Текст книги "Шепот скандала"

– Хорошо, – пошла она на компромисс, – а что, если я это представлю лорду Гранту как деловую договоренность: я займусь Нининым воспитанием и, возможно, пообещаю ему, что возьму под свое покровительство его младшего кузена Чесси во время светского сезона в Лондоне, чтобы освободить лорда Гранта от обязательств перед семьей…

– Но это все равно далеко от моих представлений об идеальном замужестве, – выразила протест Меррин.

Джоанна рассмеялась.

– Надеюсь, ты никогда не найдешь себе такого мужчину, – сказала она, – который заставит тебя понять, что чем меньше видишь мужа, тем лучше.

– Надеюсь, – с сомнением в голосе сказала Меррин, – что лорда Гранта можно будет убедить помочь тебе. Он – богатый человек, но мы можем жить скромно, где-нибудь в небольшой деревушке в сельской местности. – Она замолчала. – Но мне кажется, тебе это не понравится, – с грустью в голосе закончила она.

– Я возненавижу это, – честно призналась Джоанна. – Ты же знаешь, что я терпеть не могу жить в деревне. Там скучно, грязно, время еле движется.

Она вспомнила долгие однообразные дни в доме дяди, которые отмерялись лишь тиканьем часов, стоящих в холле. Эта унылая скука была одной из причин, почему она бросилась в объятия Дэвида Уэра после знакомства с ним на местной ассамблее. Он был таким живым и смелым в сравнении с ее тусклым прозябанием. Но она не позволит себе думать о том, каким несчастьем обернулся ее первый брак. На этот раз она идет на этот шаг с широко открытыми глазами, и пусть ее замужество с Алексом обеспечит ей то, что играет в ее жизни важную роль, подумала Джоанна.

– Как хорошо было жить в деревне! – вспоминала Меррин. – Все там такие приветливые, не то что в Лондоне, и там были места, где можно было поиграть, и спокойные уголки, куда я могла пойти почитать.

– Мне иногда кажется, – Джоанна улыбнулась, чтобы скрыть язвительность своего тона, – что ты росла в каком-то совершенно ином месте, не там, где выросла я.

– Но ты ведь не читала, – сказала Меррин.

– Мне было скучно.

– Ты никогда не бродила по окрестностям.

– Я могла бы порвать платье.

– Так что неудивительно, что ты предпочитаешь Лондон, где тебя ежеминутно развлекают, – закончила Меррин. Она посмотрела на часы и встала.

– Ты сегодня вечером идешь куда-нибудь? – спросила Джоанна. На долю секунды на лице Меррин мелькнуло виноватое выражение, но затем она решительно покачала головой. – Уже десять часов, Джо. Ты же знаешь, что я рано встаю и рано ложусь спать, как в деревне. Нет, нет, я ложусь спать.

– Тогда спокойной ночи, – пожелала Джоанна, целуя сестру в щеку. – Пришли ко мне Друри, пожалуйста. Мне нужно, чтобы она помогла мне одеться.

Меррин закрыла за собой дверь. Джоанна на секунду присела, смотря на свое отражение в трюмо. Она действительно собирается сделать это? – спросила она себя. Тогда, ночью в клубе боксеров, она сказала Алексу, что ей не безразлична ее репутация, и это было правдой, иначе она не сидела бы здесь, мучительно размышляя, что делать.

Джоанна подошла к гардеробу и начала выбирать платье. Красное шелковое платье – слишком вычурно. Золотое парчовое – слишком официальное. Пурпурное бархатное было модно в прошлом сезоне.

Через полтора часа она остановила свой выбор на дымчатом серебристом платье, которое очень шло ей. Джоанна посчитала, что выглядит в нем загадочной светской дамой. Платье чудесно облегало все изгибы ее фигуры. Оно шуршало, когда она двигалась, оттенки серебра, когда на них попадал свет, играли, как опалесценции. Это было платье соблазнительницы, маскарадный костюм.

Джоанна подхватила дымчатую накидку в тон платью и накинула ее на плечи. Наемный экипаж уже ждал ее на улице. Обратного пути не было.

