Текст книги "Пять лепестков на счастье"

– Ах, что вы понимаете! – всплеснула руками Валентина Петровна. – Вы даже гостиницу содержать нормально не можете, а рассуждаете про искусство! Жалюзи нет, полотенца без вензелей. Вы знаете, что во всех приличных гостиницах на полотенцах есть монограмма? Вот помню, в прошлом году мы ездили со Святославом Аркадьевичем в Париж… Кстати, там такие салоны красоты, нам еще учиться и учиться. С тех пор я каждый раз, бывая в Европе, обязательно хожу в местные салоны. И косметику покупаю исключительно за границей.

Все это приходилось слушать с вежливой улыбкой. Когда ассистент закончила рассказ о своей удавшейся жизни и забыла про жалюзи, Саша предложила ей чаепитие на свежем воздухе.

– У нас во дворике есть столики. Через пару минут к вам туда подойдет официант.

Сегодня чаепитием дело не обойдется.

– Неужели в этом городе нет ни одного приличного психолога? – возмущалась Валентина Петровна.

– Конечно, есть. Я связалась с тремя, но, к сожалению, приемы идут только по записи. Самый ранний срок, когда вас могут проконсультировать, – это завтра.

– Но завтра я не могу! Завтра у нас выступление. Я должна неотлучно находиться при Святославе Аркадьевиче! Я и сейчас должна, у нас генеральный прогон, но мои расшатанные нервы! Я уже приняла успокоительные, они не помогают, мне срочно нужен психолог.

Стоявшая рядом Кристина робко произнесла:

– У меня есть подруга, она недавно получила диплом, я могу позвонить, попросить, только она… детский. В садиках там, начальная школа…

– Вы в своем уме?! – Валентина Петровна гневно посмотрела на девушку, а потом перевела взгляд на Сашу: – Как вы вообще набираете персонал? Я рассказываю о том, что нахожусь на грани нервного срыва, а мне подсовывают… какую-то девчонку, которая подрабатывает по детским садам.

Лицо Кристины пошло красными пятнами.

– Вообще-то… – начала она, но Саша предостерегающе сжала руку девушки.

– Валентина Петровна, – обратилась Саша спокойным голосом к постоялице, – вы должны понимать, что город у нас маленький и специалистов не так много. Вы переволновались, я понимаю, у вас очень ответственная работа…

– Именно! Очень ответственная! А я не могу ни выспаться, ни получить вовремя психологическую помощь. Да еще кран в номере подтекал. Всю ночь лежала и слушала это кап-кап-кап в ванной. Вы знаете, что капанье воды – самая изощренная пытка? Ее в китайских тюрьмах применяли, чтобы сводить людей с ума.

– Кран вам починили, сегодняшняя ночь пройдет в тишине.

– Но нервы-то уже расшатали! Не надейтесь, что я это просто так оставлю. Отзыв напишу правдивый.

Зазвенел дверной колокольчик. Хоть бы актер прибыл, может, появление звезды угомонит эту женщину. Но в холл зашел не актер, а Дима.

Дима, который сегодня продлил номер до понедельника.

– И в своем отзыве я укажу, – продолжала угрожать Валентина Петровна, – как безобразно вы принимаете гостей, в каком состоянии находятся ваши номера и как вы отказываете людям в удовлетворении простейшей просьбы.

– Поиски психолога – это не наша компетенция! – выпалила Кристина, чем только подлила масла в огонь.

Ну что ты с ней будешь делать.

– Еще и грубите! – Указательный палец с серебряным кольцом был обвиняюще направлен на администратора.

– Девушки, у вас свободного номера не найдется? – поинтересовался Одинцов, подходя к стойке. – У меня сейчас переговоры с одним известным писателем Вениамином Полянкиным, слышали о таком?

Ассистент режиссера замолчала и вся как-то сразу подобралась, приготовилась слушать.

– Знаем! – звонко ответила Кристина. – Это очень модный автор.

– Я сейчас прогулялся по городу, и возникла идея пригласить его сюда. Не на эти выходные, конечно, Полянкин очень занятой человек, а на следующей неделе, например. У нас с ним как раз намечается совместный проект, а эта ваша липа – отличные декорации для интервью.

Кристина открыла от восхищения рот. Валентина Петровна оценивающе поглядывала на Одинцова.

– А вы тоже приехали на фестиваль? – поинтересовался у нее Дима. – Мне кажется, здесь намечается нечто очень интересное.

– Мы являемся его постановщиками, – с достоинством ответила ассистент, – воплотителями идеи.

– Значит, идея не местная?

