Текст книги "Семь разгневанных богинь"

– Как же мы без тебя? Что будет-то?

– Не отдавай нас на съедение этой стерве!

– Похоже, все мы пойдем на выход следом за тобой…

– Ксю, можно тебя на минутку? – громко сказала Алла.

Все обернулись, увидели младшую Петровскую и дружно замолчали. Наконец самая смелая взмолилась:

– Алла Леонидовна, заступитесь за нас! Мы хорошо работаем!

– Юля… Юлия Петровна еще не утверждена в должности. Будет собрание акционеров. Я точно буду голосовать против.

«Ты же хотела отказаться от папиных денег», – удивленно поднял брови Снегин.

– И не только ты, – Ксю решительно вытерла слезы. – Пойдем, кофейку выпьем.

Снегин понял: момент настал. И пока они шли по коридору к скоростным лифтам следом за разъяренной Ксю, шепнул Алле:

– Не говори пока, что я из полиции.

Они спустились на рецепцию, потом на эскалаторе вниз, на минус первый этаж.

– Я знаю одно местечко, где нам уж точно никто не помешает, – вела их Ксю по запутанным лабиринтам делового центра.

Кафешка оказалась совсем не пафосной, но там и в самом деле никого не было. Снегин с удовольствием заказал чашку крепкого кофе.

– А мне латте с мятным сиропом, – и Ксю аккуратно промокнула салфеткой невероятно длинные ресницы, которые от слез заметно слиплись.

– Мне минеральную воду, – Алла немного волновалась.

Потому что Ксю созрела. Она признавала, что плохая начальница. Соглашалась с тем, что любовнице не место в офисе, где босс больше не оказывает ей особых знаков внимания. Но то, что главная злодейка станет здесь гендиректором, было несправедливо. Так пусть они узнают правду. Те, кто ее пригрел, эту змею.

– Ты знала про большой белый конверт? – без обиняков спросила Алла.

Снегин пытался слиться с диванной обивкой, жалея, что его белая рубашка не может мимикрировать. Он хотел бы стать и вовсе незаметным. Кто знает, расскажет ли правду Ксю в присутствии мента? Она готова была рассказать ее дочери мужчины, которого любила. Чтобы отомстить той, которая была виновна в его смерти. Хотя Ксю и сомневалась в этом, но она-то знала о содержимом белого конверта. И не стала этого отрицать.

– В нем был отчет частного детектива, которого Леня нанял, чтобы расследовать покушение на Анастейшу. Прости, на твою маму.

– Но почему Ильинский его не отдал? Похоже, что он просто забыл про этот конверт. И папа так и не узнал, кто пытался убить маму.

– Он во всем обвинил меня, – Ксю отхлебнула мятный латте. – Сначала и Ильинский так подумал. У меня выбора не оставалось. Я ведь была в тот день на конеферме. Как раз поехала на Вьюге к реке и вдруг увидела их. Анастейшу, Полину и Юльку. Я на зрение не жалуюсь. Я видела, как Юля метнула дротик.

– Дротик?!

– Маленький такой, почти незаметный. Самодельный, похоже. Простая иголка с парашютиком из белой бумаги. Юля ехала сзади, и Анасте… твоя мама ее не видела. Как и Полина, которая ехала сбоку. Представьте, что лошади в круп с размаху воткнули большую иглу. Разумеется, кобыла взвилась и понесла. Я бросилась наперерез, хотела ее остановить. А все подумали, что это я и напугала Сметанку. Никто, кроме меня, не видел дротик. Смешно, но Ильинский его нашел. Хотя это казалось невозможным. Но кому нужна иголка с оперением из обычной бумаги? Она так и валялась в траве у дороги.

– А подпруга? – вырвалось у Снегина.

Ксю посмотрела на него с удивлением.

– Это я ему рассказала, – поспешила на помощь Алла. – Он ведь мой парень.

– Подпругу Юлька, похоже, раньше надрезала. Твоя мать не видела в ней соперницу.

– Соперницу?! Ты хочешь сказать, что Юля любила моего отца?!