Лотти рисовала. Это не было одним из тех женских достоинств, которыми она обладала, – если кто-нибудь спросил бы ее, она, возможно, ответила бы, что о женских достоинствах, которыми она обладает, неприлично говорить вслух, – поэтому карта, которую она пыталась изобразить, получалась очень кривобокой. Джон Хаган, наблюдавший за процессом через ее плечо, был несколько разочарован. Он переместил свечи так, чтобы на письменный стол падало больше света.

– Вы уверены, что все выглядит именно так? – спросил он командным голосом.

Лотти обиженно повела плечами:

– Почти так, – и пояснила: – На карте был изображен длинный полуостров, сокровище было зарыто недалеко от берега, и это называлось… – Она замолчала. Она никак не могла вспомнить название места, которое было отмечено на нарисованной рукой Уэра карте Шпицбергена.

– Вам придется вернуться и посмотреть еще раз, – сказал Хаган. – Я не могу отправиться за тридевять земель, не зная даже, как называется это место.

Лотти глубоко вздохнула:

– Дорогой, мне не хочется лишний раз тревожить Джеймса Девлина, боюсь, он начнет подозревать, что тут что-то не так, если заметит, что я больше интересуюсь картой сокровищ, которую передал ему его кузен, чем его мужскими достоинствами.

Последовала пауза. Лотти заметила, что Хаган сильно покраснел, и поняла, что в данный момент его больше заботят ее отношения с Девлином, чем спрятанные сокровища Дэвида Уэра. Мужчины, подумала Лотти, везде и всегда одинаковы. Она понимала, что, если бы она сделала Хагану намек, он тут же овладел бы ею. Но она не собиралась давать ему такую возможность. У нее были свои принципы.

– Уверен, – согласился Хаган, откашливаясь, – вы найдете возможность отвлечь внимание мистера Девлина. Вы кажетесь такой… изобретательной… дамой. – Он специально выделил голосом несколько последних слов.

Лотти улыбнулась ему особой кошачьей улыбкой и наклонилась вперед, чтобы Хаган мог насладиться ее грудью в глубоком вырезе ее платья.

– Это будет не дешево, дорогой. Взамен информации я пожелала бы большую часть этих сокровищ.

– Вы жадны, мадам. – Хаган не отрывал взгляда от ложбинки посередине груди. – Не похоже, чтобы вы нуждались в деньгах.

– Конечно, – согласилась Лотти, беря бокал с коньяком, – но я хочу, чтобы вы заплатили за мою помощь тем или иным образом, дорогой. В конце концов, Джоанна – мой самый лучший друг, и я обманываю ее, помогая вам таким образом, так ведь?

Хаган заворчал недовольно:

– Но, мадам, вы, похоже, не считаете дело слишком затруднительным.

– О! Девлин – очень талантливый любовник, – небрежно заметила Лотти, – но он молод, и я боюсь, что его сексуальные потребности могут утомить меня. – Она тяжело вздохнула. – Я должна быть… уверена… что мои усилия направлены на достойное дело. – Она смотрела на Хаган, хлопая ресницами. – Мистер Каммингс отказывается купить мне потрясающий браслет с бриллиантами, который леди Питерс вынуждена выставить на аукцион, чтобы покрыть свои карточные долги. Он говорит, что у меня и так слишком много бриллиантов. – Как будто у кого-нибудь может быть слишком много бриллиантов! Она с вызовом посмотрела на Хагана. – Так что видите…

Хаган вертел в руках пустой бокал из-под коньяка.

– Я уверен, – сказал он, – что мы сможем прийти к какому-то… соглашению, мадам.

– Ну вот и замечательно, дорогой, – промурлыкала Лотти, вставая и так быстро убирая свои рисунки, что Хаган отпрянул. – Я, пожалуй, позволю мистеру Девлину заниматься со мной любовью, пока он не раскроет мне все свои секреты. – Лотти увидела, что в глазах Хагана отражается почти неконтролируемая похоть, и одарила его ослепительной улыбкой. Ей нравилось шокировать людей. – Слуги проводят вас, – добавила она. – Спокойной ночи.

