Текст книги "Пятерка Мечей"

– Молодой, а уже алкаш, – завопила высунувшаяся из окна женщина-водитель. – Смотри, куда идешь, пьянь паршивая! Отвечай потом за тебя!

Это происшествие отрезвило сыщика, что позволило ему несколько прийти в себя. Теперь он понимал, как гадалке удалось выманить у простодушной Ларисы все деньги. Не стоило смеяться над чужой бедой! Господин Пономарев не выдержал и расхохотался, представляя себе, какой у него был глупый и обалделый вид. Не все так просто под луной, черт возьми! – подумал он, отходя подальше от дороги. – Есть что-то в некоторых людях… странное. Нельзя с позиций физики судить о порывах души, – они бывают весьма волнующи и необъяснимы, как необъясним трепет сердца при взгляде на другое существо, при воспоминании о прошлом, которого никогда не переживал, или при гаснущих красках заката и звоне колоколов, от которых хочется плакать…

Стряхнув с себя болезненное очарование цыганки, Артем проанализировал, все ли намеченное ему удалось реализовать. То, что она ему говорила, нетрудно было на ходу придумать. Любому человеку можно сказать о грядущих переменах и не ошибиться. Про сомнения тоже! Кто из людей не сомневается и не находится в растерянности по поводу некоторых жизненных проблем? Вряд ли такие найдутся! Про «шлейф смерти» поначалу его поразило, но сейчас стало понятно, как ловко прекрасная Динара это проделала. Он же сам показал ей милицейское удостоверение! А остальное гадалка придумала и преподнесла ему соответствующим образом. У нее богатый опыт одурачивания клиентов, который состоит в особого рода приемах, которые она блестяще продемонстрировала.

И все же… господин Пономарев покривил бы душой, утверждая, что женщина оставила его равнодушным. Она заставила его думать о себе, испытывая при этом ощущение затаенного восторга, в котором он не смел себе признаться! Он был даже рад, что оставил у Динары кольцо. Будет повод еще раз встретиться!

Уходя, он рассказал ей о цели своего прихода.

– Женщина, которая воспользовалась вашими услугами, погибла при невыясненных обстоятельствах, – сказал он, показывая Динаре фотографию Вероники Лебедевой. – Это может быть связано с вашими предсказаниями? Или с чем либо еще?

– Я ее не знаю, – ответила гадалка, скользнув взглядом по лицу артистки. – Ко мне она не приходила.

– Значит, я ошибся, – неопределенно сказал сыщик, пряча фото в карман пиджака. – Но вы подумайте! Вдруг, что-то вспомните? Вот мои телефоны, домашний и рабочий. Звоните, если что!

Динара побледнела, или ему только показалось? Он надеялся, что она все-таки скажет о Веронике, но гадалка молчала. Так же молча она кивнула ему на прощание и закрыла за ним дверь.

Ничего, пусть подумает! – решил Артем. – Настаивать и давить на нее было бы глупо. Так я ничего не узнаю. Вероника к ней приходила, и Динара не могла забыть такую видную клиентку. Через несколько дней я приду за кольцом, и тогда, возможно, она расскажет мне больше, чем в этот раз.

– Почему ты все время молчишь? – обиженно спросила Эля, убирая тарелки со стола. – У тебя какие-то неприятности?

Князев был не в духе. Отношения с Анной опустошали его, он чувствовал себя высохшим родником, из которого исчезают последние капли влаги. Жизнь утекала, а он не мог задержать ее, остановить этот страшный процесс. Слова жены вызвали у него приступ раздражения.

– Что тебе нужно? – спросил он резко. – Я устал, наговорился на работе! Неужели нельзя оставить человека в покое?

– Я целый день одна, даже словом перемолвиться не с кем, – с тихим упреком сказала Эля.

Ее глаза наполнились слезами, что окончательно вывело Князева из себя.

