Текст книги "Семь разгневанных богинь"

Как-то Илья спросил:

– Сколько денег на твоем банковском счете?

– Я не знаю, – пожала плечами Полина.

– Отец положил туда крупную сумму, и ты живешь на проценты, или он тебе выплачивает ежемесячное содержание?

– Я покупаю все, что хочу. Мне никогда еще не блокировали карту или на ней не хватало денег.

– Мне надо знать твое финансовое положение.

– А мне твое, – пошутила она. Но Илья вдруг помрачнел.

Полина давно уже заметила, что он какой-то напряженный. Вот пусть и строит побыстрее эти свои объекты.

Дело шло к вечеру. «На маникюр, что ли, записаться?» – Полина посмотрела на свои ногти. Они были безупречны. Так же как и педикюр. Можно съездить на шоколадное обертывание или на пилинг. Но это только завтра. А чем сегодня заняться?

Полина спустилась на кухню, где Мариша, домработница, готовила ужин.

– Что там? – кивнула Полина на дымящуюся кастрюлю.

– Грибной суп.

– Не хочу суп. Разве что поболтать.

– Анастасия Сергеевна уехала с Дергачом, – сказала Мариша. – Алла еще не возвращалась.

Полина представила себе ужин с бабушкой и тетей Катей, которые обе в глубоком трауре. И вздохнула. Надо куда-нибудь съездить.

Она надела очаровательный летний костюмчик, отделанный стразами и кружевом, и пошла в гараж. Ее машины не было, на ней противная Алка повезла своего МЧ. Полина покосилась на папину машину. Кто теперь будет на ней ездить? И полезла в мамину. Мама уехала с Дергачом на его белом «Майбахе». Значит, можно.

Полина ехала в торговый центр. Походив по бутикам, она так ничего и не захотела. Потом подумала, что не хочет и грибной суп, а хочет тартар из лосося и мидии в сливочном соусе. Нет, в сливочном нельзя, это лишние калории. Надо следить за фигурой, что бы там Илья ни говорил.

Неподалеку есть хороший ресторан, где подают именно морепродукты. Илья его очень любит и не раз возил туда Полину.

Она придумала, как скоротает этот вечер. Будет есть тартар из лосося и пить смузи из сельдерея и моркови. Полезно для кожи. Была бы у нее нормальная сестра, закатились бы вместе в ночной клуб и отожгли. Но Алка не ходит в клубы. А одной девушке туда идти неприлично. Тем более такой красивой, как Полина. А вот в ресторан прилично.

Она облюбовала уютный столик в углу и сделала заказ. Полина смаковала тартар, когда в зал вошли Илья с Сашей. Полина напряглась. Они ее не видели, в ресторане царил приятный полумрак, лишь на столиках горели крохотные электрические свечи.

Они сели, официантка тут же принесла меню, широко улыбаясь Илье, который был здесь постоянным клиентом. Полина встала. Она шла к ним и видела, как Илья сереет. Его глаза становились белыми. Полина поняла, что он испугался.

Она и сама испугалась. Ее мир рушился. Нет никаких строящихся объектов. Она богатая дурочка, ставшая жертвой потасканного ловеласа.

Полина посмотрела на Сашу. Тот хмыкнул.

– Илья? – спросила Полина. – Ты разве не в Крыму?

Антонов молчал.

– Илья, ты что, мне врал?

Ей хотелось спросить «всегда»? Но слова застряли в горле.

Афродита

Богиня любви и страсти, которую Гера с самого начала невзлюбила. Из-за ее происков Афродита вынуждена была стать женой хромого и уродливого Гефеста. Двойственная натура. Одной только улыбкой она могла воодушевить на прекрасное целые народы, а могла и вызвать безудержную похоть все в тех же сердцах. Сама Афродита была несчастлива в браке. Богиня обладала способностью возвращать себе девственность. Для этого ей всего-то и нужно было искупаться в морских водах.

Я прекрасно помню тот майский день, когда мы с Ксю познакомились. Меня зачем-то понесло на конеферму, и от этой поездки я не ждал ничего хорошего. Как оказалось, зря. Я вел катер и с грустной улыбкой косился на свой «гарем». Все, кроме Полины, – брюнетки. Похоже, я их невольно коллекционирую.

