Текст книги "Убийство на пивоварне. Чудовище должно умереть (сборник)"

Глава 15

 
О, если б этот плотный сгусток мяса
Растаял!
 

Уильям Шекспир,

«Гамлет»[26]26
  Перевод М. Лозинского.


[Закрыть]

21 июля, 20.00

– А ведь это вы, Софи, подали мне правильную идею.

– Разве? Уверена, я ничего такого не говорила…

– А вот и говорили. Помните, вы сказали, как Джо любил устраивать розыгрыши? Делать фигурки из фруктов и спичек, притворяться, будто зубы упали в суп?

– Конечно, помню, но…

– Именно последняя фраза навела меня на мысль, что останки, найденные в котле, могут принадлежать не Юстасу, а Джо.

Герберт Кэммисон нетерпеливо поморщился.

– Может, начнешь сначала? – предложил он. – Поменьше дешевых эффектов и побольше связности.

– Извини. Я просто люблю рисоваться. Что ж, изложу все по порядку и начну с прошлого вечера, когда я в половине восьмого сидел наверху и пытался переварить то, что знаю.

– Я думала, вы переваривали пиво, – заметила Софи.

– И его тоже. Оно способствует мыслительному процессу, – с достоинством ответил Найджел. – Кстати, раз уж вы вспомнили, я бы выпил еще стаканчик. Лучше поздно, чем никогда. Да, и бутылку не убирайте. Спасибо.

Найджел сделал глубокий глоток.

– Итак, – продолжил он, – в конце концов, самое непонятное в этом деле было вот что: зачем тело вообще бросили в котел? Наиболее очевидный ответ – для того, чтобы скрыть способ убийства. А это, конечно, указывало на преступника искушенного и профессионального – то есть на Герберта.

– Ох! – выдохнула Софи, на миг позабыв про вязание. – Но вы ведь его не подозревали?

– Как я мог!

Герберт уставился на него со снисходительным любопытством.

– Конечно, мог. Почему нет? – невозмутимо произнес он.

– Что ж, в нашем деле нельзя упускать никакую возможность. Поначалу я представлял его, скажем так, солистом. Затем, когда стало ясно, что Джо планировал убить Юстаса, я рассматривал Герберта как возможного сообщника – очень благосклонно, между прочим. У него был мотив, ум, знания и стальные нервы.

– Спасибо, – сказал Герберт.

– Не за что.

– Я что-то не понимаю, – вмешалась Софи. – Сначала вы говорите, что Юстас убил Джо, теперь – что Джо хотел убить Юстаса. Кажется, пива с вас хватит.

– Но именно так все и было! Случилось неправильное убийство. Как я уже сказал, если бы план Джо увенчался успехом – а найденный мною осколок перстня указывает на то, что успех был близок, – переносить труп в котел было бы незачем. Если бы на теле и остались ушибы, их можно было объяснить попытками выбраться из холодильной камеры. Затем я внезапно вспомнил, как вы говорили про зубы Джо. Если человек может притвориться, будто его зубы упали в суп, это подразумевает, что у него вставная челюсть.

– Но ведь дантист восстановил протез. Не было никаких сомнений, что он принадлежит Юстасу. Не понимаю, как…

– Я тоже сначала не понимал. А потом меня осенило – и подтверждение этой догадке я получил вчера вечером, позвонив дантисту. Протез, изготовленный для Юстаса, опознали, однако никому не пришло в голову приставить его к челюсти. Да, это позорная ошибка, однако никто из нас не сомневался, что убит Юстас. Дантист примерил протез к слепку, который в свое время снял с челюсти. Он, кстати, подтвердил и мою гипотезу, сообщив, что у него есть слепки с протезов миссис Баннет и Джо.

– Так вот в чем дело… – тихо сказал доктор Кэммисон. – Теперь понимаю.