– Прекрати, ради Бога! – взорвался он. – Откуда это у тебя? Что ты прикидываешься мученицей? Если тебе скучно, займись чем-нибудь! Найди себе дело по душе, чтобы не чувствовать одиночества. Поиск виноватых, изображение из себя жертвы не может вызвать ничего, кроме презрения! Ты же умная, интеллигентная женщина, как можно не понимать таких вещей?

– Как ты жесток! Когда рос наш сын, я была тебе нужна, а теперь…

– Послушай… – Князев потерял терпение. – Подумай о своих собственных мотивах! Может, скажешь, что умирала от любви ко мне, когда выходила за меня замуж? Нам давно пора посмотреть открытыми глазами на наши отношения!

– Что ты имеешь в виду? – испуганно спросила Эля.

За всю их совместную жизнь, она никогда не видела мужа таким, – беспощадным, готовым высказать все, что столько лет тлело на дне души, оставаясь скрытым.

– Я имею в виду то, что заставило тебя вступить в брак! Все твои подружки уже повыскакивали замуж, и тебе хотелось того же. Я вполне годился на эту роль, не так ли? Приличная семья, неплохая внешность, высшее образование, перспективы для карьеры, отсутствие вредных привычек, – вот и все, что привлекало тебя во мне. Да и старой девой оставаться не хотелось! Ты устраивала свою жизнь. Я был нужен тебе! Чтобы обеспечивать, зарабатывать деньги, дать тебе положение уважаемой замужней дамы, стать отцом ребенка, наконец! Разве не так?

– Как тебе не стыдно!

Эля заплакала. Она плакала от того, что ей нечего было возразить Князеву. Она действительно видела в нем прежде всего супруга, который даст ей положение в обществе, достаток и спокойствие. Но разве не в этом заключается семейное счастье?

– Сейчас мы уже не молоды, наш сын вырос и нам нечего стесняться друг друга, – сказал Виталий Андреевич. – Скажи честно, Эля, ты хоть раз посмотрела на меня не как на отца семейства, успешного руководителя предприятия, солидного, уважаемого человека, а как на любовника? Как на мужчину, которого ты желаешь? Ты хоть раз поцеловала меня на людях? Наши интимные отношения были больше похожи на нудную обязанность, чем на любовь, страсть, которую ничем нельзя сдержать!

– Откуда ты набрался таких слов? – возмутилась Эля. – Им тебя научили вульгарные, развратные женщины! Твои секретарши-проститарши! Думаешь, я не знаю, чем вы занимаетесь там в обеденный перерыв или после этих ваших банкетов и презентаций?! Конечно, пока жена сидит дома, готовит, стирает и воспитывает детей, вы можете себе позволить тискаться по углам и лазить под юбки сопливых девчонок! Это гораздо интереснее! Супружеская постель – это обязанность, зато продажные и доступные ласки – это удовольствие, верх совершенства!

Князев почувствовал непреодолимое желание ударить жену. Это произошло с ним первый раз в жизни. Он всегда презирал мужчин, способных поднять руку на женщину, но в этот момент он их понимал и был солидарен с ними. Ярость затопила его, стремительно и бурно, и так же стремительно отхлынула.

– Боже мой, Эля! Только сейчас ты сказала то, что всю жизнь обо мне думала! Позволь заметить, что я ни разу не захотел ни свою секретаршу, ни других женщин, которые добивались моей благосклонности. Как ни смешно, я был тебе верен, несмотря на те бедные, едва теплые ласки, которые ты соблаговоляла мне предоставить в такой священной для тебя супружеской постели. Представь себе, это правда!

– Похоже, ты решил исправить положение, – с чувством оскорбленного достоинства сказала жена. – Я права?

