Текст книги "100 великих тайн Востока"

Феномен человека

Путем Авиценны

Абу Али Хусейн ибн Абдаллах ибн Хасан ибн Али ибн Сина, более известный в Европе как Авиценна (980–1037), – один из самых талантливых, ярких и разносторонних ученых, которых подарил миру Восток. Он оставил после себя фундаментальные медицинские труды, а также философские трактаты, книги по математике, астрономии, геологии, языкознанию, теории музыки. Некоторые свои научные работы автор облекал в поэтические строки[24]24
  По материалам М. Стигнеевой.


[Закрыть].

Ибн Сина родился в Афшане, близ Бухары, в семье податного чиновника, служившего династии Саманидов. Уже в 10 лет мальчик настолько хорошо изучил Коран, что мог рассказать все суры, не пропустив ни одного слова. А чуть позже заинтересовался философией, логикой, астрономией, математикой и юриспруденцией. Юноша углубленно штудировал их основы, пока не открыл для себя медицину. Она так увлекла его, что Ибн Сина прочел все медицинские трактаты, какие можно было найти в Бухаре, твердо решил стать врачом и начал практику. Он не отказывал в лечении никому, и его целительские воздействия нередко имели успех. По городу разносилась молва о юном докторе.

В то время заболел сам эмир. Когда придворным лекарям не удалось облегчить его страдания, во дворец позвали Ибн Сину. Чем болел эмир Бухары и как его лечил Ибн Сина, точно не известно. Известно только, что после назначенного юным врачом лечения эмир почувствовал себя лучше, и в благодарность Ибн Сина получил доступ в знаменитое книгохранилище Саманидов. Кроме того, эмир сделал семнадцатилетнего юношу своим личным врачом.

Прошло несколько лет, и Ибн Сина получил известность далеко за пределами Бухары. Он продолжал лечебную практику, переписывался и дискутировал с известными учеными Востока, работал над книгами, у него было несколько учеников (в основном седобородых). В 20 лет Ибн Сина уже являлся автором 20 томной естественнонаучной энциклопедии, многотомного медицинского словаря и других книг. Он имел обыкновение вставать рано утром, а ложиться, когда все уже давно спали.

Авиценна

К сожалению, этот счастливый творческий период в жизни Ибн Сины вскоре закончился: Бухару захватили тюрки. Знаменитый врач слышал, что в Хорезме благоволят ученым и поэтам, и отправился туда с торговым караваном. Правитель Хорезма действительно ценил таланты, его покровительством воспользовались ученый-энциклопедист Абу Рейхан аль-Бируни и известный врач Абу Сахль аль-Масихи. Сообща ученые ставили всевозможные опыты, обсуждали малоисследованные предметы из разных областей науки, наблюдали за звездным небом.

Масихи и Ибн Сина рискнули изучать строение человеческого организма, тайно препарируя тела умерших людей, что было очень опасным занятием, поскольку вскрытие трупов тогда каралось смертью. Султан соседнего государства Махмуд Газневид потребовал, чтобы ученые прибыли в его столицу. Им грозила потеря творческой независимости, а может быть, и жизни. Ибн Сина и Масихи предпочли ночью бежать через пустыню Каракумы. На третий день пути их настигла песчаная буря; беглецы сбились с дороги, пищи и воды не осталось. Масихи был стар и, не вынеся тяжелых испытаний, умер. Ибн Сина спасся чудом.

Несколько лет он под чужим именем скитался из города в город, из страны в страну, скрываясь от всевидящего ока султана, который обещал награду всякому, знающему местонахождение ученого. Лишь изредка великий врач находил убежище при дворе какого-нибудь правителя, но и здесь его рано или поздно подстерегали подданные мстительного владыки. Удивительно, но даже в таких условиях он умудрялся делать открытия и писать книги.

В 1016 г. Ибн Сине удалось укрыться от глаз своего вездесущего преследователя в городе Хамадан (ныне провинция Ирана). В Хамадане свою научную деятельность он сочетал с весьма активным участием в политических и государственных делах эмирата. Шесть лет он служил здесь главным врачом эмира. Правитель оценил широкие познания Ибн Сины, назначив его также главным визирем, но спокойная жизнь ученого продолжалась недолго.