– Тогда я спросил себя: предположим, Юстас одержал верх над братом и убил его. Он мог поменяться с ним одеждой, извлечь его вставную челюсть, сунуть тело в котел и бросить туда же собственный протез. Расчет был на то, что в процессе кипячения зубы хорошенько обобьются. Дантист опознает их как принадлежащие Юстасу, но вряд ли определит, что они не подходят трупу, а значит, подмену никто не заметит. Однако, тут же подумал я, наш опытный коновал Герберт Кэммисон, член Королевского колледжа хирургов, не перепутал бы тело Джо с телом Юстаса. Потом я вспомнил. От трупа остались только кости и волосы, а в паспорте Джо было сказано, что его рост составлял пять футов восемь дюймов – то есть всего на дюйм выше Юстаса. Герберт, между тем, говорил, что при реконструкции скелета приходится делать скидку на один-два дюйма. Из паспорта я также узнал, что у Джо были русые волосы. Вы, конечно, помните, что я видел его только на фотографии, где они казались темными из-за бриллиантина. С тех пор я считал, что это их естественный цвет. Итак, судя по росту и цвету волос, останки в котле могли принадлежать Джо. Юстасу, кстати, пришлось сбрить ему усы. Да, он был очень дотошен – и хладнокровен, как рыба. Обстоятельства требовали.

Итак, мои мысли переместились от зубов к другой улике, крошечной во всех смыслах: к крошкам на чердаке у Джо. Теперь, когда Юстас лишился вставной челюсти, он мог есть только мягкую пищу. Опять-таки, если это он бросил Джо в котел, значит, он же проник ночью в собственный кабинет и спрятался на чердаке в доме брата. Таким образом, было крайне любопытно, что я нашел там лишь крошки от хлеба и пирога – и никаких признаков другой пищи. Держа это в уме, я позвонил в дом миссис Баннет и поговорил с кухаркой. Она подтвердила, что из кладовой пропал только хлеб и пирог. Вор не тронул воскресный окорок. Это со всей очевидностью указывало на Юстаса. Кто бы ни украл еду, он наверняка имел при себе мешок, куда ее спрятать. Почему же он не взял окорок? Да потому, что Юстасу, если это он побывал в кладовой, мясная пища была ни к чему – он не смог бы ее разжевать.

– А как же хлебные корки? – спросил Герберт.

– Корка размягчится, если подольше подержать ее во рту. Итак, крошки, зубы и паспорт – свидетельства против Юстаса начали вырисовываться. Мне пришла в голову еще одна мысль. Лок сообщил, что человек, которого он вспугнул во время ночного обхода, на миг показался ему призраком. Довольно странное заявление для сторожа: они обычно не склонны преувеличивать и не очень восприимчивы к потустороннему миру, иначе не работали бы сторожами. Так не могло ли случиться, что за короткий миг Лок подсознательно определил в таинственном силуэте Юстаса Баннета?

Итак, вплоть до полуночи прошлой пятницы Джо и Юстас действовали как убийца и жертва соответственно. Нет ни малейшего сомнения, что Джо задумал убийство. Предположим, сказал я себе, он напал на Юстаса в здании пивоварни и тот убил его; предположим затем, что Юстас по какой-то причине счел за лучшее занять место брата. Из разговора он мог узнать, что «Олуша» стоит на причале в Баскетской бухте, а затем догадаться, что Джо запланировал это в качестве алиби. Раз он хотел выставить Джо убийцей, то следовало объяснить, почему он этим алиби не воспользовался. Если бы полиция нашла в бухте «Олушу» с озадаченным Блоксэмом на борту, они бы спросили себя: почему Джо туда не вернулся? Значит, яхту нужно было потопить.

