Текст книги "Пятерка Мечей"

– Берта Михайловна, что вы можете сказать о Фаворине?

– Почти ничего. Егор работает в театре, играет в оркестре. Домой иногда возвращается очень поздно, а если спектакль длится дольше обычного, то остается у кого-то ночевать. Жены у него нет… Подрабатывает, где только можно. Очень любит своих персидских котов. Из-за кошки у него испортились отношения с Изабеллой. Они все время ссорятся! Вот и все.

– Спасибо. А супруги Авдеевы?

– Обычная семья. У них нет детей, а это всегда осложняет отношения. Но живут они мирно, никогда не скандалят.

Артем вынул из кармана фотографии Вероники Лебедевой и Авроры Городецкой, которые были сделаны еще при жизни.

– Берта Михайловна! Посмотрите, пожалуйста, внимательно. Вы знаете этих женщин? Может, где-нибудь случайно видели?

Старая актриса смешалась. Без очков она толком ничего не рассмотрит, а надевать их перед таким красивым мужчиной ей не хотелось. Но все же чувство ответственности взяло верх над женским кокетством.

– Простите, – сказала она, вставая. – Мне нужно сходить за очками.

Через минуту она вернулась и принялась изучать фотографии.

– Какая красивая девочка! – с легким оттенком грусти произнесла Берта Михайловна, глядя на Аврору. – Никогда ее не видела! Такую красоту не забудешь.

Она отложила фотографию Городецкой в сторону и взяла другую.

– Постойте… Я могу ошибиться, но… эту женщину, я, кажется, видела. Она была в такой экстравагантной шляпке! По-моему, в этой же, что и на фото.

– Где вы ее видели, Берта Михайловна?

– Да здесь… Она приходила к Динаре. Думаю, погадать! У такой необычной, привлекательной женщины, вероятно, непростая судьба.

– Вы уверены, что это она?

– Уверена! Я как раз спускалась вниз, кормить своих полосатых питомцев, а эта красавица звонила в дверь Динары. Когда я шла обратно, ее уже не было. Значит, что? Ее впустили! Потом я села у окна, чтобы посмотреть, как она будет выходить. Очень интересная дама! Есть в ней этакий особый шик!

– Сколько времени она пробыла у Динары? – спросил Артем.

– Около часа, может, чуть меньше…

– И вы все это время сидели у окна?

– А что мне еще делать, молодой человек? Телевизор смотреть? Так он мне надоел! А во дворе идет жизнь: кто-то приходит, кто-то выходит… снег падает, ветер дует… птицы клюют рябину. Это мой Коля посадил, чтобы у птичек на зиму еда была!

– Понятно. Так вы дождались, когда эта женщина вышла?

– А как же? Она выглядела чем-то сильно озабоченной, голову опустила и пошла. Говорю же, что у таких женщин сложные чувства и запутанная жизнь!

– Ее никто не сопровождал?

Старая актриса покачала головой.

– Во дворе никого не было. Она одна вышла из подъезда и пошла.

– А куда?

– Откуда я знаю? Пошла к дороге, видно, хотела такси поймать. У нее такая чудная коротенькая шубка из норки… Разве в такой одежде ездят в общественном транспорте? Там ведь любую приличную вещь испортят!

Артем был доволен. Его предположение полностью подтвердилось! Вероника Лебедева ходила таки к Динаре гадать!

– Берта Михайловна! Вы не представляете себе, как вы мне помогли!

Господин Пономарев поцеловал старой актрисе руку, поблагодарил за угощение и распрощался. Уже у самой двери он сказал:

– Наша с вами беседа должна остаться в тайне.

– Не беспокойтесь, молодой человек, я все понимаю.

Артем вышел на улицу. Дома вокруг стояли, как зачарованные. Снег лежал повсюду, создавая в воздухе тусклое серебряное свечение. Сыщик оглянулся на театральный дом, и ему показалось, что в одном из окон второго этажа мелькнула тень. Кажется, это окно Альшванга.

Итак, он сегодня многое узнал. Осталось уточнить детали. Если старый Альшванг ездит по вечерам в казино играть в карты, то это нетрудно будет установить. Еще вопрос: откуда у старика деньги на игру? Интересно, выигрывает он или проигрывает?

