Текст книги "Русская принцесса Монако"

– Да не сейчас, конечно, тогда, в начале двадцатого века. Кто-то принцу посоветовал поливать дороги гудроном, чтобы пыли меньше было. Вот они девяносто лет и поливают. Тут к соревнованиям даже и не готовятся. Дорогу перекрывают, и все. Даш, у тебя опять телефон звонит. Ты специально трубку не берешь?

– Телефон?

Это был Макс. Злющий, как черт. Я как-то совсем упустила, что он нас будет искать совсем в другом месте. Пришлось немногословно, но внятно объясниться. Через пять минут опер стоял перед нашим столиком.

– Ну, кого тут фотографировать? Тряхну стариной! – лихо сказал он, одарив меня ненавидящим взглядом.

– Димочку, – медовым голосом сказала я. – Он у нас сегодня за модель.

Они отошли в дальний угол террасы, за раскидистую пальму в кадке. Оттуда, по словам Макса, открывался самый лучший вид. Однако я подозревала, что мой друг просто не хочет засвечивать свой профессионализм перед публикой. Мало ли кто из знакомых признает.

Вернулись они подозрительно скоро. Ни одна фотосессия не заканчивается так быстро! Штирлиц тоже мне! Так и засыпаться недолго!

– Ну что, теперь пару кадров в казино – и вас покину, – улыбнулся наймит. – Пошли?

Цыпленок был съеден, вино выпито, в «Louis XV» нас больше ничто не задерживало. Дима спокойно рассчитался по счету, даже глазом не поведя в сторону Макса. То есть вроде бы вовсе не интересуясь обещанным гонораром. Зато я просто полыхнула взглядом, заставив фотографа извлечь из кармана бумажник. А из бумажника – несколько розоватых купюр.

Полиняк деловито принял деньги, не стесняясь, пересчитал и спрятал в бумажник.

Мы с Максом переглянулись.

«Вот жлоб!» – прочла я в его взоре.

«Сам такой», – отфутболила я.

С некоторых пор содержимое Диминого кошелька представлялось мне почти своим, а уж я-то цену деньгам знаю!

* * *

За два монакских дня внешним видом казино я уже вполне успела насладиться. Днем этот пряничный, почти игрушечный дворец производил впечатление сказочного замка. Честно скажу, очень большим он не казался, так, средних размеров московский особнячок, но вот чем он поражал, так это помпезностью и кучей аристократических излишеств. Круглый купол со шпилем сторожили две веселые стройные колоколенки, искрящиеся на солнце цветными витражами, за счет чего казалось, что вокруг верхушки колоколенок все время пляшут смешливые радуги.

Спереди фасад здания, создавая единый ансамбль с тремя высокими центральными окнами, венчали еще две башенки, поменьше и понаряднее, с сияющими луковками крыш. Просторные окна, лепнина, скульп тура… В общем, ничего особенного.

Можно, конечно, восхищаться гением Гарнье, соорудившего этот прелестный замок, но при одном условии: если ты не видел в жизни ничего лучше. Например, Зимнего дворца в Питере. Но я-то видела! Хотя…

Вот пространство перед зданием казино действительно умиляло. Фонтаны, лужайки, пруды с камышами и лилиями. И везде – цветы! И зелень. Короче, королевский сад, самое главное достоинство которого в том, что королем или принцем здесь себя может почувствовать любой. Из тех, конечно, у кого хватило ума и денег сюда добраться. У меня – хватило. Поэтому лично я ощущала себя на Place du Casino совершеннейшей принцессой!

Сейчас, ночью, здание сияло, как огромный, неправильно ограненный алмаз. Колоколенки, подсвеченные снизу, парили в темном небе, фасад переливался и бликовал. На стадо припаркованных самодовольных машин мы уже просто не обращали внимания – привыкли. Подумаешь, возле самого дорого здания в мире роятся самые дорогие автомобили. И что?

– Интересно, – восхищенно покрутил головой Дима, – а первое казино было похоже на это?

– Это и есть первое, – глубокомысленно заявил Макс.

