Текст книги "Шулер с бубновым тузом"

Черный Лог

У Глории оставалась одна ночь, чтобы привести в порядок свои мысли, расставить точки над «и» и до конца понять то, о чем умалчивает шулер с бубновым тузом.

Она была уверена, что непременно получит подсказку в виде знака, которыми кишит доставшийся ей от Агафона подмосковный дом.

История с «ожерельем королевы», которая началась в Париже времен Марии-Антуанетты и спустя два века перенеслась в курортный городок Старый Крым, независимо от воли участников, стремительно приближалась к развязке. Какой она будет? Это предстоит узнать совсем скоро.

Мистические совпадения в этой удивительной любовно-криминальной интриге заставляли думать о гениальном замысле, который в нужный момент привел в движение пружину дивного механизма. Сначала со скрипом, потом все более набирая обороты, механизм этот делал свое дело.

Глория задавалась вопросом, являются ли они с Лавровым такими же винтиками сего механизма, как и все прочие персонажи?

– Их, по сути, не много, – вслух вымолвила она. – Семья Крапивиных, Анна Ремизова, погибшие Джо с Томашиным, да еще, пожалуй, граф Калиостро.

– Ты забыла домработницу Крапивиных Лизу, – вставил Лавров, помахивая в воздухе блокнотом. – И любовницу Николая, Лору. У меня тут ключевые факты записаны. Если ты помнишь, Крапивин видел подозрительный «ниссан» у нее во дворе.

– Есть еще настоящий отец Николая, – добавила Глория.

– Он же умер, если верить Берте Евгеньевне.

– Мертвецы, как ты успел убедиться, воскресают в новых обличьях.

– Так уж и воскресают! – скептически отозвался начальник охраны.

Глория оставила его реплику без ответа.

Они сидели в мастерской, куда Санта принес крепкий кофе, и обсуждали ситуацию. Глория говорила мало и внимательно разглядывала привычные вещи, собранные карликом в этом помещении без окон, представляющем собой нечто среднее между лабораторией алхимика и кабинетом мудреца.

Бюсты богов и философов соседствовали с мраморными головами Казановы и Калиостро. Молочные глаза последнего, казалось, наблюдали за происходящим, а каменные губы кривились в усмешке.

– По-моему, мамаша нашего клиента прикидывается больной, – заметил Роман, пробуя кофе.

Глория была того же мнения. Берта Евгеньевна поедала таблетки и слишком явно демонстрировала одышку. Однако ее вид и решительное поведение не говорили о серьезном заболевании сердца. Явиться к любовнице сына с ножом и браунингом в сумочке отважится не каждая здоровая дама. Тем более сердечница.

– Крапивина не смогла пустить в ход оружие, – продолжил Лавров. – Но исключительно потому, что нас было двое. Она далеко не глупа и вовремя сообразила, что со мной ей не справиться. Зато ее визит многое объясняет.

– Что, например?

– Во-первых, она вполне способна зарезать человека. У нее хватит и сил, и характера расправиться с врагами ее обожаемого сыночка. Во-вторых, она наверняка получала сведения от Томашина, которого вскоре сама же и прикончила, чтобы закрыть ему рот. Мавр сделал свое дело, – привел ее к женщине, которая соблазнила Николая, – мавра можно убрать.

– А Джо?

– Джо тоже… пытался облапошить ее «дорогого мальчика», – передразнил он вдову. – За что и отдыхает в могиле. Ни Джо, ни Томашин не ожидали нападения от пожилой дамы. К тому же она могла переодеться в мужчину.

– Когда Николай ездил в Крым, его мать оставалась в Москве.

– Скажи еще, что ее алиби может подтвердить домработница Лиза.

– А разве нет?

– Они могут быть в сговоре, – парировал Роман. – И вообще, мы практически обо всем судим со слов Николая. Не знаю, как ты, а я ему не верю. Я уже излагал свою позицию, и готов…

– …изложить ее еще раз? – улыбнулась Глория.

– Не вижу ничего смешного! – разозлился он. – Нельзя исключить, что Берта Евгеньевна или ее домработница тоже ищут бриллианты! Они все слетелись на камешки, как мухи на мед. Попробуй разбери, кто есть кто и кто чем дышит. Я бы и друга этой чертовой семейки, господина Долгова, не сбрасывал со счетов, и танцовщицу Лору. Думаешь, Николай Крапивин пришел к тебе не за этим? Он хочет, чтобы ты нашла сокровище, и не скупится на вознаграждение. А когда ты наведешь его на след…

– …он и меня прикончит! – заключила Глория. – Тебе, кстати, тоже придется не сладко. Ты слишком много знаешь.

