Текст книги "Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства"

Когда дворянин или сын боярский не мог нести ни полковой, ни осадной службы, правительство отставляло его от службы, но не лишало всего поместья, выделяя часть поместья на прожиток, в качестве пенсии. Такие земельные пенсии, прожиточные поместья давались не только отставным служилым людям, но и их вдовам и малолетним детям. В этом случае проявляется особенно наглядно сходство поместной системы с системой денежного содержания служащих. Размер прожиточного поместья зависел от заслуг дворянина; наибольшие пенсии назначались вдовам и дочерям, когда их мужья и отцы бывали убиты в бою. Уложением 1649 года было определено: «будет которого дворянина или сына боярского, или иноземца на государеве службе в полках убьют воинские люди, и женам их из поместий их давати на прожиток с окладов их со ста по 20 четвертей, а дочерям их со ста по 10 четвертей». Если служилый человек умирал естественной смертью в полку во время войны, то жене и дочери давалось меньше, по 15 % и 7,5 % поместного оклада, и еще менее, по 10 и 5 %, когда он умирал дома. Прожиточными поместьями вдовы владели до замужества, пострижения или смерти; дочери – первоначально до 15-летнего возраста, впоследствии – до замужества. Владельцы и владелицы таких поместий должны были поставлять ратников, даточных людей или платить взамен того особый налог[137]137
  Градовский А. Д. История местного управления. С. 56, 57; Неволин К. История российского гражданского законодательства. Т. III, § 512. С. 371 и др.; Уложение 1649 г. Ст. 30–32. Гл. XVII. В эти статьи вошел указ 1634 года (о прожиточных поместьях): Сторожев В. Указная книга Поместного приказа. С. 209, 210. Сначала действовало правило: «больше пятнадцати лет за девками поместий не держати» (ДАИ. Т. I, № 52, XXXV). Блюменфельд Г. Ф. О формах землевладения… С. 243. О даточных людях: Уложение. Ст. 61. Гл. XVII.


[Закрыть].

Давая прожиточные поместья малолетним сыновьям служилых людей, правительство руководствовалось уже не столько гуманными соображениями, как в тех случаях, когда оно обеспечивало бездетных вдов и девиц, сколько государственным расчетом. Прожиток недоросля был столько же пенсией, как и средством к воспитанию нового поколения служилых людей. Воспитанный на прожиточном поместье недоросль, достигнув совершеннолетия, «посев на службу», с него начинал служить. Недоросль, с этой точки зрения, как будущий служилый человек, имел больше прав на получение пенсии-прожитка, чем его мать, вдова. Поместье записывалось за матерью и сыном вместе, причем мать признавалась владелицей его, как воспитательница сына; в некоторых писцовых книгах владельцами поместий записывались недоросли, имевшие 7—10 лет. Необходимость разграничивать права детей и матери, говорит Рождественский, являлась тогда, когда недоросль достигал совершеннолетия и его прожиток превращался в служилое поместье. Правительство избегало в таких случаях выделять матери особые участки земли, стремясь к тому, чтобы ни один участок не уходил от обязанности службы; оно воспользовалось семейными отношениями и нравственную обязанность сына содержать свою мать превратило в законное требование, а именно: обязало недоросля, достигшего совершеннолетия, «мать кормить со своего поместья до живота, и сестер, вскормив, выдать замуж».

Размер прожиточного поместья недоросля зависел от поместного оклада отца. Нередко, когда после дворянина или сына боярского оставалось несколько сыновей, поместье переходило к ним целиком, так как правительство избегало разрушать установившиеся хозяйства, уменьшая и дробя поместные дачи. Двум братьям-недорослям оставляли нередко на прожиток большие имения, в размере более 500 четвертей. Если после отца оставался один сын, то и ему отдавали во владение большую часть имения отца, смотря по окладу, от 50 до 200 четвертей[138]138
  Рождественский С. В. Служилое землевладение… С. 371–372, 369, 373; ПСЗ. Т. I, № 86 (1652, окт. 20).


[Закрыть].

