Текст книги "Шепот скандала"

– Я никогда не отрицал, что Уэр обладал физическим мужеством, – согласился Перчес. – Но разве ты не понимаешь, что он делал это ради своей собственной славы?

– Достаточно, – пробормотал Алекс, сжав зубы.

Он понимал, что желание Перчеса обладать Джоанной изменило его собственное суждение о ней. Возможно, они были любовниками, и она сумела настроить Перчеса против мужа. Вероятно, что они и сейчас близки, подумал он. Его скверное настроение усилилось и превратилось в туго натянутую пружину.

Перчес допил пиво и поставил кружку.

– И последнее, больше испытывать судьбу я не намерен. Ты никогда не задумывался, почему у Уэра всегда были проблемы с дисциплиной? – Алекс посмотрел на него поверх кружки и увидел, что Перчес смотрит на него ясным взглядом, в котором читалась насмешка. – Конечно, его люди выполняли приказы, но они не любили его так, как твои любят тебя – если вообще можно говорить о любви к англичанину.

– Шотландцу, – поправил его Алекс с едва заметной улыбкой.

– Еще хуже, – растягивая слова, сказал Перчес. – Неудивительно, что ты такой непреклонный. У тебя душа из железа.

– Дев говорит, что это все мое кальвинистское воспитание, – объяснил Алекс. Он замолчал и покачал головой. – Давай не будем говорить об этом, Перчес. Мы не договоримся, а я не хочу ссориться с тобой.

На несколько мгновений в воздухе, казалось, повисло напряжение, но лицо мужчины разгладилось, и он кивнул.

– Еще по одной? – спросил Перчес, поднимая кружку.

Алекс покачал головой:

– Мне нужно найти леди Джоанну и убедить ее позволить мне сопровождать ее во время этой поездки. Ради ребенка.

– Если у тебя есть обаяние, Грант, воспользуйся им, – посоветовал Перчес. Он высоко поднял голову. – В любом случае тебе повезло. Леди Джоанна сейчас за углом, в таверне «Замок».

Алекс глянул в закопченное сажей окно. Вечер уже близился к ночи, и свет летнего дня покидал небо, раскрашивая его в розовый и золотой цвет. Улицу освещали фонари, а свет из окон гостиниц, кофеен и игорных домов раскрашивал булыжную мостовую там и тут. Вечерняя толпа, беспорядочная и шумная, заполняла узкий проход между домами. Холборн вечером – это то место, где Алекс меньше всего ожидал встретить леди Джоанну Уэр.

– Что, черт возьми, она здесь сейчас делает? – поинтересовался он.

Перчес жестом подозвал одну из самых хорошеньких девушек-официанток, и она наполнила его кружку.

– Она там – покровительница кулачных боев, – сказал он.

– Что?!

– Леди Джоанна оказывает поддержку Клубу кулачных боев, – пояснил Перчес. – Она – их талисман. Мне кажется, сегодня там матч.

– Талисман? Леди Джоанна посещает кулачные бои?

– Этот вид спорта пользуется необыкновенной популярностью, – объяснил Перчес. – Герцог Йоркширский – один из покровителей клуба, и он сегодня там присутствует.

– Мне все равно кто. Пусть хоть сам король прибудет туда, – с нескрываемым раздражением заявил Алекс. – Знатной даме там не место.

– Сделай одолжение, сообщи об этом леди Джоанне, когда увидите ее, – дал добрый совет Перчес, подмигивая девушке, и та немедленно проскользнула на место, которое освободил Алекс. – Это, несомненно, поможет тебе убедить даму позволить сопровождать ее на Шпицберген. – Перчес помолчал, затем глубоко вздохнул и снова обратился к пиву. – Желаю удачи, Грант, – добавил он. – Тебе она очень понадобится.

Глава 6

– Там какой-то джентльмен хочет увидеть вас, мадам.