Глава 9

Ночь была длинной и жаркой. Честно говоря, это был единственный способ провести этот нескончаемый вечер, подумала Алекс. Чарльз Йорк устроил обед в адмиралтействе, на котором почетным гостем был принц-регент, а поскольку Алекс не сопровождал леди Джоанну Уэр на бал к леди Брайанстоун, у него не было уважительных причин, чтобы отказаться присутствовать на этом обеде. К тому же ему дали ясно понять, что он не может отказаться, если хочет, чтобы адмиралтейство поддержало его плавание на Шпицберген, обеспечило его поставками и кораблем «Морская ведьма» для сопровождения на случай каких-либо осложнений.

Когда Алекс вошел в двери гостиницы «Гриллонс», Фрейзер вышел ему навстречу, его лицо было строгим и суровым, даже более строгим и суровым при свете свечей, чем обычно.

– Милорд, вас ожидает леди.

Алекс выругался. Хитроумные приглашения от любвеобильных дам стали для него сплошным кошмаром в последнюю неделю, но ни одна из них до сих пор не была настолько безрассудна, чтобы забраться в его спальню, по крайней мере с разрешения его дворецкого.

– Фрейзер, – сказал он, – сейчас три часа утра.

– Да, милорд.

– И я хочу спать.

– Да, милорд.

– Я пьян.

Фрейзер засопел.

– От вас действительно пахнет, как будто вы провели бурную ночь в пивной в Абердине, милорд. – Он помолчал. – Это леди Джоанна Уэр, милорд.

– Даже если это будет папа римский, – с раздражением ответил Алекс.

Джоанна Уэр здесь, в его спальне, в три часа утра? Ему это, наверное, снится.

– Вы должны были отправить ее прочь, – сказал он.

– Я пытался, но она отказалась уходить.

Алекс повернулся на каблуках. Дверь его комнаты открылась, и в дверном проеме появилась Джоанна. За ее спиной на ночном столике горела свеча. Она отбрасывала свет так, что вокруг головы Джоанны образовался нимб, окрасивший ее волосы в оттенки бронзы и золота. Она вышла вперед, шурша юбками. У Алекса дух захватило от запаха ее духов, смешанных с запахом ее тела, такого сладкого и притягательного, что ему ударило в голову. На Джоанне был воздушный, почти прозрачный наряд из серебристых кружев. Алекс обнаружил, что не может оторвать от нее глаз.

Позади нее стояла кровать Алекса с нетронутым покрывалом. Еще минуту назад он так мечтал о том, чтобы заснуть. Теперь кровать вызвала у него совсем иные желания.

– Какого черта вы здесь делаете? – потребовал он ответа. – Откуда вам известно, что я живу здесь? – Он знал, что его слова звучат очень невежливо, но у него был выбор: вести себя так либо схватить ее в объятия и страстно целовать.

– Брук нашел вас, – пояснила Джоанна. – Мне нужно поговорить с вами.

– Это что, не может подождать?

– Естественно, нет, иначе я не была бы здесь. – Она наморщила нос, почувствовав запах спиртного. – О, да вы пьяны!

– Совсем немного.

– Извините, мадам, – произнес Фрейзер.

– Не извиняйся за меня, Фрейзер, – сказал Алекс. – Я вполне способен извиниться за себя сам. – Он повернулся к Джоанне: – Идите домой, леди Джоанна. Я зайду к вам утром.

– Вполне возможно, что утром вы не найдете меня там, где я должна быть.

В ее тоне прозвучал едва заметный намек, но, каким бы пьяным Алекс ни был, он его уловил. Посмотрев ей в лицо, он увидел там решительность, а также волнение, которое выражалось в том, как она сложила руки. Алекс почувствовал, как что-то внутри его перевернулось, и ощутил, как его переполняет волна сочувствия вместе с еще каким-то чувством, которое он не испытывал уже очень давно. Он выругался.

– Милорд! – Голос Фрейзера прозвучал, как будто это был голос его разъяренного дяди. – Не в присутствии дамы!

– Фрейзер, принесите мне холодной воды, пожалуйста, – попросил Алекс, не обращая внимания на его замечание. – Леди Джоанна, что я могу вам предложить? Помимо экипажа, который отвезет вас домой?

– Я пришла сюда, чтобы соблазнить вас, – поспешно сказала Джоанна.