– Да, – спокойно ответил Князев. – Ты права. Для меня еще не все кончено в этой жизни, а свои обязательства перед тобой я выполнил. Я был тебе хорошим мужем, ты имела все, что хотела, могла покупать себе любые вещи, ездить на курорты и есть икру не только по праздникам. Наш сын вырос, и теперь я свободен. Я еще могу быть счастлив, по-настоящему! Не так, как ты придумала для меня, да и для себя тоже. Пойми, Эля! Я ни в чем не виню тебя! Я даже готов попросить у тебя прощения за нашу жизнь, и за все то, что тебе пришлось от меня выслушать сейчас. Я ведь тоже не любил тебя. Я женился, чтобы иметь семью, как это делает большинство мужчин и женщин. Я не лгал тебе, не притворялся, – я просто не знал, что бывают другие чувства и другие отношения. Просто не знал! Это моя собственная ошибка. Тот пробел в моем знании жизни, который мне посчастливилось заполнить. Я от всей души желаю тебе того же! Человек, в конечном итоге, всегда платит за свои ошибки сам.

– У тебя есть женщина? – спросила Эля.

– Твой вопрос открывает всю глубину твоего непонимания, – вздохнул Виталий Андреевич. – Есть ли у меня женщина? Не знаю! У меня есть любовь к женщине… которая мне не принадлежит, и, возможно, никогда моей не будет. Такова правда, с которой нам предстоит жить дальше. Я не хочу обманывать тебя. Если ты встретишь человека, который будет значить для тебя больше, чем я, – не жалей ни о чем и не оглядывайся, уходя.

Эля положила руки на стол, уронила на них голову и заплакала, навзрыд, как не плакала, кажется, с самого детства. Ее мир, такой надежный, уютный и привычный, – рухнул, как карточный домик! Она всегда делала ставку на основательность, на разумные и взвешенные чувства; она никогда не строила замков на песке… И что же? Это не спасло ее от полного крушения. Выходит, в жизни нет незыблемых законов? Нет ничего, в чем можно быть полностью уверенным? Мир, оказывается, шаток, как мостик через пропасть. Один неверный шаг, и… прощайте, надежды!

– Так не должно быть! – сказала она, поднимая залитое слезами лицо и глядя на Князева. – Так не может быть! Ты нарочно лжешь, чтобы причинить мне боль! У тебя что-то не получается! Что-то идет не так, как ты хочешь!

– Если бы я знал, как должно быть! – ответил он. – Если бы я знал!

Глава 20

Нижний Новгород встретил Юрия легким морозцем, белыми стенами и золотыми куполами храмов, над которыми кружили вороны и голуби.

Гостиница, в которой он решил остановиться, располагалась на окраине города, из ее окон была видна Волга, засыпанные снегом высокие берега. По словам Арсения Платоновича, недалеко отсюда лежало старое кладбище, на котором покоилась его мать.

– Ты что, ни разу не был на ее могиле? – удивлялся Юрий.

– Кажется, в детстве когда-то… – растерянно отвечал отец. – А потом мы переехали в Петербург, то есть тогда это еще был Ленинград. Ну и… больше на кладбище я не ездил.

Кажется, его приводил в недоумение назойливый интерес Юрия к этому вопросу. Он отвлекался от своих формул и опытов, а это всегда раздражало. Физика была куда ближе Ареснию Платоновичу, чем старая, давно забытая семейная история. К тому же, вспоминать о смерти матери было больно, хотя Арсений старался задвинуть это трагическое событие в самый дальний уголок души. Он вообще не любил всякие сложности, переживания и размышления, когда они не касались науки.

Юрию захотелось самому поехать в Нижний и сходить на кладбище. Может быть, там найдется какой-нибудь свидетель? Кто-то что-то видел или слышал? Вдруг, ему, наконец, повезет? Здесь, в Санкт-Петербурге, он постоянно натыкался на невидимую преграду, самую настоящую стену, сложенную из его страха вперемежку с сомнениями и болью. Расспрашивать посторонних о семейной драме было неловко, а близкие ничего толком рассказать не могли. Просто не знали, или не желали копаться в прошлом? Какая разница?

Нанимать частного детектива господину Салахову не хотелось, из тех же соображений, что и расспрашивать приятелей и знакомых деда. Выходит, что ему придется распутывать этот клубок самому. Он рассчитывал на помощь одного человека, но пока обращаться к нему было не время.

