Текст книги "О любви (сборник)"

– Она симпатичная?

– Кто?

– Сестра.

– Она не по этой части.

– Господа душу мать! – выругался Козлов. – Петров! Ты здоров? Дети здоровы? Какого дьявола ты не даешь мне спать?

– Мне нужна твоя помощь.

– Говори.

– Не могу. Сестра скажет.

– Я понял. У тебя есть уродина сестра. Но женские бзики не по моей части.

– Значит, она к тебе приедет?

– Ладно.

– Если ты откажешь, я на тебя не обижусь.

– Иди к черту!

– Козлов, какое сегодня число?

– Второе июня.

– А я тебе звоню двадцать седьмого мая. Ты понял?

– Нет.

– Я тебе звонил в конце мая, поздравлял с днем медика.

– День медика еще не грянул. Ты мне вообще не звонил.

– Годится. Я тебе вообще не звонил. Запомни!

– Я тебя к черту уже посылал?

– Посылал. Спокойной ночи!

– Петров?

– Ну?

– Знаешь, что вредно делать зонтику в заднице? Раскрываться!

Козлов первым положил трубку, Петров не успел ответить. Он рассмеялся и подумал о том, что общается со всякой шушерой, ходит по ресторанам, а порядочного парня Козлова ни разу даже в загородный дом не пригласил.

– Он спрашивал обо мне? – насторожилась Таня.

– Сестренка, слушай меня внимательно, – не обратил внимания Петров на ее вопрос.

Петров инструктировал ее несколько часов. Он продумал каждый шаг Татьяны и Козлова, если тот станет партнером. Каждый поступок сестры, если она окажется в одиночестве. Так в кино натаскивают шпионов, засылаемых во вражеский тыл Петров заставил Татьяну несколько раз повторить инструкции, находил в ее речах ошибки и объяснял их опасность, снова просил повторить урок.

Татьяна держалась молодцом. Чтобы помочь брату, она отбросила страхи и привычные разумные опасения, старательно репетировала роль праздной туристки. Она не могла допустить, чтобы Павел навечно остался в бомжатнике, а именно такой ей виделась альтернатива.

Забрезжил рассвет, газеты, которыми были заклеены окна, из старо-желтых превратились в грязно-серые. Татьяна и Петров решили немного отдохнуть. Легли на пол, на старые тряпки.

– Помнишь, мы в детстве у бабушки вместе спали? – спросила Таня.

– Ты всегда одеяло на себя тянула, – отозвался Петров.

– А ты брыкался!

– Спи, моя хорошая. – Петров погладил сестру по голове. – Спи, отдыхай, все будет хорошо.

– Пусть попробуют! – прошептала Таня, засыпая.

– Мы им покажем, – закончил ее мысль Петров.

* * *

Виктор Полищук, Витек Маленький, беседовал с Зиной в своем кабинете. Ее надежды («Меня встретят добрые люди и протянут руку помощи») оправдывались. Витек держался любезно и дружески участливо.

– Понимаю, – сказала Зина искренне, – что моя квалификация, вернее ее отсутствие, делает весьма сомнительной мою полезность вашей фирме.

– Квалификация – дело наживное, – подбодрил Витек.

«Я бы тебя и в секретарши не взял, только в уборщицы, не будь ты женой Петрова, – подумал он. – Блажь барыньке в голову стукнула. И хорошо. Раз она здесь, значит, муж одобряет. Петров далеко не дурак. Он понимает, что теперь «Имиджу плюс» он должен открывать «зеленую улицу». Это означает выгодные контракты».

Витек не знал, что Петров отошел от дел, – все изменения в «Классе» держались в строгой тайне.

– Итак, вы у нас художник, – дружески улыбнулся Витек.

– Ну, какой я художник! – возразила Зина.

– Начинающий, перспективный, я уверен. Но знаете, Зина, я бы не стал сейчас сразу заключать с вами контракт как с художником-дизайнером, чтобы вас не пугала ответственность. Давайте оформим вас менеджером по рекламе? Конечно, вы не будете искать клиентов. Присматривайтесь, учитесь, осваивайтесь.

– Спасибо! – поблагодарила Зина.

– Хотите кофе? Или пойдем знакомиться с народом?

Предложение выпить кофе, поняла Зина, было только любезностью. Она отказалась и поднялась.

– Ужасно волнуюсь, – доверительно призналась она.