– Извините, милорд, – сказал Фрейзер, воспользовавшись наступившей тишиной. – Мне кажется, что не могу присутствовать здесь в такой момент.

– Черт побери, вам лучше уйти, – согласился Алекс. Он схватил Джоанну за руку. Втащив ее в комнату, он закрывал дверь и оперся на нее спиной. – Вы пришли сюда, чтобы соблазнить меня? – переспросил он.

– Да.

– Так почему же вы не сделали это?

– Простите?

– Почему же вы не соблазняете меня? – повторил Алекс. – Боже мой! Вы не могли бы объявить об этом заранее!

Он увидел, что Джоанна прикусила губу.

– Я не могла этого сделать, – протестовала она. – Здесь был Фрейзер, а я не хотела шокировать его.

Она замолчала, как будто внезапно осознала действительность. На ее лице отразилось страдание. Она выглядела так, будто ей было семнадцать лет, а не двадцать семь. Несмотря на то что на ней было изящное платье, она казалась растерянной и несколько потерянной.

Алекс почувствовал, как нежность заполняет его. Он узнал это чувство, но не поверил себе. Могла ли Джоанна Уэр вызвать в его душе такое ощущение, ведь она ему совершенно безразлична? – подумал он. На секунду ему показалось, что он сходит с ума.

В дверь осторожно постучали. Фрейзер просунул голову в дверь и, оглядевшись, испытал огромное облегчение, когда увидел, что Алекс и Джоанна были все еще одеты и вели себя прилично.

– Я не был уверен, закончили ли вы… м-м-м… переговоры, – пояснил он.

– Нет, в вашем понимании этого слова, – ответил Алекс, глядя на Джоанну. – Так в чем дело, черт побери?

Он заметил, как крепко сжались губы Джоанны, и снова почувствовал острое желание поцеловать и приласкать ее.

– Нужно, чтобы вы женились на мне, – заявила она.

Алекс крутанулся на каблуках.

– За каким дьяволом? – осведомился он.

– Я в отчаянии.

– Благодарю вас, – сухо проговорил Алекс. – Я все еще никак не пойму, как вы собираетесь соблазнять меня и как это связано с женитьбой.

Джоанна вздохнула. Она сделала несколько шагов в сторону от него. Ее юбки зашуршали так, как шипит разъяренный кот.

– Мне кажется, что мы с вами не ругаемся, только когда целуемся, – заметила она сердито. – Поэтому мне показалось логичным приблизиться к вам именно таким образом.

– Я мог бы и раньше переспать с вами, – сказал Алекс, следуя своей собственной логике, – но почему вы думаете, что я женюсь на вас?

Джоанна пришла в ярость. Алекс подумал, что мог бы сказать ей все это и более вежливо, но у него сильно болела голова.

– Я думала, что вы – джентльмен, – резко ответила она и закончила фразу, повысив голос, – а джентльмены именно так и поступают!

– Ваша логика, – сказал Алекс, – безнадежно ошибочна.

– Как и ваши манеры. – Теперь в ее голосе звучало отчаяние. Он видел, как краска залила ее лицо. Джоанна покачала головой, принимая поражение. – Извините, – резко сказала она. – Я устала и, похоже, совсем не могу логично рассуждать. Я понимаю, что выставляю себя полной дурой…

– Джоанна. – Алекс взял ее за руки. Он чувствовал, как она дрожит, и снова ощутил потребность утешить ее, что было для него непривычно и вызывало смятение. – Расскажите мне, в чем все-таки дело, – попросил Алекс.

Джоанна высвободила руки, отошла от него и села на край кровати. Все мужская сущность Алекса не могла не отреагировать на то, как она сейчас выглядела: волосы выбились из прически, шелковые юбки сбились. Черт! Неужели она не понимает, что она с ним делает здесь, в его спальне, поздней ночью? – подумал он. Для вдовы она исключительно наивна. Конечно, он не собирается садиться рядом с ней. Это будет для него верхом искушения. Алекс засунул руки в карманы и прошел в другой конец комнаты.