– Не скажи! Первое открыли в 1862 году, но оно сгорело. Остался только игровой зал, который потом, при строительстве, превратили в вестибюль. Мы ведь через него пройдем? Говорят, там роскошно! Везде картины, золото, скульптуры… Этот дворец Гарнье построил в 1878 году, а казино работает с 1885 года. Самое красивое помещение тут, я слышал, Оперный зал Гарнье. По имени архитектора. Мы куда пойдем? Тут же несколько залов – зал Американских игр, Белый зал, салон Ренессанс, Европейский салон, салон Граций.

Мы с Максом смотрели на Полиняка, открыв рты.

– Откуда такие познания? – вымолвил, наконец, майор. – Ты что, тут бывал?

– Нет, откуда? – отмахнулся Дима. – У меня передача любимая была – «Клуб кинопутешественников». Я ее всегда на видик записывал. Там показывали.

– А-а-а, – одновременно расслабились мы с Максом.

Понятно. Провинциальный мальчик смотрел телевизор и мысленно представлял себя в этих роскошных интерьерах. Обычное дело.

– А что тут было целых семь лет? До того как открыли казино? – я спросила просто так, понимая, что уж таких-то тонкостей Полиняк знать не может.

– Как что? Оперный театр! Его сама Сара Бернар открывала!

– Сара Бернар? Кто такая? – ехидно спросил Макс. – Принцесса, что ли?

Полиняк смутился.

– Я точно не знаю. Певица, наверное, раз тут опера. А может, и принцесса. Я в этом не очень… Вот про Шаляпина точно знаю, что он тут пел. И еще эти, балеты тут наши были… Забыл фамилию…

– Дягилев, – подсказала я, уже жалея бедного провинциального мальчика. Он и в опере, поди, ни разу не был! Не говоря уже о балете. Чего ж мы от него хотим? Все-таки мы, москвичи, большие снобы!

Впрочем, Дима, похоже, ничуть собственного невежества не стеснялся. Святая простота! Для предстоящей роли, кстати, это совсем неплохо. На чистом листе рисовать желаемую картину намного легче, чем закрашивать готовый холст и рисовать заново. Так мне один знакомый художник-абстракционист объяснял.

– Дим, а ты в казино бывал? – поинтересовался Макс.

– Откуда? Ни разу.

И он снова поразил меня своим простодушием. Лично я тоже ни разу в казино не была. Так уж вышло. Но признаться в этом вот так спокойно и публично? Увольте!

– Увидишь, как там здорово, – пообещала я.

Полиняк взглянул на меня с благодарностью.

Мы уверенно шествовали среди роскошных деревьев, вдыхая ароматы цветов, разбавленные соленой терпкостью моря.

– Смотрите, – воскликнул Дима. – Адам и Ева! На удачу надо Адама за… это самое подержать.

– За что «это самое»? – не поняла я. И тут же увидела.

Толстомясый праотец человечества просто блистал самой интимной частью своего тела. Видно, девяносто девять процентов желающих выиграть в казино сочли своим долгом погладить первопричинный пах. Весело заржав, Макс с Полиняком припали к источнику потенциальной благодати.

– Дашка, а ты чего? Неужели выиграть не хочешь?

– Как порядочная девушка, не считаю возможным, – гордо ответила я и отвернулась.

Макс снова захохотал, а Дима явственно смутился и тут же отдернул руку.

Дородный усатый швейцар на входе в казино важно поприветствовал нас и – преградил дорогу.

– В чем дело? – возмутился майор.

– У нас строгие правила, – спокойно объяснил монегаск. – Мужчинам полагается быть в строгих костюмах, женщинам – в нарядных туалетах. Лица до двадцати одного года в казино не допускаются.

Ну, насчет возраста – это мимо, хотя чертовски приятно, когда тебя принимают за юное создание. А вот насчет костюмов… Ни один из нашей троицы требованиям заведения не соответствовал. На нас с Димой были джинсы и футболки, на Максе тоже джинсы и ковбойка.

– И что теперь делать? – зашипела я в ухо наперснику. – Мы с Димой в игорном бизнесе – новички, но ты-то должен был знать!

– Забыл, – признался Макс.

В этот момент мимо прошла парочка, как две капли воды похожая на нас внешне. Парень что-то показал швейцару, и тот, поклонившись, пропустил их внутрь.

Во мне проснулась острая жажда социальной справедливости. Наверное, именно на таком ее накале делаются все мировые революции.

– Почему их пропустили? – ринулась в праведный бой я. – Она тоже без платья!

