворачивается лицом ко мне. Его глаза расширились от удивления, когда он меня увидел. Он тут же пробормотал в трубку «Все, мне пора» и закончил звонок, не дав собеседнику ответить.

Предполагаю, что он говорил с отцом.

– Принесли еду, – сообщаю я легко и непринужденно, притворившись, что ничего не слышала.

– Отлично, – он улыбается, но мрачно. – Я как раз проголодался.

– Похоже, нужна твоя подпись.

– Ты можешь сама за все расписываться. Просто записывай в счет номера.

Он проходит мимо меня в номер. Я иду за ним и наблюдаю, как он учтиво разговаривает с официантом. Он одобрительно кивает, когда официант снимает с тарелок купол.

Из моей головы не выходят слова о его вере в меня. Я знаю, что он находится под огромным давлением. Но то, что он верит в меня и я нужна ему, тоже ощущается как давление.

Как будто сегодня вечером я выступаю на сцене. И я должна быть на высоте, что бы это ни значило.

Я смогу.

Я справлюсь.