Текст книги "Опасное наваждение"

– Да. – Сет вытер лоб, вспотевший, как от жары, хотя день выдался прохладный. – Теперь я знаю, почему раньше никогда не хотел жениться. Пошли. Мне надо выпить.

Он подарил мне пару браслетов – настоящее произведение искусства из искусно переплетенных золотых пластинок. Как оказалось, Сет специально заказал браслеты для меня на Бонд-стрит еще до того, как мы покинули Лондон. В честь нашей свадьбы мы поужинали в старомодном эдинбургском ресторане, где я покрыла себя позором, выпив слишком много шампанского и смеясь слишком громко. Мы вернулись в гостиницу, и перед входом Сет подхватил меня на руки и перенес через порог.

– Как ты думаешь, нас пригласят на бал к Делакруа, когда мы вернемся в Париж? – спросила я. – Я ведь теперь респектабельная замужняя дама и постараюсь вести себя прилично. Как ты думаешь, у меня получится? О, как я тебя люблю!

В ту ночь Сет был очень нежным, но каким-то безжизненным.

– Что случилось? – шутливо спросила я. – Тебе не нравится заниматься любовью с замужней женщиной?

– Извини, что не принес тебе удовлетворения, – немного обиженно сказал он. – Никогда раньше не был женат. Странное ощущение – лежать в постели со своей собственной женой, а не с чьей-либо еще.

– Ты привыкнешь, – пообещала я. – Ведь ничего не изменилось. Мы все те же Сет и Рони, что и раньше. Какое значение имеет пара слов и золотое колечко?

– Ты была не так равнодушна к браку, когда не была замужем. Ты даже хотела умереть, если…

– Т-с-с! – остановила я его. – Я поступила очень глупо, но это все в прошлом.

– Это в прошлом, а ты получила, что хотела. Давай спать, цыганочка, завтра мы возвращаемся в Лондон.

Сет не позволил мне играть в карты в Лондоне. Он сказал, что мне не стоит возвращаться к игре до рождения ребенка, которое, по моим подсчетам, приходилось на декабрь. И каждый раз, когда он отправлялся играть, то проигрывал. Тогда Сет объявил, что все в Лондоне жулики, и решил, что надо на лето переехать в Швейцарию. Швейцария, однако, по каким-то причинам нам тоже не подошла, и мы уехали в Австрию, потом в Румынию, затем в Венгрию.

В Будапеште мы наняли служанку, немую девушку по имени Анна. Мне кажется, Сет чувствовал себя виноватым, потому что часто оставлял меня одну, отправляясь играть в карты. Я разговаривала с Анной на смеси русского, румынского и французского, и она, казалось, все понимала. Анна была маленькой, худенькой, с теплыми карими глазами, а ее волосы вечно торчали нечесаными вихрами. В то же время она показала себя очень быстрой, послушной и любящей. Сета она, видимо, побаивалась. Думаю, он напоминал ей кого-то, кто был груб с ней, но подробностей я так и не узнала.

Я видела, что Сету не слишком нравилось быть женатым, и не потому, что его женой стала именно я, а потому, что брак ограничивал его свободу. Он считал, что сейчас кто-то постоянно вмешивается в его жизнь, хотя я редко спорила с ним и послушно ехала туда, куда он приказывал. Путешествовать оказалось очень тяжело, так как впервые в жизни меня каждое утро мучили приступы тошноты, но я не жаловалась и ни разу не предложила осесть где-нибудь на одном месте до тех пор, пока родится ребенок.

Долгое время я закрывала глаза на постоянное недовольство Сета, пыталась развеселить его, поднять ему настроение, но он был холоден и неразговорчив.

Мы жили в Будапеште, в маленькой уютной гостинице. Была середина ноября. Сет играл каждую ночь, и я, как обычно, терпеливо ждала его возвращения. Однажды он вернулся поздно ночью очень расстроенный.

– Выиграл? – Я обвила руками его шею.

Сет высвободился и налил себе вина. От его одежды несло запахом сигаретного дыма, алкоголя и дешевых духов.

– Ты выиграл? – снова спросила я, хотя уже знала ответ. Сет больше не выигрывал.