– Да, но у месье золотая карта Metropole Palace, постоянный и бесплатный вход!

– Что? – я смерила швейцара таким взглядом, что он стал вдвое меньше ростом, но в ширину не уменьшился. Так что дверь по-прежнему оставалась перегороженной его тушей. – А это? – я небрежно извлекла из сумочки личную золотую карту с надписью «Hermitage» и сунула ее прямо под нос противному монегаску.

– О! – тут же расшаркался он. – Простите! Пожалуйста! Но ваши сопровождающие должны будут заплатить за вход.

Сопровождающие, не торгуясь, выложили по десять евро, и мы, наконец, оказались внутри вожделенного царства роскоши и денег.

– Извините, – снова нарисовалась усатая рожа. – Фото и видеоаппаратуру полагается сдавать при входе.

– У нас ничего нет! – охлопал свои карманы Макс.

– Съемки на мобильный телефон тоже запрещены, – заученно-вежливо предупредил швейцар.

– А как же… – Полиняк застыл в дверях.

Мы-то с Максом уже успели забыть, что находимся на службе, а Диме, видно, не терпелось отработать вторые пятьсот евриков.

– Вперед, гонщик! – подмигнул Макс. – Пробьемся!

* * *

Если бы я уже не ляпнула, что казино для меня – дом родной, мне было бы намного сподручнее осматриваться вокруг. А так… Я сделала пресыщено-скучающий вид и по сторонам практически не глядела. Да, собственно, смотреть было не на что! Дворец как дворец. Колонны, скульптуры, мрамор, начищенная, как золото, бронза, музейные светильники, ковры, картины на стенах в тяжеленных золоченых рамах… Красиво, чего там говорить! Шикарно и роскошно. Как в кино. Совсем скоро этот мир станет моим. Тогда и налюбуюсь.

Все столы с рулеткой были заняты! А публика… Если бы сейчас кто-то крикнул: «Мотор, камера, начали!», я бы ничуть не удивилась. Ощущение, что мы попали на съемочную площадку голливудского фильма, было полным! За столами сидели одни миллионеры! Как я это поняла? Не знаю. Почувствовала. У кого еще могут быть так гордо посажены головы? Кто еще обладает столь же пренебрежительным и одновременно ласкающим взглядом? Седые морщинистые дядьки в смокингах, сюртуках и пиджаках не меньше, чем за штуку евриков, сосредоточенно следили за прыгающим волч ком. Их спутницы – такие же пожилые, чопорные и сморщенные, как весенние высохшие репки, едва заметно улыбались. Словно происходящее за столами интересовало их постольку-поскольку.

Сияли золотые часы и перстни загорелых седовласых мастодонтов, горели бриллианты в ушах и на шеях столетних вяленых вобл, беспрестанно кружился волчок…

Возле каждого стола стояли горстки любопытствующих – или уже проигравшихся, или еще не решивших, сколько сегодня просадить. Мы тоже пристроились за их спины.

Игра шла между двумя фаворитами – старухой лет ста двадцати, чьи мочки, по моему разумению, вот-вот должны были оторваться под тяжестью великолепно блистающих камней, и примерно такого же возраста дедулей, белоснежный галстук которого украшал брюлик почти с перепелиное яйцо. Возле бабульки высилось несколько горок жетонов, дедулькина территория была девственно пуста.

Волчок, потрепыхавшись, застыл на красном, дедуля открыл рот, намереваясь издать торжествующий вопль, бабуля побелела губами, но тут стрелка как-то странно дернулась, словно ее подтолкнул кто-то невидимый, и перескочила на черное.

– Ах! – картинно приставил к вискам длинные худые пальцы дедок. – Я разорен!

– Давай на твой талисман! – бабуля указала длинным розовым ногтем на «яйцо».

– Не могу, – развел руками партнер. – Ты же знаешь, я за одним столом больше тридцати тысяч за вечер не проигрываю. Пойду, сыграю в блек-джек.

Дедулька, кряхтя, поднялся, церемонно раскланялся и слинял. Бабулька победоносно обвела глазами стол.

– Ваши ставки, господа! – провозгласил равнодушный крупье.

– Пошли, – дернул меня за локоть Макс, – а то нашего принца кондрашка хватит!

Я взглянула на Диму и поразилась: его лицо горело светлым восторгом! Такое я видела только на лицах малышни в цирке…

– Нравится? – нежно спросила я.

