Текст книги "Убийственный грейпфрут"

Глава 11
Пропавший миллион

Петя открыт дверь, зашёл в квартиру и с тоской огляделся. После просторного лофта Егора собственная берлога нагоняла скуку. Эта была тесная однокомнатная квартирка в многоэтажке «коридорного» типа, заставленная мебелью, захламлённая, с обшарпанными стенами, оклеенными плакатами знаменитых рок-групп.

Петя получил квартиру от государства после двухлетних мытарств и бюрократических разборок: он был детдомовцем, и жильё ему полагалось по закону. Но российские законы – вещь загадочная. Они то работают, то нет. А если и работают, то исключительно в пользу тех, кто и так полностью в шоколаде.

Всё шло к тому, что Петя так и не встретится со своими законными квадратными метрами. Но парню повезло. Когда государственная квартира почти совсем превратилась в мираж, а Петя с нехитрыми пожитками мыкался по друзьям и знакомым, им заинтересовалась одна журналистка, освещавшая в СМИ культурную жизнь города. К тому моменту Петю уже знали местные любители хардкора, считали его интересным и перспективным музыкантом, водили на вечеринки. Журналистка не только написала статью о рокерах, но и вступила в борьбу за права композитора-детдомовца. Она выгрызла у властей квартиру для Пети, за что тот быт очень ей благодарен.

Последний год к нему подселился Денис, хотя и уместились они с трудом. Петю удивляло, что тот не хочет снять себе квартиру, а ютится здесь. У Дениса деньги водились, он умел крутиться, к тому же имел хорошее образование и способности. Подрабатывал в нескольких местах программистом и, конечно, получал гонорары за выступления в ночных клубах и ресторанах, куда его часто приглашали, как гитариста-виртуоза.

Время от времени Денис показывал приятелю пачки купюр – то десять тысяч, то и целых тридцать. У Пети деньги вообще не задерживались, веером разлетались из рук, поэтому такие суммы казались ему запредельными.

– Откуда ты берёшь? – удивлялся он.

– Работаю, зарабатываю. И на ветер не бросаю. На, возьми, заплати за квартиру, сирота казанская, у тебя же, наверняка, ни копейки…

Он небрежно кидал на кровать пару купюр. Петя молча подбирал, так как долги по квитанциям имели способность увеличиваться в геометрической прогрессии.

– На, купи себе нормальные джинсы. Ходишь, как чмошник, – презрительно цедил Денис сквозь зубы в другой раз и отсчитывал пару тысяч от очередной зарплаты.

Он не был жадным или прижимистым, но умудрялся испортить любой акт щедрости унизительным замечанием. Все положительные качества парня перекрывались его хамством и агрессивностью. Коллеги признавали музыкальный талант и исполнительское мастерство Дениса, работодатели ценили его ум, родители знали как заботливого сына… Но общаться с Денисом было невозможно.

Отвратительный характер, язвительность и несдержанность, неумение хотя бы иногда прикинуться милым, отсутствие элементарной вежливости и дипломатичности превращали его в человека, любой контакт с которым оборачивался испытанием для нервной системы. Даже на безобидный вопрос «Сколько времени?» он умудрялся ответить с подковыркой, с каким-нибудь обидным комментарием.

Друзья удивлялись, как Пете удаётся уживаться в одной комнате с гремучей змеёй.

– А Петя уживётся с кем угодно, – объяснял ребятам продюсер. – Вы разве не видите, его же здесь нет, он где-то там, в облаках…

Роман быт прав: Петя всегда отсутствовал, он умел полностью отключаться от действительности и улетать далеко-далеко, он постоянно путешествовал среди розовых облаков на золотом воздушном шаре, поднимаясь всё выше и выше… Эта способность помогла ему выжить в детдоме. Кроме того, на землю он возвращался с богатым уловом – его астральные путешествия заканчивались созданием новой мелодии. Он всё время сочинял музыку.