– Это все Джон Хаган, – начала Джоанна. Она говорила быстро. – Он сказал, что… – У нее перехватило дыхание, несмотря на ее отчаянные попытки скрыть волнение. – Он сказал, что, если я отправлюсь в Арктику, у меня не будет дома, куда я смогу вернуться, и что он сделает все, чтобы меня никто не принимал. – Джоанна в отчаянии махнула рукой. – Он сказал, что не хочет видеть в доме Нину, что она – незаконнорожденная дочь Дэвида и ее нужно оставить там, где она сейчас, если только… – Голос Джоанны задрожал. – Он хотел… – Она замолчала, они встретились глазами. – Ну, он предложил соглашение…

– Понимаю, – сказал Алекс. Он почувствовал, как его охватывает ярость. – И вы ему отказали.

– Не совсем так, – ответила Джоанна, дерзко посмотрев на него. Слова Джоанны как будто ударили его в низ живота. – Мне нужен дом для Нины, но я не вижу другого способа получить его. Я не смогу ни работать служанкой, ни жить в нищете – мне нужен комфорт! Поэтому я подумала…

– Джоанна! – Алексу показалось, что он сейчас взлетит на воздух. Он схватил ее за плечи. – Вы отказались завести интрижку со мной из-за каких-то своих так называемых моральных принципов и готовы спать с Джоном Хаганом, поскольку хотите сохранить свой образ жизни! – Алекс отпустил ее. Он уже буквально полыхал от гнева.

– Не в этом дело, – возразила Джоанна. Она стояла, положив руки на бедра. Ее глаза сверкали, как две ярких звезды. – Хаган начал шантажировать меня, а я не могла ничего придумать! – Ее голос сорвался. – Я действительно очень хочу помочь Нине и обеспечить ее безопасность, Алекс. Было ошибкой с моей стороны приходить сюда, – резко заявила она. – Теперь я это вижу. И если Хаган действительно выгонит меня из моего дома, думаю, найдется какой-нибудь другой джентльмен, который захочет жениться на мне.

У Алекса все еще болела голова, и он соображал немного медленнее, чем обычно, но одно он знал твердо: никто, кроме него, не женится на Джоанне Уэр. Это было ясно как день.

– Льюишем, или Белфорт, или Престон? – мягко предложил на выбор Алекс. – Это не подходящие для вас кандидатуры, моя дорогая, они едва дышат.

– Знаю. – Она снова посмотрела на него с вызовом во взгляде. – Но они надежны. Я буду в безопасности, и Нина тоже.

– Никто из них не захочет беспокоиться о незаконнорожденной дочери другого человека, – заметил Алекс.

– Наверное, вы правы. – Она теребила бахрому на газовом шарфе, оплетая ею пальцы. – Я понимаю, что вы не хотите жениться, так же как и я не хочу выходить замуж, Алекс, но вы, по крайней мере, можете сделать это ради благополучия ребенка. – Она отпустила из рук шарф. – Дэвид назначил вас опекуном Нины по определенной причине, и я уверена, что эта причина заключается в том, что он знал, что вы его не подведете. Не имеет значения то, что вам претят обязанности, которые он взвалил на вас, вы обязательно выполните свой долг… – Она замолчала. – Вы ведь правда ненавидите все это? – добавила она ровным голосом. – Я постоянно чувствую гнев и отвращение, которое вы испытываете.

Горечь и гнев снова овладели Алексом. Как много может он сказать ей о своей вине за смерть Амелии? О том, что он ненавидит ответственность и обязательства? И в то же время не может не выполнить свой долг? Все это было как искупление за его вину, его наказание. О да! Дэвид Уэр принял правильное решение, выбирая опекунов для своей дочери, потому что ни тот ни другая никогда не оставят ребенка. Джоанна с ее навязчивым желанием помочь Нине, и он – со своим ужасным чувством вины, от которого никогда не освободится, это чувство никогда не позволит ему обмануть надежды невинного ребенка…

– Да, – хрипло сознался Алекс. – Я ненавижу это.

– Почему?

Он никогда раньше не лгал ей. Алекс с удивлением понял, что они все время были крайне откровенны и прямодушны друг с другом. Но сейчас ситуация была другой. Эта незаживающая рана в его душе, этот грех, который он постоянно чувствовал, он не станет говорить об этом теперь. Нет, будет достаточно, если он расскажет часть правды.

