Текст книги "Проржавленные дни. Собрание стихотворений"

Ее жизнь этих лет – непрестанные переходы от насмешливого благодушия («Хорошо, если бы Вы приехали ко мне вместо Крыма, ведь это почти одно и то же. Только нет гор, нет деревьев, нет моря, почти нет травы»[37]37
  Недатированное письмо Златовратскому // Там же. Л. 57.


[Закрыть]) к самому черному отчаянию: «Я больше не выдерживаю. Я потеряла всё мужество, всю свою спасительную непроницаемость. Я форменно голодаю. Перспектив никаких»[38]38
  Недатированное письмо Златовратскому // Там же. Л. 9.


[Закрыть]. Как и любому изгнаннику, ей кажется, что благоденствующие друзья забыли о ней и не прилагают должных усилий к ее возвращению. Между тем это не так – ив 1956-м году ей приходит долгожданное разрешение на выезд, но в Москву ей ехать не к кому: тетя ее умерла, а больше никого нет; поэтому 5 мая она отправляется в Малояро славец, где живет ее подруга[39]39
  Всё та же Яковлева; осенью 1956 года она рассказывала своему давнему другу: «Всё лето прошло у нас, так сказать, под знаком болезни Наташи Кугушевой, которую Вы помните. В начале мая она выбралась из своего Казахстана, – худая, желтая, седая, страшная <…>». Врачи заподозрили злокачественную опухоль; сделали операцию – диагноз не подтвердился. «Это была такая радость, что трудно ее описать. Вернулась она к нам (т. е., конечно, мы ее привезли) в конце августа и стала быстро поправляться. В конце сентября мы с ней вдвоем ездили в Москву, где она прожила две недели, “кружась в вихре московских удовольствий”. Ее московские друзья праздновали ее воскресение из мертвых» (Письмо В. Ф. Булгакову
  16 октября 1956 года // РГАЛИ. Ф. 2226. On. 1. Ед. хр. 1261. Л. 23 об.).


[Закрыть] и где вообще образовалась повышенная концентрация писателей: в один из ближайших дней после приезда она встретила на почте Петникова, отправлявшего бандероль Андроникову, – он ее не узнал.

И ничего не меняется. Литературной работы у нее нет. Еще в Казахстане по совету друзей она пыталась пройти проторенными тропинками писателя, ищущего заработка: сочинила детское стихотворение о мышах («Мурзилка» отверг), написала в Алма-Ату предложение перевести что-нибудь из казахской поэзии (Алма-Ата промолчала), сочинила просоветское стихотворение (осталось неопубликованным). Моссовет отказал ей в комнате, Союз писателей – в пенсии. В октябре 1956 года она пишет Шепеленко: «С голоду, конечно, я не умираю, просто скучно. Но не от этого у меня тоска. Такого длинного периода молчания у меня давно не было. Как уехала из своего Казахстана, так и замолчала. Я привыкла к тишине и одиночеству, а теперь нет у меня одиночества. За всё это время я и часа не была одна. Всё чужое. Дома нет. Нет своего стола»[40]40
  Письмо 30 октября 1956 года // РГАЛИ. Ф. 2801. On. 1. Ед. хр. 10. Л. 1.


[Закрыть]. Пенсия в 200 рублей (старыми деньгами, т. е. двадцать по ценам 1961 года), которой едва хватало в Казахстане, при бесплатном жилье и местных ценах, в условиях сравнительно благополучной Калужской области обрекала ее на нищенство. Она попробовала инициировать издание книги избранных произведений Сивачева, но оказалось, что получить гонорар в качестве наследницы она не может. (Но какова гордость! В письме к Лесючевскому, главному редактору издательства «Советский писатель», она особенно подчеркивает: «Сообщая

0 своих жизненных невзгодах, я вовсе не хочу, чтобы книга избранных произведений моего мужа была издана исключительно в целях моего материального обеспечения»[41]41
  Цитируется по копии: РГБ. Ф. 516. Карт. 3. Ед. хр. 9. Л. 8.