Еще одну я увидел на подходе к воротам конефермы. Девушка восхитительно держалась в седле. По легенде, Афродита явилась из пены морской, моя же принеслась верхом на разгоряченной вороной лошади. Да и была моя богиня любви брюнеткой в отличие от древнегреческой красотки, яркой блондинки.

Я понял, что и наездница меня заметила. Когда я подошел, у меня возникло ощущение, будто мы знакомы не одну тысячу лет. Едва коснувшись руки этой девушки, я сразу ее «вспомнил». Искра, как это говорится, пробежала мгновенно.

Мы говорили ни о чем и обо всем. Пока мы искали тренера, некую Ольгу Ивановну, узнали друг друга вполне. Наши тела. В деннике я Ксю поцеловал, не обращая внимания на видеокамеры. Здесь наверняка умеют хранить тайны богатых клиентов.

Таких поцелуев в моей жизни, признаться, было немного. Вот чтобы так сразу, прямо здесь, на сене, невзирая на острый запах навоза и прочие неудобства, мне страстно захотелось женщину.

Я позвонил ей на следующий же день. Пригласил на ужин. Думал, Ксю станет ломаться, цену набивать, но она лишь спросила, где и во сколько. Меня сопровождала охрана, я оставил ее у двери в отдельный кабинет, где был накрыт ужин. Ксю пришла буквально через минуту. Не заставила себя ждать. Какое-то время мы ели. Хотя на самом деле я чуть ли не впервые потерял аппетит, она тоже с неохотой смотрела в свою тарелку.

– Ты учишься, работаешь? – спросил я. – Чем вообще занимаешься?

– Знакомлюсь с состоятельными мужчинами и жду от них неприличного предложения.

– Считай, что ты его получила.

– Тебе не понравится моя квартира. Там очень скромно.

– Но я же не обои собираюсь разглядывать. А ты мне не кухонный гарнитур собираешься показывать.

– Угадал: кровать.

В общем, мы быстро договорились. Если бы не охрана, я набросился бы на Ксю уже в лифте. Мы еле дотерпели, пока за нами закроется дверь. Это единственное, что я запомнил: гвоздики на светлой обивке из кожзама. Шляпки желтого цвета. Потом был ряд ярких вспышек: Ксю топлес, в стрингах и наконец без.

Мы буквально пожирали друг друга. Она ничуть не фальшивила. Если бы это было так, ей бы ни за что меня не зацепить. До Насти у меня было много женщин, и многие красивее Ксю и не менее опытные. Я верил, что выработался иммунитет и стать жертвой охотницы за миллионерами мне больше не грозит. Но Ксю уж точно родилась из той самой пены, которая от слова «пенис». Согласно древнегреческой же легенде. Чувственных женщин гораздо меньше, чем фригидных. Ксю не просто чувственная, она, как и я, не знает меры.

Когда я выдохнул и огляделся, то отметил, что состоятельные мужчины, с которыми Ксю встречалась до меня, плохо о ней позаботились. Квартира и в самом деле была хреновая, к тому же у черта на куличках. У меня нет времени мотаться по Москве в поисках удовольствий, я уже немолод.

Я тут же решил обзавестись постоянной любовницей. Чтобы она всегда была под рукой. Я взял Ксю на свою фирму, месяц она пробыла в секретаршах. Этого оказалось достаточно, чтобы я поручил ей отдел маркетинга. Смелость и стремительность в маркетинге необходимы. А также изобретательность.

Поселил я Ксю в апартаментах здесь же, в Москва-Сити. В соседней башне находился наш офис. Еще в одной – моя московская квартира.

Когда-то я объездил весь мир. Вот уж не думал, что осяду на пятачке в центре Москвы и вся моя жизнь будет вращаться возле трех небоскребов. Похоже, старею.

Со мной жили дочери, сначала Полина, а потом и Алла, поступившая в институт. Настя предпочитала Бережки. Началось с того, что у нас появились раздельные спальни, а потом и проживание наше стало раздельным. Потеря ребенка отбросила нас с женой на космическое расстояние. Настя даже заботу о дочерях перестала проявлять.

Я видел, что жена в глубокой депрессии, но психотерапевт из меня хреновый. С Настей надо было говорить, причем часами. А у меня на это не хватало терпения и сил. Я предпочитаю молчать.

