Текст книги "Дневник Маньчжурской экспедиции (1934–1935)"

26 апреля 1935 г. Пятница

В ночь ударил сильный мороз – даже часы мои остановились, и это мне напомнило очень наше тибетское стояние. Выпал нежданный снег. Продолжается резкий северный ветер. Очень сурово. Хуже всего то, что от резкого мороза померзла первая весенняя трава и первые цветы. А ведь теперь это обстоятельство так важно.

У Грибановского пульс продолжает быть 120, и выглядит он очень темно. Трудно решить, что делать. При его необычной для военного человека мнительности ему не говорят о пульсе, а между тем после припадка грудной жабы такое состояние весьма чревато последствиями. Миссионер Эриксон в практике с грудной жабой вообще не встречался, да и вообще кто может помочь в таком случае. Только что мы жалели, что не удалось переехать на новое место, но выходит, что наша остановка здесь прямое благодеяние, как по причине мороза, так и по болезни Грибановского. Здесь все-таки обжитое место. Сейчас я диктую в большом теплом бывшем монгольском храме. Кроме того, здесь есть очень толковая монгольская прислуга Ларсонов, и это тоже помогает. В юрте, при зажженных свечках, у нас было три градуса тепла.

27 апреля 1935 г. Суббота

Вчера вечером приехал Ларсон. Хотя он и проезжал ставку, но для нас никаких новых сведений не привез. Также и о бурятских конях, купленных нами, ни слуху ни духу. Этот эпизод становится тем более странным, что лицо, продавшее коней, всем известно и по положению своему никуда исчезнуть не может. Конечно, и такой день, как сегодня, хорошо пробыть в обжитом месте. Ветер продолжается, хотя мороз полегчал и вместо десяти градусов вчерашних сегодня в то же время пять градусов. И в юрте было теплее. Будем надеяться, что замерзшие травы или отойдут, или будущее тепло принесет новые. Ведь рано или поздно тепло должно начаться. Видимо, май все-таки придется встретить в шубе. Это очень обидно, ибо некоторые цветы уже распускались, а теперь эта работа опять будет задержана. Будущую среду, наверное, уже получим сведения о 15 апреля. Это даст мне возможность некоторых дальнейших соответственных движений. Ведь многое зависит от того, как именно и что именно было. Могло быть и очень хорошо, но с какой-нибудь неожиданной стороны. Припадок Грибановского прошел. Но все же остается большая дилемма, ибо как же будет подверженный такой болезни человек вскакивать и слезать с лошади или быть у горячей аргальной печки. Кроме того, не думаю, чтобы он и воздерживался от курения или раздражающей пищи. Несмотря на то, что он, казалось бы, военный человек, он не любит кашу и весь устремлен к мясу, а это, Вы знаете, не помогает. Обстоятельства покажут дальнейшее.

28 апреля 1935 г. Воскресенье

Сегодня Пасха по старому стилю. У нас есть куличи и даже очень изысканно обработанный торт со всякими на нем узорами. Понемногу теплеет, но все еще далеко до уже бывшего тепла. Является вопрос, не купить ли нам от Ларсона его машину. Для подвижности здесь это прямо необходимо, и даже монголы имеют свои автомобили. Курьезнее всего, что эту машину мы уже однажды видели в Монголии, – в свое время она была куплена Перси-Френч, которую мы видели в Харбине. Это додж хорошего старого выпуска, и говорят, что машина прошла всего 15 тысяч миль. Кажется, цена выйдет в две тысячи местных долларов. Конечно, новый бы додж стоил здесь шесть тысяч. Прежде покупки вполне осмотрим его, ибо наш Миша Чувствии испытанный шофер. Машину ожидают сюда сегодня, и тогда поговорим. Для ботанических экскурсий по здешним равнинам машина совершенно необходима. Конечно, будем покупать ее не на экспедиционные деньги, ибо иначе такие способы передвижения не доступны казначейскому мышлению. Курьезно, что это мышление протестует даже против палатки и непромокаемых сапог. Впрочем, казначеям и бухгалтерам редко приходится выезжать из городов. Как же без палаток существовать в пустыне? Как же при сезонных дождях не иметь обуви? Даже с санитарной точки зрения это недопустимо.

