Текст книги "Шулер с бубновым тузом"

Глава 31

Крапивину опять показалось, что за ним тенью скользит серый «ниссан-кашкай». Где-то на подъезде к дому, где он снял новую квартиру для Жанны, подозрительный автомобиль отстал.

«Ты параноик, Нико, – заявил его внутренний критик. – В каждом «ниссане» серого цвета ты видишь преследователя. Знаешь, сколько их колесит по Москве? Запаришься пугаться!»

Он был прав. Николай смахнул испарину со лба и припарковал во дворе свой «мерс». Быстрым шагом, не оглядываясь, зашел в парадное, вызвал лифт. Поднимаясь на девятый этаж, он готовился к серьезному разговору с Жанной.

– Я устал барахтаться в паутине лжи, – пробормотал он, открывая дверь своими ключами. – Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

Рыжеволосая барышня вышла ему навстречу, – она еще больше похудела и осунулась. И еще сильнее стала походить на прелестную и коварную Миледи. Только вместо королевской лилии на плече, под ее ключицей багровел уродливый V-образный шрам. Вероятно, такой же узрела служанка графини де Гаше, когда раздела умершую хозяйку для обмывания.

Ни слова не говоря, Крапивин взял Жанну за руку, увлек ее в комнату и усадил на кровать. Сам уселся напротив в кресло.

– Кто такой Валицкий? – спросил он. – Расскажи мне все, иначе… я за себя не ручаюсь.

Она молча отвела глаза.

Наверное, каждый мальчишка, читая «Трех мушкетеров», мечтал подержать в объятиях опасную соблазнительницу и шпионку кардинала леди Винтер. Когда-то Нико тоже представлял себя отважным и пылким гасконцем, который занимается любовью с Миледи, не подозревая, что играет с огнем.

Детские эротические грезы давно канули в лету. Нико не мог себе вообразить, что они когда-нибудь осуществятся.

– Валицкий! – приказным тоном повторил он. – В обмен на жизнь.

– На чью… жизнь?

– На твою, разумеется. На тебе уже два трупа, дорогуша. Впрочем, Миледи это не останавливало. Чем больше трупов, тем туже был набит золотыми монетами ее кошелек.

– Не понимаю…

Нико пытался придать суровость голосу и свирепость – выражению своего лица. У него плохо получалось. Если он не сумеет заставить Жанну признаться во всем, то она сделает его козлом отпущения. Миледи никогда не церемонилась со своими врагами-любовниками.

Он подскочил к изголовью кровати, разбросал подушки и с возгласом удовлетворения схватился за нож.

– Я знал, что опять найду его здесь. Это ты для меня приготовила?

– Нет… нет, что ты…

– А для кого?

– Я… боюсь его…

– Кого? Придуманного тобой мифического злодея? Сначала он убил Джо, потом Томашина… потом где-нибудь найдут и мое тело с ножом в груди. Не исключено, что в этой самой квартире. А бедная овечка, – то есть ты – окажешься ни при чем. Побросаешь вещички в сумку и – фьють! Поминай как звали.

– Он убьет меня!

Крапивин навис над ней с ножом в руке и процедил:

– Я сделаю это раньше.

Любовь и ненависть сплелись в неразрывный клубок. Нико казалось, что он в самом деле способен убить эту женщину, перевернувшую его жизнь, поставившую все в его судьбе с ног на голову. Один взмах, удар… и он освободится от ее зловещих чар.

Должно быть, Жанна почувствовала зреющую в нем угрозу, опасную решимость во что бы то ни стало положить конец лжи. Странно, но в то же время между ними продолжали течь сексуальные флюиды, с неодолимой силой притягивая их друг к другу.

Жанна заговорила. Ее слова перемежались то всхлипываниями, то тихим смехом, то стонами и вздохами.