Настю «лечил» Дергач, который тоже любит поговорить, а меня Ксю. Она делала так, чтобы я на какое-то время обо всем забывал. Ее апартаменты были под самыми облаками, на небе мы с ней были одни, в наши окна заглядывали разве что звезды, ну иногда седой старец в белоснежном одеянии. Который развлекался, глядя на любовные игры Адама и Евы. Ишь, черти, что вытворяют!

Ксю была молчалива. Сначала я думал, что она такой же сосуд, как и Полина. Красивый, но пустой. Ей просто нечего сказать, потому что она глупа. Но вскоре понял, что это молчание совсем иного рода. Ксю была моим эхом. Она понимала, что я хочу помолчать. Точнее, чувствовала.

Когда я просто хотел отдохнуть, мы включали огромную плазму. Ксю заранее скачивала какой-нибудь фильм или новый модный сериал. Иногда мы смотрели старые фильмы, у нас оказались схожие вкусы.

Заметьте, это не я, а она сказала:

– Ненавижу «Красотку» с Ричардом Гиром и Джулией Робертс.

– Я тоже. Но я думал, что это твоя история.

– Ни разу.

Мне больше не выпадали одинокие вечера, хоть я и не любил театр. Настя каталась по Москве с Борисом, пытаясь заглушить боль возвышенным, я же поднимался в плотский рай Ксю.

Я не думал, что все так серьезно, пока она не заболела ковидом. Где она его только подцепила. Ксю позвонила и хриплым голосом сказала, чтобы я не приходил к ней две недели. Тест на корону оказался положительным.

Первые три дня я чувствовал себя спокойно. К концу недели заскучал. А во вторник следующей мне стало невыносимо. Ксю мне, конечно, звонила, но она, как и я, не выносит долгих телефонных разговоров. Или перестала выносить их, став моим эхом. Ворковать она не умеет, к тому же дома обе мои дочери. И Алла умна и наблюдательна.

Хотя, по-моему, вся Москва уже знает, что у меня любовница.

Короче, когда закончился карантин, я взлетел в апартаменты Ксю, сгорая от страсти, будто пылкий юноша. И от нетерпения. Ночью я поставил себе диагноз: я, кажется, привязался к девице, которая мне в дочери годится. Настолько, что жить без нее не могу.

А тут и лечение подоспело. По совету Дергача я нанял частного детектива, самому Дергачу, разумеется, ничего не сказав. Детектив работал ни шатко ни валко, надеясь вытянуть у меня кучу денег. Я его не торопил, поскольку был занят.

Сначала Сергей отработал версию Полины. Это на нее было покушение. Нарыл немало интересного на Антонова и его семью. Полине я эти наработки, разумеется, не показал. Но взял на заметку, решив подождать со свадьбой старшей дочери. Но убить хотели не Полину, а Настю. Вопрос: кто?

В конце концов я потерял терпение, и мне на стол лег подробный отчет. Ильинский привез его лично.

– Надеюсь, вы понимаете, почему я так долго проверял факты. Мне кажется, эта девушка вам дорога, Леонид Андреевич.

– Доказательства?

– Я тщательно все проверил. Беседовал и с конюхом, и с хозяйкой. Даже нашел свидетелей, которые видели, как лошадь понесла, из местных. Подпругу надрезали не в деннике. Уже на улице, в месте, где нет видеокамер. Это говорит о том, что резал постоянный клиент, который прекрасно ориентируется на конеферме. В этот день Ксения, как всегда, уехала на Вьюге. Сметанка смирная кобыла. Чтобы она понеслась галопом, ее надо было сильно напугать. Свидетели говорят, что наперерез белой лошади, на которой ехала ваша беременная жена, бросилась вороная. Наездницу довольно точно описали. Какие будут инструкции, Леонид Андреевич? Мне остановиться или продолжать?

– Продолжай.

– То есть я должен собрать на Ксению подробное досье?

– Да.

– Вы уверены, что хотите этого?

– Да. Я знаю, что до меня у нее были мужчины. Хочу знать подробности.

Лучше бы я этого не знал!

Вскоре мне на стол легли их фотографии. Ну, это я, конечно, загнул для красного словца. Письмо с приложениями фоток моих предшественников Ильинский скинул мне на почту. Я читал и рассматривал лица. Все мужчины были приблизительно мои ровесники. И все женаты. Их было не так много, как я предполагал, всего трое.