Юрий разложил в номере вещи, позавтракал в гостиничном кафе и теперь стоял у окна, смотрел, как по бледно-голубому небу плыли за Волгу облака… Наконец, он вызвал по телефону такси, надел теплую куртку и спустился в вестибюль. Машина уже ждала его.

– На кладбище, – сказал господин Салахов водителю.

Тот удивленно обернулся, но ничего не сказал. Уже потом, когда они выехали на шоссе, таксист предупредил, что подъехать к самым воротам они не смогут.

– Кладбище старое, там давно не хоронят. Дорогу не чистят, да и кустарник разросся… Придется вам идти пешком.

– Хорошо, я понял, – ответил Юрий. – А сторож там хоть какой-нибудь есть?

– Не знаю. По-моему, там сохранилась небольшая часовня, может, в ней кого и найдете.

Юрий поблагодарил и все время молчал, пока они ехали мимо заводских окраин, сменявшихся пустырями и небольшими частными домиками.

– Приехали, – обернулся водитель. – Что вы решили? Пойдете?

– Я не вижу кладбища. Где оно?

.. Видите, я же говорил! Вон там, где кусты и деревья… – таксист показал рукой. – Больше похоже на рощу или заброшенный сад.

– Спасибо. – Юрий протянул водителю деньги и вышел из машины. – Подождите меня здесь!

– Сколько?

Господин Салахов вынул из портмоне стодолларовую купюру и дал ее таксисту.

– Хорошо, я подожду, сколько потребуется, – улыбнулся тот.

Юрий зашагал к утонувшему в кустарнике забору. Его охватила такая гнетущая печаль при виде покосившихся крестов, выглядывающих между деревьями, что он несколько раз глубоко вздохнул. Он понятия не имел, где искать могилу Аграфены Семеновны. Такое красивое, изысканное надгробие казалось чуждым этому заброшенному, Богом забытому месту. Почему Платон Иванович похоронил жену именно здесь?

Часовня, о которой говорил таксист, вынырнула из-за густых кустов, когда Юрий уже потерял надежду отыскать ее. Темная от времени дверь была приоткрыта.

Господин Салахов заглянул внутрь. Темнота, прореженная жиденьким светом фитилька керосиновой лампы, дохнула в лицо запахом сырой штукатурки, горелого масла и ладана. Молодой человек в длинной темной одежде возился у стены, кажется, протирал иконы.

– Здравствуйте, – произнес Юрий, пытаясь привлечь внимание «монашка», как он окрестил про себя долговязого парня. – Бог в помощь!

– Спаси, Господь, – пробормотал «монашек», отрываясь от своей работы. – Сырость ужасная! Все поела… теперь вот оклады ест, – пожаловался он.

– Мне нужно кое-что узнать! – сказал Салахов. – Если это получится, могу пожертвовать на храм.

«Монашек» с готовностью повернулся и уставился на посетителя. Такие приличные, хорошо одетые люди сюда заходили очень редко. Может, и правда на храм пожертвует? У богатых свои причуды!

– Чего изволите?

– Что ж это ты, братец, разговариваешь, как лакей? Я не барин, а ты не слуга.

– Все мы слуги Господа! – смиренно опустил глаза «монашек». – Так что вас интересует?

– Ты давно здесь…служишь?

– Я-то? – «монашек» поскреб грязными пальцами небритый подбородок. – Давненько! Годков пять. Это у меня испытание такое… за грехи.

– Могилу с белым крестом знаешь? Мраморную?

– Это что на обрыве? Кто ж ее не знает?! Почитай, достопримечательность здешняя!

– Знаешь, кто в ней похоронен?

– А как же! Купчиха одна там лежит… Красивая, говорят, была, как ангел небесный! Вот Бог ее к себе и забрал.

– Купчиха?

