Текст книги "Пятерка Мечей"

Такой беспорядок удивил Анну Григорьевну. Она заглянула в ящик и увидела там лежащий поверх разных женских принадлежностей дочери старинный веер с костяной ручкой и фотографию в рамочке. На ней была изображена сцена «В спальне графини», где Герман стоял на коленях перед старухой. Внизу фотографии, на широком пожелтевшем от времени краю ее виднелась надпись, сделанная от руки чернилами. Надпись эта гласила:

«Если когда-нибудь сердце ваше знало чувство любви, если вы помните ее восторги…если что-нибудь человеческое билось когда-нибудь в груди вашей, то умоляю вас чувствами супруги, любовницы, матери, – всем, что ни есть святого в жизни, – не откажите мне в моей просьбе! – откройте мне вашу тайну! … Может быть, она сопряжена с ужасным грехом, с пагубою вечного блаженства, с дьявольским договором… Я готов взять грех ваш на свою душу. Откройте мне только вашу тайну.»

Таких фотографий было много у Альшванга, – они хранились повсюду, и все их Анна Григорьевна собрала и спрятала на антресолях, чтобы они не попадались на глаза Лизы. Откуда эта сцена Германа и старухи, да еще с надписью, взялась в ящике Лизиного комода?! Анна Григорьевна представила себе истерический испуг дочери, которая, видимо, собиралась надеть шарфик, и наткнулась на веер и злосчастную фотографию. Должно быть, девочка пришла в ужас и убежала из дому, куда глаза глядят!

Анна Григорьевна посмотрела на часы. Прошло уже много времени с тех пор, как она вернулась домой. Где же Лиза? В студию ей сегодня не надо… значит, у кого-то из подружек. Вряд ли в таком взвинченном состоянии она пошла гулять на набережную или в сквер.

Анна Григорьевна взялась за телефон и начала набирать номер за номером. Лизы нигде не было. Не было ее и в театральной студии.

– Мы сегодня днем не репетируем, – ответил помощник режиссера на расспросы Анны Григорьевны. – И вечером тоже Лиза не занята.

Куда же она могла пойти? – думала Анна Григорьевна, чувствуя, как от сильного волнения все тело покрывается испариной. – Только бы ей чего дурного в голову не пришло!

Она не могла больше оставаться дома и решила ехать на поиски дочери: сначала на набережную, потом в маленький садик, где любила прогуливаться Лиза, потом… Куда отправиться потом, она не знала, но всякое действие сейчас было для нее спасительнее бездействия. Из окна троллейбуса она смотрела по сторонам, на аллеи и тротуары, – не идет ли где Лиза.

С неба начал лететь редкий серебристый снежок, делая виды города похожими на рождественскую открытку. Вдруг Анне Григорьевне на глаза попалась странная картина – прямо на белой от снега дороге, ногами к проезжей части неподвижно лежала молодая женщина. Одна ее нога была согнута в колене и повернута, укороченная юбка открывала колени; пальто, такого же цвета, как у Лизы, распахнулось, как бы выставляя напоказ прелести своей молодой хозяйки.

Анна Григорьевна, сама не зная, зачем, вышла из остановившегося троллейбуса и подошла к лежащей на снегу женщине. Она смотрела на ее равнодушное, спокойное, далекое от всего сущего, лицо, не осознавая, что это Лиза. Только цвет пальто немного встревожил ее будто замершую в оцепенении душу.

– Такое же пальто, как у Лизоньки, – пробормотала она, обращаясь к нескольким прохожим, остановившимся поглазеть на происшествие.

– Да вы подойдите ближе! – сказала старушка с пуховом платке, легонько подталкивая Анну Григорьевну в спину. – Может, знакомый кто?

Анне Григорьевне показалось, что старушка как-то нехорошо усмехается, приподнимая усатую верхнюю губу и сверкая глазами. Как сквозь сон, Анна Григорьевна на негнущихся, сразу сделавшихся ватными ногах, подошла к Лизе.