«Бедная девочка, – думал я. – Сколько боли, предательства и грязи». Я боролся с жалостью, одновременно понимая, что из-за Насти должен с Ксю немедленно порвать. Моя любовница покушалась на мою беременную жену.

И что мне делать? Уголовное дело возбудить невозможно из-за отсутствия фактов. Ксю будет все отрицать. Бросить ее? Оставив квартиру? Заслужила ведь. Отработала. Тогда Ксю будет попадаться мне на глаза, нечаянно или намеренно. Мне будет больно, даже несмотря на то что я прекрасно владею собой.

Заставить ее уехать? Сфабриковать уголовное дело? Оболгать человека нетрудно. Я могу поступить с ней предельно жестко.

Сначала мы впервые серьезно поговорили. Я пришел к ней и первым делом сказал:

– Выключи звук. – Имея в виду телевизор.

– Виски? Коньяк? – спросила она, положив на журнальный столик пульт.

– Ничего.

– Да. Серьезно.

– Я удивляюсь: как ты все это выдержала?

– О чем ты?

– О твоей жизни. Одна против всех. Ты ведь искала знакомства со мной. Сначала тебе было больно, но потом ты привыкла. Научилась терпеть. Делить своих любовников с их женами. Выработала правильную линию поведения. Но ты ведь их ненавидишь. Тех, которым досталось все. И Настю тоже.

– Ты не прав.

– Я все знаю. Всю твою жизнь.

– Информацию обо мне собирал? – усмехнулась Ксю. – Мог бы просто спросить. Я бы рассказала.

– Ты дважды делала гименопластику. Восстанавливала девственность. Зачем?

– Честно? По глупости. Хотела начать жизнь с чистого листа.

– А со мной почему не стала?

– Не успела. Не ожидала, что ты такой быстрый.

– Чего ты еще не ожидала?

– Что влюблюсь.

– Прекрати, – поморщился я. – Мне достаточно известно о твоих подвигах. Настю я тебе не прощу.

– Мне вещи собирать?

– Пока нет. Мне надо подумать.

Неделю мы не общались. То есть как не общались. По работе нам приходилось это делать, но я больше не закрывал дверь своего кабинета, когда туда входила Ксю. Она не навязывалась, держала расстояние. Ждала.

Даже Юля заметила. Сказала:

– Похоже, Леня, между вами черная кошка пробежала. Что случилось?

– Скорее лошадь, но тоже черная. Ксю пыталась убить Настю.

– Ты серьезно? – Юля напряглась. – Да, я ее видела в тот день.

– Я нанял частного детектива.

– Леня, сколько времени прошло!

– Убийство моего ребенка не имеет срока давности.

– И как ты поступишь?

– Я думаю.

В конце концов я принял решение. Знаю, меня многие осудят. За слабость. Что поделать: старею. Через неделю я опять пришел в апартаменты Ксю. Без предупреждения. Без звонка. И без охраны. Просто пришел. Сказал:

– Ты остаешься. Но будешь тише воды, ниже травы. Забудешь о моей жене. Не посмеешь к ней приближаться. Забудешь всю эту чепуху под названием любовь. Я плачу́ – ты предоставляешь услугу. Никаких разговоров, тем более по душам. Я никогда больше не буду тебе доверять. И учти: у меня теперь есть на тебя компромат. Один неверный шаг – и я тебя уничтожу. Поняла?

Она кивнула. Молча. Неглупая девушка, все поняла. Она отныне моя вещь. Статус больше не обсуждается. Мы делаем вид, что ничего не случилось. Пока моя слабость не пройдет. И пока я не пойму, что могу не видеться с Ксю неделями.

Постепенно я буду увеличивать этот срок. Месяц, два. Рано или поздно я брошу ее совсем. Мне станет все равно, даже если Ксю примется мозолить мне глаза. Я посоветую ей сделать гименопластику и все начать сначала с кем-нибудь другим.

Я не учел, что женщины злопамятны. А красивые женщины еще и своенравны. У Ксю к тому же был характер, недаром она седлала самую норовистую лошадь. Богиня любви не прощает оскорбления. Особенно когда пренебрегли ее чувствами.

Вот чего я не учел.

* * *

Утром Снегин не обнаружил в обычном месте чистой рубашки. Он открыл дверь и крикнул:

– Ма! Рубашку дай!