Витек дружески приобнял ее за плечи, ведя к дверям:

– Все будет отлично, не переживайте!

Он убрал руку, как только они вышли за порог.

В большом зале, разбитом невысокими панелями на клетушки-кабинетики, трудились менеджеры. У дизайнеров и выпускающих редакторов журналов были отдельные комнаты. Витек провел Зину по всем помещениям. Она не запомнила и половины имен сотрудников, с которыми ее знакомили. Называла себя, улыбалась в ответ на дружеские улыбки.

Она не догадывалась, что Витек, никогда прежде не снисходивший до того, чтобы знакомить сотрудников, водил ее как священную корову. Он давал понять, что Зина находится под его личным покровительством. Витька не обманывали искусственные улыбки подчиненных, он прекрасно знал, что за особый статус они уже возненавидели Зину. Но вонзить в нее зубы побоятся. На первых порах, во всяком случае. А потом она поймет, что только он и брат – ее защита и опора, а также цари, боги и воинские начальники.

Кабинет Витька Большого был последним, в который они зашли.

– Очень приятно! Добро пожаловать!

Зинина рука утонула в двух пухлых и влажных ладонях Витька Внешне он походил на Дениса – такой же грузный великан. Всех толстяков Зина считала добродушными и покладистыми.

– Хотите кофе или чаю? – предложил Витек Большой.

«У них наверняка масса работы, – подумала Зина. – Ведь они не присели на диван, предлагая кофе. Хорошо воспитанные люди. Приятно иметь с такими дело».

– Тогда я провожу вас на рабочее место? – сказал Витек Большой после ее вежливого отказа.

Зине было невдомек, что проводить ее могла и секретарша. Сопровождение второго хозяина фирмы удвоило затаенное недоброжелательство коллег.

В табеле о рангах Зинино рабочее место соответствовало статусу офис-менеджера, попросту секретарши, девушки на побегушках у рекламных агентов. Отгороженный только за спиной и с правого боку, ее стол с компьютером находился в начале большого зала, на проходе. Зине это не понравилось, но она не сочла возможным капризничать и в первый же день требовать улучшения условий. Недалеко от ее стола находилось рабочее место офис-менеджера – женщины Зининого возраста, но с прической подростка – двумя хвостиками над ушами.

К ней и обратился Витек Большой:

– Принеси для Зины подшивки журналов и альбомы.

Когда женщина-девочка ушла, он сказал Зине:

– Листайте, знакомьтесь, постарайтесь ухватить наш стиль и понять требования. С вопросами обращайтесь в любое время к любому сотруднику.

– Спасибо. А как ее зовут? – Зина кивнула на стол офис-менеджера. – У меня все имена перепутались.

– Понятия не имею. То ли Таня, то ли Маня, – пожал плечами Витек.

Возвращаясь к себе, он встретил несущую подшивки журналов сотрудницу.

– Как тебя зовут?

– Ира.

– Подойди к Зине и назовись.

Полчаса назад их представили друг другу.

– Меня зовут Ира, – проглотив обиду и положив журналы на стол, сказала офис-менеджер.

– Очень приятно, а я Зина.

– Запомню.

Витьки пили кофе и обсуждали новенькую.

– Хорошенькая лошадка, – заметил Большой.

Они рассматривали женский персонал фирмы как гарем общего пользования.

– Дура, конечно, – заключил Большой.

– Естественно, – подтвердил Маленький.

– Может, их с мужем в ресторан пригласить?

– Еще рано, и они должны пригласить первыми – обмыть событие.

– Она не намекала?

– Нет. Вибрирует от волнения.

– Правильно делает. Нас она полюбила?

– Как родных.

– Нужно продумать, что мы можем слупить с «Класса».

– Правильно, поручи кому-нибудь собрать все их рекламные материалы.

– Раздраконим их как профессионально убогих?

– Верно. Ты заметил, какие у нее ножки?

– У нее все путем, аппетитная сучка.

– Не ошиблись мы, посадив ее у всех на виду?

– Нет, будет себя хорошо вести, кабинет выделим, она нам пятки целовать будет.

– Тоже правильно.

* * *

У Зины рябило в глазах от ярких фото, она вчитывалась в статьи и мало что понимала от волнения.

В семь вечера никто не покидал рабочих мест, гул телефонных разговоров, пиликанье компьютеров не затихали. Зина беспокоилась о Маняше: гувернантка уже ушла.