Мы подходим к показаниям бродяги. Он утверждал, что в ночь на пятницу между двумя и тремя часами слышал мотоцикл, отъезжающий от моря, и видел в небе зарево. Я начал понимать, что время не совпадает. Видите ли, если бы Джо убил Юстаса, он должен был вернуться к бухте во втором часу ночи. Если допустить, что задуманное ему удалось, придется считать, что пожар занялся на яхте случайно и к его возвращению так набрал силу, что Джо не смог его погасить. Однако бензин выгорает быстро. Если к возвращению Джо – скажем, десять минут второго – пожар уже полыхал вовсю, то вряд ли он продолжал гореть между двумя и тремя часами так ярко, чтобы бродяга увидел в небе отсвет. С другой стороны, если Юстас убил Джо, продумал план действий, поменялся одеждой с трупом и так далее и тому подобное, а затем уехал на мотоцикле брата, он не мог прибыть в бухту задолго до двух. Стало быть, зарево и звук мотоцикла гораздо лучше соотносятся с гипотезой, что во всем виноват Юстас.

Все это, конечно, была только теория. Она строилась на двух предположениях: что бродяга достаточно точно определил время и что пожар на «Олуше» возник неслучайно. Первое я счел вероятным, второе – более чем вероятным: для Джо было жизненно важно позаботиться, чтобы Блоксэм крепко спал, а это опровергает идею, будто яхта загорелась по неосторожности.

Пока все указывало на состоятельность гипотезы об убийце Юстасе и его жертве – Джо. Последнее можно было доказать, сравнив зубные протезы и кости черепа. А из того, что останки принадлежат Джо, почти наверняка следует, что убийца Юстас: ведь он исчез, а никому, кроме него самого и Гэбриэла Сорна, не выгодно, чтобы владельца пивоварни считали мертвым. Сорна я не подозревал: в конце концов, сложно поверить, будто он убил Джо, чтобы переодеть его в одежду Юстаса и тем самым бросить на того подозрение. Если Сорн и вызывал у меня сомнения, то они рассеялись прошлым вечером, когда он явился сюда. Он явно верил, что это Джо совершил убийство, залег на дно и обратился к нему по телефону за помощью. Сорн терпеть не мог Юстаса, а узнав, что тот его отец, возненавидел еще больше. Его не стала бы мучить совесть, если бы он помог сбежать убийце своего врага. Увы, Сорн был ужасно неубедителен.

– Но зачем Юстас решил поменяться местами с Джо и исчезнуть? – спросила Софи. – Выдать брата за себя и бросить его тело в котел – какой в этом смысл? Ведь это все равно что приговорить себя к смерти.

– Да, меня это беспокоило. Все начало проясняться, когда Сорн рассказал о том, как горда его мать. Признание Юстаса сняло последние вопросы. Впрочем, ваш муж настаивал, чтобы я соблюдал порядок, – уважим его желание.

Когда я убедил себя, что жертвой стал Джо, а убийцей – Юстас, объяснить последующие события стало гораздо проще. Видите ли, я готов был допустить, что Гэбриэл Сорн, мистер Барнс или Герберт способны убить Джо, однако в то, что они могли так безжалостно фабриковать улики против него, поверить было невозможно. Только такой тип, как Юстас Баннет, мог прикончить человека, а после обвинить его в собственном убийстве. С какой злобой он очернял имя брата после его смерти! И в убийстве Ариадны Меллорс также проявилась его мстительная природа. А хуже того – пожар на «Олуше» с беднягой Блоксэмом на борту.

– Господи, – сказал доктор Кэммисон, – ты думаешь, Баннет знал о нем?

– Он сам это подтвердил. Такая жестокость не вязалась у меня ни с кем, кроме Юстаса. В конце концов она и завела его в ловушку. Справедливость восторжествовала. Если бы не его последняя вылазка на пивоварню, нацеленная на то, чтобы привлечь наше внимание к паспорту Джо и тем самым усугубить его вину, Юстас сейчас, глядишь, уже бороздил бы морские просторы и готовился вступить во владение собственным наследством.

Доктор Кэммисон медленно закивал головой.

– А, понимаю. Конечно. Я все думал – как… Да, разумеется.

