Текст книги "Опасное наваждение"

В ту ночь Сет не пришел в мою комнату. Утром я позавтракала у себя одна, а когда спустилась к обеду, Сет уже сидел на своем месте за столом. Во время обеда я молчала. И не могла есть. Впрочем, и он тоже.

В два часа дня какой-то человек пришел, чтобы поговорить с Сетом. Жюль провел его в кабинет, а когда он вышел, я забросала его вопросами.

– Что это за человек, Жюль? Я никогда раньше не видела его.

– Герцог де Терне. Мне кажется, он кузен де Верней. У меня пересохло во рту.

– Как ты думаешь, почему он здесь? – Я уже знала ответ, но хотела услышать его от кого-то другого.

– Думаю, он пришел, чтобы передать вызов на дуэль, мадемуазель, – невозмутимо ответил Жюль. – Но не волнуйтесь, в жизни хозяина и раньше были дуэли. Мсье Сет всегда побеждал.

Когда посетитель удалился, я зашла к Сету. Он поднял глаза, и я увидела в них выражение боли.

– Вы будете стреляться?

– Проклятый юный дурак! – фыркнул Сет.

– Не убивай его, – умоляла я. – Пожалуйста, Сет. Я останусь с тобой сколько хочешь, я буду играть для тебя в карты и делать все, что ты прикажешь. Только не убивай его!

– Я не законченный негодяй и не убиваю детей!

В тот вечер к Сету зашел Франциско Нерваль. Они с Сетом закрылись в кабинете, а я подслушивала, прижавшись ухом к двери.

– Завтра утром, – говорил Франциско, – вы встречаетесь на юго-западной лужайке Булонского леса. Я привезу оружие. Как обычно – двадцать шагов, затем поворачиваетесь… Боже мой, Сет, неужели ничего нельзя сделать? – неожиданно вскричал Франциско. – Мартин де Верней – любимый племянник короля! Если с ним что-нибудь случится… Ты должен любым способом положить конец этому безумию. Пошли письменное извинение или что-то подобное. Ради Бога!

– Ты думаешь, я не пробовал?! – гаркнул Сет. – Этот проклятый сноб де Терне тут же намекнул, что я трус. – Я услышала звяканье стекла – Сет налил себе выпить. – Проклятая цыганская ведьма!

– Выкинь ее на улицу, – посоветовал Франциско. – Пусть она убирается к Мартину де Верней, если она этого хочет. Она ведь хочет этого?

– Зато я не хочу! – оборвал его Сет. – Она принадлежит мне.

– Ни одна женщина того не стоит! – вскричал Франциско. – Даже если тебя не убьют, то вышлют из Парижа, из Франции! Ты же знаешь, как сейчас строго карают дуэлянтов. Племянник короля! – повторил он снова. – Мне кажется, ты сошел с ума. И знаешь, что еще я думаю? Ты влюбился в девчонку. Ведь так? Почему же я этого раньше не замечал? Ты потерял голову из-за светловолосой цыганки.

– Ты тоже потеряешь голову, если сейчас же не заткнешься и не уберешься отсюда! – рявкнул Сет. – Ты лезешь не в свои дела!

– Не в свои дела? Да я же твой секундант! Я твой друг! Что ж, увидимся завтра в лесу. Ради Бога, не пей так много, ты же знаешь, что завтра тебе предстоит.

Я тихонько вернулась в свою комнату. Неужели Франциско прав? Неужели Сет любит меня? Он не признался в этом, но и не стал отрицать. Сет меня любит. Это невозможно. Я попыталась вспомнить наш разговор позапрошлой ночью, когда я сказала, что его поведение похоже на поведение ревнивца, боящегося потерять любимую женщину. Сет тогда затих и позже напился.

Да, он меня любит, я уже не сомневалась в этом. Но почему эта мысль расстроила меня? Почему мне захотелось плакать? Я ведь так желала, чтобы это случилось. Я всегда знала, что единственный способ отомстить Сету – это влюбить его в себя. Но сейчас мысль о такой мести казалась бессмысленной.