Наделяя несовершеннолетнего сына прожиточным поместьем соответственно поместному окладу его отца, правительство, таким образом, предназначало его с малолетства не только к службе вообще, но и к отбыванию ее по тому или иному разряду, близкому к тому, в каком состоял его отец. Владение прожиточным поместьем определяло до известной степени заранее то положение, какое займет юноша в среде служилого класса, достигнув совершеннолетия. Этим путем устанавливалась наследственность служебных статей. При верстании новиков принимались во внимание: 1) служба отца, 2) их имущественный достаток и 3) их собственная служба, если они до верстания уже служили в полку: «кто кому в версту отечеством и службой и прожитки». Для всех новиков и в особенности для лиц неслуживших (новиков неслужилых) решающее значение имела при этом их материальная обеспеченность – прожитки. Военная подготовка и образование, по примитивности военного искусства и образованности того времени, не имела почти никакого значения. От служилых людей правительство требовало только людей, коней, вооружения и провианта. Служилые люди группировались, главным образом, по их достатку, обусловливавшему то или иное походное снаряжение. Новики, владевшие большими именьями, легко удовлетворяли высшим требованиям по отношению к числу даточных людей, качеству вооружения и количеству провианта. Они поэтому тотчас же приходились «в версту» служилым людям высших статей и сообразно с этим получали большой поместный оклад; им для начала оставляли прожиточное поместье, если оно было значительно, или прибавляли земли. Когда несколько братьев владели большим отцовским поместьем в 500 и более четвертей, то оно делилось при верстании между двумя братьями, из которых каждый получал значительный надел в 250–300 четвертей, остальные же братья верстались «в отвод» соответствующими окладами. Новики, имевшие по 50—200 четвертей прожитка, верстались «чего стоят», причем прожиток принимался за минимум оклада.

Положительные личные качества новика в XVI веке вовсе не принимались во внимание при верстании на службу. «Новики служилые», уже побывавшие на службе до верстания и имевшие случай проявить свои личные качества, были наделяемы одинаковыми имениями с новиками неслужилыми.

На верстание влияли, кроме материального достатка, отрицательные личные качества, физическая неспособность к службе; больные и увечные так же, как худые-обнищавшие вовсе не принимались на службу. Впоследствии, с начала XVII века, служилым новикам отдавалось некоторое предпочтение перед новиками неслужилыми; они получали по всем статьям большие поместные оклады. Высший оклад для неслуживших новиков равнялся 300 четям земли и 10 рублям денег; по низшей четвертой статье они получали по 150 четей поместья и по 5 рублей. Служилые же новики наделялись, смотря по статье, поместьями от 200 до 350 четвертей и денежным жалованьем от 7 до 12 рублей. Когда верстались служилые новики, то обращалось внимание не на их способности или подготовку, выразившиеся в качестве службы, но только на добросовестное исполнение обязанности. Окладчикам предписывалось разъяснить, «приезжают ли новики на государевы службы на срок и с государевы службы до отпуску не съезжают ли».

Поместье, данное новику, затем постепенно увеличивалось в течение его служебной карьеры. Помещиков вознаграждали прибавками к поместному, как и к денежному окладу, за участие в трудных походах, за немецкие, литовские, украинские службы, за раны, полученные в бою, за участие в обороне крепостей – «осадные сидения». Нарушения служебного долга случались так часто, что дворянам и детям боярским ставилась иногда в заслугу обычная исправная служба; им давались поместные прирезки «за службу и за неотьезд». Детям боярским курчанам пожалована была в 1649 году прибавка к поместному окладу по 50 четей и денег по 2 рубля за то, что они «в Карпове городе делали земляной вал и всякие земляные и деревянные крепости для бережения от прихода воинских людей». В 1660 году дворянам и детям боярским разных городов пожаловано было в придачу по 100 четвертей земли и по 10 рублей денег за черкасский поход 1659 года. Некоторые служилые люди выслуживали постепенно большие имения. Так жилец Голенищев-Кутузов за осадное сиденье в Москве в Смутное время получил значительное поместье в 460 четей и денег 6 рублей; затем, участвуя в различных походах, он выслужил к 1614 году еще 200 четей и 100 рублей; между прочим, 50 четей земли и 6 рублей денег ему были пожалованы за то, что отец его был убит на войне – «об отца крови и смерти»[139]139
  Оклады новикам по наказу 1652 года: неслужилым – 1-й статьи – 300 четей и 10 р.; 2-й статьи – 250 чет. и 8 р.; 3-й статьи – 200 чет. и 7 р.; 4-й статьи – 150 чет. и 5 р.; служилым: 1-й статьи – 350 четей и 12 р.; 2-й статьи – 300 чет. и 10 р.; 3-й статьи – 250 чет. и 9 р.; 4-й статьи – 200 чет. и 7 р. Эти оклады несколько изменялись для некоторых городов (ПСЗ. Т. I, № 86). То же по наказу 1675 г. (ПСЗ. Т. I, № 615; Рождественский С. В. Служилое землевладение… С. 245, 246, 264). Служба Голенищева-Кутузова: АМГ. Т. I, № 60. Прибавки к окладам: ПСЗ. Т. I, № 8, 264 и др. Относящиеся сюда номера ПСЗ указаны Неволиным (История российского гражданского законодательства. Т. II, § 301, прим. 461).