– Хотелось бы узнать, куда делись предыдущие две? И откуда берутся черные футболки?

– Их бы надо отдать, – вспомнил он.

Но вчера Снегин явился поздно и так устал, что ему было не до стирки. Обязательно надо сделать это сегодня.

– Ну, дай, пожалуйста, рубашку, ма, – попытался он сыграть на родительских чувствах.

– Хорошо. Но такими темпами они очень быстро закончатся. Подумай об этом.

Он подумал и решил залезть в заначку. Цепь роковых событий, которые обрушились на его одежду, надо прервать. Поэтому Снегин сразу же вызвал такси и поехал на работу. Как назло, у проходной он столкнулся с начальством. Снегин вылезал из машины, а майор выходил из маршрутки.

– Здравия желаю, – машинально выпрямил спину Снегин.

– Наши люди на работу на такси не ездят, – задумчиво сказал майор. Снегин почувствовал выразительный запах одеколона напополам с перегаром. Для некоторых пятница начинается в четверг, а сегодня была пятница. – Тебя олигархи на содержание, что ли, взяли? Онегин, офицер полиции не должен брать взятки. Чревато.

– Я на свои.

Первым делом Снегин выяснил, что по-прежнему остается в составе спецгруппы. И к олигархам ехать надо. Григорий Зимин все еще проходил проверку.

– Зимин это, нашли мы киллера, – уверенно сказал начальник Снегину.

– А я вот другого фигуранта поищу, – не согласился он.

– Валяй.

Майор задумчиво смотрел из окна второго этажа, как Снегин садится в такси. Потом сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Да, тяжелый случай. Интересно, чем все закончится?

Снегин сидел рядом с водителем как истукан. Храня свою белую рубашку. Надо бороться с судьбой. Но судьба была безжалостна.

Мост уже не просто чинили. Сегодня было реверсивное движение, одна полоса полностью перекрыта. У светофора стоял чумазый парень в заляпанной мазутом спецовке и по рации регулировал движение. Лицо у него было цвета асфальта, который полыхал жаром, пока его укладывали такие же чумазые парни. Как назло, аккурат перед машиной, в которой ехал Снегин, светофор сменил зеленый глазок на красный.

Таксист матюкнулся:

– Не проскочили! Жди теперь.

Ждать пришлось долго. Навстречу ехали машины, а Снегин в своей по-прежнему стоял. Сзади забибикали. От жары у всех плавились мозги, люди не хотели стоять так долго в пробке. Таксист начал нервничать, потом психанул. Открыл окно и заорал:

– Мы-то когда поедем?

Парень с рацией сделал вид, что ничего не слышит.

– Козел! Я его сейчас убью! – и таксист потянулся к бардачку.

«Что у него там? – похолодел Снегин. – Монтировка? Газовый пистолет?»

– Пожалуйста, оставайтесь в машине, – сказал он, стараясь казаться спокойным. – Я сейчас все улажу. Не надо так нервничать.

Он открыл дверцу. Не хватало еще драки или даже стрельбы.

– Почему мы не едем? – спросил он, подойдя к чумазому.

– Все ждут, и ты жди!

– Коля! – окликнули его.

Мужик в заляпанной мазутом спецовке резко обернулся и задел Снегина плечом. На белоснежной рубашке появилась черная полоса. Снегин сначала оторопел, а потом пришел в бешенство.

– Я офицер полиции! – он выхватил из кармана удостоверение. – Немедленно пропустите мою машину! Я еду на задание!

Чумазый глянул в корочки:

– Смотри-ка, и впрямь мент. Кто бы подумал. Мужики, тут полицию надо пропустить, – сказал он в рацию.

Снегин сел в машину и со злостью захлопнул дверцу.

– Рубашку испортили, жалко, – сочувственно посмотрел на него таксист. – Мазут ведь. Не отстирается.

Снегин уже представлял себе ехидное лицо Аллы.

– Господи, что случилось? – ахнула она, открыв калитку. – Кто это тебя так?

– Придурок один, – буркнул Снегин.

– В автобусе?

– На светофоре.

– Я даже стесняюсь спросить, зачем ты его обнимал, этот светофор.

– Переодеться есть во что?

– Ты не поверишь, но я уже приготовила тебе футболку. Она, как обычно, в ванной комнате.