– Признание Юстаса прояснило подробности. Я обрисую их в общих чертах. Невероятный человек. Присяжным придется попотеть, решая, куда его отправить – в Бродмур[27]27
  Бродмур – английская больница-тюрьма для преступников с психическими расстройствами.


[Закрыть] или на виселицу.

– Да, – сухо отозвался Герберт, – это любопытная особенность нашей социальной системы: человек вроде Баннета, вся жизнь которого с оговорками есть одно узаконенное преступление, должен совершить три убийства, чтобы его поместили туда, где он больше не принесет беды.

– Так вот, признание. Юстас прибыл на пивоварню без пяти минут полночь. Джо встретил его у входа и рассказал небылицу об анонимном письме. Юстас утверждает, что с самого начала заподозрил неладное; он спросил Джо, как тот попал сюда, где причалена яхта и так далее. Джо был не против ответить – ведь покойники не болтают, а без убедительных объяснений заманить жертву внутрь ему бы не удалось. Юстас сделал вид, что ответы его устроили, но с этого момента не спускал с брата глаз. Вдвоем они вошли в здание и направились к лестнице, ведущей в офис. Джо предложил дождаться в его кабинете, пока Лок не закончит обход, но внезапно прошептал: «Тихо! Он идет сюда» – и бросился в ближайшее укрытие – холодильную камеру. Юстас поначалу потерял бдительность и ринулся за ним. Остановись он хоть на секунду, то понял бы: Джо прекрасно знал, что в этот час Лок был в другом конце здания.

Как только они оказались в камере, Джо нанес удар. Он надеялся свалить Юстаса, однако в темноте промахнулся и со всего маху ударил по холодильнику у двери. Юстас утвердился в своих подозрениях, ударил в ответ, сбил Джо с ног, а затем потерял над собой контроль. Как? Этот слабак, которого он всю жизнь ни во что не ставил, посмел поднять на него руку! В приступе ярости он бросился на брата и задушил его раньше, чем тот пришел в себя.

Теперь перед Юстасом встал вопрос, беспокоящий всех убийц со времен Каина: что делать с телом? Он не посмел выйти, подозвать Лока и сказать: «Мой брат только что напал на меня, и я убил его в порядке самозащиты». Несомненно, это было бы наилучшим решением: доказательств, найденных на «Олуше», полиции бы хватило. С другой стороны, его могли обвинить в том, что он намеренно заманил Джо на пивоварню; подсознательно Юстас, видимо, понимал, что его слово мало значит против слова покойника – особенно такого популярного, каким был Джо. К тому же ему не хватило духу сказать правду. Его разум привык действовать окольными путями. «Что же делать с телом?» – спросил он себя. А потом, по его словам – как вы знаете, среди его неприятных черт был несколько покровительственный интерес к литературе, – потом ему в голову сами собой пришли две строчки из «Гамлета»:

 
О, если б этот плотный сгусток мяса
Растаял, сгинул, изошел росой!
 

И он тут же вспомнил о Трюфеле. Решение созрело: труп нужно бросить в котел парового давления. Однако этого было мало. На следующий день останки найдут, и убийство выйдет наружу. Последуют неприятные вопросы. Кто-то мог видеть, как Юстас тайком вышел из дома и направился к пивоварне. В этот момент его и осенила блестящая мысль: поменяться местами с Джо. Тот планировал убить его, состряпал себе алиби – мог даже по неосторожности оставить против себя вещественные доказательства. Вот и прекрасно! Джо совершил все, чтобы уличить себя в убийстве, кроме собственно убийства. Логично было заставить других поверить, что он его все-таки совершил. Простой хладнокровный силлогизм. Надо сказать, меня он даже восхищает. И надо было потом все усложнять?..