[Закрыть].) Она просила назначить ей, как вдове советского писателя, прибавку к пенсии – заведовавший этим вопросом Д. К. Богомильский посоветовал ей «усидчиво поработать некоторое время во Всесоюзной библиотеке им. В. И. Ленина»[42]42
  Письмо 17 февраля 1959 года // РГБ. Ф. 516. Карт. 1. Ед. хр. 36. Л. 1.


[Закрыть], чтобы доказать факт одобрения Сивачева Горьким. «Но Вы знаете, Давид Кириллович, что в Ленинскую библиотеку мне, как не живущей в Москве, вход запрещен?»[43]43
  РГБ. Ф. 516. Карт. 3. Ед. хр. 9. Л. 3.


[Закрыть] – интересовалась она в ответном письме. Еще б ему не знать.

К концу 1950-х ее зрение становится всё хуже и хуже – это видно по тому, как от письма к письму деформируется почерк. 12 апреля 1960-го она уже не пишет, а диктует: «Я в очень плохом состоянии, я совсем ослепла. Сейчас хлопочут о моем помещении в инвалидный дом. Литфонд во мне не принимает никакого участия. Моя близкая подруга умерла, другая заболела, никто мне не помогает. Конечно, в инвалидный дом ехать мне не хочется, но больше делать нечего»[44]44
  Письмо Д. Богомильскому // Там же. Л. 22.


[Закрыть]. В 1961 году ее отправляют в инвалидный дом (ст. Кучино Горьковской ж.д.) – родственников у нее нет, а немногочисленные живые друзья сами нуждаются в уходе. Рачительное государство немедленно среагировало: «У меня неприятность. Меня лишили пенсии, т. к. я нахожусь на гособеспечении, – пишет (диктует) она в одном из последних писем. – Уж очень мне скучно и тоскливо»[45]45
  Там же. Л. 26.


[Закрыть].

Она умерла 22 апреля 1964 года. Могила ее не сохранилась.

А. Соболев

Примечания

Творческое наследие Н. П. Кугушевой вопреки обстоятельствам сохранилось с изрядной полнотой. При жизни ей удалось напечатать менее тридцати стихотворений – между 1920 и 1929 годами. В начале 1920-х годов готовились к печати два сборника ее стихов[46]46
  См. в автобиографии, посланной П. Я. Заволокину в мае 1923 года: «Две книги стихов готовы к печати. Одну купило к<нигоиздательст>во Новый Мир, но книга выходит уже год и вряд ли выйдет» (РГАЛИ. Ф. 1068. Он. 1.
  Ед. хр. 81).


[Закрыть], причем один из них – «Некрашеные весла» – даже печатно анонсировался в изданиях литературной группы «Зеленая мастерская»[47]47
  В частности – на спинке обложки книги: Полонский Я. Вино волос. Пг.,
  1921.


[Закрыть]. Много лет спустя, вспоминая об оставленном в московской квартире архиве, она уточняла: «А у меня очень много было стихов в сундуке, даже были, помнится, две “книги”, сброшюрованные <…> одна самая ранняя называлась “Некрашеные весла”, а другая, кажется, “Проржавленные дни”»[48]48
  Недатированное (1952?) письмо к Д. И. Шепеленко // ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 116.


[Закрыть].

В годы казахстанской ссылки, когда даже эфемерные надежды на публикацию иссякли, Кугушева почти ежемесячно отправляла своим постоянным корреспондентам автографы новых стихотворений, надеясь тем самым спасти их от забвения. По счастливой случайности, из четырех крупных корпусов ее писем – к А. Н. Златовратскому, Н. Н. Минаеву, Д. И. Шепелен-ко и М. Н. Яковлевой – первые три сохранились практически безупречно. В ее эпистолярии этих лет тема физического сбережения стихов прямо или завуалированно возникает постоянно: «И мне очень жаль, если я умру здесь, то пропадет моя тетрадь со стихами. Ведь даже некому ее поручить отправить хотя бы Вам»[49]49
  Письмо А. Н. Златовратскому 13 ноября 1947 года // РГАЛИ. Ф. 202. Оп. 2.
  Ед. хр. 187. Л. 23.