– Нет, конечно. Она его просто хотела прибрать к рукам. И еще… Выяснилось, что Юля не может иметь детей естественным путем. Она всячески это скрывала, но Ильинский раскопал. Последствия бурной молодости. Вроде как спайки в трубах после незалеченного воспаления. Поэтому Юлька и взбесилась, когда узнала, что у Лени будет третий ребенок, возможно, сын. Она ведь расчетливая сука. А если повезет и Анастейша не выживет? Вдовца легко утешить, если ты все время рядом, на глазах. Хотя ничего бы у нее не вышло. Но Катковой ведь этого не объяснишь, она упертая.

– Почему ты не сказала отцу?

– А смысл? Он поверил, что это я сделала, понимаешь? Леня тоже был упертый. Он мне тогда сказал: «Убийство моего ребенка не имеет срока давности». Я передала его слова Юльке.

– Но есть ведь Ильинский! То есть был.

– А вот тут мы подходим к сути. Я ведь сначала Катковой сказала, что все знаю. У нас с ней искрило еще со дня нашей первой встречи. Ух, как же она меня возненавидела! Мы ведь с ней часто отношения выясняли. Она поклялась меня со свету сжить. Вот и случилось…

– Погоди. Ты ей рассказала, и что? – подалась вперед Алла.

– Она и занялась Ильинским всерьез. Каткова же бывшая проститутка. Профессионалка. Она принялась несчастного мужика обрабатывать. Спала с ним. С женой развела. Наобещала ему небось с три короба. Но он тертый калач, не поверил. Стал за ней следить. О! Ильинский много про нее узнал! А я ему помогала. Ассистировала, – хихикнула Ксю.

– Зачем?

– Защищалась. От Катковой всего можно ждать. Тварь она. Но умная. Я не знаю, что она сделала, но Ильинский ее не сдал. Может, денег много заплатила. Может, продолжала с ним спать. Она со мной такими вещами не делилась. Но зато я посоветовала Сереже подстраховаться. Приготовить на всякий случай конверт с компроматом на Каткову, если вдруг она его кинет. И Сережа меня послушал. Столько времени прошло, кто мог подумать, что этот конверт вдруг всплывет?

Ксю неторопливо допила латте. Все молчали.

– И что ты теперь будешь делать? – спросила наконец Алла. – Юля права? Квартиру тебе теперь тоже придется освободить? Отец ведь не успел ее оформить на тебя.

– Просто я не успела попросить. Все молчала, молчала… Он приходил уставший, издерганный. Я все понимаю: бизнес. Вечные переговоры, партнеры, которые каждый раз пытаются кинуть. Леня падал на кровать и какое-то время просто лежал. Молча. Только я его видела таким. И ни разу, между прочим, не воспользовалась его уязвимостью. Вот и осталась ни с чем. Я понимаю, что ему было невероятно трудно, а я ему плохо помогала, в отличие от Юли. А он ничего, терпел.

– Просто папа никогда особо не верил в маркетинг, – насмешливо сказала Алла.

– Да? А я думала, он хоть немного меня любил.

– Не заблуждайся. Любил он всю жизнь только маму.

– Я понимаю: ты его дочь. Ты меня всегда к нему ревновала, с нашей первой встречи. Так и не простила, что по вечерам он уходил ко мне, а не оставался с вами. С тобой и Полиной. Хотя у меня-то не было рычагов давления на него, как у вас, Петровских. Только моя любовь Леню и держала рядом. Если бы ты только знала, как трудно быть любовницей.

– Ну да, – хмыкнула Алла. – Вам, любовницам, молоко надо за вредность давать.

– Почему ты все время язвишь? Не девушка, а кактус. Мне жаль твоего парня.

– Я не парень, я из полиции, – Снегин выложил на столик удостоверение.

Он увидел, как меняется в лице Ксю. Недавно так же изменилась в лице Юля. Юлия Петровна. С него сползла самоуверенность, и показались растерянность и страх. Так же выглядела сейчас и Ксю: бледно.

– Но как же так? – она посмотрела на Аллу. – Ты же сказала, что он – твой парень?!

– Так и есть. Мы познакомились в день, когда убили отца. Я любила его больше вас всех, просто об этом никто не знал. И он не знал. Я не представляю, как пережила бы все это, если бы не Женя. Я с ним могу об этом говорить, и он поймет. Правда, Жень?

– Пойму, – кивнул Снегин.

– С ума сойти! – передернула плечиками Ксю. – Дочь Леонида Петровского и мент! Вот бы папа обрадовался!