Даниел Брук, в высшей степени уважаемый призер экс-боец, который теперь работал управляющим гостиницей и таверной «Замок» в Холборне, вошел в скромные личные покои и поклонился Джоанне. Он выглядел очень комично, поскольку был невысокого роста, широкоплечий, лысый и мускулистый, казалось, что он – квадратный. Даниел Брук был двоюродным братом Джема Брука, человека, которому Джоанна была очень обязана. Джем, в прошлом тоже боец-призер, защитил ее от гнева Дэвида после их той ужасной ссоры. На следующее утро после того, как Дэвид буквально изнасиловал ее, Джем каким-то образом оказался у них в доме, объясняя свое появление просьбой какого-то джентльмена. У Джоанны не было ни малейшего желания выяснять, кто был ее рыцарем-освободителем или откуда он узнал о том, в каком положении она находилась. Джем был непоколебим, как скала, в его присутствии она чувствовала себя защищенной; когда Дэвид предпринял попытку ворваться в тот день в дом, настаивая на своих матримониальных правах, Джем вышвырнул его на улицу одним небрежным движением.

Когда Дэвид отправился в плавание, Джоанне больше не нужен стал телохранитель, и она помогла Джему устроиться в таверну в Уэппинге, где он и по сей день подает необыкновенно вкусные снетки на ужин. Так сложилось, что за нее поднимали бокалы победители боев, как за их покровительницу и талисман, и у нее не хватило смелости объяснить им, что она ненавидит драки и что насилие любого рода вызывает у нее отвращение.

Вот почему она сидела там одна, обхватив ладонями стакан с портером, а в соседней комнате на импровизированном ринге проходил матч между чемпионом Хеном Пирсом и подающим надежды молодым человеком. Это был уже второй стакан пива с густым солодовым вкусом. Джоанна редко пила крепкие напитки, иногда позволяя себе бокал вина или шампанского. Этот напиток имел более земной вкус, и это успокаивало ее. Прошедшая неделя была наполнена шокирующими событиями, которые воскресили в ее памяти наихудшие моменты прошлого и бесцеремонно выставили напоказ ее сокровенные переживания. Она устала от переживаний, и ненадолго в этой таверне, где было пятьдесят мужчин, готовых защитить ее, даже если при этом им придется пойти на смерть, она чувствовала себя в безопасности.

Дверь открылась, и Джоанна вздрогнула, когда шум, доносившийся из помещения, где проходил бой, накрыл ее. Джоанна прижала ладони к ушам. Внезапно она увидела, что Алекс Грант стоит прямо перед ней. На нем был безупречный вечерний костюм, губы бесшумно двигались. Она отняла руки от ушей.

– Что вы, позвольте спросить, делаете в этой таверне, если терпеть не можете спорт? – спросил он.

Вот это да! Ему не понадобилось и десяти секунд, чтобы разрушить ее ощущение свободы и вернуть к действительности. Она почувствовала, как ее охватывает раздражение.

– А почему вы решили, что я не люблю спорт? – парировала она.

– Вы сидите здесь одна, прижав руки к ушам, а на лице такое выражение, будто вы только что съели пару лимонов, – объяснил Алекс. – Что вы здесь делаете?

– Я пришла сюда, чтобы встретиться с человеком, который мог бы охранять меня во время путешествия на Шпицберген, – сказала Джоанна. Она жестом указала на стоящего впереди Брука. – Лорд Грант, это – Даниел Брук, боец-призер в прошлом. Брук, это – лорд Грант.

Брук вежливо поклонился, приветствуя Алекса, но в его глазах зажегся стальной огонек, как будто ему помешали во время боя сделать то, что он намеревался. «Посмей только слово сказать…» — можно было прочесть в его позе.

Джоанна отметила про себя, что Алекс смотрел на Брука с не меньшей неприязнью, чем боец-призер осматривал его. Многие мужчины на месте Алекса почувствовали бы себя не в своей тарелке, увидев откровенную агрессию в поведении Брука, подумала Джоанна, но Алекс держался твердо и уверенно. Он был по меньшей мере на пятнадцать сантиметров выше Брука, менее широкоплечий и не такой грузный, и по-своему был опасен. Вероятно, это ощущение возникло из-за того, подумала Джоанна, что лорд Грант побывал в отдаленных уголках света, куда забредают только отчаянно сильные, изобретательные и мужественные искатели приключений.

Мужчины окинули друг друга оценивающим взглядом, и Джоанна ощутила, как в воздухе повисло напряжение, затем Брук отступил и кивнул, и напряжение сразу же уменьшилось.

– Телохранитель, – понимающе произнес Алекс и тоже кивнул.