[Закрыть].

Поместья были собственностью государства, помещики имели на них право владения, но не имели права распоряжения. Не довольствуясь временным условным владением, служилые люди, естественно, стремились присвоить себе поместья в полную собственность. Они с первых времен развития поместной системы делали попытки распоряжаться поместьем, как вотчиной, менялись поместными землями, сдавали их за условленное вознаграждение, иногда закладывали и продавали, наконец, чаще всего передавали по наследству женам и детям. Один из помещиков в 1532 году отказывает свое поместье жене и сыну, но, вместе с тем, сознавая, что не имеет на это полного права, поручает своим душеприказчикам «печаловаться пред государем, чтобы государь пожаловал, того поместьица у жены и сынишка не велел взять». Не считая необходимым решительно пресечь все такие попытки, правительство стремилось лишь поставить известные пределы превращению поместий в полную собственность детей боярских. Правительство установило известный порядок перехода поместий по наследству и разрешило помещикам совершение некоторых сделок на поместную землю, но при этом неуклонно требовало, чтобы все такие сделки совершались не иначе как с дозволения и утверждения властей. Переход поместья из одних рук в другие мог состояться лишь по предъявлении письменного акта сделки в соответствующем (Поместном) приказе, который, удостоверившись в законности сделки, записывал поместье за приобретателем и делал распоряжение о вводе во владение; это называлось «справить поместье». Разрешая помещикам меняться поместьями и сдавать их другим лицам, правительство таким путем сохраняло за собой неограниченное право собственности на поместную землю и имело возможность регулировать в желательном направлении обращение поместных земель между служилыми людьми.

Наследственность поместий устанавливалась вследствие постоянной передачи их на прожиток сыновьям, вдовам и дочерям служилого человека. В случае неимения нисходящих наследников поместье нередко передавалось братьям умершего дворянина или сына боярского. Переход поместья от отца к сыну подготовлялся еще при жизни отца: сыновья, «поспевшие на службу», достигшие пятнадцатилетнего возраста, при жизни отца «припускались» к его поместью, делались его совладельцами, прежде чем стать его наследниками. «Припуск» новиков утвердился очень рано, с двадцатых годов XVI столетия. Если служилый человек владел большим поместьем, более 500 четей, то по правилам половины XVII века два младших сына записывались на службу с поместья отца (припуск), старшие же сыновья верстались особо, «в отвод». На малые поместья, менее 500 четей, припускали одного сына. Малолетним сыновьям при жизни отца указывалось «ждать отцова поместья»[140]140
  Завещание 1532 года (из неизд. актов): Рождественский С. В. Служилое землевладение… С. 368. Ср. завещание Ильи Борщова 1610 года: Лихачев Н. П. Сборник актов. С. 71. О припуске см.: Рождественский С.В. С. 297. Наказ верстания 1652 г.: ПСЗ. Т. I, № 86. Наказ верстания 1628 г. требовал, чтобы два сына припускались на поместье от 600 до 350 четвертей. – ЧМОИД. Кн. 4. 1895. С. 3–4.


[Закрыть].