– Я проклят, – сказал он, невесело усмехнувшись. – Счастье от меня отвернулось. Думаю, на меня наложила проклятие одна цыганка.

Я ненавидела эти его разговоры: он действительно верил, что я виновата во всех его неудачах.

– У нас осталась только тысяча фунтов. Скорее всего мне придется продать дом в Париже.

– О нет, – запротестовала я. – Когда-нибудь мы туда обязательно вернемся. Мне так нравилось жить на рю де Монморанси.

– Прекрати свое нытье, – оборвал Сет. – Нам нужны деньги.

– Но мы ведь еще не трогали мою долю. Возьми столько, сколько надо, Сет. У меня там несколько тысяч фунтов. Бери, они твои.

Я ожидала, что он решительно откажется, но он промолчал. На следующую же ночь Сет крупно проигрался, а потом долго ругал меня, потому что мы не могли уехать в Париж. Он кричал, что если бы был свободен, то попытал бы счастья в отдаленных местах: снова в России или, может быть, даже в Китае. Сет презрительно говорил о Европе как об очень скучном месте и утверждал, что настоящие приключения бывают только в Америке.

– Ты устал и тяжело переживаешь потерю, я знаю, – попыталась успокоить его я.

– Ты ничего не знаешь, – рявкнул Сет. – Боже, и как меня угораздило попасть в эту переделку?

– Пойдем спать. – Я села на ручку его кресла и осторожно отвела прядь темных волос со лба. – Я заставлю тебя забыть о неприятностях, – прошептала я. – Пошли.

Я развязала его галстук и принялась снимать бриллиантовые запонки.

Сет быстро поднялся, почти что столкнув меня на пол.

– Черт побери! Прекрати со мной сюсюкать. Может мужчина хоть немного побыть один?

– Почему ты не позволяешь себе быть счастливым? Ты борешься изо всех сил.

– Заткнись! Я иду спать…

На следующее утро, когда он умывался, я увидела маленькие красные царапины на его плечах и спине. Сет даже не старался скрыть их от меня. Он был с другой женщиной и даже не беспокоился о том, знаю я о его измене или нет. Мне стало плохо, но я прямо спросила его, правда ли то, что он спал с другой женщиной.

– Чего ты от меня хочешь? – Он провел бритвой по щеке. – Сладкой лжи? Ты знаешь, что я собой представляю, и не надо ожидать, что брак изменит мой характер.

– Но ты был верен мне два долгих года. Тогда тебе нужна была только я!

Сет многозначительно посмотрел на мою округлившуюся фигуру.

– С тех пор кое-что изменилось, не так ли? Я приложила руки к животу.

– Кто она?

– Обычная шлюха, – спокойно сказал Сет. – Тебе от этого легче?

– Ты ненавидишь меня! О, почему ты не дал мне умереть тогда в Лондоне?

Сет на мгновение опустил руку с бритвой.

– Хотел бы я и сам это знать.

Следующие три ночи он не приходил домой. Я рыдала, пока мне не становилось плохо, и Анна безуспешно меня успокаивала. В присутствии Сета, однако, я старалась сдерживать слезы, чтобы он не понял, как мне больно.

В середине декабря мы переехали в Вену. Дни постепенно стали совсем короткими, землю покрыл снег. Последние недели перед рождением ребенка тянулись нескончаемо медленно. Вена была очень веселым городом, полным развлечений, с давними традициями, как Париж. Я надеялась, что Сет здесь почувствует себя лучше, но он вел себя так, словно я держала его пленником в нашей гостинице. Мы остановились в «Гранд-отель де Пари» на Карлплац. Мы почти не разговаривали. Как правило, он не отвечал мне, а если что-нибудь и говорил, то это обычно был грубый приказ замолчать или ворчание, что я, мол, веду себя как сварливая жена.

Еще никогда я не чувствовала себя такой отчаявшейся, такой одинокой и испуганной. Я не сомневалась, что потеряю Сета. Каждый день я отправлялась на долгие прогулки, просто чтобы сбежать из нашей унылой комнаты в гостинице. И однажды, повинуясь внезапному импульсу, я отправилась к гадалке. Я не призналась ей, что я тоже цыганка, но старая женщина и без того подтвердила мои самые худшие опасения.