С Валицким она встретилась у Джо. Мужчины играли в карты. При всем виртуозном владении карточной колодой, Джо проигрывал. Ему не помогало ни «сквозное зрение», при котором он наперед угадывал каждую карту, выпавшую противнику. Валицкому чертовски, непостижимо везло. Сам Сатана, казалось, подыгрывал ему. Он только посмеивался, когда Джо нервничал и злился.

– Жулику попался достойный престидижитатор, – вставил Крапивин.

– Прести… кто? – опешила Жанна.

– Престидижитатор – это фокусник высшей категории.

– Фокусник…

– Ловкость рук не имеет ничего общего с дьявольщиной, – заявил Николай и тут же засомневался в своем высказывании. – В данном случае один фокусник объегорил другого.

Рыжеволосая бестия отнеслась к его скепсису равнодушно.

– Валицкий обчистил Джо до нитки, оставил его ни с чем. И тогда…

– Джо поставил на кон тебя! – догадался Крапивин.

Краска отхлынула от щек Жанны, она смертельно побледнела. Из ее губ вырвался нечленораздельный возглас.

– Значит, я угадал.

– Они играли на меня, как будто я неодушевленный предмет, вещь, переходящая из рук в руки, – простонала она. – А я сидела рядом, не в состоянии возмутиться и положить этому конец. Самое ужасное, что я чувствовала себя вещью! При виде Валицкого меня охватила покорность жертвы. Я была в его власти и не могла противостоять ему.

– Он действовал на тебя, как удав на кролика? – язвительно усмехнулся Николай, не выпуская ножа.

Жанна завороженно следила за его движениями. На лезвии вспыхивал солнечный зайчик.

– Не только на меня… но и на Джо тоже, – промямлила она. – Я думала, Джо любит меня. По-своему, без романтики и сладких речей. Оказалось, ничего подобного. Он просто пользовался моим телом… ему была нужна женщина для постели, которая ничего не требовала бы и довольствовалась малым. А я-то вообразила, что небезразлична ему.

– И тут, во время очередной партии с Валицким, до тебя дошло, кто ты для него. Разменная монета в игре.

– Да…

– Валицкий вкрадчиво произнес: «Ко мне, бандерлоги!», и вы с Джо послушно направились к нему в пасть.

Жанна опустила голову.

– Валицкий выиграл тебя в карты? – безжалостно спросил Крапивин.

– Я плохо помню тот вечер у Джо… они закончили партию, потом выпивали, потом… Джо заявил, что отныне я – собственность этого господина, и показал на Валицкого.

– Это Джо представил тебе его как Валицкого?

– Нет. Я сама почему-то назвала того человека Валицким…

– Что значит «почему-то»?

– Мне показалось…

– Показалось? Что?

– Будто бы тот человек – и есть Валицкий. Граф, который преследовал меня сначала в Париже, потом в Петербурге… а потом и в Крыму. Он тоже был непревзойденным игроком в карты. Но его тайная страсть – драгоценные камни.

– Все-таки камни, – констатировал Николай. – Я так и думал.

Молодая женщина вздрогнула, бросила на него испуганный взгляд и… подтвердила:

– Да, камни…

– Если я правильно понял, ты сама назвала незнакомца Валицким?

– Когда я его увидела сидящим с Джо за картами… меня как молнией поразило: Валицкий! Со мной такое бывает. Увижу или услышу что-нибудь, и сознание мутится, наплывают странные картины, приходят на ум какие-то образы, фамилии, имена. Он не стал этого отрицать.

– А как Джо к нему обращался?

– Не знаю. После меня он тоже стал называть его «господин Валицкий». Они много говорили о бриллиантах.

– Из ожерелья Марии-Антуанетты?

– О них в том числе…

– Вы с Джо помешались на брюликах, – с сердцем произнес Крапивин. – Угораздило же вас связаться с таким же помешанным!

– На ловца и зверь бежит… – пробормотала Жанна.

В груди Нико зашевелилась ревность.

– Надо понимать, из постели Джо ты перекочевала в постель Валицкого?

