Текст книги "Пока живой"

3

…Следователь присел напротив и теперь, было видно, откровенно не знал, что сказать. Закурил, с треском распечатав пачку. Хорошо хоть распечатал, не достал из кармана вторую, початую. Сохранил конспирацию. Профессионал.

Она молча наблюдала за ним, не собираясь помогать в разговоре. Прихлебывала кофе. Он был вкусный, а сок – холодный, но жидковат.

Удивительно: в своем рабочем кабинете, среди дел и бумаг, следователь выглядел куда значительнее. Показался ей этаким деловито-моложавым. А здесь, на улице, просто мальчишка, потеющий в плотном, не по погоде, костюме, словно переросток, принаряженный по случаю торжественной даты.

Слово «мужчина» состоит из мужа и чина, это ей еще любимый референт-профессор втолковывал. Гордился своей спортивной моложавостью и служебным положением. Мужчины! Отними чин – и останется едва половина, да и то – надолго ли?

С тех пор она не любила слово «мужчина». Предпочитала говорить – мужик.

– Значит, Ольга Сергеевна, я вас вызову, – нашелся, наконец, Козлов.

Что ж, не слишком оригинально, зато по делу…

– Конечно, мы же договорились, – сказала она.

– Не буду скрывать от вас – положение вашего супруга довольно сложное. – Козлов, переходя на привычные рельсы, значительно откашлялся. – Сами понимаете, с оружием сейчас очень строго, такое время. Срок он, думаю, получит. Какой, решать будет, разумеется, суд. Это хорошо, что вы добровольно решили сотрудничать со следствием. Снимает с вас подозрения, не буду скрывать.

– А что, были подозрения? – поинтересовалась Оля.

– Да всякое бывает… – Козлов махнул рукой.

– Ну, не знаю… – немножко пококетничала Оля. – Я же рассказывала, мы с ним давно уже не были близки по-настоящему. У него – свои интересы, у меня – свои. Просто жалко его. Ну, вы понимаете…

Гражданин следователь понимал.

– Да, сложное положение у господина Сергеева, не буду от вас скрывать, – сказал он, все еще цепляясь за свою юридическую казуистику, как за спасательный круг. – Хранение оружие, бытовая ссора в подъезде, покушение на убийство. Огнестрел, как у нас говорят. Хорошо, что потерпевший остался жив, это ему еще повезло…

«Так кому повезло, Сергееву или Пашке?» – машинально отметила она.

– Кстати, почему они все-таки поссорились? – продолжал следователь. – Сам подсудимый не говорит, не помню мол, пустяк какой-то, выпивши были… Вы не знаете, нет?

Кстати? Для кого – кстати? Лицо наивное, а глаза хитрющие, совсем не детские глаза… Продолжает работу? Совмещает полезное с приятным?

Оля, играя безмозглую куклу, картинно развела руками и похлопала ресницами.

– Да-да, я понимаю: вы говорили, вы с ним были не очень близки, – обтекаемо прожурчал Козлов.

Нет, не зря его прочат на повышение…

– Вот именно, – подтвердила она. – Вообще-то, я разводиться собиралась…

– Новый бойфренд? – довольно бесцеремонно поинтересовался Козлов.

– Да нет, что вы?! Как можно?! – честное округление глаз, искренне-недоуменный взмах ресницами. – Ничего такого… Просто, как это называется, не сошлись характерами… Ну, вы понимаете…

Похоже, гражданин следователь понимал все слишком буквально. Как приглашение. Моментально насторожился глазами и сделал стойку: гусары – в атаку. Вот только полковая труба для него так и не прозвучала.

– Вы извините, Игорь Сергеевич, мне пора бежать, – она озабоченно глянула на свои часики и деловито повела бровями. – Приятно было пообщаться, так сказать, в неформальной обстановке. Бай-бай!

Придавив сто рублей кофейной чашкой, Оля гимнастически легко выпорхнула из-за столика.

Нет, мальчик, детский сад пока отдыхает и готовится писать по свистку воспитателя, усмехнулась она, удаляясь и нарочито поигрывая походкой. Она знала: следователь смотрит ей вслед. Скорее всего, разглядывает ноги и попу, сквозь легкое платье наверняка просвечивает силуэт. А что ему еще разглядывать?

* * *

Машина на солнцепеке нагрелась, и она не стала сразу садиться за руль. Открыла окна и подождала, пока проветрится. Пусть Козлов полюбуется еще немного…

«Понимаешь, Паша…»

Кстати, с каких пор у нее появилась привычка мысленно разговаривать с ним, словно он всегда рядом? Слышит ее и отвечает?