– Зачитались? – К ее столу подошел Витек Маленький. – Почему не идете домой? У нас не принято воровать время у семьи.

– Спасибо! – Зина с радостью вскочила.

Она уловила злобный взгляд Иры; но не успела подумать, чем вызван, – отвлек вопрос Виктора:

– Муж за вами заедет?

– Нет. Он… он на охоте. Я сама вожу машину.

– Правда? Какая у вас?

– «Ауди».

В руках у Иры треснул карандаш. Зина и Виктор оглянулись на звук. Ира с каменным лицом выбросила обломки в корзину, тряхнула хвостиками и застучала по клавиатуре.

– До завтра, Зина, – попрощался начальник.

– До завтра! – улыбнулась она в ответ.

* * *

Зина вышла на улицу и полной грудью вдохнула воздух теплого московского вечера. Она устала сегодня, но это была приятная усталость. Ей повезло и с местом работы, и с руководителями, и с коллегами. Нужно будет обязательно позвонить Лене Ровенской и еще раз поблагодарить за протекцию. Дать номер своего рабочего телефона. У нее есть рабочий телефон!

На Садовом кольце Зина попала в пробку, позвонила домой: «Я еду», набрала телефон Лены, излила свои радость и благодарность.

– Вот видишь, – рассмеялась Лена, – а ты боялась. Витьки – отличные ребята.

– Замечательные! – подтвердила Зина.

– Кстати, оба неженаты, имей в виду.

– Ой, ну что ты говоришь!

– А что? Ты у нас теперь девушка на выданье.

– У меня трое детей!

– Подумаешь! Ты с двумя младенцами Петрова окрутила, он и пикнуть не успел.

– Ты неправильно думаешь, – расстроилась Зина.

– Да какая разница? Я тебя поддержать хочу.

– Спасибо! Ты настоящая подруга.

– На том стоим. Целую! Пока!

* * *

Дома Маняша радостно кружила вокруг Зины и отчитывалась за прожитый день:

– Мамочка, мне без тебя было очень одиноко, но весело. Мы ходили гулять и пускали цветные пузыри, а еще я учила профессии. Спроси меня.

– Кто лечит детей?

– Врач.

– Кто строит дом?

– Строитель.

– Кто делает прически?

– Парикмахер.

– Кто шьет платье?

Маня задумалась на секунду и выпалила:

– Шилка!

Зина расхохоталась и, поддразнивая дочь, спросила:

– Сапоги точит сапожник, пироги печет…

– Пирожник!

– Вот и неправильно! Одежду шьет портной, а пироги делает повар.

– Зато я знаю, как по-другому называется жених.

– Как же?

– Кобель шальной! Вот!

– Кто тебе сказал? – нахмурилась Зина.

– Оксана с Настей разговаривали. У Оксаны кобель шальной, а у Насти просто жених. Ваня и Саня не могут быть моими женихами, верно? А я тоже хочу!

– Иди умываться, невеста, – отправила ее Зина, а сама пошла объясняться с Оксаной, которая мыла посуду после ужина.

На Зинину просьбу не вести при дочери взрослых бесед домработница огрызнулась:

– Рот мне заклеить, что ли? Сижу здесь, запертая в четырех стенах, света белого не вижу.

Зине хотелось сказать: «Ты не особенно себя утруждаешь. На мебели пыль, цветы не политы, игрушки разбросаны, белье не выстирано. Так хозяйство не ведут». Но она боялась потерять помощницу в момент, когда остро в ней нуждалась.

Оксана трепетала перед Петровым, которому ничего не стоило отчитать домработницу. А Зина миндальничала, если и делала замечания, то извиняющимся тоном. Оксана ее не уважала. Завидовала, но не уважала.

– Будь, пожалуйста, внимательнее! – только и попросила Зина.

* * *

Маняша выслушала сказку, которую мама читала ей на ночь. Последняя фраза – «И они стали жить счастливо. И родилось у них три сына и три дочки» – Маню заинтересовала.

– Мама, а ты будешь еще вырождать сынов и дочков?

– Надо говорить: сыновей и дочерей.

– Будешь?

– Вряд ли.

– Почему?

– Мне вас вполне достаточно.

– И папе достаточно?

– И папе.

– А я бы на вашем месте все бы вырождала и вырождала. Так интересно! – мечтательно сказала Маня.