– У тебя будет отличный ребенок, мальчик, – протянула она. Мы сидели за чашкой чая в кафе рядом со студенческим кварталом. – Но следи за мужчиной. Темноволосым мужчиной. Он принесет тебе много горя. Он словно птица, готовая улететь при первой же возможности. Если только ты разрежешь его путы…

– Заткнись, старая карга, – прошипела я по-цыгански. – Ты лжешь! Все цыгане лгут! Он не уйдет. Он не посмеет.

– Так ты тоже цыганка и пришла, чтобы я предсказала тебе будущее? – накинулась на меня старуха. – Стыдись! Возвращайся домой и подумай о еще не рожденном ребенке. Подумай о его будущих братьях и сестрах. Вспомни о своей матери и отце…

– У меня никого нет. Все они умерли! Гадалка покачала головой.

– Глупенькая! Он женился на тебе? – Я кивнула. – Тогда о чем ты беспокоишься? Всем мужчинам слегка не по себе в это время. Он просто боится за тебя.

– Он встречается с другими женщинами, – прошептала я.

– Ну и что? – Цыганка пожала плечами. – Он же мужчина, а ты будущая мать и не можешь сейчас спать с ним. Такое часто случается. Не волнуйся. Когда родится сын, он будет горд, как король, и вернется к тебе. Не волнуйся.

Я заплатила ей и ушла. Мне нужно было услышать слова успокоения от цыганки, хотя я знала, что она лжет. Бесцельно блуждая по городу, я забрела в Пратер, огромный парк на острове между Дунаем и Дунайским каналом. Там я долго гуляла, а потом села на скамейку в тихом уголке, под статуей полуобнаженной женщины. Я плакала, закрыв лицо руками, и слезы потоком текли у меня между пальцев.

Мужчина, сидевший на соседней скамье, заговорил со мной по-немецки, а потом, когда увидел, что я не понимаю, перешел на английский.

– Такая хорошенькая женщина не должна плакать. Могу я предложить вам свой носовой платок, мадам?

Несмотря на боль в сердце, я улыбнулась ему. Человечек был очень забавным. Из-под шляпы в разные стороны торчали пряди светло-русых волос. Густые усы были подернуты сединой. В голубых глазах светилась улыбка.

– Нет, спасибо. – Я порылась в своем ридикюле. – У меня есть платок. – Я вытащила маленький квадратик шелка, обшитый кружевами, более подходивший для заигрывания, чем для вытирания слез.

– Очень огорчительно видеть несчастливой такую красавицу, – вздохнул мужчина. – Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Нет-нет. – Я покачала головой и снова улыбнулась ему. – Я просто веду себя очень глупо, только и всего. Ребенок, и снег, и холод… – Я закусила губу и опустила голову.

– Да, разумеется, – кивнул мой собеседник. – Моя жена вела себя точно так же. Она все время плакала, и я в душе чувствовал себя немного обиженным.

– Правда? Я, наверное, действительно несправедлива к мужу. Он боится так же, как и я.

– Конечно, – кивнул мой новый знакомый. – Не сомневаюсь, что все дело обстоит именно таким образом. Без сомнения.

– Да-да, – я спрятала влажный платочек в муфту, – мы оба нервничаем. Мне нельзя думать только о себе, это эгоистично.

– Вот теперь вы говорите, как разумная женщина, – с одобрением отозвался мужчина. – Боже, опять пошел снег! – Он взглянул на небо. Снег шел уже целых полчаса, и поля его шляпы давным-давно побелели, но он только что заметил это. – Возможно, мы могли бы вместе выпить чаю, мадам? – Он встал и коротко кивнул мне. – Красавицы никогда не должны испытывать грусть или… холод.

– Нет, спасибо. – Я встала, протянула ему руку, и он галантно поцеловал кончики моих пальцев. – Вы были очень добры. Спасибо и до свидания.