Если его убьют, то закончатся мои мучения и мое пребывание в «тюрьме». Я ведь ненавижу его, не так ли? И все же ничто на свете не может сравниться с теплом его объятий. Мне нравилось прижиматься к его груди, слушая, как глухо бьется в ней его сердце. Даже я, хотя у меня было совсем мало опыта, понимала, насколько уникальны отношения, связывающие нас с Сетом. Я так хорошо понимала, что он хочет, что ему нужно, а он понимал меня. Наши тела великолепно подходили друг другу. Если он умрет, с ним исчезнет и это божественное наслаждение.

А Мартин? Бедный, дорогой Мартин, который так любит меня. Дуэль вызовет скандал, не важно, чем она закончится. Мартин был сильным и целеустремленным, но сможет ли он выдержать осуждение общества, которое неизбежно обрушится на него, когда вся эта история выйдет наружу? Препятствий нашему браку будет еще больше, даже король может вмешаться.

В ту ночь я не могла заснуть. Я стояла у окна и смотрела на луну. А потом неожиданно я увидела смерть. Я видела кровь, дождем льющуюся вниз с серебряного диска луны на деревья и дом. Завтра умрет мужчина в черном.

Я среди ночи, без стука ворвалась в комнату к Сету. Он, все еще одетый, сидел с полупустым бокалом перед камином.

– Что тебе нужно? Иди спать. – Он поднес бокал к губам. Меня в который раз поразило, что мужчина может так много пить и все же твердо держаться на ногах и владеть собой.

– У меня было видение, – чуть задыхаясь, сказала я. – Я видела, как умирает мужчина! Пожалуйста, Сет, ты не должен завтра идти на дуэль! Я чувствую, что смерть очень близка! Помнишь, у меня были похожие предчувствия, когда мой дядя… и когда умирали цыгане. Пожалуйста, Сет…

– Я уже сказал, что не причиню вреда твоему драгоценному Мартину. Убирайся, Рони, меня не интересуют твои видения. Не расстраивайся, может быть, погибну именно я. Тебе это понравится, не так ли?

– Нет, – прошептала я. – Нет, я не хочу, чтобы ты… Пообещай мне, Сет. – Я схватила его руку, которая казалась такой же холодной и твердой, как камень. – Пообещай мне, что ты не наденешь завтра черное. Пожалуйста!

Сет презрительно фыркнул и грубо оттолкнул меня.

– По-прежнему увлекаешься своими грязными цыганскими штучками? – Он отвернулся.

В ту ночь город сковал мороз, и изморозь покрыла дома и парки белой паутиной. Я так и не сомкнула глаз, и мне казалось, что Сет тоже не спал. Заря опять застала меня у окна. Я смотрела, как Сет на Хьюго выезжает из конюшни. Ожидание было невыносимым, поэтому я быстро оделась и выбежала из дома. Буше попытался задержать меня, но я сама вывела Блайза и поскакала к Булонскому лесу. Я знала, где будет дуэль – как раз там, где мы с Сетом обычно катались на лошадях и где я впервые после бала встретила Мартина.

Туман низко спустился над замерзшей землей, но я издалека увидела стоящую на опушке маленькую кучку людей. Я привязала Блайза к дереву и пробралась ближе, стараясь не попасться им на глаза. Я не хотела отвлекать их, но я должна была видеть, я должна была знать! Сет надел широкий черный плащ, черные брюки и белую рубашку. Дурак, горько подумала я. Почему он не прислушался к моему совету? И Мартин, он тоже был одет в черное: сюртук, брюки, жилет и черный шарф на шее. Я узнала Франциско и герцога де Терне. Там же стоял еще один мужчина, чуть ниже ростом, чем остальные, с пузатым черным саквояжем у ног. Врач.

Франциско и де Терне подошли друг к другу. Франциско стал что-то объяснять герцогу, тот кивнул и вернулся назад к Мартину. Они коротко переговорили, и Мартин отрицательно покачал головой. Он не хотел улаживать все миром и отказываться от поединка. Его могла удовлетворить только смерть Сета.

Сет сбросил плащ, а Мартин сюртук. Сет взвесил пистолет в руке и направил его на деревья, прямо на меня. Я инстинктивно пригнулась, хотя знала, что он меня не видит. Мужчины заняли свои места, спиной к спине в центре поляны. Я пробралась еще ближе.

Герцог де Терне начал громко считать. Мартин двигался в мою сторону, а Сет в противоположную. Каждый их шаг отзывался ударом в моем сердце.