– Улет! – покрутил головой он. – Проиграть тридцать тысяч – и ни в одном глазу!

– Да для него это не деньги, – покровительственно сообщил Макс. – Тут же процесс важен, а не выигрыш.

– Не скажи, – не согласился Дима. – Тут, как в гонках: или пан, или пропал.

Опасаясь за психическое здоровье не готового к глобальным потрясениям будущего принца, я потянула его в сторону.

– Пойдем дальше!

– А мы что, играть не будем? – вдруг поскучнел Полиняк.

– Будем, но не здесь, – Макс понимающе переглянулся со мной, дескать, вот она, святая наивность!

Мы немножко поглазели на трех полугололых теток, азартно перемежающих блек-джек шампанским, послушали вопли и стоны какой-то девицы, только что проигравшей, судя по рыданиям, последнюю сот ню.

– Я в карты вообще-то неплохо играю, – вдруг смущенно выговорил Дима. – В дурака всегда папу обыгрываю. Может, попробовать?

– Жаль, но тут не играют в дурака, – опечалился Макс, – а то бы мы отсюда миллионерами вышли.

За этот покровительственный тон я его чуть не убила! Нашел, над кем насмехаться! Никакого понятия ни о приличиях, ни о рангах.

– Пойдем, Димочка, – взяла я под руку будущего супруга, одарив майора яростным взглядом.

В следующем зале нас ждали родные и знакомые однорукие бандиты.

– Умеешь? – ласково спросила я Полиняка.

– Пробовал разок, – снова смутился он.

На сей раз я была на коне! Дело в том, что наша редакция находится дверь в дверь с игровым клубом. А там этих автоматов – на любой вкус! Сама, правда, я не играла, но в теории была подкована хорошо. По-журналистки. Я водила Диму от одного автомата к другому, рассказывала. Показывала, наставляла. Он оказался очень понятливым учеником! И, как я чуть позже поняла, весьма рачительным, потому что на жетоны обменял всего сто евро. Вышло двести пластмассок. Он честно разделил их на троих. По шестьдесят шесть. Два оставшихся великодушно отдал мне.

Макс продул свои буквально через пять минут. Я, скормив прожорливой прорве все шестьдесят восемь, сумела все-таки выиграть тридцать. Тут подошел Макс и сказал, что, раз поперло, значит, можно играть дальше – повезет. Трудно жить такой доверчивой дурой! В результате я осталась совершенно на бобах! Понятно, деньги-то все равно не мои, и даже не Димины, но семейный бюджет все-таки должен основываться на экономии. Поэтому я подошла к Диме, чтобы хоть он не проиграл все до нитки.

– Даш, смотри! – счастливо улыбнулся он, показав мне гору жетонов. – Хочешь сыграть?

– Ты что, еще деньги поменял? – пришла в ужас я. – Зачем? Это же сплошная дураковка!

– Ничего не дураковка, – обиделся Дима. – И не менял я деньги. Это – мой выигрыш.

– Выигрыш? – в один голос удивились мы с Максом.

– Конечно! Я же новичок, а новичкам везет! Смотрите! – он снова сыпанул жетоны, нажал рычаг.

Автомат заволновался, загудел, напрягся, и вдруг на экране высветились три одинаковых картинки – желтые банановые гроздья. Машина хрюкнула, то ли от ненависти, то ли от злобы, и тут ее прорвало! В поддон, шелестя и позвякивая, сыпались и сыпались цветные кружочки… Полиняк сиял, как хрустальная люстра в соседнем зале. Макс же, напротив, ошарашенно впялился в денежный ручей, жадно перебирая пальцами, словно хотел погрузить в него руки по локоть, да боялся обжечься.

– Ну, что я говорил? – от избытка чувств Дима обнял меня и чмокнул в макушку.

Я, желая разделить с ним нечаянную радость, ответила нежным и трепетным поцелуем в щеку.

– Ну, давай еще! – заволновался Макс. – Раз поперло, то поперло!

Я мгновенно вспомнила, что именно после этой фразы проиграла весь свой выигрыш.

– Как Даша скажет, – счастливо улыбнулся Дима, все еще сжимающий меня в объятиях.

– Не будем испытывать судьбу, – элегантно отозвалась я. – Надо уметь довольствоваться малым, чтобы рассчитывать на большее.

