Текст книги "Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства"

Часть четвертая
Шляхетство времени Петра Великого

Глава I
Сословные начала

Основным началом русского общественного строя московского времени было полное подчинение личности интересам государства. Внешние обстоятельства жизни Московской Руси, ее упорная борьба за существование с восточными и западными соседями требовали крайнего напряжения народных сил. В обществе развито было сознание о первейшей обязанности каждого подданного служить государству по мере сил и жертвовать собой для защиты Русской земли и православной христианской веры. Служилый человек обязан был нести ратную службу в течение всей своей жизни и «биться до смерти с нагайскими или немецкими людьми, не щадя живота». Посадские люди и волостные крестьяне должны жертвовать своим достоянием для помощи ратным людям. Все классы населения прикреплены к службе или тяглу, чтобы «каждый в своем крепостном уставе и в царском повелении стоял твердо и непоколебимо».

Великая Северная война и тесно связанные с ней преобразования Петра Великого, закончившие период борьбы Московского государства за свое существование и обеспечившие на будущее время его политическую самостоятельность и внутреннее развитие, потребовали от народа чрезмерных усилий и жертв. «Петр Великий, – говорит Градовский, – нуждался в закрепощенных сословиях даже больше, чем московское правительство, и поэтому оставил сословную организацию почти в том же виде, в каком получил ее от своих предшественников». Он сохранил прежнее разделение классов по различию лежавших на них повинностей, увеличил служебные и податные требования и усилил зависимость лиц от государственной власти, пресекая уклонение от службы или тягла. Новая подушная система обложения вернее настигала каждого плательщика. Строгие меры против дворян, укрывающихся от службы, и преобразование войска обеспечивали более исправное исполнение дворянством военной повинности.

Под влиянием западноевропейских порядков Петр Великий положил рядом мероприятий начало развитию дворянского сословного самосознания; он дал служилому классу общее наименование шляхетства, присвоил дворянскому званию значение почетного благородного достоинства, даровал дворянству гербы, заимствовал с Запада аристократические титулы графа, барона, светлейшего князя. С другой стороны, ослабив существовавшую ранее тесную связь между службой и владением поместьями и вотчинами, преобразователь увеличил землевладельческие права дворянства и тем содействовал последующему развитию его сословной самостоятельности и местного значения. Однако это последующее развитие дворянского сословия шло в значительной мере вопреки основным положениям петровского законодательства.

Петр Великий сохранил и усилил прежнюю основу организации дворянства, его служебную повинность; вместе с тем он ослабил наследственную замкнутость служилого сословия, узаконенную в предшествовавшем столетии, а именно: установил выслугу дворянства, открыв свободный доступ в шляхетское сословие разночинцам, возвысил чиновную честь над честью сословной и, приблизив к себе деятелей низкого происхождения, принизил родовитое дворянство. Наконец, вопреки примеру Запада и вопреки началам Уложения царя Алексея Михайловича, Петр Великий допустил смешение занятий между классами служилым и торгово-промышленным и переход лиц из одного класса в другой[176]176
  Градовский А. Д. Начала русского государственного права. Т. I. С. 226 и др.


[Закрыть].

Случалось и ранее, в XVI и особенно в XVII веках, что боярская знать, имевшая правительственное значение, должна была уступать высшие места неродовитым новым людям: Годуновым, Матвеевым, Ордин-Нащокиным. В царствование Петра Великого новые люди занимают первенствующее положение, и они выходят не только из среды невидного или захудалого дворянства, как раньше, но и из низших общественных классов.

Князь Куракин в своей «Истории о царе Петре Алексеевиче» относит «начало падения первых фамилий» еще ко времени молодости Петра, когда руководящее значение принадлежало брату царицы Наталии Кирилловны, Льву Нарышкину, князю Борису Голицыну и Тихону Стрешневу. «В том правлении, – говорит Куракин, – имя князей было смертельно возненавидено и уничтожено как от его царского величества, так и от тех правительствующих персон. Оные господа, как Нарышкины, Стрешневы, Головкин, были домом самого низкого и убогого шляхетства и всегда внушали ему от молодых лет противу великих фамилий. К тому же и сам его величество склонным явился, дабы уничтожением оных отнять у них всю власть (повоар) и учинить бы себя наибольшим сувереном».