Хорошая в общем-то привычка… Словно рядом всегда есть кто-то большой и очень надежный… Ей давно уже было не с кем разговаривать про себя. Теперь – есть. И будет, обязательно будет!

Садясь наконец за руль, она вдруг передумала ехать в контору. Лучше – в больницу, к Пашке. Не обещала сегодня быть, а приедет. Получится сюрприз. Он обрадуется, а реклама не оскудеет…

4

Тот вечер, когда Сергеев стрелял в Пашку, она до сих пор помнила отчетливо, как засевший в голове ночной кошмар.

Обычный был вечер, даже на удивление обычный. Помнила: пришла с работы довольно рано, переоделась, смыла боевую раскраску, почитала что-то. Потом тыкала кнопками телевизионного пульта. В общем, у нее были нехорошие предчувствия последнее время – боялась она собственного счастья, не привыкла еще к нему. Но в этот вечер абсолютно никаких предчувствий не было, это точно.

И вдруг – словно в бок кольнуло. Как будто подбросило ее.

Как она могла услышать выстрелы из-за всех этих противошумных, противоударных дверей? А вот ведь услышала. И сразу, мгновенным озарением поняла – это они. Что-то случилось с Пашей!

Чертыхаясь от торопливости, Оля обеими руками открыла все бесконечные замки и защелки и выскочила в подъезд. В ноздри сразу ударил странно-резкий, горько-кислый запах. Потом только сообразила, что это пахло порохом: она знала, как пахнет порох, профессор-референт несколько раз водил ее в тир, учил стрелять из пистолета. А сначала увидела сбегающего вниз по лестнице Сергеева. Заметила только его спину, но и спина показалась ей какой-то ехидно, зло ухмыляющейся. А потом она увидела лежащего Пашку…

– Если бы не вы, если бы он пролежал в этом подъезде еще хоть минут двадцать, его уже не спасти, – сказал ей позже толстый усатый хирург. – Повезло ему, крупно повезло… Вы молодец, что сразу его в «скорую» и к нам. Так что считайте – вы ему жизнь спасли, это я вам ответственно заявляю…

Да, спасла… Выходила… Сидела возле него ночами, обтирая бледное, бескровное лицо мокрой губкой. Удивительно, крови как будто совсем не оставалось в лице, а пот выступал обильно, как роса.

– Вы для него – лучше любых препаратов, – говорил ей тот же врач и тоже вроде искренне.

Выходила!

А вот о чем она никогда Пашке не расскажет, даже не намекнет – это о том, что знает о нем и обо всех остальных СПЕШах (дурацкое слово!) гораздо больше, чем он, наверное, думает. Так получилось…

* * *

Всю правду про Сергеева она узнала случайно. Однажды отправила себе с работы файл с рекламным текстом, чтобы повнимательнее посмотреть дома, но по ошибке кинула его на электронку мужа. Пришлось лезть в его домашний компьютер, скачивать оттуда.

Пароль? Ну, это мы быстренько, это в два счета – как пользователь Сергеев до сих пор чайник и валенок одновременно…

В сущности, она не собиралась выведывать никаких тайн, пошел он куда подальше со своими тайнами, просто ее заинтересовала папка с надписью «литература».

Сергеев – и литература? Что-то новенькое… Интересно, какую литературу читает муж на компьютере? Небось какую-нибудь зубодробительную порнуху? А может, наоборот, сам пишет? Втихаря готовится стать великим? Может, она до сих пор не знает, с кем живет?

Не удержалась, конечно, заглянула, оправдывая себя, что одним глазком. И только когда вчиталась, поняла: нечто вроде дневника, размышления о себе и своих друзьях. Как тут было удержаться? Интересно же!

Сергеев не врал, что хотел когда-то стать журналистом. Некоторые литературные способности у него определенно были, по крайней мере, тщеславное желание покрасоваться там подспудно присутствовало. Так она узнала всю правду про Лену, про Пашку, про Витька, про Алика. Про себя тоже почитала кое-что, какая она, оказывается, бездушная стерва, удобная во всех отношениях… А главное – про своего мужа.