Сложнее с Динарой. Как выяснить у гадалки, зачем приезжала блистательная Вероника? Что узнать хотела? Гадала ли ей Динара, и если да, то каково было предсказание? Почему у госпожи Лебедевой испортилось настроение?

Какая между всем этим связь? – мучительно думал Артем. – Допустим, Альшванг играет в карты. Ну, и что это доказывает? Только то, что у него склонность к азартным играм. Это не преступление. Убить обеих женщин он вряд ли смог бы. Возраст, плохое здоровье… Не похоже. К тому же, маньяк долго выслеживал свои жертвы, чтобы воспользоваться благоприятным моментом. Старику это явно не под силу. Он целыми днями сидит дома, даже в магазин не выходит. Вечера не в счет, так как Герман Борисович использует такси, которое его увозит и привозит. Для убийцы показания таксиста смерти подобны… такого он бы не допустил.

Выходит, что у Альшванга хоть и подозрительное поведение, но на маньяка он не тянет.

А Динара? С какого боку тут она? Допустим, она гадала Веронике… И что? Как это связано с убийствами? Аврору Берта Михайловна не опознала. Или девушка к гадалке не обращалась, или старая актриса ее визит пропустила. Не может же она замечать каждого клиента?! Хорошо было бы поговорить с самой Диной Лазаревной… Но как это сделать? Как расположить ее к откровенности?

Интуитивно Артем чувствовал: Динара – единственная связующая нить в этой путанице событий и действующих лиц. Если он не найдет к ней подхода, то не сможет распутать весь клубок. Ни в коем случае нельзя ее спугнуть…

Кроме всего прочего, сыщик не знал, кто и с какой целью следит за жильцами театрального дома. Не за всеми, конечно. Касимов, например! Что он здесь делает? Неужели, его интересует Динара? Может, Вероника что-то рассказала будущему супругу? Что?

Павел Васильевич не пожелал поделиться с Артемом всем, что ему было известно. Почему?

И еще один вопрос, насчет бородатого человека. Кто он? И за кем наблюдает?

Господин Пономарев так увлекся своими размышлениями, что чуть не забыл позвонить Соне. Она опять обидится. Вот черт! И как это другим мужчинам удается быть галантными кавалерами?

Глава 17

– Аннушка, так я за тобой заеду? – спросил Князев.

Он звонил с работы. Так было удобнее, и от жены не надо прятаться. Эля следит за каждым его шагом, – ни один вздох, ни один жест не остаются без внимания. Ее обостренный интерес объяснялся просто, – законная супруга почувствовала витающую в воздухе угрозу своему положению. Заключенный много лет назад брак казался ей незыблемым, и вдруг…

– Седина в голову, бес в ребро! – говорила ее мама.

Как только Виталий Андреевич уезжал на работу, Эля звонила маме и со слезами жаловалась ей на неузнаваемо изменившегося мужа.

Князев этого не знал, но домашняя атмосфера напряженного внимания тяготила его. Поэтому он под любым предлогом старался проводить время вне дома. Он ничего не мог поделать с собой.

– Куда ты хочешь меня везти? – спросила Анна Наумовна, возвращая Князева к действительности.

– Давай поужинаем вместе, – предложил он. – А потом поедем к тебе. Я хочу поговорить.

– О чем?

Госпожа Левитина не признавала выяснения отношений. Это так утомительно! И бессмысленно.

– О нас с тобой.

Анна Наумовна подавила вздох недовольства. Виталий Андреевич опять за свое! Как ему хочется бесконечно обсуждать одно и то же?

Она успела одеться и чуть подкраситься, пока Князев ехал в отдел культуры. Рабочий день закончился, и уборщица включила пылесос, чтобы почистить ковры. Анна Наумовна осталась в опустевшем отделе одна.

– Ты готова? – спросил Виталий Андреевич, входя. – Как я рад тебя видеть! Какая ты красивая! Анннушка, как я по тебе скучаю, ты себе не представляешь!

Она уклонилась от его поцелуя, натянула перчатки и вышла. Князев поспешил взять ее за локоть, помогая спускаться по лестнице.

– Так куда мы?

– В «Изумруд», – ответил он, чувствуя ее недовольство. – Ты не в настроении?