Хочется двигаться дальше, хочется, чтобы для трав потеплело.

29 апреля 1935 г. Понедельник

В тяньцзинской газете «Норс американ стар»[350]350
  «North American Star» – англоязычная газета, выходившая в Тяньцзине.


[Закрыть] была телеграмма о подписании президентом Рузвельтом, с восемнадцатью странами, Пакта [Рериха]. Не сказано, какие именно страны. А будущая почта почему[-то] будет, как говорят, не в среду, а в пятницу – тем позднее что-нибудь узнаем. Чрезвычайно интересно получить список стран, ибо из этого можно будет судить о многих подкладках. Также интересно, участвует ли Китай, который уже, как нам Вы писали, изъявлял готовность присоединиться. Так или иначе, теперь нужно, не теряя времени, начать кампании в разных, еще не присоединившихся странах для дальнейшего постепенного накопления подписей. Постепенное накопление подписей докажет и постепенность истинной культурности стран. Поучительно, кто окажется наиболее не берегущим свои культурные ценности. В данном случае мы встречаемся с большим испытанием мировой психологии. Во всяком случае, нужно отдать справедливость, что начало ратификаций более успешно, нежели при начале Красного Креста. Нужно надеяться, что Лепети вполне использует факт, 15 апреля совершившийся. Очень рад, что президент Рузвельт сам лично приобщился к заботе о Культуре. У нас пока нового нет. Машина Ларсона еще не пришла, и мы ее не могли исследовать. Без машины же здесь невозможно никакое передвижение. Вам всем надлежит произвести многие соответственные исследования, кто именно, кроме тигров и обезьян, в числе противодействующих охранению культурных ценностей. В этом смысле всякие наши иностранные общества должны оказать свое содействие. Им всем прекрасное испытание в их боеспособности за Культуру. Итак, камень за камнем складывается храм Культуры.

Помните, как тяжелы были отдельные колонны нашего учреждения. Да и построение пирамид было не легким. У нас понемногу теплеет. Чувствуем необходимость дальнего переезда. Пульс Грибановского после приема дигиталиса 86, а между приемами опять 110. Конечно, это знак неважный.

30 апреля 1935 г. Вторник

Обращаю внимание на выражение в газетной телеграмме о том, что [договор защищает] «культурные сокровища Америки». Понимаю, откуда происходит такое неудачное выражение, но тем не менее оно через газетный лист делается очень вредным. Именно такие выражения могут дать всяким вредителям злотолкования, что нечто относится только к Америке, тогда как этого вовсе нет на самом деле. Следует немедленно же принять какие-то меры, чтобы залечить это неудачное и могущее принести вред выражение. Вы себе представляете, как какая-то обезьяна может пищать о том, что это ее не касается, ибо, очевидно, в виду имеется лишь Америка. Из таких подробностей может вырастать и вредительство. Поэтому следует немедленно же дать истинное толкование сущности. Также следует обратить внимание, что и в прочих выражениях осталась формула старого дома. Это очень легко проследить, открыв, кто именно давал оповещение. Всякое такое открытие может помочь не только самому делу, но и нашему Другу. Во всяком случае, уже чувствуется необходимость следующих путей, а тем самым и новых возможностей. Надеюсь, Вы мне дадите в той или иной форме характеристику отношения южноамериканских республик. Враждебность, существующая между некоторыми из них, может давать свою окраску. Все еще не пришла машина Ларсона. И, таким образом, мы еще не можем двигаться.

1 мая 1935 г. Среда

Все еще машина Ларсона не пришла, – сам он, видимо, очень ждет ее и не понимает причины задержки. Так как машина была не далеко от границы Халхи, то он даже смеется: «Не халхасцы ли ее захватили». Бурятские кони тоже еще не пришли – ни слуху, ни духу. Итак, мы остаемся пока без средств передвижения. Еще в Пекине являлась мысль о приобретении машины, но тогда мы побоялись такого большого расхода – ведь нужно быть очень экономными. Думали, что управимся конями. А теперь выяснилось, что ни машины, ни коней. Конечно, мы могли бы сейчас же купить машину от миссионера Эриксона, но она пробежала уже 97 000 миль – форд старого выпуска. Между тем машина Ларсона, как он говорит, пробежала всего 15 000. Хорошо еще, что неожиданный холод задержал всю растительность. Передайте Другу – какие бывают непреоборимые непредвиденные обстоятельства. Много чего бывает!

