Текст книги "100 великих тайн Востока"

«Песчаный скат» Устюрта

Если вы посмотрите на карту Азии, то восточнее Каспия легко отыщете плато Устюрт – гигантский стол, поднимающийся над уровнем моря в среднем на 120–180 м и простирающийся до самого Арала. Несмотря на то что через северную оконечность плато в начале 1970-х проложили железную дорогу и газопровод и добывают здесь газ и калийные соли, Устюрт по-прежнему остается одной из самых безжизненных территорий планеты. По сравнению с ним раскинувшиеся по соседству неласковые Каракумы – поистине райский сад. Недаром каракалпаки и туркмены говорят: «Барса-Кельмес» – «пойдешь – не вернешься». (Так называется и один из островов в Аральском море.)

«Я не стану решительно настаивать на версии о подлинности песчаного чудовища, – рассказывает Валерий Нечипоренко, – и все же…»

Пески Устюрта, в которых, возможно, живет чудовище

– Впервые я услышал о нем четверть века назад. В ту пору, будучи молодым специалистом по строительству высоковольтных линий, я «сидел» с бригадой монтажников на станции Ак-Чалак – так именовался крохотный разъезд на только что проложенной через Устюрт железной дороге. Был саратан – самый знойный период лета. Солнце раскаляло и без того растрескавшуюся, твердую, как бетон, землю. Соль выступала, казалось, даже на рельсах, к которым невозможно было притронуться.

К разъезду приблизился небольшой караван. Замыкал шествие верблюд, на котором сидел мужчина, чрезвычайно изможденный.

– Господи, неужели добрался?! – воскликнул он вдруг на чистейшем русском языке и всхлипнул.

За столом он поведал нам свою удивительную историю.

– Меня зовут Александр Гуслянников. Сам я ленинградский, в Кунград приехал по найму. Устроился водителем в управление механизации.

– Держись колеи, – предостерег на прощание знакомый шофер. – Бойся песков! Там нечисто…

И вот я на Устюрте.

Ничто не вызывало опасений. Я уверенно гнал вперед по солончакам и такырам, опустив стекла.

Постепенно у меня начали слипаться глаза. Монотонность пейзажа убаюкивала…

Вдруг понял, что засыпаю. Резко ударил по тормозам.

Машина стояла среди чахлых кустиков. Колеи не было. Я похолодел, но сумел взять себя в руки. Не паниковать. Не мог я отъехать очень далеко. Сейчас вернемся на трассу по собственным следам.

Но, увы, развернув машину, я убедился, что жесткая и твердая как камень, сожженная солнцем почва почти не сохранила отпечатка протекторов.

Чертыхнувшись, я вылез из машины, забрался на крышу и стал озираться. Ничего. Наконец, далеко-далеко, у самой линии горизонта, я разглядел крохотную черную точку и тут же припомнил, что следующим ориентиром должна быть ржавая кабина ЗИЛа. Очевидно, это она и есть.

Я снова сел за руль и погнал вперед. Вскоре солончак кончился, а еще через пару сотен метров я выехал на колею. Она вела в нужном направлении, к запримеченной точке, и все мои сомнения отпали.

Черное пятнышко росло на глазах.

Но это была не кабина ЗИЛа, а остов «Урала», почерневший и смятый…

До «Урала» оставалось с полсотни метров, когда моя тачка забуксовала. Я выглянул в окошко и обомлел: машина по оси сидела в серо-желтом песке. Песок расстилался повсюду. Поглощенный своими мыслями, я слишком поздно заметил его. И еще: колея здесь обрывалась. Конец дороги. Тупик. Я попросту ехал по следам заблудившегося грузовика…

«Бойся песков!» – тут же вспыхнуло в сознании, и отчего-то подумалось, что в эти слова Курбан вкладывал особый смысл, не только предостережение об опасности забуксовать.

Я снова вылез и осмотрелся.

Машина увязла капитально. Надо было что-то подмостить под колеса. Но что? Не удастся ли оторвать какую-нибудь штуковину от «Урала»? Я взял ломик и двинулся к покореженному автомобилю.

