Текст книги "Ласточка"

Глава 12

Игорь посмотрел на часы. Зачем? Он усмехнулся. Уезжал от суеты, не может пока никак отвыкнуть. Какая разница, ровно двенадцать или двадцать минут первого. Солнце высоко – и так ясно. Но он смотрит на часы и невольно начинает планировать – вот сейчас он дойдет, будет час, а потом будет два, а потом, соответственно, три, и он вернется в лагерь или не вернется, а вернется часам к пяти…

Он снял часы и сунул их в нагрудный карман рубашки. Все равно часы в телефоне. Выключить? А фотографировать? А если попробовать не фотографировать? В кои веки раз. Просто впитывать, просто ни о чем конкретно не думать – ни о том, что получилось, что не получилось в прошлом фильме, ни о будущем, сценарий которого готов в голове, за исключением героини. Все понятно, только непонятно, какая она, точнее – кто играть должен. Подвижная, разная, сильная – это вообще ни о чем. Как объяснить ассистентке, она же второй режиссер – у них все скупо, денег совсем мало – кого вместе с ним искать, какого плана. Он сам не знает. Чувствует, но не знает. Из постоянно снимающихся молодых героинь никого не хочет даже представлять. Замыленные лица, уже сто раз бегали на экране с забытыми, брошенными или подмененными младенцами… А что делать? Вроде как его товарищи снимают то, что нравится людям. Хорошо, что он не в обойме. Плохо и хорошо одновременно. Плохо, потому что на его проекты трудно найти денег. Хорошо, потому что он шел в кино, чтобы снимать кино, а не лепить чудовищные по своей бессмысленности и бездушности, похожие друг на друга мелодраматические поделки – на раз. Посмотрели за ужином люди, отвлеклись от своих забот, да и ладно.

Олег пригласил его побыть в лагере, и Игорь, недолго думая, прилетел. Олега он знал давно, когда-то познакомились на турслете, оба увлекались туризмом. Игорь гораздо моложе, но это не помешало их дружбе. Олег наивен, остался на черте между юностью и зрелостью, так никогда не повзрослел. Пишет неплохие стихи, песни, Игорь решил взять что-то для нового фильма, как раз кстати – действие там происходит в поездке в горы.

Олег продолжил заниматься туризмом, теперь уже профессионально, а Игорь немного отошел – это требует времени, забирает все выходные, отпуска, у кого они есть. У Игоря лето, наоборот, – время поиска натуры и съемок. Четыре последних лета он снимал два своих фильма. Оба удались, оба получили премии, оба не смогли пробиться на большие экраны, оба не принесли денег… Ну и что? Семьи у него пока нет, зарплаты в институте телевидения, где он преподает на кафедре режиссуры, ему кое-как хватает на жизнь, а больше ему и не надо. Маме пока помогать не нужно, она вовсю работает, директор школы, еще сама бы ему помогала, если бы он соглашался брать у нее деньги. Поскольку денег он не берет, мама старается помочь чем может. То с местной полицией договорилась, перекрывали движение для съемок, то с больницей – снимали сцену в старом корпусе, очень уж колоритная подмосковная архитектура, чудом уцелевшее дореволюционное здание. Город бомбили во время войны, ехали уже по нему немецкие танки, но здание больницы как-то осталось, даже не пострадало.

Мама, мама… Стала неожиданно полнеть, ей идет, но так непривычно – мама всю жизнь была стройной, быстрой, легкой… Появилась какая-то растерянность в ней… Она ведь не одинока? Работа занимает ее с утра до вечера. Игорь – хороший сын, отношения отличные. Надо позвонить. Сегодня, не откладывая на завтра.

Игорь вдохнул полной грудью. Да, правильно он сделал, что приехал. Все по-другому здесь видишь. Наверно, он переделает кое-что в сценарии. Может, вообще даже здесь будет снимать. Все равно с натурой еще не определились. Нужны старые горы, живописные, зеленые… Он думал про Урал, но это не принципиально. Можно переписать слегка сценарий, ни к какому городу на Урале события не привязаны. Просто поход, в котором люди проявляются совсем по-другому, друзья становятся недругами, а недруги неожиданно помогают – так когда-то он познакомился с Олегом, тот, поначалу крайне не симпатизируя Игорю, вытащил его из ледяной воды, когда тот выпал с байдарки. Вот и подружились на много лет. В сценарии, правда, есть сплав… А здесь – другая специфика, свой колорит, иное состояние. В крымских горах больше думается о вечности, здесь такой покой, потому что – море. Ладно, решится позже.