Жанна залилась краской. Мраморная бледность ее кожи мгновенно пошла алыми пятнами.

– Он заставил меня… переспать с ним…

Назойливый блеск ножа гипнотизировал ее. Казалось, она теряла ощущение реальности.

– Ну и как, понравилось? – добела раскалился Крапивин.

– Мне или ему?

Нико вышел из себя, лезвие ножа мелькнуло перед лицом Жанны и опустилось к ее груди. Она слабо вскрикнула, отпрянула. Он довольно хохотнул и переместил острие ножа чуть выше, к ее горлу.

– Я как в тумане была… – испуганно залепетала она. – В глазах все плыло… сердце зашлось…

– Не помнишь, значит, как проигрыш своего дружка отрабатывала? За один раз управилась, или потребовалось повторить?

– Нет… больше Валицкий ко мне не приставал…

– Что так? Забраковал тебя? Плохо старалась?

– Говорю же… я не в себе была…

– Шлюха! – с горечью обозвал ее Крапивин. – Продажная тварь!

Хуже всего было то, что после этих признаний ему еще сильнее хотелось ее.

«Похоже, ты относишься к мужикам, которых измены любовницы только разжигают! – злорадствовал второй Нико. – Поздравляю!»

* * *

Тем временем в Раменках, в квартире, где недавно произошло убийство, разыгрывалась душераздирающая драма.

Вдова выронила пистолет и разрыдалась. Лавров, не медля ни секунды, подхватил с полу маленький браунинг и сунул себе в карман брюк, от греха подальше.

Глория участливо смотрела на плачущую Крапивину, но не торопилась утешать ее. К счастью, накал страстей разрешился истерикой, а не сердечным приступом.

– Я… должна была бы застрелить тебя… – захлебывалась слезами вдова. – Вас обоих… – При этом она покосилась на начальника охраны, которого принимала за любовника «Анны-Жанны». – Но не смогла… Не смогла!

– Убить человека не так-то просто, – заметил он. – Тем более двоих.

– Я обязана… спасти своего сына. А я не смогла! Господи… какая же я идиотка! У меня никого не осталось, кроме Нико…

Страшное внутренне напряжение выливалось слезами и надрывной исповедью. Крапивина сейчас не думала ни о целесообразности своих признаний, ни о последствиях.

– …Пятнадцать лет брака и ни одной беременности! – всхлипывала она. – Я родила моего мальчика, когда мне стукнуло тридцать семь… Он наполнил мою жизнь смыслом. А теперь я теряю его… Он словно с цепи сорвался! Я не узнаю моего Нико!.. Что ты с ним сделала?.. Чем опоила?.. Может, ты ведьма?..

Глория поняла, что пора прояснить ситуацию.

– Послушайте, – вклинилась она в слезливый монолог гостьи. – Я не та, за кого вы меня принимаете.

Ее слова не произвели никакого эффекта. Вдова даже не проигнорировала их, она попросту их не услышала.

– Почему бы нам не договориться? – воскликнула пожилая дама. – Я дам тебе денег… много. Почему ты отказываешься?

– Мне не нужны деньги.

– Не губи моего мальчика! – взмолилась Крапивина. – Ему нужна совсем другая женщина. Я сама подберу ему невесту. Милую, кроткую и чистую, которая сделает его счастливым. Ты выпьешь его кровь и сбежишь к другому мужчине. Ты уже обманываешь Нико! Делишь постель с другим и смеешься над моим сыном… Бери деньги и убирайся!..

– Вы забеременели не от мужа, – заявила Глория без всякого осуждения. – И всю жизнь скрывали от Николая, кто его настоящий отец. Почему?

Вдова моментально перестала плакать, обмякла и побледнела. У нее не осталось сил спорить, возражать и доказывать обратное.