– Угадал. Как тебе удается быть таким чутким?

В ее голосе звенела ирония. Чем он рассердил Аннушку, Князев не знал, но ее немилость пугала. Почему она так сурова с ним в последнее время? Виталий Андреевич хорошо помнил, как начинался их роман, – медленно и спокойно, как будто даже с холодком. Он хотел немного отвлечься от надоевшей семейной рутины, а вот мотивы Анны так и остались от него скрыты. Сначала он думал, что Анне не хватает мужского внимания, близости, и что она не против восполнить существующую в ее жизни пустоту, но потом… Ее поведение оказалось странным. Она не старалась увлечь Князева, но и не уклонялась от его ухаживаний: принимала подарки, охотно ходила с ним на прогулки и даже позволяла некоторые вольности в виде полунамеков и как бы случайных объятий.

Виталий Андреевич все больше втягивался в эту замедленную игру. Он не рассматривал их отношения как нечто серьезное и собирался иметь их как дополнительное удовольствие к тому, что у него уже было, – жене, теще, сыну и невестке. Князев не любил изворачиваться, лгать и притворяться, поэтому он так и сказал Анне:

– Ты должна понимать, что у меня семья.

На что госпожа Левитина улыбнулась без тени обиды или недовольства.

– Конечно, – ответила она. – Не волнуйся. Я не собираюсь выходить за тебя замуж, и я не ревнива.

Виталий Андреевич никогда не изменял своей жене. Более того, семья была на первом месте в системе его жизненных ценностей! Он не был гулящим или распущенным мужчиной, никакие длинные ноги юных секретарш не могли соблазнить его настолько, чтобы он забыл свои обязательства перед женой. После работы он торопился домой, в отпуск они всегда ездили вместе, а выходные и праздники предпочитали проводить дома иди за городом. Нежные чувства к Эле с годами притупились, что Князев считал совершенно естественным. Зато остались дружеская привязанность и теплота.

Встретившись с Анной, он почувствовал необъяснимую тягу к ней. Сначала ему нравилось просто с ней разговаривать, потом он погрузился в какую-то лихорадочную жажду быть рядом, – ему уже не хватало двух-трех часов, которые они проводили вместе по вечерам пару раз в неделю. Самое интересное, что никакого интима между ними еще не было. Князев отчего-то робел, а Левитина не поощряла его к ласкам. Ей словно ничего и не надо было!

Каким образом произошло так, что Виталий Андреевич начал разговор о любви, он сам до сих пор до конца не понял. Князев и в юности особым красноречием не отличался, и, встречаясь с девушками, никогда им не говорил о своих чувствах. Он и Эле сделал предложение, не рассыпаясь в любовных признаниях. Это звучало примерно так:

– Ты мне нравишься. Думаю, мы сумеем понимать друг друга. Выходи за меня замуж!

Так или примерно так, – подробностей Князев уже не помнил.

Виталий Андреевич не был обойден женским вниманием. Он умел производить впечатление на прекрасный пол, но никогда этим не пользовался. В основном, ему приходилось отбиваться от женских ухаживаний и охлаждать пыл не в меру горячих подруг жены или коллег по работе. Его не интересовали внесемейные связи.

С Анной Наумовной все получалось по-другому. Казалось, она равнодушна к Князеву, и все же встречается с ним. Виталий Андреевич закипал от обиды, принимал решение больше не звонить, не приходить, и даже «выдерживал характер» от одной до двух недель. На большее его не хватало. Наступал период горького раскаяния и мольбы о прощении.

– Но вы ни в чем не виноваты передо мной, – скучающим тоном уверяла его госпожа Левитина. – Вы свободны и можете вести себя, как хотите.

– Этим вы желаете подчеркнуть, что и вы свободны? – раздражался Князев.

– Разумеется! А вы имеете что-то против?

– Но я не хочу быть свободным! – взревел он, безмерно удивляясь вырвавшимся словам.

Неужели, это говорит он, который всю жизнь считал свою свободу единственным идолом, достойным поклонения?! Эля с первого дня их брака была приучена к тому, что она не может давать супругу никаких указаний. Виталий Андреевич все решения принимал сам. Он советовался с женой, но они оба понимали, что это дань вежливости, – не больше, чем соблюдение ритуала.