– Леонид Андреевич многому бы не обрадовался. Ксения, хватит врать, – жестко сказал Снегин. – Я тут сидел, слушал… Красивая сказка. Но ведь на самом деле все было не так. У вас с Катковой был общий враг: жена. Анастейша, как ты ее называешь. И вы совместными усилиями стали решать эту проблему. Я просто уверен, что ты бросилась наперерез Сметанке не чтобы ее удержать, а чтобы напугать кобылу еще больше. Подхлестнуть.

– Это неправда!

– Ильинский тоже это понял. И подпругу, скорее всего, резала не Юля.

– Нет! Это все она!

– Ты потому и не сказала Леониду Андреевичу. Он бы выгнал вас обеих. А вы неплохо при нем устроились.

– Леня все знал и простил меня!

– Видимо, не все. Зато Ильинский много чего раскопал. И поделился этим с Катковой. Его жена говорила о длинных черных волосах, найденных ею на пиджаке мужа, – Снегин скептически оглядел пышную прическу Ксю. – Кажется, это искусственные волосы.

– Наращенные, – поправила Алла.

– Которые легко ломаются и выпадают. Так кто спал с детективом, Ксюша? Ты или Юля?

– Это все она! Сказала: «Не лезь, ты только все испортишь».

– Так кем же вы были: подругами ли заклятыми врагами? – не выдержала Алла.

– Неужели ты еще не поняла? – ответил за Ксю Снегин. – Как только общий враг был бы повержен, они бы принялись друг за друга. Что и случилось… Ксюша, когда Леонид Андреевич сорвался в Бережки, Юлия Петровна об этом знала?

– Конечно. Она была на работе. Она там безвылазно торчит.

– Осталось получить распечатку ее звонков в тот день. Она даже не представляет, во что ввязалась. То есть представляет, конечно. Каткова женщина умная. Но ей и в голову не пришло, кто возьмет заказ на ее босса. А это уже не просто заказное убийство. Государственной изменой попахивает. Юлия Петровна, конечно, может игнорировать следователя. Но не ФСБ.

– ФСБ?! – глаза у Ксю округлились. – А как же я?! Что будет со мной?!

– Даже если удастся доказать твою причастность к покушению на Анастасию Сергеевну, отделаешься легким испугом. Если, конечно, это не ты позвонила киллеру.

– Не я! Клянусь!

– В папином офисе тебя никто больше не потерпит, – брезгливо сказала Алла. – Но ты можешь все начать сначала. Ты ведь недаром возобновила визиты на конеферму. Наверняка есть кто-то на примете.

– Хорошо быть богатой девочкой, – усмехнулась Ксю, вставая. – И наследство теперь солидное светит. А кто-то сам пробивается. Надеюсь, мне хотя бы не испортят трудовую книжку неприятной статьей.

– Трудовая книжка у тебя между ногами, – Алла тоже встала. – Посмотри, на кого ты похожа. Одни татушки и силикон. У тебя скулы скоро на подбородок съедут.

– Не учи меня жить, сучка!

– Так! Хватит! – Снегин тоже встал. – Алла, идем!

– Погоди, дай я ее пну!

– Алла! Твою мать! Да уймись ты!

Ксю взвизгнула и отскочила. Парень за стойкой среагировал мгновенно. Оказался рядом с Ксю через секунду:

– Девушка, вас обижают? Вызвать полицию?

Секьюрити и бармены всегда интуитивно принимают сторону красивой женщины.

– Я уже здесь, – Снегин сунул ему под нос удостоверение. – Все в порядке, инцидент исчерпан. Протокол составлять не будем.

И потащил упирающуюся Аллу к выходу. Ксю довольно крепко держал бармен.

– Нет, подожди! Она меня сучкой обозвала!

– А ты ее проституткой.

– Я не так сказала!

– Суть от этого не меняется. Вы в расчете.

Алла понемногу успокаивалась.

– Нам здесь делать больше нечего, – сказал Снегин в подземном гараже. – То есть мне. А у тебя какие планы?

– Встреча с братом. Которого я никогда не видела. И не горю особым желанием видеть. Но надо. Хочу понять, как мы после этого будем жить.

– Тогда поехали отсюда, – и Снегин уже привычно запрыгнул на пассажирское место.

– А ты, оказывается, материшься, Онегин, – насмешливо посмотрела на него Алла, когда они вырулили на набережную.