Нехорошая правда… Словно в дерьмо с разворота в прыжке…

Эти записки ее оглушили. До дрожи в руках и сжавшегося в комок желудка. Повезло ей! Как всегда, повезло. Выходила замуж за самодовольного болвана, а оказалось – за чудовище. Тем более что он ничего и никого не стесняется, даже бравирует своими гнусностями, как показалось ей. Когда читала, она словно видела его перед собой – лицо, усмешка, белые руки с длинными пальцами, порхающие над клавиатурой. Холодные руки и холодные губы, этим он всегда отличался. Первое время после замужества она еще могла утешать себя, что они у него просто прохладные.

Прочитав все откровения Сергеева залпом, за один вечер, Оля два дня потом не ночевала дома. Отговорилась какой-то поездкой, а муж, как обычно, не поинтересовался подробностями.

За эти дни она многое передумала, точнее, пыталась думать, упорно пыталась, пока в голове все не начинало мешаться. А перед глазами – холеное лицо джентльмена с кривой ехидной усмешкой. Той, которую он не показывал никому…

Зачем он все это написал? За каким чертом? Зачем?!

От его пресловутого, декларируемого одиночества? Решил потешить самого себя яростными словесными мастурбациями?

Впрочем, об этом она задумалась уже потом…

Так не бывает – это первое, что пришло ей голову. Такого просто не может быть, таких людей нет! Вернее, они есть где-то, в драматургии, в кино, в организованной преступности, в колониях, словом, в другом, черном мире, с которым она старалась не пересекаться. А рядом с ней – такого не может быть! Потому что не может быть никогда. Несколько раз ей даже приходило в голову, будто все это неправда, конечно же художественный вымысел, не слишком удачная попытка литературного опуса. Конечно же… Рука начинала тянуться к трубке, позвонить и все выяснить разом. Она уже брала трубку, по давней привычке прикидывая в уме возможную канву разговора. Можно, например, намекнуть между делом, мол, случайно наткнулась на твое произведение… Слушай, интересно, хорошо пишешь, забирает, только не очень жизненно как-то, слишком уж все преувеличено. Откуда ты это взял? Может, еще подумаешь?

Но – холеное лицо с кривой усмешкой. Она знала эту усмешку. Замечала у него иногда…

Трубка снова летела в угол дивана. Так не бывает? А почему – нет? Только потому, что ей этого не хочется? Не смешно даже…

* * *

Она выяснила. Раз решила – значит, выяснит. Это оказалось просто. Все оказывается просто, если подойти к делу методично, раскладывая самое сложное задание по полочкам простых последовательных действий. Рекламный бизнес вообще приучает к дисциплине ума, иначе быстро утонешь во всей этой околотворческой неразберихе.

Во-первых, скачать себе этот злополучный дневник. Во-вторых, сделать ксерокс. В-третьих, найти телефон Лены и договорится о встрече. Как найти телефон? Ах да, Сергеев как-то провозил ее мимо одного дома в центре, сказал – вот здесь теперь живет Виктор Коновалов, он новую квартиру купил. Дом она хорошо запомнила, причудливый такой, с завитушками. Проехать мимо, уточнить адрес, потом установить телефон по базе данных, что может быть проще?

«Здравствуйте, Лена, вы меня вряд ли помните, хотя мы когда-то виделись мельком. Нет, не помните? Я – Ольга Сергеева, жена Юрия Сергеева… Нет, я по поводу вашего мужа, Виктора… Да нет, что вы, ничего он мне такого не сделал, я совсем по другому поводу… Давайте встретимся, и я вам все объясню… Когда и где вам удобно? Хорошо…»

Они встретились на скамейке в сквере, где чахлые пропыленные деревца, отгороженные от волны асфальта чугунными кладбищенскими оградками из последних сил изображали из себя зелень.

Оля с затаенным любопытством рассматривала эту клушу, бывшую школьную красавицу. Давно уже бывшую, надо отметить – при такой кукольной красоте возраст б/у наступает быстро.

Чтобы долго не объяснять, сразу вручила ей ксерокс дневника дорогого мужа. Показала, какие страницы читать в первую очередь. Та послушно читала, чуть заметно подергивая головой. Попросила у нее сигарету и долго не могла справиться с зажигалкой. Ее блондинистое лицо быстро покрывалось некрасивыми красными пятнами.