В деформированном кузове не сохранилось никаких деревянных деталей: ни скамеек, ни бортов. Я расхаживал по нему, прикидывая, что же подцепить ломиком?

И тут за спиной раздалось сухое шуршание.

Я обернулся. Происходило что-то непонятное. Такое впечатление, что самопроизвольно перемещался участок поверхности.

Но в следующую секунду меня обуял ужас.

Невиданная тварь пятнисто-землистой расцветки, ромбовидной формы, плоская, как скат, настороженными волнообразными движениями приближалась к «Волге». Ее размер по большой диагонали составлял не менее четырех метров. По периметру шевелились десятки щупальцев, похожих на маленьких змеек, но ни лап, ни глаз, ни пасти существо не имело.

Мои ноги приросли к кузову, позвоночник превратился в каменный столб.

Между тем тварь сложилась в омерзительный рулон и проползла под днищем «Волги». Затем развернулась наподобие кошмарного конверта и полностью обволокла автомобиль. Раздался хруст, вылетели стекла, затрещал корпус.

Пластичность чудовища была невероятной. Оно легко складывалось вроде гигантского комка бумаги. Щупальца шарили по салону, поглощая мои припасы.

Время будто остановилось. Я по-прежнему не мог ни пошевелиться, ни выдохнуть.

Вот чудовище отвалилось от машины. «Волга» превратилась в смятую и почерневшую железку. А тварь, заметно утолстившаяся, покружилась на месте и… легко заскользила по моим следам.

Опомнившись, я заорал, швырнул в песчаного ската ломик и, спрыгнув по другую сторону кузова, начал карабкаться вверх по склону. Я боялся обернуться. В моих ушах не смолкало страшное шуршание, я обливался холодным потом, представляя, как слизистая масса навалится на меня. Я был на грани безумия и несся, не разбирая дороги, от холма к холму. Падал, поднимался и снова бежал. Сердце выпрыгивало из груди, но ноги инстинктивно уносили меня прочь от опасного места. Наконец силы оставили меня, я упал и лишился чувств. Когда очнулся, стояла ночь. В небе горели звезды, но пространство было насыщено таким густым мраком, что я не различал кончика собственного носа.

Что ж, мне повезло, я сумел чудом избежать гибели. Но остался без воды, пищи и транспорта, кроме того, заблудился. По моим прикидкам, я находился в центре плато, а значит, мои шансы выбраться равнялись нулю… Три дня я брел наугад, похоронив всякую надежду. И вдруг – чудо! Верблюды, идущие прямо на меня…

За затянувшимся ужином мы долго обсуждали услышанную историю. Поначалу говорили о том, что много, мол, еще на земле непознанных тайн и чудес, и Устюрт, которого мы коснулись лишь с краешку, конечно же, не исключение. Позднее – и в Кунграде, и в Чимбае, и в Тахиаташе, и в Ходжейли – я расспрашивал местных жителей о песчаном чудовище, но те лишь недоуменно пожимали плечами либо отмалчивались. А лет десять спустя, в Ташкенте, судьба свела меня с интересным человеком, геологом Сашей Суспенцевым, обошедшим пешком едва ли не всю Среднюю Азию. Как-то раз мы заговорили об Устюрте, откуда Саша только что вернулся. Нежданно мне вспомнилась та давняя история, и я пересказал ее приятелю. Саша слушал меня серьезно, а когда я закончил, призадумался.

– Знаешь, – проговорил он наконец. – У кочевников существует табу на всякое упоминание о таинственных силах. Чтобы не накликать беды на свою юрту. Даже если песчаный скат существует, никто об этом не скажет. Но вот слушай, какая однажды приключилась история…

Мы бурили разведочную скважину к юго-западу от Сарыкамышской впадины. Как-то раз двое наших поехали поохотиться на сайгаков. К ночи они не вернулись. У нас был вертолет, и с утра мы отправились на поиски. Машину обнаружили примерно в шестидесяти километрах к западу. Она… она была почерневшей и скомканной, как консервная банка. Рядом валялись ружья. Без прикладов. А стволы были завязаны узлом. Неподалеку простирался большой песчаный массив… – Саша посмотрел мне прямо в глаза и добавил: – Если когда-нибудь нелегкая снова занесет на Устюрт, бойся песков!