– Андрей был стерилен… но я не могла позволить, чтобы он узнал об этом. Я любила его… и до сих пор люблю. Я подарила ему сына. И ни о чем не жалею… Он вырастил Нико, как родного. Я мать! И не тебе судить меня…

Глория не раз убеждалась, что подсказки из неведомого источника, к которому она мысленно обращалась, приходят неожиданно. Она подняла глаза на «Шулера с бубновым тузом» – вернее, на скрученную бумажную копию на гвоздике, и ее осенило.

– Значит, это ты сказала ему… – обреченно пробормотала Крапивина. – Откуда ты узнала?

– Сорока на хвосте принесла, – ввернул Лавров.

Его громкая реплика сбила пожилую даму с толку. Она растерянно заморгала, переводя взгляд с него на мнимую Анну-Жанну.

– Об этом ни одной живой душе не известно, – прошептала вдова. – Кто мог тебе сказать?

– Она ясновидящая, – гнул свою линию начальник охраны. – Посмотрит на человека, и все… как рентгеном просветит. Не верите? Докажи ей, Жанна!

Он инстинктивно назвал Глорию этим именем, не понимая ее игры, но подчиняясь своему внутреннему чутью опера. Раз Крапивина принимает ее за любовницу сына, так тому и быть. Авось, это развяжет вдове язык и она что-нибудь выболтает.

– Тебя зовут Жанна? – склонила голову набок Крапивина. – Красивое имя… не наше, не русское.

Она вдруг встрепенулась, ее бледные щеки озарил слабый румянец. У нее появилась надежда, что она сумеет убедить эту молодую женщину не вставать на ее пути.

– И вообще, может, вы квартирой ошиблись? – резко переменил тему Роман. – Зачем же сразу на людей набрасываться, за пистолет хвататься? Слава Богу, не пристрелили никого.

– Молодой человек, – скривилась Берта Евгеньевна. – Как вам не стыдно?

– Это мне должно быть стыдно? – изумился он.

– Я сюда не случайно пришла. Мне объяснили, где проводит время мой сын. Думаете, если мне седьмой десяток, так я из ума выжила?

«Томашин ей донес, как пить дать, – пронеслось в голове Лаврова. – Доигрался, сыщик. Не учел того, что он тоже смертен. Интересно, какой у него был расчет?»

Глория вдруг подумала о Ковбое Джо. Старый Крым – барон Боде – сад – вино – графиня де Гаше – шулер…

– Шулер, – вырвалось у нее.

Почему бубновый туз находится в руках именно у него? Как же разгадать этот удивительный «код»?

Лавров и Крапивина не расслышали оброненного Глорией слова. Они были поглощены выяснением отношений. Пожилая дама доказывала, что она в здравом уме и пришла по адресу. Роман попрекал ее покушением на убийство. Они сцепились не на шутку.

Между тем Глории пришла на ум реликвия Великих Моголов. Насколько можно считать неодушевленный предмет живым? И каким образом люди, – разумные существа, – попадают под влияние предметов?

– Вот что мы сделаем, – заявила она, когда препирательства вдовы и начальника охраны утомили ее. – Кто тут сомневается в моих способностях? Вы? – уставилась она на Крапивину.

Та споткнулась на полуслове и наконец соблаговолила повернуть голову к «Жанне».

– Твои способности окрутить мужчину вызывают восхищение, – отозвалась Берта Евгеньевна. – Мой дурачок, небось, готов на все. И этот, – она показала пальцем на Лаврова, – тоже у тебя под каблуком. Ишь, что выдумал! Я не в ту квартиру заглянула! Невинную барышню чуть не пристрелила!

– Вам не следует вмешиваться в чужую жизнь, – вздохнула мнимая Жанна. – Пусть это даже жизнь вашего сына.

– Ты поучи меня, поучи! У тебя есть дети? Нет, конечно. Такие, как ты, детей не рожают. Будь ты матерью, мы бы говорили на одном языке. Тебе меня не понять.

– Допустим. И все же выслушайте меня. Вы пришли сюда, чтобы спасти своего Нико любой ценой?

