Текст книги "Признак высшего ведьмовства"

– Вы можете звать меня Фридой, – сказала фламенга. – Людям привычно всему давать имена, поэтому я тоже решила носить имя. К тому же оно так экстравагантно звучит. Но к делу. Вы спросили, что мне нужно от магов в обмен на информацию о статус-квотере Танаделе. Что ж, отвечу очень просто: выдайте мне убийцу.

Магистр Рэм Теден удивленно вскинул брови:

– Я не понимаю вас, госпожа фламенга. И это не притворство, поверьте! О каком убийце идет речь?

– А вы уже забыли? – быстро спросила Фрида. – Что?

– «Наведенная смерть». Именно эту информацию я похитила из вашей базы данных. Вы, магистр, хранили эту информацию для расследования или же для того, чтобы покрывать темные дела убийцы?

– Святой Руфус! – гневно воскликнул Рэм Теден. – Вы считаете меня способным покрывать убийцу несчастных человеческих детей?! Постойте… А какое вам дело до «Наведенной смерти»? До убийцы? Ведь вы не человек! Так что же…

– Верно. Я не человек, магистр Рэм. И именно потому у меня к делу «Наведенная смерть» свой, особый интерес. Поскольку все жертвы вашего мага-убийцы – не люди. Почти не люди. В них течет кровь фламенг. Кровь моего вида.

– Я ничего не понимаю, – обреченно сказал Рэм Теден. – Доселе я знал о существовании лишь трех миров: мира людей, мира нелюдей и мира духов. И тут появляетесь вы и заявляете, что среди магов нашелся некто знающий о существовании фламенг…

– Точнее, людей-фламенг, – сказала Фрида.

– … и потому уничтожающий их с помощью чар Наведенной Смерти?! Это невероятно!

– Почему вы считаете это невероятным? – Глаза фламенги опасно сверкнули. – Разве вы уже провели расследование?

– Нет. – Тон магистра Рэма Тедена был мрачным.

– Но вы хотя бы предприняли…

– Вы украли всю информацию – что я мог предпринять?!

– Украла, да. И сделала это не только потому, что в деле «Наведенная смерть» речь идет о девочках-фламенгах, чего вы, похоже, действительно не знали. Я украла эту информацию еще и для того, чтобы ею не смог воспользоваться убийца. Чтобы он не понял, что его ищут. И найдут. А ваше бездействие, магистр Рэм, я расцениваю как неосознанную поддержку убийцы. И это бездействие может привести… к новым преступлениям.

– Я не бездействовал, – мрачно сказал молодой чернокнижник.

– И что же вы сделали?

– Я поделился материалами дела «Наведенная смерть» с Госпожой всех Ведьм Дарьей Белинской. И она дала слово ведьмы, что распутает это дело.

– Погодите… Ведьмы?! Одной магической ложи оказалось недостаточно?! Оказывается, существуют еще и ведьмы?!

– Само собой, – пожал плечами Рэм Теден. – Ибо есть магия и есть ведьмовство.

– Хм, – усмехнулась фламенга. – И чем же одно отличается от другого?

– Мне сложно объяснить… Пожалуй, отличается так же, как женское платье отличается от мужского костюма. Весь акцент смещен в сторону пола. Магия – знание сокровенное и опасное, как знание боевых искусств. А ведьмовство… Это Ремесло, практические чары и заклинания… Я понятно объяснил?

– Вполне. Значит, еще и ведьмы… И что же, ваша Главная Ведьма вынесла какое-нибудь решение по делу «Наведенная смерть»?

– Она обещала, что примет все меры к поиску убийцы.

– И?..

Магистр поморщился. Ему было неприятно об этом говорить.

– К сожалению, из личного компьютера госпожи Белинской также исчезли все материалы по «Наведенной смерти». И если это ваших рук дело, то я не понимаю, с какой целью вы столь искусно лицемерите…

– Минутку, магистр! – Фламенга подняла сверкающую ладонь. – Мне чужды понятия общепринятой морали, но я не собираюсь сознаваться в том, чего вовсе не совершала. Я украла информацию у ложи. Но я не крала информацию у, как ее там, госпожи Белинской. Мало того, вы, возможно, заметили, что о существовании ведьм я узнала только что. Лично от вас.