Анна Наумовна не покушалась на его свободу, а, напротив, предоставляла ее Князеву. А он воспринимал это чуть ли не как оскорбление. Они стали любовниками перед самым Новым годом, когда по всему Санкт-Петербургу горели праздничные огни и красовались нарядные елки. Это произошло в квартире Анны, поздним вечером, после шампанского и взаимных поздравлений. Виталий Андреевич чувствовал себя юношей, у которого первое свидание с женщиной, и не смог проявить всю силу своего желания. Она же была холодновата и насмешлива, но не разочарована. Госпожа Левитина прекрасно изучила Князева и знала, как именно все произойдет. Она не высказала своего недовольства, понимая, что лучшие ласки ждут их впереди. Интимная близость – непростая и очень тонкая сфера любовной игры, которая совершенствуется по мере развития.

Виталий Андреевич все сильнее привязывался к Анне. Он думал только о ней, и начал беспокоиться, что проговорится во сне. Эля ничего не знала, но, как всякая супруга, ощущала нарастающее отчуждение мужа. У Князева пропал к ней интерес, – и как к близкому, родному человеку, и как к женщине. Он испытывал угрызения совести, но жажда быть с Анной оказалась непреодолимой. Чувствуя свою вину перед женой, Виталий Андреевич стал бежать из дома, где совместное пребывание становилось все тягостней.

Наконец, его внутреннее состояние достигло какого-то предела, и ему стало безразлично, что подумает Эля и как она поступит, если догадается. И тогда Князев впервые заговорил с Анной о том, что хочет жениться на ней. Вряд ли он ожидал от себя такой инициативы, но…уже произнося «роковые», как он думал, слова, – понял, что действительно желает этого, со всей страстью своего любящего сердца. Оказалось, что весь потенциал любви, нежности и привязанности к женщине, у Виталия Андреевича не растрачен, что ему не на кого было тратить его, потому что он никого не любил.

Госпожа Левитина выслушала его предложение без восторга. Она задумчиво молчала, покачивая ногой в изящном ботинке, и заговорила только, когда Князев потребовал от нее ответа.

– Ты уверен, что будешь счастлив со мной? Я не думала о замужестве. Мы же с тобой договорились!

Это был не то, чтобы отказ. Это было предложение подумать.

С тех пор Анна Наумовна делала вид, что такого разговора не было, а Князев периодически к нему возвращался, разумеется, мысленно. Он не понимал, почему Анна сразу не согласилась. Разве не об этом мечтает каждая женщина? Чтобы мужчина, который ее любит, на ней женился? Разве не это считают они мерилом преданности своего возлюбленного? Неким завершающим аккордом любовного мотива?

Сегодня Виталий Андреевич особенно остро почувствовал необходимость объясниться с ней. И для этого разговора выбрал ресторан «Изумруд». Здесь было немноголюдно, тихо и очень изысканно. Анне понравится.

Они вошли в отделанный под малахит вестибюль, не спеша, разделись. На пальто Князева и шубке Анны таяли крупные снежинки. Ее каблучки громко стучали в гулкой тишине гардеробной.

Зал «Изумруда» был разделен на несколько зон, одни из которых были ярко освещены, а другие затемнены. Зеленоватые стены, ковер, скатерти и даже подсветка, создавали оригинальную гамму всевозможных оттенков зеленого. Метрдотель проводил их к заказанному Князевым столику в затемненной зоне.

– Посмотри, дорогая, – сказал Виталий Андреевич, протягивая Анне меню. – Чего тебе хочется?

Они сделали заказ, и официант оставил их одних.

– Когда ты станешь моей женой, мы будем ходить сюда каждую неделю, по субботам и воскресеньям! – сказал Князев, целуя ей руку.

– А как же твоя жена? – лениво спросила Анна. – Твоя семья?

– Я хочу быть с тобой!

– Со мной твоя жизнь не будет такой спокойной, налаженной и благополучной, как с Элей! Зачем тебе все эти сложности? Мы встречаемся, проводим вместе время. Чего тебе не хватает?