Вдова притихла, бросая косые взгляды на Лаврова. Молодой человек дурно воспитан, что, впрочем, не удивительно. Будь он другим, не спутался бы с этой красивой и умной шлюхой. Она вертит ими обоими: им и Нико.

– Вы действительно хотите, чтобы я уехала? – спросила «Жанна».

Пожилая дама с достоинством кивнула. Надо отдать ей должное, она взяла себя в руки и пыталась сохранять здравомыслие в этой унизительной для нее ситуации.

– Ты согласна взять деньги? – обрадовалась Берта Евгеньевна.

– Предлагаете отступное! – не удержался Лавров.

– А что еще я могу дать за моего мальчика?

– Это просто торги какие-то, – развел руками начальник охраны.

«Жанна» внесла неожиданное предложение:

– Деньги ваши мне ни к чему, госпожа Крапивина, – начала она. – У меня будет к вам одна просьба. Вы обещаете не рассказывать своему сыну о нашей встрече. А я, в свою очередь, обязуюсь покинуть Москву не позже завтрашнего дня.

Вдова не поверила своему счастью. С чего вдруг эта ненавистная бабенка пошла на попятную? Испугалась, что Нико ее бросит, когда узнает об измене? Или готовит какой-то подвох?

– Молчание в моих интересах, – осторожно, боясь спугнуть удачу, произнесла она. – Сын не должен знать о том, что я приходила сюда… и просила… предлагала вам деньги. Он… не поймет. Мне очень важно, чтобы Нико не держал на меня зла. Вы не любите его!

– Не люблю, – совершенно искренне ответила мнимая Жанна.

– Глядя на вас, я чувствовала, что вы холодны к моему сыну. Материнское сердце не обманешь.

Пожилая дама вернулась к уважительному обращению. Хотя бескорыстие «Жанны» настораживало ее. Отъезд в обмен на молчание. Странная сделка, выгодная исключительно матери.

– Я не хочу выносить сор из избы, – добавила она. – И рассчитываю на ваше благородство, милая.

– О-о! – ухмыльнулся Лавров. – Я в ударе! Обо мне, кажется, забыли. У меня никто не спрашивает согласия.

Он с деланным возмущением повернулся к «Жанне».

– Я требую свою долю!

– Заткнись, – прошипела она.

Берта Евгеньевна пришла в замешательство. Не опрометчиво ли с ее стороны принимать участие в сомнительной сделке? Она поспешила, а спешка к добру не приводит. Но разве у нее есть выбор?

Вдова молчала, разглядывая странную пару: барышню, увешанную дешевыми побрякушками, и молодого человека приятной наружности, похожего на телохранителя. Она застукала их в квартире, которую наверняка снимает для своей лживой пассии ее наивный и щедрый Нико. Естественно, они боятся разоблачения. Нет, здесь что-то не так…

– Вы решили подшутить надо мной? – вырвалось у нее.

– Что вы? – всплеснула руками «Жанна». – Неужели мы похожи на шутников?

– Вы хотите спасти сына, и мы вам поможем, – присоединился к ней Лавров.

Крапивина окончательно растерялась. Моменты, когда ей удавалось сохранять присутствие духа, сменялись моментами полной прострации.

– Я не прошу помощи, – покачала она головой. – Верните мой пистолет. Я ведь не причинила вам вреда.

– Браунинг пока побудет у меня. Когда все закончится, я вам его верну.

– Что закончится?

– Все! – беззаботно повторил начальник охраны. – Вся эта каша, которую вы заварили.

Вдова беспокойно заерзала и полезла в сумочку. Очередная пилюля исчезла у нее во рту.

– Я не совсем понимаю… – промямлила пожилая дама. – Но так и быть. Я клянусь, что буду молчать о нашей встрече. – Она с кривой улыбкой повернулась к Лаврову: – Пистолет можете взять себе. Я не желаю больше видеть ни вас, ни вашу… подругу.