Из ванной комнаты Снегин вышел злой как черт. В зеркало он увидел, что злосчастный волдырь на верхней губе превратился в большую коричневую болячку. Одно к одному.

– Что случилось? – сочувственно спросила Алла.

– Я не физтех!

– Хорошо. Давай поднимемся ко мне в комнату, и ты выберешь любую футболку. С любой надписью.

– Давай.

У лестницы в мансарду они столкнулись с Полиной.

– Созрели, наконец, голубки, – хихикнула она. – Алка, у тебя хоть презики есть?

Снегин торопливо шагнул за Аллой в ее комнату и закрыл дверь, чтобы Полина еще что-нибудь не сказала.

– Выбирай, – Алла открыла шкаф.

Снегин увидел лифчик и покраснел. У мужчин особое зрение, если в его поле попадает женское белье, остального они уже не видят. Снегин тут же отвернулся и сказал:

– Дай мне простую белую футболку.

– Что не так? – у Аллы не было особого мужского зрения, она видела полку, на которой лежали чистые вещи.

– Все не так.

– На. Хватит капризничать.

На кровать перед Снегиным упала футболка. Простая, белая, без рисунка. Но вырез у нее был мысиком.

– Это девчачья, – насупился он.

– Не знала, что у белых футболок есть половые признаки, – съехидничала Алла.

Снегин решил, что хватит спорить и стянул футболку с надписью: «Физтех». В этот момент открылась дверь.

– Алла, ты здесь? – позвала Анастасия Сергеевна.

И увидела голого по пояс Снегина.

– Что здесь происходит? – закричала Аллина мать.

Снегин стремительно натянул футболку, которую все еще держал в руках.

– Мы переодеваемся, – сказала Алла.

– Я вижу, что вы раздеваетесь! Кто знает, чем бы все закончилось, если бы я не вошла?! Женя, выйди, я с дочерью поговорю!

Повторного приглашения не потребовалось, Снегин пулей вылетел из Аллиной комнаты и кубарем скатился по лестнице. Катился он аж до первого этажа. Только больно ударившись ногой об огромный белый диван, Снегин пришел в себя.

Бутерброд падает маслом вниз. Единственная монета закатывается в единственную щель на полу. Мама любимой девушки входит в тот момент, когда ее молодой человек снимает футболку. Кажется, Снегин только что открыл третий закон невезения.

В это время Алла наверху внушала матери:

– Если бы мы что-то такое делали, мы бы заперли дверь на ключ!

– Вы бы и делали, если бы я не вошла!

– Женя просто переодевался!

– У полки с твоим нижним бельем?! – материнское зрение тоже устроено по-особому. Анастасия Сергеевна видела не только лифчик, но и трусики.

– Мы с Женей еще даже ни разу не поцеловались, а ты на меня орешь, как ненормальная! Полина вот уже полгода спит со старпером, а ты ей ни слова не сказала! Где справедливость?!

– Полина спит с Антоновым?!

– Нет, они ромашки в Красной Поляне собирают! В одном номере!

– Полина мне сказала, что они жили в разных!

– Мне она совсем другое сказала!

– Полина! – Анастасия Сергеевна ринулась из комнаты. – Где ты, Полина?!

Алла вышла следом за матерью и спустилась вниз:

– Женя, ты будешь переодеваться?

– Чтобы на этот раз твоя бабушка вошла?

– Перестань! У меня уже три твоих рубашки. У тебя три моих футболки. Давай уже остановимся? Просто приезжай в футболке. Она черная. Хоть светофор обнимай, хоть корзину с клубникой. Лимонаду хочешь? Жара.

– Издеваешься?

– Кстати, первая твоя рубашка давно уже высохла. Та, которую лимонадом облили.

– Я это учту.

Снегин начал успокаиваться. Близился полдень. Работать надо.

– Разговор тебе не понравится, но ты должна мне помочь, – без обиняков сказал он Алле. – И давай поговорим не здесь, где нас могут подслушать.

Он поднял голову: наверху раздавались женские крики. Полина ругалась с матерью.

– Я уже не ребенок! – кричала Полина. – Замуж вы мне запрещаете, но спать я буду, с кем захочу!

Это наверняка услышали все, кто был в доме. И даже те, кто стоял под открытыми окнами. Во всяком случае, когда Снегин с Полиной вышли к фонтану, вокруг него курсировал Вася с несчастным лицом.