– Постойте! – напрягся Рэм Теден. – Значит, это среди ведьм имеется некто, мешающий расследованию… Святой Руфус! Но как мне удастся обнаружить…

– Я просила бы вас не отвлекаться от главной темы нашего разговора, – мягко напомнила о себе ртутноликая фламенга. – Вам нужен ваш наставник и друг Танадель. Мне нужен убийца детей-фламенг. Выдайте мне убийцу.

– Послушайте, фламенга, – обреченно заговорил магистр Теден. – В вашем изложении все представляется до смешного просто! Словно я сейчас созову всех магов ложи на совет, окину каждого проницательным взором и тут же заявлю вам: «Вот он, убийца! Берите его и судите!» Святой Руфус, если б такое было возможно, я сам, собственноручно развоплотил бы негодяя. Но я не знаю, кто – убийца. Мало того, не могу даже предполагать.

Фламенга молчала, изучающе рассматривая молодого чернокнижника своими ртутно-серебряными глазами.

– Вы не лжете, – сказала она наконец. – Я чувствую вашу растерянность, ваш страх, ваш гнев. Но ни в одном из этих чувств нет и толики лжи. И в таком случае мне очень жаль вас, магистр Теден. Вас и всех ваших… магов.

– Почему? – насторожился магистр. Фламенга пожала зеркальными плечами:

– Мне придется объявить войну всем вам. Уничтожить всех вас. До единого. Поверьте, у меня найдутся для этого силы и возможности. Я куда страшнее и могущественнее самых смелых ваших предположений. И когда я начисто выжгу ваше магическое гнездо, то буду уверена, что среди всех погиб и убийца.

– Это безумие, – твердо сказал Рэм Теден. – Пусть даже вы столь могущественны, что можете нам противостоять…

– О, поверьте, это так!

– … нет никакой гарантии, что убийца не избежит кары. К тому же он слишком силен для того, чтобы быть рядовым… Постойте!

– Вас осенила некая идея, магистр Рэм? – участливо поинтересовалась фламенга.

– Именно! – Рэм Теден чуть не хлопнул себя по лбу – до того озарившая его мысль показалась простой и ясной. – Убийца – не просто сильный маг. Сильнейший! Владение навыками наведения смерти говорит о том, что этот маг находится вне всех уровней и иерархий! А значит, этот маг находится вне ложи. Он независим. Он один.

– Это крайне ценная информация, магистр Рэм. Итак, что мы имеем? Мага-убийцу, возвышающегося над всеми магическими иерархиями и наделенного знанием о существовании на земле фламенг. Кто это может быть?

– Я не знаю! – обреченно воскликнул Рэм Теден. – Среди адептов ложи такого мага нет, в том я даю вам слово! Единственный способ хоть что-то узнать об этом маге…

– Да?

– Попытаться прочитать узор его заклятия. Видите ли, фламенга… Это лишь непосвященным кажется, будто магия – набор универсальных приемов и заклинаний, перекраивающих действительность на определенный манер. На самом деле это не так. Чем серьезнее и глубже маг, колдун либо ведьма погружаются в магию и позволяют магии растворяться в себе, тем индивидуальнее становятся приемы каждого мага. Он создает собственные заклинания, по-своему выплетает их узор, эти заклинания становятся столь же неповторимы, как отпечатки пальцев. И, разобрав узор заклинания, можно в конце концов определить, кто его создатель.

– Я поняла вас, – кратко сказала фламенга. – Но какое отношение это имеет к нашему герою-убийце?

– Самое прямое, – ответил Рэм Теден. – Прочитав узор его заклинания, мы сможем узнать, кто он, поскольку любой маг обязательно должен вплести в заклинание свое Истинное Имя – без этого заклинание просто не будет работать. Узнав же Истинное Имя, мы найдем убийцу. Остается только отыскать след нужного нам заклинания среди сотен и тысяч других… Искать иголку среди других иголок… Если бы у меня была информация о жертвах мага! На жертве, на ее личных вещах иногда довольно долго держится след заклинания, особенно если заклинание такое сильное, как… Наведенная Смерть.

– Информация? – переспросила фламенга. – Она будет у вас, я верну ее вам. Но только вам. Я не хочу, чтобы о наших планах и замыслах узнал предполагаемый враг.