Ее ирония задела начальника охраны за живое.

– Да ну тебя! – махнул он рукой, встал и сделал круг по мастерской. Ему показалось, что кувшин с головой египтянина жалобно зазвенел.

– Великий Копт недоволен, – торжественно провозгласила Глория и прыснула со смеху. – Ты его разочаровал, Рома.

– Плевать! – в сердцах выругался он. – Я бывший опер, а не мистик. Меня учили руководствоваться фактами, а не смутными догадками. Постой! – осенило его. – Мы забыли о встрече Берты Евгеньевны с этим самым Долговым!

– Почему же забыли? Я помню. Черный «фольксваген», крепкий сон Лизы… незаметная отлучка вдовы, о чем та помалкивает.

– Если Крапивина встречалась с Долговым, чтобы поговорить о сыне, то к чему такая секретность? Зато теперь ясно, что тогда в машине не было Анны Ремизовой. Иначе вдова не приняла бы тебя за нее. Хотя возможны варианты. Ремизова могла быть в гриме.

– Если бы да кабы… – задумчиво пробормотала Глория, блуждая взглядом по комнате. – Не в том суть… Бубновый туз! Что означает эта карта?

Лавров вышел из терпения.

– Тебе все равно, кто убийца? Сам Нико, его лживая мамаша или чокнутая подружка? Главное – какой-то туз! Я в шоке, дорогая.

– Это нормальное состояние.

Ее глаза задержались на картине, где была изображена встреча царя Соломона и царицы Савской. Бородач в расшитых золотом одеждах держал за руку даму с ликом средневековой мадонны. Казалось, из-под ее ресниц льется золотое сияние.

Полотно упало со стены в момент смерти хозяина дома карлика Агафона, багет треснул, и Санта впоследствии бережно склеил массивную раму. Обратно картину решили не вешать, и она стояла на специальной подставке, напоминая о том печальном и загадочном событии[13]13
  Подробнее читайте об этом в романе Н. Солнцевой «Копи царицы Савской».


[Закрыть].

Глория не могла оторваться от царя Соломона.

– Что ты там увидела? – спросил Лавров. – Убийцу?

Ее внимание приковало к себе золотое украшение на груди царя.

– Смотри! – разволновалась Глория.

– Чего я там не видел?

– Это же Соломонов Пентакль! Знак Власти. По легенде, после царя Соломона им обладал Александр Македонский. А последний раз Пентакль видели у Чингиз-хана. С тех пор он исчез… и о нем ни слуху ни духу.

Начальник охраны лениво встал и подошел к картине. Роскошный наряд царя в самом деле украшал заключенный в круг Пентакль на толстой золотой цепи.

– Обыкновенная пятиконечная звезда, – пожал плечами Роман. – Делов-то! Звезды носили на буденовках красноармейцы, их можно увидеть и на погонах, и на знаменах. Их везде полно.

Он взял со стола большую лупу в бронзовой оправе и поднес к Пентаклю на груди Соломона.

– Звезда как звезда.

Но звезда была не совсем обычной: на ней виднелись едва заметные символы, тщательно, но очень мелко выписанные художником.

– Дай-ка! – Глория выхватила у него лупу и оторопело уставилась на Пентакль.

– Ты что, звезды не видела?

– Видела… не видела… Не видела! Только сейчас дошло… Ай да карлик! Ай, да Агафон! – лихорадочно забормотала она. – Подал-таки знак… Выручил!

Лавров обиделся. Ему за все старания никакой благодарности, а бывшему хозяину дома вон какие хвалебные оды. Где справедливость?..

Глава 33

Ночевать он уехал в Москву, раздосадованный и обескураженный. Роман чувствовал себя слепым, как крот. Они с Глорией видели и слышали как будто одно и то же, но выводы делали разные.

«Времени у нас в обрез, – заявила она, провожая его во двор к машине. – Завтра вылетаем в Симферополь».

«Куда-а?»