Динозавр или стеллерова корова?

Лет двадцать назад в журнал «Вокруг света» стали приходить удивительные сообщения с Дальнего Востока. Будто бы видели люди в разных местах побережья – на Камчатке, у Командорских островов да и в других районах… стеллеровых коров. Да-да, тех самых несчастных морских исполинов, что пали жертвой неуемных аппетитов промысловиков во второй половине далекого XVIII в.

Вообще-то эта тема в официальной зоологической науке считается «закрытой» и вызывает раздражение у ученых. Автора заметки в газете «Камчатский комсомолец» в 1966 г. просто подняли на смех. Речь шла о таинственных темнокожих животных, замеченных на мелководье с корабля у мыса Наварин, северо-восточнее Камчатки.

И вот пришло еще одно письмо… Метеоролог В.Ю. Коев написал на адрес редакции журнала «Вокруг света» целое послание: так много накопилось у него всяких интересных и, надо сказать, точных сведений о природе Камчатки, о различных непознанных явлениях. Но нас сейчас интересуют вот эти строки:

«Могу утверждать, что в августе 1976 г. в районе мыса Лопатка видел стеллерову корову. Что мне позволяет сделать подобное заявление? Китов, касаток, тюленей, морских львов, котиков, каланов и моржей видел неоднократно. Это животное не похоже ни на одно из вышеназванных. Длина около 5 метров. Плыло на мелководье очень медленно. Как бы перекатывалось наподобие волны. Сначала появлялась голова с характерным наростом, затем массивное тело и затем хвост. Да-да, что и привлекло мое внимание. Потому что когда так плывут тюлень или морж, задние лапы у них прижаты друг к другу, и видно, что это ласты, а у этой был хвост наподобие китового. Такое впечатление, что выныривала каждый раз животом вверх, медленно перекатывая свое тело. И хвост ставила наподобие китовой “бабочки”, когда кит уходит в глубину…»

Предвидим скептическую реакцию кабинетных ученых: «Сколько же можно реанимировать давно и прочно исчезнувшее с лица Земли животное!», «Мало ли что пригрезится человеку!» Но давайте все же подождем с категоричными выводами и вернемся в тот самый достопамятный 1741 г., с которого и началась эта удивительная и трагическая история.

Во вторник, 4 июня 1741 г., пакетбот «Святой Петр» поднял паруса в Петропавловской гавани на полуострове Камчатка. Судном, которое плавало под русским флагом, командовал Витус Беринг, а целью плавания было исследование самой северной кромки Тихого океана.

На борту «Святого Петра» находился немецкий врач и естествоиспытатель Георг Вильгельм Стеллер. Беринг попросил его присоединиться к экспедиции в последний момент, когда внезапно заболел судовой хирург.

Стеллерова корова. Рисунок Н.Н. Кондакова

Первая часть путешествия прошла успешно. Но когда судно уже повернуло домой, среди экипажа разразилась цинга, этот самый страшный враг первых полярных исследователей. 4 ноября вдалеке в тумане замаячил высокий берег острова, который сейчас носит имя Витуса Беринга. Больные были помещены в наспех построенных хижинах и землянках, вырытых в песке, а неделю спустя «Святой Петр» сорвал якорную цепь, был выброшен северо-восточным штормом на берег и развалился.

При этих драматических обстоятельствах Стеллер и открыл животное, которое станет главным действующим лицом в этой истории.

В воде, при высоком приливе, он заметил несколько громадных горбатых туш, которые были похожи на перевернутые вверх дном лодки. Несколько дней спустя, когда ему удалось получше разглядеть эти существа, он понял, что они принадлежат к еще не описанному виду; это были животные, теперь известные науке под названием морская корова Стеллера.