2 мая 1935 г. Четверг

Цаган-Куре

Машина Ларсона наконец-то пришла. Наш Чувствии, который опытный шофер, ее осматривает. Если она окажется хорошей (прошла всего 15 тысяч миль) и нам удастся ее купить – это будет очень хорошо, ибо даст подвижность. Конечно, все Андрюсы, Свен Гедины и Латтиморы в этом смысле вполне оборудованы. Жалею, что пошлем эту почту еще не получив Вашей, в которой, наверно, будет что-либо о 15 апреля. Вообще теперь почта еще более будет расходиться в пути, и это приходится принять во внимание. Очень надеемся, что у Вас все ладно. Листы дневника при случае рассылайте прессе и по тем нашим обществам, где они наиболее нужны. Шлем сердечный привет. Погода теплеет.

3 мая 1935 г. Пятница

Цаган-Куре

Мор, автор «Утопии», канонизирован католическим святым. Уже второй день низкие облака, и потому аргальный дым стелется в юрте и раздражает горло. Не думал я, что придется заботиться именно о горле. Конечно, это не от одного дыма. Дым есть лишь одно из условий. Надеемся сегодня получить всякую почту. Машину мы купили у Ларсона за две тысячи мекс[иканских] долларов. С виду она очень поношенная, но наши специалисты говорят, что сущность ее крепче и лучше, нежели у местного форда. Странно, где так внешне обносилась машина, когда прошла всего 14500 миль, а форд прошел 96000. Все-таки додж считается прочнее форда. Сейчас Ларсон уехал на машине в Калган, откуда вернется через четыре дня, и тогда наши займутся чисткой и обновлением. Без средств передвижения здесь совершенно невозможно. Все миссионеры и даже многие монголы имеют машины.

4 мая 1935 г. Суббота

Получена телеграмма о Вашингтонском подписании, письмо от Е.И. от 30 марта и письмо от Зины от 18 марта. Итак, в Вашингтоне положено прекрасное начало для осуществления Пакта. Не теряя времени, наши комитеты, конечно, займутся приобщением и прочих стран. Следует еще раз проверить относительно Китая, который уже давно выражал намерение немедленно подписать.

Письмо Е.И., а также и копия ее письма к В.К. представляют из себя действительно историческое послание. Так сильно и прекрасно все освещено для В.К. Конечно, то же самое годилось бы и для Г.Д.[Гребенщикова], и для М[оскова], и для Шнар[ковского], но лучше сейчас с ними не углубляться. Конечно, сейчас после Вашингтонского подписания чрезвычайно важна деятельность Европ[ейского] Центра[351]351
  Европейский Центр при Музее Рериха в Нью-Йорке. Основан в 1929 г. Президент – Мари де Во Фалипо, генеральный секретарь – Г.Г. Шклявер. До Второй мировой войны в нем находилась 41 картина Н.К. Рериха.


[Закрыть]. Если бы эта нить почему-либо прервалась, то, конечно, как для Пакта, так и для всех учреждений, и для метерлинковских изданий это было бы катастрофично. Поистине, каждая победа открывает новое неотложное поле действия. В письме Зины сообщаются любопытные подробности о Лепети. Кстати, он почему-то еще не известил нас о получении моего чека на сто амер[иканских] долларов для Ле Франка[352]352
  «Le Franc» – французская фирма по производству художественных красок и лаков.


[Закрыть], а также и о переводе ему шестисот франков по расходам о Корич[невых] Книжках. Вообще дело Ле Франка какое-то непонятное. Также точно и о Гетнере. По уговору он должен был дать 200 экземпляров книги Юрия, но, по нашим сведениям, было лишь сто. Теперь если будет предпринят обмен на наши американские издания, то нужно, чтобы вторые 100 экземпляров не были забыты. Кроме того, если они останутся в руках Лепети, то они могут даром невидимо разойтись. Сейчас очень важна, повторяю, деятельность Европ[ейского] Ц[ентра]. Также любопытно узнать, что делал 15 апреля Тюльпинк, а также на чем осталось дело в Прибалтике. Что думают друзья Деб.[353]353
  Имеется в виду Рензо Савада.