Петя дошёл до своего дивана и рухнул навзничь. Его тут же охватила блаженная истома, сознание затуманилось, в голове запели чудесными голосами ангелы и скрипки, перед глазами возникли причудливые картины – серебряные шарики ртути пульсировали, дробились, превращались в спирали, скручивались, а потом растворялись в фиолетовой бездне…

– Нет, – приказал себе Петя и резко сел.

Он тряхнул головой и усилием воли заставил себя сконцентрироваться на действительности. Сейчас надо сделать самое неприятное – разобрать вещи бывшего соседа, освободить от них комнату. Уже целый месяц он тянет резину, а давно пора сложить всё в коробки и отвезти родителям Дениса. Понятно, почему мысль о предстоящей процедуре вызывает зубную боль: во-первых, это навевает воспоминания об умершем товарище, во-вторых, приближает встречу с родителями Дениса – немолодыми, убитыми горем людьми. Ну а в-третьих, Петя ненавидит сам процесс уборки…

Несколько раз он составил компанию другу и съездил к его родителям в соседний городок, живописный и уютный, расположенный на склоне гор среди лесного массива. Предки Дениса молодому музыканту очень понравились. Это были скромные люди не самого крепкого здоровья. Мать, выяснив, что гость – детдомовец, буквально растаяла, не знала куда усадить и чем накормить «бедного мальчика». Петя знал, что каждый месяц Денис посылает предкам деньги, в расходах гитариста это была обязательная статья. Вероятно, родители были единственными людьми на земле, избегавшими проявлений дурного характера Дениса. С ними он был непривычно нежен и кроток, Петя не мог поверить своим глазам…

Он опять вспомнил об увесистой пачке денег, приготовленной Денисом для родителей… Вдоль позвоночника привычно пробежал холодок, а вспышка отчаянья полоснула сердце.

Второго июня, накануне поездки, ставшей для него фатальной, Денис продемонстрировал товарищу небольшой свёрток.

– Бабки, – объяснил он. – Бабло.

– Ого, – удивился Петя, рассматривая свёрток. Сквозь полиэтиленовый пакет просвечивало оранжевым, это были пятитысячные купюры. – А сколько тут?

– Скока-скока! Всё тебе скажи! Миллион, – ответил Денис. – Мелочь, конечно, – с наигранной небрежностью добавил он. – Спрячу в тайничок.

Тайник в квартире они организовали вместе, подняв край линолеума и сделав отверстие в фанере и стяжке. Впоследствии Денис активно использовал импровизированный сейф, там всегда лежала какая-то заначка – крупная или мелкая. Но Петя в тайник не заглядывал, понимая, что его денег там нет, а значит, и нечего туда соваться.

– Может, лучше в банк положить? – заволновался Петя. – Мы же сейчас на дачу свалим. А деньги останутся. Мало ли что?

– Банкам-то я не очень доверяю, – наморщил лоб Денис. – Можно, конечно… А зачем? Да и отдам я их скоро. Вот с дачи вернёмся, потом к родителям поеду на недельку. Этот миллион я им в подарок приготовил. У отца день рождения. А они как раз на домик деньги копят. Мечтают на старости лет, в конце концов, выбраться из барака и поселиться в своём доме, как белые люди.

– Разве у них барак?

– Скворечник. В общем, им там не нравится.

– А мне понравилось, у них симпатично… А миллиона им хватит на дом?

– Если квартиру продадут – то в самый раз.

– А они знают?

– Ты что! Это сюрприз. Столько разговоров про дом. Мечты, мечты… И тут я – оп! – миллиончик на стол выложу.

– Круто, – согласился Петя. Он всё ещё держал в руках свёрток, рассматривал его.

– Что, шантрапа детдомовская, первый раз в руках такие деньги держишь? – ухмыльнулся Денис.

– Конечно.

– А представь, что они твои. Что бы ты с ними сделал?