Помимо медицины, астрономии и стихосложения, Ибн Сина занимался философией, за что часто подвергался преследованиям, в особенности со стороны мусульманского духовенства. Всего же библиография трудов ученого насчитывает 276 названий.

В Хамадане Ибн Сина написал первую книгу своего самого знаменитого труда «Канон врачебной науки», который вместил все открытия, сделанные им за время медицинской практики. Последняя, пятая книга была закончена лишь через 10 лет. «Канон врачебной науки» не имеет себе равных в истории медицины. В этом обширном трактате Ибн Сине удалось изложить полный курс теоретической и клинической медицины. Здесь и основы анатомии и физиологии, и описание симптомов болезней и способов их лечения, и рецепты лекарств. Автор представил свое учение о пульсе, выдвинул предположение о невидимых глазу возбудителях инфекционных заболеваний. Он превосходно проанализировал причины, признаки и способы лечения многих болезней, которые считались не поддающимися врачеванию. Новые открытия встречали читателей на каждой странице.

Здесь же Авиценна закладывает основы геронтологии – науки о старости, описывает разработанные им практические и важные до настоящего времени рекомендации для поддержания здоровья вплоть до самого преклонного возраста. Через сто с небольшим лет после его смерти будут брошены в огонь по приказу мусульманского духовенства на главной площади в Багдаде философско-богословские труды Ибн Сины, а еще через 300 лет в Европе, после изобретения печатного станка, сразу вслед за Библией напечатают все пять томов «Канона врачебной науки», одной из популярнейших энциклопедий для врачей Востока и Запада. Только в Европе до XVII в. включительно книга выдержала около 30 изданий.

А какова же судьба самого Ибн Сины? Великий энциклопедист многое претерпел в жизни. Он вынужден был постоянно скитаться; томился в заточении; подвергал себя опасностям, верша государственные дела и участвуя в военных походах. Но что бы ни происходило, всегда неустанно продолжал научные поиски. Знаменитый врач так и не обрел пристанища до конца своих дней. Жизнь в скитаниях, в конечном счете, приблизила его смерть.

Умер Абу Али Хусейн ибн Сина 24 июня 1037 г. В Бухаре еще и сейчас можно услышать о нем поучительные легенды. В одной из них рассказывается о том, что, состарившись, Ибн Сина приготовил сорок лекарств, способных воскресить умершее тело. Великий врачеватель взял со своего ученика слово, что тот после смерти Ибн Сины оживит его, применяя эти сорок лекарств в определенной последовательности. Вскоре ученый умер, и ученик приступил к работе. В результате действия лекарств тело старика становилось все более юным и свежим. Когда же осталось применить содержимое последнего сосуда с лекарством, перед ошеломленным учеником вместо дряхлого старца лежал прекрасный юноша, который, казалось, вот-вот проснется и заговорит. Взволнованный ученик стал уже подносить к телу учителя последнее, сороковое лекарство, но из-за сильного волнения не сумел удержать в руках сосуд с чудесным составом. Сосуд выскользнул из его рук и разбился….

Ибн Сину похоронили в Хамадане, возле городской стены, но через 8 месяцев его прах перевезли в Исфахан и погребли в мавзолее эмира Аля ад-Дауля.

Вечно живой Хамбо-лама

Человечество за свою многовековую историю накопило огромный объем знаний, который позволил объяснить многие явления, казавшиеся нашим предкам чудесами. Но не меньшее их число и сейчас еще ждет своего осмысления и истолкования. Одной из таких загадок, ставящей современную науку в тупик, является «Феномен пандита Хамбо-ламы Итигэлова», обсудить который собрались более 150 представителей науки и религии из разных стран[25]25
  По материалам Н. Ивановой.


[Закрыть].

Человек, которому спустя 150 лет после рождения суждено было стать сенсацией, появился на свет в Бурятии в 1852 г. и носил имя Даши Доржо Итигэлов. Достигнув 16 лет, он отправился учиться в Аннинский дацан (монастырь), где успешно постиг все премудрости буддийской школы философии, после чего вернулся на родину. С 1898 г. Итигэлов преподает эту науку в Янгажинском дацане, через 6 лет его назначают ширээтэ ламой (настоятелем) этого дацана, а еще через 7 лет он становится главой всех буддийских дацанов. Его плодотворную работу на этом посту прерывают события 1917 г.: во избежание неприятностей Итигэлов слагает с себя многочисленные полномочия и становится простым монахом, что, однако, ни в коей мере не умаляет его авторитет среди многочисленных учеников.