[Закрыть]; хотя ссориться с ними не следует, но все время нужно держать это блюдо на пару, выражаясь кухонным языком. По сведениям из Хар[бина], там по-прежнему продолжается смущение умов и, по-видимому, никакие письма, хотя бы даже с указанием на «глубокое невежество», не действуют. Впрочем, это вполне понятно и не имеет никакого глубокого значения. Наоборот, этот отбор элементов чрезвычайно и своевременен и полезен. О пятилетних цифрах для Канз[аса] сообщу, как только в переписке узнаю. Письма Е.И. должны быть изданы – ведь это целый том исторических посланий. От О[яны] никаких писем еще не имели, хотя именно в этой почте уже ожидали их. Передайте нашему Другу наш искренний привет по поводу всего сделанного. Мы получили письмо от Департамента агрикультуры и примем во внимание все их пожелания о будущем сборе семян. Удивляемся замечаниям о харбинских ценах. Нам кажется, что эти цены, во всяком случае, меньше цен на амер[иканские] доллары. Машина от Ларсона приобретена на личный счет.

5 мая 1935 г. Воскресенье

Приближение к прочим странам следует начать с таких стран, как Персия, Швейцария, Чехословакия, Югославия, Польша – словом, всюду, откуда имелись хорошие речи их представителей. Не следует трогать те страны, где по их теперешней коньюктуре можно ожидать сложность. Особенно интересно, куда девалось благоприятное решение трех прибалтийских стран. Вспоминается также прекрасное изречение итальянского посла. Любопытно, в каких настроениях он находится сейчас, если это все тот же самый. Очевидно, что запоздавшие страны будут подписывать [Пакт Рериха] поодиночке. Только следует, чтобы эта формальность была бы где-то и как-то достойно обставлена. Поистине, успех 15 апреля открыл многие возможности.

Завтра мы ожидаем возвращение из Калгана приобретенной нами машины. Тогда немедленно поедем относительно подготовления будущих передвижений. Всякая медлительность всегда неприятна, а Вы знаете, как я лично не терплю всякие ненужные промедления. Вчера Шура Моисеев с Эриксоном убили восемь джейранов. В ставке князя умер один из его помощников, с которым в первый приезд туда мы имели дело.

Приложу мой ответ Нац[иональному] Че[йз] банку и прошу Люиса передать его по назначению. Полагаю, что эту переписку удобнее вести через передачу от Люиса, а не в отдельных конвертах. Вы понимаете причину. Горло мое почти совсем поправилось. Это не есть простуда, но какое-то странное раздражение, как бы ожог.

6 мая 1935 г. Понедельник

Вспоминался мне наш римский Рапикаволи. Ведь он должен быть осведомлен о подписании Пакта 15 апреля. У него, как помните, был друг – секретарь Лиги Наций. Вообще время от времени надо бы о нем вспоминать, ибо никогда не знаете, что и где возникнет. Если с итальянским послом сохранились прежние отношения, то неплохо бы ему показать Записной листок «Симфония жизни» (конечно, при случае). Чтобы сохранить отношения с Веверкой, можно бы у него осведомиться о генерале Клешанда, который должен быть где-то в Праге. Он вообще полезный и хороший друг.

Прилагаю копию моего письма к княгине[Святополк-]Четвертинской – между строк прочтете и кое-что относящееся до Г.Г. [Шклявера]. После мороза травы распускаются крайне медленно. Ждем сегодня к вечеру машину из Калгана – нашу машину, и надеемся, что она придет в целом виде.

7 мая 1935 г. Вторник

Опять был сильный ветер с бураном. Пришлось посидеть взаперти, ибо в таком море песка невозможно отлучаться. Даже четыре военные японские машины, зачем-то опять шедшие в ставку, двигались очень медленно, ибо дорога была занесена песком.