– За семьсот тысяч купил бы «форд-фокус», – не раздумывая ответил Петя. – И гитару, как у тебя, крутую… А оставшиеся – просто на жизнь бы истратил. Мне бы надолго хватило.

Его ответ удивил Дениса. Он посмотрел на приятеля так, словно видел его впервые.

– Вот уж не знал, что тебя интересуют автомобили! Даже и мысли не приходило… И почему именно «форд-фокус»?

– Это моя детская мечта, – объяснил Петя. – Отлично помню, мне тогда было десять лет. «Фокусы» в тот момент активно раскручивались и продавались, шла громкая рекламная кампания… И мне в руки попалась рекламная листовка. А на ней – он, серебристый «форд-фокус», крутой и недоступный. И жутко красивый, как мне тогда показалось… Это был символ другой жизни, далёкой, почти космической. Она бурлила за стенами детдома… Я видел, как мимо меня по дороге проносятся эти сверкающие автомобили. Я всегда думал о людях, сидящих внутри. Какие они, как живут? Куда торопятся? Наверное, спешат вернуться в свои квартиры, уютные, красивые, там их ждут дети, может быть, такие же пацаны, как я… Я воображал, что еду на заднем сиденье «фокуса», а впереди – мои мама и папа… Мама оборачивается ко мне и спрашивает, как я там, удобно ли мне, не проголодался ли… Я вижу её весёлую улыбку, нежный румянец на щеке. Солнце, бьющее в лобовое стекло, просвечивает сквозь её волосы… Вот такие у меня были фантазии. Я не расставался с той рекламной листовкой. Бывало, отлупят старшие, а я забьюсь куда-нибудь в угол, достану картинку и сижу, рассматриваю. Мечтал, что, когда вырасту, куплю себе эту тачку. Стану крутым дядькой на таком вот автомобиле. И хрен кто ко мне тогда подлезет.

– Уси-пуси, как трогательно! Я рыдаю! – проблеял Денис. – У меня слёзы бегут по щекам! Бедный ребёночек! Без мамочки, без папочки, без «фордика»…

– Да иди ты к чёрту! – обиделся Петя.

– Как всё переплелось: неприкаянность, неудовлетворённые комплексы и зарождающаяся потребительская алчность!

– Заткнись, чудовище! Тебе вообще ничего рассказать нельзя.

– Но твоя мечта пока ещё не сбылась, – заметил Денис.

– Нет.

– Но ты, как вижу, с ней и не расстался? Неужели до сих пор мечтаешь о «фокусе»?

– Да, мечтаю… Я же говорю, для меня это даже не автомобиль, а символ. Сейчас, я, конечно, понимаю, что есть тачки и покруче. Но тогда, для десятилетнего пацана, этот автомобиль был воплощением другой, необыкновенной жизни… Так или иначе, я его обязательно куплю.

– Ха! Каким образом?

– Ромка продаст нас англичанам, – уверенно произнёс Петя. – И деньги польются рекой. Он говорит, что моя музыка – цитирую – «несмотря на её брутальность и агрессивность, имеет большой коммерческий потенциал». Вот тогда я и куплю себе эту тачку Или даже две.

– Мой глупенький, наивный Буратино! – хмыкнул Денис. – Ромка продаст, как же! Честно говоря, от нашего продюсера суеты и болтовни больше, чем пользы.

– «Крайз-н-тирс» он удачно пристроил. А мы не хуже.

– Его удача с «Крайз-н-тирс» – это из области фантастики. Такое бывает раз в сто лет. Им выпал невероятный шанс, и они его использовали. Повторения не будет, не надейся.

– О, – расстроился Петя. – А я-то размечтался…

– Но ты можешь получить вожделенную тачку гораздо быстрее, чем думаешь, – хохотнул Денис. – Пырни меня ножичком где-нибудь в укромном уголке, а деньги забери себе. А что? Ты сумеешь! Ты же изворотливый детдомовский зверёныш, хоть и прикидываешься мечтательным тюльпаном. Давай, давай! Пять минут грязной работёнки – и деньги твои. А с ними – тачка и несколько лет безмятежной жизни. Тебе надолго хватит, ты же на еду не тратишь, хаваешь бесплатно у Егора, одежду годами таскаешь… Главное – за квартиру вовремя платить, чтобы не выселили… Ну как, заманчивая идея?