– Лизонька, – прошептала она. – Вставай… нехорошо так долго лежать…простудишься. Холодно же!

Она наклонилась и поправила юбку и пальто Лизы. Потом в глазах у нее все потемнело, и она провалилась в гулкую и плотную черноту, ничего более не чувствуя, не слыша, как приехали ненужная уже скорая помощь, милиция, как сочувственно вздыхали столпившиеся люди… Старушка в пуховом платке выбралась из толпы любопытных и, не оглядываясь, быстро пошла прочь.

– Девушка сама под машину бросилась! – рассказывала милиционеру пожилая дама в каракулевом жакете. – Прямо под колеса! Шофер не виноват…

Водитель кремовой «Волги» глотал нитроглицерин, держась за сердце. Он не мог смотреть на мертвое тело, которое десять минут назад еще было живой и резвой молодой женщиной, которая вдруг решила покончить счеты с жизнью под колесами его автомобиля.

На лицо Лизы падали белые снежинки и все еще таяли…

Артем Пономарев не далее, как вчера, выслушал по телефону сбивчивый рассказ Динары об ужасном скандале, который устроила ей Марина. И целый сегодняшний день посвятил проверке и перепроверке сведений.

Некто Вадим Зеленин действительно погиб в результате драки. Он затеял в баре ссору со своими «приятелями», которая перешла в потасовку. Охранники выставили забияк на улицу, где они продолжили выяснение отношений при помощи кулаков. Вадим неловко оступился, упал и ударился затылком о край бордюра, в результате чего умер, не приходя в сознание. Не такой уж редкий случай.

Все молодые люди были в сильном подпитии, но как Вадим упал, запомнили, и как один, подтвердили, что это произошло как бы само собой.

– Его в этот момент даже никто не бил! – объяснял долговязый молодой человек в кожаных штанах и такой же куртке с заклепками. – Он сам упал! Пьяный был…

То же самое, слово в слово, повторили охранники из бара.

– Он тут частенько тусовался, парень этот… Пил по-черному, а потом на него бешенство накатывало. Есть пьяные смирные, а этот – дурной становился! Что попало в руки хватал – и в драку! На рожон лез! А такие всегда плохо кончают. Мы из окна видели, как он размахнулся, потерял равновесие, ну и… того, грохнулся башкой об асфальт…

Выходило, что смерть Вадима произошла вследствие дефектов его характера, и Динара тут ни при чем. Собственно, Артем в этом и не сомневался, но… если считать актрису Лебедеву, это оказывалось уже второе совпадение, когда визит к гадалке можно было связать с чьей-то кончиной. Чисто предположительно, конечно! Таких подозрений даже высказывать никому не стоило…

Сыщик вспомнил адрес, который ему называла Динара. Там Карл Фридрихович велел ей закопать носовой платок парня. На всякий случай, Артем навел справки. В работе он был дотошен, как немецкая домохозяйка.

На территории того двора раньше были жилые бараки, построенные для рабочих агрегатного завода. Потом бараки снесли, а на их месте построили несколько жилых домов. До бараков там были какие-то оружейные мастерские. А до мастерских – огромный заброшенный пустырь, на котором устраивали нечто вроде свалки. Что на пустыре было до того, как он превратился в свалку, никто не знал, и Артему пришлось ехать в архитектурный архив. Старичок в круглых очках и старомодном пиджаке выслушал просьбу господина Пономарева и надолго пропал. Минут через сорок он вернулся, очень довольный, и с улыбкой на морщинистом лице сообщил, что на месте бывшего пустыря существовало городское кладбище, очень старое, которое решили сровнять.

– Раньше это была дальняя окраина Санкт-Петербурга! – потирая руки от радости, рассказывал он посетителю. – Почва там плохая, болотистая… если копать, то яма быстро набиралась водой…но здесь почти везде так… В общем, место нехорошее, гиблое место! Хоронили на старом кладбище в основном бедный люд… Вот и все, что мне удалось узнать, молодой человек!