Записной лист «Продвижение» не только пригодится для печати, но и может быть кое-где цитирован. Следует всячески подчеркивать, что мнения делегатов тех правительств,[которые] еще не подписали [Пакт], являются расширительным шагом, ибо эти делегаты, приветствуя Пакт, как бы взяли на себя обязательство всячески рекомендовать его своему правительству. Иногда мне кажется, что Мар[эн] неправильно поступал, действуя только на Лаваля. Он должен был бы заинтересовать как председателя совета министров, так и заручиться благожелательством министра народного просвещения. Ведь не только Министерство иностранных дел, но прежде всего народное просвещение и вся нация заинтересована Пактом и в охранении своих ценностей.

8 мая 1935 г. Среда

Наверное, в почте, посланной Вами нам после 15 апреля, будут многие любопытные подробности, но получим мы ее не ранее 20–25 мая. Главное же сейчас, нужно чтобы не создалось в течении Пакта мертвого пространства. Необходимо, чтобы Европ[ейский] Ц[ентр] тоже проявил сейчас большую находчивость. Кроме того, если Метерлинк – чужой человек – находит формулу, то как же не найти ее другим, более близким. Формула Баттля тоже незабываема. Итак, вперед без устали.

Еще из Харбина я посылал список наших 86 учреждений, прося его дополнить и исправить. Не знаю, был ли он получен, ибо до сих пор в исправленном виде я его не получил.

8 мая 1935 г. Среда

Не успели мы отправить очередную почту, как приехала жена Ларсона и привезла большую почту с письмами из Индии, от Люиса, от Мориса, от Франсис, а также из Харбина и Пекина. Журналы заседаний я еще не успел прочесть, а потому упоминаю о письмах. Все вопросы, поставленные в письмах Франсис, вполне естественны, и мы ожидали их, чтобы ответить. В одном из ее писем было упоминание, что местные условия Канз[аса] вполне известны, и потому нам трудно было предусмотреть отсюда, какие именно разъяснения потребуются. Между прочим, для директора нашего пресса интересно будет знать, что Юрий ему посылает описание Монголии, которое всегда полезно хранить в архиве.

Сейчас едем к шведу – миссионеру-доктору насчет маленьких дел зубных. Эриксон очень милый обязательный человек. Завтра собираемся ехать в ставку по поводу нашего дальнейшего продвижения.

Сейчас прочел журналы заседаний со всеми их проблемами. Между прочим, нужно поражаться способом действия Лепети, который открыла Эстер. Спрашивается, кому же он собирается вредить? Другим или самому себе? Также какой смысл в сокрытии от председательницы [мадам де Во Фалипо] и барона [Таубе] полезных сведений. Он достаточно взрослый для того, чтобы предвидеть, насколько такая тактика не долговечна и как она повредит, прежде всего, ему. Уже давно я отмечал в дневниках, что нам нужно знать результаты. А между тем за целый год, по крайней мере, я их не знаю, да, вероятно, и никто их не знает. Не в том дело, что происходят некоторые собрания, которые уже вошли в рутину дня и особых забот не вызывают. Но если мы осмотримся, где же поступательные действия, то ни в какой микроскоп их не рассмотреть. Надеюсь, что председательница уже достаточно рассмотрела положение вещей. А то выходило так, что за глаза она все видела, а как только дело подвигалось к действию – она опять всячески захваливала его. Во всяком случае, мы, как и все Вы, конечно, возмущены такими делами в то время, когда могли были достигнуты именно обратные результаты. Любопытно, откуда у него и наслышанность о разных негодных сплетнях. Спрашивается, собирает ли он сплетни или хорошие знаки. Жаль, что по положению дел все это приходится терпеть. Когда мы отвозили почту Эриксону, то выяснилось, что вместо обычного срока в среду на этой неделе она может прийти в воскресенье, а не то и в понедельник. Приходится привыкать и к таким случайностям почты. Очень интересно выяснить, почему циркулярное оповещение, которое должно было быть послано по уговору с министром, по-видимому, никем не было получено. Такой эпизод непременно нужно доследовать. Если глава правительства заинтересован и министр хочет это сделать, то неужели же какой-то маленький бюрократ может самовластно отменять ему порученное. Ведь уже в нескольких местах можно было убеждаться в том, что бумага разослана не была. Не могло ли случиться, что содержание бумаг было настолько нарочито запутано, что никто понять ее вообще не мог?