Дима, в отличие от Макса, был со мной совершенно согласен. Впрочем, реакция майора меня мало беспокоила. Не за него же я выхожу замуж! А вот Димина – порадовала. Мужчина, который может вовремя остановиться, это по нынешним временам большая редкость и удача.

Обмененные жетоны потянули на семьсот евро. То есть шесть сотен чистого навара!

– Как раз на шампанское! – потер руки Макс.

Дима снова вопросительно взглянул на меня.

– Какое шампанское? – саркастически улыбнулась я.

Еще чего! Тратить собственные деньги на то, чем тебя вполне могут угостить другие! И потом, мы еще не обрели должный статус, чтобы вот так сорить валютой! Наконец, с чего это Макс решил, что он имеет право распоряжаться нашим семейным кошельком?

– Диме нельзя, он спортсмен, – мой взгляд был спокоен и уверен, – я холодное не могу, бронхит, а ты вообще не пьешь.

– Не пью? – поразился майор. – Ну да, забыл.

– А фотографии ты отправил? – вспомнила я. – В редакции ждут!

Слава богу, хоть тут он понял, что нас пора оставить одних.

– А как же фотки в казино? – заволновался честный Полиняк.

– Уже сделал, – уверил Макс. – Видишь, даже ты не заметил!

– Профи! – восхитился Дима, пожимая на прощанье ладонь мастера на все руки.

* * *

Сгустившаяся ночь приняла нас бережно и надежно. Повинуясь внутреннему голосу, я сама взяла Диму за руку. Он благодарно и нежно сжал мои пальцы.

– Даша, ты такая необыкновенная… Я впервые встречаю такую девушку!

Не отвечая, я теснее прижалась к его теплому и мощному телу. Честное слово, вот так, под добрыми монакскими звездами, по роскошному променаду самой дорогой в мире набережной, я готова была прошагать с этим человеком всю жизнь!

– Ты не устала? – заботливо спросил он и вдруг подхватил меня на руки. – Какая ты легкая! Как перышко. Я всегда мечтал о девушке, которую можно носить на руках…

– Ну да, как станешь знаменитым гонщиком, так и забудешь, что мы знакомы! – кокетливо предположила я.

– Что ты! – горячо возмутился он. – Я, как только тебя увидел… – и он нежно завладел моими губами. Прямо так, держа меня на весу.

По правде говоря, такая поза была очень кстати! Руки заняты, действует только рот. Исключительно целомудренный поцелуй. Я ерошила его короткие волосы, притягивая к себе милый прохладный лоб, щеки, с начавшей пробиваться щетиной, трогала языком густые выгоревшие брови.

– Даша, – шептал он, – Дашенька… я в тебя влюбился, моя маленькая принцесса…

Последняя фраза мне особенно понравилась. Он это почувствовал и удвоил силу своих жадных и неожиданно умелых губ.

Покачиваясь на его руках, я совершенно не представляла, куда мы идем и где находимся. Вдруг он сжал меня сильнее, и я почувствовала, что нахожусь на его коленях. Открыла глаза и обнаружила прямо перед собой освещенную множеством огней темно-синюю воду бухты. Умный Дима выбрал скамейку лицом к морю. Он снова полез целоваться. И теперь, обретя устойчивость, его движения стали сильнее и требовательнее. На секунду я даже забыла, что излишнее сближение тел мне противопоказано. Но – ровно на секунду, потому что в сумке зазвонил мобильник.

– Не бери, – попросил Дима, – мой в кармане уже минут двадцать вибрирует. Давай не будем никому отвечать.

Если бы не грудь, конечно, я бы не стала! Я бы просто не размыкала губ и рук, так сладко и чудесно все происходило. Но телефонный звонок прозвенел именно как знак свыше.

– Не могу, – виновато чмокнула я будущего супруга. – Это, наверное, с работы.

Я не ошиблась. Звонили с работы. Правда, не с моей, с Диминой.

– Дашенька, – волновался в трубке полузнакомый голос.– Это Шура, тренер. Скажите, вы не знаете, где Дима Полиняк? Его до сих пор в пансионате нет, а нам рано утром выезжать… Боюсь, не случилось ли чего.

– Пробки, – вежливо сообщила я. – На всех дорогах жуткие пробки. Мы его час назад посадили на такси. Наверное, скоро будет.