– Потому что я не люблю быть связанным обязательствами, – объяснил Алекс. – Я не хочу никакой ответственности. Я – путешественник. – Он пожал плечами. – А это уже принуждение само по себе, которое довольно трудно объяснить…

Джоанна кивнула. Ее взор затуманился.

– Я понимаю.

Поскольку у Уэра были те же обязательства, как у путешественника, Алекс посчитал, что она поймет его правильно, во всяком случае лучше, чем любая другая женщина, которую он знал. Но…

– Конечно, это не очень хорошая черта характера мужчины, – сказал он.

– Конечно. – В голосе Джоанны теперь звучала горечь. – Но, Алекс, я хочу ребенка. Я чувствую, что должна заботиться о девочке, больше того, я просто обязана ей помочь. Я не могу ее оставить так далеко, нелюбимую и покинутую… В то же время я довольно легкомысленна и хочу сохранить свой образ жизни. Я честно это признаю. – Она сделала глубокий вдох и поднялась с кровати. – Поэтому я предлагаю вам сделку. Я знаю, что не могу предложить вам многого взамен, но все, о чем я прошу, – это чтобы вы дали нам для защиты свое имя и предоставили какое-нибудь место, где мы могли бы жить. – Джоанна улыбнулась. – Я, Меррин и Нина. Может быть, ваша кузина Франческа сможет приехать и пожить с нами, – добавила она. – Я смогу вывести ее в свет, если кто-нибудь в обществе еще будет со мной разговаривать. – Она замолчала снова. – В любом случае я больше ничего не прошу от вас. Я воспитаю Нину и позабочусь о ней, а вы сможете уехать, куда вам захочется, никаких обязательств, никаких привязанностей. Что вы на это скажете?

Алекс задумался. С одной стороны, это – банальное разрешение всех их проблем. Давая Джоанне свое имя и крышу над головой, он защитит ее не только от Хагана, но и от порицания общества с уверенностью, что Нина получит хороший уход и будет материально обеспечена. В таком случае у него появится гораздо больше возможностей проследить за будущим Нины, чем если бы она жила с Джоанной, а он только бы исполнял роль казначея. Таким образом он выполнил бы свой долг. Джоанна предоставит необходимый психологический комфорт, а также сможет взять под свое покровительство Чесси. Самое лучшее в этой ситуации – то, что он будет свободен – свободен отправиться куда захочет, вслед за своими мечтами, даже на край земли, если у него появится такое желание. Идеальный вариант. Правда, Алекс не предусмотрел дополнительные обязательства, ему бы не хотелось, чтобы они усложнили его жизнь, у него уже есть Чесси, которую он должен обеспечивать, но он не собирается уклоняться и от своих обязанностей по отношению к Нине. Он не сможет. Это – дело чести, даже если он будет свободен.

Но затем, где-то в глубине сознания, Алекс услышал шепот Девлина и его слова, которые он пытался оттолкнуть подальше от себя с тех пор, как приехал в Лондон: «Бальвени нужен наследник…»

Он все время гнал от себя эти слова, стараясь не обращать внимания на их важность, потому что его чувство вины за смерть Амелии не позволяло ему даже допустить мысль, что кто-то может занять ее место. Алекс посмотрел на Джоанну. Она была очень бледной. Ее лицо казалось высеченным из мрамора. Дыхание было неглубоким и нервным. Он вспомнил слова из дополнительного распоряжения к завещанию Дэвида Уэра, язвительные строчки, из которых было ясно, как сильно Джоанна хочет ребенка. Ее желание подтверждалось ее решимостью, даже отчаянием, заявить о своих правах на Нину. Но есть ли какие-нибудь причины, почему она не может иметь собственного ребенка? – задумался Алекс. Правда и то, что за девять лет замужества Джоанна не подарила Уэру ребенка, но это может быть просто случайным стечением обстоятельств. Она считает, что может дать ему немногое, но она не права. Наследник Бальвени… Это будет еще одно обязательство с ее стороны, еще одна ее обязанность. Он женится на Джоанне, руководствуясь… и они оба понимают это. Алекс желал ее, но он никогда не полюбит ее и, таким образом, никак не предаст Амелию. Джоанна не заменит ее. Джоанна встретилась с ним глазами, и Алекс увидел, что она все еще сильно нервничает.

