Текст книги "Спаситель Птолемей"

Глава третья
Праздник долины

Фивы приветствуют нового фараона. Праздник Долины. Мистерии из жизни великих богов Египта. Нападение армии и флота Антигона на Египет.

Сразу же после коронации царь Птолемей и царица Вереника отправились в далекое путешествие на юг, к верховьям Нила, чтобы принять присягу от своих подданных. Теперь перед новым всемогущим повелителем древней страны предстали две могучие силы: интересы государства, которые он обязан защищать, и жреческая всемогущая каста, с которой необходимо найти общий язык.

Птолемей торопился постичь тайны, скрываемые в древних храмах, поэтому участие в религиозных церемониях было для него крайне важным.

Путешествие фараона, так стали величать Птолемея египтяне, началось в самое красивее время года, во второй месяц разлива Нила, накануне Праздника Долины.

Праздник Долины был праздникам мертвых, но не праздником печали с плачем и жалобными стенаниями, а праздником радости, посвященном памяти тех, кого люди продолжали любить и после смерти, прославляя их в этот замечательный день. Мертвых почтительно поминали, приносили им жертвы и пировали, собираясь в гробницах или перед усыпальницами.

Этот особо почитаемый египтянами праздник Птолемей по совету Псаметиха решил отпраздновать вместе с египтянами в Фивах, в городе, который много веков назад, в эпоху расцвета фараоновского Египта, был прославленной столицей государства, поражающей своим великолепием.

Празднично одетые горожане восторженно приветствовали прибывшую в их город царскую чету на набережной стовратных Фив.

Глядя на ликующую толпу, кричащую, что фараон – это солнце, которое согревает их землю и их сердца, Птолемей неожиданно подумал, что в нем обитают души прежних великих фараонов, иначе откуда в нем это чувстве чего-то знакомого, что уже было когда-то.

«Прошло всего несколько дней, как я стал царем Египта, а мне кажется, что я здесь, в Египте, сижу на троне великих правителей уже много-много лет», – рассуждал про себя Птолемей.

Он невольно остановился, огляделся кругом и был поражен грандиозностью и величием архитектурных сооружений, возвышающихся перед ним. Они поразили его и Веренику своими колоссальными размерами.

– Запомни, великий Птолемей, – донесся до него голос жреца Псаметиха, – эти храмы строились на века для того, чтобы прославить мощь и величие фараонов, царя Верхнего и Нижнего Египта, родного сына бога Амона-Ра. Чти волю богов, если хочешь получить их благословение, ибо без их помощи мудрое правление на земле невозможно.

Птолемей и Вереника в роскошной колеснице двигались впереди многотысячного шествия ко дворцу, где им предстояло провести несколько дней. Встречающие низко, чуть не до земли, кланялись при приближении царской колесницы.

– Склоните головы перед новым фараоном, сыном солнца, и его супругой, дочерью солнца, – раздавались со всех сторон тысячи голосов.

На следующее утро в день Праздника Должны, задолго до восхода солнца. Птолемей и Вереника в сопровождении фиванской знати и особо приближенных лиц, сопровождающих царя в его путешествии по стране, отправились в храм почтить «царя богов» Египта – Амона-Ра, в честь которого фараоны восемнадцатой династии сделали стовратные Фивы своей столицей и местом почитания великого бога, отца и покровителя, воздвигли самые грандиозные храмы: южный – Луксорский и северный – Карнакский. Из местного фиванского бога Амон-Ра был признан верховным богом всего Египта.

Сегодня, в день Праздника Долины, Амона – великого бога Египта, покровителя Фив, торжественно перевозили в Город Мертвых, чтобы он принес там жертву своим родителям, пребывающим в потустороннем мире. Путь Бога лежал на запад – туда же, где находили место упокоения бренные останки смертных. Там, на западе, миллионы раз угасало солнце, чтобы на другой день появиться из мрака ночи.

Пока торжественное шествие, возглавляемое царем, двигалось к Луксорскому храму, все жители Фив, старые и малые, свободные и рабы, под руководством жрецов славили восходящее дневное светило у ворот храмов в своих кварталах.

Жрец Псаметих по дороге к храму рассказывал Птолемею.