С начала XVII века в законодательстве вырабатывается общее положение, что поместье только тогда идет в чужой род или в новую поместную раздачу, когда у умершего помещика не осталось ни детей, ни жены, ни родственников; по указу 1613 года «поместей родимцов, мимо родства, отдавать не велено». Указ 1638 года употребляет термин, прямо противоречащий теории поместного владения, а именно: он говорит о родовых поместьях. Равным образом поместья называются «выморочными», когда у помещика не осталось наследников, «ни роду ни племени». Уложение царя Алексея Михайловича узаконивает по отношению к поместьям начала наследования вотчинных земель: поместье по смерти служилого человека переходит к его семье, если нет семьи – к роду и, если нет родственников – к городу, то есть идет в раздачу дворянам города (уезда). Уложение требует, чтобы поместье, ошибочно принятое за выморочное, по неправильным, корыстным показаниям посторонних лиц и справленное за ними, отбиралось назад и отдавалось «умерших женам и детям, и родственникам, кому доведется». Право сыновей на получение отцовских поместий признавалось до такой степени сильным, что, как было постановлено в 1636 году, если во время нахождения дворян и детей боярских в плену, поместья отцов их были розданы посторонним, то по возвращении дворян из плена им возвращались отцовские поместья, которые розданы были в течение[141]141
  Даже сын, родившийся по смерти отца (postumus), имел право на получение отцовского поместья; если это поместье было небольшое, то оно целиком поворачивалось из раздачи и справлялось за сыном; о справке же больших поместий требовался особый на каждый раз указ государя. Русское законодательство, таким образом, замечает проф. Загоскин, самостоятельно выработало понятие о postumum’e, развитое римским правом.


[Закрыть] последних десяти лет пребывания их в плену: «далее же десяти лет поместья не поворачивались из раздачи»[142]142
  Указы 1618, 1638 и др. Сторожев В. Указная книга Поместного приказа. С. 177–178; Уложение. Ст. 37. Гл. XVI; ПСЗ. Т. I. № 14 (1649, июля 6); Градовский А. Д. История местного управления. С. 73; Неволин К. История российского гражданского законодательства. Т. III, § 512. С. 373 и § 298 п. 2; Загоскин Н.Л. Очерки организации и происхождения служилого сословия в допетровской России. С. 92.


[Закрыть].

Нарушая основной принцип поместного владения, правительство разрешало также помещикам менять и сдавать поместья. Первоначально до Уложения 1649 года мена поместий дозволялась только в самом ограниченном виде; разрешалось менять поместья только на поместья же, но не на вотчины, и вообще только по особо уважительным причинам, именно: когда помещик, к значительной выгоде хозяйства, мог посредством обмена земель с соседями округлить или сосредоточить в одном месте разбросанные поместные дачи. Первоначально требовалось также строгое равенство обмениваемых участков не только по количеству, но и по качеству земли; требовалось, чтобы «пашни пашне землею и всякими угодьями и доходом были равны и не пусты» и чтобы, таким образом, «государевой службе и податям от мены убытка не было».

Уложение Алексея Михайловича пошло далее предшествовавших законов по пути предоставления помещикам права распоряжения.

Наиболее важным в этом отношении было разрешение менять поместные земли не только на поместные же, но и на вотчинные. Другие два вышеуказанные ограничения мены поместий были или отменены, или значительно ослаблены. Равенство обмениваемых участков уже не требовалось с прежней строгостью, и было разрешено допускать при мене переход к одному из владельцев немногих лишних четвертей земли (перехожие четверти). Впоследствии, в 1676 году, разрешено было допускать перехожих четвертей по 10 на 100, не более. Мена поместьями во избежание злоупотреблений допускалась с большими предосторожностями: «меновщиков» строго допрашивали в Поместном приказе или в воеводских съезжих избах в провинции.

По общему правилу мена поместьями допускалась только между лицами, принадлежавшими к одному разряду служащих. Предоставляя вообще большую свободу помещикам в распоряжении землями, Уложение допустило несколько отступлений от указанного правила. Подтверждая закон 1647 года, Уложение разрешило мену поместий между боярами, окольничими, московскими дворянами и жильцами, с одной стороны, и городовыми дворянами и детьми боярскими – с другой. Вместе с тем дозволена была мена поместий между иноземцами и русскими людьми; но запрещение обращения земель между русскими людьми и татарами было оставлено в силе. Специальные ограничения мены поместьями, относившиеся к помещикам некоторых уездов, продолжали действовать и после Уложения; новгородцы, псковитяне и белозерцы по-прежнему не могли меняться своими поместьями со служилыми людьми других городов.

Другие способы отчуждения поместий, кроме мены, не допускались. Как переход помещичьих земель по наследству, так и мена разрешались правительством потому, что эти сделки не нарушали интересов службы; земля в обоих случаях не выходила из службы, не выходил из нее и служилый человек. Но, продавая, закладывая или давая свои поместья, служилые люди лишались необходимых средств к исполнению служебных обязанностей; поэтому за «воровской» заклад поместий, связанный с побегом со службы, дворяне и дети боярские наказывались кнутом, поместья отбирались безденежно от лиц, принявших их в залог, и возвращались прежним их владельцам. Продажу поместий даже не было надобности воспрещать особым узаконением; случаев такого из ряда выходящего «воровства» не встречалось в жизни, и Уложение о нем ничего не говорит. До последних лет царствования Алексея Михайловича строго преследовалась также по отношению к лицам, состоящим на службе, замаскированная продажа поместий в форме сдачи поместья другому лицу за деньги или с обязательством кормить прежнего владельца до его смерти[143]143
  О новых узаконениях по этому предмету (1676 г.) см. ниже.