– До свидания, мадам. Надеюсь, у вас все будет хорошо. Я вышла из парка. Какой добрый человек, думала я. И хорошо одетый к тому же. Возможно, это торговец, хотя, насколько я понимала, в эти часы дня все торговцы корпят над своими бухгалтерскими книгами. Нет, его окружало облако какой-то мечтательности, как того профессора, которого я однажды встретила в Париже. Профессор думал, что разработал систему, как выиграть в «фараона», и как же он был расстроен, когда проигрался в пух и прах. Да, этот человек определенно напомнил мне того профессора.

Мы с Сетом ужинали в гостинице. Мы оба не очень хотели есть, но выпили две бутылки вина. Я не стала рассказывать ему о гадалке, но описала встречу с забавным мужчиной в парке.

– Тебе стоило пойти и выпить с ним чаю, – сказал Сет. – Это могло бы привести к… другим последствиям. – Непристойный смысл его слов был очевиден.

Старательно улыбаясь, я возразила:

– Не думаю, что я интересовала его с этой стороны.

– Почему? У некоторых мужчин очень необычный вкус. Коровы. Овцы. Собаки. Цыганки. Даже беременные женщины. – Сет издал короткий смешок.

– Если моя беременность кажется тебе настолько неприятной, – вскинулась я, покраснев, – то ты должен уйти. Ты не любишь меня, так почему ты должен любить ребенка, которого еще даже ни разу не видел?

– Здесь ты права. – Сет поднял бокал и подмигнул мне. – Очень разумное заключение.

– Ты уйдешь сегодня вечером?

– Разумеется. Почему бы мне этого не сделать?

– Мне кажется, ребенок появится на свет этой ночью.

– Ерунда! По твоим же расчетам, до родов еще не меньше недели. Выпей еще вина, моя дорогая жена, и не волнуйся.

– Нет, спасибо, Сет. Я поднимусь наверх, если ты не возражаешь.

– Почему я должен возражать? – весело спросил он. – Ты свободна в своих передвижениях.

– Счастья тебе сегодня. Во всем, чем бы ты ни занимался. Я поднялась к себе в комнату и внезапно чуть не упала от пронзившей меня боли в животе. Я была вынуждена присесть, и Анна подбежала, готовая помочь.

– Весь день меня беспокоили редкие спазмы в животе, – всхлипнула я. – А он не поверил, что все случится сегодня.

Анна повернула голову в сторону двери.

– Ты спрашиваешь, надо ли звать Сета? Нет-нет. Это может длиться часами, а я не хочу испортить ему вечер.

Я разделась и легла в постель. Схватки повторялись сначала каждые сорок пять минут, затем каждые полчаса. Я радовалась, что скоро все закончится. В два часа ночи я послала Анну за акушеркой, которая жила в миле от нас.

Шел сильный снег, но я надеялась, что акушерка успеет вовремя. Однако, как только служанка ушла, схватки стали сильнее, словно ребенок только того и ждал, чтобы мы остались с ним одни.

– Хочешь родиться, когда рядом никого нет? – спросила я у него. – Ты уже сейчас обожаешь всякие цыганские проделки.

Прошел час, но Анна все не возвращалась. Беспокоясь больше о ней, чем о себе, я, с трудом поднявшись, прошла в гостиную и выглянула в окно. Внезапный приступ страшной боли вынудил меня опуститься на пол. В этот момент в комнату вошел Сет.

– Что случилось? – Он опустился рядом и обнял меня. Он нетвердо держался на ногах, и от него сильно пахло виски.

– Скоро родится ребенок. – Я схватила его за руку и прижалась лицом к его плечу, пережидая боль. – Я послала Анну за акушеркой, но она еще не вернулась. Боюсь, что она потерялась. Ты должен…

Я больше не могла говорить. Сет помог мне лечь в постель и держал меня за руку, пока боль немного не отпустила.

– Ты должен разыскать Анну. Найди акушерку или кого-нибудь еще.

– Поздно. Теперь я не могу оставить тебя одну.

– Мне… очень жаль.

– Не о чем жалеть. Ты сказала, что родишь сегодня ночью, а я не поверил.

– Ты выиграл?

– Да, целую кучу денег. Все будет хорошо, Рони.