– Тебя мне не хватает! – горячо возразил Князев. – Тебя! Я хочу проводить с тобой не только дни, но и ночи! Я хочу заботиться о тебе, исполнять твои желания, дарить тебе радость. Хочу поехать вместе с тобой в Крым, наконец, приносить тебе зонтик и полотенце, когда ты выйдешь из моря. От этого мне будет хорошо. Знаешь, на чем я себя поймал вчера вечером?

– На чем?

– Что я мечтаю, как ты наливаешь мне чай! И глупо улыбаюсь при этом…

– Эля что, не может тебе чаю налить?

– Ты не понимаешь, – покачал головой Князев. – Она, конечно, может, и делала это сотни, тысячи раз. Но я никогда не мечтал об этом! Я принимал это как должное, без тени волнения. А о тебе я мечтаю! Как ты будешь ходить по квартире, смотреть телевизор, наливать чай! Это счастье, Аннушка! Ты мне веришь?

– Верю ли я тебе…

Анна Наумовна верила каждому слову Князева. Она видела его искренность и ценила ее. Но ответить полной взаимностью не могла. Ее чувства к Виталию Андреевичу были сродни чувствам матери к непутевому сыну, который запутался и страдает.

– Аннушка, скажи хоть слово! Ты любишь меня? Ну, хорошо, я не буду требовать от тебя любви… Но хотя бы что-то ты ко мне чувствуешь? Симпатию, нежность? Скажи, что я делаю не так? Почему я не достоин быть твоим мужем?

– Виталий, – вздыхала Левитина. – Я не хочу портить тебе жизнь! Я капризная, строптивая женщина, которая лишит тебя покоя и сна! Ты этого хочешь? У меня странные увлечения, странные привычки… Ты долго не выдержишь!

– Позволь мне самому решать, что для меня лучше, и что я в состоянии выдержать!

Официант принес заказ, предоставив Анне Наумовне возможность сменить тему разговора. Князев вынужден был смириться. Он понял, что сейчас лучше не настаивать. Женщине надо дать время…

Дина Лазаревна так спешила, что чуть не упала на скользких от растаявшего снега ступеньках. Она вышла из подземного перехода и перевела дух. Лучше по вечерам одной не ходить! Одна из клиенток рассказала ей, что в городе появился маньяк. Вроде об этом писали в газетах. Динара газет не читала и телевизор старалась смотреть как можно реже. Из всех развлечений подобного рода она предпочитала книги.

Ее легкомысленный характер изменился после истории с Анатолием Что-то в ней умерло, – то ли радость, то ли желание счастья. Она предсказывала счастье другим, но сама на него не надеялась. Мужчин она вычеркнула из своей жизни, раз и навсегда. Иногда Дина чувствовала себя одинокой, но к родителям, в Израиль, ехать не хотела. В общем, она была всем довольна: денег хватало, скучать не приходилось, на здоровье не жаловалась. Тем более непонятно, откуда бралось то беспокойство, которое она начала испытывать.

Хоть сейчас, в переходе! Ну, чего ее охватила такая жуткая паника? Подумаешь, мужик какой-то сзади шел и подозрительно на нее смотрел? Во-первых, ей могло показаться, а во-вторых, он шел по своим делам, а вовсе не за ней. Что за страхи? Мало ли людей ходит подземными переходами? И половина из них мужчины.

Ругая себя за трусость, Динара шла к дому, преодолевая желание поминутно оглядываться. А вдруг, тот человек идет за ней? Некоторое время она боролась с собой, а потом все-таки не выдержала. Оглянувшись, она чуть не закричала от ужаса. Мужчина из перехода шел за ней, по той же стороне улицы.

– Может быть, он просто тут живет, или идет к кому-то в гости, – успокаивала она себя. – Ему нет до меня никакого дела. Это обычный прохожий…

Невольно, она ускорила шаги. Как назло, улица была пустынна. Время позднее, холодно, – люди стараются сидеть по домам и греться, а не бродить по заледеневшим тротуарам. До ее дома еще целый квартал! Динара слышала скрип снега под ногами подозрительного прохожего и обмирала от страха. Она почти бежала. Незнакомый мужчина тоже пошел быстрее. Женщина перешла на другую сторону улицы, он сделал то же самое.