[Закрыть]; «Пиитствовать, в сущности, совершенно бесполезное занятие, оно никому не нужно, а тем более мне, после меня всё пропадет, хорошо, если будут разжигать печку. А у меня много здесь. Но я совершенно не могу бросить, как ни старалась»[50]50
  Письмо Д. И. Шепеленко 8 июня 1952 // ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 4.
  Л. 91–91 об.


[Закрыть].

Опасения отчасти оправдались – при спешном выезде из Казахстана в Малоярославец в начале мая 1956 года Кугушева была вынуждена раздать или сжечь почти все свои вещи, в том числе и основную часть архива; по приезде в Москву она обнаружила, что оставленный на хранение сундук с ее рукописями и книгами пуст. Осенью того же года она собирает у своих корреспондентов сохраненные ими автографы стихов, чтобы сделать копию. Ее ближайшая подруга, поэт и профессиональная машинистка Мария Николаевна Яковлева, которая, собственно, устроила ее переезд в Малоярославец, собирается заняться этим с первых дней 1957 года, но срочная работа и болезнь откладывают начало работы на несколько месяцев. К концу октября тиражом в три экземпляра были отпечатаны шесть тетрадок под общим названием «Казахстанский дневник». (Из-за дефицита бумаги стихи отпечатаны очень плотно, с минимальным интервалом, на двух сторонах листа.)

Один экземпляр предназначался для И. Н. Розанова, с которым Кугушева была знакома с начала 1920-х годов, но отношений не поддерживала[51]51
  Прославленная библиотека Розанова рассматривалась ею в качестве депозитария еще в годы ссылки: «Посылаю Вам 2 тетради стихов, то, что я написала здесь, отрываю прямо от сердца. <…> Я верю, что у Вас или у Розанова они будут в целости. У меня нет даже черновиков. Надо бы снять копии, но я не в состоянии, – очень большая работа» (письмо к Д. Шепеленко 9 июня 1952 года // ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 4. Л. 96); после завершения работы над машинописным сводом она подтверждает эти намерения: «Розанову я должна отправить мой экземпляр» (письмо Д. Шепеленко 24 октября 1957 года // ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 10. Л. 334 об.). Вопреки ожиданиям, в составе архива Розанова в РГБ стихов Кугушевой нет.


[Закрыть]. Второй был отправлен в Центральный Государственный архив литературы и искусства (ныне РГАЛИ), куда она еще раньше передала рукописи своего покойного мужа, М. Г. Сивачева: «Что я сделала хорошего, – это в Музей отправила свои стихи, которые зав. музеем просил меня прислать. Будут храниться вместе с книгами и рукописями мужа моего, Сивачева. Я очень рада, хотя за это не получу ни копейки. Вы знаете, что мне, после смерти моей, их некому оставить. А моя хозяйка продаст их на обертку селедок. И это в лучшем случае. Ну теперь они на месте. Пусть лежат»[52]52
  Письмо Шепеленко 27 сентября 1959 года // ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 12. Л. 422–422 об.; к словам «просил меня прислать» она сделала примечание: «Я, конечно, сама просила разрешить прислать свои стихи».


[Закрыть]. Судьба третьего экземпляра на сегодняшний день неизвестна.

С этого момента имя и стихи Кугушевой были забыты на несколько десятилетий. В начале 1990-х годов несколько ее стихотворений напечатала Нина Мироновна Рубашева, сотрудница ГЛМ[53]53
  Волчья ночь. Письма и стихи Н. П. Кугушевой-Сивачевой. Публикация
  Нины Рубашевой // Странник. Литература. Искусство. Политика. 1992.
  № 2 (4). С. 61–65.


[Закрыть]; она же подготовила сборник ее стихов, вышедший в 2003 году тиражом в 110 экземпляров[54]54
  Кугушева Наталья. Некрашеные весла. Стихотворения (1920–1956). М.,
  2003.


[Закрыть].

