Текст книги "Азбука коммунизма"

Николай Иванович Бухарин
Азбука коммунизма

Крепкой, как сталь, воплотившей в себе все величие и мощь пролетарского класса, ею героизм, ясность его классовою разума, смертельную ненависть к капиталу и могучий порыв к созданию нового общества, – славной Коммунистической партии посвящаем мы эту книгу;

посвящаем партии, которая командует миллионной армией и лежит в окопах, управляет государством огромной страны и грузит дрова на своих субботниках, подготовляя воскресный день человечества;

мы посвящаем ее старой партийной гвардии, закаленной в боях и победах, и молодым побегам партии, которым суждено доделать наше дело до конца;

борцам и мученикам партии, погибшим на многочисленных фронтах, замученным в тюрьмах, умершим от пыток, повешенным и расстрелянным нашими врагами за дело партии, посвящаем мы эту книгу.

Предисловие

«Азбука коммунизма» должна быть, по нашему замыслу, первоначальным учебником коммунистической грамоты. Повседневный опыт пропагандистов и агитаторов убедил нас, что в таком «учебнике» ощущается громадная потребность. К нам подходят все новые и новые ряды. Лекторских сил крайне мало, а руководств нет даже для таких учреждений, как партийные школы. Старая марксистская литература, вроде «Эрфуртской Программы», явно не годится в значительной части, а ответы на новые вопросы очень трудно найти: все это разбросано по отдельным журналам, книжкам и брошюрам.

Существующий пробел мы и решили восполнить. На нашу «Азбуку» мы смотрим как на элементарный курс, который нужно проходить в партийных школах; но мы старались его написать так, чтобы его мог и самостоятельно прочесть всякий рабочий или крестьянин, желающий познакомиться с программой нашей партии.

Авторы отлично знают, что в книге будет много недостатков; она писалась урывками, «между делом». Коммунистам приходится вообще заниматься литературной работой при условиях не совсем обычных, и в этом отношении как раз данная книжка представляет любопытный образец: рукопись едва не погибла (вместе с обоими авторами) при взрыве в Московском Комитете… Но, несмотря на недостатки книги, мы считаем все же необходимым выпустить ее в свет самым спешным порядком. Мы только просили бы товарищей сделать нам свои указания, которые подскажет им практика.

Вся теоретическая (первая) часть, начало второй, а также главы о советской власти, об организации промышленности и здравоохранении написаны Бухариным, остальные главы – Преображенским. Но само собою разумеется, что мы оба несем полную ответственность друг за друга.

Название нашей книжки («Азбука») вытекает из той задачи, которую мы себе ставили. Если наша книжка поможет начинающим товарищам и рабочим-пропагандистам, мы будем считать, что проделали эту работу не зря.

Н. Бухарин

Е. Преображенский

15 октября 1919 г.

Часть I
От капитализма к коммунизму

Капиталистический строй

Если присмотреться к тому, как ведется хозяйство при господстве капитала, то мы увидим, прежде всего, что здесь производятся товары. Ну, что же тут замечательного? – спросит кто-нибудь. А замечательного тут то, что товар – это не просто любой продукт, а тот, который производится на рынок.

Продукт не есть товар, когда он производится для себя, для собственного употребления. Если крестьянин сеет рожь, собирает урожай, а потом молотит, смалывает зерно и печет хлеб для себя, этот хлеб вовсе не товар: он просто хлеб. Товаром он будет только тогда, когда его начнут покупать и продавать, когда, значит, он будет производиться на покупателя, на рынок: кто купит, того он и будет.

При капиталистическом строе все продукты производятся на рынок, все они становятся товарами. Каждая фабрика, завод или мастерская производит обыкновенно только один какой-нибудь продукт, и всякий поймет сразу, что здесь продукт производится не для себя. Когда владелец бюро похоронных процессий имел мастерские, где выделывались гроба, ясно было, что он эти гроба готовил не для себя и своего семейства, а на рынок. Когда фабрикант производил касторку, то, опять-таки, ясно, что даже если бы он ежедневно страдал расстройством желудка, и то он не мог бы потребить и самой маленькой доли того количества касторки, который выпускала его фабрика. Но точно так же обстоит дело при капитализме и со всеми производствами, какое ни возьми.