В принципе ее тоже жалко, эту бабу, думала Оля, глядя, как та читает, незаметно для себя шевеля губами, густо, пожалуй, слишком густо накрашенными. Вся ее вина только в том, что она – обычная. Рядовая квочка, способная в жизни лишь плыть по течению, вяло шевеля ластами, хотя окружающим все время кажется наоборот. Пашка, Юра, Витек – все эти мужики сходили от нее с ума, добивались чего-то красивого и героического. А она – простая, в меру глупая баба со смазливым личиком… Когда-то смазливым…

Наверное, ревновала немного, созналась она себе потом. Нет, не к Пашке, тогда у них еще не было никаких отношений, и не к мужу, упаси господи. Просто ревновала. Потому что ее, эту бабу, эту б/у красавицу, так любили. А Пашка… Про него она, видимо, тоже думала, где-то в глубине души, совсем глубоко. Хоть таким способом приблизиться к его жизни…

– Зачем вы мне это принесли, Оля? – вдруг спросила Лена.

– Мне показалось, вам будет интересно.

– Интересно?

– Ну, по крайней мере, вы должны знать. Мне так показалось.

– Да, наверное…

Ксерокс Оля у нее забрала.

– Понимаете, я не могу вам его оставить. Не стоит. Все-таки у меня достаточно щекотливое положение в этой ситуации. Ну, вы понимаете… Дело прошлое, конечно, но, мне показалось, вы должны знать… – повторила Оля. – Мы же обе женщины…

– Да-да, наверное…

Наверное – женщины? Даже интересно…

Прощаясь, Оля взяла с нее самое честное слово, что ни одна живая душа, ни под каким соусом не узнает про их встречу. Та послушно пообещала.

«Да, щекотливое положение, я понимаю», – говорила она.

«Еще бы ей не понимать, сама жена с большой буквы „Ж“, – думала Оля, садясь в машину.

Вот так, Юрочка!

Таким образом Оля убедилась, что все написанное – правда. Не роман, гораздо хуже…

Больше она не собиралась ничего предпринимать. В отношении себя – под вопросом, и этот вопрос будет рассматриваться долго и тщательно, но уже понятно, в какую сторону, думала она, сидя в машине и постукивая по рулю кончиками пальцев. А в отношении их, СПЕШов, точно не собиралась ничего предпринимать. Информацию она дала, вот и пусть думают сами. По здравому размышлению, что она еще могла сделать для этих людей, чья жизнь с самого начала была исковеркана чужой подлостью? Это их жизнь, и разбираться с ней они должны самостоятельно. Тривиально, пусть так. Но – справедливо. Она не Господь Бог, чтобы делать остальных счастливыми, она даже себя не может сделать счастливой, как ни старается…

А потом в ее жизни появился Паша. Ворвался в ее жизнь быстро и бесцеремонно. В глубине души она знала, догадывалась, что он не просто так появился, все это связано с найденными ею записями. Информация пошла по рукам. Конечно, она сразу догадалась: он затевает что-то против ее мужа, тут и ослица догадалась бы, глядя на его загадочную рожу. Но этого она ему тоже никогда не расскажет…

Паша-Пашенька… Пашка-какашка, как дразнили они одного мальчика еще в детском саду. Смешной был мальчуган, толстенький такой, розовенький, помнила она до сих пор… Такой человек, как он, не мальчик, разумеется, а Пашка, все сделает правильно, в это она верила тогда больше и больше. Есть такие люди, что наделены интуитивным чувством справедливости, способные отделять зерна от плевел даже с закрытыми глазами. Редко, очень редко, но встречаются. Ей повезло, она все-таки встретила своего рыцаря на белом коне. Пусть так, пусть таким способом, но ведь встретила же… То, что рыцарь потрепан, а конь – потерт, это ничего, это не страшно, думала она и тогда и теперь. Просто рыцари – существа особенно хрупкие, нуждаются в бережном отношении. Облик мужчины – заслуга находящейся рядом женщины, и никак иначе. Те мужики, что пытаются жить сами по себе, неуклонно превращаются в монстров… Все просто. Просто ей ничего не дается даром, она с детства привыкла за все бороться – такая судьба…

Ничего, все будет хорошо. Обязательно будет, потому что по-другому и быть не может!

5

Отъезжая от места парковки, Оля снова заметила следователя Козлова. Тот все еще сидел в кафе. Через стекло она помахала ему рукой, особо не надеясь, что он заметит. Но следователь заметил и даже активно пополоскал в воздухе своей пухлой ручкой.

Вот кобель! Что ж, остается только пожелать ему успеха в нелегком труде, а мужу Сергееву – всех строгостей пенитенциарной системы…

Все-таки удивительные существа бабы, усмехалась она, сидя в пробке недалеко от центра в этот жаркий августовский день. Удивительно непоседливые. Вот она, к примеру! Еще не распуталась с одним браком, от которого теперь волосы встают дыбом, но уже хочет замуж за другого…