– Ну, я точно утверждать не могу… Говорят, был здесь, на Волге, знаменитый купеческий род, – богатый и крепкий. Пароход вниз по реке плавал, «Иван Салахов» назывался. Фабрик у них было много, заводов, рудников всяких. Потом революция! Ну, вы сами знаете. Купцов не стало: кто за границу сбежал, кто тут погиб, а кто-то, наверное, выжил. А она… женщина эта, была их родня.

– Отчего она умерла? – спросил Юрий.

– Говорят, утопилась…

– Утопилась, или утонула?

«Монашек» пожал плечами, задумался.

– Я слыхал, утопилась. А утопленники никак не могут успокоиться! Вот и эта… бродит, людей пугает.

– Как это бродит? – удивился Юрий.

– Очень даже просто, – терпеливо объяснял «монашек». – Является!

– Как является? Куда?

– На могилку приходит… Мой приятель ночью видел. Летом это было! Выпили мы с ним, за встречу, он и решил храбрость свою проверить. Пойду, говорит, на могилку Аграфены, полюбуюсь на красавицу, может, даже поговорю с ней. И пошел! Я за ним. Как бы чего худого не вышло, думаю. Спьяну-то почудиться может всякое! Я вообще за эту могилку отвечаю, потому что деньги уплачены. Я там все убираю, содержу в порядке… Ну, идем мы, один за другим, на небе луна полная… светло, как днем. На обрыве крест стоит, голубой в лунном сиянии, а рядом – фигура женская. Приятель мой как заорет дурным голосом и побежал напролом через кусты! Все лицо себе ободрал, брюки испортил. Ну, это мы уже потом заметили, когда в часовенку вернулись. А тогда…

«Монашек» поежился и торопливо перекрестился.

– Вы оба пили? – спросил Юрий.

Рассказ «монашка» казался ему выдумкой.

– Оба! Вы думаете, нам это показалось? Так я утром туда ходил… гляжу, а на могилке два цветочка и свечечка потухшая. Вечером-то их точно не было. Да и кому ставить-то? Цветы я сам покупал и на все праздники ложил. Иногда из Москвы мужчина приезжал, но он всегда белые розы приносил, и помногу…

– А кто этот мужчина?

– Он не назывался. Но я думаю, это ее муж. Отца уже в живых быть не должно. Он и деньги на уход оставлял, мужчина этот. А может, брат… Врать не буду, не знаю!

– Кто раньше за могилой ухаживал, до тебя?

– Пафнутий, кладбищенский сторож. Он все об этой Аграфене рассказывал, какая она была…

– А где я могу найти Пафнутия? – спросил Юрий.

– Так…нигде. Умер он! Четыре года назад.

– Еще кто-нибудь на могилу приходил?

– Я больше никого не видел, – ответил «монашек».

– Спасибо, братец. Проводи меня к надгробию!

Они долго пробирались между крестов и памятников, по зарослям калины, шиповника и акации, пока не вышли к обрыву. Белый крест горел и светился в солнечных лучах, на фоне небесной синевы.

– Гляди! – показал на него рукой «монашек». – Аж дух захватывает!

– Вот тебе деньги, братец, – сказал Юрий, протягивая «монашку» несколько купюр. – Теперь я буду платить за твою работу. Делай все, как и раньше! А я буду привозить белые розы… не часто. Как получится… Пошли?

Они вернулись тем же путем к часовенке, и Юрий оставил еще денег «на храм», как обещал. «Монашек» долго рассыпался в благодарностях и проводил Салахова до самого такси. Он долго смотрел вслед удаляющейся машине, щуря слезящиеся от ветра глаза.

После посещения Артема, Динара долго не могла прийти в себя. Фотография Вероники повергла гадалку в шок. Конечно, она сразу ее узнала, – красивую, экстравагантно одетую даму, которая хотела узнать, как сложится ее судьба. Кажется, красивая дама сомневалась, выходить ей замуж или нет.