Крапивину мучил вопрос, откуда этой смазливой бабенке стало известно, что она родила Нико не от мужа. Никто не мог сказать ей! Никто! И она решилась:

– Вы в самом деле… умеете видеть прошлое?

– Иногда, – честно призналась «Жанна».

– И будущее тоже, – ввернул Роман.

– Я обязана вам верить?

Барышня равнодушно пожала плечами. Ей было все равно.

– Я знаю, что еще лежит у вас в сумочке, – заявила она. – Большой кухонный нож!

Берту Евгеньевну будто громом поразило.

– А… а… о-о…

Она пыталась что-то сказать, но из уст вырывались невнятные хриплые звуки.

Лавров проворно выхватил у нее сумочку, открыл и бесцеремонно вывалил на стол содержимое. Среди обычной женской мелочовки блеснуло стальное лезвие и черная ручка.

– Бергофф! – с мрачным восторгом воскликнул он. – Вам было мало браунинга, госпожа Крапивина?

– Это… я…

«Жанна» с удовлетворением взглянула на нож, встала, подошла к висящей на гвоздике копии «Шулера» и развернула ее со словами:

– Смотрите сюда, Берта Евгеньевна. Смотрите хорошенько! Что вам это напоминает?

– Н-ничего…

– А я, напротив, кое-что вспомнила.

Пожилая дама ловила ртом воздух, не в силах оторвать взгляд от игроков в карты.

– Я кое-что вспомнила! – громко, отчетливо повторила «Жанна».

– Ч-что?..

Барышня рассмеялась и погрозила вдове пальцем.

– Я вспомнила! – в третий раз провозгласила она. – Поэтому мне больше нечего делать в Москве. Итак, наш договор остается в силе?

– Я… обещаю… – выдавила Крапивина. – Ни слова о сегодняшнем… Боже! Как вы узнали про нож?

– Вы очень давно стреляли и не рискнули ограничиться только браунингом. Зато ножом вам приходится пользоваться гораздо чаще…

Глава 32

Слушая Жанну, Крапивин все глубже погружался в причудливый мир ее иллюзий. То, что она живет среди призраков и общается с фантомами, не вызывало у него сомнений. Однако он понимал и другое: ее иллюзии проросли в реальность, и отличить воображаемое от действительного стало непосильной задачей. Для нее.

«А для тебя? – не преминул поддеть его второй Нико. – Ты сам-то где завис?»

– Валицкий давно преследует меня, – жаловалась Жанна. – Он охотится за камнями. А я обязана ему помогать. Я его трофей.

– Джо проиграл тебя в карты, – рассеянно отозвался Крапивин. – Я помню.

– Ты не знаешь всего, что нас связывает…

– Так расскажи мне, наконец!

– Если я не вспомню, куда спрятала бриллианты, он убьет меня.

– Он сам сказал тебе об этом?

– Я чувствую… – простонала Жанна.

Живые люди, которые ее окружали, перепутались с фантомами, обретающимися в ее подсознании.

– Значит, его ты боишься, а меня нет? – ухмыльнулся Нико. – Но сейчас я здесь, а он далеко. Сейчас твоя жизнь зависит от меня, а не от Валицкого. Каков он из себя, кстати?

Жанна смерила его странным взглядом и содрогнулась.

– Это он принес мне картину, – со страхом призналась она. – «Шулера с бубновым тузом». Он заказал копию у крымского художника.

– И что?

– Он велел мне смотреть на полотно день и ночь, пока моя память не проснется.

– Ты уже видела эту картину раньше?

– Мне знаком сюжет, изображенный на холсте. Женщина, которая сидит посередине, почти как я. Она – жертва мошенников!

– Я думаю наоборот. Дама в жемчугах знает куда больше, чем говорит.

Жанна машинально прижала ладонь к тому месту, где проступал шрам. Он приобрел неприятную яркость, словно был свежим. Ее лицо перекосилось от боли. Эти боли тоже были фантомными. Крапивину сообщил об этом доктор Приходько. Оказывается, человек может испытывать мнимые страдания: не только душевные, но и физические.