На пуговичной фабрике выделываются пуговицы, но эти миллионы пуговиц производятся не для того, чтобы их пришивали к жилетке пуговичного фабриканта, а для продажи. Все, что производится в капиталистическом обществе, производится на рынок; туда поступают и перчатки, и вареная колбаса, и книжки, и вакса, и машины, и водка, и хлеб, и сапоги, и ружья, – словом, все, что производится.

Товарное хозяйство обязательно предполагает частную собственность. Ремесленник и кустарь, который производит товары, владеет своей мастерской и своим инструментом; фабрикант и заводчик – своей фабрикой и заводом со всеми пристройками, машинами и прочим добром. А когда есть частная собственность и, товарное хозяйство, то всегда есть борьба за покупателя, или конкуренция между продавцами. Даже когда не было фабрикантов, заводчиков, крупных капиталистов, а были лишь одни трудовые ремесленники, то эти ремесленники вели между собой борьбу за покупателя. И кто был покрепче, покряжистее, кто имел лучшие инструменты и был ловчее, а особенно кто деньжонок поднакопил, тот всегда оказывался наверху, покупателя отбивал себе, других ремесленников разорял, сам лез в гору. Значит, мелкая трудовая собственность и основанное на ней товарное хозяйство таили в себе зародыш крупной собственности и разорение многих.

Итак, первым признаком капиталистического строя является товарное хозяйство, производящее на рынок.

Один признак товарного хозяйства еще недостаточен для капитализма. Может быть такое товарное хозяйство, когда нет никаких капиталистов: таково, например, хозяйство трудовых ремесленников. Они производят на рынок, свои продукты продают: эти их продукты являются, следовательно, товарами, а все производство – товарным производством. И тем не менее это еще не будет капиталистическое производство, а всего-навсего простое товарное производство. Чтобы простое товарное производство перешло в производство капиталистическое, нужно еще превращение средств производства (орудий, машин, зданий, земли и т. д.) в собственность немногочисленного класса богачей-капиталистов, с одной стороны, разорение большого числа самостоятельных ремесленников и крестьян и превращение их в рабочих – с другой.

Мы уже видели, что простое товарное хозяйство таит в себе зародыш разорения одних и обогащения других. Это и оправдалось на деле. Во всех странах трудовые ремесленники и мелкие хозяйчики в большей своей части разорялись. Кто был победнее, продавал в конце концов свой «инструмент», из хозяйчика превращался в человека, у которого ровно ничего нет, кроме пары рук. А те, кто был побогаче, стали еще богаче; они свои мастерские перестроили, расширили, поставили лучшие станки, а потом и машины, стали нанимать много рабочих, превратились в фабрикантов.

Мало-помалу в руках этих богачей очутилось все, что нужно для производства: фабричные здания, машины, сырье, товарные склады и магазины, дома, заводы, рудники, железные дороги, пароходы, земля, – словом, все, без чего нельзя производить. Все эти средства производства стали исключительной собственностью класса капиталистов (или, как говорят, «монополией» класса капиталистов). Кучка богатых владеет всем; громадное количество бедняков владеет только рабочими руками. Эта монополия класса капиталистов на средства производства есть второй признак капиталистического строя.

Многочисленный класс людей, которые остались без всякой собственности, превращался в наемных рабочих капитала. В самом деле, что оставалось делать разорившемуся крестьянину или ремесленнику? Либо наниматься в батраки к капиталисту-помещику, либо идти в город и там наниматься на фабрику или завод. Другого выхода не было. Так возник наемный труд, третий признак капиталистического строя.

Что же такое наемный труд? Когда раньше были крепостные или рабы, тогда каждого крепостного или раба можно было продать и купить. Люди, с кожей, волосами, ногами и руками, были частной собственностью господ. Господин запарывал на конюшне своего крепостного до смерти, точно так же, как, скажем, напившись, ломал стул или кресло. Крепостной или раб были простой вещью. У древних римлян господское добро, нужное для производства, так и делилось на «немые орудия» (вещи), «орудия полуговорящие» (рабочий скот, овцы, коровы, быки и т. д., – словом, те, кто мог мычать), и «орудия говорящие» (рабы, люди). И лопата, и бык, и раб были для господина в одинаковой степени орудием, которое он мог продать, купить, уничтожить и истребить.