[Закрыть]. Сдача поместий разрешалась лицам, состоящим на службе, только в пользу их дочерей-девиц. Указами 1636 и 1650 гг. отцам дозволено было давать поместья за дочерями в приданое, справляя их в установленном порядке за зятьями, это право дано было также лицам, выдававшим замуж своих племянниц.

Отставным дворянам и детям боярским, и их женам и дочерям, владевшим поместьями как земельными пенсиями, дозволялось сдавать поместья на разнообразных условиях. По Уложению, служилые люди за старостью могли сдавать свои прожиточные поместья родственникам с тем условием, что получивший поместье будет содержать прежнего владельца до его живота. Впоследствии, в 1674 году, дозволено было отставным дворянам и детям боярским сдавать свои поместья также и за деньги. В широких размерах с начала XVII столетия практиковалась сдача прожиточных поместий лицами женского пола.

Женщины могли сдавать их посторонним лицам на разных выгодных для себя условиях. Еще в 1620 году Михаилом Феодоровичем разрешено было «вдовам и девкам сговариваться замуж с поместьями своими»; поместья в таких случаях справлялись за женихами. Правительство даже защищало женщин от обид со стороны тех лиц, которые взяли на себя поместья с обязательством давать средства к жизни прежним их владелицам. В том же 1620 году было определено: в тех случаях, когда вдовы и девки бьют челом на своих родимцев, которым они сдали поместья, что «родимцы не кормят их и замуж не выдают, и из тех поместий выбивают вон, – те их сдачи поворачивать за их обиды тем вдовам и девкам». Уложение царя Алексея Михайловича подтвердило эти узаконения[144]144
  Узаконения о мене и сдаче поместий изложены подробно К. Неволиным (История российского гражданского законодательства. Кн. II, § 298, п. 1, 2, 3, § 293); Градовский А. Д. История местного управления. С. 73, 74; закон 1620 года: Строжев В. Указная книга Поместного приказа. С. 47, 48; замечания В. Сторожева об этом предмете (там же. С. 206, 207. – Историко-юридические материалы, изд. Московским архивом Министерства юстиции. Вып. I, 1889). О перехожих четвертях см. заметку А. Кизеветтера: Юридический вестник. 1888 г. Т. XXVIII.


[Закрыть].

Обязательство службы возложено было в равной мере как на помещиков, лиц, получивших земельное жалованье из казны, так и на вотчинников, владевших землей на праве полной собственности. Служба определялась вообще «против поместий и вотчин». Если вотчина была невелика, то владельцу давалось в придачу поместье; если же вотчины были достаточно обширны, то владельцы должны были служить государеву службу с одних вотчин, «как кому мочно». Правительство признавало право собственности служилого человека на вотчину только тогда, когда он исправно отбывал ратную службу. В случае неисполнения этой обязанности, вотчина на том же основании, как и поместье, отбиралась у владельца.

Упомянутым выше указом 1621 года велено было отбирать вотчины, наравне с поместьями, у тех детей боярских, которые не служат «воровством»[145]145
  В 1625 году было объявлено: «которые дворяне и дети боярские тотчас на нашу службу не пойдут и на нашу службу по нашему указу к сроку не поспеют, и мы у тех поместья и вотчины велим взять и отдать в раздачу бесповоротно тем, которые на нашей службе будут на срок».


[Закрыть]. Но, по Уложению 1649 года, вотчины конфисковывались в более редких случаях, чем поместья. Поместье, данное во временное владение под условием службы, могло быть отнято с большим основанием, чем вотчина, наследственная собственность, на которую, кроме самого владельца, имел неотъемлемые, хотя и несколько ограниченные, права его род. Служилый человек лишался половины поместного оклада за двукратный побег из полка или за бегство с поля битвы. Вотчины же, наравне с поместьями и всем имуществом, отнимались по Уложению только с наказанием смертной казнью за измену, переход в неприятельские полки и разглашение неприятелю военных тайн.