– Вас на конеферму опять отвезти? – угрюмо спросил он.

– Нет, мы сначала… позагораем.

Снегин хотел поговорить с Аллой, но так, чтобы при этом не присутствовал Вася. Пристань была подходящим местом. Для уединенной беседы.

«Вот и Петровский так думал», – машинально отметил Снегин. Перед глазами прокатился черный бильярдный шар и остановился в сантиметре от лузы. Пуля попала в левую подмышку. А это значит…

– Будешь купаться? – дернула его за руку Алла.

Снегин с досадой оставил «незабитый шар» и выразительно тронул болячку на верхней губе.

– Ведь все уже случилось, – пожала плечами Алла. – Простуда выступила наружу.

– Ты плавки не взяла, – напомнил Снегин.

– Ах да! Полина так кричала, что отвлекла меня.

– Я начинаю думать, что ты нарочно оттягиваешь наш разговор.

– Я даже не знаю, о чем он будет.

«Сто баллов по математике, – мысленно усмехнулся Снегин. – Наверняка уже просчитала».

Он разделся и вытянулся в шезлонге. Алла легла в соседний не раздеваясь.

– Я хочу поговорить с тобой о любовнице твоего отца. – Лучше бы он и в самом деле нырнул. Таким холодом окатила его Алла, посмотрев так, что Снегин невольно поджал ноги.

Он уже понял, что Алла – папина дочка. Петровский ждал сына, и Алла, как только это поняла, начала подыгрывать отцу. Отсюда и физтех, и женский футбол. Пацанские манеры, одежда в стиле унисекс. Алла упорно игнорировала свою женственность. И Ксю люто ненавидела, потому что ревновала ее к отцу.

– Есть хорошая новость, – торопливо сказал Снегин. – Связь с киллером держал не член вашей семьи. А допустим, любовница. Твой отец мог позвонить ей из машины. Если у них была назначена встреча, он мог сказать, что все отменяется. Ведь он уехал внезапно, посреди рабочего дня.

– Зачем звонить, если они вместе работали? – пожала плечами Алла.

– И так могло быть. Зашел к ней в кабинет и сказал, что уезжает. Таким образом, любовница входит в круг подозреваемых. И я хотел с тобой об этом поговорить.

– А с ней нельзя? – зло сказала Алла.

– Можно. Если ты это устроишь. Ты пойми: пока нет оснований, чтобы вызвать ее к следователю. То есть основания налицо, но она может это проигнорировать. Может вообще куда-нибудь уехать из Москвы. Ведь ее работа в фирме наверняка теперь под вопросом. Твоего отца больше нет, новый гендиректор поставит на ключевые должности своих людей. Ксению ничто больше здесь не держит.

– Ну, возьмите с нее подписку о невыезде, – пожала плечами Алла.

– Мне нужна хоть малейшая зацепка. Какие у них были отношения? Твой отец часто к ней ездил?

– Ездил?! Да она жила рядом с нами, в одной из башен Москва-Сити!

– Откуда ты это знаешь?

– Сначала догадывалась. Часто отец приходил за полночь. Я сначала думала, что он много работает. И даже, дура, как-то позвонила к нему в офис. Не на мобильник папе, а именно в офис, на рабочий телефон. И услышала автоответчик. Машина стояла в гараже. Да, я туда спустилась. Не мог же папа исчезнуть? Где-то ужинал? Один? Это не входило в его привычки.

– А откуда ты узнала, что они работают вместе? Отец и его любовница?

– От Юли. Ксю как-то поздоровалась с ней при маме. Причем панибратски. На мамин вопрос Юля сказала, что это новый начальник отдела маркетинга. Умом в нашей семье не отличается только Полина.

– Ну а когда твои подозрения подтвердились? Насчет того, что Ксю живет рядом?

– Я как-то возвращалась вечером из института и столкнулась с ней. Было уже поздно. Я довольно грубо спросила: «А ты что здесь делаешь?» И она спокойно ответила: «Я здесь живу».

– А откуда…

– Тебе с самого начала рассказать? – перебила его Алла. – Я познакомилась с Ксю в тот же день, что и папа. Мы поехали на конеферму, день был чудесный. Тогда у нас в семье все еще было хорошо. Мама не носилась с идеей родить нам с Полиной братика, папа лишь редкие вечера проводил вне дома, и то когда мама куда-нибудь уезжала с Дергачом, и все мы, включая Юлю, были постоянными клиентами конефермы.