«Оттуда до Старого Крыма доберемся автобусом, – добавила Глория. – Или нет. Арендуем автомобиль, это будет надежнее. Крапивин и Анна Ремизова тоже едут».

«С нами?»

«Разумеется».

«Без них нельзя обойтись?»

«Нельзя».

«А если они откажутся?»

«Ни в коем случае, – уверенно заявила она. – Крапивин оставил нам телефон для связи, позвони ему сегодня же, как только доберешься до города».

Лавров почесал затылок. Неожиданный поворот!

«Я вообще-то работаю», – пробормотал он.

«Колбин тебя отпустит на пару деньков, я договорюсь».

«За кладом едем?»

Она прижала палец к его губам.

«Тихо, тихо! Это секрет…»

– За кладом, за чем же еще? – прошептал он, объезжая глубокую выбоину на грунтовке. – Меня не проведешь.

Проселочная дорога была пустынной. На небе блестел серп луны, цепляясь за верхушки елей. Хмуро шумел лес.

Лавров подумал, что надо хорошенько выспаться. Завтра его ждет тяжелый день. Глория на прощанье сунула ему целый список поручений, которые необходимо было выполнить до вылета. Он торопливо сунул его в карман, не потрудившись хотя бы пробежать глазами.

Сбавив скорость, он достал список и присвистнул:

– Ого! Где я все это возьму? Раздобыть два женских платья семнадцатого века, бархатное и простое… тюрбан… женскую шляпу с плюмажем… жемчуга… зеркало… свечи… два мужских камзола, парчовый и поскромнее… мужской берет с пером … Блин! Она что, с ума сошла?..

Роман притормозил, ругая на чем свет стоит всех Крапивиных и барышню Ремизову, с которой ему предстояло завтра познакомиться. Досталось и графине де Ламотт. Не наломай она в свое время дров, у него бы сейчас голова не болела.

Ладно, одежду и головные уборы можно взять напрокат… это не проблема. Главное, размеры указаны. Фальшивые жемчуга тоже найдутся.

– Зачем Глории этот маскарад? – пробурчал он. – Что она придумала?

Он опустил со своей стороны стекло и вдохнул ночную свежесть. Пахло хвоей, грибами и палой листвой.

– А камзолы для кого? – произнес он в темноту, полную тревожных ночных звуков. – Один наденет Крапивин, а второй?..

Глория лежала в постели и смотрела в потолок. Она вспоминала повешенного, который схватил ее за подол в странном саду из ее сна. Кто он? И кто та девушка, ведущая на поводке усмиренного льва?

…Лев неторопливо шествовал по дорожке между апельсиновых деревьев за своей укротительницей, как две капли воды похожей на Глорию. Она обернулась и произнесла:

– Ты – это я!

Глория испуганно шарахнулась в сторону и побежала в глубь сада. Ей казалось, что лев несется за ней сквозь заросли жимолости, она ощущала за спиной горячее дыхание зверя. Чья-то рука схватила ее за подол ночной рубашки.

– От себя не убежишь, – захихикал повешенный.

Его голова была на уровне ее колен, а волосы доставали до самой земли. Глория боялась наступить на них и топталась на месте.

– Я боюсь тебя, – призналась она, с опаской глядя на висящего человека.

– Ты боишься себя, – засмеялся он. – Это бессмысленно.

– Как же мне быть?

– В жизни, как и шахматах, жертвы неизбежны, – с этими словами повешенный дернул ее за подол.

Глория рванулась и, оставив в его руках лоскут хлопчатобумажной ткани, ломая жимолость, понеслась на свет дворцовых окон…

Звон разбитого стекла отрезвил ее, и она очнулась… в собственной спальне. На прикроватной тумбочке разрывался будильник. За шторами теплился розовый рассвет.

Глория не торопилась вставать. Она лежала, обдумывая завтрашние события. Не то чтобы она предвидела их, – будущее раскрывалось перед ней отдельными фрагментами, порой бессвязными. Ей предстояло принимать решение и действовать. Она чувствовала себя на перепутье, выбирая дорогу, по которой нужно идти…

* * *

Тем же утром в однокомнатной квартире в Лосе зазвонил телефон.

– Собирайся, Жанна, – после короткого разговора с Лавровым сказал Крапивин. – Мы сегодня же летим в Симферополь. Последним рейсом.

Она с недоумением воззрилась на него.