– Значит, мне вы доверяете? – нервно облизнул пересохшие губы магистр Рэм Теден. – А вы не допускаете мысли, что это я – убийца детей?

Фламенга рассмеялась грудным, бархатным смехом, от которого, однако, у юного магистра мурашки пошли по коже.

– Вы же сами сказали, магистр, что убийца не принадлежит к адептам ложи, ибо гораздо могущественнее их. А вы – вы принадлежность ложи.

– Что, если я солгал? Что, если я лишь тянул время для того, чтобы создать заклятие против вас и нанести удар!

С последними словами магистра со стен храма сорвались волшебные письмена и золотыми осами закружились вокруг фламенги, выстреливая длинными, тонкими, ветвистыми молниями. Одна из таких «ос» ужалила фламенгу в серебряный глаз, но роковая гостья обратила на это внимания не больше, чем стоящая на вершине горы крепость обращает внимание на пролетающих в вышине гусей.

– И вы называете это ударом? – усмехнулась фламенга. – Знаете ли вы, самоуверенный человечек, возомнивший себя властителем стихий, кто на самом деле над этими стихиями хозяин? Поймете ли вы хоть теперь, что я такое?!

Магистр Рэм Теден закричал, но крик его был безмолвен и оттого еще более ужасен. Магистру стало ясно, что он умирает – умирает, сгорая в незримом, невещественном пламени, окружившем его снаружи и заполнившем изнутри. Тело магистра с готовностью подчинилось было повелительному зову стать прахом и тленом, но…

– Будет с вас, – сказала фламенга Фрида. – Лучше бы вы были физиком, а не магом. Физики – толковые ребята и в свойствах плазмы разбираются лучше, чем чернокнижники – в своих собственных заклинаниях.

Магистр Рэм Теден ничком лежал перед фламенгой и, приходя в себя после урагана немыслимой боли, прошептал:

– Ты – ад?

– Я начало и конец всего. В некотором роде, – спокойно ответствовала фламенга скорчившемуся у ее ног магу. – Ну, довольно изображать из себя жертву аутодафе, магистр. Ведь на самом деле у вас уже ничего не болит – я купировала болевой синдром.

– Кхм. – Рэм Теден растерянно поднялся с пола. – Действительно, не болит. Но, наверное, может заболеть вновь, если я позабуду ненароком, с кем имею дело, не так ли?

– Верно, – усмехнулась фламенга. – А теперь, магистр, давайте перейдем от агрессии в русло конструктивных переговоров. Я уже поняла, что вы одержимы желанием найти мага-убийцу не меньше, чем я.

– Да. Поскольку это беззаконие дискредитирует не только магию, но и мое положение в ложе.

– Угу. У меня цели несколько иные – предотвратить новые убийства детей-фламенг и отомстить за гибель несчастных девочек, которые в будущем сделали бы иной нашу жизнь на этой планете…

– Простите… Вам дано предугадывать будущее?

– Да, магистр. В ряде случаев. Но об этом мы поговорим позже. Итак, я предлагаю вам сотрудничество.

– Не имею ни малейшего основания отказываться от этого предложения, – склонил голову магистр.

– В таком случае дайте мне вашу руку. Нет, не бойтесь. Больно уже не будет…

– Я и не боюсь, – пробормотал магистр уязвленно и протянул руку фламенге. Та коснулась его ладони кончиками серебряных пальцев – магистру показалось, что на ладонь его опустился невесомый кусочек льда, а затем…

… Он увидел их всех. Четырнадцать погибших девочек: симпатичных и дурнушек, задумчивых и веселых, повзрослевших и совсем юных. Они умирали у него на глазах, вместе с их смертью что-то ломалось в мире, что-то шло не так, пересыхали реки, рушились города, гасли звезды…

– Я понял, – прошептал Рэм Теден. – Каждая из этих девочек была неотъемлемой частью Будущего.

– Верно, – склонила голову фламенга.

– Значит, их мог убивать только тот маг, который владеет знанием о Будущем. Знанием о Времени вообще.

– И?.. – напряглась фламенга.

– И значит, преступником может быть не кто иной, как маг времени! Святой Руфус! – вскричал Рэм Теден в сильнейшем возбуждении.