Валентина Петровна выразительно фыркнула:

– Нет, конечно. Мы специально приехали из Москвы со Святославом Аркадьевичем…

– Вы знаете, я тоже приехал из Москвы! Вообще, интересно посмотреть, какие праздники устраивают в провинции. И я уверен, что если за дело взялся сам Святослав Аркадьевич… – слова были сказаны таким многозначительным тоном, словно он действительно знал, кто это.

Во всяком случае, Валентина Петровна в это поверила и позволила себе улыбку:

– Он гений, непризнанный, но гений.

Саша почувствовала себя зрителем в театре. Поистине, там, где в общении с женщиной не помогают профессионализм и психологические уловки, мужчина и мужское внимание творят чудеса.

– Вы знаете, я в некотором роде тоже специализируюсь на праздниках, создал клуб, где проводятся различные мероприятия. Нашими гостями являются писатели, актеры, деятели культуры, и если мы с вами обменяемся деловыми контактами…

– Конечно. – Валентина Петровна полезла в свою бездонную сумку, долго в ней рылась и наконец вытащила на свет визитку.

Одинцов взял протянутый кусочек картона.

– Моя, к сожалению, в номере, но я вам ее передам, – пообещал он.

– Мы здесь до понедельника, – проинформировала ассистент. – Очень приятно было поговорить с вами, молодой человек, но мне пора. У нас генеральный прогон, и я все время должна быть при Святославе Аркадьевиче. Могу понадобиться ему в любую минуту, вы же понимаете.

Естественно, Дима понимал, о чем заверил ее в самых цветистых выражениях.

Когда Валентина Петровна ушла, все выдохнули.

– Вот стерва, – не сдержалась Кристина, а потом, глянув на Одинцова, добавила: – Извините.

– Ничего-ничего.

– Просто не очень счастливый человек, – резюмировала Саша, – поэтому самоутверждается за счет других. По большому счету, ее надо пожалеть.

– Не собираюсь я ее жалеть, за полчаса всю кровь выпила, оскорбляла, угрожала, еще отзыв обещала написать о гостинице отрицательный, а нам потом с Михаилом Витальевичем объясняться.

– Я напишу положительный, – пообещал Одинцов.

– Правда? – Щеки Кристины окрасил нежный румянец.

Девочка явно увлеклась. И немудрено. Пришел, разрулил ситуацию, спас от склочной женщины, теперь очаровывает обещаниями. Да что там девочка… Саша сама стоит, смотрит на него и сходит с ума. Димка, Димка…

– А у вас здесь есть однофамилец! – заявила вдруг Кристина.

– Правда? – Он удивился очень натурально, а Саше вдруг захотелось уйти.

– Да, у Саши тоже фамилия Одинцова.

– Кто бы мог подумать… – В его голосе проскользнула легкая ирония. – Вот так случайно встречаются люди в маленькой гостинице, а потом выясняется, что у них одинаковая фамилия.

Встречаются, и понимаешь, что ничего счастливее в твоей жизни не было, как то время, когда вы были вместе, радовались одним и тем же вещам, смеялись над одними и теми же шутками, понимали друг друга с полуслова, были родными.

А теперь все это в прошлом.

Что ему здесь делать до понедельника, если не обсуждать предстоящий развод?

В затянувшемся молчании появилась осязаемая тяжесть, даже Кристина почувствовала дискомфорт.

– А про писателя правда? Привезете? – сменила она тему.

– Если честно, то вряд ли. Но вашей вредной даме знать об этом не обязательно. – Одинцов перевел взгляд на Сашу и очень серьезно сказал: – Александра, не уделите мне несколько минут своего времени?

Вот оно. То, зачем он приехал. Собственный голос Саша не узнала:

– Да, конечно. Если что-то важное, мы можем обсудить это во дворике.

– Важное.

– Хорошо, пойдемте. Кристина, я на телефоне, приедет актер – позвони.

– Ладно, – немного растерянно ответила девушка.

Они вышли в тот самый двор – бывший яблоневый сад, где росла старинная липа, сели за столик. Погода была замечательная – августовское солнце, греющее, но не припекающее, свежий чуть прохладный ветер. Хотелось чаю, варенья и не говорить о проблемах.

Только обнять, вспомнить, каково это – быть с ним рядом. А вместо этого:

– Ты знаешь Святослава Аркадьевича?

– Я даже не представляю, кто это, – пожал плечами Дима. – Но ваша постоялица имела такой многозначительный вид, когда произносила его имя-отчество, что сразу стало ясно: большой человек.