Джоанна заметила, как мышцы плеч Брука слегка расслабились.

– Господи! Боже мой! Лорд Грант, – воскликнула она. – Неужели вы одобряете мой выбор?

На губах Алекса появилась едва заметная улыбка, и кончики его губ слегка приподнялись.

– Путешествие такого рода, как вы собираетесь предпринять, леди Джоанна, – сказал он, – полно неожиданностей, и далеко не все из них – приятные.

– Я тоже так думаю, – согласилась Джоанна. – К сожалению, Брук отказал мне, поскольку не любит холод, так как это плохо сказывается на его суставах.

– Последствия, неминуемые при его профессии, как я посмею предположить, – заметил Алекс.

– Осмелюсь предложить вам выпить, сэр? – вежливо осведомился Брук.

– Благодарю вас, но – нет, – ответил Алекс. – Я пришел сюда только для того, чтобы поговорить с леди Джоанной. – Он повернулся к ней: – Миледи, надеюсь, вам известно, что бои на ставки незаконны?

– За схваткой внимательно следят герцоги Йоркские и Кларенс, а также три члена лондонского магистрата, – пояснила Джоанна. – Вряд ли правосудие заинтересуется нами.

Алекс указал на кресло напротив нее:

– Вы позволите? – Его взгляд упал на стакан. – Это – пиво?

– Крепкий портер, – ответила она. – Мне нравится солодовое пиво. – Она замолчала, ожидая неминуемой отповеди.

Алекс повернулся к Бруку:

– Я, возможно, все же возьму что-нибудь выпить. Брук, бренди, пожалуйста.

Брук поклонился и вышел.

– Вы сегодня как-то необыкновенно вежливы, – съязвила Джоанна.

– Ни один здравомыслящий человек не позволит себе иное поведение в присутствии победителя боев без правил, – отозвался Алекс. Он снова посмотрел на ее стакан с портером. – Вы не опьянели, леди Джоанна? Темное пиво – самое крепкое.

– Я знаю, – согласилась Джоанна. – Оно превосходно.

– По-моему, вы опьянели.

– Во мне столько всего, что может вызвать ваше неодобрение, – снисходительно сказала она. Джоанна слегка покачнулась, поворачиваясь в его сторону. – Зачем вы пришли сюда, лорд Грант? И как узнали, где меня можно найти?

– Оуэн Перчес сообщил мне, – ответил Алекс.

– А… Тогда он наверняка поведал вам, что Лотти и я наняли его, чтобы отправиться к Шпицбергену.

– Да, – нахмурился Алекс. – Миссис Каммингс тоже собирается в путешествие?

– Она думает, что это будет настоящее приключение, – сказала Джоанна. И, вздохнув, добавила: – Мне кажется, что вы попытались убедить капитана Перчеса не принимать наше предложение?

– Да. Но мне не удалось.

Джоанна улыбнулась, удивляясь его откровенности.

– Капитан Перчес – верный человек, – сказала она. – А может быть, деньги, которые я дала ему, сыграли решающую роль.

Алекс рассмеялся:

– Перчес, как вы справедливо заметили, – искатель приключений. Хотя, пожалуй, он относится к вам с уважением. Вы хорошо его знаете?

– Не так, как вы думаете, – резко парировала Джоанна, болезненно реагируя на его намеки. – Лорд Грант, ваши предположения оскорбительны. Я вижу, что вы не желаете даже допустить мысли, что кто-то может относиться ко мне хорошо, если только этот человек – не мой любовник!

– Извините, – мягко сказал Алекс. – Я совсем не хотел обидеть вас. Брук тоже, видимо, относится к вам с большим уважением.

– Да, участники боев преданы мне, – подтвердила Джоанна. – Я – их талисман. – Она рассмеялась, увидев выражение его лица, когда он услышал ее слова. – О, дорогой лорд Грант! То мгновение, когда вы отнеслись ко мне с одобрением, было совсем недолговечным, не правда ли?

– Меня не интересуют бои, – сдержанно пояснил Алекс. – И мне вовсе неинтересно, насколько вы известны в этих кругах, леди Джоанна.