– Зачем?

– Потом узнаешь.

– Мне хочется спать.

– До вечера далеко. Сложишь сумку и ляжешь. Я тоже смотаюсь домой за вещами, и билеты взять надо.

Они с Жанной всю ночь глаз не сомкнули. Говорили о ее безрадостном детстве, о Валицком, который превратился в ее навязчивый кошмар, о графине де Гаше.

«Иногда мне кажется, что я – больная, разбитая старуха, умирающая в полном одиночестве, – жаловалась Жанна. – Я жду кончины, как избавления от земных страданий. Но страх продолжает преследовать меня».

«О чем ты думала перед смертью? – спрашивал Нико, теряя ощущение реальности. – Какой была твоя последняя мысль?»

«Не помню…»

Она силилась вызвать в памяти те бессознательные мгновения, но на ум приходил только страх, что и после смерти ее настигнет то, от чего она бежала.

«Так было с самого детства, – призналась Жанна. – Наверное, я родилась с этим. Я смотрела на себя в зеркало и с ужасом видела чужие черты. А когда мне исполнилось шестнадцать, начал появляться этот жуткий шрам на груди. Мама водила меня по врачам, но потом сдалась. Думаю, она втайне считала меня ненормальной. Когда она заболела, то больше всего переживала, что будет со мной без нее».

«Потому и заставила отыскать отца?»

«Это была идея Валицкого…»

Для Николая ее слова стали откровением.

«Как? – поразился он. – Разве ты выполнила не волю матери? Но…»

«Я солгала тебе, – перебила Жанна. – Я не смела упоминать о Валицком. Это было жесточайшим табу! Я сама запретила себе говорить о нем. Призрак из прошлого не должен жить в настоящем. Когда он начал убивать, я еще больше испугалась. Я поняла, что со мной происходят ужасные вещи… и замкнулась. Меня могло спасти только молчание!»

«Спасти от чего?»

«От смерти, от безумия… от тюрьмы наконец».

«Зачем Валицкому понадобился твой отец… вернее, мой… тьфу! – спохватился Николай. – Зачем ему понадобилось, чтобы мы… то есть ты… стала дочерью Андрея Крапивина?»

Жанна пожала плечами, то ли не зная, то ли не желая говорить.

«Нельзя исключить, что ты, Нико – всего лишь пешка в ее партии, которую она надеется выиграть у неведомого противника, – пропел ему в уши двойник. – Барышня плетет новую паутину, а тебе уготована роль мухи, которая в ней запутается!»

Крапивин вдруг сам сообразил, в чем состоял этот замысел. Встреча Жанны с потомками барона Боде, бывшего душеприказчика графини, могла дать толчок к разгадке тайны «Шулера». И дала! Это был бубновый туз из кипарисового ларца.

Крапивин отдавал себе отчет, что не встреться он с Анной-Жанной, не попадись ему на глаза картина с игроками в карты, вряд ли он заинтересовался бы ларцом, не додумался бы залезть под сукно на дне и уж точно не обратился бы к гадалке из Черного Лога.

Пресловутая «синяя шкатулка» тоже сказала свое слово в этом «послании с того света»: натолкнула его внимательнее приглядеться к кипарисовому ларчику, где его дед хранил военные награды. То, что картина и туз каким-то образом указывают на клад, не вызывало у Крапивина сомнений. Это подтвердила и ясновидящая.

Теперь ее помощник, каковым она представила Николаю молодого человека по фамилии Лавров, позвонил и сообщил, что обстоятельства дела требуют срочно выехать в Крым. Надо сказать, Крапивин ждал этого.

Жанна послушно складывала вещи в большую спортивную сумку, с которой она приехала в Москву. Все возвращается на круги своя…

– Картину тоже бери, – вспомнил он настоятельную просьбу Лаврова. – Она громоздкая, придется вырезать ее из рамы.

Рыжеволосая красавица вздернула брови.

– Так надо, – коротко бросил Нико.

– Картина постоянно со мной, а я так ничего и не вспомнила…

– Совсем ничего? – недоверчиво прищурился он.

Жанна смущенно порозовела, что-то в ее лице дрогнуло; она быстро отвернулась и сделала вид, что перекладывает одежду, которая не помещалась в сумке.

– Мы вернемся? – спросила она.

– А ты как думаешь?

