Текст книги "Опасное наваждение"

Через десять минут в комнату вошел Гарт. Мак-Клелланд. Похоже, моя спальня сегодня утром стала местом встреч всех мужчин Нового Орлеана.

– Я кое-что узнал, – сказал он. – Кто-то видел, как они… или пара, похожая по описанию на них… на прошлой неделе садились на пароход «Валери Джейн». Они оплатили билет до Сент-Луиса и сейчас, наверное, на полпути туда. «Валери Джейн» – самый быстрый пароход на Миссисипи.

– Нужно ехать вдогонку верхом, – воскликнул Давид. – Против течения они вряд ли делают больше пятнадцати узлов.

– Нет, – возразил Сет, – из-за дождей все дороги развезло. Сплошная грязь. Подождите, «Делта Белл» сейчас в порту? Я знаю ее капитана, Фарлея Сьюарда. Я уговорю его догнать «Валери Джейн». Он до смерти любит гонки.

– Я поеду с вами, – сказал Давид.

– Нет. – Гарт взял Давида за руку. – Возможно, я ошибаюсь, и они уехали в другую сторону, а может, они все еще в городе. Ты нужен мне здесь, Давид. Продолжай поиски, может, тебе удастся узнать что-нибудь важное. И если так… если они не на «Валери Джейн», пошлешь телеграмму Сету в Сент-Луис, и он вернется домой. Сет, я прикажу, чтобы Джордж собрал твой чемодан и отвез его к пристани. А ты отправляйся к Сьюарду и попробуй его уговорить.

Затем все трое вышли из комнаты, даже не взглянув на меня.

– Как глупа молодость, – вздохнула я. – Почему, почему она меня не послушала, Анна? Ничем хорошим это не кончится, ничем. Я боюсь за нее, Анна.

Я вспомнила, в каком отчаянии была сама, когда Сет покинул меня, и как чуть не умерла от горя, если бы не Анна.

Меня спасло то, что рядом со мной была другая женщина, которая сочувствовала мне.

– Анна, я поеду с Сетом! – воскликнула я. – На «Делта Белл»! Упаковывай вещи! Возьми лекарства, чай, немного бренди, водки и какой-нибудь еды. Хватит одного платья, простого и прочного. Нижнее белье и теплый плащ… так, я надену это. И пришей остатки подарков Людвига к нижней юбке! Они могут понадобиться.

Затем я села за стол в музыкальной комнате, чтобы написать несколько слов Стивену. Это было самым тяжким занятием в моей жизни – не потому, что я не знала, что сказать, а потому, что никогда в жизни не писала писем, а с последнего урока у короля Людвига прошло много времени.

– Дарагой Стивен, – писала я слова так, как они мне слышались. С пера на бумагу сорвалась огромная чернильная капля. Я выругалась, разорвала лист и начала снова: – Я знаю што ты паймеш миня. – Кончик пера обломился – я слишком сильно надавила на него. Я растерялась. Все письма за меня писал Давид, а Бог знает, где он сейчас носится. Ясно, что мне не суждено написать Стивену письмо. Ему придется узнать подробности нашего отъезда от кого-нибудь еще, и я надеялась, он действительно поймет меня. А когда я вернусь, я, может быть, наберусь смелости сказать ему правду.

На пристани перед «Делта Белл» кипела бурная деятельность. Чернокожая команда выносила с катера весь посторонний груз и даже мебель, чтобы облегчить судно. Человек на мостках криками поторапливал их. Я решила, что это, должно быть, и есть капитан Фарлей Сьюард. За ним шел Сет.

– Рони. – Кто-то взял меня за руку. Я обернулась и увидела Гарта Мак-Клелланда. – Что ты здесь делаешь?

– Я должна поехать с ним, – сказала я. – Когда мы найдем Габриэль, будет хорошо, если рядом с ней окажется женщина. Я хочу помочь. Пожалуйста, не пытайтесь остановить меня.

– Не буду. А ты действительно делаешь это ради Габи? Или ради самой себя?

У него были добрые голубые глаза. И очень внимательные, как у Стивена.

Я почувствовала, что краснею.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Думаю, что понимаешь.