Солнце вставало. В ветвях деревьев щебетали птицы. За лесом медленно просыпался город: из домов выходили владельцы магазинов, матери будили детей и отправляли их в школу.

– …Восемнадцать. Девятнадцать. Двадцать. Можете повернуться и стрелять.

Мартин повернулся и немедленно выстрелил. Мне было плохо видно за его спиной, и я не могла понять, попал он в Сета или нет. Ответного выстрела не последовало.

– Стреляй, черт побери! – закричал Мартин.

Я выскочила из-за деревьев и побежала к ним. Я должна была убедиться, что Сет остался невредим.

Он стоял на ногах, но даже издалека мне был виден красный подтек на белой рубашке. Его пистолет был поднят, дуло смотрело в мою сторону. Он, очевидно, собирался выстрелить так, чтобы заведомо промахнуться, но в последнюю секунду увидел меня, и рука его непроизвольно дернулась. Я была всего в трех шагах от Мартина, когда раздался выстрел. Я услышала, как Мартин удивленно вскрикнул, а потом медленно опустился на землю.

Я упала на колени рядом с ним и схватила его за плечи. По моим щекам текли слезы.

– Мартин! – прошептала я. – Это Рони. О Мартин. Он узнал меня, улыбнулся и тихо проговорил мое имя.

Из раны под левой ключицей текла кровь. Грубые руки оттащили меня от него.

– Убирайся, ты, цыганская шлюха! – прорычал де Терне. – Убирайся, или я прикажу арестовать тебя и послать на гильотину.

– Мартин, – прошептала я, навсегда прощаясь со своей мечтой о чистой и светлой любви. – Мартин.

Я оглянулась на Сета. Он уходил, хромая, по замерзшей траве, прочь от меня. Пистолет валялся на земле. Он сделал свое страшное дело.

Глава 9
ЦЫГАНЕ В ИЗГНАНИИ

Мартин умер, и нам пришлось бежать в Лондон, чтобы избежать ареста. Промозглая погода и ледяной холод заставили нас, однако, вернуться назад на континент, в Италию. Сет снял виллу высоко в горах, неподалеку от Флоренции. Там мы прожили несколько месяцев, затем, на время карнавала, перебрались в Венецию, а потом в Рим.

Была весна 1844 года. Лето мы провели в Швейцарии, осень в Далмации, на вилле около Адриатического моря, зиму в Испании и Португалии, а весной 1845 вернулись в Лондон. К этому времени нашей совместной жизни исполнилось почти два года.

Очень скоро все эти места, которые мы посещали, потеряли для меня свою новизну. Жизнь казалась одной непрерывной игрой в «фараона» в душных салонах, где меня окружали визгливые люди с накрашенными лицами и пустыми сердцами, которые искали любви и денег и не находили ни того, ни другого. Мы останавливались в десятках гостиниц, которые в моем сознании слились в одну. Там мы с Сетом ссорились и занимались любовью, там мне частенько приходилось выносить его холодность и плохое настроение.

Со времени дуэли отношения между нами сильно испортились. Если он и любил меня, как я когда-то подозревала, то ничем этого не показывал. Он злился на меня из-за нашего бегства из Парижа. Не то чтобы он так любил этот город, просто Сет ненавидел, когда ему приходилось менять свои планы по воле других людей. Как он не раз говорил, он предпочитал жить по своим законам.

Меня, в свою очередь, по-прежнему раздражала его постоянная опека, но уже не так сильно, как раньше, когда был жив Мартин. Я знала, что Сет использует меня, но я чувствовала, что он привязался ко мне так же, как и я к нему. Разумеется, он и за тысячу лет не признался бы, что нуждается в моем присутствии. Ему, без сомнения, нравилось получать деньги и заниматься со мной любовью, но он никогда бы не сказал, что ценит меня и за что-то иное.

Той весной Лондон был чуть менее пасмурным, чем обычно, а карточная игра приносила нам довольно много денег. Одной майской ночью я играла в «фараона» с американским кораблестроителем в игорном доме в Сохо. Мой противник не отступал, пока не спустил все свои деньги, а именно две тысячи фунтов. Это был самый крупный выигрыш в моей жизни. Я очень обрадовалась, и даже Сет перестал хмуриться, хотя со времени дуэли это стало его привычкой. Но едва мы успели поменять свои фишки на деньги, где-то в доме раздались громкие крики.