– А еще в физтехе учишься. В футбол играешь. В жизни не поверю, что у вас там идиллия. Можешь больше не сдерживаться.

– Зачет… Ты и в самом деле прижмешь Юлю?

– Это не в моих должностных обязанностях. Я опер. Допрашивать Каткову будет следователь. Она, конечно, станет отпираться. Но у меня кое-что есть. Я ведь нашел в компе у твоего отца папку «Ильинский». Там немного, но некоторые файлы Леонид Андреевич скопировал. Это нам поможет.

– Ты уверен, что именно Юля позвонила киллеру? Но зачем ей убивать отца?

– А ты представь ситуацию. В белом конверте оказалось много чего интересного. Помнишь, что сказал твой отец Ксю? «Убийство моего ребенка не имеет срока давности». Я думаю, что Леонид Андреевич указал Юлии Петровне на дверь. А Каткова слишком много вложила в вашу фирму.

– Но она ведь акционер!

– И много у нее акций?

– Я точно не знаю. Думаю, нет.

– Скажи, твой отец мог быть жестким?

– Конечно! Он вел бизнес на грани. Мы мало об этом говорили, но папа меня предупреждал: «Учись терпеть боль. Улыбайся».

– А я-то гадал, почему ты не плачешь? Бесчувственная, что ли? Ты ведь так любила отца. Но делаешь вид, будто ничего не случилось.

– Я по ночам плачу, устраивает?

– Меня все в тебе устраивает, – тихо сказал Снегин. – Кроме твоего наследства.

– Тогда я от него откажусь.

– Давай об этом потом поговорим.

– Ты еще к нам приедешь?

– По работе? Вряд ли. Мне больше нет необходимости изображать твоего МЧ. Я задание выполнил. Но я могу не изображать твоего парня, а просто им быть. Если ты не против. И тогда да, приеду. Просто как Женя. У тебя, кстати, еще две моих рубашки. Одна отстиралась.

– А у тебя мои футболки. Если они тебя так раздражают, то можешь вернуть. Или выбросить. Мы, олигархи, не обеднеем.

– Я лучше их на память оставлю.

– Тогда приезжай знакомиться с моим братцем. Уж и не знаю, чем тебя заманить, видишь, как хвостиком виляю. Тебе ведь интересно взглянуть на Леню Ларина? Говорят, что он очень похож на отца.

– Спрашиваешь! Я мелодрамы не люблю, но у вас там лихо закручено.

– Вот и договорились.

Снегин писал рапорт. Писал его старательно и подробно. Напирал на факты. Доказывал, что киллеру позвонила именно Каткова. Резюме: срочный запрос на персональные данные и немедленный допрос, как только все подтвердится. Задержание Катковой как соучастницы.

Он отправил рапорт, поставил на копию своему начальству и выдохнул. Слуга двух господ: непонятно, кто для Снегина главнее, начальник спецгруппы, которую завтра могут расформировать, или начальник угро. Они, начальники, не любят делить ценные кадры.

«С чего это я взял, что ценный?» – тяжело вздохнул Снегин. И с тоской вспомнил о соревнованиях, которые вот-вот должны начаться. А любимый кий сиротливо стоит в клубе, пока его хозяин рапорты ваяет и мотается по лежбищам олигархов.

Хотя бы на сегодня рабочий день закончен. Но Снегин сильно ошибался: никто и не думал расходиться.

– Закончил мутотень? – спросил майор, заглянув в кабинет, где Снегин занимался письменным творчеством. Снегин заметил, что глаза у начальства красные, то ли от усталости, то ли от дыма. Даже в коридоре топор можно было вешать. Все были трезвые, но курили не переставая. Видимо, что-то случилось.

– Да, товарищ майор, – Снегин встал. – Мне теперь известно имя связного.

– Неплохо, – буркнуло начальство. – А мы вот всего лишь оружие нашли.

– Нашли?!

– При обыске в комнате у Середы обнаружен модернизированный автомат Калашникова и патроны к нему. С оружием сейчас работают эксперты, но сомнений никаких: именно из него убили Петровского.

– Значит, все-таки Середа?

– А ты что, сомневался?

– Как-то уж все очевидно. А деньги?

– Какие деньги?

– Как с ним расплатился заказчик? Был крупный перевод на банковский счет Середы? Или переводы? Два транша?

– Ты не умничай. Выясним.