Сыщик поблагодарил и попрощался со словоохотливым старичком. По дороге из архива он обдумывал, как место, указанное Вольфом, оказалось кладбищем? Случайно? Вряд ли. Значит, во всем этом ритуале закапывания платка было что-то плохое? Глупо, конечно, связывать драку у бара, смерть Вадима Зеленина с носовым платком и бывшим кладбищем, но…

Динаре Артем решил об этом не говорить, но потом передумал. Он расскажет все, что сумел узнать, а она пусть сама определяет, как одно с другим соотносится. Совпадение это или злой умысел? И если Вольф приложил к смерти парня руку, то каким образом он это сделал?

Не успел сыщик войти в свой кабинет и раздеться, как зазвонил телефон. Это была Динара.

– Это вы во всем виноваты! – кричала она на Пономарева, так же, как совсем недавно Марина кричала на нее саму. – Я вас предупреждала! А вы не приняли никаких мер! Вы мне даже не поверили! Отмахнулись, как от назойливой мухи!

– Что случилось? – стараясь оставаться спокойным, спросил Артем. – Что-то с Изабеллой Юрьевной?

– Лизу, Лизу убили! – зарыдала в трубке Дина Лазаревна. – Только что мне позвонила Берта Михайловна… Какой ужас! Какое несчастье! Артем! Почему вы меня не послушали? Наверное, ее еще можно было спасти…

Глава 36

Посыльный поставил корзину с цветами на журнальный столик из голубоватого стекла, – единственное новшество интерьера, которое позволил себе Юрий Салахов, вступив во владение фирмой.

– Постой-ка, братец… Что это ты мне принес такой жидкий букет?

У тощего малого в синем комбинезоне глаза стали круглые от удивления.

– Как заказывали!

– Нет, братец, не пойдет, – покачал головой Юрий. – Забирай это! Я велел шикарный букет сделать! Понимаешь? Ши-кар-ный! И не розы, а орхидеи! Самые дорогие! Давай, дружок, езжай обратно, и если еще принесешь что-то подобное, – он недовольно скривился, кивнув в сторону корзины, – то ваш магазин потеряет меня в качестве клиента! А теперь ступай, братец, у меня неотложные дела.

Посыльный с корзиной вышел, и господин Салахов принялся набирать номер Анны Наумовны. Она оказалась дома.

– Анна…

Она молчала. Юрий слышал ее дыхание. Он почти всю ночь думал, как заговорит с ней, какие слова смогут выразить расцветающее в его сердце чувство.

– Анна, я… Мы можем увидеться?

– Когда?

Она, казалось, ожидала его звонка и заранее знала, что он скажет. Юрий никак не мог найти подход к ней, – женщине без правил – не мог угадать ее настроение, уловить ее желания, как ни старался. Вот и сейчас, ощутив легкий холодок в ее голосе, сразу растерял всю с таким трудом накопленную решимость. А вдруг, еще рано? Что, если он все испортит своими опрометчивыми признаниями? Но Салаховы отступать не привыкли. Будь, что будет!

– Сегодня вечером! – сказал он, чувствуя себя ныряющим в ледяную прорубь.

– Так срочно? – удивилась она. – В чем дело, Юрий Арсеньевич?

– Я хочу вас увидеть, Анна Наумовна… И не могу больше ждать!

– О-о? Как интересно! – усмехнулась госпожа Левитина. – Чем же вы готовы пожертвовать?

Ее вопрос поставил Салахова в тупик. Пожертвовать? Что она имеет в виду?

– Все, что вам будет угодно, Анна Наумовна! – ответил он, интуитивно понимая, как она может истолковать его молчание.

– Вы выполните любое мое желание…если оно возникнет?

– Любое.

– Шутите? – засмеялась Анна.

– В жизни еще не был так серьезен! – ответил Салахов. – Так вы согласны встретиться?

– У меня богатая фантазия! Вы рискуете, Юрий Арсеньевич!