– Валицкий утверждает, что копию этого полотна княгиня Голицина получила в подарок от своей приятельницы де Гаше.

– Откуда ему это известно? – удивился Николай.

– Имение Голицыной расположено в Кореизе… рядом с Алупкой. Валицкий говорит, что приставил к француженке своего шпиона, который приглядывал за ней. Этот шпион сам привез картину в дом княгини.

– Ну?

Крапивин ощутил внутри ледяную дрожь. Он не зря ломал голову над загадкой «Шулера». Кажется, он вплотную приблизился к ней.

– А дальше пустышка, – пожала плечами Жанна.

– Как пустышка?!

– Шпион решил, что по этой картине можно найти камни из ожерелья…

– …которые ты украла у кардинала Рогана?

– Я не воровка! – вспыхнула молодая женщина. – Кардинал сам отдал мне колье. Меня вынудили… я стала разменной монетой в заговоре мужчин…

Ее речь становилась бессвязной, глаза помутились.

– …Меня предали… предали… – бормотала она, видя перед собой не комнату с двуспальной кроватью, шкафом и двумя креслами, а тюремные застенки, где ее долго мучили.

Крапивин отнес нож на кухню, налил в стакан воды и вернулся к Жанне. Она сидела на кровати, обхватив себя руками и затравленно глядя в угол.

– Успокойся, – мягко сказал он, подавая ей воду. – Я с тобой. Я тебя не предам, клянусь.

– Ты такой же, как все…

Она взяла стакан, поднесла к губам, с трудом проглотила пару капель и отдала воду Крапивину.

– Не хочу… Вдруг ты подмешал туда какого-то зелья?.. Я выпью и усну… и во сне буду бредить… а ты подслушивать…

– Я твой друг. Ты не должна меня бояться. Прости, если я напугал тебя. Я хотел…

– У меня нет друзей, – отрезала она.

Крапивин сейчас казался ей монашком, которого подсылали к ней в темницу, чтобы он под видом исповеди выведал у нее тайну ожерелья.

– Я… отказываюсь от исповеди!.. – сдавленно выкрикнула Жанна. – Отказываюсь!..

Все смешалось в ее воспаленном сознании.

– За что ты убила Джо? – наседал Николай.

– Это не я! Когда я вошла в дом… Джо уже лежал мертвый…

– А Томашина кто убил? Детектива, которого я обнаружил у тебя в гостиной с ножом в груди?

– Валицкий, – призналась она.

– Как это случилось? Ты видела?

– Нет! – затрясла рыжими кудрями Жанна. – Они вошли… вдвоем… сначала Валицкий, а тот… вломился сразу за ним… Я подумала, что это роялист, который явился убить меня… закричала и бросилась в кухню… за ножом…

Нико понимал, что она не лжет. Просто фантомы для нее реальны, так же, как боль от раскаленного железа, которого никто не прикладывал к ее телу.

– А потом? Что было потом?

Жанна молча кусала губы. Она не плакала. От сильного возбуждения ее лихорадило. Крапивин отдавал себе отчет, что у нее может случиться нервный приступ, но надо было ковать железо, пока горячо. Он рискнул.

– В кухне ты схватила нож и…

– Меня трясло, пальцы не слушались… в гостиной кто-то крикнул… что-то упало… потом раздался топот ног…

– Убийца убежал! – саркастически изрек Нико.

– Д-да… – промямлила Жанна. – Я выглянула в коридор… там было пусто. Не помню, как оказалась в гостиной… и увидела…

– Труп! – с тем же сарказмом добавил он.

Она, не поднимая глаз, кивнула.

– Я почему-то так и думал, – усмехнулся Крапивин. – Споткнулась, упала… очнулась – труп. Как в кино, ей-богу. Одно непонятно. Где Валицкий взял нож, если в кухне находилась ты? Материализовал, что ли? Из воздуха?