Некоторые фамилии знатного боярства сохраняют при Петре Великом высокое положение; князья Долгорукие, Куракины занимают виднейшие места сенаторов, губернаторов, президентов коллегий, полномочных послов; в первую половину царствования пользуются большим значением князь Ромодановский и фельдмаршал Б. П. Шереметев из старого боярского рода. Но княжеское и некняжеское боярство в целом теряет всякое значение; о прежних притязаниях знати на первенствующее положение нет более и речи.

Несравненно выше всех знатных сановников стоял бывший правой рукой Петра Александр Данилович Меншиков, человек темного происхождения, возведенный в достоинство светлейшего князя. Виднейшие деятели второй половины петровского царствования – первый генерал-прокурор граф Ягужинский, вице-канцлер барон Шафиров, граф Девиер, первый генерал-полицмейстер – были иноземными выходцами низкого происхождения. Известный первый прибыльщик, инспектор ратуши, архангельский вице-губернатор Курбатов был из боярских людей, холопов.

Управлявший Московской губернией Ершов был также первоначально боярским человеком[177]177
  Архив князя Ф. А. Куракина (ред. М. Семевского). Кн. I. С. 64; Соловьев С. М. История России. Т. XIV. С. 308 и др.; Романович-Славатинский А. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. 1870. С. 12.


[Закрыть].

Наиболее доверенными лицами при Петре были люди незнатного или низкого происхождения. Сам он не ценил знатности происхождения; по замечанию Татищева, Петр «великолепие единственно делами своими показывал» и того же требовал от сотрудников; но, чтобы возвысить авторитет своих приближенных, чтобы сравнять их до известной степени со старой знатью, Петр заимствовал иноземные титулы графов и баронов. Меншиков был пожалован в 1707 году высшим титулом светлейшего князя; перед тем, в 1705 году, он был сделан князем Римской империи. Первые иноземные титулы русское дворянство начало получать от иноземных же монархов. Боярин Федор Алексеевич Головин был возведен в графское достоинство Римской империи Леопольдом I в 1701 году. Затем Петр сам начал возводить в графское достоинство: Б. П. Шереметева в 1706 году, канцлера Головкина, Никиту Зотова, адмирала Апраксина, Толстого, Ягужинского, Девиера. В 1710 году Шафиров, впоследствии вице-канцлер, был пожалован титулом барона; в то же достоинство возведен был в 1722 году «именитый человек» Александр Строганов.

Рядом с этими аристократическими титулами Петр заимствовал с Запада также внешние знаки дворянского достоинства, дипломы на дворянство и гербы. В 1722 году, учредив должность герольдмейстера, он повелел назначенному на эту должность Колычеву выдавать дипломы на дворянство и гербы всем дворянам, которые могли доказать столетнюю службу своего рода, и всем, дослужившимся до обер-офицерства. Узаконяя гербы, Петр отвечал желаниям дворянства. Под влиянием польского шляхетства еще московское боярство в конце XVII века начало интересоваться гербами; среди же петровского шляхетства интерес к геральдике быстро возрастал по мере знакомства с западно-европейской жизнью; многие своевольно изобретали себе гербы, и некоторые присваивали гербы коронованных государей и знатнейших фамилий.

Дворянам и детям боярским присваивается общее сословное наименование шляхетства, или дворянства. Название «дети боярские» очень скоро, к 1711 году, совершенно выходит из употребления в переписке присутственных мест. Люди высших придворных чинов – стольники, стряпчие, жильцы – называются в указах царедворцами. Сначала эти царедворцы по древнему обыкновению поименовываются в общих обращениях к дворянству особо от низшего чина рядовых дворян; высшие чины противополагаются шляхетству. Но с 1713 года за этим термином окончательно устанавливается значение общего сословного наименования. В собственноручном указе 1712 года Петр обращается ко «всему шляхетству». Иностранное польско-немецкое слово было выбрано в этом случае не только вследствие пристрастия Петра к иноземным терминам, но и потому (как замечает Романович-Славатинский), что термин «дворянин» обозначал ранее сравнительно невысокий чин, и тот, кто из дворян был возведен в чин боярина, уже не назывался дворянином. Каждый член шляхетства не назывался, однако, шляхтичем, но дворянином. В последние годы царствования Петр в указах пользуется уже нередко термином «дворянство», и это наименование затем, ко времени Екатерины II вытесняет наименование шляхетства.