Статью мою «Промедление» пошлю потом и в Харбин. Поистине, наше представительство там должно бы принять к сведению Петровский завет. Спрашиваю себя, что же там было делаемо представительством. Конечно, были некоторые собрания содружеств, но ведь они никоим концом не касаются до представительства. Они существуют сами по себе. Прилагаю копии моих писем к В.К. Р[ериху] и В.Н. Гр[амматчикову]. Пропажа пожертвования тоже характерная проделка архиепископа. Мы получили сведения, что в «Заре» начали появляться мои статьи. Статья моя «Молодежь», которая самовольно была названа «Обвинителям молодежи», произвела среди молодежи хорошее впечатление, а старшее поколение вознегодовало. Очевидно, на совести старшего поколения есть кое-какие грехи, напоминание о которых колет глаза. Буду писать в Харбин, чтобы заглавия статей самовольно не изменялись, ибо иначе в принципе чем же отличается самовольное заглавие от самовольной подделки портретов. В обоих случаях то же нарушение авторства.

Чувствую, какое у Вас напряженное время, но где оно сейчас не напряженное. По журналам заседаний вижу какие-то недоразумения с Кеттнером и Рунесом. Интересно, как уладится и то и другое. Жаль, что театр при новом положении теряет первоначальную свою идею полезности. Покончены ли расчеты с Хиссом? И есть ли какие-либо проспекты в подобном же направлении?

9 мая 1935 г. Четверг Цаган-Куре

Очень жаркий день. Ездили в ставку к князю. Сам он находится в Батухалке. Заместитель амбаня встречает нас словами: «Когда к нам переезжаете?» Мы отвечаем: «Тогда, когда вы юрты поставите». Представитель Панчена[354]354
  Панчен-лама (Таши-лама).


[Закрыть] предлагает нам переехать в дом, данный Панчену. Провели очень долгое время в разных разговорах. Особенно жаль, что нет сведений о буряте [Очирове], который так нужен для разговоров. В результате послали из местной радиостанции две телеграммы в Батухалку о письме из Америки, требующем немедленного ответа. Вернулись к 8 вечера, машина шла хорошо. Очень удачно, что Миша Чувствии отличный шофер. Вообще он очень славный человек.

10 мая 1935 г. Пятница

Чем-то болеют коровы у Ларсона, и потому мы отставили местное молоко. Наверное, Франсис заинтересуется Записным листом «Монголия». Кроме того, Юрий непременно пришлет директору пресса и свою статью. Ведь здешними краями так интересуются. День теплый, но сильный ветер опять угрожает бураном.

11 мая 1935 г. Суббота

Вчера 26° тепла, а сегодня с утра все горы в снегу. Что же будет с травами? Любопытно отметить, что письмо Амо в Харбине было напечатано только в одном «Рупоре». Гондатти имел беседу с консулом о напечатании этого письма в «Харб[инском] Вр[емени]» и в «Нашем Пути», но консул опять-таки оказался не в силах сделать что-либо против редакции. Очень странное положение вещей.

Вполне разделяю Ваше мнение по поводу писем Черткова. С такою психологией не многое сделается. Шк[лявер] сообщает, что главный мракобес Горчаков «отказался от обвинений за их недоказанностью». А ведь давнишняя пресловутая статья в его «Двуглавом Орле» была единственным материалом в «Харб[инском] Вр[емени]» и [во] всех тому подобных. Очень сожалею о мышлении Г.Д. Г[ребенщикова]. С таким мышлением далеко не уедешь.

12 мая 1935 г. Воскресенье

Эриксон в рейтеровской телеграмме не признал нашего Пакта. Встречает меня словами: «Вот и в Америке что-то делается в той же линии, как вы делаете». Вероятно, и во многих других местах будут такие же недоразумения. Из Индии нас спрашиваете, храбра ли наша собака Нухор. Он у нас феномен. Прежде мы слыхивали о волке в овечьей шкуре, а теперь у нас чудо – овца в волчьей шкуре. Даже мух боится. А когда вчера на него пошел жук, то страху было на целый вечер. Будем надеяться, что подрастет и поумнеет. Многие вещи очень медленны, но берем вещи так, как они есть. Никакими искусственными силами вы не обратите течение вспять.