Игорь пошел дальше. Карту он с собой брать не стал, ему казалось, что заблудиться здесь невозможно, маршрут он посмотрел еще в дороге. Он знал, как он хотел пройти, был здесь когда-то, проходил пешком с друзьями от Нового Света до Орджоникидзе. Вряд ли что-то изменилось. Люди, как правило, не прокладывают новых дорог, идут по старым тропкам, годами протоптанным.

Олег удивился, что Игорь, прилетев, решил сразу идти в горы. Ну а куда? Не на пляж ведь. Он с дороги окунулся, проплыл в чистейшей, прохладной с утра воде да и пошел.

Игорь машинально открыл камеру в телефоне, но не стал фотографировать, убрал телефон. Обещал же себе – никакой суеты, поисков кадра, ракурса, тени. Если не останавливать себя, то суета засосет, утонешь в каждодневном мусоре, который прибивается, прибивается к тебе. Что с того, если он сделает здесь тысячу фотографий, выложит их куда-то… Хватит трех-четырех хороших, и не сегодня. На сегодня – мораторий. Переключиться с московской гонки, суеты, распланированности. Просто идти, просто дышать, смотреть на небо, горы, море. И тогда какие-то творческие решения приходят сами собой, как будто из ниоткуда. Олег помнил, что по дороге где-то должен был источник, он вчера смотрел по карте, убедился, что не путает.

Когда попадаешь в такое место, кажется невозможным – как ты живешь без этого? Ведь именно так должен жить человек. Снять еще пару фильмов и уйти в лесники? Игорь вздохнул. Ну это вряд ли. Но приезжать в такие места нужно несколько раз в год, хотя бы на пару дней.

На развилке он помедлил, постарался вспомнить карту. Нет, не помнит, даже места такого не помнит. Интуитивно выбрал дорожку, идущую вверх. Так приятнее идти, все ближе и ближе к зовущей плоской вершине. Может, он и туда дойдет сегодня, хотя расстояния здесь очень обманчивы. Игорь обернулся назад. Ничего себе он прошел! Километров десять уже точно, а то и больше. Становилось жарко, но скидывать рубашку он, опытный турист, не стал. Обязательно втихаря укусит кто-нибудь, или оцарапаешься об острые кусты. Тропинка местами становилась особенно узкой, но не пропадала, значит, шел он правильно, куда-то должен выйти.

На небольшой площадке была еще одна развилка, Игорь тоже интуитивно выбрал тропинку пошире. На кусте в начале этой тропинки что-то краснело. Он увидел, что на ветках лежит обломанный кусок красной ветки, с густо-красными стеблями и изрезанными кожистыми листиками. Странно, рядом такого кустарника не было. Такое впечатление, что кто-то специально положил эту веточку. Игорь остановился, прислушался. Нет, тишина полная. Птицы только изредка вскрикивают, время – полдень, жара разгорается, птицы, запевшие на рассвете, теперь уже где-то спят.

Ника шла молча, стараясь не обращать внимания на стоны и охи мальчиков. Кирилл совсем расклеился, бубнил, не прекращая, Паша тоже ругался, клял себя, что пошел. Мальчики устали, мальчики хотели пить, мальчики не могли вслух произнести то, о чем думали – что пошли они сюда в основном из-за Ники, оба, и теперь жалеют. Потому что все-таки основной инстинкт, вопреки расхожему мнению, это не продолжение рода, а сохранение себя. А им сейчас было очень плохо.

– Так, – сказал Кирилл и поставил свой рюкзак. – Вот если за тем поворотом родника не будет…

– Не будет, потерпи еще, – мирно сказала Ника, хотя ее сильно раздражало поведение мальчиков.

– Нет!

– Откуда ты знаешь, что там не будет родника? – спросил Паша, тоже сбрасывая рюкзак. Свой рюкзак Ника давно у него отобрала и несла сама.

– Я помню по карте. Должен быть резкий поворот, потом прямо, прямо, потом опять резкий поворот и сразу – родник, в скале.

– Вот, резкий поворот! Что ты умничаешь! – огрызнулся Кирилл.