При наемном труде сам человек не продается и не покупается. Продается и покупается только его рабочая сила, не сам человек, а его трудовая способность. Наемный рабочий лично свободен; фабрикант не может его выпороть на конюшне или продать своему соседу, или выменять на борзого щенка, что было возможно при крепостном праве. Рабочий сам только нанимается. По видимости выходит даже, что капиталист и рабочий как будто бы и равны: «не хочешь – не работай, никто тебя не неволит», так говорят господа фабриканты. Они даже утверждают, что кормят рабочих, дают им работу.

На самом деле, конечно, рабочие и капиталисты находятся вовсе не в одинаковых условиях. Рабочие привязаны цепью голода. Голод заставляет их наниматься, т. е. продавать свою рабочую силу. Для рабочего нет другого выхода, он выбрать ничего не может. Голыми руками «свое» производство вести нельзя; попробуй-ка без машин и инструментов лить сталь и ткать, или строить вагоны! Да даже и земля сама вся при капитализме в частных руках: остановиться негде, чтобы хозяйство вести. Свобода торговли рабочей силой, свобода для капиталиста покупать ее, «равенство» капиталиста и рабочего – все это на самом деле есть цепь голода, заставляющая трудиться на капиталиста.

Таким образом, сущность наемного труда состоит в продаже рабочей силы или в превращении рабочей силы в товар. В простом товарном хозяйстве, о котором шла речь раньше, на рынке можно было встретить молоко, хлеб, ткани, сапоги и т. д., но нельзя было встретить рабочей силы: Рабочая сила не продавалась. Ее собственник, ремесленник, имел, кроме нее, еще и домишко, и инструменты. Он сам работал, вел свое трудовое хозяйство, свою собственную рабочую силу пускал в ход в своем же хозяйстве.

Совсем иное при капитализме. Здесь тот, кто работает, не имеет средств производства; он не может употребить свою рабочую силу в своем же хозяйстве: он должен, чтобы не умереть с голоду, продать ее капиталисту. Образуется наряду с рынком, где продают хлопок, сыр или машины, также и рынок труда, где пролетарии, т. е. наемные рабочие, продают свою рабочую силу. Следовательно, от простого товарного хозяйства капиталистическое хозяйство отличается тем, что в капиталистическом хозяйстве товаром становится и сама рабочая сила. Итак, третьим признаком капиталистического строя является наемный труд.

Признаками капиталистического строя являются, следовательно, три признака: производство на рынок (товарное производство); монополизация средств производства классом капиталистов; наемный труд, т. е. труд, основанный на продаже рабочей силы.

Все эти признаки касаются вопроса, в каких отношениях друг к другу стоят люди, когда они производят продукты и распределяют их. Когда говорят «товарное хозяйство» или «производство на рынок», что это означает? Это означает, что люди трудятся друг на друга, но каждый производит в своем хозяйстве на рынок, заранее не зная, кто у него купит товар. Предположим, что у нас есть ремесленник Иванов и крестьянин Сидоров. Ремесленник Иванов несет на базар сапоги, которые он выделывает, и продает их Сидорову, а на вырученные деньги покупает у Сидорова хлеб. Иванов, когда шел на рынок, не знал, что он там встретит Сидорова, а Сидоров не знал, что он встретит там Иванова; и тот и другой просто шли на рынок. Когда Иванов купил хлеб, а Сидоров сапоги: вышло так, что Сидоров работал на Иванова, а Иванов на Сидорова, только это сразу не видно. Тут рыночная толчея скрывает от людей, что они, в сущности, работают друг на друга и друг без друга не могут жить. При товарном хозяйстве люди трудятся друг для друга, но неорганизованно и независимо друг от друга, сами не зная, насколько они друг другу нужны. При товарном производстве люди, следовательно, расставлены на особый манер, находятся в определенных отношениях друг к другу; здесь значит, идет речь об отношениях между людьми.

Когда говорят: «монополизация средств производства» или «наемный труд», тогда точно так же речь идет об отношениях между людьми. В самом деле, что означает эта «монополизация»? Она означает, что люди трудятся при таких условиях, что те, кто работает, работают на чужих средствах производства; что трудящиеся подчинены собственникам этих средств производства, т. е. капиталистам, и т. д. Словом, здесь тоже речь идет о том, в каких отношениях стоят люди друг к другу, когда они производят продукты. Эти отношения между людьми во время (в процессе) производства называются производственными отношениями.