– Убийство нельзя заказать авансом. Без стопроцентной предоплаты. Это не вагон с макаронами. Киллер такого класса никогда не станет работать, пока не получит все деньги. И мы до сих пор не знаем, кто заказчик.

– Кто, говоришь, из Петровских киллеру-то позвонил?

– Не из Петровских. Юлия Петровна Каткова, финдиректор.

– Ну а ей кто дал такое задание?

– Заказчик.

– Выходит, что она его знает. И мы скоро узнаем.

– Узнаем, – эхом откликнулся Снегин.

Он докопался до связи между аварией, в которой погиб Сергей Ильинский, большим белым конвертом и заказным убийством Леонида Петровского. Как сказали бы бильярдисты, шар был замазанный, и сильно. Бить его пришлось от борта. Абриколь. Удар не самый сложный, но красивый.

Заказчика установить гораздо легче. Но что-то Снегину подсказывало, что комбинация непростая. И основная работа по делу о заказном убийстве Аллиного отца еще только предстоит.

* * *

Она сидела, сжав ледяными пальцами виски. Сердце от страха похолодело, и этот холод разливался по всему телу, так что и ноги, и руки тоже были ледяными.

…Все было как будто вчера. Они с Ниной стояли на берегу, вроде бы в тусовке, но в то же время поодаль. Они ведь не отдыхать сюда пришли, а работать. Светские дамы брезгливо сторонились, мужчины подмигивали, бросая оценивающие взгляды. Ценник им был известен.

В свинцовой реке, обманчиво отражающей солнце, но на самом деле люто-холодной, азартно сражались двое. Низенький коренастый брюнет, похожий на гориллу, и высокий красивый блондин, точь-в-точь голливудская кинозвезда. Перед регатой были показательные выступления на досках с парусом. Разумеется, симпатии женщин были на стороне блондина.

Юля уже знала, кто это. Живая легенда, плейбой из богатой семьи, Лео Петровский. «Золотой мальчик» с Рублевки, которому все досталось лишь потому, что родился у кого надо. Юля, пожалуй, единственная хотела, чтобы красавчик нахлебался. Так и случилось. Она с удовлетворением смотрела, как его голова скрылась под водой. Волосы намокли, губы посинели от холода. Но он улыбался, махая кому-то рукой. «Так ему и надо, – подумала Юля. – Хоть бы простудился. Лежал с температурой и кашлял. С красным носом и слезящимися глазами он такой же, как все. Не картинка из глянцевого журнала».

Тогда Петровский показался ей простоватым и недалеким. А еще самодовольным и чрезмерно самоуверенным. Она глазам своим не поверила, когда Лео направился к ним. Еще больше удивилась, что выбрал ее, а не яркую блондинку Нину, которая была гораздо красивее. Юля уже прикидывала, как будет его раскручивать. Говорят, он хороший любовник. Посмотрим. Кому-то же надо развеивать мифы.

Оказалось, она ему нужна для дела. Юля удивилась, но помогла. Его поцелуи были никакие, лишь для виду, но она запомнила их на всю жизнь. Потому что других не было. Петровский довез ее до МКАД и высадил из машины. Сказав на прощание:

– Дай мне номер своего телефона.

Она ждала, что Лео позвонит на следующий же день. Ждала неделю, месяц, полгода… Чем-то он ее зацепил. Юля щелкала мужчин, как орехи. Красивая, умная, старательная. Клиентов ей ждать не приходилось. Она была уверена, что скоро выйдет из «бизнеса». Надо лишь подумать, куда вложиться. О Петровском вспоминала часто, скролля его фото в глянце. Знала, что женился. Его жена оказалась простушкой. Хоть и красавица, но такого мужика ей не удержать. Юля отметила, что жена Петровского брюнетка. Ему нравится определенный тип женщин, надо это запомнить.

Юля мысленно примеривала на себя этот титул. Юлия Петровна Петровская. Немного криво, но отчество ведь можно опустить. Лео нужна не домашняя курица, а деловой партнер. Многие олигархи начинают с браков по любви, а заканчивают тем, что женятся на своих секретаршах. Брак по интересам гораздо крепче, чем какие-то там чувства.

