Текст книги "Запомни этот день"

Глава 32
Кэролайн

Мы заглядываем еще в несколько магазинов, и Манон наконец объявляет, что с нее хватит покупок.

Мы отправляемся на обед в Plaza Athénée, в ресторан La Galerie. Он поражает воображение: окна во всю стену, элегантные белые колонны, безумно красивые столы и стулья. Кажется, что мы даже не в ресторане. Столы низкие и длинные, похожие, скорее, на чайные столики. А стулья невероятно мягкие.

– Какая же красота! – восклицаю я, когда мы усаживаемся в центре ресторана, чтобы все могли нас видеть.

Манон улыбается, весьма довольная собой:

– Я же говорила. Ты почувствуешь себя принцессой.

Мы быстро делаем заказ: Манон нужно вернуться домой в течение двух часов, чтобы забрать детей, и, когда мы выпиваем их фирменный коктейль с шампанским, Манон наклоняется вперед и пытливо изучает меня.

– Ну, расскажи мне. Как вы с Алексом познакомились.

Я рассказываю ей ту же историю, что и ее свекрови вчера вечером. Он был лучшим другом моего брата, моим первым поцелуем… Пропускаю несколько деталей, не упоминаю бывшую невесту, конец.

– Ну а теперь мы собираемся пожениться, – заключаю я со слабой улыбкой.

Она не отвечает, только пристально смотрит. Я тянусь к бокалу и делаю глоток, больше всего в мире желая оказаться где угодно, только не здесь.

– Похоже, он очень тебе предан, – заключает она.

– О, ты думаешь?

– Да, – кивает она, отпивая из своего бокала. – Он от тебя взгляда не может оторвать.

Никогда не замечала. Да, у нас с Алексом вчера был разговор, и между нами явно была химия, но я не замечала, что он постоянно на меня смотрит. Мне казалось, что большую часть вечера он болтал с Аленом.

– И он так щедр к тебе, – продолжает она. – Эти великолепные украшения от Chanel наверняка стоили ему целое состояние.

– Это же бижутерия, верно? – предполагаю я. Даже не могу представить, сколько они стоили. Мне казалось, что это серебряное напыление и горный хрусталь, а не настоящие бриллианты. Уверена, что он потратил несколько сотен евро. Ладно, несколько тысяч. Все равно много. Мы посмотрели столько украшений, но я уверена, что все это не настоящее серебро и бриллианты. Просто в Chanel и бижутерия баснословно дорогая, вот и все.

Манон смеется. От ее изящного звенящего смеха у меня сводит живот.

– Бижутерия? О нет, дорогая. Все украшения, в которых ты вчера была, из их коллекции «Камелия». 18 карат белого золота и бриллианты. Я бы сказала, что этот маленький элегантный набор обошелся ему примерно в семьдесят тысяч евро.

Я моргаю и ставлю бокал на стол, ударив им о край моей печальной, пустой тарелки из-под хлеба. Раздается громкий звон.

– Семьдесят тысяч евро?

Они кивает с самодовольным выражением лица.

– Полагаю, это примерно восемьдесят тысяч долларов США. Интересно, сколько стоит бриллиант, который у тебя на пальце.

Я опускаю взгляд на кольцо и сжимаю руки вместе, пряча бриллиант от ее взгляда.

– Это кольцо матери Алекса. Его отец подарил его ей, когда они собирались пожениться.

– Значит, оно имеет эмоциональную ценность, – Манон улыбается, но это больше похоже на оскал. Как будто она дикий зверь, который готов вонзить клыки в мою плоть. – То есть абсолютно бесценно.

Корзинка с хлебом манит меня с тех пор, как официант поставил ее на наш стол. Я сдаюсь, беру булочку, разламываю ее пополам, затем кладу оба куска на тарелку и достаю нож для масла. Нет ничего лучше французского масла. И французских багетов. Я долго сопротивлялась из-за Манон, чья тарелка с хлебом до сих пор пустая. Она очень худая – наверное, она совсем мало ест. Я вообще не помню, чтобы она ела вчера за ужином.

Манон наблюдает за мной с явно завуалированным отвращением, когда я намазываю масло на булочку и откусываю огромный кусок. О, как же вкусно. Я заслужила это после того, как узнала, сколько Алекс потратил на меня. И как глупо я выгляжу перед Манон из-за того, что не поняла, что это настоящее золото и бриллианты. Боже, ну что за идиотка.