– Я сейчас вообще ничего не понимаю, – торопливо пробормотала я. – Я не знаю, кто я и чего хочу. Мне нужно уехать, вы можете это понять? Все произошло слишком быстро. Я люблю его… я никому не хочу сделать больно. Я должна сказать вам… о мсье!.. Я не могу выйти замуж за Стивена, даже несмотря на то что я люблю его, потому что я уже давно замужем за Сетом. – Я опустила голову. – Вы думаете, я плохая? Я должна была хоть кому-то сказать об этом! Я не знаю, что мне делать!

Он обнял меня и сказал:

– Тебе предстоит сделать выбор? И ты боишься сказать об этом Стиву?

– Я не могу, – прошептала я, уткнувшись лицом ему в сюртук. – Я несколько раз пыталась, но не смогла. – Я с надеждой подняла глаза на Гарта. – Может быть, вы? Вы скажете ему об этом!

Он покачал своей львиной гривой.

– Это ваше с Сетом дело.

С «Делта Белл» раздался гудок. Гарт ободряюще улыбнулся и сказал:

– Тебе лучше идти на катер. Они сейчас отчалят. Не беспокойся. Тяжелые испытания закаляют. Удачи тебе, Рони. Вам обоим.

И поспешно обняла его, поцеловала и вытерла платком мокрые глаза. Потом велела носильщику нести мой чемодан на катер и подбежала к сходням как раз в тот момент, когда матрос собирался их убрать. Грузный моряк преградил мне дорогу.

– Сегодня пассажиров не берем, мэм, – сказал он.

Нам предстоит гонка и…

– Я знаю, что вам предстоит, – отрезала я. – И я еду с вами. Я жена Сета Мак-Клелланда.

Глава 16
ПОГОНЯ

Огромные лопасти колеса с шумом вспенивали воду, и «Делта Белл» быстро продвигалась вперед. Мы миновали Батон-Руж, потом Натчез, Виксберг, Гринвилл и Мемфис. Прошли то место, где две великие реки – Миссисипи и Огайо – сливаются в один грязный, бурлящий поток. Ночью миновали Иллинойс, где река настолько широка, что с одного берега не виден другой. По крайней мере мне так сказали. Трубы-близнецы извергали два столба густого, черного дыма. Капитан «Делта Белл» покрикивал на матросов, требуя подбросить еще дров в топку.

Река поднялась от дождей и растаявшего снега, течение стало сильнее, поэтому приходилось бороться за каждую милю. К счастью, благодаря дождям река стала глубже, и у нас было меньше шансов сесть на мель. Лоцман все время измерял глубину, и его крик перекрывал грохот поршней и гул котла: «Четыре с половиной! Пять! Пять с четвертью!» Какие-то обломки то и дело ударялись о борт судна и некоторые из них захватывались лопастями колеса и перемалывались в порошок. Благодаря острому глазу лоцмана и капитану, отлично знавшему русло реки, нам удалось благополучно избежать многих опасностей на пути.

Шли седьмые сутки с тех пор, как мы отплыли из Нового Орлеана. Стоял полдень. До Сент-Луиса оставалось около пятидесяти миль. Мы ждали с минуты на минуту, что покажется дымок с «Валери Джейн» и наша погоня закончится. Капитан Сьюард и Сет полагали, что ждать теперь осталось совсем недолго. Хотя «Валери Джейн» вышла на неделю раньше, мы двигались вдвое быстрее и не делали остановок, чтобы подобрать пассажиров или взять на борт груз. После того как в Новом Орлеане корабль загрузили дровами, все рабочие покинули судно.

Мы с Сетом стояли в рубке вместе с капитаном Фарлеем Сьюардом и напряженно вглядывались вдаль, надеясь вот-вот увидеть корабль с беглецами. Сет выглядел усталым, глаза ввалились и помутнели. С тех пор, как мы сели на судно, он совсем не ел и не спал. Во рту у него была сигара, которую он сжевал почти до трухи. Он всем телом прижимался к поручням, словно хотел заставить «Делта Белл» плыть быстрее. Еще совсем немного, и мы вернем Габриэль, а Борис Азубин будет лежать мертвый у его ног. Никто из нас не сомневался в этом ни на минуту.