Ника посмотрела на обоих мальчиков. Слабые, слабые… Один симпатичный, так старается быть похожим на юношу, другого портят прыщи, но он тоже всячески пытался проявлять себя как мужчина. Пока не устал.

– Что, гаврики, устали? – Ника наморщила нос.

Мальчики опешили, переглянулись. Небрежный Никин тон им очень не понравился.

– А то ты не устала! – протянул Паша.

– Я – нет. Я привыкла к нагрузкам. Хотите, отдыхайте, а я пойду одна.

– Иди, – неожиданно легко согласился Кирилл. – Здесь уже недалеко. А мы вещи твои посторожим.

– Да нет уж. Я вещи возьму на всякий случай. Вдруг вы убежите.

– Не! – совершенно по-детски махнул рукой Паша. – Куда мы теперь убежим? Ждать тебя будем! Полежим в тенечке… Вот, возьми пустую бутылку, принесешь нам воды.

– Хорошо. – Ника взяла у него бутылку, убрала подальше телефон, в котором особой нужды не было, связи все равно нет – ни позвонить, ни найти себя на карте, только фотографировать.

– И мою возьми, – Кирилл тоже порылся в рюкзаке и протянул Нике бутылку. – А рубашку надо?

– Я обсохла, – улыбнулась Ника. – Спасибо, Кирилл.

– Ну… вообще… это… ты же не боишься? – неуверенно спросил Паша. – А я могу тоже пойти… сейчас… посижу немного…

– Да нет, не боюсь. Все нормально. Отдыхайте, мальчики. Обидно, конечно…

– А не надо быть такой самостоятельной! – усмехнулся Кирилл. – У меня мама тоже сначала все сама делает, а потом удивляется, почему отец не помогает.

– А ты за кого – за маму или за отца? – негромко спросила Ника, перевязывая потуже шнурки на спортивных ботинках.

– Я? – Кирилл пожал плечами. – Я за себя. Чтобы мне лучше было. Это же нормально. Закон всего живого.

– Ну, в общем – да, – кивнула Ника. – Если не вдаваться. А ты, Паш?

Паша, и так красный от жары, стал еще пунцовей.

– Проехали! – ответил он. – Я… с матерью… – Он отмахнулся и отвернулся.

Ника прикусила губу. Наверняка растет с одной матерью, половина всех ее знакомых так живет. Стесняется, что нет отца или редко с тем общается. Надо быть осторожнее.

– А ты сама как? – Кирилл нарочно задирался к ней, это было явно. Ника понимала – почему. Потому что ему неудобно, что он дал слабину. – Ты за кого – за отца или за мать?

– Я – за чистый воздух на планете, Кирюша. Пока! – Ника, взяв свой рюкзак, махнула парням и легким быстрым шагом пошла по тропинке.

– Э! Э! – Паша подскочил. – Ты, что, уходишь? Зачем рюкзак взяла?

– Нет. – Ника остановилась и обернулась. – Я иду на разведку. Но мало ли что – вдруг я заблужусь. Или вы решите, что у вас больше нет сил, и пойдете обратно. Или наоборот, захотите вместе идти искать родник.

Мальчики проводили ее долгими взглядами. Потом посмотрели друг на друга, оба от неловкости усмехнулись, Кирилл первым стал увлеченно пересказывать какой-то фильм, который он смотрел на даче до отъезда в Крым. Паша невнимательно слушал, разминая ноги.

– Черт, устал… – Он помассировал голени. – Может, догоним ее? Чё она одна идет?

– Я не пойду сейчас, – сказал Кирилл. – Мне вообще зачем это надо? Я не нанимался.

– Тебе нравится Ника? – спросил Паша, исподлобья глядя на товарища.

Кирилл пожал плечами, не глядя на Пашу.

– Не особенно. А тебе?

– Мне… – Паша замялся. – Тоже не особенно.

– Ноги у нее… классные… длинные…

– Ну да…

– У меня одна была…

Паша с сомнением посмотрел на товарища.

– В смысле – была?

– Так… Привязалась ко мне прошлом летом…

– И чё?

– Ниче. Просто у нее ноги тоже длинные были… И грудь…

– И чё?

– Да ничё! – рассердился Кирилл.

– Ну расскажи, что было.

– Все было!

– Расскажи.

– Не. Не хочу.

– А! – усмехнулся Паша. – Значит, ничего не было.

– А у тебя было?

– У меня было.

– С кем?