Чтобы поддержать разговор, я задаю Манон вопросы о детях. Но она отвечает очень кратко – видимо, мои расспросы ей надоели. Тогда я спрашиваю о Луи.

Она быстро меняет тему.

Наконец я решаю спросить ее о том, как она стала музой Карла Лагерфельда, и это единственное, за что она зацепилась.

Думаю, Алекс был прав. Ей нравится быть в центре внимания.

Манон рассказывает о Карле, упоминает имена всевозможных знаменитостей, описывая, где она была и где с ними встречалась. Некоторые имена я узнаю, некоторые впервые слышу. Наверняка кто-то очень важный.

Официант приносит наш заказ. Я заказала поджаренный сэндвич с лобстером, а она крошечную порцию салата. Кто бы сомневался.

Я ем сэндвич и восхитительную картошку фри, а она ковыряет вилкой в салате и заказывает еще один коктейль. Я беспокоюсь о том, как она поведет машину, но она пренебрежительно фыркает и уверяет меня, что с ней все будет в порядке.

Но она не в порядке, я это вижу. Она вливает в себя коктейль, ничем его не закусив, и я понимаю, что она пьяна.

– Манон, – говорю я, когда официант незаметно приносит счет и удаляется. – Не уверена, что тебе стоит садиться за руль.

– Я тебя умоляю. Ты думаешь, я позволю тебе вести мою машину? Я так не думаю.

Ее французский акцент становится тем более заметным, чем больше она пьет.

– Может, оставишь машину здесь? Поговорим с менеджером. Может, ты сможешь забрать ее позже? Или, может, Луи приедет за ней?

– Я не хочу, чтобы он ездил на моей машине! – тут же восклицает она, покачав головой. – Ни в коем случае.

Меня охватывает паника, я хватаю сумочку, открываю ее и смотрю на телефон.

– Ты уже должна быть на пути домой. Давай я заплачу за обед, и мы пойдем.

– Нет, я заплачу за обед. – Она заглядывает в сумочку и достает оттуда такого же красного цвета кошелек. – Я пригласила тебя, так что я угощаю.

– Спасибо.

Как мне убедиться, что она добралась до дома, если я даже не знаю, где она живет? И как я вернусь в отель? Я ни за что не поеду с ней в ее Porsche, учитывая, насколько она пьяна. Она нас точно угробит.

Манон собирается и оплачивает счет. Я помогаю ей встать, взяв ее под руку, и мы идем к выходу. Она прислоняется ко мне, бормоча что-то по-французски. Я ничего не понимаю. Она ведет себя так, будто находится в своем собственном мирке. Люди пялятся, когда мы проходим мимо.

Неприятно.

Мы вошли в лобби отеля, и я направила ее к стойке регистрации. Слава богу, они согласились оставить машину Манон на сутки, и она сможет забрать ее завтра.

Они также организовали для нас два такси – одно отвезет Манон домой, а второе меня обратно в Ritz.

– Спасибо за покупки и обед, – благодарю я, изо всех сил изображая вежливость.

Если бы я могла, я бы тут же запрыгнула в такси и умоляла водителя увезти меня отсюда как можно скорее. Но я пытаюсь произвести на нее неизгладимое впечатление.

– Ах, merci beaucoup, моя дорогая. Я так рада, что ты выдержала мой алкогольный обед. – Она смеется и небрежно обнимает меня. – Загадочная ты женщина. Я бы хотела узнать о тебе побольше, – шепчет она мне на ухо.

С этими словами она целует меня в щеку, отходит от меня и забирается в такси. Сотрудник отеля закрывает за ней дверь. Она машет мне рукой, ее глаза сияют, когда такси выезжает с парковки.

– Mademoiselle? – Я поворачиваюсь и вижу, что посыльный смотрит на меня с беспокойством в глазах. – Вам еще нужно такси в Ritz?

– Да, пожалуйста. – Я следую за ним к машине, благодарю, когда он открывает передо мной дверь. Я даю ему пару евро, и он улыбается шире. – Будем рады видеть вас в Plaza Athénée в следующий раз, когда вы окажетесь в Париже.

Я смеюсь:

– Возможно.

Он закрывает за мной дверь машины и машет мне рукой. Я машу в ответ и откидываюсь на спинку сиденья, вздохнув с облегчением.

Что ж, все прошло не так плохо, как я думала, но последние несколько часов с Манон определенно выжали из меня все соки.

Я возвращаюсь в номер в Ritz и с удивлением обнаруживаю Алекса в гостиной в серебристо-серой рубашке на пуговицах и черных брюках. Пиджака и галстука на нем нет.