Вместе с новым наименованием появляется и новое понятие дворянского достоинства, общего всем членам сословия, независимо от того или другого их чина и служебного положения. Дворянское достоинство передается по наследству, является присущим дворянину с момента рождения. В XVII веке, по свидетельству Котошихина, дворянство как сословное достоинство «не давалось никому». Петр Великий устанавливает пожалование и выслугу наследственного дворянства[178]178
  Романович-Славатинский А. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. С. 38–40, 34–35, 3, 6, 61; СИРИО. Т. XI. С. 415, 417. О появлении гербов у бояр и патриарха в XVII веке см.: Шляпкин И. Св. Димитрий Ростовский. С. 60. – Термин «дети боярские» не встречается в переписке Сената с 1711 года: ДПС. Т. I–V.


[Закрыть].

Установление графских и баронских титулов, гербов и наследственного дворянского достоинства носит следы внешнего подражания Западу. Другие узаконения Петра I, касавшиеся существенных основ организации дворянства, противоречат идее указанных заимствований, ослабляя сословное начало.

Важнейшее из петровских законоположений, относящихся к этому вопросу, Табель о рангах 24 января 1722 года и связанные с ней указы 1721 года, открывая свободный доступ в дворянство лицам других классов, нарушают начало сословной замкнутости, установленное законодательством XVII века. «Дворян и детей боярских верстати по отечеству, неслужилых отцов детей в службу не верстати», – постоянно повторяло московское правительство, закрывая доступ в служилый класс людям иных чинов. Теперь в военную и гражданскую службу привлекались лица различных классов и по Табели о рангах всякий, не из дворян, дослужившийся до обер-офицерского чина на службе военной и до должности VIII ранга на службе гражданской, приобретал дворянское достоинство и приравнивался, со своими потомками, «во всех достоинствах и авантажах лучшему старшему дворянству». В XVII веке правительство настаивало на том, чтобы в класс детей боярских не входили крестьяне и холопы. Петр Великий, напротив, в 1711 году повелел Сенату, набирая молодых дворян для запасу в офицеры, собрать «тако-ж тысячу человек людей боярских грамотных для того-ж». Прежде высший боярский чин по общему правилу составлял преимущество известных знатных фамилий; достижение его было крайне затруднено, не говоря о лицах низкого происхождения, даже для большей части старинных дворянских фамилий, и если новый человек проникал на высшие места, то местничество постоянно напоминало ему, что он был чужим человеком в боярском кругу. «Теперь по Табели о рангах, – говорит проф. Романович-Славатинский, – лестница в 14 ступенек отделяла каждого плебея от первых сановников государства, и ничто не возбраняло каждому даровитому человеку, перешагнув эти ступени, добраться до первых степеней в государстве; она широко открыла двери, чрез которые посредством чина “подлые” члены общества могли “облагородиться” и войти в ряды шляхетства».

Петр проводит в жизнь понятие о дворянском достоинстве, но вместе с тем он утверждает понятие не дворянской, но чиновной служилой чести и отдает ей преимущество перед дворянской честью и перед знатностью. «Сказать всему шляхетству, – объявляет Петр в собственноручном именном указе, данном Сенату 16 января 1712 года, – чтобы каждый дворянин во всяких случаях, какой бы фамилии ни был, почесть и первое место давал каждому обер-офицеру, и службу почитать и писаться токмо офицерам, а шляхетству, которые не в офицерах, только то писать, куда разве посланы будут; а ежели кто против сего не почтит офицера, положить штраф, треть его жалованья»[179]179
  В этом указе Петр I впервые употребляет термин «шляхетство».


[Закрыть]. Петр отдает решительное предпочтение службе перед знатностью: «Сыновьям Российского государства князей, графов, баронов, знатнейшего дворянства, такожде служителей знатнейшего ранга, хотя мы позволяем для знатной их породы или их отцов знатных чинов в публичной ассамблее, где двор находится, свободный доступ пред другими нижнего чину и охотно желаем видеть, чтоб они от других во всяких случаях по достоинству отличались». «Однако же, – продолжает государь, – мы не даем никому из них никакого рангу, пока они нам и отечеству никаких услуг не покажут и за оные характера не получат».