– И ты?

– Я – нет. У меня времени на это не хватает. Но иногда я к ним присоединялась. Когда отец ездил. Как в тот день. Мне кажется, именно тогда все и началось. Мне было всего пятнадцать, но я не отворачиваюсь, когда на экране целуются. И когда раздеваются – тоже. Они раздевали друг друга глазами, причем откровенно. Я даже в кино такого не видела, это… это невозможно передать. Я не выдержала и убежала. А потом началось…

– Как думаешь, Ксения могла предать твоего отца?

– Она его очень любила.

– Как ты…

– Я пару раз видела их вместе, – вновь перебила его Алла. – Это не заметит только слепой. Папа и не замечал, хотя он вовсе не был слеп. Но он словно выстроил стенку между собой и Ксю. На ее месте я бы не стала это терпеть. А она ничего. Делала вид, что все супер.

– Твой отец ведь олигарх.

– Это преувеличение.

– Но денег у него много?

– Хватает. Наследство богатое. Но Ксю-то ничего не обломится.

– Подобраться через нее к твоему отцу было легко, – прикинул Снегин. – Обиженная женщина и все такое.

– Может быть, ты и прав.

– Найди, пожалуйста, предлог, чтобы мы могли с ней встретиться. Втроем: ты, я и она.

– Она не станет с тобой откровенничать, – резко сказала Алла.

– Тогда ее вызовут к следователю.

– Я все-таки искупаюсь, – Алла встала.

Пока она раздевалась, Снегин отвернулся. Ему пора заканчивать свои визиты к Петровским. Не они это. Да и за ниточку тянут с другого конца. Возможно, так будет проще.

Проще не стало. Григорий Зимин оказался тем самым, за кого себя выдавал. Все его документы были в порядке. Также нашлись и фото в соцсетях, подтверждающие личность. А на работе его не было по личным причинам. Девушка Зимина все подтвердила, и свидетели отыскались.

– А сколько всего фигурантов? – на всякий случай поинтересовался Снегин.

– Пятеро, – со вздохом сказал ему начальник. – А теперь получается, что четверо. Зимин-то чист.

– А четверо других?

– Во-первых, конюх. Микола Середа. Вдовец. Жена и сын погибли во время бомбежки. Трогать его опасно, хотя он – самая подходящая кандидатура после Зимина. Во-вторых, две женщины: Любовь Гулевая и Алена Петренко.

Обеих Снегин видел на ферме. Алена показалась ему напряженной, а Люба очень уж взволнованной.

– Ну и Захар Потапов. Разнорабочий. Он на конеферме на подхвате. Гулевая горничной работает, Петренко – секретаршей.

– Баба – киллер? – с сомнением спросил кто-то.

– Очень даже может быть. Если профессиональная спортсменка. Проверяют аккуратно. С ними психолог сейчас работает, с беженцами. В санатории, где они живут. Нехорошо может получиться. Общественность на их стороне. Тут надо наверняка. Доказательства нужны. А беженцев – сотни тысяч! Бог знает сколько времени уйдет на проверку. Поэтому, Женя… – майор посмотрел на него. – Онегин, ты уснул, что ли?!

– Нет. Извините. Задумался. Про детектива ничего не выяснили?

– Про какого детектива?

– Сергей Ильинский. Я его визитку сфоткал. Он работал на конеферме по заданию Петровского.

– Погоди, было что-то… – начальник полез в компьютер. – Тебя не было, а мне на копию поставили. Информация не засекречена… А, вот оно! Сергей Иванович Ильинский погиб в автокатастрофе меньше месяца назад.

– Как погиб? – Снегин вскочил. – Убили?!

– Да сядь ты. Масштабное ДТП, трое погибших, шестеро раненых. Это не имеет отношения к убийству Петровского.

– Как не имеет?! – разволновался Снегин. – Да на этой конеферме все и завязано! Кто знает, что там этот детектив нарыл?!

– Каким образом можно связать эти факты? ДТП и выстрел снайпера?

– Я пока не знаю, – упавшим голосом сказал Снегин. – А родственники у этого Ильинского были? Кто его хоронил?