Итак, Юстас должен стать жертвой убийства. Перемена одежды, не слишком приятная процедура с зубами… Предполагалось, что остальное доделает кипяток. Джо был одного роста и сложения с братом. Однако что затем делать Юстасу? Ему придется исчезнуть без следа. Можно забыть про чеки на свое имя: банки не принимают подписи призраков. И тут он вспомнил про миссис Сорн. В юные годы он познакомился за границей с тогда еще красивой и неопытной девушкой. От их связи родился ребенок – Гэбриэл. Однако Юстас отказался жениться: у него были амбиции, а у нее не было денег. Брошенная любовником, отвергнутая семьей, она поселилась с ребенком на юге Франции, где зарабатывала на пропитание уроками английского. Юстас тем временем основал здесь фирму и разбогател. Миссис Сорн, которая всегда считала себя вдовой, услышала о его успехе и решила, что он должен чем-то помочь их сыну. Не знаю, дошло ли дело до шантажа. Может, и нет. Однако Юстас уже приобрел положение в обществе. Ему ни к чему были слухи о внебрачном ребенке и дурном обхождении с его матерью, поэтому он оплатил образование Гэбриэла, а позднее – может быть, под нажимом – устроил его на пивоварню.

Когда миссис Сорн вновь дала о себе знать, Юстас вспомнил ее красоту и обаяние. Теперь он мог – и предложил – взять ее в жены, однако она весьма благоразумно отказалась. Миссис Сорн не скрывала презрения к человеку, который так обошелся с ней, и с досады он женился на Эмили Баннет, довольно привлекательной девушке, которая в то время работала в одной из его пивных. Вскоре он устал от жены, но та умела вести хозяйство и покорно служила боксерской грушей, когда на Юстаса находило раздражение. Однако миссис Сорн оставалась незаживающей раной – его главная неудача, единственный человек, над которым у него не было власти. Скорее всего, невольное восхищение ее независимостью, а также доля раскаяния и заставили Баннета завещать ей почти все свои деньги.

Теперь, глядя на бездыханное тело брата, он был рад такому решению. Оно спасало его от всех финансовых затруднений. Нужно было только сбежать из страны, а через какое-то время объявиться на вилле миссис Сорн под чужим именем и жить на завещанные ей деньги. Юстас мог быть уверен, что она не выдаст его полиции. Он рассудил, что ее семейная гордость и страстная материнская любовь оградят его от предательства. Окажись он в руках правосудия, вся история вышла бы наружу и Гэбриэла до конца жизни заклеймили бы как незаконного сына убийцы. Пожалуй, Юстас-преступник имел над миссис Сорн куда больше власти, чем Юстас-пивовар.

Так-то вот. Он включил электрический фонарик, обменялся с трупом одеждой и перстнем, затем перетащил тело и бросил его в котел. Из своих вещей он взял себе только двадцать фунтов и дубликаты ключей – через минуту я объясню зачем. После этого он уехал на мотоцикле Джо – именно его слышал Сорн без двадцати минут час. Дорога, разумеется, заняла у Юстаса больше времени, чем понадобилось бы Джо; он знал, где расположена бухта, но не знал кратчайшего пути и к тому же с молодых лет не водил мотоцикл. Таким образом, он добрался до Баскетского холма между четвертью и половиной второго, не раньше. Юстас оставил мотоцикл на вершине утеса, отыскал верховую тропу (у него был при себе фонарик Джо), нашел шлюпку и подплыл к яхте. Он решил облить корму бензином и поджечь ее, надеясь тем самым создать впечатление, будто пожар начался случайно. Вышло не слишком убедительно: ему не хватило времени или умений, чтобы устроить не вызывающий подозрения поджог. Так или иначе, важно было избавиться от яхты, чтобы полиция несколько дней ничего не знала о местонахождении Джо. Юстас нашел канистры с бензином и облил корму. Затем он обнаружил, что у него нет спичек, спустился в каюту и увидел крепко спящего Блоксэма. Это было ошеломляющее открытие. Впрочем, такой пустяк не мог отвлечь его от цели. Юстас взял коробок – попутно прибрав к рукам кое-какую еду, револьвер Джо и все деньги, которые смог найти, – поджег яхту, оставив Блоксэма на верную смерть, доплыл до берега на шлюпке, оттащил ее в пещеру и вернулся в Мэйден-Эстбери. Он спрятал мотоцикл в Ханикумском лесу в расчете, что рано или поздно его найдут и это сыграет против Джо. Все это время он не снимал его перчаток, чтобы не оставлять следов. Юстас пешком спустился с Ханикумского холма, пробрался в дом Джо с помощью снятых с трупа ключей и затаился на чердаке.