В 1721 году было постановлено определять сыновей знатного шляхетства в гвардию, а прочих – в армейские полки. Начальство затруднилось разрешением вопроса о том, кого именно считать знатным шляхетством, и в 1724 году представляло государю: считать ли за знатное шляхетство тех, которые имеют более ста дворов, или же по рангам. Петр Великий положил знаменательную резолюцию на этом докладе: «Знатное дворянство по годности считать».

Соответственно различию повинностей законодательство XVII века устанавливало строгое разделение занятий между классами, хотя и допускало несколько отступлений от этого общего правила: нижние служилые чины могли заниматься торговлей и промыслами, и некоторые из них даже несли одновременно как служебное, так и податное тягло. Прожектеры петровского времени, следуя как традициям XVII века, так и примеру Запада, настаивали на необходимости сословного разделения занятий; Посошков говорил, что «дворянину-воину отнюдь купечествовать не подобает, потому что един раб не может двум господам служити»; другие писали, что «фамильные люди» не должны заниматься торгово-промышленной деятельностью, чтобы «добывать себе честь исключительно наукой и службой своей». Императрица Екатерина II впоследствии признала, что занятие торговлей несовместно с достоинством человека благородного, дворянина.

Но сословная обособленность не составляла цели петровского законодательства, и поэтому Петр Великий отказался от разделения занятий между сословиями, с целью привлечения возможно более сил к торгово-промышленной деятельности. В 1711 году, по мысли государя, Сенат издал указ, коим разрешено было «всякого чина людям торговать всеми товарами везде невозбранно своими именами с платежей всех обыкновенных пошлин». Многие сановники при Петре устраивали заводы и фабрики, занимались торговыми и промышленными предприятиями. Один из недовольных этими порядками писал: «все торги отняты у купцов, и торгуют высокие персоны».

Петр разрешил дворянству не только заниматься торгово-промышленной деятельностью, но и переходить из служилого сословия в «купеческий чин». Указом 1714 года дворянским кадетам, лишенным недвижимых имений, дозволено было «идти в чин купеческий или в какое знатное художество, или в духовные, то есть в белые священники», и Петр требовал, чтобы «тем, кои в сие вышеписанное вступят, не ставить ни в какое бесчестье ни им, ни их фамилиям, ни словесно, ни письменно»[180]180
  Романович-Славатинский А. Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права. С. 14, 15, 145, 258, 265; ПСЗ. № 2330, п. 4 (2 марта 1711 г.), № 2467, п. 23 (16 января 1712 г.), № 3756 (1721), № 4588; СИРИО. Т. XI. С. 415 (1 февраля 1721 г.). Филиппов И. О наказании по законодательству Петра Великого. С. 47–56, 89 и др. (общий очерк реформы Петра в главе I); Павлов-Сильванский Н. П. Проекты реформ в записках современников Петра Великого. С. 127–130.


[Закрыть].

В марте 1714 года составленными самим Петром и собственноручно редактированными им известными «Пунктами о движимых и недвижимых имениях» (О порядке наследования движимых и недвижимых имуществ) узаконено было, по примеру Запада, единонаследие, чуждое русской жизни. Во введении к «Пунктам» Петр разъяснил, между прочим, сословное значение этого учреждения как средства для поддержания знатных дворянских фамилий: вследствие постоянных разделов имений между наследниками члены знатной фамилии, размножаясь, в такую бедность приходят, что сами становятся однодворцами, и «знатная фамилия вместо славы превращается в поселян, как уже много тех экземпляров (образов) есть в российском народе». Благодаря же майорату, или единонаследию, «фамилии не будут упадать, но в своей ясности непоколебимы будут чрез славные и великие домы».