– Я верю тебе и люблю тебя. Ты когда-нибудь присутствовал при родах? – Сет кивнул. – Я тоже. Когда мне было двенадцать или тринадцать, мне однажды разрешили посмотреть, как рождался мой двоюродный племянник. Его убили вместе с остальными. Помнишь? Как кричала та женщина! Она была не очень смелой. Что такое немного боли? – Я вскрикнула и вцепилась в его руку. Сет вытер мне лоб своим чистым платком. – Это было самое красивое зрелище на свете, Сет. Намного интереснее, чем роды у лошадей. Лошади не кричат. Люди так слабы. Но по крайней мере у детей не такие длинные… ноги.

– Расслабься, Рони, – успокаивал меня Сет. – Вот так.

– Он скоро появится на свет?

– Да.

– Что если… если не придет акушерка?

– Тогда нам придется обойтись без нее, – успокаивающе проговорил Сет. – Не бойся.

– Я не боюсь, – честно ответила я. – Ты здесь, и ты меня любишь, этого достаточно. Я хочу сказать тебе кое-что. Я сделала очень плохую вещь, я пошла к цыганке, чтобы она погадала мне. Так глупо. Я вела себя, как настоящая глупая горгио. – Я прикусила губу и закрыла глаза. На лбу выступили капельки пота. – Я так боялась, что ты меня бросишь. Я была так эгоистична и думала только о себе, поэтому пошла к гадалке. Прости меня. Все станет иначе после рождения ребенка. Я буду самой лучшей женой на свете. – Всхлипнув, я втянула ртом воздух. – Ты мужчина. Тебе нужна компания женщин. Я понимаю. Я буду лучшей…

– Ты отличная жена, – тихо сказал Сет. – Я очень люблю тебя и никогда не брошу. Больше не говори, постарайся расслабиться.

Ребенок начал двигаться вниз. Я потянулась к руке Сета, но он уже отошел. Встав у изножья кровати, Сет велел мне тужиться. Я закусила губу, чтобы не кричать, так как не хотела расстраивать его. Все время, что длились схватки, Сет разговаривал со мной; я не помню о чем, но его слова были ласковыми и нежными. Он хвалил меня и успокаивал, а я чувствовала себя в безопасности.

…А потом он показал мне нашего ребенка. Красное, извивающееся существо. Сет встряхнул его, чтобы он начал дышать.

– Мальчик? – слабым голосом спросила я. – С ним все в порядке? Он здоровый?

– Убедись сама. – Наш сын послушно продемонстрировал мощь своих легких. Я немного отдохнула, пока Сет обмыл ребенка и завернул его в чистое полотенце. Потом он положил его рядом со мной.

Я поглядела на сына, потом на его отца, который встал на колени около кровати.

– Спасибо, – прошептала я. – Спасибо за все. Сет опустил голову себе на руки и вздохнул.

– Чертовски тяжелая работа для пьяного мужчины, Рони, – сказал он со странным смешком.

– Почему ты напился?

– Хотел бы я сам знать. Не знаю. Но еще никогда в жизни я не трезвел так быстро.

Я погладила его темноволосую голову.

– Сегодня ты был великолепен. Ты сильно испугался?

– Да, до смерти, – признался Сет, поднимая голову. Он выглядел таким усталым и истерзанным, что у меня на мгновение остановилось сердце. Его щеки были влажными, но не от пота. Он легонько провел пальцами по моему лицу, и я поцеловала его руку. – Ты замечательная, Рони. Такая смелая. Надеюсь, сын пойдет в тебя.

– Как мы его назовем? – сонно поинтересовалась я. – Мы ведь ни разу не обсуждали этого. Мне бы хотелось, чтобы его звали Стивен, в честь моего двоюродного брата…

– Нет, – резко возразил Сет. – Мы назовем его Николас, в честь твоего деда. Согласна?

Я улыбнулась и закрыла глаза. Я была согласна. В комнату ворвалась акушерка, и ее пронзительный голос разорвал наступившую тишину.

– Что за ночь! – кричала она. – Все младенцы Вены решили именно сегодня выйти на свет Божий. Последняя моя подопечная рожала двадцать часов. Так, а что здесь?