Сет был в бешенстве оттого, что я села на корабль. Он приказал мне немедленно сойти на берег и, когда я отказалась, пригрозил, что выкинет меня за борт прямо в Миссисипи. Я привела свои доводы, объяснив, почему я решила поехать, упирала на свой опыт общения с Борисом и на то, что, когда мы поедем домой, рядом с Габриэль должна быть женщина. Я даже пыталась убедить себя в том, что мы сможем спасти ее репутацию, придумав подходящее объяснение ее исчезновению из Нового Орлеана… но только в том случае, если она вернется в моем сопровождении. Я буду ее компаньонкой.

– А твою репутацию уже ничто не спасет, – фыркнул он. – Стиву это вряд ли понравится: его невеста уехала с человеком, который позорит всю семью.

– Он поймет, он не такой испорченный, как ты, – ответила я как можно спокойнее.

– Это правда. У него нет такого опыта общения с цыганами, как у меня.

Если мы оказывались где-нибудь вместе, Сет на меня даже не смотрел. На его лице застыло выражение отвращения. Он был враждебен ко мне со времени концерта и до сих пор, несмотря на мои бесконечные заверения в обратном, считал виноватой в истории, которая приключилась с его сестрой.

Я твердила себе, что мне наплевать на его безразличие. Я была рада, что снова путешествую, хотя повод для этого путешествия нельзя было назвать приятным. Чем больше мы удалялись от Нового Орлеана, тем легче становился мой груз сомнений и тревог. Будущее само все рассудит, думала я. Если мне суждено выйти замуж за Стивена, я выйду за него замуж. А сейчас я снова чувствовала себя свободной. Свобода. Свобода! Мне слышалось это слово в грохоте мотора, гуле котла и ударах лопастей колеса по воде.

– Еще дров!

Сет сказал Сьюарду, что заплатит тысячу долларов за это плавание и добавит еще столько же, если мы настигнем «Валери Джейн» до того, как она окажется в Сент-Луисе.

– Котел взорвется, если его так нагружать, – предупредил капитана боцман.

– Взорвется! – вскричал капитан. – Мой котел не может взорваться! Этот красавчик побывал в самом аду!

– Нам нужно причалить, чтобы набрать дров, – сказал боцман.

– До Сент-Луиса никаких остановок! – снова крикнул Сьюард. – Или пока мы не настигнем «Валери Джейн»! Сдирайте обшивку палубы! Оторвите всю эту дрянную мишуру. – Он указал на деревянную, выкрашенную под золото лепнину, украшавшую стены, потолок, перила – все, что только можно было обшить деревом.

На всех напало лихорадочное возбуждение. Сет присоединился к дюжине матросов, которым было разрешено остаться на корабле, и они принялись отдирать деревянную обшивку пола и стен. Я предложила свою помощь, но Сет грубо остановил меня и велел убраться с глаз подальше. Я пожала плечами и, удалившись в тихий угол, сидела на деревянной лавке, пока ее не вырвали прямо из-под меня.

– Я вижу их! Я вижу дым из трубы! – раздался чей-то крик.

Мы все бросились в рубку. Капитан смотрел в бинокль, а мы с Сетом отчаянно щурились, силясь разглядеть крошечную точку, качавшуюся на горизонте. Потом «Валери Джейн» исчезла за поворотом реки.

– Это она, отлично! – ликующе воскликнул капитан Сьюард. Я видела, как он в кармане загибал пальцы, и поняла, что он подсчитывает барыши. – Подкиньте еще дров, ребята. Засуньте в печку столько, сколько влезет! Я хочу догнать это корыто здесь, а не в Сент-Луисе. Еще огня! Еще пара!

Заработали поршни, воздух наполнился клубами дыма. Стало жарко. Негры-матросы с лоснящимися от пота спинами ловко управлялись баграми, но удвоили усилия, когда капитан пообещал дополнительно заплатить каждому.

Сет тоже разделся до пояса. Его кожа блестела от пота. Кудрявые волосы распрямились, как у Стивена, и прилипли ко лбу. Он трудился, как каторжный, отрывая доски и сдирая обшивку со стен. То и дело он бегал в рубку посмотреть на преследуемый корабль. Столб дыма с «Валери Джейн» был виден все отчетливее. Еще немного, и мы должны были настигнуть беглецов.

Я тронула Сета за руку.

– Может, отдохнешь? – спросила я.