Саша против воли улыбнулась. Он подпер рукой щеку и посмотрел на нее. Как когда-то, миллион лет назад. Димка, Димка…

– О чем ты хотел поговорить?

– Узнать, как у тебя дела, как живешь.

– И… все?

– А разве этого мало?

И цвет глаз не изменился, такой же серый с вкраплениями рыжего. И поперечная морщинка на переносице совсем не портит лицо. Хотя разгладить хочется, коснуться пальцем…

– Живу неплохо. Как видишь, нашла работу.

– Веселая у тебя работа.

– Не жалуюсь. Во всяком случае, рутина не грозит. Почему ты здесь оказался? Не предупредил. Решил сделать сюрприз?

Он перестал подпирать щеку и потер переносицу. Морщинка не разгладилась.

– Я же объяснил вчера, что машина заглохла посреди дороги, теперь стоит в автосервисе. К тому же как я должен был предупредить, если не знал, где ты живешь? Даже адреса мне не оставила. Уехала и все.

– Мне показалось тогда, что это правильно.

– Тогда? – Он внимательно посмотрел на Сашу. – А сейчас?

– А сейчас… наверное… слишком поздно, – слова прозвучали тихо.

– Ты устроила свою жизнь?

А ты? Есть женщина, которая ждет вечерами, готовит ужины, приглашает в постель?

Саша молчала. Она почему-то не хотела отвечать на этот вопрос. Сказать, что есть поклонник, – некрасиво, признаться, что одна, – дать понять, насколько без него не складывается. А если у Димы кто-то есть? Зачем она ему со своей любовью через три года, если к тому же еще и ушла сама.

И все же… он здесь действительно случайно.

– Куда ты вчера направлялся?

Дима понял, что тему личной жизни она развивать не собирается. Он всегда ее понимал. Когда у него было на это время.

– Я ехал на встречу к Полянкину. У нас правда идут переговоры, только не об интервью, а о встрече с читателями в клубе.

– Ромкина идея?

– Его, – усмехнулся Дима. – Все самое безумное – это его. Долго утрясали детали, и в итоге вчера должен был состояться личный разговор, но заправился по дороге какой-то гадостью и заглох посреди трассы. Сюда доставляли эвакуатором, сказали, что на ремонт потребуется пара дней.

– Такая серьезная поломка?

– Да нет, надо всего лишь фильтр сменить. Но Воздвиженск не Москва, поэтому фильтры тут под заказ. Я после завтрака в автосервисе был, обещали доставку завтра. А как там на самом деле…

– Понятно, значит, встреча срывается?

– Можно сказать и так. Я сегодня Полянкину позвонил и предупредил, что из-за форс-мажора застрял на середине пути. Не могу сказать, что он был рад это услышать и что разговор получился легким.

– Поездом всего несколько часов, не рассматривал такую возможность?

– И оставить машину за три сотни километров в незнакомом городе?

Вот как. Значит, можно отложить рабочий вопрос на пару дней ради машины, а ради Саши нельзя. Во всяком случае, три года назад это было нереально. Все старые похороненные обиды вдруг разом ожили, и стало горько. Одна и та же ситуация: работа, важная встреча. Только на одной чаше весов – машина, а на другой – она, живой человек, жена. И ради машины… А ради жены… Стало так обидно и больно – невыносимо. Задохнуться можно.

– Саша, что с тобой?

– Все в порядке.

– Я же вижу, на тебе лица нет.

– Все хорошо. Правда. – Она сглотнула, пытаясь выровнять дыхание. Как там, вдох на три счета и выдох на три счета, долгий вдох и долгий выдох. – Усталость. Знаешь, с этим фестивалем все с ног сбились. Один постоялец серьезнее другого.

А он уже был на ногах и рядом, зачем-то трогал лоб, заглядывал в глаза. Только что практически убил своими словами и даже не понял этого. Машина оказалась важнее жены. Сказал жестокость, а теперь беспокоится.

– План – дожить до понедельника? – пытался шутить Дима.

– Да. А в понедельник все разъедутся.

Прозвучало очень двусмысленно.

– Ты скучаешь по Москве?

Я по тебе скучаю. Но знать это необязательно.

Саша пожала плечами и отвела глаза. Зазвонил телефон. Кристина возбужденно отрапортовала:

– Он приехал!

* * *

В маленьком холле было шумно, Кристина за стойкой стояла раскрасневшаяся, долгожданный гость уже что-то подписывал ей на память. Лицо актера показалось Одинцову знакомым. Крупный солидный мужчина в годах с гривой густых седых волос. Если бы Дмитрий был режиссером, он бы взял такой типаж на роль оперного певца или жившего на широкую ногу барина. А вот в каком фильме он видел актера – с ходу вспомнить не удалось, да Одинцов и не смотрел почти телевизор. Но видел где-то это лицо точно.