Как только за Артемом закрылась дверь, Динара бросилась к секретеру, где хранились ее тетради с записью раскладов. Клиенты обычно не называли своих имен, и гадалка придумывала им «ярлыки», соответственно какой-либо запоминающейся примете. Красивую даму она назвала Виолеттой. Манеры этой молодой, прекрасной и нервной женщины, ее стиль одежды чем-то напоминали Динаре знаменитую куртизанку из оперы Верди «Травиата». Виолетта тоже умерла молодой, правда, по вполне понятным причинам, – она была неизлечимо больна модной в то время чахоткой. Но подобное совпадение гадалке не понравилось. Когда она придумывала «ярлык», обстоятельства жизни и смерти Виолетты как-то не пришли ей на ум. Теперь вся история приобретала несколько иную, зловещую окраску.

Динара с ужасом вспомнила, что мягкое и вместе с тем сильное очарование молодой посетительницы вызвало у нее зависть, а ее разговоры и предстоящем замужестве заставили Динару вновь почувствовать сердечную боль. Тогда, почти не глядя на карты, она с радостной мстительностью предсказала клиентке скорую смерть! Но это была ее обычная уловка, выдумка, которой она хотела всего лишь насолить более удачливой женщине, заставить ее страдать, как страдала когда-то она сама, Динара! Пусть попробует, каково это – когда обрушиваются мечты и впереди не остается ничего, кроме сожалений и слез…

Бегло просматривая расклад, Динара вдруг заметила, что карты показали Смерть, – не явно, а в виде полунамека. Это была угроза, которую можно предотвратить. Чаще всего такой расклад не предвещал ничего непоправимого.

Что же случилось с той женщиной? – подумала Динара. – Она говорила, что обратиться к гадалке ей порекомендовал Фаворин. Ну, конечно! Как я могла забыть? В последнее время происходит что-то непонятное! Впрочем, я же могу узнать все из первых уст. Если Егор рассказал красивой даме обо мне, то он должен ее знать! Позвоню ему и расспрошу!

Дрожащей рукой она набрала номер господина Фаворина. Отчаянно громкие, фальшивые звуки тромбона за стеной говорили о том, что к музыканту пришел ученик.

– Алло? – недовольно ответил Егор.

Он не любил, когда его отрывали от занятий.

– Егор! Извините, что помешала…

– Ничего.

С Динарой у тромбониста не было никаких конфликтов, поэтому он неплохо к ней относился и сразу смягчился, узнав ее голос.

– Я хочу вас кое о чем спросить! Только пообещайте, что никому не расскажете!

– Слово джентльмена, Диночка! Чем могу служить?

– Помните, вы посылали ко мне клиентку? Такую красивую женщину, в шубке и шляпе с полями?

– Это Вероника! – подтвердил Фаворин. – Наша солистка! А что?

– Видите ли… Вы не в курсе, как у нее дела?

– Дела? – удивился Егор. – Какие могут быть дела, если ее убили?

Дина Лазаревна почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. Господи! Значит, этот милиционер не просто пугал ее, надеясь что-то выведать о клиентах?

– В-вы уверены?

– Я был на похоронах Вероники! Это прима музыкального театра! Думаете, ее можно с кем-то спутать? Вы что, газет не читаете?

Газет Дина действительно не читала, о чем сразу же пожалела. Нельзя жить в отрыве от происходящих в городе событий! Вот, попала впросак!

– А… кто ее убил? Как это вообще произошло?

– Никто не знает! – почти радостно сообщил Фаворин. Чужие неудачи проливали бальзам на его раны. – Следствие зашло в тупик. Темная история…

– Вы не могли бы рассказать подробнее? – охрипшим голосом попросила Динара.

– Да что рассказывать? Веронику нашли убитой в квартире, в собственной постели. Ходят слухи, что ее изнасиловали, уже мертвую…

– Какой ужас…

– Представьте себе!

– Больше ничего не известно?

– Ничего! Кто-то зашел к ней, ткнул чем-то в висок, и все… Бандитов развелось столько, что милиция не справляется! Просто страшно спать ложиться!