– Конечно нет, – согласилась Джоанна, она больше не могла сдерживаться. – Нужно проплыть в лодке по Гангу, чтобы заслужить ваше одобрение, лорд Грант. Ах да! Я совсем забыла, – теперь в ее тоне явно звучала насмешка, – и то если речь идет не о женщине.

Она увидела, как его лицо снова приобрело строгое выражение.

– Это – правда, – сказал он, – я предпочитаю, чтобы женщины оставались дома.

– На своем месте, – добавила Джоанна. – Конечно.

В комнате воцарилась холодная тишина. Брук принес Алексу стакан бренди и тактично выскользнул из комнаты, как вышколенный дворецкий. Джоанна чувствовала напряженный и внимательный взгляд Алекса на своем лице. Несмотря на разногласия между ними, она ощущала себя очень неуютно и сердилась на себя за это.

– Вы не ответили на мой вопрос, – резко сказала Джоанна, разрушая острое чувство понимания, которое так внезапно возникло между ними. – Почему вы здесь?

– Хочу просить вас, чтобы вы разрешили мне сопровождать вас на Шпицберген, – произнес Алекс. В его голосе звучала ирония. – Перчес сказал мне, что окончательное решение за вами. Если вы мне откажете, мне придется отрабатывать мой проезд в качестве юнги.

Джоанна не могла не рассмеяться.

– Юнга? Вы?

– Да! Даже Девлин будет отдавать мне приказы.

Джоанна внимательно посмотрела на него:

– Вы предложили деньги капитану Перчесу за то, чтобы он взял вас?

– Да. Но он настаивал на вашем согласии.

– Как приятно, что его нельзя купить, – усмехнулась Джоанна. – Мой ответ – нет.

Она увидела, как губы Алекса тронула едва заметная улыбка, и поняла, что он ожидал ее решительного отказа.

– Позвольте мне попытаться убедить вас изменить свое решение, – попросил Алекс и подвинулся. – Еще не поздно.

– Изменить решение и не ехать на Шпицберген? – спросила Джоанна.

– По поводу всего этого предприятия, – уточнил Алекс. Он снова внимательно посмотрел на нее. – Ваша жизнь в большой степени зависит от прихотей общества, леди Джоанна. И поверьте, непременно найдутся те, кто с неодобрением отнесется не только к вашему решению отправиться на Шпицберген, но и к тому, что вы собираетесь воспитывать незаконнорожденного ребенка вашего мужа. И первым, кто придет в ужас, как мне кажется, будет Джон Хаган. Что будет с вами, если Тон больше не станет покровительствовать вам?

В комнате воцарилась тишина. За дверью рев толпы, поддерживающей дерущихся, то нарастал, то затихал, как шум прибоя.

– Тогда я буду голодать, – беспечно заявила Джоанна. – Но, к счастью, Нина не будет испытывать лишения, не так ли, лорд Грант? Позволю предположить, что Дэвид оставил вам средства на содержание своего ребенка, раз уж он назначил вас нашим попечителем?

Теперь тишина стала какой-то странной. Джоанна в недоумении приподняла бровь.

– Уэр оставил карту сокровищ, – хрипло сказал Алекс.

Джоанна не могла не удивиться этому сообщению.

– Что? Карту сокровищ?

Алекс сунул руку в карман и вытащил листок тонкой бумаги, пожелтевшей от времени. Он развернул его и протянул ей. Джоанна в изумлении уставилась в него. На листке был очень грубо нарисован чертеж острова с крайне приблизительным указанием заливов, бухт и пещер, буквой «Х» было отмечено место рядом с отмелью. Как и полагалось, имелась также отметка с черепом и перекрещенными костями.

– Но как же, – изумилась Джоанна, – разве Дэвид не мог положить деньги в банк, как это делают все нормальные люди?

На щеках Алекса появилось некое подобие румянца. Джоанна подумала, что и ему пришла в голову та же мысль.

– Вы привезли это со Шпицбергена вместе с письмом? – уточнила она.

– Нет! – Алекс почти сорвался на крик. – Чёрчвад дал мне его. Листок был вложен в завещание Дэвида.

– Все это очень похоже на обман, – сказала Джоанна и покачала головой. – Но как это похоже на Дэвида, он так любил мистификации.

– И все это очень скверно, – сухо заявил Алекс.