– Вновь народившийся светоч не забывает угасший, из которого он родился, и возносит ему хвалу в облике Амона, чтобы предостеречь верующих от забвения усопших, которым они обязаны жизнью. Приноси жертвы, – учит одна из священных заповедей, – отцу твоему и матери твоей, что покоятся в долине гробниц, ибо это угодно богам. Посещай чаще усопших, чтобы то, что делаешь для них ты, сын твой делал для тебя.

Царь и царица внимательно внимали словам мудрого жреца. Птолемей невольно вспомнил свою мать Арсиною, её улыбку, пахнущие яблоками руки, и сердце его наполнилось нежностью, благодарностью и покоем.

Дорога к Луксорскому храму была уставлена с обеих сторон бесчисленными статуями баранов. Этот почетный караул каменных сфинксов как бы охранял праздничную процессию. Нескончаемой вереницей двигались вслед за царской четой вельможи и сановники, сопровождаемые пышной свитой, жертвенные животные, украшенные цветами.

Но путь к храму был долог.

Скороходы, стремительно бежавшие впереди, опередили процессию, чтобы вовремя известить верховного жреца о приближении царя и царицы.

Спустя час, незадолго до восхода солнца, Птолемей со своей свитой остановились у двух монументальных пилонов, образующих своеобразные ворота храма, у которых их встретили жрецы.

Воздвигнутые перед пилонами, устремленные высоко в небо два огромных обелиска, покрытые иероглифическими надписями, понятными только посвященным, и великолепными изображениями вызвали восхищение у скульптора Бриаксия. Уловив вопрошающий взгляд художника, один из жрецов пояснил высокому гостю:

– Здесь запечатлено грандиозное сражение между египтянами и хеттами при Рамсесе Втором.

Обычно сдержанный и немногословный Бриаксий не мог удержаться от похвалы:

– В этой сложнейшей многофигурной композиции древний мастер отлично передал напряжение боя, неукротимый порыв наступающих и отчаянное сопротивление обороняющихся.

Птолемей же, с интересом разглядывающий могучую фигуру фараона, который был более чем в десять раз больше обыкновенных смертных и возвышался над бесчисленными воинами и боевыми колесницами, невольно подумал: «Скоро и мое имя будет высечено на каменных стенах подземных и надземных храмов, дойдет до потомства, окруженное величайшей славой, которую я постараюсь заслужить своими деяниями на благо народов Египта. Я построю города и храмы не менее величественные, чем эти! Александрия станет красивейшим городом мира, как и Фивы!»

Пройдя между пилонами, процессия вступила в храмовый двор, поражающий воображение множеством скульптурных изваяний, бесчисленными надписями и изображениями, которыми были покрыты его стены, а главное целым лесом мощных колонн. Стоящие рядом с колоннами высокие тропические пальмы казались низкорослыми тростниками.

Филокл невольно воскликнул:

– На верхней площадке такой колонны могут уместиться около ста воинов!..

Всё было грандиозно в этом храме. Золото внутренней отделки ослепляло. Величественный храм бога Амона, воздвигнутый древними правителями, словно бросал вызов стремительному бегу тысячелетий.

Пройдя ряд колонных проходов, представляющих картинные галереи, еще один обширный храмовый двор, окруженный колоннами, длинную анфиладу разукрашенных залов, праздничная процессия достигла, наконец, святилища, где находилась статуя Амона-Ра.

Посреди святилища высился жертвенный алтарь, где на костре из кедровых поленьев горели благовонные шарики кифи. Их дурманящий аромат наполнял всё святилище.

Более сотни жрецов в белых одеждах полукругом выстроились позади алтаря. Обратив лица навстречу приближающейся царской чете, они оглашали святилище песнопениями.

Едва царь и царица ступили в святилище, как пение жрецов достигло громоподобной силы.

Статую Амона-Ра осветил первый луч восходящего солнца.

Верховный жрец торжественно произнес:

– Великий фараон Птолемей! Бог Аман возлюбил тебя! Он дарует тебе победу, и ты уничтожишь всех своих врагов!..

Все улицы города были заполнены народом. Целыми семьями стояли фиванцы у пилонов храма в ожидании, когда выйдет торжественная процессия, чтобы примкнуть к ней и вместе с нею переправиться через Нил в некрополь на празднично украшенных барках.

Нил являлся естественной границей между городом живых, расположенном на восточном берегу, и городом мертвых – на западном.

Некрополь состоял из целого лабиринта гробниц, погребальных усыпальниц, в которых хоронили после смерти набальзамированные тела фараонов, их приближенных, знатных и богатых людей.