И тут он позвонил. Через год. Она глазам своим не поверила, увидев на дисплее: Петровский. Старалась говорить безразлично, но колени дрожали, в животе порхали бабочки. Она уже предвкушала их первый секс. Постепенно Петровский к ней привяжется, а дальше дело техники. С женой Юля как-нибудь разберется.

Сначала она была секретаршей. Тогда гендиректором был Петровский-старший. Андрей Валентинович. Юля чувствовала, что глава компании к ней приглядывается. Сама она приглядывалась к Лео, гадая: с чего начать? И как?

Случай вскоре представился. Они с Лео засиделись в офисе допоздна. Когда стемнело и никого, кроме них, на этаже не осталось, Юля в женском туалете сняла нижнее белье и накрасила губы алой помадой. Она была уверена, что все получится. Его жена недавно родила, а в этот период женщины особенно раздражительны. Секса у них с Петровским нет, а он не из тех, кто привык воздерживаться.

Это был первый удар по самолюбию. Петровский отказался от ее услуг. Ничего его, кроме папиного бизнеса, не интересовало. Она тогда еще не понимала причину этого упорства. Юля скрипнула зубами и решила ждать. Заодно попробовать свои чары на старшем, тем более Андрей Валентинович смотрел на нее благосклонно. Юля истолковала этот взгляд по-своему. И снова туалет, и стриптиз в тесной кабинке, перед унитазом. Выразительная сцена: нога на ногу. Поза боевой готовности. Вот она я, бери.

Андрей Валентинович рассмеялся:

– Тебя Ленька подослал или сама?

– А если сама? – с вызовом спросила она.

– Ни за что не поверю. Я же вижу, как ты на него смотришь. Так и будешь всю жизнь его цепной собакой в надежде, что приласкает?

Юля вспыхнула:

– Вы ошибаетесь! Я ничего такого не жду! Меня мужчины вообще не интересуют! Нахлебалась!

– Интересный способ меня совратить.

– А я уже поняла, что не получится, – она села прямо и одернула юбку. – Уволите, да?

– Зачем? – удивился он. – Мне надо, чтобы за Леней кто-то присматривал. Ты подходишь. Будешь мне докладывать, чем он занимается, какие у него планы. Уверен, что он с тобой делится. Может быть, Леонид и хорошо разбирается в людях, но не во влюбленных в него бабах. Он даже не догадывается, на что они способны.

– Да с чего вы взяли, что я его люблю?!

– А личной жизни у тебя нет, потому что ты обожаешь строить новые микрорайоны. Тебя только это и держит на работе, – усмехнулся Петровский. – Считай, что я тебе поверил. Захочешь исповедаться – приходи. Обсудим моего наследника.

Так Андрей Валентинович ее и завербовал. Шли годы, она исправно стучала ему на сына. В основном от злости и бессилия: Лео упорно не видел в ней женщину. Лео? Леонид Андреевич. Он стал боссом, а потом отжал бизнес у Петровского-старшего.

Юля была потрясена, когда узнала семейную тайну. Оказывается, Андрей Валентинович Лёне не отец, а отчим! Леня родился в законном браке, но его мать уже была беременна от какого-то фотографа. Леня встретил своего отца случайно, спустя тридцать лет. А тот случайно сфотографировал, как Андрей Валентинович в состоянии аффекта убивает своего гостя после сорвавшихся переговоров. Оба были пьяные и наговорили друг другу лишнего.

Эти снимки вместе с негативами попали в руки Лени. Так он узнал правду. Его отца по приказу Андрея Валентиновича выследили и убили, но Павел Сгорбыш успел оставить Лёне конверт, где было зашифровано место, в котором находился тайник.

Леня ждал долгие десять лет. Но все-таки рассчитался с отчимом. Путем шантажа заставил его отдать и бизнес, и недвижимость, и деньги на счетах. Тогда Юля впервые и взглянула на Леонида Петровского другими глазами.

Сгорбыш?! Какая странная фамилия. Леонид Сгорбыш.

Перед отъездом на Кипр Андрей Валентинович пришел к ней. Он был подавлен, но держался хорошо. Сказал:

– Я знаю, что ты получила финансовый отдел. Блестящая карьера. Но мне хотелось бы и дальше получать от тебя информацию.

– Зачем мне это надо?

– А затем, что твоя ненависть к Леньке только растет. И будет расти. Ты ведь всегда будешь снизу, а хотела бы его оседлать. У тебя это не получится.

– А вдруг?