– Что? – спросила фламенга. – Наша работа оказалась слишком простой? Вы знаете этого мага времени?

– Увы, – перевел дыхание Рэм Теден. – Наша работа усложняется многократно. Да, о маге времени знают все. Или, по крайней мере, все слышали, потому что он один попрал все оккультные законы и использует запрещенную магию. Но его никто никогда не видел. Не разговаривал с ним. Не вступал в бой или дружеский союз. Не находил следов его заклятий. Он неуловим. Искать его – безнадежный труд. Но зачем он убивал детей?! Ведь он воистину всесилен! Я ничего не понимаю.

Магистр Рэм Теден скорбно склонил голову. Мысль о маге времени сломила его. Так бывает, когда думаешь, что палисадник перед твоим домом потоптал обычный хулиган, а потом выясняется, что виновник разора – страшный ураган. Ураган невозможно судить. Ему не вынесешь приговора. Магистр Рэм почувствовал, как к его сердцу подступает отчаяние.

– Очнитесь, магистр, – приказала ему фламенга. – Вы слишком рано сложили оружие. Итак, мы предполагаем, что убийца – маг времени, как вы его называете. Как его имя?

– У него нет имени.

– Как он выглядит?

– Этого никто не знает, даже я. Маг времени изгнан из ложи. Но говорят… у него нет лица. А еще говорят, будто он совершенно бесплотен.

– Что ж, магистр Рэм, этого уже более чем достаточно для того, чтобы начать поиски, – сказала фламенга. – Потому мы сейчас расстанемся. Я буду извещать вас о результатах своих поисков, а вы… Думаю, вам тоже не придется сидеть без дела.

– Но что вы собираетесь предпринять?

– Не думаю, что вам будет это интересно. Кстати, – фламенга подняла указательный палец, – мы совсем забыли о том, с чего, собственно, начался наш разговор.

– То есть?

– Я предложила вам сделку, магистр. Вы предоставляете мне хоть какую-то информацию об убийце, а я взамен рассказываю вам о нынешней судьбе вашего учителя мэтра Танаделя.

– Ах да…

– Я не отказываюсь от своих слов, и вы узнаете, где находится Танадель. Впрочем, теперь он откликается на совершенно иное имя… Но об этом я могу рассказать и вне стен храма Магического Сияния. Мы можем покинуть храм?

– Да, конечно.

– Магистр Рэм, я надеюсь, что все, о чем мы говорили с вами в храме, останется тайной. Так сказать, sub rosa.

– Это в моих же интересах, уважаемая фламенга.

– Тогда идемте.

– Погодите, – сказал Рэм Теден. – Мне должно произнести заклинание, чтобы врата храма отверзлись, появился мост и сфера защиты выпустила нас…

– О, господа маги! Какие сложности вы придумываете там, где сложностей быть не должно вовсе! – насмешливо сказала фламенга. – Вам нужно учиться у Природы Вещей, а не изменять ее.

С этими словами фламенга повела ладонью, и двери храма отверзлись сами собой. В дверном проеме замерцала радуга.

– Вот и все, – сказала фламенга, когда они с магистром Теденом покинули храм и сферу. – Что ж, здесь и простимся. До новой, нужной встречи.

– Вы принесли бурю в мою душу и смятение в мой разум, – сказал Рэм Теден. – Моя магия словно отступила от меня, и я снова – обычный человек перед ликом неизведанного.

– Этот высокопарный слог выдает в вас поэта, – усмехнулась фламенга. – На самом деле бури вам еще предстоят. Я обещала вам рассказать о мэтре Танаделе…

– Да.

– Он жив и вполне здоров.

– Что?!

– Да-с. И более не является магом – в вашем понимании магии. Он стал обычным человеком.

– Как такое возможно?

– Это меня не интересует. Я лишь излагаю то, что знаю. На данный момент бывший мэтр Танадель проживает в провинциальном русском городе под названием Щедрый. Теперь вашего учителя зовут Демьян Лихоборов. Он служит церковным сторожем.

– Церковным сторожем?! Это невероят…

– Вот и все мои сведения. Вы можете делать с ними, что хотите. Но я не рекомендовала бы вам отыскивать старика и возвращать его к прежней жизни… здесь. Я случайно была в том городе и видела господина Лихоборова. Судя по всему, он доволен своей жизнью… Отпущенным ему остатком жизни. А это куда важнее магического могущества, не так ли? До встречи, магистр Рэм.