– Я знаю.

– Ну…пожалуй, я согласна…

– Думаю, вы не пожалеете! – усмехнулся Юрий. – Вам будет удобно, если я приду к семи часам?

– Куда? Ко мне?

– Если позволите!

– Как же вам не позволить? Такое развлечение обещают не часто! Придется позволить… – Она вздохнула. – Решено. Так и быть, приходите!

Анна Наумовна положила трубку и задумалась. Потом подошла к зеркалу. На его ясной поверхности отражалось лицо женщины лет тридцати пяти, с морщинками у глаз, обозначившейся под подбородком складкой, с проблескивающей сединой в волосах… Допустим, если выключить свет, всего этого не будет видно. Она развязала пояс от пеньюара и отошла от зеркала на пару шагов. Тело тоже далеко не юное!

Как бы то ни было, а Юрию она нравится, – такие вещи сразу видны. Интересно, как он относится к тому, что у них разница в возрасте почти двенадцать лет? По всей видимости, никак. Скорее всего, он даже об этом и не думает, в отличие от нее.

Юрий как раз думал о том, что Анна старше его. Правда, сей факт рассматривался им с другой точки зрения. Господин Салахов опасался, что Анна откажет ему по причине его молодости и незрелости. Это в ее глазах могло выглядеть недостатком.

Время до встречи с Анной Наумовной Юрий провел в сильном волнении. Пожалуй, он так не волновался ни перед экзаменами, ни перед ответственными и рискованными сделками. Что касается женщин, то по отношению к ним Салахов испытывал смешанное чувство – превосходства и легкого, снисходительного презрения. Он никогда перед ними не робел, не стремился привлечь к себе их внимание, не угождал. Женщины были для него чем-то вроде игрушек, которыми он особо не увлекался. Даже в детстве. Маленького Юру можно было спокойно брать с собой в «Детский мир», не боясь истерик и истошных криков типа «Хочу лошадку!» или «Купи машинку!» Точно так же он относился к миру вещей, когда вырос. Одежда, автомобили и прочие символы жизненного успеха интересовали его чисто как предметы использования и никогда как цель, к которой нужно стремиться. Может быть, именно поэтому они доставались ему легко и непринужденно!

Что касается денег, то тут картина была такая же. Сам процесс деятельности захватывал Юрия, а не наращивание финансовых средств. Деньги сами плыли ему в руки, как бы между прочим. Женщины сами добивались его благосклонности. Любые вещи были ему доступны. И господин Салахов начал терять вкус к жизни, – она слишком быстро дала ему все, к чему стремятся люди! Принято считать, что это хорошо. Но жизнь оказалась набором иллюзий, которые рассыпаются при первом прикосновении. Они загадочны и привлекательны издалека, а вблизи теряют почти всю свою прелесть.

Господин Салахов был умным человеком. Он понял, чего ему не хватает. Деньги, дома, автомобили, курорты, рестораны и магазины – это только фон, пейзаж жизни… на котором должны развернуться основные события. Это всего-навсего декорация на сцене, которая ждет выхода главных героев! Если они не появятся, спектакль не состоится.

Когда Юрий встретил Анну, он почувствовал, что это первый акт драмы, трагедии или пьесы какого-то нового жанра, названия которому он пока дать не может. Жизнь вокруг него наполнилась напряжением, восторгом и болью, – расцвела, как пустыня после дождя! По этим признакам господин Салахов распознал свою судьбу.

Никогда и ничего до сих пор он не желал так страстно, так мучительно, как он желал Анну. Он не смотрел на нее как на женщину. Юрий видел в ней часть своей сути, без которой жизнь не имела смысла и цели. Анна была тем самым лунным светом, без которого ночь непроглядна и темна, как угольная пыль.

Сегодня он должен сказать ей все! И пусть она решит его участь…

С этой мыслью Юрий стоял ровно в семь часов вечера перед дверью ее квартиры. Он чувствовал себя огромным и сильным, способным преодолеть все, что угодно, – ради Анны. Каким-то глубинным чутьем он улавливал токи ее сердца, которое не могло сказать ему «нет».