– Не путайся под ногами, – прорычал он, отталкивая меня, и снова с сумасшедшим рвением принялся отрывать доски: мрачный Вулкан, работающий в своей кузнице.

И тут случилось то, о чем уже не раз предупреждал боцман. Снизу донеслись страшные крики: это треснул котел и обварил паром нескольких матросов. Раздался зловещий грохот и вслед за ним оглушительный взрыв. Рубка накренилась, и мы с Сьюардом покатились по разобранному полу. Впереди, сзади – кругом заплясали языки пламени.

Я бросилась к крошечной дверце и проскочила сквозь завесу пламени. Резко запахло паленым. Я перепрыгнула через перила корабля и, когда воды Миссисипи сомкнулись над моей головой, услышала еще один взрыв. Его эхо, казалось, придавило меня ко дну. Ко дну мира.

Когда я вынырнула на поверхность, у меня звенело в ушах. «Делта Белл» была объята пламенем, и вскоре корявый скелет корабля поразительно быстро погрузился в бурлящие воды реки. Сквозь треск и шипение огня я слышала крики и чувствовала в воздухе запах горелого дерева и мяса.

Я в отчаянии озиралась вокруг, пытаясь увидеть Сета, и хрипло выкрикивала его имя. Я искала его, плывя в кромешном дыму и каждую секунду отталкивая от себя горящие останки катера. Уверенность, что его нет в живых, росла с каждой минутой.

Затем над поверхностью воды, не более, чем в десяти футах от меня, вдруг показалась его голова. Широко раскрытым ртом он судорожно глотнул воздух с водой пополам и снова погрузился в волны. Я подплыла к этому месту и нырнула, стараясь разглядеть его сквозь бурлящую грязь и тину. Наконец я нашла Сета, скорее на ощупь, чем увидела, и вытащила на поверхность. Он казался страшно тяжелым и неуклюжим.

До берега было около мили. Я устала и ослабела, а моя ноша невыносимо тянула ко дну, но мне как-то удалось дотащить Сета до берега.

Наконец мы оказались на твердой земле. Здесь было топко и грязно, но я никогда еще с таким удовольствием не ощущала под своими ногами землю. Сет лежал на спине, а я, прижавшись ухом к его груди, пыталась уловить биение сердца, но тщетно. Я положила Сета на живот и повернула ему голову набок. Потом села на него верхом и стала выгонять воду из легких так, как это делал когда-то Любов с цыганским мальчиком, который упал в пруд. После того случая всем в таборе пришлось научиться плавать. Мальчик выжил, поэтому я была уверена, что и Сет тоже выживет.

– Ну, дьявол! – кричала я. – Дыши! Живи!

Я изо всех сил сдавливала Сету руками грудную клетку, и у него изо рта выплескивалась вода, но он не подавал никаких признаков жизни. Никакого даже самого слабого движения воздуха возле носа или рта.

И вдруг раздался булькающий звук. Сет закашлялся и сделал судорожный вдох. Он дышал! Мое лицо было мокрым от речной воды, а, может, от слез или пота – я не знала, но меня переполнял почти священный восторг. Он жив, и это я спасла его!

Я продолжала делать искусственное дыхание, пока Сет не задышал сам, а когда он пошевелился, я приподняла его на руках, чтобы он не задохнулся, когда начнется рвота. И тут его вырвало, потом еще раз, и еще, а когда он наконец пришел в себя, я перевернула его и положила его голову к себе на грудь. Сет открыл глаза и заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд на моем лице.

– Цыганка, – еле слышно проговорил он. – Ну и видок у тебя.

Я засмеялась. Конечно. Распущенные волосы слиплись от грязи, сажа на лице размазана слезами, и еще этот отвратительный запах рвоты и речной тины.

– Ты на себя посмотри, горгио, – усмехнулась я. – Зато мы оба живы, да? Как здорово!

Сет снова закрыл глаза и застонал. Я внимательно осмотрела его. На голове кровавая рана – вероятно, его ударило упавшим рангоутом, и он потерял сознание. Его больная нога покраснела и распухла, влажные от пота руки горели. Его трясло – по-видимому, начинался жар. Я спасла Сета из пучины вод, но каждую минуту могла снова его потерять.