– Да, но это так похоже на Дэвида, – повторила Джоанна и посмотрела на Алекса. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль. – Ах да, забыла! – воскликнула она, не сумев скрыть горечи в голосе. – Ведь вы всегда считали, что Дэвид не мог совершить каких-то неправильных поступков, не так ли, лорд Грант? Его поступки всегда были вне всякого осуждения. – Джоанна подвинула стул. – И именно по этой причине, я повторяю, я не могу позволить вам сопровождать меня на Шпицберген. Вы не испытываете ко мне ни любви, ни доверия, а путешествие и так будет достаточно трудным, и я не хочу каждый раз натыкаться на ваш неодобрительный, осуждающий взгляд. Если у вас есть желание зафрахтовать корабль, чтобы найти это так называемое сокровище, что ж, это – ваш выбор и ваша забота, но с нами вы не поедете.

Алекс нахмурился:

– Но ведь это крайне неразумно – плыть раздельно, леди Джоанна.

В глубине души Джоанна признавала его правоту, что тем не менее не изменило ее отношения к ситуации: она не хотела видеть на своем корабле человека, который так неодобрительно относится ко всему, что она делает.

– Мы вовсе не обязательно должны враждовать, – продолжал убеждать ее Алекс. – Ради благополучия ребенка мы можем попытаться стать друзьями.

Джоанна покачала головой:

– Ответ все тот же: «Нет». Вы по натуре человек властолюбивый и вечно будете указывать мне, что делать, и мы будем ссориться. Когда я просто нахожусь рядом с вами, я чувствую, что…

– Чувствуете что? – Алекс в удивлении приподнял бровь.

– Чувствую, как прихожу в ярость! – воскликнула Джоанна, вскакивая на ноги.

И это было правдой. Комната внезапно показалась ей крошечной, в ней не стало хватать воздуха, было тесно из-за присутствия там Алекса. Джоанна ощущала, как их взаимная неприязнь раскалялась, как чайник, готовый вот-вот закипеть.

Алекс тоже встал.

– Вы поклялись, что сделаете все, что в ваших силах, чтобы Нина благополучно добралась до дому. Но даже в этом вы солгали, – сказал он.

Джоанна в недоумении уставилась на него, несколько напуганная его насмешливым тоном.

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что любой здравомыслящий человек признает, что в интересах Нины вы просто обязаны позволить мне сопровождать вас, – пояснил Алекс. – Но вы настолько упрямы, что не соглашаетесь на это.

– Не смейте говорить обо мне так, как вы рассуждаете о лошади, – с яростью произнесла Джоанна. – Я вовсе не упряма, я – единственная, кто здесь мыслит здраво! Мы и десяти минут не проговорили с вами и уже спорим. Нине нужны поддержка и стабильность, а не пара опекунов, которые постоянно грызутся, как кошка с собакой!

Джоанна отвернулась и вытерла случайную слезу, скатившуюся из уголка глаза. Она не хотела показывать Алексу Гранту, что плачет. Он уже заставил ее почувствовать себя уязвимой. Ей казалось, что ее будто режут по живому, внутри все жгло. Дэвид, с горечью подумала она, сделал правильный выбор, когда отправил этого человека мучить ее.

– Вы должны простить меня, – быстро сказала Джоанна. – Мои дела здесь закончены.

Она обернулась и обнаружила, что Алекс стоит совсем близко к ней.

– Вы плачете? – спросил он, в его голосе прозвучало что-то, что она не смогла определить.

– Естественно, я плачу! – воскликнула Джоанна. – У меня была очень скверная неделя! – Она бросила на него мимолетный взгляд. – Подите прочь, лорд Грант! Неужели вы не понимаете? Я действительно не хочу, чтобы вы видели мои слезы!

Алекс как будто не слышал ее слов. Его рука оказалась у нее на талии, тепло его нежного прикосновения проникло сквозь шелк ее платье. Как это случилось? Он притягивал ее к себе все ближе, как будто хотел успокоить. Джоанна никогда раньше не связывала физическую близость с мужчиной с моральной поддержкой, Дэвид прикасался к ней только тогда, когда хотел заняться с ней любовью. Джоанна была смущена и взволнована. Алекс поднес руку к ее лицу и подушечкой большого пальца смахнул слезы. У Джоанны кольнуло в сердце, так нежно он сделал это. Она подняла глаза и встретилась взглядом с его глазами, которые сияли ярким светом, а потом он поцеловал ее. Его губы нежно и требовательно прижались к ее губам, и Джоанна почувствовала, как удивление пронзило ее и заставило трепетать все ее тело.