Она промолчала, глядя на горку обновок, которые купил ей Крапивин. Ее занимала мысль: зачем они едут в Крым?

– Ты сделала пластику, чтобы вернуть себе прежнее лицо? – прямо спросил он.

Жанна не стала этого отрицать.

– Мне казалось, что прежний облик изменит мою жизнь.

– В лучшую сторону?

– Изменит, и все. Мне было необходимо видеть в зеркале другие черты.

– Жанны де Ламотт?

– Если ты сам понимаешь, к чему вопросы? – вспылила она. – Со мной что-то не так! Я не должна чувствовать того, что чувствую! Не должна помнить того, что помню! Я устала бороться со своими кошмарами! Когда-нибудь это закончится?! Ты говорил, что не враг мне! А ведешь себя, как… инквизитор.

Она слегка переигрывала. Но в принципе Нико заслужил ее упрек.

– Хочешь сказать, я лезу тебе в душу?

– Разве нет? Вы все помыкаете мной! Джо, Валицкий, теперь ты…

– Я слышал, Джо был помешан на бриллиантах?

– Он бредил кладоискательством, – кивнула Жанна. – В его семье все пили, играли в карты и мечтали разбогатеть. Он мне уши прожужжал сокровищами графини де Гаше. Он говорил, что мой шрам – метка дьявола. Ты тоже так считаешь? Я одержимая, да?

Крапивин не был уверен, что знает ответ. Поэтому задал встречный вопрос:

– Говорят, Джо был на короткой ноге с мертвецами? Умел беседовать с ними? Могилки разорял?

– Чушь…

– Дыма без огня не бывает, – возразил он.

Родинка над верхней губой Жанны вызывала в нем сладкий трепет. Он злился на себя за эту слабость, но не мог унять волнение плоти. Заниматься любовью с дамой из прошлого совсем не то, что с нынешними барышнями. Нико сравнивал Жанну с Лорой и заметил разницу. В ласках Лоры чего-то не хватало. Надрыва, мучительного восторга, тоски по утраченному. Того, что делает каждое ощущение неповторимым, словно последний вздох.

Ему пришлось плеснуть себе коньяка и выпить.

– Будешь? – предложил он Жанне.

Та сделала ленивый глоток, вернула ему бокал. Он допил и ее порцию, чувствуя, как взбухают бурлящей кровью вены. Раньше он так не загорался. Казалось, что эти их совместные мгновения роковым образом истекают, что Жанна вдруг исчезнет, скроется за пеленой времени, и он больше ее не увидит, не сожмет в объятиях, не почувствует вкуса ее губ…

– Джо искал могилу графини де Гаше на старом кладбище, – вымолвила она. – Я рада, что он ее не нашел. Эту могилу искали еще его отец и дед. Смешно! Разве кто-нибудь станет прятать сокровище в собственном гробу?

Крапивин целиком разделял ее мнение. Схоронить клад в гробу – лишить покоя свои же бренные останки.

– Джо говорил, что их предок был резчиком по камню и Гаше заказала ему пару надгробных плит, чтобы потом выбрать лучшую. Якобы графиню поразила его фамилия – Бальзамов, – напоминающая ей о Джузеппе Бальзамо, графе Калиостро.

– Надгробных плит было несколько? – удивился Нико.

– Не знаю, – покачала головой Жанна. – Джо постоянно приставал ко мне с этим. Он твердил, что я должна вспомнить, где клад. Раз у меня такой же шрам, как у графини, значит, мы с ней связаны. Покойница выбрала меня, чтобы подать весточку с того света. Там ей камни ни к чему, а нам могут пригодиться.

– Вот почему к Джо приклеилось прозвище Калиостро.

– Он сам называл себя так. Дурачился! Ему нравилось, когда люди приходили в изумление от его фокусов. Джо творил с картами чудеса. Он был шутом.

– Тебе его жаль? – нахмурился Крапивин.

– Не очень. Он был злым шутом. Обращался со мной по-свински, а потом проиграл меня Валицкому, словно вещь.

– За это ты его убила?

Жанна всплеснула руками и закричала:

– Сколько можно повторять, что я никого не убивала! Это все Валицкий… или ты… – едва слышно добавила она. – Я боюсь его, боюсь тебя. Я всех боюсь…

Глава 34

Дома Крапивин торопливо побросал вещи в сумку и предупредил мать, что срочно улетает в командировку.