– Вырасти, там посмотрим.

Зина спросила себя: знает ли Маняша, как дети появляются на свет, но уточнять не стала, перевела разговор:

– Скучаешь без братиков?

– Да. И без папы тоже очень. Что он мне привезет?

– Шкуру неубитого тюленя, – вырвалось у Зины.

– Живого тюленчика? – восхитилась Маня. – Где он будет у нас жить?

– Это мы обсудим завтра. А сейчас – спи.

Но дочь не хотела отпускать ее:

– Мама, когда ты скучаешь без папы и братиков, как тебе делается?

«Твоего папу мне хочется удавить. А без Вани и Сани я тоскую, будто от моего тела отрезали кусок и сказали, что временно он должен находиться в другом месте».

– А ты что чувствуешь? – спросила Зина.

– У меня в животе делается грустно, как бы я есть хочу, но без еды. Мамочка, ты всегда будешь со мной?

– Всегда, маленькая.

– Точно-точно?

– Почему ты спрашиваешь?

– Мне днем плакать хотелось. Я боялась, что ты, как папа, на долго-долго уедешь.

– Я никогда от тебя не уеду, всегда буду с тобой. Стану старенькой, зубки выпадут, ты мне еду будешь в миксере крутить и с ложечки кормить.

– Конфет добавлю, чтобы вкуснее, – пообещала Маняша.

Последующие рабочие будни мало отличались от первого. Зина знакомилась с архивами и с коллегами. К ней относились сдержанно, если не сказать настороженно. С другой стороны, находила она объяснение, странно, если бы бросались на шею с уверениями в любви. Она не сразу поняла, что ее дилетантские вопросы никому не доставляли удовольствия, скорее вызывали малопочетное удивление. Она получала односложные ответы там, где надеялась на краткую лекцию. Часто – отговорки и ссылки на занятость.

Но ведь так и было на самом деле! Люди работают, а она их отвлекает, забирает время.

* * *

– Давай выпьем? – предложил Ровенский Потапову.

Полчаса назад они завершили сделку по покупке акций Петрова.

– Хочется надраться до затмения, – кивнул Потапыч, – или набить кому-нибудь морду. Я даже знаю, кому точно. Петров не проявлялся?

Ровенский отрицательно покачал головой. Разлил коньяк в хрустальные стаканы, поднял свой, стукнул о стакан Потапыча и залпом выпил. Подождал несколько секунд, пока пройдет жжение в горле, и сказал:

– Мы были в безвыходном положении. Вернее, у нас был единственный выход.

– Так, но часть моего сознания отказывается верить, что Петров мог устроить нам эту катавасию. Почему прямо не предложил выкупить свой пакет?

– Он предлагал, я не согласился. Надеялся, что вернется. Да и собрать такую сумму – не раз плюнуть. Ты знаешь, что он забрал у Зинки все деньги?

– Не может быть!

– Подчистую выгреб с их счета. Зина на работу устроилась.

– Подонок! – выругался Потапыч.

– Он всегда любил розыгрыши. Потешается сейчас, наверное.

– Ржет, скотина!

– Тяжело терять друзей.

– Тяжело, – согласился Потапыч.

* * *

По дороге домой он попросил водителя остановиться у дешевой рюмочной. Провел в ней два часа, вышел на автопилоте, приказал ехать домой. Водитель и телохранитель хотели было помочь ему добраться до дверей, но Потапыч грубо отказался.

Он давил на кнопку звонка, не убирая пальца.

Выскочила встревоженная Людмила. Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

– Напился? – вздохнула жена.

В затуманенном алкоголем потаповском мозгу некоторые детали перепутались.

– Проходи, раз пришла. – Он махнул рукой в сторону лестничной площадки и едва не свалился от резкого движения.

Людмила схватила его за грудки и втащила в дом.

За их долгую совместную жизнь подобным образом Потапыч напивался несколько раз. Завтра он будет мучиться жестоким похмельем и раскаянием. А сегодня возможны два варианта: либо он начнет буянить, бить посуду, гоняться с кухонным топориком за Людмилой, либо будет болтать, пока не свалится окончательно. Уговоры: промыть желудок, выпить кофе, лечь спать – бесполезны.

Потапыч рухнул на диван в гостиной.

– Принеси мне глинтвейна! – приказал он жене.