– Вам страшно, – сказал он резко, видя, как дрожат ее пальцы, она даже сложила руки на коленях, чтобы унять дрожь и успокоиться.

– Конечно, мне страшно! – Она повернулась к нему, дрожа от волнения. – Я дала клятву никогда больше не выходить замуж. Всем известно, что наш с Дэвидом брак был несчастливым. И мне не хотелось бы связывать свою жизнь еще с одним искателем приключений. – В голосе Джоанны звучало отчаяние.

– На этот раз, по крайней мере, мы оба будем знать условия нашего соглашения и постараемся придерживаться их, – хрипло сказал Алекс. Впервые за все время их знакомства Джоанна дала искреннее объяснение ее отчуждению от Уэра, и Алекс понял, что ее слова были искренними.

– Да. – Джоанна вздохнула и задержала дыхание. – Я уже не такая молоденькая и глупая, как тогда, когда выходила замуж за Дэвида. Поэтому я не прошу ничего, кроме вашего имени и дома. – Джоанна выпрямилась. – Что вы на это скажете?

– Нет, – ответил Алекс. – Мне не нужна домохозяйка, превратившаяся в няньку.

Джоанна подняла подбородок:

– Мне говорили, что их дешевле нанять, чем содержать жену.

– Возможно.

Он схватил Джоанну за плечи и почувствовал ее тепло сквозь тонкую шелковую материю ее платья. Его желание овладеть ею теперь невыносимо, как раскаленная печь, жгло его.

– Мне не нужен фиктивный брак, – сказал Алекс, подумав о Бальвени и необходимости иметь наследника. – Вы пришли сюда, чтобы соблазнить меня, – напомнил он. – Так соблазняйте.

* * *

Воздух разом покинул легкие Джоанны. Намерения, подумала она, даже самые скверные, хороши только в теории. Она поискала глазами его лицо, такое безжалостное, мрачное. Соблазнить его? Ей казалось это невозможным. Вообще-то с ее стороны это было невыполнимой, безнадежной, сумасбродной идеей, глупо предполагать, что она сможет это сделать… Ее уверенность в себе никогда не была продолжительной.

– Вы хотите сказать, что не женитесь на мне, если я не соблазню вас? – спросила она. Ее обуяла ярость, и она не могла поверить в реальность происходящего. – Вы – джентльмен в еще меньшей степени, чем я думала!

Алекс рассмеялся. В свете свечи он выглядел взъерошенным и беспечным, а теперь вдруг стал самим собой – искателем приключений.

– Будь у вас побольше опыта, – усмехнулся он, – вы бы знали, что в такое время очень мало кто из мужчин бывает истинным джентльменом. – Он сделал несколько шагов. – Некоторые, возможно, ими остаются. Но честно признаюсь, я – не из их числа. – Он внимательно наблюдал за ней, и под его взглядом ей стало жарко. – Если помните, вы сделали крайне оригинальное предположение, – продолжал Алекс. – Оно абсолютно правильное. Я не женюсь на вас, если вы не соблазните меня. Скрепим договор?

Алекс шагнул к ней.

– Я не хочу допускать никаких недоразумений по поводу нашего брака, Джоанна. Если мы поженимся, это будет не только на словах. Я желаю вас и не хочу, будучи женатым человеком, искать удовольствие в чужой постели.

Что ж, это по-честному, подумала Джоанна. Она вспомнила Дэвида, его полную неспособность хранить верность и почувствовала, что ее любят и желают, что показалось ей странным. Алекс, конечно, прав, – первоначально это действительно была ее идея, но ей казалось, что это было сто лет назад. Теперь это уже представлялось ей невозможным и вместе с тем очень захватывающим.

– Удовольствие, – прошептала она, вздрогнув, но не смогла полностью скрыть неприязнь к умершему мужу.

– Да. – Опять эта нечестивая усмешка озарила голубые глаза Алекса. Он склонил голову набок. – Должен ли я сделать вывод, что вам это непривычно?

Конечно, для нее это было странным. Дэвид Уэр в свое время заботился только о собственном удовольствии.