– Постойте… Сколько всего на меня свалилось… Но как вы покинете здание Вита Магика?

– Так же, как и вошла. Взгляните, разве есть поблизости кто-нибудь желающий меня задержать?

– Нет, – теперь усмехнулся Рэм Теден. За время их долгой беседы командор Лакримоза, похоже, успел очнуться, а очнувшись, увел всю свою боевую команду от греха подальше. – Никто не станет чинить вам препятствий.

– И это правильно, – кивнула фламенга. Черты ее тускнели и растворялись в воздухе. Спустя минуту она исчезла, оставив магистра Рэма Тедена в одиночестве и буре раздумий.

Однако Рэм Теден вряд ли бы сумел когда-либо занять кресло верховного правителя Ложи Магистриан-магов, если б не имел сил обуздывать собственную бурю. Визит странной гостьи, не менее странный разговор – все это беспокоило магистра, но не настолько, чтобы об этом знал каждый здешний канделябр и ковровая дорожка. Магистр без приключений добрался в свой кабинет, велел подать себе кофе с ликером, бутерброды и свежие человеческие газеты. Расправляясь с очередным бутербродом, он пресек жалкие попытки командора Лакримозы выйти на связь по кристаллу. Рэм понимал, что проштрафившийся командор хочет восстановить реноме, но магистру пока было не до этого. Он допил кофе, с удовольствием ощущая, что буря размышлений улеглась, обрела здравость, системность и строгость. Рэма Тедена более не смущало заключение договора о розыске убийцы с существом, не подвластным никакому известному виду магии. «Я видел демонов, – размышлял магистр Рэм Теден. – Но я не видел ангелов. Так, может быть, они выглядят подобно моей гостье?» Затем магистр несколько минут потратил на размышления о странной судьбе своего учителя мэтра Танаделя и в конце концов здраво решил, что вопросом возвращения Танаделя в лоно магии он озаботится позднее, когда будет решена проблема с магом времени, с этими убийствами… Если проблема вообще будет решена… И Дарья не звонит, о коварная ведьма…

Магистр лениво просматривал лондонскую «Таймс», как вдруг перед глазами у него мелькнул жирный, кричащий заголовок:

ЗАГАДОЧНАЯ СМЕРТЬ СЕСТЕР ТВИСТЛЕП!!!

Рэм впился глазами в заметку: «Вчера зрители гастролирующего цирка шапито „Коттон“ были потрясены и напуганы внезапной, загадочной смертью двух звезд арены, воздушных гимнасток сестер Твистлеп. Семнадцатилетние сестры Твистлеп исполняли свой знаменитый акробатический этюд под куполом цирка, раскачиваясь на трапециях и совершая невероятные прыжки и сальто в воздухе. Номер прелестных юных гимнасток всегда вызывал всеобщее восхищение, но вчера он оказался роковым. Неожиданно обе сестры – Лора и Минни – поднялись по канатам под самый купол цирка и встали там на специальной перекладине, к которой обычно крепятся страховочные лонжи. После чего Лора и Минни отстегнули свои страховочные пояса, взялись за руки и прыгнули вниз. Падение с такой высоты оказалось смертельным для юных гимнасток. Их бездыханные тела…»

– Ваш маг не дремлет, – услышал Рэм и поднял глаза от газеты. – Он совершил новое убийство. Сестры Твистлеп – дело его заклятий.

Рэм Теден безмолвно смотрел на стоявшую перед ним фламенгу. Она нахмурилась:

– Я понимаю, вы недовольны столь скорым моим возвращением, магистр. Но, кажется, вы что-то говорили о том, что по узору заклятия можно выйти на след создавшего заклятие мага? Едемте в цирк «Кот-тон». Наверняка нас там ждет немало интересных открытий.

– Почему вы думаете, что это – Наведенная Смерть? – только и спросил Рэм Теден, вставая.

– Потому что сестры Твистлеп – наполовину фламенги. А по дороге в цирк я разъясню вам кое-что об особенностях бытия фламенг. – Ответ серебряной женщины был слишком расплывчатым. Но многообещающим.