Теперь перед ним встала довольно щекотливая проблема. Нужно было задержаться в доме на какое-то время, чтобы оставить изобличающие Джо улики и внушить полиции мысль, будто тот жив и ведет себя подозрительно. Он не мог покинуть страну, пока останки из котла не опознают как принадлежащие Юстасу, – до того времени в английских портах еще могли наводить о нем справки. В то же время чем дольше он оставался на месте, тем больше рисковал, что его случайно обнаружат. В ночь на воскресенье он проник в собственный дом – для этого ему и понадобились дубликаты ключей. Юстас выкрал переписку с «Роксби», но оставил папку, чтобы привлечь внимание к мотиву убийства, а также стащил еду – в доме Джо ничего съестного, разумеется, не было. Кроме того, он забрал собственный паспорт, которого мы не хватились, поскольку не знали о его существовании. Впрочем, я должен был об этом подумать. Миссис Баннет рассказала, что муж привык тайком отдыхать за границей. На континенте ни в коем случае не должны были догадаться, что немолодой господин сомнительного поведения и почтенный пивовар из Мэйден-Эстбери – одно и то же лицо, поэтому Юстас справил бумаги (кстати, мы нашли их при нем) на имя Джеймса Хендерсона. Под этим именем он думал попасть во Францию и добраться до виллы миссис Сорн.

В воскресенье он, как положено, отдыхал, не считая мелких хлопот – нужно было, к примеру, испачкать бриллиантином подушку. Ночью, решив, что полиция сняла с пивоварни охрану, Юстас собирался оставить там несколько улик против брата. Его мысли, насколько можно судить, к этому времени приобрели крайне занятное направление. Взвесив все в одиночестве, он вообразил себя тайной рукой правосудия. Джо, в конце концов, действительно был убийцей – убийцей в намерениях; Юстас прикончил его только из самозащиты. Джо преступил закон, и Юстас счел своим долгом позаботиться, чтобы полиция об этом узнала. Конечно, самоуверенности ему было не занимать, и эти размышления всего лишь логически обосновали его ненависть к человеку, посмевшему поднять на него руку. Однако это обоснование в конечном счете возымело эффект. Джо надлежало преследовать даже после смерти. Нужно было очернить его доброе имя, выставить трусливым убийцей, которым он хотел стать.

Из-за этого Юстас и переоценил свои силы. Ему следовало той же ночью пуститься в бега, а не соваться на пивоварню – особенно после убийства мисс Меллорс. Случилось это так: едва он выбрался с чердака, как услышал, что кто-то вошел в дом и поднимается по лестнице. Отступать было некогда, и он, забежав в кабинет, схватил кочергу. Мисс Меллорс вошла вслед за ним и этим решила свою судьбу, бедняжка. На Юстаса снова нашел приступ слепой панической ярости – он наносил удары еще долго после того, как в этом исчезла необходимость. Через какое-то время, придя в себя, он отправился на пивоварню, но не успел проникнуть в кабинет Джо: его вспугнул Лок. Юстас бросился вниз по лестнице, но путь к выходу отрезал вбежавший с улицы констебль. Пришлось нырнуть в коридор и спрятаться в хранилище.