– Пошёл к чёрту! – нахмурился Петя. – Несёшь всякую чушь. Вали. Надоел.

– Хо-хо! А ты не отказывайся сразу. Обдумай ситуацию, прикинь что да как.

– Всё, я уже обдумал. Я тебя обязательно грохну. Так что не испытывай судьбу, отнеси деньги в банк, пока не поздно. Глупо оставлять такую сумму в пустой квартире.

– Я постоянно что-то оставляю в тайнике, ты же знаешь. И никаких проблем не возникало.

– Но не миллион же там держать!

– У людей и по десять миллионов в матрасах хранится.

– Это глупо.

– Не дрейфь, Петька, ничего страшного не произойдёт…

– Да делай как хочешь.

Он не сомневался, что Денис положил свёрток в тайник, так как приятель никогда не поддавался убеждениям и не менял принятых решений. Денис твёрдо заявил о намерении оставить миллион в пустой квартире, а значит так и сделал.

Потом они уехали на дачу, и Денис целую неделю упражнялся в злословии, доводя друзей до белого каления. Именно из-за его дурного характера приятная поездка превратилась в войну нервов.

Девятого июня в больнице к ним вышел врач и, окинув напряжённым взглядом притихшую компанию, спросил, есть ли среди присутствующих родственники Дениса Мезенцева… После того как потрясённые ребята разъехались, Петя вернулся домой, отогнул край линолеума, приподнял кусок фанеры… И покрылся испариной…

Денег в тайнике не было.

* * *

Удостоверение сотрудника органов внутренних дел открывало многие двери. Если же путь загораживал амбал, не умеющий читать, Андрей всё равно находил способ просочиться в нужное место: нагло отодвигал гориллу плечом, лез напролом, ловко уворачивался.

Иногда попадалась несговорчивая секретарша, готовая превратиться в шлагбаум на пороге хозяйского кабинета. В этом случае майор одаривал мадемуазель своим коронным взглядом – ледяным и отстранённым.

– Не умеешь ты с людьми разговаривать, – упрекал коллегу капитан Скворцов. Он-то везде щедро рассыпал солнечные улыбки и комплименты. – Что ты как айсберг?

– Какая разница? – пожимал плечами Андрей. – Я всё равно получаю то, что мне нужно.

Сегодня преодолевать кордоны не пришлось: в сверкающем и прохладном офисе майора уже ждали. Компания успешного предпринимателя Виталия Николаевича Дубова занимала трёхэтажный исторический особняк, тщательно восстановленный и отремонтированный. И если снаружи, на фасаде здания, красовались вычурные архитектурные украшения начала прошлого века, то внутри царствовал «хай-тек».

Так как штаб-квартира Дубова находилась в самом центре города, припарковаться можно было только на фонарном столбе или на крышах других автомобилей. Андрей проехал дальше, свернул во двор. Убедился, что и тут всё забито машинами. Под осуждающими взглядами дворовой публики – «ездят тут всякие, замучили!» – майор развернул джип и вернулся на улицу. Проехал ещё дальше, и ещё, и ещё…

– Проклятье! – возмутился он.

По-хамски бросить автомобиль где попало, пользуясь служебным положением и перекрывая выезд другим машинам, не позволяло хорошее воспитание. «Ах, ах, какие мы нежные!» – издевался обычно капитан Скворцов.