Панический ужас затопил сознание Дины, и она побежала, ничего не видя перед собой. В подъезде она налетела на Фаворина, который выносил мусор, и едва не сбила его с ног.

– Что случилось? – спросил музыкант, поднимая слетевшую с головы шапку. – За вами кто-то гонится?

– Ой, извините, ради Бога, – смущенно забормотала Дина Лазаревна. – Я не хотела. Простите…

Хорошо же она выглядит! Влетела в подъезд, как сумасшедшая, чуть человека не свалила! Дышит, как паровоз!

– Там… – она показала дрожащей рукой на улицу. – Какой-то мужчина… он шел за мной. Наверное, хотел вырвать сумочку! Посмотрите, Егор, он все еще там?

Музыкант подозрительно посмотрел на соседку, но вышел и огляделся по сторонам. Ветер поднимал клубы снега и гонял их в пустоте двора. Никого, кроме бросившегося под ноги Фаворину полосатого Яшки, изрядно промерзшего, во дворе не было.

– Опять Изабелла Юрьевна своего кота выпустила! – сокрушенно пожаловался он. – Ну что ты будешь делать?!

– Вы кого-нибудь видите? – спросила Динара, выглядывая из-за его плеча.

– Никого, кроме этого бандита!

– К-какого бандита?

– Кота этого помойного, черт бы его побрал!

– А больше во дворе никого нет?

– Больше никого. Да вы не бойтесь, Дина Лазаревна, давайте, я постою, пока вы в квартиру зайдете. А потом пойду с мусором.

– Спасибо…

Динара открыла дверь своей квартиры, все еще не веря, что она дома. Ну и испугалась же она! Руки все еще трясутся, и дыхание никак не восстановится. Хорошо, что ей попался Егор! Вдруг бы тот страшный человек вздумал войти за ней в подъезд?

– Тогда бы я точно умерла от разрыва сердца! – подумала Динара.

Уже стоя под горячим душем, она вспомнила, что Егор никого не увидел во дворе. Значит, тот человек действительно обыкновенный прохожий, который шел своей дорогой, а вовсе не за ней!

Немного успокоившись, Дина Лазаревна решила поужинать, но не тут-то было! Только она принялась за макароны с мясной поджаркой, как в дверь позвонили. Кто бы это мог быть? Для клиентов поздновато… Может, Иза пришла поболтать?

Дина на цыпочках подошла к дверям и заглянула в глазок. Это оказался бородатый клиент. Почему так поздно? Поколебавшись, она открыла.

– Уже одиннадцатый час, – сказала Динара. – Я в это время обычно сплю.

– Извините, но я много работаю, – ответил мужчина. – Раньше никак не получается.

– Ладно, входите.

Дина Лазаревна вспомнила о деньгах, которые он ей заплатит, и смягчилась. Она сегодня много потратила в магазинах одежды, поэтому пополнение финансов ей не помешает.

– Я нашел к ней ключик, – порадовался Карл Фридрихович. – Это деньги! Они всегда будут открывать мне дорогу к этой даме!

Динара выглядела не так официально, как в прошлый раз. Волосы убраны в тяжелый узел, лицо не накрашено. Наверное, собиралась ложиться спать. Но все равно хороша! Черноглазая, горячая, – видно, в ней действительно течет цыганская кровь!

– Мы не познакомились, – сказал господин Вольф, усаживаясь на диван в гостиной.

– А это необходимо?

– Желательно! – он улыбнулся, но как-то криво, одной стороной рта.

По его лицу пробежал нервный тик.

– Что ж, тогда извольте представиться, – не очень любезно предложила Динара. – Вы меня знаете, а я вас нет!

– Меня зовут Карл Фридрихович! – заявил гость, нахально разваливаясь на диване. – Карл Фридрихович Вольф! Приходилось слышать?

– Нет.

– Тем лучше! Личное знакомство всегда более приятно! Как вы мне сказали в прошлый раз? Папесса не открыла свою тайну?

Он снова улыбнулся, но его улыбка Динаре не понравилась.

– Сделать вам еще один расклад? – спросила она.

– Сегодня не стоит, – вежливо отклонил ее предложение господин Вольф. – Давайте поменяемся ролями!

– Как это?

– Сегодня я расскажу вам не только о вашем прошлом, но и о будущем, которое вас ждет! Согласны? Впрочем, вам придется меня выслушать!