– Полиция!

– Пора уходить, – сказал Сет, беря меня под локоть и ведя подальше от дверей, через которые вошли стражи закона.

– Не понимаю, мы же не совершили ничего противозаконного.

– Мы играли в подпольном заведении, дорогая. Исключительно противозаконное действие.

Я с силой вцепилась в его руку.

– Значит, они могут посадить нас в тюрьму?! – Для меня не было ничего страшнее. Сидеть в серой клетке, за решеткой…

– Могут. – Сет легкомысленно пожал плечами. – Но вряд ли у них это получится, если мы успеем сбежать. Ага, как я вижу, они перекрыли лестницу. – И действительно, в комнату вбежало несколько одетых в форму людей, которые встали у выходов, крича, что все здесь арестованы. – Где-то я тут видел маленькую дверцу… – задумчиво протянул Сет.

Он подвел меня к маленькой двери, обитой тем же материалом, что и стены, и почти невидимой, если, конечно, не знаешь, на что смотришь. Мы быстро выскользнули через нее и оказались сначала на узенькой деревянной лестнице, идущей вниз, затем в небольшом угольном подвале под домом.

– Из тебя выйдет отличная лисица, – похвалила я Сета. – Даже я не заметила той дверцы.

– Я такой же ловкий, как и любой цыган, – скромно признался он. – Сразу подумал о том, есть ли здесь запасной выход.

В подвале царила непроглядная тьма. Сет чиркал спичками, но их запас уже иссякал.

– Последняя, – сказал Сет, зажигая очередную спичку. – Не вижу…

Я быстро подула на огонь и погасила его.

– Что за черт… – начал протестовать Сет, но я обвила его шею руками и нежно поцеловала.

– Возможно, мы сможем увидеть свет с улицы, – предположила я. – Где-то здесь наверняка есть оконце. – Последовал долгий поцелуй. Затем еще один, очень долгий.

– Развратница, – мурлыкнул Сет, целуя меня в ответ. – Я бы никогда не доверил тебе место преподавательницы в своей семинарии для благородных девиц.

– Тогда я стану твоей ученицей. Единственной ученицей.

– Обучение – нелегкое занятие, – предупредил Сет, поглаживая мою шею.

– Я справлюсь, – пообещала я. Следующие десять минут мы провели, дурачась и лаская друг друга.

В конце концов Сет предложил вернуться в отель. К этому времени наши глаза привыкли к темноте и в подвале стал виден слабый свет, пробивавшийся через закрытое ставнями окно. Сверху, из салона, по-прежнему доносились громкие крики, чему я была только рада, так как, взбираясь по наваленным мешкам к окну, мы страшно шумели. В какой-то момент меня разобрал смех, и, как строго Сет ни выговаривал мне, я никак не могла остановиться.

Мы выбрались на улицу и остановили проезжавший мимо экипаж. Сет помог мне сесть и дал кучеру адрес фешенебельной гостиницы в Белгравии. Всю дорогу мы не проронили ни слова – мы целовались.

И только оказавшись в небольшом светлом холле гостиницы, мы увидели, что оба покрыты черной угольной пылью. Мы хохотали до дрожи в коленках. Сет приказал приготовить ванну, и мы все еще смеялись, когда мыли друг друга, плескаясь словно дети в луже.

Сет принялся сушить мои волосы, но я закричала, что он слишком груб и выдирает целые пряди.

– То ли еще будет, – прорычал он, опускаясь вместе со мной на пол. Он накрыл меня своим телом, но я щекотала его и боролась, пока он не откатился в сторону. Тогда я легла сверху, закрыв его всего своими мокрыми русалочьими волосами, и, скользнув вниз, любила его своим языком и губами. Сет стонал, но не от боли: он извивался от наслаждения. Гнев и напряжение, которые разделяли нас со времени дуэли, исчезли без следа. Позже мы лежали рядом, изможденные, но все же не готовые заснуть.

– Ты, наверное, цыган, – рассуждала я вслух. – Если твоя мать была пираткой, то она тоже цыганка. – Я прижалась щекой к его груди. – Все в тебе подтверждает это: любовь к опасности, свободе и деньгам. Все, кроме… – Я замолчала.

– Кроме чего? – сонно поинтересовался Сет.