В конце концов, прямо перед носом освободилось местечко. Андрей придержал поток автомобилей, позволяя белой «тойоте» выехать из тесного «кармана» между двух деревьев, а потом впихнул туда машину. Идти до офиса пришлось целый километр. Солнце сверкало белым шаром в синем небе и немилосердно палило, по спине сыщика сползали капельки пота. Андрей, конечно, предпочёл бы заявиться в кабинет бизнесмена Виталия Николаевича Дубова без предупреждения. Но не вышло. Сначала Дубов «ещё не вернулся» из Нью-Йорка, потом «буквально три минуты назад» уехал в аэропорт, чтобы лететь в Бангкок, затем молниеносно смылся в Барселону. И всё это за каких-то четыре дня. География его поездок впечатляла, интенсивность перемещений – тоже. На месте бизнесмену явно не сиделось. Или у Дубова везде были налажены прочные деловые связи, или…

– Да у него, наверное, в каждом городе по любовнице, – прокомментировал Миша. – Вот и мечется, как подстреленный.

– Думаешь?

– В Барселоне его ждёт страстная черноглазая испанка, в Бангкоке – маленькая послушная тайка, а в Нью-Йорке – кокетливый гей.

– Ну и болтун же ты.

– А ты зануда.

Ледяной айсберг в образе майора двигался по коридору, а из-под ног выскакивали, словно куропатки, хорошенькие девицы в офисной униформе – белые блузки, серые юбки.

Сегодня в семь утра Андрей, наконец-то, дозвонился до бизнесмена. Тот вернулся в родные пенаты. Едва услышав, что сыщик занимается делом Дениса Мезенцева, Дубов согласился встретиться и назначил аудиенцию на четыре часа. В динамике телефона гудел его низкий сочный бас, такой густой и плотный, что хотелось резать ножом, как мягкое масло. Судя по голосу, концентрация тестостерона в организме бизнесмена зашкаливала. Возможно, предположение Михаила о международной сексуальной активности Дубова не было лишено смысла. Майору не терпелось увидеть полового гиганта, опутавшего сетью порочных связей всю планету. За рабочим столом сидел обыкновенный мужик заурядной внешности лет пятидесяти и смотрел на сыщика не менее холодным и недовольным взглядом, чем его собственный. Он сразу бросился в атаку, как бультерьер, закидал оперативника вопросами, всем своим поведением демонстрируя, что у него всё везде схвачено и именно он является хозяином положения.

– К чему ваш визит? Чего вы хотите? Какая необходимость опять ворошить то дело? Да и дела никакого не было! Парень отравился соком. Это несчастный случай! Что вы хотите доказать? Что вынюхиваете? Зачем вчера мучили детей вопросами? Им и так всё это нелегко далось! Они только-только начали приходить в себя после трагедии!

Если и свои дела Виталий Дубов вёл так же напористо и агрессивно, то ясно, почему он добился успеха в бизнесе. Его мощный, сочный бас заполнял всё пространство кабинета, висел в воздухе, словно осязаемая субстанция.

Андрей молча сидел в кресле напротив предпринимателя и ждал, когда поток иссякнет. Затем протянул руку, взял со стола рекламный буклет и начал его рассматривать.

– Вы занимаетесь, кроме всего прочего, ещё и гостиничным бизнесом? – поинтересовался он, поднимая взгляд от красочных рекламных картинок.

– Да, – согласился Дубов и удивлённо приподнял бровь. – Но при чём тут мой бизнес?

Его дети – Егор и Полина – внешне являлись копией отца. Вот от кого ребята унаследовали высокие скулы и прозрачные голубые глаза. Но если физиономия папаши оставалась вполне заурядной, то детям природа подарила более симпатичные мордашки, хотя и использовала те же самые черты.

– А что вы делали в Бангкоке? – невинно спросил сыщик.

Предприниматель сначала растерялся, потом нахмурился:

– Не понимаю, чем вызван ваш интерес к моей компании. Вы же пришли по поводу отравления гитариста. При чём тут Бангкок?

– Вы не хотите отвечать на мои вопросы?

– А я обязан на них отвечать?