– Почему я должна вас слушать? – возмутилась Динара. – Уже поздно, я хочу спать! Если вы не хотите гадать, то уходите.

– Дорогая Динара, – проникновенно начал гость, наклонившись вперед и уставившись на гадалку пристальным, жестким взглядом. – Вы не знаете, во что вы влипли! Занимаясь определенными вещами, люди не понимают, что ничто не остается без последствий. Вы думали о последствиях, когда решили заняться тем, что сейчас делаете?

– Что вы имеете в виду?

– Только то, то вы вторглись в сферу, которая имеет свои законы. Сначала вы получали. Теперь пришло время платить!

– Это что, рэкет? – пошутила Динара. – Кому платить?

– Вы вошли в соприкосновение с силами, о которых не имеете понятия! У вас нет выбора, дорогая моя! Вы продали себя в рабство, и будете делать то, что я вам скажу, иначе…

– Ну, что будет? Прекратите мне угрожать! Я заявлю на вас в милицию!

Карл Фридрихович так откровенно расхохотался, что Динара растерялась.

– Звоните! – задыхаясь от смеха, предложил он. – Прямо сейчас! Вот телефон. Ну же!

– Что вам надо? Зачем вы ко мне явились?

– Выслушайте, что я вам скажу! И не перебивайте. Вы будете мне помогать во всем, что мне понадобится. Вы встали на путь, с которого ни сойти, ни повернуть обратно невозможно. Вы окружены темной аурой зла, и вам придется служить ему. Иначе оно вас погубит. Вокруг вас уже начали твориться страшные вещи…

– Какие? Не вздумайте меня запугивать! Я не легковерная школьница. Почему я должна вам верить?

– Я и не прошу вас брать мои слова на веру, – спокойно ответил господин Вольф. – Это глупость, которую постоянно пытаются делать люди, но не я! Мне не нужны такие дешевые приемы, чтобы добиваться своего. Вы поверите себе! Очень скоро вы в полной мере ощутите влияние сил, которыми вы пользовались. Но теперь они будут использовать вас! Для начала вы не сможете спать спокойно. Вам будут сниться кошмары, которые не замедлят проявиться в вашей жизни… Чем вы были так напуганы сегодня вечером? А? Вас кто-то преследовал?

– Откуда вы знаете? – спросила Динара, ощущая в груди волну холода. – Может, это вы и были?

Бородатый мужчина снова расхохотался.

– Думайте, как вам будет угодно, дорогая Дина Лазаревна! Это не изменит положение вещей. А оно таково, что вы сами придете ко мне и скажете, что согласны на все… – Он повел рукой в воздухе и потянул носом. – В этом доме присутствует запах смерти! Вы его чувствуете?

– Н-нет…

– Я так и думал. Ваше чутье еще недостаточно развито. Но я помогу вам достичь совершенства! Вы будете творить Зло с наслаждением, упиваясь своим могуществом. Хотите?

Динара промолчала. Ей вдруг стало страшно, впервые с тех пор, как у нее в квартире появился этот прихрамывающий Карл Фридрихович Вольф.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал он, поднимаясь и кладя на стол для гадания пятьдесят долларов. – Приятно было поговорить с такой забавной, чудной женщиной! А за удовольствие следует платить.

Закрыв за Вольфом дверь, Дина Лазаревна в изнеможении опустилась на пуфик в прихожей. Бородатый словно высосал из нее все силы, вывернул ее душу наизнанку… Жуткий человек!

Динара поплелась в спальню и улеглась на кровать, не снимая халата. Она забылась неспокойным, поверхностным сном. Несколько раз за ночь она просыпалась в тревоге. Уже под утро ей приснилось лицо Вольфа, глядящее на нее с лихорадочным блеском в зрачках. Постепенно лицо это изменялось, превращаясь в некое подобие гипсовой маски со стеклянными, мертвыми глазами. Когда эта маска полностью проявилась, она оказалась женской головой с бледными, неживыми чертами, заостренным носом и синими губами…

Дина Лазаревна проснулась в холодном поту и долго не могла унять бешеный стук сердца.

Господину Вольфу, все-таки, удалось испугать ее!