– С… – Паша чуть подумал, – вожатой в лагере. Ей двадцать три года. Грудь большая… гм…

– Понятно… – кивнул Кирилл. – Ну расскажи, как было…

Паша хмыкнул.

– Как… Ну как… Ну… Вот… М-м-м… Три раза!

– Ух ты! А у меня… Сначала тоже… Ой, это что?

Мальчик покрутил головой.

– Слышишь? Звук какой-то?

– Телефон! – Паша рванулся к своему рюкзаку, вытащил телефон, разочарованный покачал головой. – Нет, у меня нет сигнала.

– Мой! – Кирилл радостно кивнул. – Мой! Да, мам! Да! Да мы в горах! А как ты прозвонилась! Здесь связи нет! Вообще нет! Плохая то есть! Вдвоем… С Пашкой… Что? Не знаю… Потерялись. Ну мам… Какой вертолет! Мам! Какие спасатели! Я пошутил! Да! Пошутил! Не надо Олегу звонить! Мам, ты слышишь меня? Вон, я лагерь отсюда вижу! Да! Я не могу Олега позвать… Он… В Феодосию уехал! Нет… Мы в двух километрах от лагеря. На источник пошли. Все хорошо, мам! Не надо меня проверять! Не надо Олегу звонить, договорились? Почему все вру? Хочешь, я Пашу дам?

Кирилл протянул Паше телефон, знаками показывая, чтобы ничего не говорил его матери.

– Здравствуйте… – Паша прочистил горло и неуверенно поздоровался. – Нет… Не потерялись, нет… Да, за водой… Да, близко от лагеря… Просто прогуляться… Да… Хорошо…

Кирилл выхватил у него телефон.

– Ну что, удостоверилась? Все хорошо. Да, голова закрыта. И очки темные есть. И ноги не вспотели. И спина не вспотела. Не продует… Мам! Все хорошо! Нет, никто не пристает. Мальчики не курят, нет. Ты же Олега знаешь, он выгоняет из клуба за курение. Пока. На обед, кажется, зовут. И я тебя целую. – Он нажал отбой. – Пасут родаки меня. Боятся.

– Понятно, – кивнул Паша.

– Ну, давай дальше! – Кирилл перевернулся на спину. – Как с вожатой у тебя было?

– А-а, это… – Паша хмыкнул. – Ну чё там… Я… В общем… Иди на фиг! Потом расскажу…

Мальчики посмотрели друг на друга и засмеялись. Паша небольно пнул Кирилла ногой, тот отпихнулся.

– Вот так бы лежать целый день… – Кирилл вздохнул. – Давай еще отдохнем… пять минут… и пойдем за ней… может быть… Черт… кто-то меня кусает… Не полежишь тут… Фу ты черт! Посмотри, что у меня здесь?

– Черное что-то… Клещ, наверно…

– Клещ? – взвился Кирилл. – Клещ?! Энцефалитный?

– Откуда я знаю… Сейчас… Да не вроде… не клещ… Или клещ…

– Клещ не больно кусает… – неуверенно сказал Кирилл. – Сфотографируй, покажи мне…

Мальчики стали разглядывать снимок.

– Вроде не похоже…

– Может, просто заноза…

– Черт… Заражения не будет?

– Да не! – засмеялся Паша. – У меня у собаки на даче всегда и занозы, и клещи… Нормально, никакого заражения!

– Ты вообще, что ли? Я же не собака!

Мальчики стали смеяться, пихаться, опять взмокли, стянули футболки, которые давно высохли после дождя на горячем солнце.

– Давай лежать и загорать, давай? – предложил Кирилл. – Скажем Олегу, что… Ну что-нибудь скажем. А то в лагере не позагораешь… Режим… То одно, то другое… А я люблю загорать.

– Зачем же в лагерь поехал?

– Ну как… Здесь друзья и вообще… Не знаю. А ты зачем?

Паша пожал плечами. Он как-то не задумывался над такими вещами. Идет жизнь и идет. Учеба, туристический клуб. Пришло лето, поехал в лагерь. Он вообще вопросы «Почему?» редко себе задает. Если они возникают в голове, старается чем-то отвлечься, уйти в головой в какую-нибудь игру на несколько часов, или надеть наушники, закрыться от всего мира, включить погромче музыку и встроиться в ее шумовую пульсацию, чтобы, не понимая слов, всем организмом существовать в чьем-то энергичном ритме. Тогда кажется, что и ты сам – могучий, огромный, всевластный, что музыка эта рождается внутри тебя и несется во все стороны, расширяясь, поглощая все вокруг, сжигая, сметая, взрывая… Хорошо! Паша нашел в телефоне музыку, включил ее на полную мощь. Кирилл пытался ему что-то рассказывать, но Паша только отмахнулся. Музыка, правда, без наушников не наполняла пространство, звучала куце, хоть и громко. А наушники Паша забыл взять.