Несмотря на обилие магазинных напитков, Потапыч продолжал варить глинтвейн, считая себя мастером виноделия.

Людмила на кухне вылила половину содержимого графина в раковину, долила воды из крана. Похоже, сегодня ее ждет разговорный вариант. Надо потерпеть. Зато потом лысина Потапыча значительно увеличится – Людмила выдерет ему оставшиеся волосы.

Она не сразу поняла, с кем муж ведет пьяный разговор. Смотрит на пустое кресло и сыплет проклятия. Потом прозвучала фамилия Петрова, и Людмила прислушалась к хмельному бреду.

– Ты предал нашу дружбу! – обвинял Потапыч кресло. – Как ты мог! Столько лет! Я же к тебе как к брату… А ты ворюга! Маскировался, им… им… имитировал, скотина! Готовился, за углом с финкой стоял. А как ты потешался надо мной? Думаешь, забыл? Думаешь, если я смеялся, то мне весело было? «Потапыч, ты жмот», – передразнил он Петрова, – «Потапыч, ты прижимистый», «Займи снега зимой!».

– Подожди, – прервала его Люда, – что случилось с Петровым, что он сделал?

Потапыч с трудом оторвался от «Петрова» и сфокусировал взгляд на жене.

– Людочка! – воскликнул он так, словно только что ее увидел. – Людочка, нас подло предали. Я считал его своим другом, – пьяно захныкал Потапыч, – он Анюту крестил… Людочка, давай отлучим его от церкви? У Нюрки должен быть другой крестный, хороший.

Людмила подсела к мужу, высморкала, как ребенку, нос, погладила по голове:

– Не надо расстраиваться. Я с тобой, все будет нормально. Расскажи мне по порядку, что произошло.

Потапыч надул губы и плаксиво заявил:

– Петров нас бросил.

– Это я знаю. Ему вожжа под хвост попала, уехал на тюленей охотиться.

– А потом он нанял бандитов, чтобы они его в заложники взяли.

– Ничего не понимаю, говори толком.

– Он вынудил нас купить его акции. Если бы ты знала, сколько мне пришлось выложить за пять процентов! Мы теперь голые и босые!

– Так уж и голые, – хмыкнула Людмила. – Значит, Петров расстался со своим пакетом? Пять процентов у тебя, итого двадцать пять, и семьдесят пять у Ровенского?

– Точно.

– И поэтому ты напился как свинья и слезы льешь?

– Дура! Ты не понимаешь. – Потапыча обидела позиция жены. – Он нас подставил! Руки выкрутил! И даже не позвонил! Только один раз – прикинулся, что его избивают. А его девка потом звонила, говорит – в добром здравии и говорить ему с нами не о чем.

– Не верю.

– Не веришь? Ты всегда к нему неровно дышала! А знаешь, что он жену и детей обобрал? Нищими оставил! Может, даже мебель вывез, – сочинял Потапыч. – Под гребенку все из квартиры!

– Ты что?! – воскликнула Люда.

– Вот то! – пьяно мотнул головой Потапыч. – Зина на работу пошла. А детей куда? Сдаст в детдом.

– Не неси чепухи!

– Ты ей позвони, позвони. – Потапыч стал выталкивать жену с дивана.

Людмила набрала телефон Петровых.

Зина, обиженная на Потапыча после истории с внуком дяди Левы, разговаривала сухо.

– Как у вас дела? – начала Люда.

– Нормально.

– Зина, ты знаешь, что Петров продал свой пакет?

– Знаю.

– А правда, что он забрал у тебя все деньги?

– Правда.

– Господи! – ужаснулась Людмила. – Как он мог? Что же ты будешь делать?

– У нас все в порядке. Я устроилась на хорошую работу.

– А дети?

– Мальчики отдыхают в Болгарии. У Маняши гувернантка.

– Петров вывез мебель и ценные вещи?

– Глупости какие! Что ты выдумываешь!

Людмила развернулась и показала кулак мужу.

Но он уже спал, свалившись на бок.

– Зина, может быть, тебе деньги нужны?

– Нет, спасибо.

– Обращайся ко мне в любой момент. Слышишь?

– Спасибо.

– Где сейчас Петров?

– Люда, извини, я не могу разговаривать, тороплюсь. До свидания. – Зина положила трубку.

Людмила подошла к столику, на котором стоял графин с глинтвейном, налила себе и выпила.