Я оттащила Сета повыше на траву под молодые сосны. Поблизости не было видно ни дома, ни мостков – никаких признаков жизни. Я сняла с себя промокшее платье и укутала Сета. Потом пошла к берегу посмотреть, не остался ли еще кто-нибудь в живых. Корабль затонул на середине реки, и я понадеялась на то, что спасшиеся матросы поплыли на противоположный берег.

Футах в двадцати от меня на воде покачивался какой-то коричневый предмет. Я пригляделась. Мой чемодан! Я с ликующим воплем бросилась в реку, вытащила чемодан на берег и открыла. Да, да, сухое платье, одеяло, лекарства и спирт! Я мигом вернулась к Сету, укутала его в одеяло и более тщательно осмотрела раны.

На голове у него была скорее шишка, чем рана, и я здесь вряд ли чем-нибудь могла помочь, разве что обмыть ее и приложить мокрую холодную тряпку. Поэтому я занялась ожогами. Я знала, что ожоги – самые опасные раны, потому что обнажившаяся кожица очень чувствительна к любой инфекции. В чемодане нашлись спички, и я развела огонь. Я бросала в костер ветки, сухую траву и все, что смогла найти, пока он не запылал не хуже «Делта Белл». Огонь дал нам тепло и позволил мне, несмотря на сгущавшиеся сумерки, заняться ранами Сета, которые не могли ждать до утра.

Я, как могла, очистила их водой и спиртом, смазала особой цыганской мазью, которую всегда носила с собой, и перевязала полосками ткани, оторвав их от своей ночной рубашки. Слава Богу, Сет был без сознания, иначе бы мне досталось, когда спирт попал на открытую рану. Закончив перевязку, я подбросила в костер еще веток, удивляясь, что огонь может одновременно быть и разрушителем, и спасительным источником тепла. Потом я легла рядом с Сетом и обняла его. Мы оба тут же провалились в сон.

На следующее утро я нашла на берегу тело капитана Сьюарда. Я сняла с него одежду и зарыла тело в землю. Потом выстирала белье и высушила на солнце. По крайней мере Сету будет что надеть. Они со Сьюардом были примерно одного роста. Затем я занялась поисками пищи. Среди выброшенных на берег обломков парохода я нашла только бутылку бургундского, потрепанный лоскут парусины и несколько кусков веревки. Все это я собрала и принесла к костру.

Сет бредил. Я обмыла его холодной водой, надеясь, что его организм достаточно силен, чтобы справиться с лихорадкой. Однако полной уверенности у меня не было, так как я помнила, как он вел себя на пароходе всю последнюю неделю: долго лишаемый еды и сна организм не может сопротивляться болезням. Я ужасно хотела есть, но боялась надолго оставить Сета одного. Поэтому я приказала своему урчащему животу умолкнуть и набраться терпения. В чемодане лежала икра, но едва ли это была подходящая для нас еда.

Я часто меняла повязки на ожогах и внимательно оглядывала раны, боясь увидеть признаки инфекции. В полдень я сделала из найденной парусины подобие тента, чтобы прикрыть Сета от солнца, которое хоть и не палило, но было достаточно жарким, чтобы ухудшить его лихорадочное состояние. И я ждала, убеждая себя, что нет смысла на что-то надеяться или о чем-то сожалеть. Я просто каждую минуту и каждый час должна была делать все, что в моих силах.

Я не думала, что делаю это из любви к нему, и убеждала себя, что поступила бы так же с любым человеком или даже животным. Но это, конечно, было неправдой. Его раны явно болели, и мне казалось, что это болит частичка меня. Когда он шевелился, стонал или вскрикивал, я чувствовала пронизывающую боль в ноге, руке, во всем теле. Сет был частью меня, а я частью его. Да, именно так.

Спасение пришло днем в лице фермера, который ездил в Сент-Луис покупать зерно. Я услышала далекий шум телеги и побежала на звук. Я выскочила на дорогу и, наверное, испугала беднягу до смерти, когда вдруг оказалась прямо перед его мулом. Я размахивала руками, как безумная, и кричала, чтобы он остановился. Он последовал за мной к нашему импровизированному лагерю и согласился, что нужно немедленно отвезти Сета к нему на ферму. Дорога заняла три часа, но мы успели до темноты.