– Раздвинь губы, – прошептал он, и она, шокированная его словами, инстинктивно приоткрыла губы, повинуясь его требованию и под нажимом его губ.

Алекс раздвигал ее губы сильнее, медленно и настойчиво, и Джоанна чувствовала сладковатый вкус его языка на своем. Ее охватила жаркая истома, которая обдала жаром все ее тело, лишая ее возможности дышать. Она вздрогнула. Алекс отодвинулся от нее, и они стояли, не отрывая взгляда друг от друга.

– Что это было? – Джо первая обрела дар речи. – Утешение?

«Вряд ли», – подумала она, Алекс выглядел таким же ошарашенным, как и она. Но это продолжалось не больше чем секунда. На его лице застыло выражение крайнего нервного напряжения и удивления, в голубых глазах отражалось смущение и потрясение. Джоанна внезапно поняла, что ей приятно видеть, как он растерян.

– Я не хотел этого, – медленно произнес он.

Джоанна прикусила губу. Она была шокирована и возмущена, ощущая внутри сильный жар и какое-то странное возбуждение.

Даже воздух между ними ожил. Из соседней комнаты донеслись звуки ревущей толпы, они казались такими же неуместными, как и биение их сердец. В глазах Алекса было что-то такое же примитивное. Но это ее не испугало, она почувствовала призыв.

– Теперь, когда я уже… – Алекс снова привлек ее к себе, его голос едва был слышен. – Я могу признаться, что давно хотел этого. Еще в «Линкольн-Инн-Филдс», даже раньше…

Джоанна могла бы остановить его, но она этого не сделала. Алекс Грант ей не нравился, тем не менее по непонятной причине именно эта неприязнь притягивала ее к нему, придавала вкус грубой страсти, которая одновременно и манила ее, и приводила в смятение. Между ними существовало непонятное влечение, которое искушало ее настолько, что она прижалась к Алексу, вместо того чтобы оттолкнуть. Она не могла понять почему, но, когда Алекс обнял ее, ей было все равно.

На этот раз он не был таким нежным. Поцелуй был очень настойчивым и настолько откровенным, что она даже содрогнулась. От нее требовался ответ. Куда исчезла холодность женщины, которую Дэвид Уэр оскорблял, называя бесплодной и фригидной. Джоанна внезапно осознала, что никогда еще не чувствовала себя так, как сейчас, никогда не испытывала такое непреодолимое желание. Это и было как раз то, чего она искала, но никак не могла найти. Джоанна издала тихий стон, который говорил о том, что она покорена, и Алекс прижал ее к себе сильнее. В ее теле росло желание, оно было подобно раскаленному стержню внутри ее. Джоанна страстно желала, чтобы Алекс занялся с ней любовью прямо здесь, в этой гостинице, в этой комнате, куда доносился дикий рев толпы.

Когда Алекс наконец отпустил ее, Джоанна, не веря, прижала пальцы к распухшим губам.

– Что ж, это было занятно.

Занятно? Так он назвал это? Джоанна в ярости уставилась на Алекса. Он поцеловал ее со страстью и нежностью, вложив в поцелуй жар своего сердца, который все еще не покинул ее тело, отзываясь в каждой клеточке, и он считает это занятным?

– Рада, что вы так считаете, – холодно заметила она, пытаясь скрыть свои чувства.

Его улыбка была само распутство. Он выглядел уж слишком довольным собой. Зато недовольство Джоанны возрастало.

– Мне кажется, что за этим стоит нечто большее, – произнес он.

– Вы мне льстите, – ответила Джоанна. – Интересно, как вы можете целовать меня столь страстно, если открыто заявляете, что я вам крайне неприятна?

– Похоже, нравиться – совсем не обязательное условие, чтобы целовать вас, – объяснил Алекс. Его пылающий взгляд отражал всю страсть его души. – Да и вам не обязательно любить меня, чтобы вернуть мне поцелуй.