– О! Юрий Арсеньевич! – засмеялась она, открыв дверь. – Как все торжественно! Уж не под венец ли вы меня звать собрались?

– Именно, именно под венец! – в тон ей отвечал Юрий. – А что? Чем я плох? Неужто, откажете?

– Как же я могу отказать такому красавцу: молодому, свободному и богатому? Вы меня, наверное, за дурочку принимаете!

Корзина с орхидеями баснословной цены не произвела на Анну Наумовну ровно никакого впечатления. Она приняла ее и тут же отставила в сторону, как какой-нибудь пучок травы!

– Так вы согласны?

Ее глаза цвета спелой сливы сверкнули, как два сапфира редкостного оттенка; губы слегка дрогнули.

– Юрий Арсеньевич! А жених не слишком юн, неопытен и самонадеян? Иную лошадку чтобы в узде удержать, надо истинно богатырскую силу иметь! Не дрогнет рука-то?

– Не дрогнет!

Он почувствовал, как долго скрываемая страсть ударила в голову, растеклась по телу мощным горячим потоком… и уже плохо соображая, что и как он делает, господин Салахов опустился на колени прямо в прихожей, обнял ноги Анны и прижался к ним пылающим лицом.

– Анна! – заговорил он, едва ли не впервые обращаясь к ней просто по имени. – Я знаю, что не случайно встретил тебя! Я хотел от тебя совсем другого… потом объясню, чего. Сейчас не это важно. Теперь я хочу, чтобы ты была моей! Мы сможем устроить свою жизнь, как захотим… Скажу прямо – ни мои родители, ни мои друзья и знакомые не поймут и не одобрят наших отношений. Мне это все равно! Я хочу жениться на тебе…как ни глупо это выглядит в твоих глазах. Но я уважаю твою волю и соглашусь на любой вариант нашей близости, если брак для тебя неприемлем. В конце концов, принципы морали – всего лишь выдумки других людей. У нас с тобой есть одна общая черта…

– Какая? – почти беззвучно спросила Анна, чувствуя сквозь платье горячие руки Юрия и его дыхание.

– Ты и я – одной крови… Мы с тобой – вольные странники, которые придумывают для себя свои собственные законы а потом по ним живут. Тебе будет хорошо только со мной, а мне – с тобой. Мне не нужны дети, Анна. Мне не нужно от тебя ничего, кроме тебя! Понимаешь? Давай не будем думать ни о завтрашнем дне, ни о том, что будет с нами… Живи в этом мгновении для меня, как и я для тебя!

Она не успела сообразить, как он подхватил ее и отнес на диван в темной гостиной, пахнущей ладаном и горькими духами. Говорят, что у орхидей нет запаха…но Анна слышала их аромат все время, пока Юрий раздевал ее в темноте, наполненной шорохами и вздохами, пока ласкал и целовал ее грудь… Она удивилась, ощущая приближение оргазма… От поцелуев с ней такого еще не происходило. Запах орхидей смешивался с наслаждением и болью… У Анны было нежное и мягкое тело, которое Юрий слишком сильно прижимал к себе, теряя контроль.

– Следы любви… – Так Анна назвала последствия бурных ласк.

– Пойду, принесу коньяк, – сказал Юрий. Он все еще не верил, что голова Анны минуту назад лежала на его руке. Их близость проложила черту между прошлой жизнью господина Салахова и неведомым, загадочным будущим…

Они пили коньяк, как воду, и стали совсем пьяные.

– Это тебе! – прошептал Юрий, доставая откуда-то золотое кольцо с бриллиантом. – Надеюсь, угадал размер!

Он надел кольцо на палец Анне, замирая от страха, что она не позволит сделать этого. Но она безучастно наблюдала за его стараниями. Юрий щелкнул зажигалкой, и камень в кольце вспыхнул горячим ярким огнем.