– Понимаешь, о чем поют? – спросил его Кирилл.

– Не, а зачем?

– Ну как… «Убей ее, убей, и жизнь продолжится…» Странные слова, правда?

– А мне по фиг… Я слова не слушаю…

Мальчики еще посидели, полежали, Паша чуть не уснул, но спать мешали муравьи, ползающие по ногам и неприятно покусывающие щиколотки и открытые голени. Потом Кирилл сел и неожиданно сказал, не глядя на Пашу:

– Ну что, обратно пойдем?

– Обратно?! – Паша тоже сел, почесывая зудящие ноги. – А как же Ника? Мы обещали ее ждать.

– Мы так точно не обещали. Просто сказали… И она сама вроде говорила – идите обратно…

– Она говорила… – Паша с сомнением покрутил головой. – Не, ну не так прямо… Шутила, подкалывала вроде… Говорила: «Если вы пойдете…» Не знаю… Я бы вернулся, но когда Ника придет. Мне все надоело.

– Мне тоже. Пошли в лагерь!

– А как она одна назад пойдет?

– По солнцу! – ответил Кирилл.

Паша молчал.

– Не, ну как… – Кирилл посопел, покривился, вздохнул тяжело. – Как все сложно… Бесит, когда так все криво… Решать что-то надо… Что, так сидеть здесь, как лошки? Меня уже искусали всего… Мы можем, конечно, пойти за ней… Если родник близко, попьем, умоемся… Вообще неохота идти по жаре… Если бы перелететь… У меня в игре там… р-раз… Крылья выпустил, перелетел…

– В игре… – усмехнулся Паша. – Здесь другая игра… Чё, сдались, да? Баба не сдалась, а мы сдались, значит. Ну чё, лежать будем, загорать дальше или как?

– Ну, давай за ней пойдем, – вздохнул Кирилл. – Тоже источник найдем. А то потом всем новичкам будут рассказывать про нас, в пример приводить, как не надо. «Вот были такие два лошка, которые шли до источника и не дошли!» Только я очень устал и есть хочу. И главное, пить.

– И я.

Мальчики, недовольные, уставшие, как будто и не отдохнули полчаса, взвалили на плечи рюкзаки, которые становились все тяжелее и тяжелее с каждой остановкой, и поплелись в ту сторону, куда ушла Ника.

Ника шла, словно обретя второе дыхание. Одной идти было почему-то легче. Может быть оттого, что она шла в своем, понятном ей темпе. Жара разгоралась, но не была критичной для нее. Тем более что после ливня воздух был свежайший, а небо чуть затянуло дымкой, отчего солнце не жгло. Легкий ветер со стороны моря приятно обдувал и приносил с собой самые разнообразные запахи, которые Ника чувствовала остро и наслаждалась ими. Вроде и цветов никаких нет, а воздух был насыщен сладкими, пряными, и хвойными, и цветочными ароматами. Жаль, что не собрать аромат, не взять с собой, в Москву. Жить здесь… Да, она могла бы здесь жить весь год.

Все чаще ее посещало странное для нее желание – никто из ее знакомых никогда об этом не говорил: уехать за триста километров от Барнаула… или от Омска… или от Красноярска… и там жить всю жизнь. Не в уединении, в каком-то небольшом поселке или городке. Всех знать в лицо, делать что-то полезное, понятное, не гоняться за химерами… Что именно, Ника пока не решила, но что-то конкретное, нужное. Например, руководить многопрофильной спортивной школой – для детей и взрослых, для всей семьи, проводить эстафеты, соревнования, спортивные праздники, заниматься с будущими спортсменами, но, главное, с обычными детьми, чтобы те нормы, которые она единственная сдала из девяти классов старших параллелей в лицее, были обычным делом для всех ее ровесников.