– Где ты ночевал? – упавшим голосом спросила та.

– У любовницы. Я уже большой мальчик, ма! – разозлился он.

Берта Евгеньевна заплакала. Неужели Жанна нарушила их договор? Обещала уехать, а сама продолжает морочить Нико голову. Как только за сыном закрылась дверь, она схватилась за телефон…

Тем временем Лавров ездил по городу в поисках платьев, камзолов и прочих предметов из списка. Он уже почти все достал, оставалось купить зеркало, подсвечники, набор свечей и можно ехать в Черный Лог за Глорией.

Встреча с Крапивиным и Анной-Жанной была назначена в аэропорту. Все четверо условились лететь одним рейсом. Лавров изнывал от любопытства, какая она из себя – Жанна де Ламотт в новом воплощении. И вообще, бывает ли такое? Скорее, истеричная барышня вообразила себя похитительницей бриллиантов, а окружающие ей поверили. Велика сила внушения!

В зале аэровокзала Крапивин не выпускал руку Жанны из своей. Он понимал, что завтра все должно решиться. Дама из Черного Лога и ее помощник зря тащиться в Крым не будут. Для поездки есть веская причина, которая может касаться одного – камней из «ожерелья королевы». Бог с ними, с брюликами, – Нико никогда не был фанатом ювелирных изделий, даже эксклюзивных, – его захватила легенда, связанная с этим бриллиантовым колье, и женщина, которая совершила ограбление века.

Неужели он держит за руку саму графиню де Ламотт де Гаше? Разве такое возможно? Если это обман, то ему хочется быть обманутым.

«Она убийца, Нико, – нашептывал ему внутренний двойник. – Ей ничего не стоит зарезать человека. Она живет в призрачном мире и сама – призрак. Ее преследуют воображаемые враги. Она опасна! Ею движут подсознательные инстинкты и жажда мести, ее поступки невозможно предугадать. Сегодня она – робкая овечка, а завтра может стать монстром!»

На этой угрожающей ноте второй Нико заткнулся, потому что первый увидел у буфетной стойки… Лорика. Танцовщица была затянута в короткий пиджачок и брюки-дудочки, на ее руке висел плащ, а у ног стоял чемодан на колесиках.

Крапивин подумал, что обознался. Но женщина в дудочках повернулась, и его сомнения рассеялись.

– Идем отсюда, – сказал он Жанне, увлекая ее в сторону.

– Что случилось?

– Ничего. Просто не стоит светиться.

Жанна поняла его по-своему. Она сама то и дело оглядывалась по сторонам.

– Валицкий наверняка уже здесь, – прошептала она, прижимаясь к Нико. – Он следит за мной!

– Не говори глупости. Откуда ему известно, что мы улетаем? Ты успела сообщить? Пока я ездил домой, у тебя была куча времени.

– Он дьявол…

– Хватит! – взорвался и без того напряженный донельзя Крапивин. – Забудь о нем!

Он незаметно искал глазами Лорика, но та, видимо, осталась в буфете пить кофе. Нико подмывало позвонить ей и напроситься в гости. Интересно, что она скажет?

– Мы кого-то ждем? – догадалась Жанна.

– С нами летят двое моих друзей, – солгал Крапивин. – Случайные попутчики.

– Где же они?

– Задерживаются. Ладно, пошли на регистрацию.

В очереди на проверку паспортов он не выдержал, отошел в сторонку и позвонил Лоре. Та ответила не сразу.

– Алло, котик, ты?

– Я соскучился, – вполголоса заявил Нико. – Давай встретимся.

– Не получится, котик, извини, – сладко пропела в трубку любовница. – Только через неделю.

– Почему?

– Я занята.

Она ни словом не обмолвилась о том, что сидит в аэропорту, ожидая рейса. Должно быть, какой-нибудь папик пригласил ее провести вместе несколько дней. Крапивину это не понравилось. Что, если Лорик следит за ним?

Дама из Черного Лога со своим плечистым спутником чуть не опоздали на регистрацию.

Николай с облегчением представил их встревоженной Жанне. На ней лица не было.

– Боитесь летать? – с улыбкой спросила Глория.

– Да, ужасно, – схитрила та. – Мне уже плохо. А что будет в самолете, лучше не представлять.