В этот день муж, жена и дети были неразлучны, не покидали друг друга ни на минуту. Рабы с корзинами, полными праздничных яств, и факелами, чтобы освещать мрак склепов и дорогу во время ночного возвращения, следовали за своими господами.

На реке, сверкая ярким убранством, стояли наготове лодки в ожидании своих владельцев. Весь берег был усеян людьми. Громкие звуки праздничной музыки и песнопений заглушали гомон толпы, ожидающей появления бога Амона и нового фараона из ворот храма. Все делились друг с другом новостями, радостно сообщали, что в этом году праздник будет особенным, так как в Египте наконец-то появился новый фараон, который вместе с ними будет справлять их любимый праздник.

Наконец наступил долгожданный момент – распахнулись ворота. Первыми вышли мальчики в легких набедренных повязках, которые начали усыпать цветами путь бога и фараона. За мальчиками шествовали жрецы, исполняющие торжественные гимны. Густые облака благовонных курений возвестили о приближении самого бога.

Первым из ворот храма показался великолепный бык, между рогами которого блестел золотой диск, украшенный ослепительно белыми страусовыми перьями. Наконец, вслед за опахалоносцами появился сам бог Амон. Бог то показывался, то исчезал за большими полукруглыми опахалами из черных и белых страусовых перьев, которыми жрецы прикрывали его от палящих лучей солнца.

Бог Амон медленно выплывал из ворот храма на своем драгоценном золотом троне, установленном на богато украшенном гирляндами из свежих благоухающих цветов пьедестале, покрытом покрывалом из златотканной ткани, ниспадающей на плечи молодых жрецов, которые, двигаясь медленным и мерным шагом, несли трон с богом на своих плечах, направляясь к реке. Следом за ними шли жрецы, державшие на поднятых вверх руках вечнозеленое священное дерево Амона.

– Воздадим хвалу Амону Могущественному, Царю богов, подобному восходящему солнцу и заходящему солнцу.

Гимны зазвучали с новой силой, в воздухе повисли клубы ароматного дыма и на золотом троне, несомые темнокожими рабами, появились фараон Птолемей, воин, герой, повелитель, со своей царственной супругой Вереникой. Молодые египетские воины несли над ними балдахин, украшенный готовыми к броску уреями.

Глаза Вереники сияли. Это был день её триумфа. С детства она мечтала стать царицей. Во всех детских играх старалась подчинить своей воле всех. Она незаметно коснулась руки мужа и нежно пожала её. Теперь она с Птолемеем, вознесшимся на самые вершины власти, была единым целым. Её права были неоспоримы, а обязанности ясны. Лишь она одна знала, как подвести Птолемея к быстрому решению того или иного вопроса. На пути Птолемея стояла только одна преграда – Антигон. В этот миг торжества Вареника не сомневалась в победе своего царственного супруга. Куда ни падай её взор, всюду волновалось беспредельное море лиц так, что рябило в глазах. Это людское море ликовало и шум многих тысяч восторженных голосов сотрясал воздух.

К шествию присоединялись всё новые и новые группы музыкантов и отряды воинов, которым на днях предстояло отправиться на битву с Антигоном.

Стадам жертвенных животных, следующих за торжественным шествием, не видно было конца.

Статуя бога была торжественно установлена на праздничной ладье, великолепном судне из блестящего полированного дерева и богато инкрустированном золотом. Борта его были украшены искусственными изумрудами и рубинами, мастерски изготовленными из стекла. Сиденья для жрецов были отделаны слоновой костью.

Не менее роскошным был и нильский корабль царя. Борта блестели позолотой. Тенистый навес. что возвышался посреди ладьи, был устлан пестрыми вавилонскими коврами, а на носу, как в давние времена на морских судах царицы Хатшепсут, красовалась золотая голова льва. Волны плескались о царскую ладью с особым резким утренним звуком.

Птолемей и Вереника сошли с трона и медленно прошли к тенистому навесу. Носильщики и моряки по обеим сторонам сгибались в поклонах в трех шагах от них, а особо приближенные вельможи стояли, прижав правую руку к левому плечу. Птолемей пристально разглядывал незнакомые лица. Какие они были разные: веселые, мрачные, уверенные, боязливые, а порой непроницаемые…

Царь с царицей вошли под навес, а круг почета бесшумно расположился вокруг, – каждый человек в трех шагах от навеса.