Саша уже приступила к своим обязанностям, вежливо улыбалась гостю, что-то вносила в компьютер.

Актер с посвящением Кристине расправился размашистым росчерком и обратился к Саше:

– Вам куда поставить автограф?

– Вот сюда. – Она положила на стойку только что распечатанные листы с договором. – В двух местах, пожалуйста. Ресторан находится у вас за спиной, он откроется для ужина через пять минут. Ключ сейчас выдам и провожу до номера.

– Очень рад! Очень рад! Добро пожаловать в нашу гостиницу! – раскрыв объятия, бежал к дорогому гостю Михаил Витальевич. – Мы вас ждали. Как добрались? Пятница вечер, одни пробки, – потом схватил звезду за руку и начал ее усердно трясти. – У нас здесь такое общество интеллигентное собралось. И стерлядь уже готова, только что на кухне узнавал. Сашенька, – обернулся он через плечо к стойке, – покажи нашему гостю номер, помоги разместиться, а стол в ресторане ждет.

Одинцов проводил взглядом поднимавшихся по лестнице актера и Сашу. Директор гостиницы стоял посреди маленького холла и потирал руки – предвкушал грядущий ужин, потом резко развернулся и бодро прошествовал в ресторан. Дмитрий решил было последовать его примеру, но тут уже привычно зазвонил дверной колокольчик, и на пороге появился новый посетитель – высокий молодой мужчина с тонкими чертами лица и крашеными пепельно-серебристыми волосами до плеч.

«Эльф», – тут же окрестил его Одинцов.

– Добрый вечер, Кристина.

– Привет, Кирилл, а Саша сейчас занята. – Девушка непроизвольно опустила голос до шепота. – К нам тут актер знаменитый приехал, Саша показывает ему номер.

– Какой актер? – Кажется, эльфа новость не очень порадовала.

– Ну этот… и боль пропадет за мгновенье! – пропела Кристина.

Точно! Реклама мази от радикулита! Одинцов чуть не хлопнул себя по лбу, вот где он видел это лицо с львиной гривой.

– Надолго? – поинтересовался посетитель.

– А кто его знает. В городе же фестиваль, у нас тут из Москвы народу приехало, и все важные. Ты ей позвони.

Этот серебристый эльф Одинцову не нравился совсем. Соперника как-то всегда чувствуешь сразу. А в том, что это соперник, Дмитрий не сомневался. Под ложечкой неприятно засосало, когда посетитель вынул телефон, набрал номер и стал ждать ответа.

Одинцов с отсутствующим видом засунул руки в карманы джинсов и повернулся лицом к стене, типа рассматривает картину с видом старого дома и сада.

– Сашуля, я здесь, думал, может, порепетируем?

Сашуля?! Это он так кому – Саше?! Они настолько близко знакомы?

– Да, Кристина мне сказала, что день занятой, но я подумал… хорошо… ты сегодня тут до которого времени? Я могу проводить… понял… ладно… тогда до завтра… да. Чмоки-чмоки.

От «чмоки-чмоки» Одинцова передернуло. А ведь на вопрос, устроила ли она свою жизнь, Саша не ответила, предпочла сменить тему. Значит, все-таки устроила? Да и чему удивляться… Это он, дурак, упустил.

– Я пошел. Не получится сегодня с репетицией, – в мужском голосе за спиной слышалось разочарование.

Дмитрий почувствовал злорадство.

– Удачи вам завтра, – пожелала на прощанье Кристина.

– Спасибо.

Колокольчик звякнул. Дверь хлопнула. Эльф ушел. Одинцов продолжал рассматривать картину. Завтра… завтра… чтоб ты завтра провалился.

– Вы ужин ждете? – Дмитрий не слышал, как к нему подошла Кристина. – Ресторан уже две минуты как открыт. А картину нам подарил один местный художник, он рисовал ее по старой черно-белой фотографии. Это дом купца Чигирева, от которого сейчас только первый этаж сохранился.

– Да, красиво, – согласился Одинцов. – Я, пожалуй, пойду ужинать.

Наверное, в другой ситуации ужин доставил бы ему удовольствие, и Дмитрий с интересом наблюдал бы за соседними столиками: как суетится и потчует актера Михаил Витальевич, предлагая под стерлядь водочку за встречу; как неторопливо и манерно вкушает пищу постоялица, устроившая накануне скандал. Рядом с ней сидит маленький сухонький старичок в поношенной, но чистой рубашке. Видимо, тот самый Святослав Аркадьевич.