На самом деле ее беспокоило что угодно, кроме полета. Она пыталась понять, кто эти двое и зачем Крапивин везет их с собой в Крым. Что он задумал?

– Мы ведь сможем остановиться у тебя дома? – заявил он, не спросив у нее согласия заранее. Теперь отказать этим двум милым людям было бы невежливо.

– Если вас не смущает беспорядок и отсутствие сервиса… – пробормотала Жанна.

– Нас не смущает, правда, Рома? – обернулась к своему спутнику Глория.

Тому ничего не оставалось, как подтвердить, что он неприхотлив и обожает походные условия.

Общий разговор не клеился. Объявили посадку. До последнего момента Крапивин ждал, не появится ли Лорик. Танцовщицы не было. Она, по-видимому, летела другим рейсом и вовсе не в Крым.

«Значит, совпадение», – успокоился он, устраиваясь в кресле, чтобы вздремнуть…

* * *

Симферополь светился в ночи тысячами огней.

Путешественники вышли из здания аэровокзала утомленные и озабоченные. Крапивин опять переживал дежавю. Жанну одолевали тревожные мысли: она так давно не принимала гостей, что забыла, каково быть радушной хозяйкой. Впрочем, на ее радушие никто и не рассчитывал.

Лавров предложил взять напрокат машину. Никто не возражал.

– Ну, как она тебе? – полюбопытствовала Глория, когда Николай с Жанной немного отстали.

– Красивая. Крапивин не врал: она правда чем-то похожа на Терехову в роли Миледи.

– Волосами.

– Точно, – кивнул он и задал вопрос, который давно крутился у него на языке: – У тебя есть план?

– На месте сориентируемся.

В самолете Роман не раз порывался поговорить с ней о том, что она собирается предпринять, но Глория притворилась спящей. Признаться, ей нечего было сказать ему. Она надеялась получить подсказку по ходу дела. Какую, от кого… время покажет.

Арендованный «мицубиши-лансер» доставил четверку путешественников в Старый Крым под утро, когда в горах забрезжил лиловый рассвет. Всю дорогу Лавров, который вел машину, боролся с дремотой. Глория сидела рядом и не давала ему уснуть своей болтовней.

– Показывай, куда поворачивать, – обернулся он к Николаю.

– Направо, на Верхнюю улицу…

Жанна ломала голову, что ждет ее в родном доме: страх комком подкатывал к горлу, дыхание перехватывало. Крапивина терзали дурные предчувствия. Тем не менее оба не подавали виду, что им не по себе.

В мглистом сумраке жилище Ремизовых произвело на гостей самое мрачное впечатление. Темные окна, серые стены, обшарпанная дверь. Жалобно скрипнула ржавая калитка. Зашуршала под ногами выгоревшая трава.

Николай на правах уже не брата, но друга взял у Жанны ключи, открыл дом и пропустил Глорию и Лаврова в тесную прихожую. Внутри пахло пылью и затхлым воздухом нежилых комнат. Крапивин, не спрашивая хозяйки, провел приезжих в убого обставленную гостиную.

– Располагайтесь здесь, – изнывая от любопытства и нетерпения, сказал он. – Не ахти какие хоромы, но перекантоваться можно. Мы ведь не надолго?

– Как карта ляжет, – ответил за Глорию помощник.

– Мне нужно обойти весь дом, – заявила та. – Прошу не мешать.

– Может, сначала хоть чаю напьемся? Отдохнем с дороги? – недовольно пробурчал Роман, но Глория не ответила.

Она вернулась в прихожую, постояла там, прислушиваясь к своим ощущениям, потом поочередно побывала везде, включая кухню и крошечную душевую. За какие-то четверть часа драма одинокой матери и полубезумной дочери развернулась перед ней во всей своей глубине и безотрадности. Собственно, безумие Анны состояло лишь в том, что она вообразила себя Жанной де Ламотт, впоследствии де Гаше, которая скончалась в Старом Крыму, в домике на краю ханского сада. А садом этим владел обрусевший французский барон Боде… который занимался виноделием.

На Глорию вдруг дохнуло холодом и запахом дубовых бочек, в которых хранилось вино. В ушах зажурчало… словно невидимый виночерпий разливал в бутыли янтарный напиток…

– Господин барон любезно прислал мне ящик вина, – донесся до нее глухой женский голос, говоривший по-русски с сильным акцентом. – Он позволил держать бутылки здесь.