В основу настоящего издания положен текст машинописи «Казахстанского дневника», фиксирующий последнюю авторскую волю для стихотворений периода ссылки. Его предваряют все разысканные на сегодняшний день стихотворения 1920–1941 годов; большая часть их печатается по прижизненным публикациям, меньшая – по сохранившимся автографам, в том числе и позднейшим. Завершают книгу несколько стихотворений, хронологически современных «Казахстанскому дневнику», но по каким-то причинам не попавших в его состав. За пределами книги, поневоле ограниченной фиксированным объемом, осталась ощутимая часть стихотворений 1940-1950-х годов.

Пользуюсь случаем принести живейшую благодарность Льву Михайловичу Турчинскому за беседы и участие, Наталье Николаевне Соболевой за помощь и внимание, сотрудникам РГАЛИ, РГБ и ГЛМ за трудолюбие и долготерпение – и всем, принимавшим участие в интернет-обсуждении первого варианта статьи, за щедрость и благожелательность.

Список условных сокращений

ГЛМ – Отдел рукописных фондов Государственного Литературного музея

КД – Сивачева Н. Казахстанский дневник. Стихи. Тетрадь 1–6. Малоярославец, 1957. [Машинописный сборник] // РГАЛИ. Ф. 455. Он. 1. Ед. хр. 119.

НВ – Кугушева Наталья. Некрашеные весла. Стихотворения (1920–1956). Составление, подготовка текста и вступительная статья Н. М. Рубашевой. М., 2003.

РГАЛИ – Российский Государственный архив литературы и искусства

РГБ – Научно-исследовательский отдел рукописей Российской Государственной библиотеки

Стихотворения 1919–1941 годов

С. 7. Безумный вальс («Кому предугадать развитье партитуры…»). Голгофа строф: Стихи. Рязань, 1920. С. 9.

С. 7. Письмо («Я ушла. Совсем. Так надо…»). Голгофа строф: Стихи. Рязань, 1920. С. 10. Лотерея-аллегри – тип лотереи, в которой выигрыш (или его отсутствие) становится очевидным сразу после приобретения билета.

С. 8. «В лохмотья слов, как в гамлетовский плащ…». Плетень: Стихи. Не, 1921. С. 5; печ. по: Альманах «Литературного особняка». № 1. М., 1922. С. 15. Датируется по первой публикации.

С. 9. «Ты хочешь быть чужим – пожалуйста. ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 3. Л. 68 (как и два последующих ст-ния, восстановлено автором по памяти в 1950-е годы; было приложено к недатированному (1951?) письму к Д. Шепеленко).

С. 9. «Двадцать первого лета золотого как персик…». ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 3. Л. 68 об. (было приложено к одному из писем к Д. Шепеленко, вероятно, 1951 года, с примечанием: «Пишу по памяти, может что-нибудь переврала»). Тирс – жезл, увитый плющом и виноградом; атрибут дионисийских мистерий.

С. 10. «Храню любовь, как некий чудный дар…». ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 3. Л. 68 об. (было приложено к одному из писем к Д. Шепеленко, вероятно, 1951 года).

С. 11. «Тополями пропахли шальные недели…». Плетень. Стихи. Пг., 1921. С. 5.

С. 11. «О, трудный путь заржавленных разлук…». Плетень: Стихи. Пг., 1921. С. 5, с вариантом первой строки («О, горький хмель заржавленных разлук») и указанием даты и места написания. Печ. по: Сопо: Первый сборник стихов. [М., 1921]. С. 20.

С. 12. Из цикла «Проржавленные дни» («Скрипят проржавленные дни…»). Литературно-художественный сборник. Голодающим Поволжья. Рязань, 1921. С. 16.

С. 12. «Резцом по бронзе говорить о жизни…». Литературно-художественный сборник. Голодающим Поволжья. Рязань, 1921. С. 29.

С. 13. «Жестокий подвиг лихолетий…». Сегодня: Сборник стихов. Рязань, 1921. С. 26. Вряд ли стоит пояснять, что образный строй ст-ния апеллирует к «Слову о полку Игореве».

С. 14. «Нелепых дней случайный ход. Коралловый корабль: Стихи. Рязань, 1921. С. 28.