Я сидела на краю телеги, прижимая Сета к себе и пытаясь как-то уберечь его от толчков, потому что дорога была сплошь в рытвинах и ухабах. Я шептала ему нежные слова, которыми обычно успокаивала лошадей, и они на него, кажется, тоже действовали.

Фермера звали Курт Геллер. Он был худощавый, молчаливый, но добрый и гостеприимный, такой же, как и его жена. Они приняли нас и благодарили Бога, что мы уцелели в этой страшной катастрофе. Сами они приехали в Америку из Германии и пришли в восторг, когда узнали, что я могу разговаривать на их языке.

Курт спросил, состоит ли этот мужчина со мной в каком-либо родстве, и я сказала им правду: что я его жена. Тогда он любезно уступил мне с мужем свою собственную маленькую спальню на то время, пока Сет не выздоровеет.

Герр Геллер в ту же ночь проделал тридцать миль и столько же обратно, привезя доктора, который не смог сделать больше, чем уже сделала я. Он оставил немного мази от ожогов и сказал, что Сет, вероятно, выживет, если в ближайшие несколько дней справится с лихорадкой.

Они так обо мне беспокоились! Фрау Геллер время от времени подменяла меня, чтобы я могла немного поспать, но большую часть времени я сама ухаживала за Сетом, протирая его тело влажной тряпкой и успокаивая его. Наконец жар спал, лихорадка отступила, и мы поняли, что он поправится. Это было такое облегчение, что я даже немного поплакала.

Его первые слова были:

– Что ты здесь делаешь? Почему ты не поехала за ними?

Я только вздохнула. Ну что ты поделаешь с таким человеком?! Естественно, он рвался продолжать погоню и злился, что слишком слаб для этого: не мог пошевелить и пальцем. Не меньше его раздражала и необходимость спать со мной в одной кровати.

– Какого черта ты сказала им, что мы женаты? – проворчал он однажды ночью.

– Потому что это правда, – ответила я. – Ты же знаешь этих богобоязненных христиан. Если бы они подумали, что мы не муж и жена, они бы не позволили мне даже прикоснуться к тебе.

Я разделась, стянула через голову теплую ночную рубашку и скользнула в нашу постель.

– Не беспокойся, – язвительно сказала я, заметив, как он напрягся. – Я не собираюсь тебя изнасиловать. Но я также не собираюсь спать на полу.

– Чертова сука, – мрачно пробормотал он. – Это все из-за тебя.

– Из-за меня?! – Я буквально подпрыгнула от бешенства и села в кровати. Сет шумно вздохнул, и я поняла, что резким движением потревожила его раны. Ну и пусть. Если бы не я, он бы сейчас валялся мертвым на дне реки и вообще не мог чувствовать боли. – Мне следовало оставить тебя тонуть, – кипела я. – Мне нужно было позаботиться о собственном спасении и не думать о тебе. На моем месте ты бы поступил именно так! Тебя надо было оставить рыбам! Какой же ты неблагодарный черт! Я вот этими руками вернула тебя к жизни, когда ты уже умер, ухаживала за тобой, кормила, мыла, словно ты гигантский младенец! Ба! Надеюсь, твоя нога сгниет, а руки отвалятся! Разве я просила о благодарности? Я даже не просила о добром отношении. Но обвинять меня! Это уже слишком. Это подло и несправедливо. А-а, да что еще от тебя можно ожидать? Теперь я сама не желаю лежать рядом с тобой.

Я вскочила с кровати и сдернула с Сета одеяло.

– Я не стала бы спать с тобой, будь ты самим королем Англии!

Завернувшись в одеяло, я легла на полу. Сет закашлялся, потом вздохнул и наконец фыркнул. Я была почти уверена, что слышу его сдавленный смех.

Ему становилось лучше день ото дня, и он все больше злился из-за нашей задержки. Наконец он убедил герра Геллера отвезти нас в Сент-Луис. Я поцеловала на прощание фрау Геллер в высохшую щеку и сунула ей в руку одну из безделушек, подаренных мне Людвигом. Даже если у них не будет нужды ее продать, пусть в их унылом доме появится что-то яркое и красивое, на что можно посмотреть в грустную минуту.