– Если бы ты был настоящим цыганом, то у тебя были бы жена и много детей. Зачем же еще человек живет на свете, если не для этого?

– Он живет ради удовольствия, – сказал Сет. – И чтобы обеспечивать свою очень требовательную и дорогую любовницу. Я не могу позволить себе жениться.

– Есть одно простое решение. Женись на своей любовнице.

Сет фыркнул.

– Я дал тебе слишком много свободного времени, Рони, – заметил он, – и ты думаешь черт знает о чем.

Я проснулась еще до рассвета. Кровать рядом со мной была пуста. Когда я прошла в комнату рядом со спальней, то увидела, что Сет сидит в кресле у открытого окна. В руке он держал бокал с вином. Казалось, он вовсе не ложился этой ночью.

Когда я вошла, Сет даже не повернул головы в мою сторону. Я поежилась от утренней прохлады и плотнее запахнула пеньюар. Он был такого же голубого цвета, как и ночная рубашка.

– Я хочу поговорить с тобой, Сет. – Он не шевельнулся, поэтому я сама взяла стул и села рядом. – Сегодня утром меня тошнило. И вчера тоже. Ты помнишь, несколько дней назад, в театре, я чуть не потеряла сознание. Мне кажется, я беременна.

Сет поднял голову. Его глаза были серыми, как утреннее небо за окном. Они обежали мою все еще стройную фигуру.

– Ты уверена?

– Уже почти два месяца.

– Проклятие. – Сет встал и осушил свой бокал, затем прошел к столику и налил еще.

– Ты пьешь всегда, когда расстроен, – тихо заметила я.

– Мои привычки тебя не касаются!

– И ты всегда злишься, когда я об этом говорю.

– Я злюсь, когда кто-либо вмешивается в мои дела! – Было что-то по-детски демонстративное в том, как он залпом выпил еще один бокал.

– Все, что ты делаешь сейчас, стало моим делом. Ты же отец моего будущего ребенка.

– Ты в этом уверена?

– Пожалуйста, не надо так говорить. Ты же знаешь, что я не была ни с кем, кроме тебя.

– Откуда мне знать. – Сет отошел к окну и стал наблюдать за шедшим по улице старьевщиком. – Проклятие! Почему, черт побери, ты ничего не сделала, чтобы этого не случилось? – Я недоуменно посмотрела на него. – Черт побери, – повторил Сет громко, – ты жила с этой шлюхой Одеттой Морней почти год. Неужели она тебя ничему не научила? Как ты думаешь, почему подобные ей женщины ухитряются не беременеть? Думаешь, только по счастливой случайности?

– Не понимаю. – Меня мутило, и я обхватила руками живот. – Разве я в чем-то виновата? Это ведь очень хорошо и правильно – иметь ребенка.

– Тебе придется избавиться от него. Я похолодела.

– Что ты имеешь в виду?

– Избавиться от него! – Сет надвигался на меня, как разъяренный бык. – В этом районе есть по меньшей мере дюжина врачей, которые делают аборты по пять или шесть раз в неделю. Черт, Рони, ты что, совсем ничего об этом не знаешь?

Откуда мне было знать? Никто мне ничего не рассказывал.

– Нет! Я не позволю сделать над собой такое.

– У тебя нет выбора, – холодно сказал он. – Думаешь, я хочу взвалить на себя еще и ребенка? Опять твои цыганские штучки, лишь бы заставить меня жениться. Так вот, вам не повезло, леди, меня не прельщает мысль жениться на тебе или изображать отца твоему ублюдку. Наши отношения чисто деловые, не больше.

– Да, – сказала я, – а прошлой ночью у нас была деловая встреча. Каким же ты можешь быть глупцом. Ты ведь сейчас убедил себя, что ненавидишь меня. Почему? Я ничего плохого тебе не сделала. Ты полностью подчинил меня своей воле, заработал кучу денег с моей помощью. Я тебя не понимаю. Мне кажется, ты ненавидишь всех женщин, а больше всех ты ненавидишь сам себя. Поэтому и отупляешь свой мозг алкоголем и не можешь жить без карт и путешествий. Ты считаешь, что таким образом сбежишь от себя самого, но ты сильно ошибаешься.