– Н-нож лежал на с-столе в гостиной, – заикаясь, объяснила Жанна. – Я… я… сама п-принесла его… чтобы…

– Всюду ножи! Под подушкой в спальне, на столе в гостиной… Зачем, дорогуша? Зачем столько ножей?

– З-за… з-защищаться…

Вопрос «От кого?» – застрял у Нико в горле. И так ясно: от давно несуществующих роялистов, полицейских агентов, шпионов и прочих заинтересованных лиц. От мифического Валицкого, наконец. От призраков прошлого, которые мешают жить в настоящем.

– От меня тоже, – выдохнул он. – Ладно. Почему ты сразу не призналась, что Томашина убил Валицкий?

Крапивину было любопытно, какие еще она придумает оправдания.

– Я боялась…

– Теперь уже не боишься?

– Боюсь! – Она оглянулась по сторонам, словно Валицкий мог пройти сквозь стены или вырасти из-под земли.

– Как он вошел в квартиру?

– Я… сама открыла ему. Я не видела, того, второго… Он где-то прятался, а потом ворвался следом…

– Интересно получается, – горько рассмеялся Крапивин. – Ты боишься Валицкого, но зачем-то пускаешь его в дом!

– Если я его не впущу, будет еще хуже…

– Куда уж хуже? Он оставляет тебе труп и скрывается! Ты хотя бы понимаешь, что тебе грозит?

Жанна нервно ломала руки, но продолжала стоять на своем. Она никого не убивала. А второго мужчину, который вломился в квартиру сразу за Валицким, вообще увидела первый раз в жизни. Вернее, она не успела его толком рассмотреть, потому что убежала в кухню. Потом он уже лежал мертвый, и она боялась взглянуть на него.

– Я устала, – заплакала она. – У меня нет больше сил… Иногда смерть кажется мне более легкой, чем такая жизнь. Я уже не раз собиралась свести с ней счеты.

– Что же тебе помешало?

– Страх. Он повсюду! Я боюсь боли и бессмысленных страданий. Боюсь, что не умру сразу, мгновенно, а буду долго мучиться! Боюсь пыток и насилия…

– Пыток?

– Вдруг, кому-то захочется выбить из меня тайну, которую я сама пытаюсь разгадать? Ты обещал помочь, – напомнила она.

– И не отказываюсь от своих слов. Почему бы тебе не познакомить меня с этим великим и ужасным Валицким? Где он живет? Как вы с ним связываетесь?

– Я ничего не знаю о нем…

– Так уж и ничего? Ты же сообщила ему свой новый адрес в Москве? Как?

– Я ничего не сообщала. У меня даже сотового нет…

Это была правда. Крапивин оставил ее без телефона и компьютера. Умышленно, чтобы она не связалась со своими сообщниками или сообщником. Впрочем, есть другие способы.

«Не поддавайся на ее уловки, – гундосил второй Нико. – Вряд ли Валицкий, на которого она переводит стрелки, – реальный персонаж. Жанна его создала в своем воображении, облекла в плоть и кровь и теперь искренне верит в его существование. Не исключено, что она его видит и слышит, примерно так же, как видит и слышит тебя».

– У тебя есть номер этого Валицкого?

– Говорю же, нет.

– Как он нашел тебя в Раменках?

– Вероятно, следил за мной.

«Или за мной», – рассудил Нико.

Его внутренний критик не преминул возразить: «Разве фантомы занимаются слежкой? Ты сам себе противоречишь, дружище. Вот, до чего тебя довела рыжая барышня. Она изворачивается и лжет, а ты развесил уши. Наивный глупышка! Тебя с детства обманывала собственная мать, и ты ничего не заподозрил. Так почему бы этой красотке с чужим лицом не поводить тебя за нос?»

– Он сам приходит, когда ему вздумается, и потом исчезает, не прощаясь. Он… дьявол! – возбужденно прошептала Жанна…

* * *