В 1927 г. Хамбо-лама в возрасте 75 лет собрал своих последователей и завещал выкопать свое тело из земли через 30 и 75 лет. После этого он сел в позу лотоса и начал медитировать. Когда транс стал настолько глубоким, что исчезли все признаки жизни, ученики, покорные воле учителя, поместили его тело в кедровый ящик, засыпали солью и похоронили на местном кладбище. Последователи великого Хамбо-ламы дважды раскапывали его захоронение до назначенного учителем срока и всякий раз убеждались, что над телом его время не властно. А 10 сентября 2002 г. эта новость стала достоянием всего мира.

Очевидцы утверждают, что тело Хамбо-ламы теплое на ощупь, он потеет и даже открывает глаза, а когда при извлечении из могилы монахи неосторожно поцарапали его кожу, то из пореза пошла кровь. Возможно, эти признаки жизни после семидесятипятилетнего погребения и преувеличены, но с мнением медицинских экспертов, осматривавших тело после эксгумации, поспорить трудно. Вот выдержка из протокола наружного осмотра: «Кожные покровы светло-серого цвета, сухие, податливые при нажатии на них пальцами. Мягкие ткани трупа туго эластичной консистенции, подвижность в суставах сохранена. Волосяной покров на голове, ногтевые пластинки сохранены. Поза трупа при извлечении последнего из короба сохраняется без использования каких-либо поддерживающих и фиксирующих приспособлений. Каких-либо следов, свидетельствующих о ранее произведенном вскрытии полостей тела с целью возможного бальзамирования или консервации, а также повреждений, следов ранее перенесенных травм, оперативных вмешательств, заболеваний на теле трупа не обнаружено». Даже без дальнейших комментариев ясно, что ученые имеют дело не с мумией и не с мощами, а с каким-то новым и пока необъяснимым явлением.

Итигэлов на троне и в одеянии пандита Хамбо-ламы

За прошедшие после эксгумации годы состояние тела ничуть не изменилось. За это время был проведен целый ряд исследований, результаты которых мало что объясняют. Для исследования были взяты несколько волос с головы, частицы отшелушившейся кожи и кусочек ногтя с пальца ноги. Химический состав тканей отличается от различных мумифицированных образцов, взятых для сравнения. Содержание брома в материале, полученном от Хамбо-ламы, повышено, а вот железо и цинк отсутствуют. Общий же вывод после применения новейших методов анализа совершенно не укладывается в рамки современных научных представлений: клетки человека, пролежавшего в могиле более 80 лет, по своему состоянию и белковому составу соответствуют живым тканям. Тут уж есть над чем поломать голову самым образованным специалистам, хотя, если хорошенько покопаться в исторических архивах, то выяснится, что это не единственный случай, когда ученые не могут объяснить отсутствие разложения действием каких-либо физических факторов.

Одним из таких случаев можно считать историю Розалии Ломбарде, которую окрестили в прессе «Спящей красавицей». В одной из католических церквей в Палермо на Сицилии с 1918 г. покоится тело двухлетней девочки, умершей от инфлюэнцы. По настоянию родителей, не пожелавших предать тело малышки земле, ей была сделана инъекция раствора, препятствующего разложению, с тех пор маленькая Розалия лежит в стеклянном гробу как живая и привлекает в этот небольшой храм туристов со всего света. В немалой степени интерес к девочке подогревают сообщения о таинственных событиях, происходящих в храме. Местные жители утверждают, что время от времени девочка вздыхает и открывает глаза, а многие посетители ощущают вблизи гроба отчетливый запах лаванды, свойственный маленьким детям. Подобные сообщения поступают уже более 30 лет, и, чтобы положить конец досужим сплетням, итальянские ученые в 1990 г. решили провести круглосуточные наблюдения за феноменальной покойницей. Результаты ошеломили научных сотрудников: в течение двух недель, в течение которых проводилось наблюдение, были дважды зарегистрированы вспышки мозговой активности, которые возможны лишь у живого человека. Первый всплеск длился 33 секунды, второй – 12. Если бы эти явления не были единичными, то можно было бы подумать, что ребенок просто спит.