Он, как обычно, работает за ноутбуком, и, когда я вхожу в комнату, на его лице появляется облегчение. Мое сердце замирает.

– Я думала, у тебя совещание, – говорю я, ставя сумку на стул. Я плюхаюсь на диван рядом с ним, закрыв глаза.

– Вернулся около часа назад. Я писал тебе.

– Да? – Я открываю глаза. Он смотрит на меня и кивает.

– Ты не получила мои сообщения?

– Телефон в сумке, на беззвучном. – Я морщусь. – Я не слышала.

– Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Тебя долго не было.

О, он беспокоился обо мне. Мне это нравится.

– Это был просто бесконечный поход по магазинам. А потом обед.

Его очередь морщиться:

– Все было так плохо?

– Не ужасно. Но и не замечательно, конечно. Манон слишком много выпила. Кажется, она была совсем пьяна. Она ничего не ела, что не сыграло ей на руку. – Я качаю головой и вздыхаю. – К тому же туда мы доехали на ее Porsche, так что она никак не могла довезти нас обратно. В трезвом состоянии она водит как маньячка. Представляю, что было бы, если бы она села за руль нетрезвой. В итоге она оставила машину там, и мы взяли такси.

– Да уж, весело, – с сарказмом говорит Алекс, закрыв ноутбук и поставив его на столик. Я удивлена – обычно он говорит со мной и работает одновременно. Он просто бог многозадачности.

– Ну как, много каверзных вопросов тебе задавала?

– Не очень. Хотя сообщила мне кое-что любопытное, – я раздражаюсь, вспоминая об этом. Приподнимаюсь, готовая к нападению.

– И что же она сказала?

– Она рассказала, сколько стоят мои украшения Chanel. – Я поджимаю губы и смотрю строго, словно говоря «да как ты посмел?». Его выражение лица ничуть не меняется. Хотя он пытается изобразить невинность:

– Я думал, ты знаешь.

– Я понятия не имела! Я думала, это бижутерия! – У меня возникает желание схватить одну из подушек и швырнуть ему в голову. Он усмехается:

– Нет, это определенно не бижутерия.

– Алекс. Ты не должен был тратить на меня так много денег. – Я словно отчитываю его. Хотя знаете, так оно и есть. – Я даже не твоя настоящая невеста и даже не девушка. Я не заслуживаю этих украшений.

– Конечно, заслуживаешь. Они же тебе понравились. – Его голос смягчается: – И они великолепно на тебе смотрятся.

– Они стоят столько, сколько я зарабатываю почти за два года! – Я смотрю на него. Ему хотя бы хватило порядочности смутиться. Ну или он просто шокирован тем, как мало я зарабатываю по сравнению с ним. – А еще Манон посчитала меня идиоткой. Я уверяла ее в том, что камни ненастоящие.

– Мне жаль, – говорит он серьезно. – Я уж точно не хотел, чтобы ты выглядела идиоткой.

Я знаю, что он не хотел, но…

– Но получилось именно так, – ворчу я и отворачиваюсь, чтобы не смотреть на него. Это был худший момент дня. Но если это – худший, значит, в целом не все так плохо? Наблюдая за тем, как Манон напивается до беспамятства, я испытала к ней жалость. Жизнь не так уж прекрасна, если тебе приходится заглушать боль алкоголем.

Алекс берет меня за руку и притягивает к себе. Я оказываюсь чуть ли не у него на коленях.

– Прости, – шепчет он. От его голоса я дрожу. Он обнимает меня сзади, его руки оказываются у меня на животе. Я понимаю, в какой интимной позе мы оказываемся. – Нужно было сразу сказать тебе о стоимости.

– Да. Нужно было. – Он в очень хорошем расположении духа, и я, в общем-то, тоже. Поверить не могу в то, что мы сидим на диване, обнявшись, как настоящая пара. – Не знаю, смогу ли их носить.

– Придется, – говорит он, медленно проводя пальцем по моим волосам. Снова и снова. Мне так хорошо, что мои веки тяжелеют, и я еще крепче прижимаюсь к его груди. – Они стоили слишком дорого, чтобы пылиться в шкатулке.

Я щипаю его за руку, заставляя его вскрикнуть.

– И чья это вина?

– Моя, наверное, – он неразборчиво ворчит что-то себе под нос. – Никогда не видел женщину, которая бы жаловалась на подаренные украшения.