Задумавшись, Ника не сразу поняла, что звук, который отчетливо слышался уже несколько минут в тишине, – это негромкий, но внятный звук льющейся воды. Источник оказался очень аккуратно выдолбленным в скале, кто-то постарался, наверно, много лет назад.

Ника с облегчением сбросила рюкзак, подошла к льющейся из медной трубы воде, присела на корточки. Какое чудо – вода, когда хочешь пить. Ничего не нужно – ни еды, ничего. Вода показалась Нике необыкновенно вкусной, сладкой. Она попила, умылась, еще попила, набрала воды в бутылку. Секунду поколебавшись, набрала и вторую бутылку, для мальчиков. Ну вот и все. Цель похода достигнута. Только вышли впятером, а пришла она одна. Ника подставила руку под прохладную воду. Приятно. Она скинула футболку и решила немного охладиться, протереть руки, плечи, чтобы легче было идти обратно. Странно, почему поход был рассчитан с ночевкой… Какой-то тут подвох. То ли Олег так и рассчитывал, что они заблудятся… То ли есть что-то, чего она не понимает. Какой им смысл теперь был бы ночевать, да еще голодными? Может быть, это не тот родник? Ника улыбнулась собственным мыслям. В любом случае, она теперь с чистой совестью может возвращаться к ребятам. Если они, конечно, ее дождутся.

Ника плеснула воды на голову, намочила волосы.

– Привет!

Она подняла голову, от неожиданности не сразу ответила:

– Привет.

Игорь замер, глядя на девушку. Прекрасное, правильное лицо. Ровные гладкие плечи, длинная шея, такой мягкий переход, нежные ключицы… Игорь дальше не стал рассматривать девушку, перевел снова взгляд на лицо. Лицо… Какое чудесное лицо… Просто подарок художнику… Милый нос, прямой, небольшой, ясные глаза, огромные и прекрасные, ровные брови, хорошая улыбка, высокий лоб, темно-русые волосы, слегка вьются, красиво обрамляя лицо… И главное – взгляд…

Когда он начинал писать сценарий, то думал о девушке с таким взглядом – от которого хочется жить, и жить хорошо, правильно, об этой улыбке, которая прощает, и требует, и обещает – все вместе… Красивая удивительной, неожиданной, не кукольной красотой. Он знал ее раньше, представлял. Только не понимал, как ее найти. Он для этого приехал в горы, неожиданно, не раздумывая. Да, теперь понятно. Для этого его позвал Олег, которого он не видел уже года три. Для этого Игорь прилетел на неудобном рейсе, для этого без завтрака пошел сразу в горы, толком даже не перекинувшись парой слов с Олегом, как будто его кто-то позвал, еще два дня назад в Москве, и он, все бросив, поехал.

Ника смотрела на Игоря, видела, что он тоже молча и внимательно на нее смотрит.

– Вкусная вода? – спросил наконец Игорь, потому что надо было что-то говорить.

– Вкусная… – улыбнулась Ника, накидывая футболку на плечи.

– Я тоже попью… – Игорь подсел к девушке с другой стороны родника, оказался близко к ее лицу. Да, прекрасное лицо, ему не показалось. Редчайшие лица, которые можно снимать без грима. Никаких дефектов – ни лишних веснушек, ни подростковых прыщей, ни выпуклых родинок, чистая, светлая кожа – это так важно для героини. Человек может быть очень хорошим и с плохой кожей, никуда от этого не деться, это нездоровье тела. Но… Где-то внутри нас сидит ощущение гармонии, правильности, идеала, так, как должно быть. И героиня должна быть вот такая – идеальная – здоровая, правильная, чистая. По крайней мере, в той истории, которую он собирается рассказать в своем фильме.

Игорь тоже улыбнулся, подставил лицо под воду, умылся, попил одновременно.

– Хорошо как, да? – спросил он девушку, чувствуя, что происходит что-то нереальное. Как будто он отлично ее знает, даже странно спрашивать, как ее зовут. Разве он может не знать, как ее зовут, если он ее давным-давно себе придумал? Он сценарий начал писать еще три года назад, словно зная ее, просто протянулась такая невидимая стрела к сегодняшнему дню из прошлого. Р-раз – и соединилось.

– Хорошо… – Ника рассматривала его с непонятным ему выражением.

Игорь встал, встряхнул волосами, отер мокрое лицо.

– Давай знакомиться? Хотя… – Он помедлил. Говорить? Или сочтет за ненормального? – Хотя мне кажется, что мы знакомы.