И магистр Рэм Теден понял, что отныне его относительно спокойная жизнь закончилась. Более того, юный магистр столь же отчетливо осознал, что в самое ближайшее время у него может появиться замечательная возможность полного развоплощения.

Глава девятая
CERTUM QUIAIMPOSSIBILE EST[10]10
  Это достоверно, так как невозможно (лат.).


[Закрыть]

С некоторых пор Госпожа Ведьм Дарья Белинская стала опасаться зеркал. Особенно если эти зеркала виделись ей во сне. Ведь всякому смертному известно: увидеть зеркало во сне – плохая примета. А увидеть себя в том зеркале…

Истекло несколько недель с той памятной ночи, когда Дарье пришлось пережить немало возмущающих покой ее души событий: проводя Ритуал Песочных Часов и тем самым совершая должностное преступление, она переместилась во времени и заполучила важные данные. Правда, буквально тогда же Дарье пришлось кое-чем поплатиться за свое самовольство: загадочный и страшный маг времени самым деспотическим образом потребовал от нее согласия стать его женой. Об этой тайной помолвке Дарье теперь постоянно напоминало невидимое ледяное кольцо, стискивавшее безымянный палец на правой руке. Избавиться от кольца не было никакой возможности; уж какие только ни шептала над ним Дарья заклинания, в какие наговорные воды ни опускала руку – безрезультатно. Видно, и впрямь маг времени был существом всесильным, и Дарья с затаенным ужасом ждала того дня, когда он явится и потребует от нее клятвы супружеской верности.

А день тот, похоже, и впрямь был не за горами. Приближалась официальная церемония дарования Госпоже Ведьм дворянского титула и родового герба. У Дарьи на приеме несколько раз побывал мэтр Блассон и с упорством настоящего фанатика своего дела предъявил Госпоже Ведьм полный и окончательный вариант ее герба. Слов нет, герб был хорош, и даже льву подобный леопард больше не производил на Дарью впечатления мутанта-оптимиста. Проблемой оставался только девиз. Поскольку Дарья Белинская не происходила из старинного дворянского рода, девиз следовало взять не слишком гордый, но в то же время подчеркивающий значительность сана Госпожи Ведьм. Над девизом мэтр Блассон, Хелия и Дарья как-то целый вечер ломали голову и предлагали варианты один заковыристее другого…

– «Sine ira et studio», – предлагал мэтр Блассон. – Что значит «Без гнева и пристрастия», ибо именно таково должно быть правление мудрой Госпожи Ведьм.

– Не подходит, – тут же возникала мудрая Госпожа Ведьм. – Это какой-нибудь суд присяжных должен быть без гнева и пристрастия, а я не обещаю, что смогу удержаться от гнева, если ко мне снова явится какая-нибудь дура вроде мистрис Гудвайф! И станет просить о моральной реабилитации очередного людоеда!!!

– Дарья, – умоляюще складывала ладошки Хелия. – Будьте же благоразумны!

… Кстати, Хелия, после того как ворвалась в покой своей госпожи со стилетом в руке, разительно переменилась. Если раньше ее глаза были столь же эмоциональны, сколь эмоциональны хирургические сканеры, то теперь в этих глазах Дарья частенько видела тревогу и вину. «Интересно, из-за чего она так переживает? – размышляла тогда Дарья. – Из-за того, что совершила на меня покушение, или из-за того, что покушение вышло неудачным?» Впрочем, Хелию не в чем было упрекнуть – она по-прежнему блестяще справлялась со своими обязанностями и представляла собой образцовое воплощение корректности, деловитости и образованности. Именно с позиций корректности и образованности Хелия вносила свои конструктивные предложения в создание Дарьиного девиза.

– А если «Pro mundi beneficio»? – рассуждала госпожа Кенсаалми. – С точки зрения чистого Ремесла вы, Дарья, действительно трудитесь «во благо мира».

Дарья морщилась:

– Ничего подобного! Я не благотворительная организация! Нет, этот девиз подходит ко мне так же, как бант к паяльной лампе! А вот… – Дарья принималась листать толстенный том латинских крылатых выражений. – Вот! Классно! «In cauda venenum» – «В хвосте яд». Это же стопроцентно про меня! У меня есть хвост, а по характеру я – сущий скорпион. Так что все, кто прочтет мой девиз, должны опасаться чересчур вольного общения с хвостатой госпожой Дарьей Белинской! А?