– Я бы, может, и не жаловалась, если бы ты купил его мне, а не для своей фальшивой невесты.

О нет. Не стоило этого говорить.

Он продолжает перебирать мои волосы пальцами. Мое сердце бешено колотится. Я перегнула палку.

– Кэролайн, я хотел подарить их лично тебе.

От искренности его голоса у меня по позвоночнику пробегает дрожь. Он не серьезно.

Или серьезно?

Я оглядываюсь на него через плечо, и мы встречаемся взглядами.

– Нет, ты это не серьезно.

– Вообще-то серьезно, – передразнивает он.

– Ты купил мне украшения от Chanel, чтобы я вписалась в званый ужин с Дешо. Чтобы я выглядела как невеста богатого человека. Именно так ты сказал своему отцу.

Он хмурится:

– Я такого не говорил.

Я поворачиваюсь к нему лицом. Я не могу вести серьезный разговор, облокотившись на его колени.

– Нет, говорил. Я случайно услышала, как ты сказал ему это по телефону, когда принесли еду в номер.

Он понимает, о чем я говорю, и медленно качает головой:

– Я сказал так, потому что отчасти это правда. Я купил тебе украшения и сумочку, чтобы ты выглядела соответствующе. Но я бы не стал тратить столько денег на кого-то, кто мне безразличен. Для этого хватило бы одной сумки.

– Ладно, – медленно проговариваю я, гадая, что он имеет в виду. Он хочет сказать, что я ему небезразлична?

– Ты сказала, что Манон заставила тебя чувствовать себя по-идиотски, – замечает он. – Так я себя и чувствую с тех пор, как мы сюда приехали. Я не хотел тебе об этом говорить, потому что ты бы решила, что я сумасшедший.

– И что же именно ты чувствуешь? – продолжаю я, морально готовясь к его ответу.

– Что ты очень сильно мне небезразлична. Очень. Больше, чем следовало бы, учитывая, что мы воссоединились несколько недель назад, а я только-только разорвал помолвку.

– Алекс, это безумие… – вступаю я, но он меня прерывает.

– Видишь? Говорил же, что ты так скажешь, – усмехается он, поджав губы. – Слушай, я только что расстался с бывшей, и мы не так уж много времени проводили вместе, но иногда ты просто… знаешь.

– Что «знаешь»?

– Когда встретил правильного человека. – Он берет мою руку и соединяет наши пальцы. – Я верю, что ты та самая, кто мне нужен.

Глава 33
Алекс

Мое сердце замирает в ожидании ее реакции. Пусть скажет хоть что-нибудь. Возможно, мое признание было слишком поспешным, но я должен был это сказать. Мы вылетаем из Парижа завтра вечером, чтобы я мог отдохнуть в воскресенье и быть в офисе рано утром в понедельник. У нас осталось не так много времени. Я должен был рассказать ей о своих чувствах.

– Ты серьезно? – наконец спрашивает она.

Я киваю и сжимаю ее руку:

– Ты, наверное, скажешь, что я тороплю события.

– Так и есть, – соглашается Кэролайн. На ее губах появляется легкая улыбка, и я начинаю верить, что все сработает.

– Но я именно это и чувствую – я как будто точно это знаю.

Я никогда не говорил Тиффани таких слов. С ней этого осознания не было, совсем. Я просто соглашался с ее идеями, чтобы она была счастлива. Все выходило легко, и мне казалось, что мы шли по верному пути. В глубине души я знал, что между нами не было романтической любви. Это было больше похоже на слияние двух амбициозных людей.

Если это делает меня черствым засранцем, так тому и быть. Просто тогда я еще не встретил подходящую женщину. Ну или не воссоединился с ней.

А теперь встретил.

– Это то, что ты и к Тиффани чувствовал? Что просто знал? – Она закатывает глаза и вздыхает, я убираю руку. – Я не должна говорить о ней сейчас, но ничего не могу с собой поделать. Вы с ней очень быстро разошлись, очень похоже на то, что сценарий повторяется.

– Я никогда не говорил ей этого, – решительно заявляю я. Глаза Кэролайн раскрываются от удивления. – Клянусь. С Тиффани было… это трудно объяснить.

– Пожалуйста, попытайся, – просит она мягко. – Мы уже говорили о ней, но, пожалуйста, убеди меня еще раз, что это совершенно другой случай. У меня чувство, что я сейчас прыгну со скалы и мне некуда будет приземлиться.

– Я поймаю тебя, – на этот раз я сжимаю обе ее руки в своих. – Ты можешь на меня рассчитывать.