С. 15. «Не тебе мой путь отметить…». Коралловый корабль: Стихи. Рязань, 1921. С. 29.

С. 16. Пролог к поэме «Сегодня» («Звенит наш стих шальным напевом бубна. Киноварь: Сборник стихов. Рязань, 1921. С. 35. Поэма, которой был предпослан печатаемый пролог, не разыскана и не факт, что существовала.

С. 17. «Милый, милый, осень трубит…». Киноварь: Сборник стихов. Рязань, 1921. С. 36.

С. 18. Песенка («Струится белый балахон…»). Киноварь: Сборник стихов. Рязань, 1921. С. 37. Ковалевский Вячеслав Александрович (1897–1977) – поэт, впоследствии видный советский прозаик; соратник Кугушевой по эфемерному литературному движению презантистов (см. сведения об их совместном выступлении 16 июля 1920 г.: Литературная жизнь России 1920-х годов. События. Отзывы современников. Библиография. Т. 1.4.1. М., 2005. С. 595). Его первая книга «Некий час. Стихи 1915–1917» (М., 1919) была снисходительно-доброжелательно оценена Брюсовым (Брюсов Валерий. Среди стихов. М., 1990. С. 530–531). См. о нем: Миндлин Э. Необыкновенные собеседники. Литературные воспоминания. М., 1979. С. 113; Палей А. Р. Встречи на длинном пути. М., 1990. С. 46–49; Ивнев Р. Жар прожитых лет: Воспоминания. Дневники. Письма. СПб., 2007. С. 318–319 и др. Кугушева регулярно виделась с ним в 1920-е годы, ср. в недатированном письме Минаеву: «В Союзе почти не бываю – надоело. Чаще всех вижу Некрасова и Ковалевского. Занимаюсь эсперанто и хандрю, хандрю до ужаса» (ГЛМ. Ф. 383. On. 1. Ед. хр. 189. Л. 7).

С. 19. «На влажный берег выйти…». Киноварь: Сборник стихов. Рязань, 1921. С. 38.

С. 20. «Над звоном нив моя ль тоска тоскует…». Киноварь: Сборник стихов. Рязань, 1921. С. 39.

С. 20. «Мой голос скрипкой векам проплачет. ..».ГЛМ. Ф. 366. On. 1.

Ед. хр. 5. Л. 116 об. (приложено к письму Д. Шепеленко 8 октября 1952 года с пояснением: «А у меня очень много было стихов в сундуке, даже были, помнится, две “книги”, сброшюрованные, напечатанные Машей на машинке, одна самая ранняя называлась “Некрашеные весла”, а другая, кажется, “Проржавленные дни”. В “Некрашенных веслах” было кажется такое, очень раннее: <следует текст> Вот какую древность вспомнила»).

С. 21. «Остались только имена…». Альманах «Литературного особняка». № 1. М., 1922. С. 14.

С. 22. «Не по хребтам сожженной Иудеи…». Из недр земли: Сборник. Рязань, 1922. С. 34.

С. 22. «Не ляжет снег на длинные недели…». Из недр земли: Сборник. Рязань, 1922. С. 34.

С. 23. «Опять любви сухие весны…». Из недр земли: Сборник. Рязань, 1922. С. 35.

С. 24. «Жизнь ставлю томиком на полку…». РГАЛИ. Ф. 455. On. 1. Ед. хр. 119. Л. 141 об. Ст-ние Кугушевой, взятое эпиграфом, не разыскано. Другой вариант – без эпиграфа – в письме к Д. Шепеленко 15 февраля 1952 года {ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 4. Л. 75)

с сопроводительным текстом: «Я сейчас вспомнила свое старое детское стихотворение, написанное, вероятно в 20–21 году»; в 10-й строке эпитет заменен на «непонимаемый» и к нему сделано примечание: «непонимаемый, по-моему, не так, но я забыла одно слово».