– Нравится?

Она молча кивнула.

– Анна, выходи за меня замуж… – серьезно сказал господин Салахов и еще раз щелкнул зажигалкой.

Бриллиант вспыхнул, и его огонь отразился в холодных, бездонных глазах Анны… Это можно было считать согласием. Во всяком случае, Юрий предпочел думать именно так.

– Тебе будет со мной нелегко… – сказала она. – Ты можешь потерять себя в моих садах… Когда пробираешься сквозь незнакомую чащу в погоне за невиданными плодами, можно наткнуться на ядовитые шипы…

– Я хочу быть с тобой, – ответил Юрий. – Любовь проходит сквозь грязь и ад… и к ней ничего не пристанет…

Кофе был чрезмерно сладким. Артем, отвлекшись, положил в чашку много сахара. Сделав глоток, он скривился и отодвинулся от стола. Последнее сообщение Динары повергло его в шок. Чего-чего, а такого он не ожидал!

В общем, ситуация снова выглядела как бы естественной. Лиза была не в себе, выскочила на улицу, побежала, попала под машину… Такое бывает. Водитель «Волги», у которого едва инфаркт не случился, клялся и доказывал, что девушка сама бросилась под колеса. Он пытался тормозить, но это оказалось бесполезно. То же самое подтверждали немногочисленные прохожие и продавщица табачного киоска, расположенного как раз напротив места происшествия.

У Артема просто голова шла кругом. Складывалось впечатление, что кто-то стремительно раскручивает кошмарный сюжет, показывая ошалевшим зрителям труп за трупом! Причем люди умирают по вполне нормальным причинам. Одна Вероника Лебедева погибла насильственной смертью, а все остальное даже за уши не притянешь к умышленным злодействам. Вадим Зеленин напился, затеял драку, упал и разбил себе череп. Альшванг умер от старости и сердечной болезни. Лиза переживала психический срыв, который привел ее под колеса автомобиля, чему есть десяток свидетелей. Из этого списка выпадала только прекрасная Аврора, которая оказалась никак не связана с Диной Лазаревной Чиляевой. Все остальные так или иначе имели отношение к ясновидящей. И лишь Аврора Городецкая жила далеко от театрального дома, гадать не ходила, с «потусторонними силами» не общалась… Словом, она единственная нарушала стройную цепь смертей, «подстроенных» гадалкой.

Еще одна фигура – господин Вольф – вызывала у сыщика двоякие чувства. Ни в какую мистику и чертовщину он не верил, но приходилось признать, что все «совпадения» выглядят зловеще, и предупреждения Динары не оказались беспочвенными. Она ведь говорила, что Лизе угрожает опасность? Говорила! А Пономарев не прислушался. Вернее, даже не так. Слушать-то он слушал, да известная доля скепсиса не позволяла относиться к словам Дины Лазаревны серьезно.

Артем не подозревал Динару. Чутьем профессионала он не улавливал никакой исходящей от нее угрозы. Она сама запуталась. Паника, которую она подняла после визита Марины, переросла в жуткий, парализующий страх. Страх этот был вызван смертью Лизы, и никакие уговоры, никакие доводы Артема не могли успокоить цыганку.

– Я больше не верю, что вы можете мне помочь! – с отчаянием говорила она. – Мне казалось, что это возможно, но теперь я вижу свою ошибку! Вольф был прав, когда предупредил меня, что я встала на страшный путь, не имея никакого понятия, куда он может меня привести… Я вела себя, как легкомысленная дурочка, ничуть не лучше всех тех женщин, которые приходили ко мне в поисках ответов на свои вопросы, и над которыми я потешалась! Они уходили от меня в ужасе, а я веселилась! Скажу вам честно, Артем, – таким способом я пыталась отомстить за себя. Но те люди, что обращались ко мне за помощью, были ни в чем передо мной не виноваты. Никто! Никто не может ответить за чужие грехи! Каждому придется расплачиваться в одиночку, рано или поздно… Старые долги догонят и напомнят о себе, как бы мы ни старались избежать этого!