– Заткнись! Я не позволю тебе…

– Мне тебя жаль, – тихо продолжала я. – Твоя душа так же изуродована, как и нога!

Сет внезапно и очень сильно ударил меня. От боли и неожиданности на моих глазах выступили слезы.

– Жаль, что я не привез тебя в твой табор днем раньше, – резко сказал он.

Я молча смотрела на Сета. Он хотел, чтобы я умерла, так же, как и мой ребенок. Я медленно повернулась и вышла из комнаты. Закрыв за собой дверь спальни, я повернула ключ в замке: мне необходимо было побыть одной.

Мне было так плохо, что я едва дышала. Жизнь моя закончилась: Сет хотел вырезать ребенка из моего тела, а я не могла остановить его. Я не могла сбежать от него. Или все-таки могла?

Я поискала среди своих вещей белую сорочку, которую мне когда-то доставили по ошибке. Сначала я собиралась немедленно вернуть ее в магазин, но Сет посоветовал не беспокоиться по пустякам. Это была очень красивая вещица, мягкая, шелковистая и ослепительно белая, как сама смерть. Я сняла свой голубой пеньюар и ночную рубашку и надела ту сорочку – впервые в жизни на мне было что-то белое. Сорочка казалась холодной, как снег.

Я открыла футляр Сета с принадлежностями для бритья. Внутри, на бархатной обивке, лежали две остро заточенные бритвы. Я провела большим пальцем по краю одной из них и поежилась.

Не требовалось больше никаких приготовлений. Я прошла к окну, где было светло и резким движением сделала глубокий надрез на левом запястье. Лезвие было настолько острым, что вначале я даже не почувствовала боли. Сразу же потекла кровь, капая на пол. Неуклюже двигая левой рукой, я сделала такой же надрез на правом запястье. Помню, я еще подумала, что надо было все делать наоборот и начинать с правой стороны. Кровь выливалась толчками – вместе с ударами моего сердца.

Я не боялась умереть, напротив, на душе стало странно легко: куда-то исчезла грусть, которая тяготила меня все то время, что я жила с Сетом.

Потоки крови были очень красивы. Я быстро ослабела и опустилась на пол, придерживаясь рукой за подоконник. Кровь текла вниз по рукам, пропитывая белую рубашку. Мною овладела какая-то нежная истома, немного похожая на ту, что я чувствовала, занимаясь любовью с Сетом.

Внезапно рядом раздался голос. Это был Любов. Он смеялся.

«Цыган, который сбегает от опасности, не трус, а тот, что остается и его съедают волки, – круглый дурак».

«Ты цыганка! – Это уже был голос моего отца. – Будь храброй!»

«Рони! – Мальчишеский голос. – Рони».

– Джанго, – прошептала я. – А я думала, что никогда больше не увижу тебя.

Перед моим взором расстилались широкие зеленые поля меж лесистых холмов. Везде цвели лютики и фиалки. Жарко пекло солнце. Цыгане, радуясь концу зимы, танцевали среди полей, и их одежды казались ярче цветов. Я увидела себя с венком из маргариток в волосах. Я бежала по склону, чтобы встретиться с Джанго, но он каким-то непостижимым образом удалялся от меня, и я все время боялась, что мы разминемся.

Солнце скрылось за облаком, внезапно стало очень темно. Я задрожала от холода.

Из наступившей темноты вдруг появилась черная лошадь. Я не видела ее, но отчетливо слышала топот копыт. И голос Джанго, выкрикивающий мое имя.

– Рони! Рони, немедленно открой дверь!

Надо мной раздавались два голоса: один знакомый, а другой чужой, но мои веки были словно налиты свинцом, и я не стала открывать глаза.

– Порезы очень глубокие! Она не шутила. Как хорошо, что вы догадались наложить жгуты. Еще несколько минут, и было бы поздно. Ваша жена? Нет? А, мне часто с ними приходилось иметь дело. К двадцати пяти годам она будет выглядеть как старуха, если, конечно, проживет так долго. Тяжелая у бедняжек профессия. Болезни и насилие косят их на корню.

– Заткнись. Ты не знаешь, кто она на самом деле.

– Они все одинаковы, сынок, куртизанка из высшего света или уличная шлюха – все они одинаковы. Но не волнуйся, я не стану болтать языком.

Через несколько минут голоса стихли, и я открыла глаза. У изножья кровати стоял Сет.