С. 25. «Вы тихий, как бывают тихими зори…». Запись в альбоме Б. М. Кисина: ГЛМ. Ф. 277. On. 1. Ед. хр. 4. J1. 6. Об адресате и биографическом контексте ст-ния см. с. 289. Определение Рязани как «тягучей» восходит к нескольким текстам Д. J1. Майзельса, близкого знакомого Кисина и Кугушевой; ср. его ст-ние «Тягучая Рязань. Ночь – ямой ненасытной…» (Голгофа строф: Стихи. Рязань: Издание Рязанского Отделения Всероссийского Союза Поэтов, 1920) и запись в этом же альбоме: «На память о тягучей Рязани с любовью Борису Кисину». Подробнее о Майзельсе см. с. 289.

С. 26. «Прощай, подруга. Вечер сух и ясен…». ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 120 (приложено к письму Д. Шепеленко 8 октября 1952 года). Об адресате ст-ния см. с. 280.

С. 26. «Седой Бузулук и пыль…». Балтийский альманах: Ежемесячник литературы, искусства и экономики. Вып. 2. Каунас, 1924. С. 33. Автограф – ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 5. J1. 139, приложено к письму Д. Шепеленко 19 декабря 1952 года (дата по почтовому штемпелю). Бузулук – город Самарской губернии, ныне – Оренбургской области; в письме к Н. Минаеву 27 сентября 1941 г. Кугушева упоминает, что «когда-то жила» там (ГЛМ. Ф. 383. On. 1. Ед. хр.190. J1. 2); по мнению бузулукского краеведа П. С. Филатова, Кугушева («Ната из Бузулука») была героиней и адресатом лирического ст-ния армянского поэта Ваана Терьяна (Волчья ночь. Письма и стихи Н. П. Кугушевой-Сивачевой. Публикация Нины Рубашевой // Странник. Литература. Искусство. Политика. 1992. № 2 (4). С. 61). Самарка – река, левый приток Волги. «Тоска по родине» – пьеса Э. Грига для фортепьяно.

С. 27. «Проползают одинаковые вечера…». Балтийский альманах: Ежемесячник литературы, искусства и экономики. Вып. 2. Каунас, 1924. С. 33. Автограф – ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 139, приложено к письму Д. Шепеленко 19 декабря 1952 года (дата по почтовому штемпелю). Никклъби Ральф и Ньюмен Ноге – персонажи раннего романа Ч. Диккенса «Жизнь и приключения Николаса Никльби».

С. 28. «Я о тебе пишу. И знаю, эти строки…». Поэты наших дней: Антология. М., 1924. С. 47. Автограф – ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 3. Л. 68, с заглавием «Посвящение. 1922 или 23 год», посвящением «А.М.»; было приложено к одному из писем к Д. Шепеленко, вероятно, 1951 года. Адресат не установлен.

С. 29. «Вкус моих губ ты забыл, забыл…». РГАЛИ. Ф. 455. On. 1. Ед. хр. 119. Л. 139, с пометой: «23 год».

С. 30. «Подруга, дружбы ласковые узы…». Новые стихи. <Вып> I. М., 1926. С. 25. Адресат ст-ния не установлен.

С. 31. «Пути истории торжественны и грозны…». Новые стихи. <Вып> I. М., 1926. С. 26.

С. 32. О чудаке («Не жизнь, а просто так…»). Запись в альбоме Н. Н. Минаева: ГЛМ. Ф. 383. On. 1. Ед. хр. 489. Л. 90.

С. 33. «Кровь, случай, ночь – вот спутники твои…». Новые стихи. Сборник второй. М., 1927. С. 37.

С. 34. «Ничего, мой друг, не тоскуйте…». Литературный особняк. Второй сборник. Стихи. М., 1929. С. 30. Подпись: Наталия Кугушева-Сивачева.

С. 35. Песня («Ходят, ходят сини волны…»). Литературный особняк. Второй сборник. Стихи. М., 1929. С. 31. Подпись: Наталия Кугушева-Сивачева. Бигус (Бегиус, Гебиус) – гора на Кавказе, на границе Геленджикского и Туапсинского районов (указано Е. Эфрос).