– Послушайте, Динара, неужели вы всерьез верите, что закопанный на старом кладбище носовой платок может привести к смерти человека? Или простой карточный расклад необратимо повлиять на судьбу? – взывал к ее рассудку Артем.

Но она не хотела его слушать.

– Я уже ничего больше не знаю, ни в чем не уверена! Все ужасы, которые предрекал господин Вольф, начали становиться явью. Во что вы прикажете мне верить? В нашу доблестную милицию? Вот вы, например! Разве я не говорила вам, что может случиться с Лизой?

Артем виновато молчал. Но что он мог сделать? Не ходить же ему было за девушкой по пятам? Тут никакого времени не хватит!

– Мне придется выпутываться из этой истории как-то по-другому, если это вообще возможно, – поникнув от осознания безвыходности, говорила Динара. – Мне нужно искать среди моих коллег, учителей и людей, подобных Вольфу, кого-то, кто сильнее меня и его вместе взятых! Есть ли такой человек в Санкт-Петербурге? И есть ли такие люди вообще?

– Как же вы будете его искать? – растерянно спросил сыщик.

Расстроенное, испуганное лицо Динары, весь ее облик, поникший и полный раскаяния, вызывали у него желание обнять ее, поцеловать заплаканные глаза, губы без краски. В горе она показалась ему еще красивее…

– О чем вы думаете? – застала она Артема врасплох.

– Я?..

Он поспешно искал в хаосе мыслей версию того, что можно сказать ей.

– А…допустим, вы такого человека все же найдете, – он кашлянул. – Допустим… Чего вы ожидаете? Что он сможет сделать?

Динара долго молчала.

– Улаживать мои проблемы он, конечно, не станет! – вздохнула она. – Это мне придется делать самой… Я надеюсь получить честный, хороший совет, которым непременно воспользуюсь.

– Каким бы он ни оказался?

Она кивнула.

– Без сильного помощника мне не выбраться из того, во что я погружаюсь все глубже и глубже…

– Но такой человек, так же, как и Вольф, потребует от вас что-то за свои услуги!

– Возможно! Вольф обещал мне помочь в случае полного послушания с моей стороны. Он страшен, потому что притягивает к себе слишком много Зла… его помощь может обернуться еще большим несчастьем. С другой стороны, настоящей силы у Вольфа нет.

– Почему вы так решили?

– Мой покойный учитель показал мне, как можно определить наличие силы у другого существа. Он преподал этот свой последний урок, когда мы прощались. Как будто бы знал, что мне скоро понадобится поддержка!

Артем не знал, что сказать. Он чувствовал себя глупо, обсуждая вещи, о которых не имел понятия и которые вызывали у него, мягко говоря, большие сомнения. Ему хотелось утешить Динару, внушить ей уверенность, что все так или иначе уладится…

Он устал он мучительных раздумий, закрыл глаза и потянулся. Оказывается, он так и не допил кофе. Чашка стояла перед ним на столе, напоминая о том, что он дома, на своей кухне, а не в гостиной Динары. О, черт! Как его угораздило впутаться в такое?

И тут Артем вспомнил самое главное, о чем говорила Динара. Она просила его позаботиться об Изабелле Юрьевне!

– Только Изабелла все еще жива! Это моя подруга, и я не хочу, чтобы она погибла, как и все остальные! Вы должны глаз с нее не спускать!

– Я постараюсь, но…

Артем долго и подробно объяснял Дине Лазаревне все особенности слежки и почему так трудно обеспечить безопасность такой женщины, как Буланина. К ней приходят мужчины, и полностью поручиться ни за одного из них нельзя. Мало ли, что людям может взбрести в голову?

– Не могу же я сказать Изабелле Юрьевне, чтобы она не выходила из дому и никого к себе не впускала? Я даже не знаю, сколько ей придется сидеть взаперти!