– Все-таки мужики – сволочи! – сказала она вслух.

И потащила мужа на кровать в спальню.

Зина, не чуждая женской слабости перемывать знакомым косточки, однажды сказала мужу:

– Тебе не кажется, что Ровенский тебя и Потапыча затирает? У него иногда вырывается: «моя фирма», «мой холдинг». Заметил? Не наша, а моя!

– Не бери в голову, – отмахнулся Петров, – фанфаронство у Юрки в натуре. Он отличный игрок, но, как ни странно, не умеет ни выигрывать, ни проигрывать. Когда в выигрыше, лопается от чванства, в проигрыше – обвиняет весь белый свет, только не себя. Я давно, с юности, не обращаю на это внимания. На свете осталось мало людей, которые могут щелкнуть его по носу, я из их числа. Ровенский прекрасно понимает, что без меня и Потапыча он как без рук.

Ровенский, конечно, не знал об этом разговоре. Если бы узнал – ехидно усмехнулся. Он давно пришел к выводу: на месте Петрова и Потапыча лучше иметь хороших управленцев, а не собственников. Юра не допускал, что компаньонов могут посещать подобные мысли. Куда они без него? Он незаменим.

Судьба Ровенского баловала и периодически – по заслугам, считал он – подбрасывала подарки. Соскок (или заскок) Петрова был очередным подарком. Мечта плыла Ровенскому в руки. Роль кормчего взяла на себя жена.

* * *

Лена Ровенская посмотрела на стол, накрытый к ужину, и осталась довольна. Серебро подсвечников, столовых приборов, блюд, старинный хрусталь, тарелки мейзенского фарфора, букет свежих роз и тропических резных листьев в настоящей epergne[1]1
  Ваза для середины обеденного стола с несколькими отделениями и ярусами (англ.).


[Закрыть] – стильно, шикарно и богато.

Стол накрыт для двоих, для нее и мужа. У них праздник, который не годится отмечать в ресторане, только дома – без чужих глаз и ушей.

Она встретила мужа у порога, поцеловала в щеку:

– Все в порядке?

– Да, отлично.

– Пиджак можешь снять, а галстук – нет. И переобувайся.

– Почему?

– Ну, Юрашка! За праздничным столом – без галстука и в тапочках!

Юра оценил ее старания:

– Класс!

– Выпьем за наш «Класс»! – рассмеялась Лена и подняла фужер.

Они чокнулись, хрусталь красиво отозвался.

Когда покончили с деликатесными закусками, Лена принесла из кухни серебряное блюдо с крышкой. Под ней обнаружилась мраморная говядина, которую специально привезли из Японии. Порция в токийском ресторане стоит сто долларов. Лена сообщила мужу, во сколько ей обошлось блюдо. Хотя полосатая говядина мало отличалась от телятины, после слов жены Юра почувствовал особый вкус.

От десертов они давно отказались, заботясь о фигуре. На маленьком столике рядом с диваном Лена поставила вазочки с орешками, сухофруктами, позолоченную досточку со швейцарским сыром и специальным ножом. Выставила бутылки ликеров и портвейнов. Они перебрались на диван, Лена подняла тост:

– За моего мужа! Самого обаятельного, сильного и умного мужчину!

– Спасибо, Ленка! Ты потрясающая женщина.

– Благодаря тебе.

Теперь, когда они поужинали и расслабились, можно было поговорить о поводе к торжеству.

– Все прошло гладко? – спросила Лена.

– Без сучка и задоринки.

– Как Потапыч?

– Комплексует.

– Он все-таки идиот. За пустяки получить пять процентов и комплексовать! Да если бы Петров сам продавал акции, он бы цену на порядок выше запросил. Знаешь, нам надо подумать, как со временем получить пакет Потапыча.

– Заманчиво, – согласился Юра, – но больше никаких бандитских разборок. Это опасно.

– Не волнуйся. Думаю, все пойдет естественным путем. Потапыч постареет, или у него, например, обнаружится тяжелая болезнь. Зачем ему головная боль с холдингом? Ему о здоровье надо будет думать. Вот он и продаст тебе свои акции.

– Он не продешевит.

– Зато петровский пакет мы получили за бесценок.

– А этот, Каблуков? Его не раскопают?

– Из могилы? Я же тебе рассказывала. Я снимала у Каблукова квартиру, он жил у дочери в каком-то Зарюпинске, там и помер. Паспорт его не нашли, я припрятала. Квартиру родственнички до сих пор сдают.