Тем не менее поддержание знатных фамилий не было главной целью издания этого закона. Петр установил единонаследие не для одного шляхетства, но для всех своих «подданных, какого чина и достоинства оные ни есть». Он запретил закладывать и продавать и повелел обращать в род не одни лишь вотчины и поместья, но и дворы и лавки, и всякие недвижимые имения. Разъясняя значение майората, Петр прежде всего указал на то, что «ежели недвижимое будет всегда одному сыну, а прочим только движимое, то государственные доходы будут справнее, ибо с большего всегда господин довольнее будет, хотя по малу возьмет, и один дом будет, а не пять, и может лучше льготить подданных (крестьян), а не разорять». Первые русские сторонники майората видели главное значение его в том, что лишение младших сыновей наследства побуждает их к более усиленной деятельности: граф Матвеев в своих записках 1705 года заметил, что благодаря майорату во Франции «шляхетство николи ни духовного, ни мирского правления не отпадает», и Федор Салтыков в «Пропозициях» указывает пользу майората в том, что меньшие сыновья, «не имея отеческих стяжательств, простираться будут прилежнее к службе и к наукам». Это соображение могло скорее всего склонить к введению майората Петром, который вел постоянную борьбу с уклонением дворян от службы и от ученья и с недостатком предприимчивости у купцов и ремесленников. Разделение имений между наследниками, говорит Петр в «Пунктах» 1714 года, ведет к тому, что «каждый, имея свой даровой хлеб, хотя и малый, ни в какую пользу государства без принуждения служить и простираться не будет, но ищет всякий уклоняться и жить в праздности, которая по Святому Писанию есть матерью всех злых дел». Благодаря же единонаследию сыновья, не получившие обеспечения, «не будут праздны, ибо принуждены будут хлеба своего искать службой, учением, торгами и прочим. И то все, что оные сделают вновь для своего пропитания, государственная польза есть».

Закон о майорате возбуждал общее неудовольствие, и поэтому, вскоре по вступлении на престол Анны Иоанновны, Сенат в декабре 1730 года представил императрице доклад о его отмене. В докладе этом указывалось, что «пункты о единонаследии, яко необыкновенные сему государству, приводят к превеликому затруднению в делах» и не достигают той цели, с которой они были изданы. «Хотя по тем пунктам определено, дабы те, которые к деревням ненаследники, искали бы себе хлеба службой, учением, торгами и прочим, но того самим действом не исполняется, ибо все шляхетские дети, как наследники, так и кадеты, берутся в одну службу сухопутную и морскую в нижние чины, что кадеты за двойное несчастье себе почитают, ибо и отеческого лишились, и в продолжительной солдатской или матросской службе бывают, и так в отчаяние приходят, что уже все свои шляхетские поступки теряют».

Сенат указывал, что отцы, имея многих детей, «всячески ищут, каким бы образом их равно удовольствовать», вопреки закону, и оправдывал эти стремления: «отцам не точию естественно есть, но и Закон Божий повелевает детей своих всех равно награждать». Дворяне различными способами обходили закон о единонаследии, они продавали часть деревень, чтобы оставить вырученные деньги на раздел детям, «перепродавали деревни через несколько персон, для укрепления меньшим детям», обязывали клятвой сына-наследника уплатить известную сумму братьям и сестрам, лишенным их части в недвижимом наследстве. «Пункты» Петра, как указано в сенатском докладе, возбуждают между родственниками «ненависти и ссоры и продолжительные тяжбы, с великим с обеих сторон убытком и разорением, и не безызвестно есть, что не токмо некоторые родные братья и ближние родственники между собой, но и отцов дети побивают до смерти». Землевладельцы, стремясь наделить равно всех своих детей, «почитают в деревнях обретающийся хлеб, лошади и всякий скот за движимое и отдают меньшим братьям с сестрами и тако у наследника без хлеба и без скота деревни в состоянии быть не могут, а у меньших братьев без деревень хлеб и скот пропадают, и как наследники, так и кадеты от того в разорение приходят»[181]181
  Пункты 23 марта 1714 г.: ПСЗ. № 2719; та же редакция от 18 марта (без последнего пункта): ДПС. Т. IV. С. 238–241; доклад 9 декабря 1730 г., указ 17 марта 1731 г.: ПСЗ. Т. VIII, № 5653, 5717. Соображения о введении майората: Якушкин В. Е. Очерки по истории русской поземельной политики в XVIII, XIX вв. Вып. I. С. 1– 15; Павлов-Сильванский Н. П. Проекты реформ… С. 50–54. Подробное изложение указов 1716, 1725, 1731 гг.: Неволин К. История российского гражданского законодательства. Т. III, § 518–522.


[Закрыть].

Этот доклад Сената был «апробован» Анной Иоанновной 9 декабря 1730 года, и вслед за тем указом 17 марта 1731 года «Пункты о единонаследии» и дополнительные к ним указы 1716 и 1725 гг. были отменены, и восстановлен был в существенных чертах порядок наследования, определенный Уложением царя Алексея Михайловича.