– Но почему-то у него телефон не отвечает…

– Тут же горы! – снова нашлась я. – Скалы. И олигархов знаете сколько понаехало! А у них – яхты с глушилками. Связь ужасная!

– Ясно, – успокоился тренер. – Хорошо, что вам дозвонился, а то уже думал в полицию обращаться. Ну, как он вам, подошел? Он вообще-то парень с головой, правда, себе на уме!

– Подошел, – уверила я. – Мы с ним еще раз договорились встретиться, когда вы отпустите.

– Нет вопросов, Дашенька! Завтра вы нас навестите?

– Обязательно! Диме привет! Полиняк все понял.

– Слушай, я совсем про время забыл! Хорошо, что отмазка есть – пробки.

– Пользуйся, – засмеялась я. – Пошли на такси.

– Как это? – опешил Дима. – А ты потом одна в отель? Нет уж. Я тебя до двери доведу, а потом поеду.

Спорить я не стала. И короткий путь к моему Hermitage превратился для нас в один нескончаемый нежный и страстный поцелуй. Целовался Дима отменно. Уж в этом-то я толк знала. Видно, и тут сказывались гены монархов-сластолюбцев.

Конечно, надо было прощаться, но я не могла! Мои губы отдавали ему всю накопившуюся за долгий день нежность, а ладони гладили его лицо. Вдруг он дернулся и ойкнул.

– Что?

– Ты мне поцарапала нос!

– Как? Чем? – я оглядела собственные руки и обнаружила, что длинный ноготь на мизинце надломлен.

Мало того что я этого не заметила, так еще и нанесла увечье любимому! По левой ноздре змеилась, кровоточа, царапина.

– Прости, – искренне, чуть не плача, повинилась я.

– Пустяки! – он промокнул платком капельки крови. – Это чтобы я о тебе ни на минуту не забывал.

– А так бы забыл?

– Ну что ты, глупышка! – и он снова перекрыл мне всяческий кислород своим обалденным ртом.

– Все! – отлепилась я от его губ у самых дверей. – Иди! До завтра!

– Погоди!

Он вдруг схватил меня за руку и метнулся к какой-то освещенной витрине, за стеклом которой вальяжились драгоценности. Это была ювелирная лавка. Нарисовавшийся по ту сторону стекла продавец зазывно махнул рукой.

– Пошли, – подтолкнул меня Полиняк. Недоумевая на ходу, почему вдруг ювелирный магазин открыт ночью, я оказалась внутри.

– Какой у тебя размер? – быстро спросил Дима.

– Третий! – гордо ответила я, выпятив грудь.

Он счастливо засмеялся.

– Это я и сам определил! Я про палец спрашиваю!

– А, – нисколько не смутилась я (чего перед любимым смущаться-то?), – самый маленький!

– Я так и думал! Вот это дайте, – он ткнул пальцем в прелестное колечко со скромной россыпью маленьких камушков и ценой на бирке «800».

– Это Fred! – изогнулся от гордости продавец. – Авторский дизайн!

– Вижу, что не Моссельпром, – весело проворчал Дима. Причем проворчал, что удивительно, по-французски. – Дашенька, дай пальчик.

Колечко пришлось ровно впору. Оно мгновенно заискрилось на моей руке, испуская тысячи счастливых лучиков.

Я еще любовалась бриллиантиками, а Дима уже рассчитался и вывел меня наружу.

– Дашенька, – он потрясающе улыбнулся, и я поняла, что сейчас он сделает мне предложение. – Дашенька, тебе так идет это кольцо!

– И что? – поторопила его я, чуть не подпрыгивая от нетерпения и уже предвкушая, как засмущаюсь и попрошу время на «подумать».

– Это – подарок. На память о сегодняшнем вечере. Мне было безумно хорошо! Ты – чудесная девушка!

– И все? – честное слово, это вырвалось совершенно случайно.

– Нет, не все! – он засмеялся, снова поднял меня на руки и поцеловал. Потом осторожно опустил на землю.– Мы ведь еще увидимся, правда? Все, я побежал! Пока! – и он махнул мне рукой, быстро удаляясь.

Я никогда не считала себя беспросветной дурой. Но тут я ничего не поняла. Ничего! Мой будущий муж вел себя совершенно не по правилам.