«Теперь я фараон, я бог, и все считают, что я должен жить в своем круге, быть непроницаемым, как положено богу», – невольно подумал Птолемей.

Царская ладья причалила к западному берегу Нила вслед за ладьей с богом Амоном. Сановники в раззолоченных нарядах шагнули вперед и над сходнями поднялись огромные опахала из перьев. По сходням спустились царь с царицей.

– Смотри, внимательно смотри, – прошептала мать сыну. – И запомни это лицо. Это Добрый Бог, это фараон Птолемей!

– Да, я вижу его! – ответил сын и, спустя мгновение, добавил. – Я запомню это лицо. Оно такое задумчивое. О чем думает новый фараон?..

– О чем думает фараон, мы узнаем, когда ты вырастешь, – ответил сыну отец.

Сын вопросительно посмотрел на отца, и тот пояснил:

– Если ты и твои ровестники будут счастливы, значит фараон думает о благе своего народа.

Царь же с любопытством разглядывал радостную толпу и думал о том, что теперь счастье его подданных во многом зависит от него и необходимо, чтобы новый поход закончился полней и окончательной победой над Антигоном.

Главный жрец храма Сети торжественно приветствовал Птолемея и Веренику:

– Да процветает фараон и его царственная супруга, да продлится ваша жизнь, сила и здравие!..

Торжественно шествовали облаченные в белые одежды служители божества к святилищу. Следом шли представители фиванских храмов и некрополя. В руках пророков некрополя был длинный посох, обвитый зелеными листьями.

Во время шествия жрецов со статуей бога Амона по некрополю к алтарю, рабы по древнему обычаю усыпали его путь песком.

Как только пророки некрополя торжественно водрузили статую Амона на алтарь, люди, прибывшие на праздник, стали складывать свои дары в зале перед святилищем. Старый, пользующийся особым доверием жрец, которому было поручено подсчитывать жертвоприношения, расположился в боковых воротах храма и начал прием жертвенных животных, зерна и фруктов. Ему помогали писцы, заносившие приношения в списки. В день Праздника Долины в храмы некрополя поступали щедрые дары.

Птолемей поделился с Бриаксиом и Дегинократом своими впечатлениями:

– Заупокойные храмы своими размерами и великолепием соперничают с храмами на восточном берегу.

– Эти храмы строили гениальные зодчие, – согласился Бриаксий.

Архитектор Дегинократ воскликнул:

– Какое удивительное сочетание храма, гробницы и пирамиды!..

Через час процессия вышла из ворот и, повернув к югу, сделала остановку в величественном храма Аменхотепа Третьего, по повелению которого на восточном берегу был построен Луксорский храм.

Перед своим заупокойным храмом Аменхотеп Третий соорудил в свою честь аллею сфинксов и воздвиг две статуи, два высочайших колосса во всей нильской долине, которые, точно стражи, возвышались перед храмом.

Много удивительных открытий ожидали царя и царицу в некрополе.

– Птолемей, смотри, – воскликнула от неожиданности Вероника, указывая на гирлянды цветов около одного из саркофагов, – иссушенные лепестки и листочки не изменили своей формы и цвета за тысячу лет… Можно подумать, что их засушили лишь месяц назад…

На дне чашечки одного не совсем распустившегося цветка её зоркий взгляд заметил осу. Крылышки осы были прозрачны и готовы к полету. Казалось, что оса вот-вот встрепенется, вспорхнет и унесется вдаль.

– Проникновение в мысли великих фараонов позволит тебе ответить на многие вопросы, – услышал Птолемей завораживающий голос жреца Псаметиха. – На стенах этого храма начертано наставление Аменхотепа. Третьего сыну.

– Прочти мне его, – попросил Птолемей.

– «Внемли тому, что я говорю тебе, и ты сможешь стать царем страны, повелителем земель… Будь тверд с подчиненными. Люди слушаются лишь тех, кто внушает им страх, не приближайся к ним в одиночку. Не прикипай сердцем к брату, не знай друга, не заводи себе наперсников… Даже во сне храни свое сердце про себя, да не положишься ты ни на кого в день зла.»

«Печальный совет, – подумал Птолемей, – древний правитель познал измену тех, кому доверял долгие годы.»

И вспомнил предательство Антигона.