Впоследствии, однако, правительство неоднократно прибегало к угрозам лишить «нетчиков», детей боярских, как поместий, так и вотчин. «Нетчики» доходили до того, что дерзали похваляться неявкой на службу к сроку; правительство в 1665 году объявило: «кто дерзнет вперед такие речи говорить, а великому государю про то будет ведомо, и ему быть в жестоком наказании и в государевой опале, а поместья и вотчины отдать в раздачу». В 1671 году половина вотчины наравне с поместьями была отписана у тех ратных людей, которые, «забыв страх Божий и крестное целование», не явились к сбору на службу или сбежали из полков.

Правительство объясняло это распоряжение тем, что неисправно служащие вотчинники-«нетчики» наносят важный ущерб внешней обороне государства. «Дворяне и дети боярские, – говорит указ 1675 года, – по наряду на государеву службу, в полки бояр и воевод на указные сроки и после сроков ленью своей и огурством не приезжают, а иные, побыв на службе в полку малое время, из полков бегают и живут в домах своих, в избылых, а люди они полные, и поместья и вотчины за ними жилые и дачи не малые, и с тех поместий и вотчин полковую службу служить им мочно без съезду». Между тем, продолжает указ, «неприятельские люди, проведав про то малолюдство, приходят на полки бояр и воевод и под государевы города войной и разорение чинят большое, а боярам и воеводам, будучи в полках, над воинскими людьми промыслу и поиску за малолюдством учинити некем»[146]146
  Наказ 1621 г.: СГГД. Т. III, № 59; указ 1625 г.: АМГ. Т. I, № 185. наказ 1675 г.: ПСЗ. № 615; указы 12 июля 1665 г. и 15 февраля 1671 г.: ПСЗ. № 160 и 489; Неволин К. История российского гражданского законодательства. Т. II, § 288.


[Закрыть].

Вотчины и в некоторых других отношениях приравнивались к поместьям. Весьма знаменательным в этом смысле является указ 1621 года, коим вотчинникам так же, как и помещикам, запрещено было пустошить свои земли, как если бы вотчины были такой же казенной землей, как и поместья. Московское правительство в этом случае видело в вотчинной земле, как и в поместной, одинаково служилую землю, запустение которой наносило ущерб военной силе государства, ослабляя ратных людей. Поэтому если оказывалось, что вотчины служилых людей, как и поместья, запустели «не от войны, не от гонения и не от насильства соседей, но от собственного их нестроения и воровства», то дворян и детей боярских в таких случаях велено было «бить кнутом, а в службе взять на них поруки, чтобы им служити, а будет в ком поруки не будет, и тех сажати в тюрьму».

Приравнивая вотчины к поместьям, правительство в некоторых местностях стесняло обращение вотчинных земель между различными разрядами служилых людей. Особенно строгое постановление включено было в Уложение о вотчинах казаков; им велено было своих казачьих вотчинных земель никому не продавать и не сдавать. Совершенно воспрещено было также Уложением обращение поместных и всяких земель между русскими и инородцами (татарами, мордвой, чувашами, черемисами, вотяками и башкирами). Подтверждая указ 1636 года, Уложение воспретило также белозерским помещикам продавать и менять свои вотчины людям других чинов. Предохраняя от обезземеливания украинских вотчинников и помещиков, правительство неоднократно воспрещало московским дворянам, более богатым вообще, покупать без государева указа вотчины в украйных и польских городах. Указ 1637 года об этом предмете не был повторен Уложением. Но позднее, с 1672 года, издан был ряд указов, ограничивавших обращение земель между украинцами и служилыми людьми московских чинов. Указы эти разрешали продажу и мену земель только между самими украинскими владельцами, но московским дворянам и другим чинам запрещали приобретать заказные земли на южной окраине и «сживать украинцев с земель»[147]147
  Уложение. Ст. 8, 18, 9. Гл. XII и ст. 47. Гл. XVI; СГГД. Т. III, 59; Уложение. Ст. 43, 49, 50. Гл. XVI. Подробности об указах, касающихся белозерских и украинских землевладельцев см.: Неволин К. История российского гражданского законодательства. Кн. II, § 268, п. 1, 2, 3. К числу белозерских помещиков принадлежали служилые люди Смоленска и других городов Смоленской области (Можайска, Вязьмы, Дорогобужа и др.), которые были поселены на Белоозере после разорения Смоленска поляками в Смуту.


[Закрыть].