Девушка молчала, и Игорь не понимал, что означает это молчание.

– Я Игорь Донской.

Ника протянула ему руку.

– Ласточкина.

– Ласточкина? – удивился Игорь.

– Да, а что?

– Фамилия какая говорящая… Ты летать умеешь?

– В некотором смысле, – засмеялась Ника. – На лыжах с горы. Ну и вообще…

– Ясно. А зовут?

– Ника.

– Красиво. Да, красиво… Это полное имя?

– Да.

– Почему ты одна здесь?

Игорь говорил и сам чувствовал, что говорит совершенно необязательные вещи. Зачем это? Ведь главное – другое. Она смотрит, разговаривает так, как его героиня. И имя… Сколько раз он менял в сценарии имя героини. Не знал, то ли она Нина, то ли Наташа, то ли Ольга… или Ирина… Все было рядом и не то. Она – Ника, конечно. Победительница. Женщина, которой пришлось бороться и победить. Ника. Да.

Ника как будто очнулась от нахлынувшего на нее неожиданного ощущения нереальности происходящего. Кто этот человек? Почему она совсем его не боится? Откуда он здесь? Один… Он так пристально, так непонятно на нее смотрит… Но это не вызывает страха. Она должна быть осторожной, не доверять первому встречному… наверно… Ведь она обещала Антону, что все у нее будет хорошо, как обычно… Но на вид этому человеку можно полностью доверять. А вот можно ли верить такому своему ощущению?

Ника чуть отступила в сторону, быстро натянула футболку. Игорь, увидев, что девушка насторожилась, поспешил объяснить:

– Я из лагеря. Там, внизу, стоит детский лагерь.

– Да? – удивилась и явно обрадовалась Ника. – И я! Но я вас не знаю.

– Мне – как тебя, тоже на «вы» называть? Я только что прилетел, рано утром, на пару дней, меня Олег пригласил.

– Здорово! – искренне сказала Ника. Всё, зря даже она чуть-чуть испугалась. Все правильно ей показалось – нормальный, хороший, приятный человек, бояться его не надо.

– Почему ты здесь? Куда идешь одна?

– Не знаю, если честно, как быть, – пожала плечами Ника. – Вышли впятером… Дурацкая какая-то ситуация. Мы вообще-то должны были ночевать в горах, спальники тащили…

– Ты не голодна, кстати?

– Ну… Мы же еду не брали. Это поход на выживание. В экстремальных условиях. Без воды, без еды.

– Поищем еду? – засмеялся Игорь. – Правда, я не уверен, что здесь что-то можно найти.

– Олег говорил – орехи и ягоды какие-то…

– Может, у кого-то из вас все-таки была еда в рюкзаке? Думаю, к вечеру это бы обнаружилось.

– Да? Не знаю. Неужели так могло быть? И что, кто-то из наших знал про еду?

– Думаю, что нет. Просто когда вы собрались бы на ночлег, стали ставить палатку, вот еду бы и нашли. Это обычное дело.

– Ничего себе… Даже не могла себе представить.

– Понятно! – Игорь засмеялся. – Это обычные штуки Олега. Странно, что никто из более опытных вам не объяснил, не рассказал, как было у них. Или Олег специально их предупредил.

Ника тем временем посмотрела у себя в рюкзаке.

– Нет, у меня ничего нет.

– Значит, другому человеку положили. А мы с тобой пойдем орехи искать. Я, видишь, налегке. Давай свой рюкзак.

Ника, секунду помедлив, отдала рюкзак Игорю. Как будто так и нужно. И не удивительно как-то. Как будто она знала, что это произойдет. Ника взглянула в профиль на Игоря. Интересное лицо. Можно рассматривать и все время находить что-то новое. Такое приятное выражение лица… И совершенно непонятное. Легкая полуулыбка – в уголках губ, в глазах. И в то же время сам так внимательно смотрит, но не требовательно, а с искренним интересом. Сколько ему лет, интересно? Спросить? Ника, поколебавшись, все-таки спросила:

– А сколько вам лет?

– Давай на «ты», пожалуйста, я не намного старше, я думаю. Мне – двадцать девять.

– Намного. Мне шестнадцать с половиной.

– Я думал – ты студентка… На вид старше. Даже хорошо. Наверно, ответственная старшая сестра? Вид такой серьезный… – улыбнулся Игорь.