– «Это было после вечерней трапезы, когда наступила ночь. Я расслабился, почивая на ложе. Моя душа задремала. Однако вскоре замелькало оружие, враги держали против меня совет… Я проснулся и восстал к битве, совершенно один. Цари – самые одинокие люди на свете», – прозвучал в ушах Птолемея старческий голос умудренного жизнью жреца.

«Александр Великий превыше всего ценил дружбу, – вспомнил Птолемей. – Главное в жизни проявить себя человеком, а не богом.»

Птолемей пристально вгляделся в лица друзей, в верности которых не сомневался: Филокла, Дегинократа, Бриаксия, Деметрия Фалерского…

Следующая остановка процессии была сделана в храме великого Тутмоса Третьего, что расположен был еще южнее.

В усыпальнице великого фараона Птолемей предстал перед красовавшимся на стене грозным собранием. Стены гробницы казались заполненными богами с внушающими священный страх коронами, птичьими или звериными профилями и длинными суровыми всевидящими глазами. Осирис восседал на троне, остальные стояли у весов – пес Анубис, Тот с головой ибиса, Гор с носом в виде птичьего клюва. Приземистый Пожиратель с пастью крокодила злобно ждал, сидя на стрелке между чашами весов. А на чашах лежали два хрупких, невесомых маленьких предмета – сердце и стоящее на кончике перо.

Шел суд над человеческим сердцем. Эти грозные фигуры говорили о том, от чего в конечном счете зависит судьба человека.

Образ пера на чаше весов заставил Птолемея задуматься. «Перо является символом правды и богини правды… Глубокая мысль!.. Сердце умершего должно быть столь же легким, столь чистым ото зла, чтобы быть способным уравновесить противоположную чашу весов…»

Гипотезы, аллегории, боги были чисто египетскими. Всемогущему Зевсу не было среди них места. Сегодня Птолемей отдавал себя в руки именно этих богов Египта.

После возздания почестей великому Тутмосу шествие по аллее сфинксов поднялось на террасы храма фараона-женщины Хатшепсут, расположенного в скалах. Сфинксы изображали царицу в виде льва с человеческим ликом и были ярко расписаны: на белых пьедесталах лежали желтые львы с синими бородами и разноцветными головными платками.

Жрец Псаметих рассказывал:

– Храм был выстроен великой царицей Хатшепсут в честь богини неба Хатор, которая почитается египтянами как небесная корова, родившая солнце, и посвящен памяти великой царицы, повелевшей изображать себя в шлеме и с подвешенной бородой.

Прекрасные, совершенные очертания храма четко рисовались на фоне отвесной яркожелтой скалы.

На тщательно отполированных постаментах стояли исполинские каменные ястребы с символами жизни, олицетворяющими бога Гора, который заставляет расцвести всё увядающее и воскрешает всё умирающее.

На каждой террасе храма находились открытые с восточной стороны залы, густо уставленные колоннами. Но бокам лестницы, ведущей к террасам, росли диковинные заморские деревья, а перед лестницей во дворе были выкопаны пруды. В прудах цвели лотосы, шумели заросли папируса и резвились разноцветные рыбки.

На второй террасе между лесом колонн возвышались статуи царицы Хатшепсут.

Всё вокруг вызывало изумление и восхищение своим великолепием, неповторимостью и грандиозностью размеров.

– Великий зодчий Сенмут построил этот храм на века, – обратился Птолемей к Дегжнократу. – Когда вернемся в Александрию ж наступит долгожданный мир, мы подумаем о строительстве новых храмов. И запомни, строить надо на века. У египетских зодчих многому необходимо поучиться.

– И у египтян, и у великих эллинов! – добавил Дегинократ. – Александрия, как ж Афины, и Фивы, и Вавилон, должна иметь свое неповторимое лицо.

Птолемей согласно кивнул.

Бриаксий жадно рассматривал прекрасные картины, высеченные по камню резцом художников.

– Эти картины повествуют о великих деяниях фараона-женщины, совершенных ею с помощью богов, – пояснял скульптору один из сопровождающих высоких гостей жрецов. – Эти корабли были посланы великой царицей в Пунт, чтобы обогатить Египет сокровищами Востока. А это сама царица Хатшепсут. Она прильнула к сосцам священной коровы Хатор и пьет молоко вечной жизни.

У гробниц храма шествие остановилось и Птолемей с Вереникой возложили венки на жертвенный алтарь древних фараонов.