– Я тоже его недооценил. Думал, что в голове у него только бабы и наркотики. Что он никчемный, такой же, как его отец. Ты ведь все знаешь? Леня тебе доверяет, раз доверил свои финансы. Наверняка поведал и нашу семейную тайну.

– Да, – призналась она.

– Я долго не мог понять, что чувствую к нему. Как думаешь, каково это – растить чужого ребенка? Сколько раз мне хотелось в кровь разбить эти губы ударом кулака, – она увидела, как Андрей Валентинович и в самом деле сжал кулаки, и инстинктивно отшатнулась. – Я невольно представлял себе, как Эва их целует, эти губы. Своего фотографа, который ее обрюхатил и бросил. Я ненавидел это лицо. Ленька, конечно, похож на мать, но подозреваю, что больше на отца. На этого Сгорбыша, – презрительно сказал Петровский. – Я никого в жизни не любил, только Эву. Меня не заботит комфорт, не нужны все эти дорогие вещи. Но я хотел, чтобы она жила в роскоши. Я прожил жизнь для нее, для своей жены. Они, наши жизни, так тесно переплелись, что уже непонятно, где ее, а где моя. И он заставил меня уехать… Сгорбыш.

Юля видела, как ему больно. У него забирали жизнь, любимую жену. Эвелина Вячеславовна приняла сторону сына.

– Что вы будете делать? – спросила она.

– Не смирюсь уж точно. Я терпелив. У меня тоже длинная выдержка, – усмехнулся Андрей Валентинович. И бросил: – Будь на связи. Рано или поздно и ты созреешь.

– Я вполне довольна.

– А почему не замужем до сих пор? И детей нет.

Она невольно вспыхнула. Но ответила сдержанно:

– Сначала карьера, а потом дети.

– А вот я подозреваю, что ты решила родить от Лени.

Петровский-старший был необычайно проницателен. Любовь к одной женщине и верность ей сделали его зрячим по отношению ко всем остальным. Он уехал на Кипр, оставив свои контакты.

И Юля звонила ему, когда ей было плохо. Ее другом и в самом деле стал мужчина. Петровский. Только не Лео, а его отчим.

Сначала ее ожидал первый удар: она наконец решилась на тщательное обследование. Гинеколог не порадовал: в одной из маточных труб оказались спайки. А в яичнике с другой стороны огромная киста.

– Нужна операция, – услышала Юля.

Но это было горячее время. В Москве начался строительный бум. Юля все откладывала поход к врачу. Такая тягомотина! Надо сдавать анализы, проходить какое-то обследование. В итоге киста прорвалась и Юля загремела в больницу, где удалили яичник.

Потом был визит к медицинскому светилу, который разложил на столе кучу снимков. МРТ, УЗИ, рентген…

– Левый яичник работает, но в трубе спайки, – сказал профессор Юле. – Вы его берегите, этот яичник. Это ваша единственная надежда. Второго у вас теперь нет. Хотя маточная труба справа полностью проходима.

– Могу я иметь ребенка? – хрипло спросила Юля.

– Не теряйте надежды. Есть ЭКО. Вы здоровы и еще относительно молоды. Все получится.

Она сидела, обхватив голову руками и тупо глядя на снимки. Ей уже тридцать шесть. Одноклассники и однокурсники пишут в Инсту: «Наша гордость! Жизнь удалась, да?»

Но подтекст понятен: а где же муж и дети? А ну-ка, Каткова, предъяви нам. Ты же самая успешная. Удачливая. Умная. Красивая. Почему же до сих пор одна? Ей нужен был такой муж, чтобы все ахнули. И что касается ребенка, то Леня все поймет. Она подсадит в свою матку эмбрионы, оплодотворенные его спермой. И они обязательно приживутся, у Лени прекрасные гены. И фертильность на высоком уровне. И дети у него красивые.

Юля внимательно изучала его дочерей. Полина, конечно, недалекого ума, но зато красавица редкая. А что глупа, так это в мать. Юля родит Петровскому особого ребенка. Сына. Такого же, как он. И как она. Ее ребенок возьмет у них с Леней все лучшее. А лучшее надо выращивать. Почему не в пробирке? Так даже надежнее.

Она и попыталась. Тот вечер, в Симферополе. Юля подумала, что пора им с Леней сблизиться. И ведь почти получилось! Они танцевали, она чувствовала на своих плечах его руки. И вспоминала их поцелуи. Ему тоже пора бы их вспомнить.