– Мы с моей женой прекрасно обошлись и без вас, – сообщил ей Сет. – Вы нам больше не нужны.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что я не нужна? Ты перерезал пуповину? Где послед? Мужчины ничего не знают о родах!

– Пуповина перерезана, а послед там, в тазу, можешь проверить. Вот немного денег за беспокойство. До свидания.

– Ну и ну. Вы, молодой человек, сами врач?

– Нет, – раздраженно буркнул Сет. – Я не врач. Я даже не муж этой дамы, а просто случайный прохожий. До свидания, мадам.

Я услышала, как Сет говорил Анне, что не ее вина в том, что она опоздала, и давал ей указания, чем заняться. Потом он подошел к кровати и позвал меня. Я открыла глаза и потянулась к его руке. Он легонько сжал мои пальцы.

– Что ты сейчас собираешься делать?

– Выпью чего-нибудь покрепче и лягу спать. То же рекомендую и тебе, кроме, конечно, виски. Рони… – Он помедлил.

– Да, Сет, в чем дело? – В моей душе внезапно шевельнулся страх.

Он собирался с силами, чтобы сказать мне что-то, но не мог. Он облизал губы, нервно пригладил волосы и наконец произнес:

– Я люблю тебя.

Затем он ушел. Мы с ребенком заснули, да и Анна, закончив уборку, прикорнула в кресле.

Когда мы проснулись через несколько часов, Сета уже не было. Он оставил немного денег в моей шкатулке – достаточно, чтобы прожить две-три недели. И еще записку.

Я смотрела на буквы и строчки, и они расплывались у меня перед глазами. Я послала Анну вниз за портье и, когда тот поднялся, попросила его прочитать записку. Это был рыжий пухлый человечек в очках.

– Она написана по-французски, мадам.

– Мне все равно, хоть на китайском. Вы можете ее прочитать или нет?

– Да, мадам. – Портье прочистил горло. Могло показаться, что он собирался выступить с речью в парламенте. – «Отправился в Париж, чтобы продать дом и поднакопить денег, – прочитал он. – Вскоре пришлю за тобой». Подписано буквой «С».

– Это все? Нет даже слов «дорогая» или «любимая»?

– Все. Можете взглянуть сами… Анна проводила его до двери.

Ложь. Это все было ложью! Сет больше не хотел видеть меня. Он ждал, пока не родится ребенок, потому что знал, что после этого я уже не смогу покончить с собой.

В комнату вернулась Анна.

– Я знала, что это случится, – сказала я, изо всех сил борясь со слезами. – Он никогда не хотел жениться на мне. Он не хотел ребенка. Почему, ну почему он не позволил мне сделать его счастливым. Я так старалась, Анна. Он трус, трус!

Как только я оправилась настолько, что смогла встать, мы покинули гостиницу, переехав в более дешевую, в настоящие меблированные комнаты на извилистой улочке рядом с оперным театром. После платы по счету в «Гранд-отеле» осталось не так много денег, но по крайней мере у меня сохранились мои украшения, и я знала, что, если их заложить, можно выручить довольно приличную сумму. Но что потом?

Шли недели. Мои драгоценности постепенно исчезали. Тогда я решила, что надо найти работу. Но я не могла читать газеты и потому не представляла, где ее искать. Однажды, прогуливаясь в парке Пратер, я села на ту же самую скамейку, где сидела однажды декабрьским вечером.

– Здравствуйте, красавица, – раздался за моей спиной смутно знакомый голос.

Я обернулась. Это был мой знакомец, маленький профессор. Он весело подмигнул мне.

– А, это вы! – Я тепло поприветствовала его. – Очень рада снова встретить вас. Как ваши дела?

– Неплохо. А ваши? Вы уже родили, как я погляжу. Как себя чувствует ваш ребенок? Все в порядке?

– Да, спасибо. Крепкий мальчуган. Его зовут Николас.

– Николас. – Мужчина кивнул. – Хорошее имя. Одного моего предка звали так же. А ваш муж?

– Ему пришлось уехать. – Я сглотнула. – Семейные дела. Боюсь, правда, что он оставил мне слишком мало денег, так что теперь я ищу работу.