Нетрудно видеть, что производственные отношения вовсе не всегда были одинаковы. Когда-то, очень давно, люди жили небольшими общинами, сообща, по-товарищески, работали (охотились, ловили рыбу, собирали плоды и коренья), а потом всё между собой делили. Это – одни производственные отношения. Когда было рабство, были другие производственные отношения. При капитализме – третьи, и так далее. Следовательно, бывают разные виды производственных отношений. Эти виды производственных отношений называются экономическим строением (структурой) общества или способом производства.

«Капиталистические производственные отношения», или, что то же самое, «капиталистическая структура общества», или «капиталистический способ производства»– это отношения между людьми при товарном хозяйстве, монопольном владении средствами производства со стороны кучки капиталистов и наемном труде рабочего класса.

Возникает вопрос, для чего и почему класс капиталистов нанимает рабочих. Всякий знает, что это происходит совсем не потому, что фабриканты хотят накормить голодных рабочих, а потому, что они хотят выжать из них прибыль. Из-за прибыли строит фабрикант свою фабрику, из-за прибыли нанимает рабочих, из-за прибыли нюхает повсюду, где дороже дают. Прибыль движет всеми его расчетами. В этом тоже очень любопытная черта капиталистического общества. Здесь ведь не само общество производит, что ему нужно и полезно, а класс капиталистов заставляет производить рабочих то, за что больше дают, за что можно выручить большую прибыль. Водка, напр., очень вредная вещь, и спирт можно было бы производить только для технических целей и на лекарства. Но во всем мире капиталисты производят его изо всех сил. Почему? Потому, что от спаивания народа получается большая прибыль.

Но нам нужно выяснить, как же получается эта прибыль. Для этого рассмотрим вопрос подробнее. Капиталист полу чает прибыль в виде денег тогда, когда он продал товар, производимый у него на фабрике. Сколько денег он выручит за свой товар? Это зависит от цены товара. Возникает теперь вопрос, чем эта цена определяется, почему на один товар она высокая, на другой низкая. Нетрудно заметить, что если в каком-нибудь производстве ввели новые машины и труд там стал успешнее, или, как говорят, он стал производительнее, то цена на товар падает. Наоборот, когда производство затруднено, товаров добывается мало, труд малоуспешен или малопроизводителен, тогда цена на товар повышается.

Много труда нужно обществу ухлопать в среднем на то, чтобы выделать штуку товара, – его цена стоит высоко: мало труда приходится затрачивать, – цена низкая. Количество общественного труда при средней технике (т. е. не при самых лучших и не при самых худших машинах и орудиях), затраченное на производство товара, называется ценностью (или стоимостью) этого товара. Теперь мы видим, что цена определяется ценностью. В действительности цена бывает то выше, то ниже ценности, но мы для простоты можем считать, что это одно и то же.

Теперь вспомним, что мы говорили о найме рабочих. Наем рабочих – это, продажа особого товара, имя которому – рабочая сила. Но раз рабочая сила попала в товары, то что годится для всех товаров, годится и для нее: «назвался груздем, полезай в кузов». Когда капиталист нанимает рабочего, он выплачивает ему цену его рабочей силы (или ценность ее, для простоты). Чем эта ценность определяется? Мы видели, что она у всех товаров определяется количеством труда, затраченного на нее производством. Это же годится и для рабочей силы.

Но что значит производство рабочей силы? Ведь рабочая сила не производится на фабрике: она не холст, не вакса, не машина. Как же это понять? Достаточно поглядеть на настоящую жизнь при капитализме, чтобы сообразить, в чем дело. Предположим, что рабочие только что кончили работу. Они измотались, из них выжаты все соки, они работать больше не могут. Их рабочая сила почти израсходована. Что нужно, чтобы ее восстановить? Поесть, отдохнуть, поспать, поддержать свой организм, и тем «восстановить свои силы». После этого появляется и возможность работать, способность работать, или рабочая сила. Значит, пища, одежда, жилище и т. д., – словом, потребление рабочего и есть производство рабочей силы. Но сюда входят и такие вещи, как издержки на обучение, если оно нужно, если это – особо обученные рабочие и т. д.

Все, что потребляет рабочий класс, восстанавливая свою рабочую силу, имеет ценность. Следовательно, ценность предметов потребления, а также издержки на обучение и составляют ценность рабочей силы. Разные товары имеют и разную ценность. Точно так же и разного рода рабочая сила имеет разную ценность. Рабочая сила типографа одно, чернорабочего – другое.