– Привет, горгио, – проговорила я чуть заплетающимся языком.

– Привет, цыганочка.

– Ты выглядишь ужасно бледным, и тебе надо побриться. Ты не болен?

– Нет, я не болен. – Но под его глазами я видела огромные темные круги.

Посмотрев вниз, я заметила свои забинтованные руки и только тут вспомнила о происшедшем.

– О, – я слегка смутилась, – значит, ничего не получилось… – Я посмотрела на Сета. На его щеках горели красные пятна, а в глазах появилось столь знакомое мне гневное выражение. – Ты злишься на меня?

– Ты угадала, черт побери, – хрипло сказал он. – Если ты еще раз позволишь себе подобную выходку, я сам переломаю тебе руки. – Мы немного помолчали. Я поняла, что не могу смотреть ему в глаза и отвернулась к стене.

– Ты ненавидишь меня? – спросил Сет.

– Нет, – быстро возразила я. – Нет, Сет, не думаю, что я когда-нибудь ненавидела тебя. Я просто… пыталась бороться с судьбой. Я люблю тебя и знаю, что ты тоже любишь меня. Мы не могли не влюбиться друг в друга, ведь мы так долго были вместе и так похожи. Двое цыган. Ты знаешь, что я иногда делала? Притворялась, что мы женаты. Я дала клятву, что буду всегда верна тебе, и тогда никто не посмеет назвать меня… – Я не могла произнести то слово вслух. – Когда я так думала, то, что я делала, не казалось таким уж невыносимым. А теперь я ношу нашего ребенка и больше не могу лгать себе. У него не будет отца, ты сам назвал его ублюдком, и так же поступят все остальные. Это несправедливо, ребенок должен расти в семье, с отцом. У меня нет семьи, и некуда деться, когда ты меня бросишь. Я поняла, что не вынесу этого стыда, поэтому и попыталась умереть. Но причина не ненависть, а грусть и… любовь.

Сет молчал, не отрываясь глядя мне в лицо.

– Ты зря спас меня, – прошептала я. – Не стоило беспокоиться, Сет. Если бы ты подождал еще несколько минут… Я слышала слова того человека. Почему же ты не подождал? Ты хотел, чтобы я умерла, и я тоже этого хотела. Зачем ты остановил меня?

– Тебе надо поспать, – резко сказал Сет. – Мы поговорим попозже.

Но мы так и не поговорили. Я была юной и сильной и быстро выздоровела. Или, правильнее сказать, у меня быстро зажили руки. Дух мой оставался сломленным. Я больше не смеялась и не испытывала желания поговорить с Сетом, я чувствовала странное нетерпение и страх, словно ждала чего-то. Смерти? Нет, пока нет. Я ждала неотвратимого – того, что Сет бросит меня. Ждала того утра, когда проснусь и обнаружу, что он ушел.

Сет теперь прятал от меня все острые предметы (пропали даже маленькие ножницы из моего набора для шитья), и он постоянно следил за мной во время еды, опасаясь, что я могу унести с собой столовый нож.

Когда я впервые после тех событий оказалась за карточным столом, то много проиграла – почти триста фунтов. Сет был вынужден увести меня.

– Вот видишь, – сказала я ему позже, когда мы уже вернулись в гостиницу. – Это безнадежно. Я больше ни на что не гожусь. – Я нервно потерла шрам на левом запястье большим пальцем правой руки, это движение уже вошло у меня в привычку. – Мне кажется, я сошла с ума. Да я всегда была сумасшедшей, вспомни, например, видения крови и смерти – в этом есть что-то не вполне нормальное. Ты же сам говорил, что никогда не встречал людей, которые видят карты еще до того, как ими сыграют. Я ненормальная, и ты можешь засадить меня в один из этих… сумасшедших домов, так ведь они называются? О, как бы я хотела знать, что ждет меня в будущем. Если бы мне знать…

Сет смотрел, как я нетерпеливо шагаю из угла в угол.

– Я должна это знать, – бормотала я про себя. – Я не могу так жить. Если бы хоть одним глазком… – Я встала на колени перед газовым камином в гостиной. – Ничего. Я ничего не вижу! Где мой хрустальный шар? Я должна смотреть на что-то… – Я подбежала к Сету и схватила его за руку… – Я прочитаю твое будущее… – Он попытался высвободиться, но я держала крепко. – Так темно, так темно. – Я опустила его руку и потерла глаза. – Ну почему я ничего не вижу?