Так он оказался в ловушке – а все из-за чрезмерного стремления к справедливости. Толуорти его не нашел: он не заглядывал в каждый мешок, и не удивительно. Юстасу выдалась передышка – если можно назвать так чуть ли не сутки, проведенные стоя в мешке. Он, конечно, мог шевелиться: не сказать, чтобы с хранилища не спускали глаз. И все-таки участь незавидная – да и поделом. Примерно в половине девятого, зная, что Лока поблизости нет, он выскользнул из укрытия и позвонил Сорну. Юстас, конечно, подделал голос, но все же ему пришлось говорить шепотом. Он представился Джо Баннетом, сказал, что звонит из дома миссис Баннет, сыграл на симпатиях Гэбриэла и умолял отвлечь полицию, чтобы помочь ему сбежать. Конечно, он здорово рисковал. Ставка была на романтическое бунтарство Сорна, его ненависть к отцу и привязанность к Джо. Юстас как смог обезопасил себя: солгал, будто миссис Баннет приютила его в своем доме. Если бы Сорн его выдал, полиция первым делом направилась бы туда. Однако тот проглотил наживку и согласился передать мне историю, которую Юстас состряпал по телефону: будто бы убийца прячется в Ханикумском лесу и хочет ночью сбежать на машине Сорна. С помощью этого трюка Баннет хотел отвлечь полицию от пивоварни. Так бы оно и случилось, если бы я поверил в эту историю.

Юстас, притворившись братом, сообщил Сорну, что на самом деле собирается удрать на машине убитого в противоположную сторону, в Саутгемптон, а оттуда уплыть за границу. Для этого, сказал он, ему нужен паспорт. Он, мол, пытался достать его сам и потерпел неудачу, а теперь просит Сорна забрать документ и отнести его Эмили Баннет. Это было очень умно. Если бы Сорн раздобыл паспорт, это означало бы, что за пивоварней не следят, – при таком раскладе Юстас был бы сейчас на пути к Саутгемптону (он действительно хотел взять собственную машину). С другой стороны, если бы полиция не поверила Сорну, его схватили бы при попытке войти в кабинет, и в суматохе Юстас получил бы возможность сбежать.

Что ж, как вы знаете, так – или почти так – все и случилось. Сорн был крайне неубедителен. Мы поставили охрану у каждой мышиной норы, поэтому, когда он проник через боковой вход, взял из офиса универсальный ключ и открыл кабинет Джо Баннета, мы его до смерти перепугали. По правде сказать, о таком переполохе Юстас и не мечтал. Он чуть не сбежал: почти одолел констебля у бокового входа, а когда этот путь оказался закрыт, вернулся в здание и устроил кутерьму, какую не в каждом гангстерском фильме увидишь. Но об этом вы уже знаете.

– Вы, наверное, здорово перепугались, когда предохранительный клапан завыл, – сказал Герберт. – Мы отсюда его услышали.

– Да уж, приятного мало. Сорн заслужил медаль: было десять шансов к одному, что его разорвет на куски. Сегодня он рассказал мне, что часто представлял в мечтах точно такую же сцену, а когда все случилось на самом деле, действовал машинально. Хороший довод в пользу пустых мечтаний. А хуже всего, наверное, было, когда Юстас вылез из колодца – он спрятался под железной решеткой и присыпал себя паутиной. Эта паутина и впавший рот сделали его настолько похожим на восставший из мертвых труп, что у меня в животе все перевернулось. Удивительно, как отсутствие зубов меняет лицо человека в худшую сторону. И револьвер в руке, конечно, не способствовал поднятию боевого духа. Никогда бы не подумал, что у такого старикана хватит сил натворить столько дел. Из этого можно заключить, что он сошел с ума сразу после того, как Джо на него напал. Чего еще ожидать от человека, который привык к почти безграничной власти и вдруг стал изгоем?..

Найджел дважды обошел комнату, рассеянно перебирая безделушки.

– Нет, – заключил он, – все-таки это было грязное дело, хотя оно и вдохнуло новую жизнь в избитую мудрость.

– И какую же?

– Душа в хмелю – все зло наружу.