Она изучает меня, и я знаю, чего она хочет.

– Тиффани появилась в моей жизни, когда я думал, что она мне нужна. Я соглашался на все, что она предлагала. Я был всегда занят на работе, а она никогда не жаловалась, и я подумал, что с ней моя жизнь будет проще. Я тогда даже думал, что из нее получится идеальная жена для имиджа компании. Я ошибался и признаю это. Именно поэтому я не подарил ей кольцо и пытался торопить свадьбу, хотя она настаивала на пышной церемонии. Я подсознательно пытался ее саботировать.

– Откуда мне знать, что ты не попытаешься сделать то же самое со мной? – шепчет она. В ее глазах блестят слезы. Сердце щемит при мысли о том, что я могу причинить ей боль.

– На тебе уже кольцо, – напоминаю я, медленно проводя большим пальцем по бриллианту. Ее руки дрожат.

– Это было просто для показухи.

– Ты можешь носить его и дальше.

– Нет, я правда не могу, – говорит она, и на ее губах появляется грустная улыбка. Она качает головой:

– Что скажет твоя семья, когда узнает о нас? Они в курсе, зачем ты привез меня в Париж.

– Мне все равно, что они подумают. Я скажу, что мы воссоединились после долгих лет разлуки и хотим быть вместе, – объясняю я.

Она молчит, наклонив голову. Ее волосы закрывают лицо. У меня начинается паника, все тело холодеет. Впервые за много лет мне по-настоящему страшно.

Я в ужасе.

Не хочу потерять ее. Не сейчас, когда мы только начинаем. Нам может быть так хорошо вместе, неужели она этого не видит?

– Ты сделаешь мне больно, – наконец выговаривает она. – Если я дам тебе этот шанс, знаю, что ты в конце концов сделаешь мне больно.

Она уже считает, что между нами все кончено, хотя все только начинается? Нет уж.

– Разве не в этом и есть суть отношений? Ты рискуешь, зная, что тебе может быть больно, но все равно пробуешь? – Я отпускаю ее руку и провожу пальцами по ее волосам, убираю несколько прядей за ухо, чтобы рассмотреть ее красивое лицо. – Я хочу рискнуть с тобой, Кэролайн.

Она поднимает голову, моргая от слез, появившихся в ее карих глазах.

– И я хочу рискнуть с тобой, Алекс.

Сразу испытав облегчение, я притягиваю ее к себе, обнимаю, зарываюсь пальцами ей в волосы, так что ее лицо прижимается к моей шее. Я отстраняю Кэролайн от себя, чтобы обнять ладонями ее лицо и прижаться своими губами к ее. Сначала поцелуй простой, но затем становится глубже, мы сплетаемся языками, руками изучаем тела друг друга.

Она ложится на диван, я ложусь сверху, отодвигаю блейзер и как могу просовываю руку под ее рубашку. Кожа на ее животе мягкая и покрыта мурашками. Я приподнимаюсь, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. Мое дыхание так же сбивается, как и у нее.

– Я собирался пригласить тебя на ужин, – признаюсь я. – А не раздевать тебя на диване.

Она улыбается. Ее волосы в беспорядке, губы припухли, а щеки раскраснелись.

– Давай еще немного побудем на диване, а потом ты пригласишь меня на ужин.

Не собираясь отказывать ей, я возвращаюсь к начатому, и наши губы снова соединяются, а ее руки обхватывают мою шею. Она зарывается пальцами в мои волосы, притягивает меня к себе.

Она раздвигает ноги, и я просовываю колено между ее бедрами.

Кэролайн издает стон и прерывает поцелуй.

– Мне так хорошо.

– И мне. – Я покрываю короткими поцелуями ее шею, тянусь к блейзеру, наполовину снятому с плеч.

– Давай его снимем.

Я помогаю ей снять этот чертов блейзер, а потом стягиваю и рубашку, пока она не остается в красивом бледно-розовом бюстгальтере, отделанном кружевами кремового цвета. Я провожу пальцем там, где кружево прилегает к ее телу, заставляя ее вздрогнуть. По ее коже пробегают мурашки, и она тянется ко мне, касаясь руками моего живота.

Ее нетерпеливые пальцы на ощупь расстегивают пуговицы на моей рубашке, ладони скользят по моей обнаженной груди.