– Д-да… Спасибо, Егор. Извините…

Дина Лазаревна опустила трубку на рычаг и без сил рухнула в кресло. Этого она никак не ожидала. Ей хотелось всего-навсего попугать слишком уж довольных жизнью клиентов, вылить пресловутую «ложку дегтя» в их бочку меда. На самом деле она не допускала мысли, что ее трагические предсказания могут исполниться. Что это? Совпадение, которых вокруг полным полно, или…

Звонок телефона отвлек ее от нерадостных мыслей.

– Как дела, дорогая Динара? – вкрадчиво спросил бархатистый мужской баритон.

Дина Лазаревна без труда узнала его обладателя, Карла Фридриховича Вольфа.

– Ах, это вы…

– Слышу, слышу нотки разочарования в голосе прелестной Сивиллы,[24]24
  У древних греков, римлян и других народов женщина-прорицательница.


[Закрыть] – усмехнулся господин Вольф. – Гораздо большее удовольствие вам доставил бы звонок мужчины, вокруг которого витают ваши мысли!

Карл Фридрихович выказал необычайную проницательность, уловив мимолетный интерес Динары к Артему Пономареву. Он почуял этот интерес, еще не определенный самой женщиной, и недвусмысленно высказался по его поводу.

– Оставьте, – недовольно прервала его Дина Лазаревна.

Ей было не до симпатий к мужскому полу. Смерть клиентки основательно выбила ее из колеи. А вдруг, это начинаются те самые ужасы, которые пророчил ей господин Вольф?

Легкий смешок в трубке сказал ей о том, что Карл Фридрихович уловил и эту ее мысль. Он становится опасным, – подумала Динара, ощущая дрожь в коленках. – Пора что-то предпринимать!

– Я же предупреждал вас, прекрасная цыганка, что вся вина за происходящее ляжет на вас! Вы уже чувствуете, как смерть дышит вам в затылок? Не ваша, – чужая! Но тесно связанная с тем, что вы делаете!

– Ничего такого я не делаю! – возмутилась Динара. – Прекратите свои угрозы! Иначе я приму меры.

– Бог свидетель, я давно так не веселился! – захохотал господин Вольф. – Я вас предупреждал! Теперь я просто буду ждать, пока вы сами взмолитесь о помощи. И я ее вам окажу. Но с одним условием…

– С какой стати я должна вам верить?

– Есть вещи, в которые вы не только поверите, дорогая Динара, – вы ужаснетесь, испытывая их на себе! Все случится очень скоро…

Госпожа Чиляева больше не могла слушать такое и бросила трубку. Сначала визит сотрудника милиции, потом этот звонок. Слишком много на сегодня!

Она собиралась как следует поразмышлять на эту тему, но тут ее внимание привлек странный плеск. На полу кухни разливалась лужа ржавой воды. Банальная история, – прорвало трубу парового отопления. Из дырки с шумом вырывалась горячая вода, грозя затопить только что отремонтированную квартиру.

– Мой паркет! Мои ковры! – в панике завопила госпожа Чиляева и снова схватила телефонную трубку. – Владимир Петрович! – вне себя от счастья, что инженер Авдеев оказался дома, закричала она. – Помогите! У меня потоп! Трубу прорвало!

– Аварийную службу вызвали? – деловито спросил Авдеев.

Он смотрел телевизор, и в его планы не входило ликвидировать последствия прохудившейся системы отопления.

– Я же не знаю, как им звонить! Меня заливает, Владимир Петрович! Ради Бога, сделайте что-нибудь! Придите ко мне, умоляю!

Квартира Авдеевых была как раз напротив квартиры госпожи Чиляевой, и инженеру стало неловко. Соседка, все-таки, придется выручать!

– Что случилось? – поинтересовалась Людмила Станиславовна, видя, что супруг вскочил и поспешно натягивает вместо домашнего махрового халата спортивный костюм.

– Ты знаешь телефон аварийной службы? – спросил Авдеев.