– Ты считаешь, все концы надежно спрятаны?

– Сам посуди. До Каблукова не добраться, Тренер и его братки слиняли за рубеж. Они меня в глаза не видели, я с ними только по телефону говорила. И вышла на них окольными путями. Мой брат двоюродный однажды обмолвился, что его тренер в бандиты подался. Найти Тренера было делом техники, но я не наследила.

– Как ты думаешь, где они… Петрова? Они его… точно? – запинался Юра.

– Не думай об этом! – успокоила Лена. – Он сам во всем виноват. Если бы он не взбрыкнул, разве мы бы решились? Ты сам говорил, большой бизнес не детские бирюльки, тут не заявляют: «Я больше не играю!»

– Точно! Поставил меня раком, а сам на тюленей решил охотиться. Тюленелов хренов!

– Он тебя не уважал. Помнишь, в ресторане какой тост поднял? Пришел на нашу годовщину и заявил, что мы зажрались, скромность потеряли.

– Не помню.

– Не важно. В скромности пусть его брошенная жена утешение находит.

– А как Зина?

– Нормально. Я ее устроила в «Имидж плюс».

– Витьки, по слухам, редкие негодяи. Почему к ним?

Лена не могла признаться мужу, что не простила Зине Петрова, уведенного из-под носа много лет назад. Красавица обиду спрятала далеко, но не забыла. Теперь представился случай заставить Зинку поплясать на углях.

– Она сама к ним просилась, – пожала плечами Лена. – Я отговаривала, но Зина считает, ей подходит по профилю. Мол, не хочет она парниковых условий.

Лена не боялась врать мужу – он никогда не снизойдет до того, чтобы интересоваться подробностями Зининой жизни.

Ровенский и вправду забыл о Зине, не успела Лена договорить. Его интересовало только собственное бытие. Принялся строить планы развития бизнеса Лена дала мужу выговориться, похвалила его за деловую сметку, а потом заговорщически спросила:

– Отгадай, где я сегодня была? В секс-шопе! Я там купила такие смешные штучки! Идем в кроватку, сейчас ты будешь поражен.

На лице Ровенского заиграла самодовольная улыбка.

* * *

Петров отслеживал действия сестры, ежедневно выходя с ней на связь по спутниковому телефону.

Пять дней Татьяна провела в Омске, собирая деньги на поездку. Вылетела в Москву, сняла номер в маленькой гостинице у метро «Орехово», встретилась с Козловым, который согласился помочь, в магазине горящих путевок купила десятидневные туристические путевки в Дубай. Козлов сказал домашним, что путевку ему подарил благодарный родитель вылеченного ребенка. У Козлова не было заграничного паспорта, пришлось платить немалые деньги турфирме, которая оформила документы за три дня.

Татьяна ежедневно отчитывалась об отдыхе: загорали на пляже, побывали на крабовой охоте, на верблюжьих бегах, в аквапарке, ездили на экскурсию к бедуинам. Представляешь, в Арабских Эмиратах на содержание одной взрослой пальмы тратят две тысячи долларов в год! Причем все под компьютерным контролем: подкормка, полив, подогрев.

Наконец в один из дней прозвучала условная фраза:

– Сегодня были на золотом рынке. Я купила себе сережки за двадцать долларов. Отличные!

Петров заходил в Интернет по спутниковому каналу связи – очень дорогому, но единственному доступному в его положении. В сайтах финансовых печатных изданий он искал сообщения о холдинге «Класс». Результаты аудиторской проверки, годовой отчет, котировки акций – никакой информации об изменении состава акционеров. Значит, Ровенскому удалось нейтрализовать бандитов. И сделать это тихо, не привлекая прокуратуру и не поднимая шума в прессе. Станут ли теперь друзья искать его, Петрова?

Он не допускал мысли, что Юра и Потапыч могут бросить друга в беде. С другой стороны, в электронном почтовом ящике Петрова лежали только письма от детей. А этот канал коммуникации был элементарным и достаточно закрытым. Если друзья не сочли возможным бросить ему пару строк, значит, либо они в курсе того, что Петрову нужно скрываться, либо считают его погибшим.