Нас трясло, как горох в ведре. Каждая рытвина или бугорок на дороге причиняли Сету боль. Но на этот раз я не делала попыток оградить его от этой пытки. Скрестив руки на груди, я сидела на другом краю телеги, время от времени презрительно поглядывая на него. Между нами, словно стена, стоял мой чемодан. Лицо Сета побелело и покрылось крупными каплями пота. Я мужественно не замечала, как ему плохо, пока он не потерял сознание. Тут угрызения совести одолели меня, и я бросилась к нему, как мать к раненому ребенку. Его больная нога ударялась о грубо стесанные бока телеги, сквозь бинты проступила кровь. Я крикнула герру Геллеру, чтобы он остановился, и мы устроили маленький совет. Выше по реке, милях в десяти, было небольшое селение. Мы решили остановиться там на ночлег и назавтра засветло добраться до Сент-Луиса.

Сент-Луис был грязный, шумный, рабочий город, совсем непохожий на утонченный и благовоспитанный Новый Орлеан. Но в нем были своя прелесть и особая притягательность. Мы поселились в «Гранд-Палас-отеле», который был совсем не «гранд», и, приняв ванну и переодевшись, я отправилась что-нибудь разузнать про Бориса и Габриэль. Куда бы я ни пришла, везде только и было разговоров, что про Калифорнию и добычу золота. На улицах толпились люди, приехавшие со всей Америки – от Бостона до Нью-Йорка и Филадельфии, – готовые сменить добротные костюмы на грубую одежду золотоискателей. Мне незачем было видеть Калифорнию, чтобы сказать, что на самом деле они там найдут: дизентерию, волдыри на руках и изнуряющий труд, тяжелее которого они еще не видели. Держу пари, что там немного будет цыган. Цыгане и работа – вещи несовместные.

В отель я вернулась ближе к вечеру, обойдя перед этим дюжину магазинов. Я застала Сета ходившим по комнате; чтобы не потерять равновесия, он то и дело хватался за мебель.

– Что ты делаешь? – закричала я. – Ты хочешь, чтобы раны снова открылись? Идиот! Ты думаешь, что лучше врачей знаешь, как надо лечиться? Сядь сейчас же!

Я пихнула его в кресло и подставила под больную ногу низкую скамейку. Он хотел было возразить, но я ему не позволила.

– Где ты была? – прорычал он. Вид у него был ужасный: бледное, изможденное лицо, небритые щеки и подбородок, голубые глаза глубоко ввалились, а шрамы на лице зловеще шевелились, словно живые. – Не можешь дождаться, когда избавишься от меня? Шляешься по магазинам, – презрительно фыркнул он, глядя на мои покупки. – Ох уж эти бабы!

– Я пошла в магазины только после того, как узнала все, что хотела, – сухо ответила я. – К тому же большинство этих вещей для тебя. Смотри!

Я разорвала пакет и вытащила рубашки, прекрасные верховые бриджи, теплое нижнее белье и низкую касторовую шляпу с широкими полями. Потом развернула главный подарок – резную дубовую палку, не лучшую на свете, но прочную и удобную, с набалдашником в виде львиной головы.

– Разве не здорово? Этот человек шел по улице и помахивал ею. Я поняла, что палка ему не слишком нужна, и купила ее у него. Он просил меня отобедать с ним, но я отказалась. Не смотри так сердито. Я могла бы легко соблазнить любого мужчину в Сент-Луисе.

– Могла бы купить мне что-нибудь выпить, – буркнул он.

– Да, могла. Но не купила. – Он был так груб и сердит.

Я хлопотала, раскладывая в маленькой комнате покупки, вынула сигары, которые купила для Сета, вытерла краем юбки стакан. Я налила ему полный бокал бургундского, чуть поменьше себе, зажгла сигару, сунула ее Сету в рот и села на пол у его ног, чтобы рассказать, что мне удалось узнать.

– Никогда не угадаешь, что я увидела, когда спустилась к пристани, – начала я. – «Валери Джейн»!

Его глаза округлились, и он всем телом подался вперед.