«Если меня спросили бы, сколько я видел их на острове Беринга, то я бы не замедлил ответить – их невозможно сосчитать, они бесчисленны…» – писал Стеллер.

Северная морская корова была родственником ламантина и дюгоня. Но по сравнению с ними она была настоящим гигантом и весила около трех с половиной тонн. В сравнении с массивным туловищем голова у нее была удивительно маленькой, с очень подвижными губами, причем верхняя была покрыта заметным слоем белой щетины. Она передвигалась по отмелям с помощью двух культей, напоминающих лапы, расположенных в передней части ее туловища; но на глубокой воде это животное проталкивало себя вперед вертикальными ударами по воде большого раздвоенного хвоста. Ее шкура не отличалась гладкостью, как у ламантина или дюгоня, и на ней проступали многочисленные бороздки и морщины; отсюда и ее название Rythina stellerii, которое дословно обозначает «морщинистая Стеллера».

«Стеллер был единственным натуралистом, видавшим это существо живым, имевшим возможность наблюдать его в природе и обследовать его строение», – пишет Леонгард Штайнегер.

Места обитания его ограничивались островами, ныне известными нам как Командорские острова, в частности остров Беринга. Особое удивление вызывает тот факт, что эти животные были обнаружены в этих ледовых водах, хотя, как известно, их единственные родственники – обитатели теплых тропических морей. Прочная, словно кора, шкура и толстый подкожный слой жира коровы помогали ей сохранять тепло. Вероятно, эти животные никогда не уходили далеко от берега, так как не могли глубоко нырять в поисках корма, к тому же в открытом море становились легкой добычей косаток. Они были абсолютными вегетарианцами, питались водорослями.

Когда здоровье людей улучшилось, моряки начали разнообразить свое меню сочными бифштексами из морской коровы и морского теленка.

«Мы ловили их, – вспоминает Стеллер, – пользуясь большим железным крюком, наконечник которого напоминал лапу якоря; другой его конец мы прикрепляли с помощью железного кольца к очень длинному и крепкому канату, который тащили с берега тридцать человек. Более крепкий моряк брал этот крюк вместе с четырьмя или пятью помощниками, грузил его в лодку, один из них садился за руль, а остальные на весла, и, соблюдая тишину, отправлялись к стаду. Гарпунер стоял на корме лодки, подняв крюк над головой, и тут же наносил удар, как только лодка подходила поближе к стаду. После этого люди, оставшиеся на берегу, принимались натягивать канат и настойчиво тащить к берегу отчаянно сопротивлявшееся животное. Люди в лодке тем временем подгоняли животное с помощью другого каната и изнуряли его постоянными ударами до тех пор, пока оно, выбившись из сил и совершенно неподвижное, не вытаскивалось на берег, где ему уже наносили удары штыками, ножами и другими орудиями. Громадные куски отрезались от живой «коровы», и она, сопротивляясь, с такой силой била по земле хвостом и плавниками, что от тела даже отваливались куски кожи. Кроме того, оно тяжело дышало, словно вздыхало. Из ран, нанесенных в задней части туловища, кровь струилась ручьем. Когда раненое животное находилось под водой, кровь не фонтанировала, но стоило ему высунуть голову, чтобы схватить глоток воздуха, как поток крови возобновлялся с прежней силой…»

Несмотря на чувство жалости, которое вызывает этот рассказ, нельзя упрекать этих несчастных людей в том, что они таким способом приготовляли себе сочные бифштексы, которые стали наградой за их нечеловеческие усилия. Они использовали морских коров в пищу только несколько недель – до того, как отправились на вновь отстроенном «Святом Петре» на родину. Сомнительно, что они сыграли большую роль в их уничтожении. Но затем начались события, которые вряд ли можно чем-то оправдать…

Потерпевшие неудачу моряки вернулись на Камчатку, они привезли с собой около восьмисот шкурок морских выдр. Это был очень дорогой товар, и вскоре начали распространяться слухи, что на Командорских островах в изобилии водятся пушные звери. Острова Медный и Беринга стали штаб-квартирами процветающей торговли пушниной. Охотникам и морякам требовалось свежее мясо. А добывать его было несложно. Неудивительно, что последовавший за этим массовый забой поставил это медлительное, туго соображающее, но совершенно безобидное животное на грань полного уничтожения.