Возможно, мы перешли к делу слишком быстро, но к черту – мне все равно. Во мне горит желание. Меня тянуло к ней с той самой встречи в кофейне, еще до того, как я понял, что это она. Как только я увидел ее снова в Noteworthy с Тиффани, пазл сложился, и у меня появилось желание видеть ее чаще. Больше говорить с ней, чаще быть с ней.

А теперь она здесь. Со мной. Она пытается стянуть с меня рубашку, пока я вожусь с застежками ее лифчика. Ее разочарованные стоны говорят о том, что получается у нее плохо, и я поднимаюсь на колени и сбрасываю рубашку на пол.

– У тебя такая красивая грудь, – с благоговением говорит Кэролайн, проводя пальцами по моему прессу. Мышцы сокращаются от ее дразнящих прикосновений, и я не знаю, как это возможно, но становлюсь еще тверже.

– Умирала от желания прикоснуться к тебе вот так с прошлой ночи.

Я забавляюсь, вспоминая ее чрезмерную реакцию:

– Когда ты прикрыла глаза и вела себя так, будто я какой-то урод?

– Я их прикрыла потому, что боялась, что, если буду смотреть дальше, то сделаю что-нибудь рискованное, – возражает она. – Например, запрыгнула бы на тебя.

– Я бы не возражал. – Я наклоняю голову и целую ее нежную кожу над ухом, вдыхая ее сладкий аромат. Кэролайн испускает дрожащий вздох, когда я касаюсь губами мочки ее уха.

– О, ты бы, наверное, меня только подзадоривал.

– Ты права. – Я покрываю ее шею поцелуями, а потом я провожу языком.

Она резко вздыхает, поднимая голову, прижавшись крепче. Я целую еще и еще.

– Мы действительно собираемся делать это на диване? – спрашивает она через пару минут, когда мои пальцы возвращаются к застежке ее бюстгальтера.

– Что делать? – Я расстегиваю лифчик, он распахивается и едва прикрывает грудь. Я на мгновение замираю, изучая ее женственные изгибы и гадая, какого цвета ее соски.

– Заниматься сексом.

Я аккуратно отодвигаю чашки лифчика по очереди и открываю ее грудь. Соски темно-розового цвета, маленькие и твердые.

– Еще нет, – говорю я, наклоняю голову и беру сосок в рот.

Ее руки снова в моих волосах. Она прижимает меня к себе, пока я облизываю соски один за другим. Я чувствую, как она трется об мое колено, ее дыхание учащается.

Очень горячо.

– Хочешь, чтобы я их снял? – Я потягиваю переднюю часть ее джинсов, касаюсь ее кожи пальцами.

– Нет, нет, – она качает головой, и я отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее. Она открывает остекленевшие от желания глаза. – Не снимай их.

Я хмурюсь:

– Ты уверена?

Она кивает и сглатывает:

– Шов как раз там, где нужно.

Ладно. Это чертовски возбуждает.

– Правда? – Я проталкиваю колено чуть дальше между ее бедер, она закрывает глаза, с ее губ срывается стон. – Он трется о клитор?

Она кивает и еще раз громко сглатывает. Она приоткрывает губы, глаза все еще закрыты, глубокий розовый румянец появляется на ее щеках и груди, пока я двигаю коленом вверх и вниз, постоянно прижимаясь к нужному шву.

– О боже, – задыхается она. Я целую ее, не в силах контролировать себя, когда проникаю языком в ее рот. Мои руки лежат на ее груди, а пальцы сжимают соски. Она прижимается ко мне. По всему ее телу проходит дрожь. Затем еще одна. И еще раз. Она разрывает поцелуй и со стоном называет меня по имени, когда ее накрывает оргазм.

Она извивается подо мной, мое колено удерживает ее на месте, а я наблюдаю за ней, очарованный тем, как она двигается, как произносит что-то неразборчивое. Как она дышит, как издает слабый крик. Черт. Она не сдерживается, не имитирует. Она ведет себя естественно и кончает, затем полностью расслабившись.

Ее вид в таком уязвимом состоянии наполняет меня незнакомыми эмоциями. Я потираю рукой свою ноющую грудь, полностью игнорируя тот факт, что у меня мощнейшая эрекция и я умираю от желания войти в нее.

Я сосредоточен только на ней. Ее красоте, трогательности ее «принимай меня такой, какая я есть». С ней не нужно притворяться, и мне это нравится.

Кэролайн открывает глаза и улыбается, ее темно-карие глаза полны удовлетворения.

– Вау, – шепчет она.

«Вау» – это слабое описание того, что я сейчас чувствую.