Теперь вернемся на фабрику. Капиталист покупает сырье, топливо для фабрики, машины, масло для их смазки и другие необходимые вещи; потом он покупает рабочую силу, «нанимает рабочих». За все он выплачивает чистоганом. Начинается производство. Рабочие работают, машины вертятся, топливо сгорает, масло расходуется, фабричное здание снашивается, рабочая сила истощается. Зато из фабрики выползает новый товар. Этот товар, как и все товары, имеет ценность.

Какова эта ценность? Во-первых, он впитал в себя ценность затраченных средств производства, то, что пошло на него – сырой материал, израсходованное топливо, сношенные части машин и т. д. Все это вошло теперь в ценность товара. Во-вторых, сюда вошел труд рабочих. Если рабочие потратили на изготовление товара 30 часов и рабочих было 30 человек, то они потратили 900 рабочих часов; полная ценность выпущенного товара будет, значит, состоять из ценности затраченных материалов (пусть, к примеру, эта ценность равняется 600 часам) и из новой ценности, которую прибавили своим трудом рабочие (900 часов), то есть она будет равна (600 + 900) = 1500 рабочих часов.

Но сколько капиталисту самому стоил этот товар? За сырье он выплатил все, то есть заплатил сумму денег, соответствующую по своей ценности 600 рабочим часам. А за рабочую силу? Заплатил ли он все 900 часов? Вот тут и кроется разгадка всего. Он заплатил, по нашему предположению, полную ценность рабочей силы за дни работы. Если 30 рабочих работало 30 часов три дня по 10 часов в день, то фабрикант им заплатил сумму, необходимую на восстановление их рабочей силы за эти дни. Какова же эта сумма? Ответ ясен: она гораздо меньше 900. Почему? Потому, что одно дело то количество труда, которое нужно для поддержания моей рабочей силы, другое дело то количество труда, которое я могу доставить. В день я могу работать 10 часов. А проесть, проносить одежды и проч. мне нужно за день предметов, ценность которых всего-навсего равна 5 часам. Значит, я могу работать больше, чем идет труда на поддержание моей рабочей силы. В нашем примере, скажем, рабочие проедают, пронашивают и т. д. за три дня предметов ценностью в 450 рабочих часов, а дают труда 900 часов – 450 часов остаются капиталисту; они и составляют источник его прибыли. В самом деле, капиталисту стоил товар, как мы видели (600 + 450) = 1050 часов, а продает он его за ценность в (600 + 900) =1 500 часов; 450 часов есть прибавочная ценность, создаваемая рабочей силой. Выходит, что половину рабочего времени (при 10-ти часовом рабочем дне 5 часов) рабочие трудятся, восстанавливая то, что они потратят на себя, а другую половину они тратят целиком на капиталиста.

Посмотрим теперь на все общество. Ведь нам неинтересно, что делает отдельный фабрикант или отдельный рабочий. Нам интересно, как устроена эта гигантская машина, имя которой – капиталистическое общество. Класс капиталистов нанимает громадный по своей численности класс рабочих. В миллионах фабричных зданий, на шахтах, в рудниках, в лесах, на полях трудятся, как муравьи, сотни миллионов рабочих. Капитал выплачивает им их заработную плату, ценность их рабочей силы, постоянно восстанавливающей эту рабочую силу для услуг капиталу. Но рабочий класс своим трудом не только оплачивает сам себя, но и создает доходы высших классов, создает прибавочную ценность. Тысячью ручейков растекается эта прибавочная ценность по карманам господствующих: часть ее идет капиталисту самому – это предпринимательская прибыль; часть идет помещику землевладельцу, часть поступает в виде налогов капиталистическому государству, часть торговцам, купцам, лавочникам, церквам, публичным домам, артистам и клоунам, писакам буржуазии и т. д. За счет этот прибавочной ценности живут все паразиты, которых разводит капиталистический строй.

Но часть прибавочной ценности капиталисты снова пускают в дело. Они присоединяют ее к своему капиталу – капитал увеличивается. Они расширяют свои предприятия. Они нанимают больше рабочих. Они ставят лучшие машины. Большее количество рабочих создает им еще большую прибавочную ценность. Капиталистические предприятия снова растут и увеличиваются. Так с каждым поворотом времени, накапливая прибавочную ценность, движется капитал все вперед и вперед.

Выжимая прибавочную ценность из рабочего класса, эксплуатируя его, капитал возрастает непрестанно в своей величине.