Другой подобный случай был зарегистрирован в 1977 г. в Испании. В Эспартинасе был вскрыт семейный склеп, при этом обнаружилось, что труп, захороненный без всякого бальзамирования 40 лет назад, совершенно не подвергся разложению. 11-летний Хосе Гарсиа Морено, умерший от менингита, выглядел так, словно он только что заснул.

А самый древний случай сохранения нетленных останков описан в китайских летописях «Житие буддийских святых». Один из самых знаменитых патриархов династии Сун, Гуй Йене, умерший в 712 г., был похоронен в монастыре Цюэнь. Через 564 года монгольские воины выкопали тело, желая убедиться в правдивости слухов о чудесной сохранности трупа. К их удивлению, кожа трупа по прошествии стольких лет оставалась эластичной, на теле не было заметно никаких признаков разложения или усыхания. Тем не менее у воинов хватило смелости вскрыть тело. То, что они увидели, заставило бесстрашных воителей бежать без оглядки – сердце и печень трупа выглядели абсолютно живыми!

Стоит ли говорить, что все подобные случаи необъяснимой сохранности трупов вызывали священный трепет, будь то мощи святых, или мумии лам в буддистских храмах. Толпы паломников стекаются к таким местам в поисках благословения или исцеления. Вот и тело Даши Доржо Итигэлова, выставленное после эксгумации в стеклянном саркофаге в Иволгинском дацане, привлекает толпы верующих. Кого-то бурятский Хамбо-лама избавил от болезней и неприятностей, а некоторых спас от неминуемой смерти. Вот, например, история одного московского бизнесмена, который посещает дацан уже не в первый раз. После первого визита к святыне он попал в страшную автомобильную катастрофу. В последний момент перед столкновением он увидел бурятского святого, а в следующий миг его машина превратилась в груду металлолома, но сам бизнесмен при этом отделался, как говорится, легким испугом.

Почитание святыни, однако, не мешает продолжению споров в научных кругах: можно ли считать Хамбо-ламу живым человеком? Чем объяснить идеальное состояние останков? Вернется ли лама к земной жизни? Можно ли достичь этого состояния усилием воли и долгими тренировками или же это очередной природный феномен, связанный с еще не изученными влияниями окружающей среды на ткани живых организмов? Для верующих буддистов ответы на большинство этих вопросов ясны – все они согласны с мнением индийского эксперта Джампа Сандэпа о том, что Итигэлов до сих пор находится в состоянии длительной медитации и, возможно, уже достиг высшего состояния, связанного с осознанием пустоты. Для традиционной же науки однозначных ответов на эти вопросы нет и, скорее всего, в ближайшее время не появится.

Голова таинственного монгола

В Петербурге, в знаменитой Кунсткамере, основанной Петром I, в «аквариуме», наполненном формалином, хранится экспонат за номером 3394, который ни разу не выставлялся и вряд ли когда-либо будет выставлен. В реестре он скромно обозначен как «Голова монгола».

Это голова человека, происхождение и обстоятельства жизни которого темны, а таинственное влияние, оказанное им на соотечественников, огромно. Почти полвека будоражил он Монгольскую степь, в кочевников вселяя веру и ужас. Даже имя его неизвестно в точности. Называли его Джа-лама, или Дамбижанцан.

Еще при жизни он был признан святым, а сам себя объявил потомком легендарного ойратского князя XVIII в. Амурсаны, прославившегося в борьбе против маньчжуро-китайского засилья. Но главное – Джа-лама словом и делом убеждал всех, что он является земным воплощением ужасного Махакалы, «Великого Черного» – одного из буддийских божеств. Этого грозного защитника «желтой веры» ламы-иконописцы изображали с ножом или мечом на фоне очищающего огня, готовым впиться в сердце врага веры и выпить его еще не остывшую кровь. Махакала не просто побеждает зло, но испытывает блаженство при виде смертных мук носителя зла. Страшная участь ждала и того, кто смел усомниться в святости Джа-ламы.