– Это уж слишком! Девиз должен быть гуманным и толерантным! – заявляла Хелия, а мэтр Блассон, видимо чересчур утомленный Дарьиным упрямством, бормотал:

– А что, вполне подходящий девиз…

… Но как бы там ни было, к единому мнению по поводу девиза Госпожи Ведьм наши герои так и не пришли. А потому отложили решение данного вопроса на неопределенное время. Тем более что виновница происходящего, Госпожа Дарья Белинская, вдруг стала как-то непонятно прихварывать. Казалось бы, где она могла подхватить пренеприятную простуду – не в дворцовой же оранжерее, где воздух отфильтрован заклятиями так, как не справятся с этим никакие воздухоочистители? Конечно, весенними ночами Дарья любила сидеть на балконе, слушать пение ранних цикад и шелест молодой листвы. Но ночи стояли теплые, как парное молоко, ни сквознячка, ни облачка, и их ну никак нельзя было обвинить в покушении на здоровье юной Госпожи Ведьм.

Дарья и сама не находила причины своей хвори. Да она и внимания-то на нее не обратила бы (подумаешь, царапанье в горле да приступы сенной лихорадки!), кабы не сны, постепенно лишившие Госпожу Ведьм покоя и весеннего настроения.

Среди этих снов с завидным постоянством повторялись два. И если один сон Дарья как-то еще могла объяснить, то с другим были странности…

Чаще всего Дарье снилось, будто входит она в собственные апартаменты во Дворце Ремесла и, к неприятному своему удивлению, видит, что в большой парадной гостиной выставлены в ряд на одном длинном мраморном постаменте четырнадцать гробов, обитых каким-то легкомысленно розовым атласом с белыми кружевными оборками. Крышки у всех гробов стеклянные – словно в сказке про Белоснежку или Спящую красавицу. Дарья, содрогаясь от ужаса даже во сне (и понимая, что это сон), подходит к каждому гробу, словно выполняя некий жутковатый ритуал…

Она касается крышки первого гроба, и та исчезает с легким звоном. В гробу лежит девочка – в подвенечном платье, с букетиком восковых цветов в бледных руках. Не открывая глаз, девочка говорит:

– Меня звали Луиза Агнесса Валленберг. Мне было всего пятнадцать лет, когда в мою душу прокрался демон и заставил меня покончить с собой. И теперь я горю в аду, хотя если бы я не совершила самоубийства, я стала бы великим человеком…

Следующий гроб, следующая девочка:

– Мое имя было Марина Гончар. В тринадцать лет я стала победителем на молодежной художественной выставке, а в четырнадцать мой разум затопила мысль о смерти. Я не хотела умирать, но я сама впустила в себя смерть. Я была бы великой художницей, а теперь…

Дарья заставляет себя идти дальше. У нее впереди долгий и скорбный путь, который надо пройти до конца.

– Меня звали Барбара Доспевска, – шепчет бескровными губами следующая девочка. – Смешное имя, смешная фамилия. Я мечтала стать знаменитым археологом, а потом в мои мечты вошел кто-то, требующий, чтобы я умерла. Я не знаю, кому понадобилась моя смерть…

– Мне дали при крещении имя Галина. Иевлева Галина. Я ничего особенного не успела совершить за свои пятнадцать лет, но мне почему-то обещали великое будущее. А вместо этого я получила смерть, хотя совсем не хотела умирать… Кто заставил меня? Кто?

– Я – Сельма Ингефельд, я мертва, но и я не знаю ответа на вопрос, кто заставил меня умереть. Я видела странные сны, я могла предсказывать некоторым людям их судьбу, я была странной девочкой, странной для своих четырнадцати лет, но ведь это не повод для смерти…

– Мое имя Мирта Ишкольц, и это я повинна в собственной смерти. Я была слишком греховна. Слишком зла. Я не любила своего сводного брата, и за это Бог послал демона наказать меня. Только я не верю, что от моей смерти стало больше правды на небесах…

– Меня звали Светлана Кудрявцева, и я не знаю, кто заставил меня умереть… Но знаю, что заставил!