– Остановись! – Сет встряхнул меня за плечи. – Ты впадаешь в истерику, волнуясь по пустякам. Что с тобой, Рони?

Я опустила голову ему на колени и разрыдалась.

– Я боюсь, ох, я так боюсь. Словно маленький ребенок!

– Ш-ш-ш, все будет хорошо. – Сет ласково провел рукой по моим волосам. – Тебе нечего бояться, Рони. Ты можешь сохранить ребенка, а потом к тебе вернется и умение играть в карты. Все будет хорошо.

– А потом что? – Мой голос превратился в хриплый шепот.

Я вскочила на ноги и убежала к себе в комнату. Там я с трудом разделась. Руки у меня все еще побаливали, и было трудно возиться с крючками и пуговицами на платье. «Что за дурочка, – думала я с презрением. – Так волноваться о будущем!» Со временем мне все труднее становилось быть сильной, быть цыганкой. Но я не могла сказать Сету, что больше всего на свете я боюсь, что он уйдет от меня. Однажды я уже призналась ему в своей любви, но он не услышал. Сет был всей моей жизнью, и каждый раз, когда я пыталась убежать от него, я все сильнее и сильнее запутывалась в паутине любви.

Я надела ночную рубашку и причесалась. Мои волосы сейчас уже сильно выросли и падали ниже плеч, но я никогда не забывала, что однажды я их обрезала. Возможно, именно с этого и начались все мои несчастья.

В комнату вошел Сет. Наши глаза встретились в зеркале над туалетным столиком. Я опустила голову.

– Мне очень жаль, что я вела себя так глупо, – сказала я виновато. – Это больше не повторится; я знаю, мужчины не любят истеричных женщин. – Я положила расческу и отошла к открытому окну. Мягкий ветерок с реки приятно обдувал меня. – Прости меня, Сет. Боюсь, все эти события сделали меня глупой и мягкотелой.

Сет подошел сзади и набросил мне на плечи халат.

– Ты должна найти себе мужа.

– Какая великолепная мысль! – горько усмехнувшись, воскликнула я. – И кто теперь на мне женится?

– Я. – Сет повернул меня лицом к себе. – Ты слышала, что я сказал, Рони?

– Твои слова не более чем неуместная и жестокая шутка. – Я оттолкнула его руку.

– Это не шутка. Я действительно женюсь на тебе.

– Нет, ты этого не сделаешь. Ты просто не можешь. Жениться на мне? На цыганке, у которой нет ничего, кроме имени, и которая даже не знает, сколько ей лет.

– Для замужества ты уже достаточно взрослая, – усмехнулся Сет. – Готов поручиться.

– Но это неправильно, Сет! Ты жалеешь меня и боишься, что я снова попробую покончить с собой, и ты не любишь меня…

– Я люблю тебя, – твердо сказал он. – Ты это знаешь. Мы принадлежим друг другу. Двое цыган, помнишь? А теперь отойди от окна, пока ты не подхватила простуду…

Я не могла сдвинуться с места. По лицу текли слезы. Сет схватил меня в объятия и начал осыпать меня поцелуями, непрерывно повторяя мое имя.

– Я люблю тебя! Я люблю тебя! – задыхаясь от счастья, шептала я. – Ты теперь никогда меня не бросишь, и у ребенка будет отец! О, я так счастлива!

Мы поженились в Шотландии. Там для венчания не требовалось церковного оглашения. Сету пришлось переводить мне все на французский, потому что я внезапно перестала понимать английскую речь. Мне кажется, Сет тоже нервничал. Когда мы взялись за руки, я почувствовала, что его пальцы холодны, как лед.

Когда все закончилось, жена священника широко улыбнулась нам и произнесла несколько слов на местном наречии, которого я совершенно не понимала.

– Что она сказала? – спросила я у Сета.

– Она сказала, что никогда не видела такой миловидной пары.

– Не понимаю.

Он чмокнул меня в кончик носа.

– Она имела в виду такой красивой пары. Наверное, она имела в виду тебя.

– Нет, – возразила я. – Ты тоже красивый. И я всегда буду любить тебя.