А потом был разговор, который разбил все ее надежды.

– Только в пробирке, – сказал Петровский.

Юля невольно вздрогнула: неужели знает? О том, что естественным путем она не может забеременеть. Но добила ее фраза:

– Сына мне и жена родит.

Окончательно все обрушилось, когда появилась Ксю. А потом Лёнина жена и в самом деле забеременела. Юля поняла, что мадам Петровской ей не быть уже никогда. Есть еще одна кандидатка, помоложе, да и Настя не собирается так просто сдаваться.

Это был жест отчаяния, когда она воткнула дротик в лошадиный круп. Она спасала призрачную надежду, которая еще была. Своих детей. Возможно, что родится двойня и даже тройня. И хоть один из них будет мальчик. Все возможно. Лишь бы этого ребенка не было. Настиного. Его надо убить.

Настя не умерла, но выкидыш случился. Ильинский Юлю напугал, но не сильно. Она довольно быстро прибрала его к рукам.

А теперь сидела и думала: чертов алкаш! Он просто забыл про этот конверт! Интересно, кто его надоумил? Неужто эта силиконовая дура в татушках? Угораздило же Ильинского попасть в аварию! С руки ведь ел! Юля подбрасывала ему денег, когда детектив был на мели, давала незначительные поручения. А он засунул компромат в ящик письменного стола и позабыл о конверте. Совсем мозги пропил.

Другая кретинка увидела красивого мужика и растаяла. Поехала хвостом перед ним вилять, конверт повезла. Юля бы ей больше заплатила, этой Светлане. Хотя бы открыла и посмотрела, что там. Вот почему при виде Петровского у баб мозги отшибает напрочь?!

Она помнила этот их разговор до мельчайших подробностей, хотя прошел уже месяц. Петровский вызвал ее к себе. Она вошла и увидела, что на столе перед ним разложены какие-то фотографии. И лежит вскрытый белый конверт. Большой.

– Подойди сюда, – ледяным тоном сказал босс.

Она на негнущихся ногах приблизилась к столу. Она еще никогда не видела Петровского таким. Его лицо словно окаменело.

– Мне передали вчера послание с того света. Занятно, – кивнул он на фото.

Юля пригляделась и мысленно ахнула. Кто ее выследил?!

– Твои сексуальные игры меня мало волнуют, – он неторопливо перебрал фотографии. – Но ты покушалась на мою жену. Всегда была умной, – усмехнулся он. – Метнула в лошадь дротик. Сообразила. Ты убила моего ребенка… Это хорошо, что ты молчишь. Твоим оправданиям я не поверю. У меня есть факты. Неопровержимые доказательства… Я одного не могу понять: ты когда все это придумала? И чего от меня хотела? Насиловать, как этих мальчиков? – он кивнул на фото.

– Я тебя люблю, – хрипло сказала она.

Петровский рассмеялся:

– Каткова, ты меня-то не держи за дауна. Какая, к черту, любовь? Деньги тебе нужны. А больше денег власть. Ты меня подмять хотела, на цепь посадить. Тебе это надо, – он постучал согнутым пальцем по подлокотнику, – мое кресло. Я все теперь понял. Кто дышал мне в спину. Кто информацию конкурентам сливал. Короче, так: выметайся отсюда. Даю тебе месяц, чтобы привести в порядок дела и сдать их новому финдиректору. Нет, месяц – это много. Три недели. Акции продашь мне по минимальной цене.

– А если я откажусь?

Петровский встал. Он был в бешенстве:

– Тогда я найму горилл и велю им тебя покалечить. Тебя будут три дня и три ночи насиловать не переставая. Выбьют все зубы. Проституткой закончишь на вокзале. Будешь отсасывать беззубым ртом в вонючих туалетах. Ты меня совсем не знаешь. Я еще не принял решение, как с тобой поступлю. Пошла вон отсюда!

Она пулей вылетела из его кабинета. Колени дрожали, матка сжалась в комок. А ведь сделает! Она впервые увидела его истинное лицо. Красивая маска сползла, обнажая морду чудовища. Эти обманчиво голубые глаза, в которых расплавленная сталь. Эти пухлые губы… Приклеенная на них улыбка. Это же звериный оскал!