– Меня звали Настя Кулабина, мне было всего тринадцать лет. Я любила играть, любила веселиться и смешить людей! Люди радовались, когда видели меня, среди них у меня не было врагов – до тех пор, пока не появился тот, кто стал шептать мне в уши злые слова о смерти!

– Имя мне – Стефания Ланнерфиц, я старалась жить достойно и красиво. Я была членом благотворительной организации, помогающей моим ровесникам-наркоманам бросить наркотики и встать на путь новой жизни. Я убеждала, и меня слушались. Мне говорили, что я владею великой силой убеждения. Но нашелся кто-то, кто убедил меня в необходимости смерти…

– Он – из ада, тот, кто убеждает умереть. Он говорит, что твоя жизнь – проклятие, и надо избавить от себя мир. Меня звали Зося Маковцева, я любила петь, но тот, кто толкнул меня в воды весенней реки, сказал, что мой голос – страшный грех. И больше нет ни меня, ни моего голоса…

– Мое имя – Ирма Луиза Саанредам. Мама говорила, что двойное имя я ношу потому, что родилась вместе с сестрой-близнецом, которая умерла на следующий день после рождения. Мама говорила, что я живу сразу за двоих, оттого и сил и ума у меня в два раза больше, чем у простых людей. Но почему ни мой ум, ни моя сила не смогли противостоять этому гадкому голосу, твердящему, что смерть – это лучший выход, единственный выход…

– И единственное настоящее приключение! Я – Агата Стишковская, искательница приключений, одержимая жаждой новых открытий, ждущая славы Колумба и Америго Веспуччи! Но ничего этого не случилось со мной, кроме одного, самого страшного приключения, из которого не возвратишься к солнцу и небу…

– Я – Эдда Халгримаа, и мне еще рано было мечтать о приключениях. В двенадцать лет мало что успеваешь сделать в жизни, однако я смогла кое-что изобрести. Правда-правда, и отец даже сказал, что, наверное, я буду гениальным изобретателем и прославлю наш маленький город Кефлавик. Но мне не суждено было повзрослеть, потому что кто-то свел меня с ума и повелел покончить с собой… Зачем, зачем я это сделала?!

– Даже в самоубийстве есть смысл. Меня звали Шарлотта Шпайер, и я всю свою жизнь искала смысл любого события. Я была очень счастлива до определенного времени. Я прославилась – ведь то, что я сделала, до меня и после меня не сделает никто. Но, прославившись, я утратила смысл жизни. Утратив же смысл жизни, я попробовала обрести его в смерти. Мне помогли… попробовать.

Когда покойница по имени Шарлотта Шпайер оканчивает свою речь, происходит нечто ужасное. Все девочки поднимаются в своих гробах, тянут к Дарье не тронутые тлением снежно-белые руки, касаются ее лица восковыми букетами и без конца повторяют:

– Найди того, кто нас заставил умереть! Найди того, кто нас заставил умереть! Найди, найди…

Дарья задыхается от приторного, сладкотленного аромата восковых цветов и просыпается. А проснувшись, долго лежит в постели, не решаясь встать и обойти свои огромные апартаменты – словно в них и впрямь прячутся четырнадцать мертвых девочек, жалобно проклинающих свою судьбу.

Сон ужасен, но его появление Дарья хоть как-то может объяснить самой себе. Ведь заново раздобыв для себя информацию по делу «Наведенная смерть», Госпожа Ведьм тайком от всех, даже от Хелии и мэтра Маггиоре, занимается ее исследованием и анализом. Чаще всего работа с «Наведенной смертью» происходит по ночам, когда никто не осмеливается тревожить покой Главной Ведьмы (даже инкуба Дарья ухитрилась-таки отвадить от порога своих покоев и простыней своей постели, наложив на все двери особое заклятие против любострастных духов). Дарья тщательно изучает досье на каждую убитую девочку, пытается осмыслить каждый самый незначительный факт, просиживает за ноутбуком с секретным диском долгие часы, выстраивает в уме схемы, догадки и версии, но в конце концов природа берет свое. И Дарья отправляется спать, спрятав ноутбук, схоронив диск и ожидая нового тяжелого сновидения. Госпожа Ведьм чувствует себя виноватой за то, что никак не может разгадать загадку четырнадцати девочек. Может, поэтому они так часто ей стали сниться…