Из копий прилагаемых писем Вы видите некоторые мои соображения. Если книга Всев[олода] Иванова будет закончена так же, как она началась, то получится очень полезное издание. Нам будет принадлежать триста экземпляров, часть из которых, конечно, придется дать как в наши общества, так и добрым друзьям. Будет очень забавно, если в Харбине эта книга будет пропущена цензурой, тогда как «Священный Дозор» до сих пор без движения. Как видите из копий моих писем, я запрашиваю точную формулу причин запрещения книги. При случае можно о том же спросить В.К.

Завтра Эриксон едет в Пекин, и таким образом, может быть, эта почта получится у Вас одновременно с нашей предыдущей, ибо не будет потеряно время на передачу из Пекина. Вы получите эту почту уже в июне – как бежит время. Желаю Вам все доброе.

<Получаю я с 7 апреля[19]34[г.] – по 237,50 амер[иканских] доллар[ов] каждые две недели.>[355]355
  Карандашом от руки.


[Закрыть]

13 мая 1935 г. Понедельник Цаган-Куре

У нас все новости. С утра настоящая вьюга. Снег и ветер. Вчера проехала экспедиция японская от агрикультурного Департамента в Дайрене. Даже наша здешняя хозяйка – Ларсон – пришла в удивление от количества ботанических и агрономических экспедиций. В японской экспедиции около 20 человек участников. Во главе – агроном, затем геолог, журналист и т. п. Все это очень удивительно. Где мед, там и мухи.

Сегодня Эриксон приехал в Пекин и обещал там навести справки о пропавшем буряте. Любопытно, как эта вьюга отзовется на траве и цветах. Может быть, здесь не только сухостойкость, но и снегостойкость?

14 мая 1935 г. Вторник

После переменного дня снега и града опять солнце. Но на горах еще снег остается. До мороза, по-видимому, не дошло, и будем надеяться, никакого вреда не случилось. Даже при нашем навыке к местным промедлениям некая медлительность кажется совершенно необъяснимой и, во всяком случае, даже раздражающей. Конечно, при наличности машины мы не чувствуем себя уже окончательно стесненными. Но куда могли деваться лошади и буряты, и почему письма и телеграммы без ответа. Ведь эти люди отлично знают, что убежать они никуда не могут и рано или поздно им придется дать ответ.

Вчера мимо нас прошло четыре японских машины. За это время мы их заметили уже много. Где мед, там и мухи. Все еще вожусь с раздражением горла. По виду – ничего особенного, но какое-то раздражение беспричинно вызывает откашливание. Смазываю и полощу.

Прилагаю значительные слова Муссолини о культуре. Пожалуйста, вклейте их после черты в конец статьи «Симфония жизни». Этими словами статья и закончится. Между прочим, не мешало бы эту статью в итальянском переводе дать итальянскому послу для соответственной прессы. Муссолини, сказав эти значительные слова, должен бы не опоздать с Пактом.

15 мая 1935 г. Среда

Четверо наших поехали в ставку, чтобы напомнить о том, что мы не получили ответа на наше радио, а также справиться о юртах. К вечеру они вернулись, по дороге убив двух джейранов. Ответа на Ваше радио действительно не было. Но знакомый нам представитель после нашего первого радио из Батухалки справлялся, стоим ли мы в ставке или уехали к Ларсону. Из этого вопроса можно заключить, что дела находятся в обычном протягновенном состоянии. За юртами три дня тому назад послан гонец.

16 мая 1935 г. Четверг

Вчера к 12 часам мне пришлось лечь в постель, ибо оказалась температура 38,2. Через час было 37,4, опять через час было 38. В четыре часа было 36,8, а вечером – 37. Сегодня с утра 35,9. Пока остаюсь в юрте. Может быть, это от горла (хотя особых показаний нет), а может быть, просто напряжение. Вчера же прошли в ставку 4 груженых я[понских] машины.

Сегодня к вечеру ждем почту, но придется нашу посылку сделать до получения, чтобы она пошла завтра утром.