Майор пожал плечами и усмехнулся. Господин Дубов некоторое время внимательно его разглядывал, что-то прикидывая в уме и нервно барабаня пальцами по столу. Он пытался понять, чем вызвана самоуверенность этого опера: твердолобостью или хорошо организованным тылом? Может быть, он просто идиот, не понимающий, с кем связался? Или у него самого прочная почва под ногами? А вдруг он владеет фактами, неизвестными ему, Виталию Дубову?

В конце концов, владелец компании решил сбавить обороты.

– В Бангкоке у моей компании представительство. Я провёл там совещание, – ответил он.

– А почему вы использовали своё влияние, чтобы прекратить расследование убийства Дениса Мезенцева? – тут же ушёл от темы Бангкока сыщик.

– Что?! – изумился Дубов. – Расследование убийства?! Да побойтесь бога! О чём вы! Денис отравился некачественным соком, ему просто не повезло. Убийство! Придумаете же… Да, я действительно попросил моего хорошего знакомого, – тут бизнесмен назвал фамилию генерала, перед которым стоял навытяжку сам полковник Самарин, – не мусолить эту тему, – Дубов многозначительно посмотрел на сыщика, проверяя, произвело ли эффект упомянутое высокое имя.

Андрей задумчиво рассматривал ноготь большого пальца. К счастью, не на ноге. А то это было бы уже откровенным пренебрежением!

– В больнице всё выяснили, проверили. Есть заключение эксперта. Зачем вновь копаться в этой истории? Я не хотел шумихи в прессе вокруг своего имени. Журналисты… Вы их знаете. Налетят, как коршуны, вцепятся клювами в жареную новость, разнесут по закоулкам, да ещё всё переврут и от себя глупостей и домыслов добавят. Потом доказывай, оправдывайся… Неужели вы не понимаете?

Андрей поднял голову и молча уставился на предпринимателя.

– Инцидент произошёл на даче, я снимаю её каждое лето для детей. Там глушь, соседи далеко, можно спокойно репетировать, шуметь. Свежий воздух, растения, птицы… Ребята были вместе, вся их команда. Они о себе уже заявили как музыканты. Писаки не упустили бы возможность потрепать мою фамилию, ведь Егор – участник группы, а я – их главный спонсор. Ох, и не люблю я этого ажиотажа в средствах массовой информации! Понимаете?

Майор не шевелился, не моргал, не отвечал. Или уснул с открытыми глазами, как кролик, или использовал изощрённые методы психологического давления на собеседника.

Дубов вздохнул. Этот молодой майор с интеллигентным и умным лицом заставлял его нервничать.

– Неужели вы действительно считаете, что кто-то из ребят мог отравить друга? – покачал головой бизнесмен. – Полная ерунда, чушь и бред. Или же попытка подтасовать факты. Зачем вам это, а?

– Я бы хотел съездить на вашу дачу. Осмотреться, – нарушил, наконец-то, молчание оперативник.

– Езжайте, – охотно согласился Дубов. – Осматривайтесь, проверяйте. Ребята как раз туда собираются. Но, пожалуйста, не терроризируйте их жестокими вопросами. Они очень сильно переживают, они получили серьёзную моральную травму!

Выходя из офиса, Андрей подумал о том, что, встречаясь с «детишками», вовсе не заметил печати горя и отчаянья на их лицах. Егор Дубов – тот и вовсе зубоскалил всю дорогу. Ну, если только продюсер выглядел хмурым, да и Татьяна нервничала… Остальные сохраняли душевное равновесие. Виталию Николаевичу не стоило переживать за психическое здоровье молодых людей.

Андрей, вновь очутившись в раскалённом июльском пекле, быстро зашагал по улице. Он удалился от дубовской резиденции на добрых триста метров и свернул за угол, поэтому не видел, как у офиса притормозил симпатичный перламутрово-голубой автомобиль «сузуки» и припарковался едва ли не у самого крыльца.

Из машины выбралась Татьяна и направилась внутрь здания.