Краска залила лицо Джоанны.

– Это просто непостижимо! – возмутилась она. – Вы мне совершенно не нравитесь.

– Тем не менее… – Алекс провел пальцем по ее щеке. Кожа ответила теплом на прикосновение, и Джоанна с трудом подавила в себе желание повернуться к нему, ожидая продолжения ласки. Она одновременно была парализована и очарована тем, как ее тело откликнулось на его прикосновение, и снова почувствовала, как глубоко внутри зреет твердое, как узел, желание.

– Тем не менее вы хотите меня, – сказал Алекс.

– Я хочу карету с лошадьми серой масти и бриллиантовое ожерелье от Хэттон Гарден, – заявила Джоанна, – но этому не суждено сбыться так же, как и невозможна между нами какая бы то ни было любовная связь.

– Вы в этом так уверены?

Его голос прозвучал на удивление мягко. Пальцы коснулись ложбинки у шеи, и прикосновение было таким же нежным, как прикосновение крыльев бабочки. Джоанна почувствовала, как у нее замерло дыхание. Она понимала, что биение ее сердца невозможно скрыть, она и сама чувствовала, как сильно оно бьется под шелком ее корсета. Алекс провел пальцем по ее ключице, просовывая руку под кружевную гофрированную оборку платья, чтобы приласкать верхнюю часть ее груди едва заметным движением, которое тем не менее вызвало в Джоанне такую бурю чувств, что у нее подогнулись колени. Соски мгновенно стали твердыми, а с губ слетел легкий стон. Взгляд Алекса был полон решимости, он не отрываясь смотрел на нее, не скрывая желания. Он отодвинул шелковую бретельку, обнажая ее плечо, и на смену пальцам пришли губы, которые деликатно ласкали нежную кожу ее шеи и прелестную линию ее груди, опускаясь ниже по складке между половинками, слегка ударяя языком по коже.

Мысли Джоанны кружились, наполненные эротическими образами, ее тело таяло в предвкушении томящего изысканного удовольствия. Это было подобно игре, испытанию, вызову, как далеко он сможет завести ее, и она знала, что должна остановить его, но не хотела этого делать, потому что осознавала, что находится в плену чувственного наслаждения, как в паутине.

Джоанна уловила, как рука Алекса касается ее груди, ощутила ее тепло сквозь шелк сорочки. Это прикосновение, усиленное скользящим шелком, снова заставило ее застонать при мысли о том, что между ее телом и его рукой был только тонкий материал. Вздрогнув, Джоанна протянула руку, чтобы опереться о стол, ее рука коснулась края, и она услышала стук обручального кольца о дерево. Это была мелочь, тем не менее именно это привлекло ее внимание не потому, что она чувствовала, что предает память о Дэвиде, а потому, что это напомнило ей о том, кто такой Алекс. Друг ее покойного мужа, человек, который относился к ней с неприязнью, но который тем не менее так изысканно ласкал ее, что все ее тело звенело и пело в ответ на его прикосновения. Ее охватило отвращение к самой себе, она резко дернулась, и Алекс отпустил ее. Его дыхание было таким же тяжелым, как и ее. Глаза затуманены чувством.

Никто из них не произнес ни слова. Наконец Алекс улыбнулся.

– Так, – сказал он голосом полным нежности и соблазна, – вы изменили свое решение? Можно мне поехать с вами?

Джоанна настолько была выбита из привычной колеи, что не сразу поняла, о чем он спрашивает. Но тут же вспомнила: Шпицберген, Арктика, путешествие…

Она уставилась на него:

– Вы целовали меня, чтобы заставить дать согласие?

Алекс выглядел очень довольным, услышав грустные нотки в ее голосе, которые она не смогла скрыть.

– Нет, – ответил он. – Я бы не стал останавливаться, если бы пытался соблазнить вас.

– Остановила вас я, – заметила Джоанна.

Алекс пожал плечами:

– Я должен был догадаться, что и по этому поводу мы поссоримся. – Он бросил на нее вызывающий взгляд. – Признайтесь, ведь вам было приятно.

Джоанна подняла подбородок:

– Вам тоже.

– В этом мы единодушны.

Еще несколько минут прошли в напряженной тишине.