– Так тому и быть, – ответил мужчина, страдающий одышкой.

– Вы же выделите мне местечко? Мой слуга сейчас принесет ящик с вином.

– Господин барон приказал оказывать вам всяческое содействие…

– У вас тут почти пусто! – радостно произнесла дама.

– Дела идут все хуже… скоро подвалы придут в запустение. Надо бы потолки укрепить, плесень вывести…

– Пожалуй, я положу сюда еще одну штуковину? – не дослушала дама.

– Что вам угодно, госпожа графиня…

– Она весьма тяжелая и громоздкая. Я заказала ее на случай смерти. Часто хвораю, силы уже не те. Пора позаботиться о вечном покое.

– На все воля Божья, – закашлялся мужчина, не проявив интереса к «штуковине», о которой обмолвилась дама.

– Так вы дадите мне ключи?

– Сей момент, госпожа графиня…

Раздалось звяканье металла о металл, будто кто-то снимал со связки один из ключей…

Глория ничего не видела. Ее «видео» не включалось, хоть тресни. Зато она отчетливо слышала чужие голоса из прошлого. Как будто они вели разговор где-то рядом, под ее ногами. От этих голосов ее кожа покрылась мурашками.

– Ну что? – спросил Крапивин, когда она остановилась посреди гостиной и застыла под пытливыми взорами присутствующих.

– Жанна, – обратилась она к хозяйке дома так, как представил ту Николай, – под вашим домом есть подвалы?

– Д-да…

– Почему же ты молчала?! – накинулся на нее Крапивин.

– Ты не спрашивал.

– Подвалы! – возбужденно воскликнул он. – Какие подвалы?

– Винные, – ответила за Жанну Глория. – На этом месте когда-то находились подвалы, где бывшие владельцы сада хранили вино, сделанное из местных фруктов и винограда.

Крапивин подскочил к Жанне, которая сидела на диване бледная от волнения, и грубо встряхнул ее за плечи.

– Не спрашивал, говоришь?

– Эй, успокойтесь, милейший! – подошел к нему Лавров. – Отпустите ее. Не надо хамить! Подвалы – это не повод распускать руки.

Жанна вырвалась и забилась в угол дивана.

– Подвалы… – повторял Нико, сжимая кулаки. – Подвалы! Небось, Джо душу из тебя вытряс, детка! Ему ты все рассказала про подвалы! А мне ни гу-гу! Да после этого… после всего, что я для тебя сделал…

Он плюнул и выругался, но под суровым взглядом Романа не посмел приблизиться к Жанне.

– Джо сам знал про подвалы под нашим домом, – испуганно оправдывалась она. – Еще его дед обследовал эти подвалы. Они давно обсыпались, между прочим! Местные использовали их как погреба, пока своды не рухнули.

– И вы тоже? – осведомилась Глория.

– Когда моя бабушка поселилась в этом доме, бывшие хозяева сказали ей, что у них после дождей промыло яму во дворе. Они туда – а там в земле каменная кладка, своды и ход обвалившийся. Чем не погреб?

Жанне стало ясно, зачем Крапивин привез с собой этих двоих. Они специалисты по кладам. Лозоходцы! Дамочка не успела пройтись по дому, как сразу выдала про подвалы.

– Ты им все выболтал? – задохнулась она. – Все-все?! Идиот… Придурок!

Николай угрюмо молчал, пережидая бурю. Жанна выговорилась и утихла, бросая исподлобья на гостей косые взгляды.

– Часть подвалов сохранилась, полагаю? – как ни в чем не бывало спросила Глория.

– Говори! – прикрикнул на Жанну Крапивин.

– Повежливей, дружище, – вмешался начальник охраны. – Ты, по всему видать, брутальный парень. А мне в таком тоне беседовать неприятно.

– Часть подземелья как раз под нашим домом, – выдавила хозяйка. – Вход во дворе, в сарае. Мы там овощи держим, банки и хлам всякий, который выбросить жалко.

– А мне не показала подвал, – злился Крапивин. – Ни словечком не обмолвилась! Будто я враг какой!

– Было бы что показывать. Погреб и погреб, только большой и глубокий. Джо его облазал вдоль и поперек.

– Каждый кирпичик простукивал? – разошелся Николай.