– Да…

– Звони скорее! У Дины Лазаревны трубу прорвало! Пойду, посмотрю, что можно сделать…

– Какой ужас! Она же только ремонт закончила!

– Где мои ключи от подвала? – перебил ее Авдеев. – Надо перекрыть воду.

– Посмотри в прихожей, на гвоздике!

Пока инженер бегал в подвал и отключал воду а его супруга звонила в аварийную службу, Дина Лазаревна пила валерьянку и хваталась за сердце. Почти весь пол в кухне залило водой, в воздухе стоял пар, пахло ржавчиной и мокрым линолеумом.

– Да что ж это за день такой сегодня? – пожаловалась она пришедшему Авдееву. – Посмотрите, что на кухне делается!

– Успокойтесь, Дина Лазаревна, воду я спустил, можно ждать аварийку! Несите тряпку, я помогу вам собрать воду.

Приехавшие сантехники починили трубу, все проверили, включили воду, и все это время Владимир Петрович Авдеев оставался вместе с Динарой. Он был хорошим соседом и чувствовал свою долю ответственности за плохие батареи отопления и прочие неудобства, которые приходилось испытывать жильцам по вине коммунальных служб.

– Ну, вот, кажется, все в порядке, – с облегчением констатировал он, проводив сантехников. – Не волнуйтесь вы так! Ничего страшного не случилось. Лучше угостите меня чаем!

– Ой, конечно! – спохватилась Дина Лазаревна. – Извините. У меня сегодня ужасный день! Просто кошмар какой-то! Я теперь всю ночь не засну.

– Ну, что вы! Не стоит так переживать… Все уладилось.

– А остальные трубы? Вдруг, они тоже… лопнут?! Что тогда прикажете делать?

– Почему это они лопнут? – удивился Авдеев. – Такого не бывает, чтобы все трубы лопали. Если одну трубу прорвало, это еще не значит…

– Ой, нет! – горячо возразила Дина Лазаревна. – Я вас умоляю, проверьте все трубы! Иначе я просто сойду с ума от страха! Пожалуйста, Владимир Петрович! А я пока чай приготовлю.

Авдеев с неохотой отправился осматривать все трубы в квартире, а госпожа Чиляева занялась пирогами и чаем. Пироги она пекла вчера, но они оставались пышными и вкусными. Чай Дина Лазаревна разлила в чашки из настоящего кузнецовского фарфора, достала из холодильника бутылку с коньяком.

– Все в порядке, – заявил Авдеев, возвращаясь в кухню. – Можете спать спокойно!

– Спасибо вам, Владимир Петрович, – с чувством сказала хозяйка. – Вы меня выручили. Не представляю себе, что бы я без вас делала! Давайте выпьем…

– Чтобы стресс снять? – улыбнулся инженер. – Это правильно.

Они выпили по рюмочке и налили еще.

– Как вы вкусно печете, Дина Лазаревна! – хвалил пироги Авдеев. – А вот моя супруга меня сладостями не балует. Не хочет возиться с тестом, начинкой. Я ее понимаю! Мы оба устаем на работе…

– Что вы! Людмила Станиславовна замечательная женщина! – возразила Динара.

Счастливое разрешение проблемы с трубой расположило ее к людям, сделало доброй. Ей хотелось похвалить жену инженера, чтобы доставить ему удовольствие. В конце концов, она у него в долгу!

– Пожалуй, я пойду, – сказал Авдеев. – А то супруга будет беспокоиться.

Время было позднее, и ему хотелось спать. Но говорить об этом прямо инженер считал дурным тоном. Поэтому он выдумал хороший предлог, чтобы отправиться домой.

– Возьмите! – Дина Лазаревна протянула ему пакет с пирогами. – Угощайтесь на здоровье! Людмиле от меня передавайте привет.

Эту ночь она провела в беспокойном, неглубоком сне, в котором горячая вода заливала ее квартиру, Авдеев открывал окна, чтобы вода выливалась через них наружу, во двор, а господин Вольф от души потешался над его тщетными усилиями…