Артем подумал, что если речь идет о маньяке, то его можно искать годами, без особой надежды на успех. А уж что касается вмешательства «потусторонних сил», то тут он вообще бессилен! Но вслух он предпочел своих мыслей не высказывать.

Теперь опасения по поводу роскошной блондинки переросли в уверенность. Как защитить госпожу Буланину, Артем пока не придумал. Никаких явных угроз в ее адрес не поступало, а ссылки на расклад Таро выглядели бы смешно. Никто не принял бы такие доводы всерьез, даже сама Изабелла Юрьевна! Хотя… Ну уж нет! Говорить ей такие глупости он ни за что не станет! Пусть Динара сама предупредит подругу. Пожалуй, так он ей и посоветует поступить!

Артем встал, выплеснул остывший кофе в раковину и вымыл чашку. За окном совсем стемнело. Ворона, слава Богу, сегодня не прилетела, и он, наконец, сможет выспаться как следует! Уходя с кухни, Артем заметил что-то странное…

Расстилая себе постель на диване, сыщик никак не мог отделаться от возникшего без видимого повода беспокойства. Фильм, который шел по телевизору, все больше начинал раздражать Артема. Пощелкав пультом и убедившись, что одна программа скучнее другой, господин Пономарев попытался заснуть. Ничего не вышло! Он полежал еще некоторое время, нервно ворочаясь с боку на бок… потом вскочил и отправился на кухню.

В темноте были слышны тихие, вкрадчивые шорохи.

– Не исключено, что мне это кажется! – подумал Артем. – Беготня детей и ворона вывели меня их равновесия. Я несколько ночей не спал толком. Ничего удивительного, что моя нервная система взвинчена.

Он не стал больше прислушиваться и включил свет. По столу медленно ползла огромная, черная, мохнатая гусеница… Сыщик глубоко вздохнул и закрыл глаза. Когда он их открыл, гусеница уже подползла к пепельнице и пыталась перебраться через ее край.

– Черт бы побрал всех этих маньяков, Вольфов, гадалок и привидений! – мысленно воскликнул Артем, глядя на гусеницу. – Так и «крыша» рвануть может!

Он подошел к столу и уставился на гусеницу, которая уже почти забралась в пепельницу. На вид она была как настоящая. Артем вытер со лба испарину и полез в шкафчик за чайной ложкой. Трогать гусеницу руками, а, тем более, убивать ее не хотелось.

На улице была зима, что подтверждал и календарь, который висел на стене. По всем данным сейчас был конец января, и гусеница никак не могла попасть на кухню через окно. В конце концов, кто-то мог просто разводить гусениц, одна из которых сбежала! Люди, бывает, даже тарантулов держат в городских квартирах… и ничего. При мысли о тарантулах господин Пономарев несколько приободрился, и черная гусеница уже не казалась ему исчадием ада. По крайней мере, она не кусается!

Мохнатая гостья заползла в пепельницу, и Артем потрогал ее ложкой. Никакой реакции! Он осторожно взял в руки пепельницу, подошел к форточке и стряхнул гусеницу за окно.

– Прости, дорогая, – вздохнул сыщик. – Но я тебя сюда не приглашал!

Он поставил пепельницу на стол. Гусеницы в ней не было. Артему захотелось выпить, но в холодильнике ничего, крепче пива, не оказалось.

– Завтра же куплю водки!

С этой мыслью он улегся на диван и уснул. Ночью ему снилось, как кто-то залез через окно в квартиру Изабеллы Юрьевны. Блондинка спала, ничего не подозревая, а неизвестный в маске и с огромным ножом подкрался к ее ложу, примериваясь, куда нанести смертельный удар… Артем очень кстати оказался в засаде в шкафу госпожи Буланиной, он выскочил и нажал на курок табельного оружия… Оглушительный треск заставил его подпрыгнуть, и… сыщик убедился, что это звонит его будильник. Пора было вставать и собираться на службу.