– Работу? – Мой знакомый нахмурился и рукояткой трости сдвинул на затылок свою шляпу. – Давайте-ка подумаем. Будь я хорошенькой женщиной, которая оказалась в Вене в январе, но у которой нет особенных причин оставаться в этом городе, я поехал бы в Баварию, в Мюнхен. Очень красивое место, Мюнхен. Дружелюбное и тихое, не такое сумасшедшее, как Вена, если вы меня понимаете. Да, я бы поехал прямиком в Мюнхен, пришел бы в резиденцию короля и попросил его о личной аудиенции. Я слышал, он любит красивых женщин и наверняка поможет вам.

– О! – Я попыталась изобразить заинтересованность, но про себя подумала, что бедный малый, видно, сошел с ума. – Неплохая мысль, спасибо.

– У меня случайно есть несколько железнодорожных билетов, которыми я вряд ли воспользуюсь. Они на поезд, который уходит через несколько недель, а я решил ехать завтра. Да, завтра. Почему бы вам не взять эти билеты?

– Спасибо, – вежливо поблагодарила я. – Это очень мило с вашей стороны.

– Ну что же, жаль, что сегодня я не могу угостить вас чаем, – сказал мой новый друг. – Он улыбнулся и застенчиво переступил с ноги на ногу. Время от времени его глаза поднимались к стоявшей рядом статуе. – Я уверен, что мы снова встретимся с вами. В Мюнхене.

– Да, – согласилась я. – В Мюнхене.

Он поклонился и попрощался, затем пошел прочь, напевая на ходу и помахивая тростью. Я посмотрела на билеты и попыталась представить себя в присутствии короля. Но мне ведь нечего надеть, не осталось никаких украшений! Не важно. Этот человек явно был близок к королю, иначе он не стал бы предлагать мне подобный план. Замечательно! Я бегом бросилась домой, чтобы сообщить свою новость Анне. Как она будет счастлива. И с какой радостью мы обе покинем Вену! Как и Лондон, этот город вызывал у меня только неприятные воспоминания.

Но, когда я увидела Анну, у меня от страха душа ушла в пятки.

– Что случилось? С мальчиком все в порядке? – Я взглянула на ребенка. Казалось, мой сынок мирно спал, но когда я дотронулась до его лба, то почувствовала, что он весь горит. Я кинулась за врачом.

– Инфлюэнца, – сказал он. – Болеют очень многие. Надеюсь все же, что эпидемии не будет. Да вы и сами горите, как в лихорадке, мадам. Лучше вам прилечь. Вполне возможно, ребенок сможет выздороветь, хотя он и совсем маленький. Будем надеяться, что температура не поднимется слишком высоко. Держите его в тепле и насильно не кормите. Я загляну к вам завтра.

Три дня спустя мой сын умер у меня на руках. Я приготовила маленькое тельце к погребению, хотя сама тяжело болела. Я заложила последнюю пару сережек, чтобы оплатить похороны, на которых, кроме нас с Анной, больше никого не было. После, по цыганскому обычаю, я три дня не ела, не спала и не умывалась. Я сидела на полу, раскачиваясь взад-вперед, и оплакивала свое дитя. Через три дня я заснула и проспала целый день.

Проснувшись, я сразу приказала Анне собирать вещи.

– Все кончено. Прошлого не вернешь. Мой ребенок мертв, Анна, но я не могу оплакивать его всю жизнь. Он только расстроится, если узнает, что его мать горюет. Мы поедем в Мюнхен, чтобы встретиться там с королем Баварии, и, не сомневаюсь, эта встреча предназначена мне моей судьбой. Но я скажу тебе, Анна: ни один мужчина больше не посмеет так бессердечно обойтись со мной. Я отдала свое сердце человеку, у которого в груди кусок льда вместо сердца, человеку, который не способен был любить. Я проклинаю его! – сказала я хрипло и сжала кулаки. – Он будет скитаться по свету до самой смерти и никогда не узнает ни счастья, ни любви. Он никогда не обретет покоя на этой земле.

Анна выглядела очень напуганной, так что я обняла ее и прижала к себе.

– Не волнуйся, Анна. Я редко проклинаю людей, но этот случай особый. А теперь поторопись. Мы должны вовремя успеть на поезд!