Последняя морская корова, как принято считать, была убита на острове Беринга в 1786 г., всего 27 лет спустя после открытия этого вида животных. Однако в 1879 г. шведский профессор А. Норденшельд собрал свидетельства о том, что это животное, вероятно, уцелело до значительно более позднего периода. По некоторым данным, еще долго люди продолжали уничтожать морских коров, когда они мирно паслись на своих лугах морских водорослей. Их шкуры использовались для сооружения легких лодок – типа «скифов». Два русско-алеутских креола утверждали, что еще в 1834 г. видели их на побережье острова Беринга.

Есть ли надежда? По мнению «традиционных» зоологов, повторяем, ни малейшей. А криптозоологи считают – есть. Открытия неведомых животных на планете еще продолжаются, да и старые, «похороненные» уже виды, случается, открывают заново. Взять хотя бы кэхоу – бермудского буревестника, или нелетающую птицу такахе из Новой Зеландии… Или латимерию…

…Прошло несколько лет, и в журнал «Вокруг света» поступило несколько новых свидетельств очевидцев, а «Известия» опубликовали статью своего собкора на Дальнем Востоке А. Пушкаря «Возвращаются ли динозавры?» Сотрудник Камчатского краеведческого музея В. Малюкович сообщил следующее.

Старшеклассник Илья Воскобойников из поселка Ильпырский с восточного побережья Камчатки, подплывая с дедом на лодке к стоявшему на рейде катеру, увидел поблизости какого-то странного черного зверя, который, плюхаясь в заросли морской капусты, время от времени высовывал огромную морду.

И. Чечулин с женой пришел на берег посмотреть, не разбило ли штормом ставной невод. И вдруг увидел в прибойной полосе погибшее животное с хвостом, расположенным не горизонтально, как у китов и дельфинов, а вертикально.

– Никогда не встречали мы ничего подобного, – рассказывал позже Чечулин. – Уж не морская ли это корова?

А что если нескольким парам этих животных удалось укрыться от ненасытных охотников в далеких тихих бухтах и пережить кровавую бойню?.. Преследование пошло на убыль. О коровах забыли. Стадо росло, расселялось по побережью, выбирая самые глухие, заброшенные уголки… Дай Бог, чтобы это на самом деле было так!

Так что давайте все же не будем ставить последнюю точку…

Тайна острова Комодо

Тиморский олень стремительно бежит по тропинке, извивающейся среди высоких трав. Этот взрослый самец весит около 90 кг. Он также известен как олень руса. Олени руса проживают на индонезийском острове Комодо, маленьком звене в цепи осколков суши, отделяющих море Флореса от Индийского океана. Для большинства диких зверей жизнь здесь – жестокая борьба за выживание, но оленям Комодо и еще некоторым обитателям близлежащих островов действительно не повезло с местом обитания: им приходится постоянно спасаться бегством от страшного врага – комодского дракона.

Драконы Комодо, как и полагается созданиям, напоминающим сказочных чудовищ, имеют много имен. Зоологам они известны как вараны Комодо, пресмыкающиеся семейства варановых, от которого сегодня остался только этот вид. Местные жители называют их «ора», или «буаха дарат» (сухопутный крокодил) – имя довольно яркое, но неточное: вараны – не крокодилы. Есть еще имя «биавак раксаса» (гигантский варан), что гораздо точнее – оно определяет их как самых больших ящериц. Вараны Новой Гвинеи могут быть и подлиннее, но гибкое тело папуасского родича с длиннющим хвостом делает его малюткой по сравнению с коренастым, могучим комодским «драконом».

Первый вопрос, который задают о «комодо», – насколько большими они вырастают? Самый крупный из известных экземпляров достигал 3,13 м и весил 166 кг!