Во время жертвоприношений он вспарывал грудь врагам, вырывая сердца и освящая свежей кровью боевые знамена. Он своими руками выдавливал глаза, отрезал уши… Голову же его, убитого в конце 1922 или в начале 1923 г. в результате тщательно готовившейся операции государственной внутренней охраны (нечто вроде ВЧК) Монголии, долго возили насаженной на пику по стране, чтобы далеко по кочевьям разнеслась весть о его гибели и простые монголы убедились: Джа-лама был смертен, его больше нет!

Завидев эту процессию, пастухи поспешно сворачивали в сторону, ибо верили, что встреча с «цаган-толгой» («белой головой») сулит беду. Белой же голову прозвали потому, что она была мумифицирована по старинному степному обычаю – подсолена и прокопчена, отчего соль кристалликами выступала на коже. Но и после гибели Джа-ламы кочевники не верили в его смерть, и гуляла молва, будто видели его то в одном месте степи, то в другом…

Главные деятели Кобдоского края　– в центре Джалханцза-хутухта, справа от него　– Джа-лама. Фото А.В. Бурдукова

Наибольшую известность как бесстрашный воин Джа-лама приобрел в 1912 г. после знаменитого штурма города-крепости Кобдо с засевшими в нем китайцами. Он был одним из руководителей этого сражения, и по его приказу на неприступные стены погнали собранных по степи старых верблюдов с привязанным сзади и подожженным хворостом. Именно это внесло панику в ряды защищавшего Кобдо гарнизона и позволило монголам ворваться в город. Дело кончилось резней, разгромом китайских храмов и лавок, человеческими жертвоприношениями, ритуалом освящения знамен кровью (следует заметить, что лавки русских купцов не пострадали, так как вошедшие в город одновременно с осаждавшими казаки выставили около них посты). Согласно легенде, Джа-лама после сражения, склонившись в седле, высыпал из-за пазухи пригоршню деформированных пуль. Они его не брали…

По некоторым сведениям, Джа-лама был калмыком из Астраханской губернии. Во всяком случае, Россия считала его своим подданным, что и послужило поводом для его ареста в феврале 1914 г. и препровождения в тюрьму и ссылку. Одним из доказательств зверств Джа-ламы в отчете об аресте назывался тулум – снятая аккуратно, «мешком», кожа человека, хранившаяся в его юрте для ритуальных целей.

В 1917 г., принесшем Российской империи революционные катаклизмы, некому стало «надзирать» за Джа-ламой, и он снова пробрался в Западную Монголию, в степь. Неизвестно в точности, в каких буддийских монастырях обучался Джа-лама и учился ли вообще (и мог ли с полным основанием именоваться ламой), совершил ли, как утверждают некоторые источники, паломничество в таинственную, запретную для посещения иностранцев столицу Тибета Лхасу, где он якобы стал доверенным лицом далай-ламы. Все сведения об этом человеке запутанны и противоречивы.

О силе его гипнотического воздействия ходили легенды. Вот как бежавший из России Джа-лама «справился» с отрядом казаков, преследовавших его. Оглянулся беглец: позади – погоня, впереди – озеро. Жители небольшого кочевья, наблюдавшие эту сцену, ожидали, что его вот-вот схватят. Но Джа-лама спокойно встал лицом к погоне, пристально глядя на казаков. И произошло удивительное: казаки на полном скаку стали поворачивать и с криками «Он там!» понеслись объезжать озеро, а затем стали натыкаться друг на друга и колоть пиками, думая, что поражают беглеца…

Поляк Фердинанд Оссендовский в 1921 г. присутствовал на операции, когда Джа-лама вскрыл грудь пастуха ножом, и он увидел «медленно дышащее легкое и биение сердца пастуха. Лама коснулся раны пальцем, кровотечение остановилось, и лицо пастуха было совершенно спокойно… Когда лама приготовился вскрывать и живот пастуха, я закрыл глаза от ужаса и отвращения. Открывши их через некоторое время, я был поражен, увидев, что пастух спал с расстегнутым на груди тулупом».