– С ума сойти можно, настолько вы мне неприятны, – сказала она наконец. – И еще… И еще вы страстно хотите сорвать с меня одежду и заняться со мной любовью?

Алекс улыбнулся, видя ее праведное негодование:

– Простите великодушно, вы же знаете, что иногда я бываю слишком прямолинейным.

– Что я хочу или не хочу делать, не имеет никакого значения, – заметила Джоанна. – Тем не менее вы не можете поехать с нами на Шпицберген.

Ее слова прозвучали так, будто она приняла окончательное и бесповоротное решение, и Алекс был несколько обескуражен.

– Вы отказываете мне – после всего?

– Это было ошибкой, лорд Грант. – Она отступила назад, пытаясь справиться с неровным дыханием. – Дочь Дэвида – единственное, что вынуждает нас быть вместе. Я собираюсь привезти ее со Шпицбергена. А вы отправитесь туда, куда вас направит адмиралтейство. – Джоанна выдержала его взгляд. – И поскольку вы всегда ясно давали мне понять, что у нас с вами нет никаких эмоциональных уз или долгов, связывающих нас, возможно, в будущем вам будет удобнее осуществлять свои обязанности опекуна через адвоката.

Теперь Алекс уже не скрывал своего гнева:

– Вы все еще пытаетесь представить все так, будто уклоняюсь от своих обязанностей опекуна?

– Нет, – ответила Джоанна. Она сложила влажные ладони вместе. – Конечно нет. По крайней мере, не в плане материального обеспечения.

– Я также не собираюсь уклоняться ни от каких своих обязанностей по отношению к Нине. И именно поэтому я обязательно поеду с вами и постараюсь сделать это путешествие для вас наименее опасным.

– Но я не желаю видеть вас рядом с собой, – воспротивилась Джоанна, чувствуя, как теряет контроль над собой. – Я уже сказала вам! Вы что, не понимаете?

– Я только понимаю, что вы боитесь нашего взаимного притяжения, – резко ответил Алекс, – и в этом причина, почему вы отказываете мне. – Его глаза приобрели стальной оттенок. – Вы опасаетесь, что, если мы будем проводить время в компании друг друга, мы станем любовниками, потому что мы оба хотим этого.

У Джоанны пересохло в горле, когда она это услышала. Ведь она боялась именно этого.

– Но для начала мы поубиваем друг друга, – мягко заметила она.

Алекс улыбнулся:

– Что ж, мы можем попробовать. Стоит рискнуть.

– Нет и нет.

– Вы пытаетесь убедить себя, что между нами ничего не произошло.

– Нет, – снова возразила Джоанна, – не пытаюсь. Я не могу отрицать, что между нами существует какое-то вызывающее беспокойство притяжение. – Она неопределенно махнула рукой. – Но у меня нет абсолютно никакого желания заводить с вами интрижку.

Алекс шагнул к ней.

– Вы хотите этого, – повторил он. – Я уверен в этом. То, что произошло между нами, волнует вас так же сильно, как и меня, Джоанна.

Парализованная его физической близостью, Джоанна смогла лишь неопределенно пожать плечами:

– Видите ли, мы никак не можем прийти к единому мнению. – Она слегка наклонила голову, чтобы иметь возможность противостоять его напряженному взгляду. – Я не отрицаю, что хочу вас, – честно призналась она. – Мне это не нравится, и я этого не понимаю, но… – Она оборвала себя на полуслове.

Алекс снова взял ее за руку, его прикосновение было теплым, настойчивым, он попытался привлечь ее к себе. Она сделала шаг назад, отстраняясь от него, охваченная сильным чувством. Джоанна инстинктивно чувствовала, что Алекс не мог быть ненадежным или непорядочным человеком. Он никогда не причинит ей боль. Но тем не менее вступать с ним в любовную связь было бы верхом неблагоразумия с ее стороны. Как только желание сожжет само себя, между ними не останется ничего, кроме упреков и неприязни.

– Я не стану этого делать, – заявила Джоанна. – Вы считаете меня поверхностной и легкомысленной, принимая во внимание мою репутацию, но я не такая, вы были бы последним человеком, которого я взяла бы себе в любовники. Я никогда не смогла бы отдаться мужчине, который не испытывает ко мне уважения.