– Что? Где? Давно…

– Не впадай в истерику, Сет. Дай мне самой все рассказать. Да, я и сама не поверила собственным глазам. Прошло две недели, а она все еще здесь. У нее какие-то неполадки с котлом. Я поднялась на борт и поговорила с капитаном. Он показал мне список пассажиров, но Бориса и Габриэль в нем не было. Тогда я описала их ему, он подумал и наконец сказал, что в Новом Орлеане села пара, которые назвались Андерсонами. Мужчина много играл в карты, а девушка почти все время провела в каюте. Это они, Сет, я уверена! Конечно, капитан не знал, куда они отправились после того, как сошли с корабля, поэтому я расспросила других людей на судне. Один из официантов слышал, как мистер Андерсон кого-то спрашивал, есть ли в Сент-Луисе местечко, где он мог бы попытаться вернуть то, что проиграл на «Валери Джейн». В конце концов я разыскала того человека, и он сказал мне, что посоветовал им ехать в отель «Вашингтон». Там есть игорный зал. Тебе удобно? Тепло? Позволь, я подложу тебе подушку.

Я вскочила на ноги, но Сет удержал меня за руку.

– Закончи свой рассказ. Что еще?

– Хорошо. – Я снова села и сделала глоток бургундского. Вино было кисловатое, но все же это было лучшее, что мне удалось найти в городе, переполненном умиравшими от жажды мужчинами. – Я поспешила в отель «Вашингтон». Андерсоны останавливались там! Но только на несколько дней. Борис выиграл в «фараона» кучу денег. А мистер Белчер – управляющий отелем – вспомнил, что Борис спрашивал у него, как добраться в Индепенденс.

– В Индепенденс! – Сет вздрогнул и выпрямился. – Какого черта он собрался в Индепенденс?

– За золотом, – холодно ответила я. – Я все разузнала. Индепенденс называют воротами в Золотую страну. Туда съезжаются люди со всей Америки, собирают караваны из повозок и отправляются на Запад, в Калифорнию. Борис и Габриэль уехали из Сент-Луиса неделю назад, значит, они сейчас там. Примерно три сотни миль отсюда. Путь неблизкий, но завтра отходит почтово-пассажирский пароход. И, если нам повезет и он не взорвется, через несколько дней мы будем на месте.

– Тебе удалось достать билеты? – Сет схватил меня за плечи, и его пальцы больно впились в мое тело.

– Конечно.

Я решительно стряхнула его руку, но все же достаточно осторожно, чтобы не потревожить раны. Я все еще была на него сердита. И это его благодарность за все, что я для него сделала!

– Это было нелегко, – продолжила я. – Все мужское население Сент-Луиса непременно хотело сесть на этот пароход. Но я нашла человека, который забронировал себе с приятелем каюту, сыграла с ним в «фараона» на билеты и выиграла.

Сет с облегченным вздохом откинулся на спинку кресла. Его и без того изможденное лицо болезненно скривилось, глаза блестели, и я поняла, что его снова мучит лихорадка. Я снова налила ему полный бокал бургундского. «Если он немного захмелеет, – думала я, – будет крепче спать».

Я встала и сняла юбки.

– Что ж, я сделала все, что могла. Я не ожидала, что ты покроешь меня поцелуями, но мог бы сказать хоть слово благодарности. Если нам повезет, Борис и Габриэль все еще сидят в Индепенденсе. Я уверена, что они направляются в Калифорнию. Борис из числа тех жадных свиней, которые хотят получить золото, не копаясь в земле, а отобрав его у старателей за карточным столом. Судя по тому, что я слышала, Индепенденс – настоящий сумасшедший дом. Люди неделями ждут возможности переправиться с лошадьми и повозками на пароме в Канзас! Вряд ли эти «Андерсоны» сумеют быстро найти лошадей и продукты. Уверена, мы застанем их там.

– Я сам поеду за ними, – сказал Сет. – А ты с первым же пароходом возвращайся в Новый Орлеан.

Я холодно посмотрела на Сета. Наступил отличный момент, чтобы показать ему всю ярость, на какую способна примадонна, но передо мной сидел больной человек. Поэтому я подавила гнев и спокойно сказала:

– Я знаю, что тебе не терпится избавиться от меня, и поверь, сама больше всего хочу вернуться в свой дом, к ма… к людям, которых я люблю. – Я вспомнила о Стивене, и невыносимое чувство вины нахлынуло на меня. – Но я приехала сюда не для того, чтобы быть с тобой, а для того, чтобы помочь Габриэль. Запомни это. Я уеду только вместе с ней. Тебе ясно?