«Любой, кто осмеливался противоречить ему, безжалостно устранялся, – вспоминал венгр Йожеф Гелета. – Люди были слепым орудием в руках таинственного калмыка. Они верили, что он принадлежит к той таинственной секте лам, что обитали в монастыре вечной жизни в Гималаях, приобретали сверхчеловеческую магическую силу и становились обладателями великих тайн. Эти избранники узнавали друг друга в миру по особому способу разделывания сухожилий животных за едой. И знак тот простые смертные не видели… Оказать сопротивление Джа-ламе было практически невозможно, поскольку его всепоглощающая гипнотическая сила способна была поражать даже оружие в руках его жертв. Убить его самого было невозможно».

…И тем не менее он был убит. Последние годы своей бурной жизни Джа-лама провел в городе-крепости, возведенном среди пустыни Гоби, – своем городе, который, видимо, намеревался сделать в будущем столицей независимого теократического государства в Западной Монголии. В планы его входило и строительство новых буддийских храмов. А пока он промышлял грабежами торговых караванов, пересекающих пустыню. Все это, конечно, никак не могло устроить красное правительство в Урге.

Поскольку выманить Джа-ламу из его города не удавалось (несмотря на неоднократные приглашения, он не ехал, зная, возможно, что заочно приговорен к смертной казни), а штурмовать крепость новая власть не решалась, ему было послано подложное письмо о том, что правительство в Урге нуждается в его содействии и приглашает занять пост «уполномоченного сайда» (министра, сановника) в Западной Монголии. И Джа-лама согласился принять в своей ставке «представителей» якобы для передачи полагавшейся ему утвержденной печати.

Он встретил «представителей» настороженно, в присутствии телохранителей. И в первый день, как докладывал один из участников операции X. Кануков, убить его не удалось.

В конце концов цирику Дугэр-бейсе удалось зазвать Джа-ламу в отведенную гостям юрту, чтобы научить его ориентироваться по карте, и тот без охраны последовал за ним.

Увидев вошедшего Джа-ламу, цирик Даши притворно упал перед ним на колени, благоговейно сложив руки и прося святого благословить. Дугэр сел рядом с гостем, а еще один участник операции, Нанзад-батор, который, кстати, сражался под знаменами Джа-ламы при Кобдо в 1912 г., стал подкладывать дрова в огонь.

Закончив молитву, Джа-лама поднял руку над головой Даши, чтобы коснуться ее, благословляя. И тут молящийся схватил его за эту руку, за другую схватил Дугэр-бейсе, а Нанзад выстрелом в упор в шею уложил Джа-ламу наповал. Так закончилась земная жизнь таинственного ламы. Символично, что погиб он не в бою, а был коварно убит – во время молитвы и благословения.

Как известно из мемуаров, Джа-лама обладал мстительной памятью – человек, вызвавший его гнев, мог считать себя приговоренным. Такое проклятие будто бы преследовало и людей, так или иначе связанных с судьбой Джа-ламы или имевших дело с его головой. В тот день, когда голова, как бесценный трофей, прибыла на пике к зданию правительства в Урге, скончался «главком монгольской революции» товарищ Сухэ-Батор.

В 1937 г. был расстрелян в Ленинграде как «агент японской разведки» монголовед В.А. Казакевич, разыскавший голову в Урге и полулегально доставивший ее в Россию. Другой ученый, В.Д. Якимов, собиравший материал для повести о Джа-ламе «Святой бандит», погиб в первые дни войны, как и писатель Б. Лапин, автор рассказа о Джа-ламе «Буддийский монах». В 1943 г. в одном из сталинских лагерей умер человек, хорошо знавший Джа-ламу, переписывавшийся с ним, когда тот был в ссылке, – русский купец и ученый-практик А.В. Бурдуков. Он имел несколько фотоснимков Джа-ламы, один из которых был опубликован в журнале «Огонек» в 1912 г.

Петер Садецки, журналист, писатель и кинорежиссер, мечтавший снять фильм о Джа-ламе «Восстание в степи», убежден, что в крепости был убит не Джа-лама, а его двойник, и собирал свидетельства об этом. Например, стоматолог Бианка Тристао будто бы видела Джа-ламу уже после 1922 г., скромно живущего в степи под видом шамана…