– Я… – Невозможно было говорить о подобных вещах, не упоминая о Дэвиде, а Джоанна совсем не хотела думать о нем сейчас.

– Для вдохновенной соблазнительницы вы удивительно сдержанны, – заметил Алекс.

Да, как искусительница она была безнадежна. Она сама знала об этом, ему вовсе не обязательно было указывать на это. Джоанна не могла набраться храбрости сейчас, когда дошло до дела. Это был естественный конец, подумала она, той сомнительной и опасной игры, в которую они одновременно играли, не доверяя друг другу, подгоняя друг друга, и тем не менее оказались заложниками того странного, мощного притяжения, которое не отпускало их. Теперь Алекс бросил ей решительный вызов, а она оказалась слишком слабохарактерной и не смогла достойно ответить ему.

– Вы не можете не делать замечаний, – сказала она. – Я передумала. Наше соглашение недействительно.

Алекс издал рассерженный возглас, протянул руку и притянул Джоанну к себе. В тот момент, как их губы соприкоснулись, желание заполонило ее, оно было более жарким, сладостным и сильным, чем раньше. Она отстранилась, чтобы не утонуть в нем, и открыла глаза.

– Я не стану целовать мужчину, от которого пахнет бренди.

– Вы играете с огнем, – сказал Алекс, улыбаясь. Он стоял так близко, что у Джоанны закружилась голова от его близости. – Это не просто бренди, – добавил он. – Это – лучшее бренди принца-регента. – Он посмотрел на нее. Выражение его глаз было непонятным и сосредоточенным. – Перед вами выбор, – предложил он. – Или – или.

Много ли на ней останется одежды, подумала Джоанна, если она немедленно не убежит отсюда.

– Договор аннулирован, – заявила она.

Алекс не шелохнулся. Он стоял между ней и дверью.

– Трусиха, – сказал он. – Вы хотите подвергнуть риску будущее Нины и Меррин – и свое, – потому что боитесь переспать со мной?

В комнате, казалось, стало еще жарче.

– Шантажист! Вы ничем не лучше Хагана! – Джоанна подняла руку, чтобы ударить его. Она ощущала себя в водовороте эмоций: гнев, страсть, стыд и сильное возбуждение – все перемешалось.

Алекс поймал ее руку небрежным жестом и отпустил, как будто это уже не имело для него никакого значения.

– Это была ваша идея, – заметил он. – Хорошая идея, но из нее ничего не вышло. Но, – он вздрогнул, – как бы там ни было, идите, если хотите. – И Алекс отвернулся.

– Нет. – Что-то как будто щелкнуло у нее внутри. – Я не могу. Я хочу забрать Нину. – Она посмотрела на свое прозрачное серебристое платье. – И еще я хочу жить в Лондоне и носить красивые платья.

Алекс рассмеялся:

– В конце концов, вы займетесь со мной любовью ради своего гардероба?

Он подхватил ее на руки и бросил на кровать. Это было так неожиданно и ужасно, что Джоанна осталась лежать там, неспособная даже вздохнуть. Он стоял над ней на коленях и казался огромным и могучим. Джоанна почувствовала, как ее сердце стало биться чаще от смешанного ощущения опасности и предвкушения приятного и вместе с тем нечестивого восторга. Теперь она испытывала мучительное желание: она одновременно ненавидела Алекса и отчаянно желала почувствовать его плоть в себе. Никогда раньше она не испытывала такого нестерпимого желания, одна мысль об этом сводила все ее тело судорогой, шокируя ее и приводя в отчаяние. Алекс наклонился к ней, и его губы накрыли ее губы. Джоанна широко раскинула руки и почувствовала, как грубый шрам на его груди врезается в ее ладони. Поцелуй был предвестником более серьезных намерений, и ее тело немедленно отреагировало на это. Его губы были настойчивыми и требовательными, язык провоцировал жаркий отклик, который она едва могла контролировать. Джоанна чувствовала, как растет его желание, как ее тело поднимается навстречу ему, как твердеют ее соски под шелковым одеянием, как ее бедра поднимаются, чтобы прижаться к нему плотнее. Вдруг одна мысль пронзила ее затуманенный мозг.