В каждой гробнице у жертвенных алтарей лежали щедрые дары, и почти всюду семьями собирались люди. Здесь они ели жареное мясо и фрукты, пили пиво и вино, вспоминали умерших, словно путников, нашедших свое счастье в дальних краях, твердо надеясь рано или поздно свидеться с ними.

Наблюдая за египтянами, поминающими своих ушедших из жизни родственников, философ Деметрий Фалерский размышлял:

– Как поэтично звучат у египтян загробные миры: «Страна жителей Запада», «Прекрасная дорога на Запад», «Страна вечности»…

– Это неудивительно, – отозвался Филокл, – ведь они верят в воскрешение после смерти, поэтому в их восприятии жизни много радости.

Солнце уже клонилось к западу, когда процессия во главе с царем и царицей достигла площади, где должен был начаться праздник – вход в долину с гробницей Сети.

Здесь к царю богов Амону явились боги-покровители мертвых, которых принесли на празднично убранных гирляндами из живых, благоухающих цветов носилках жрецы, окруженные служителями с зонтами и опахалами.

Когда все боги встретились, совершились церемонии во славу всех бесчисленных усопших, покоившихся в недрах Западных гор.

Главный жрец торжественно сообщил Птолемею, что теперь он, великий фараон новой династии, может быть уверен, что боги даруют ему всевозможные блага и милости – долголетие Ра, годы вечности на троне Гора в радости и мужестве, победу над всеми врагами, царство обеих земель, молодость плоти, незыблемые памятники, вечные как небо.

Для Вереники этот день был одним долгим радостным праздником. На всей земле, казалось ей, не было человека, который теперь посмел бы спорить с ней, обсуждать её поступки или отказывать ей в исполнении желаний.

За грандиозным праздником наблюдали тысячи жителей Фив и близлежащих номов. По всей площади были расставлены палатки с едой и налитками. Под легкими тенистыми навесами продавались нарядные платки всех форм и расцветок, украшения, амулеты, веера и зонты, благовонные эссенции. За многочисленными столами со всевозможными лакомствами, со сладостями для детей, царило веселье.

Египетские воины, не переставая, били в тамбурины. Танцовщицы в прозрачных одеждах плясали под звуки систров и трещоток.

Друзья и знакомые приветствовали друг друга благочестивыми изречениями, а дети делились друг с другом сладостями, показывали выигранные в кости или подаренные родителями медные колечки, на которые еще сегодня во что бы то ни стала необходимо было что-нибудь купить. В основном покупали сладости, игрушки или новые сандалии.

Птолемей и Вереника восседали на возвышении под сенью балдахина, и взоры всех были устремлены на них.

Глядя на нового фараона, многие говорили:

– Ты хорошо разглядел фараона Птолемея?

– Да, и я чувствую, что боги добры к нам и мы за многое должны быть им благодарны.

Юная египтянка делилась с подругой:

– Наш фараон – самый мужественный и самый красивый мужчина, какого я видела в своей жизни!..

– В его душе, наверняка, обитают все добрые боги!. – подхватила подруга.

В полночь начались праздничные мистерии.

Жрецы к этому праздничному дню тщательно подготовили грандиозное представление из жизни великих богов. Костюмы и декорации были ослепительными и дорогими. Служители храмов некрополи этот праздник продумали с особым усердием, ведь его почтил своим присутствием сам великий фараон Птолемей.

Среди жрецов особо выделялся человек со свитком в руках, программой мистерии. Жрец должен был следить за точным её исполнением.

Все зрители с волнением и нетерпением ожидали выхода богов.

Первым шествие богов возглавил правитель царства мертвых Осирис. Он появился в виде человека с мумифицированным телом и знаками царской власти.

Зрители радостно захлопали в ладоши.

За Осирисом шествовал Анубис – бог с головой шакала – проводник мертвых и покровитель кладбищ и бальзамирования.

Громкими приветствиями встретили зрители появление особо почитаемой богини Исиды.

– Исида, великая богиня, прогони злых духов!..

– Только тебе это под силу!..

Исида приблизилась к своему мужу, с нежностью обняла его, не замечая появления на сцене брата Осириса, бога Сета с телом человека и головой осла.

Вся площадь замерла в напряженном молчании.

Мать тихо объясняла дочери:

– Сет ненавидит Осириса за его силу и доброту, за любовь, которую он внушает к себе всему живущему на земле, поэтому он решил погубить Осириса и завладеть троном, который старший брат занимает по праву первородства.