Вероятно, Одинцова немало позабавило бы явление в ресторане двух барышень, которых отличить друг от друга можно было только по цвету волос. Обе высокие, худые, с внушительными ненатуральными бюстами и такими же надутыми губами. Одна блондинка, другая брюнетка. Та, что блондинка, через весь зал полетела к директору:

– Мишель, дорогой, Лулу приехала, и мы решили поужинать у тебя в ресторане. Ну, не сиди пнем, поприветствуй нашу звезду инстаграма.

Звезда инстаграма без приглашения опустилась на стул рядом и, не спуская глаз с актера, пропела:

– И боль пропадет за мгновенье!

Тот поперхнулся стерлядкой и закашлялся.

– Водички? – Лулу невозмутимо протянула стакан с водой, а потом быстро вынула из сумочки телефон и, придвинувшись поближе к актеру, сделала селфи.

– Как подпишем? – спросила стоявшую рядом подругу-блондинку. – Пятница, ресторан, ужин в хорошей компании?

– Ничего мы подписывать не будем! – Михаил Витальевич наконец пришел в себя, вскочил с места и, взяв брюнетку под локоток, поднял ее со стула. – Вы что тут устроили? – потом повернулся к актеру и извиняющимся голосом произнес: – Не беспокойтесь. Женщины, сами понимаете, всегда хотят быть поближе к кумирам.

– Я выросла на ваших фильмах. – Лулу не собиралась успокаиваться. – Я требую автографа для мамы.

Михаил Витальевич, обняв обеих девушек, решительно повел их в сторону выхода.

– Но, Мишель, а как же ужин? – Блондинка была не готова к такому повороту событий.

– Сначала поговорим. – В голосе директора слышалась непреклонность.

Разыгравшаяся сцена была и комична, и безобразна одновременно. В другое время Дмитрий обязательно усмотрел бы в ней сатирический подтекст, интермедию «на злобу дня», но сейчас из головы никак не шла Саша и ее серебристоволосый ухажер. До какой степени там все серьезно? И что это за репетиции? Сколько всего произошло в ее жизни, к чему он, Одинцов, не имеет никакого отношения?

И что теперь делать?

В ресторан вошла Саша. Дмитрий не отрываясь смотрел, как она приближается. На мгновенье показалось даже, что Саша идет к нему. Но нет. Ошибся. Она остановилась около актера.

– Михаил Витальевич сейчас вернется, – сказала негромко. – У вас все в порядке? Может, будут какие-то пожелания.

– Составьте мне компанию, – глубоким баритоном отозвался актер и сделал приглашающий жест рукой.

– Я бы с удовольствием, но, к сожалению, нахожусь на работе. Нам не полагается.

– А ради уважения к известной личности?

Саша тихо рассмеялась и слегка закачала головой, обнажив на секунду шею.

Там, за левым ухом у нее есть крохотная овальная родинка шоколадного цвета. Раньше, когда Одинцов убирал от ее уха волосы, всегда целовал эту родинку. Она сводила его с ума. Это была его тайна. Место, доступное только ему. Даже сегодня, сидя во дворе и внимательно разглядывая Сашу, он лично убедился, что стрижка так же надежно хранит секрет, как и длинные волосы.

Он вообще любовался ею второй день. Офисный вариант одежды не делал Сашу безликой. Потому что есть прозрачные голубые глаза с чуть опущенными вниз уголками, и красивый поворот головы, и шоколадная родинка за ухом.

Мысль о том, что об этой родинке знает теперь еще и эльф, не давала покоя.

– Присаживайтесь, я вас угощу такой рыбой… м-м-м… пальчики оближешь, – старался актер.

– Это безобразие, а не десерт, – послышался знакомый недовольный голос. – Если не умеете готовить тирамису – не беритесь! Вот пять лет назад на театральном фестивале в Чехии…

Тщедушный мужичок безрезультатно старался унять свою спутницу, легонько похлопывая ее по руке.

– Святослав Аркадьевич, но ведь это же невозможно есть! Я требую шеф-повара! Или здесь все блюда готовит одна и та же кухарка?

Саша извинилась и поспешила улаживать надвигающийся скандал.

– Необыкновенная женщина, – с видом знатока сказал актер Одинцову, провожая Сашу восхищенным взглядом. – Не то что эти силиконовые, – дальше последовал небрежный кивок в сторону двери, за которой несколько минут назад скрылись две красотки. – Да… настоящие женщины теперь живут только в провинции.