С. 35. «Рев города, не рев ли океана…». РГАЛИ. Ф. 455. Он. 1. Ед. хр. 119. Л. 139.

С. 36. Лавка древностей («Шуршит китайский шелк на серебре парчи…»). ИВ. С. 17, по автографу – ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 139 об., приложено к письму Д. Шепеленко 19 декабря 1952 года (п.ш.) под загл. «Комиссионный магазин». Печ. по: РГАЛИ. Ф. 455. On. 1. Ед. хр. 119. Л. 141–141 об. Название ст-ния заимствовано из романа Ч. Диккенса. Дю-Барри – Мари-Жанна, графиня Дюбарри (1746–1793), фаворитка Людовика XV. А рядом древние уродцы в хоровод – вероятно, имеются в виду персонажи листа № 65 (^Donde va mama?») из Caprichos Гойи.

С. 37. Памяти Маяковского («Багровы розы Беатриче…»). ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 139 об., приложено к письму Д. Шепеленко 19 декабря 1952 года (п.ш.).

С. 38. Комната («Табачный дым в готическую высь…»). Автографы – РГБ. Ф. 653. Карт. 40. Ед. хр. 8. Л. 2, присоединено к письму к Д. И. Шепеленко от 8 декабря 1949 г. (в описи и каталоге: «письмо к неизвестному»; возможно, было к нему приложено автором); ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 139 об., приложено к письму Д. Шепеленко 19 декабря 1952 года (п.ш.). Машинопись 1920-х гг. с правкой – ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 1. Л. 2. Ньюмен Ноге – см. с. 270.

С. 39. «Ты ушла, любимая сестра…». ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 140 об., приложено к письму Д. Шепеленко 19 декабря 1952 года (п.ш.). Биографических данных о сестре Кугушевой разыскать не удалось, хотя она несколько раз отрывочно упоминается в ее переписке.

С. 40. Стихи 35 года («Синеватая сталь солона на губах…»). РГБ. Ф. 653. Карт. 40. Ед. хр. 8. Л. 2 об. (см. прим. к ст-нию «Комната»).

С. 41. Бессонница 1ая («И каплет ночь в бессонные глаза…»). РГБ. Ф. 653. Карт. 40. Ед. хр. 8. Л. 3 (см. прим. к ст-нию «Комната»). Другой автограф – ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 118, приложено к письму Д. Шепеленко 8 октября 1952 года. Название ст-ния, вероятно, восходит к одноименному циклу И. Ф. Анненского, одного из любимейших поэтов Кугушевой, ср. в письмах к Н. Минаеву от 27 декабря 1941 г.: «Я здесь приобрела себе 3 книги Анненского – Кипарисовый Ларец, Тихие Песни и Посмертные стихи. Ты наверное лопнешь от зависти!!» (ГЛМ. Ф. 383. Оп.1. Ед. хр. 190. Л. 4) и от 20 декабря 1943 г.: «Если буду умирать, пришлю тебе Кипарисовый Ларец» (Там же. Л. 19).

С. 42. «Опять привычный алкоголь…». ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 117, приложено к письму Д. Шепеленко 8 октября 1952 года.

С. 42. «Их было двое. Горькою отравой…». ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 118 об., приложено к письму Д. Шепеленко 8 октября 1952 года. Об адресате ст-ния см. с. 287.

С. 43. «Умеет сердце быть расчетливым и злым…». ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 1. Л. 1, приложено к автобиографии начала 1920-х гг. Анай – татарский мурза Анай Айтуганович (XVI в.), родоначальник рода Кугушевых.

С. 44. Алушта («Белую пену взбивает прибой…»). ГЛМ. Ф. 366. On. 1. Ед. хр. 5. Л. 140 об., приложено к письму Д. Шепеленко 19 декабря 1952 года (п.ш.). Вероятно, написано в мае 1941 года, когда Кугушева жила в санатории в Крыму: «Очень мне недостает Гвидо <Бартеля>. А здесь так прекрасно» (Письмо к Е. И. Фроловой 13 мая 1941 года //ГЛМ. Ф. 383. On. 1. Ед. хр. 416. Л. 8).