Все волновались, захваченные представлением этой великой драмы.

Во время пира во дворце Сета, едва завистливый брат уговорил Осириса лечь в ящик, толпа взревела от ужаса. Со всех сторон раздавались крики:

– Осирис, не верь брату!

– Он замыслил убить тебя!

– Сет – злодей!..

Как только сообщники Сета стали забивать ящик гвоздями и бросили его в реку, на площади началась настоящая свалка. Египтяне, подбежав к сцене, громким плачем выразили охватившее их горе, затем начали своими советами помогать Исиде найти ящик с телом мужа.

Многотысячная толпа вместе с исполнителями принимала участие в мистерии.

Вереника со всё возрастающим интересом следила за происходящим на сцене и на площади. А жрецы наблюдали за лицами царской четы, довольно кивали друг другу, радуясь, что мистерия удается на славу.

– Такое грандиозное представление я вижу впервые! – восхищенно воскликнул Птолемей.

Когда ящик с телом Осириса наконец-то был найден великой богиней, все облегченно вздохнули и заняли свои места. Вздохнула с облегчением и взволнованная царица Вереника.

Боги ненадолго, перед очередным злодеянием хитроумного Сета, оживили Осириса и Исида дала жизнь богу Гору. Появление бога Гора было встречено всеобщим ликованием и дружными рукоплесканиями.

Увидев избиение врагов Осириса, когда Гор вступил в борьбу со своим коварным дядей, многие снова присоединились к действу на сцене, начали размахивать кулаками и стучать ногами.

Превращение бога Осириса в колонну колоссальных размеров вызвало всеобщий восторг публики, запевшей торжественный гимн во славу победы добра над злом.

Выпрямившись и слегка подавшись вперед, Птолемей внимательно следил за представлением. Он смотрел на происходящее так, словно хотел запечатлеть все образы в своей душе, чтобы там, в её тайниках, сопоставить, сравнить с другими незабываемыми родными образами Эллады.

Сверху на сцену опустился белоснежный нильский гусь, – великий владыка Фив – бог Амон.

В это время небо над площадью начало светлеть. Ночь уходила, зарождалось утро.

Птолемей был восхищен мастерством жрецов, которые точно рассчитали каждый миг действия в мистерии.

Когда из глаз гуся начали появляться юноши и девушки, а из клюва – боги, всю площадь озарил первый луч солнца.

Хор жрецов вместе со всеми зрителями начал славить царя богов Амона. Под пение гимна жрецы вынесли на сцену золотую статую бога.

Взгляд нового фараона был ясен и лучился радостью.

В этот же день царь богов Амон возвращался на восточный берег в Карнакский храм – главный центр почитания Амона в Фивах.

Птолемей, сопровождаемый жрецами, подошел к статуе Амона, чтобы возжечь благовония, пожертвовать новые дары, всенародно попрощаться с великим богом египтян и вслед за ладьей царя богов возвратиться на царской ладье в свой дверец в Фивах.

Наблюдая за новым фараоном Птолемеем, египтяне чувствовали, что их благополучие и процветание, свобода и сама жизнь зависят от этого подобного богам человека.

На следующее утро Филокл застал Птолемея в одном из роскошных залов отведенного ему дворца за рабочим столом, заваленным свидетельствами разнообразных трудов, которыми этот неутомимый человек занимался в качестве мыслителя, полководца и царя даже в своей поездке.

Перед ним лежал план нового дворца в Александрии, а возле него свиток рукописи Аристотели, рассуждения философа об олигархии и демократии, в которых он заимствовал многие полезные рассуждения. Эта рукопись была испещрена заметками, сделанными на ней смелым почерком Птолемея. Несколько длинных стрел с различными усовершенствованиями были небрежно брошены на стол. Даже в поездке Птолемей ежедневно получал от Филокла срочные донесения и был в курсе всех событий.

В это утро главный советник Птолемея начал своё донесение, согласно новому ритуалу, фразой:

– Пришли доложить его величеству, царю Верхнего и Нижнего Египта, что прибывший из Александрии гонец дожидается приема, чтобы известить о приближении армии и флота Антигона к границам Египта.

Эта весть вызвала в сердце Птолемея сильную печаль, – то, что казалось неизбежным, стало очевидной реальностью?