Ника быстро кивнула и отвернулась. Когда-то это пройдет, и она будет нормально реагировать на такие вопросы. И сейчас уже почти прошло… Почти. Если так в лоб не спрашивают. То про мать, то про Артема…

– Что-то не так? – Игорь попытался заглянуть ей в лицо.

Ника неожиданно почувствовала, что она могла бы рассказать ему всю свою историю. Сразу. Без предисловий. О том, что случилось той весной. О маме. О том, как они живут такой странной жизнью с отцом. Анна есть, и ее нет.

Игорь видел, что девушка задумалась, колеблется, понял, что задел что-то болезненное. Он, чуть помедлив, взял ее за руку, молча, и продолжил путь. Ника руку отнимать не стала. И думать, что бы это значило, тоже не стала. Так было гораздо легче идти. И ощущать свою руку в его ладони было приятно. Боль в душе становилась меньше, хотя она и совершенно не знала этого человека. Как будто не знала. Потому что он был именно таким, каким его представляла себе Ника.

– Куда мы идем? – через некоторое время спросила девушка.

– Я думал пройти по горам еще хотя бы километров десять, чтобы открылся вид на Новый Свет… Ну и обратно. О ночевке, если честно, не думал.

– Хорошо, – кивнула Ника.

Все было так странно, так неожиданно и так хорошо – теперь, когда она познакомилась с Игорем, что раздумывать она не стала. Новый Свет – так Новый Свет. Мальчики не пошли – сами виноваты, не увидят ничего…

– Игорь… – Сомнение у девушки все-таки появилось и заставило ее остановиться. – Нет. Я не могу идти. Это здорово… Но меня ждут мои товарищи.

– Это не они, кстати? – спросил Игорь, показывая на две маленькие фигуры вдалеке.

Один человек только что споткнулся, другой, вместо того, чтобы ухватить его, еще и подтолкнул. Паша, а это был явно он – Ника узнала его по пронзительно-зеленой футболке и черной панаме – упал на одно колено, вскочил, толкнул Кирилла. Мальчики повозились, сбросив рюкзаки, потом хлопнули друг друга по рукам, снова взвалили рюкзаки и поспешили вперед.

– Нет, теперь уж точно надо их дождаться. Они идут меня искать.

– Ну… – развел руками Игорь. – Один, наверно, идет тебя искать, а второму ничего не остается?

– Оба идут искать, – вздохнула Ника.

– Понятно. Хорошо. – Игорь покрепче взял девушку за руку. – Ты ведь не возражаешь?

– Нет. – Ника взглянула на Игоря, еще и еще раз чувствуя нереальность происходящего. Она никогда его не видела. И она всегда его знала. Ждала? Нет. Не думала, не мечтала – она на самом деле не мечтала о любви, у нее в жизни хватало других забот… Сейчас она просто пила воду из родника, подняла глаза и увидела, что он стоит рядом. И все. Так бывает? Значит, бывает. – Вернемся к роднику, мы же недалеко ушли.

Мальчики, через какое-то время увидев Нику, заулюлюкали, запрыгали, замахали руками, припустились, даже не заметив сначала Игоря или не придав значения, что Ника теперь не одна.

Игорь с Никой спокойно стояли и ждали, пока те дойдут до них.

– Вода-а-а-а! – закричал Паша, увидев родник.

– А-а-а-а-а! – радостно подхватил его крик Кирилл, лишь мельком взглянув на Игоря.

Оба мальчика бросили свои рюкзаки и рванулись к скале. Отталкивая друг друга, брызгаясь, они пили, отдувались, снова пили, умывались, набирали полные рты воды, выдували воду фонтанчиком, обливались с головы до ног.

– Класс! Уффф… Вода! Жесть… – приговаривали они наперебой.

Игорь с Никой так и стояли рядом. Ника лишь освободила постепенно руку. Игорь ничего не сказал и не отошел.

Наконец мальчики напились, набрызгались вволю, достаточно охладились. Сели у источника.

Кирилл постучал рукой по земле.

– Ласточкина, садись с нами. Отдохнем. Потом обратно пойдем.

– Обратно или дальше? – спросила Ника.

Мальчики переглянулись. Паша задержался взглядом на Игоре.

– Здрассьте…

– Привет, – ответил ему Игорь.

Кирилл тоже взглянул наконец на молодого мужчину, который так и стоял рядом с Никой.