Может быть, уже завтра опять пошлем через ставку радио известить о желательной поспешности.

17 мая 1935 г. Пятница Цаган-Куре

Вчера вечером пришла почта. На этот раз мы получили письмо Зины с вырезками многих моих статей, а также со статьями Г.Д.[Гребенщикова][356]356
  Гребенщиков Г.Д. Протестую // Новая заря. 1935. 23 марта.


[Закрыть] и М[одры]. Нужно отдать справедливость, что обе статьи необычайно скучны. Когда же Г.Д.[Гребенщиков] пробует делать экскурсии в Египет, то это уже окончательно выходит из его возможностей. Кроме того, в конце статьи есть одна фраза, которую, к сожалению, можно толковать двояко и нежелательно. Помнится, что у М[одры] была в[19]29 году статья несравненно лучшая, ибо эта представляет какую-то никому не нужную жвачку. Поучился бы он хотя бы у Всеволода] Иванова. Кстати, в той же почте получено продолжение книги Всеволода] Иванова. Не знаю, хватит ли у него энтузиазма до конца, но пока он берет и широко и красочно. Даже маленькие неточности, как вижу, просто ему нужны для делания писания.

Пришло письмо от В.Н.[Грамматчикова], в котором он зовет приехать, хотя бы ненадолго, в Харбин и тем разбить какую-то легенду о том, что будто бы мы должны были уехать из Харбина. Между тем всем известно, что в Харбине мы предполагали быть вообще не более двух месяцев, да и то лишь в ожидании ботаников, а вместо этого мы пробыли в Харбине и около него полгода. Изобрести какую бы то ни было причину опять быть в Харбине у меня фантазии не хватает, да и агрикультурный Департамент был бы вполне справедливо против этого. А кроме всего за последние месяцы такое с Харбином сотворилось, что всякое значение его утратилось. Также В.Н.[Грамматчиков] пишет, что теперь многие в Харбине укоряют друг друга за то, что во время травли они «поджали хвост». Что же грех таить, хвост был поджат, а теперь, после министерского письма, конечно, хвост опять выпрямился.

В той же почте было письмо от Шк[лявера], в котором он сообщает, что яп[онское] пос[ольство] в Париже заверило представительство, что меры приняты и никакого повторения подобных мерзостей не будет. Все это так, но тем не менее один из главных негодяев – Родзаевский – остается в повышенной должности. Спрашивается, где тут логика и искренность.

Из Индии письма не было. От Люиса также не было. Очень интересно, что за все это время не было ни одного письма от Эстер. Мне приходится слышать из других писем о ее путевых умозаключениях, но ее письма куда-то исчезают. Является предположение, что не оказались ли они нужными кому-то по пути. Ведь встретившись с таким ярким фактом злоупотребления и распубликования их, сейчас можно ожидать все что угодно. Из письма 3[ины] усматриваю многие переживаемые трудности. Очевидно, нужны какие-то новые каналы.

В прошлом нашем письме были приведены слова Муссолини. Над ними стояла моя фраза: «Отметим слова Муссолини» – сделайте эту фразу иначе: «Отметим очень обязывающие слова Муссолини. Кто произносит такие правильные мысли о культуре, тот, конечно, и проводит их в жизни».

Достойно примечания, что газета «Рассвет»[357]357
  «Рассвет» – русскоязычная газета, выходившая в Чикаго (США), в которой в 1930-е гг. была напечатана серия статей Н.К. Рериха.


[Закрыть] (в Чикаго) вместо названия статьи «Самогубительство» напечатала статью под самовольным названием «Стремление к лучшему». В коллекции всяких самовольств это будет еще одним ярким примером попрания авторских прав. Как я уже раньше писал, не спешите чересчур с помещением статей. Должен сказать, что в этом отношении 3[ина] необычайно преуспевает. Во всех трех газетах все идет прекрасно. Шк[лявер] ожидает, когда Вашингтон разошлет сведения о подписании Пакта по правительствам, чтобы начать следующие шаги. Было бы очень полезно расследовать, почему первоначальная бумага или не была послана, или была сокрыта где-то на местах. Такие вещи нужно достучать до конца.