Хотя вараны Комодо недолгое время могут передвигаться со скоростью 20 км в час, их охотничья стратегия основана на силе и натиске. Варан часами сидит в засаде, поджидая оленя, кабана, козу или кого-нибудь другого, достаточно крупного и питательного копытного.

Вараны могут видеть предметы на расстоянии 300 м, так что зрение тоже играет заметную роль в их успешной охоте. Особенно хорошо их глаза улавливают движение, хуже – неподвижно стоящие объекты. В их зрачке содержатся только колбочки, так что они различают цвета, но плохо видят в сумерках.

Для «комодо» самое главное чувство – обоняние. Их длинный, желтый вилкообразный язык буквально дегустирует воздух. После чего оба кончика языка уходят вверх рта, где соприкасаются с «органом Якобсона». Этот химический анализатор «вынюхивает» оленя, опознавая его свободные молекулы в воздухе. Их большая концентрация на левом кончике языка подсказывает варану, что олень приближается слева. Подобная система, вместе с волнообразной походкой, при которой голова болтается из стороны в сторону, помогает «комодо» чуять гниющее мясо на расстоянии 4 км, когда ветер дует с нужной стороны.

Варан выдает свое присутствие, когда находится на расстоянии метра от предполагаемой жертвы. Быстрое цоканье лапами звучит как «приглушенная автоматная очередь», по словам зоолога Уолтера Ауффенберга. Он так определяет тактику кровавого и решительного нападения варана: «Когда эти звери решаются атаковать, их ничто не может остановить».

Когда варан настигает оленя, сначала он атакует ноги, валит зверя на землю и вцепляется в шею. Самое опасное оружие «комодо» – его зубы: огромные, зазубренные, изогнутые.

Драконы острова Комодо

Большинство «свадеб» варанов происходит с мая по август. Доминирующие самцы могут устроить ритуальную схватку за обладание самкой. Используя хвосты для упора, они сражаются, стоя на двух лапах, и хватают друг друга передними конечностями, пытаясь повалить соперника на землю.

Победитель начинает ухаживание за самкой: сначала слегка щелкает языком ее по морде, а потом и по всему телу. Наиболее излюбленные места в этой игре – висок и складка между туловищем и задней лапой.

Самка «комодо» откладывает яйца в сентябре. Вылупившиеся варанчики весят меньше 100 г и в среднем достигают 40 см в длину. Они рождаются недоразвитыми и в первые годы часто становятся жертвами хищников, включая и собственных сородичей. Медленный рост продолжается в течение всей жизни, которая длится более 30 лет. Вараны острова Комодо, как все представители класса пресмыкающихся, родственны динозаврам, но не являются их прямыми потомками, как это часто считается, а имеют общего предка.

Варановые, вымершие 25 тысяч лет назад по всей Европе и Южной Азии, вероятно, достигали длины в 6 м и веса в 600 кг, а такая поздняя дата их исчезновения с лица земли означает, что люди могли еще и встречать этих чудовищ.

Вараны с Комодо остановились на более скромных размерах.

Запад не знал о них до 1910 г., пока лейтенант Стейн ван Хенсбрюйк из голландской колониальной администрации не услышал местные истории о «сухопутном крокодиле». Голландцы, служившие на кораблях, чьи команды промышляли жемчуг, также передавали слухи о существах шести или даже семи метров в длину.

Ван Хенсбрюйк вскоре выследил и убил варана с более реалистичными размерами – 2,1 м и послал его фотографию и кожу Питеру А. Оуэнсу, директору Зоологического музея и Ботанического сада в Богоре на Яве. Оуэнс нанял двух охотников, которые поймали двух детенышей, каждого по метру длиной.

В 1912 г. увидело свет сочинение, в котором Оуэн поведал миру, что «на острове Комодо встречается представитель варановых необычного размера». Уже в 1926 г. местные правители и голландская администрация выработали план по защите этого вида.

Судьба варанов Комодо, живущих своей жизнью на маленьком уголке нашей планеты, удивительна. Они – часть той загадки, которая заставляла средневековых картографов помечать неисследованные территории на своих картах волнующей надписью: «Здесь живут драконы»…