Отсутствие информации тревожило и раздражало. Единственным свидетельством того, что в Москве произошли какие-то изменения, была замена паролей доступа к локальной компьютерной сети «Класса». Причем кодировку произвели не по старому принципу, зная логику которого, Ровенский, Потапыч и Петров могли всегда высчитать новый пароль, а по неизвестной Петрову системе. Теперь «Класс» был для него наглухо закрыт.

– Ты, Петя, что ли, писатель? – спросил однажды Вася.

Петров в этот момент колотил по клавишам, играя с компьютером в шахматы.

– С чего ты взял?

– Стучишь и стучишь целыми днями.

– Точно, Вася, роман ваяю. И посвящу его тебе.

– Иди ты! – вспыхнул от гордости Вася.

– Зуб даю!

– А про что роман?

– Про любовь и ненависть.

– Жизненно. Так и напишешь: «Посвящается Сидоркину Васе»?

– Сидоркину Васе, человеку большой души, не понятому обществом.

Посвящение смахивало на эпитафию, но Вася проникся к Петрову еще большим почтением.

С появлением жильца Васино бытие значительно улучшилось. Как и прежде, он уходил из дому утром, но теперь имел выданные Петровым деньги и список необходимых покупок. Чтобы не привлекать внимания, вещи покупались постепенно.

Ватный матрас, который положили на ящики, соорудив Петрову ложе, портативный радиоприемник, маленький холодильник, электрочайник. Это из крупного. А также массу бытовых мелочей от вилок-ложек до наволочек.

Вася не бросил свой промысел по сбору бутылок.

Жилец не вечен, а упустишь свою территорию, захватят бомжи, потом только драться с ними.

Петров не выходил из квартиры, но его все-таки застукала соседка. Она ворвалась в комнату, Петров едва успел накрыть компьютер подушкой, и принялась орать:

– Так и знала! Так и знала! Бомжатник устроили!

Заросший бородой Петров был принят за коллегу Васи.

– Я же слышу! – верещала распалившаяся тетка, руки в боки. – Бу-бу, бу-бу за стенкой, и радио играет. Откуда? – Она ткнула пальцем в холодильник. Воруете, сволочи? Я милицию вызову.

– С помойки, тетенька, – прохрипел Петров.

– А кто банки от импортного кофе выбрасывал? А пельмени кто ел? На кофе деньги есть, на пельмени есть, а как коридор общий мыть, так Пушкин? Из третьей квартиры жилец не моет, так он мне десять рублей в месяц платит.

Петров мог тут же достать деньги, но он точно знал, что проблемы с мытьем полов улаживать не умеет. Скандалящая соседка по облику и темпераменту была родной сестрой бабы Клавы, с которой мама Петрова вела подъездную войну.

Он прикинулся дебильным отморозком: глупо таращил глаза, экал, мэкал и даже пускал слюни изо рта.

Проблему решил Вася. Соседка работала приемщицей стеклотары. Вася обязался сдавать бутылки только ей и за восемьдесят копеек, а не за рубль, как положено. Вася уверил Петрова, что пока соседка имеет гешефт, в милицию она не обратится.

* * *

Татьяна приехала вместе с Козловым. Петров насторожился, увидев в проеме дверей внушительную фигуру доктора.

– Какого черта ты приперся? – буркнул он, расцеловавшись с сестрой.

– Так теперь новые русские здороваются? – усмехнулся Козлов. – Не боись, Штирлиц, мы соблюдали все правила конспирации. Ползли под покровом ночи, натянув на голову трусы. Не мог я, понимаешь, отпустить девушку одну с мешком денег.

– Ой, нашел беспомощную, – кокетливо улыбнулась Таня.

– Перед отъездом я звонил твоим, – сообщил Козлов.

– Как они? Что с ними? – Петров тут же забыл о своих опасениях.

– Ваня и Саня на море отдыхают. Маняшка здорова, с ней гувернантка. А Зина устроилась на работу.

– Зачем? – удивился Петров.

– Этого вопроса, как ты понимаешь, я задать не мог. Но в целом все нормально. Голос у Зины бодрый и веселый.

Пришел с промысла Вася:

– Здрасте, Таня. У нас гости?

– Добрый день, Василий, – ласково отозвалась Татьяна – А это наш друг Саша, – представила она Козлова.

Глядя на доктора снизу вверх, Вася задумчиво изрек:

– Выпивки не хватит.

– Сбегай, купи еще, – подал голос Петров, протягивая деньги.