Текст книги "Дневник Маньчжурской экспедиции (1934–1935)"

«Собаки лают, караван идет». Так давно сказано, и сказано каким-то умудренным человеком. Наш караван продолжает идти успешно. Сейчас с нами работают и два китайских ученых, из них один очень известный член китайской академии наук. Все ладно. Несмотря на всякие трудности можем сказать: «Благословенны препятствия – ими мы растем». Но, конечно, и зоркость, и бдительность, и находчивость должны быть чрезвычайны. Вы уже знаете о продвижении Пакта и, наверное, получили изданную по этому поводу брошюру. Кто бы мог думать во время первой конференции в Бельгии, что достижения Пакта произойдут именно в Америке, в купности всех американских государств. Вы помните, что было время, когда именно из Европы шли в Америку упреки за отсталость в действиях по Пакту. Но человек предполагает, а Бог располагает – все вышло наоборот. Теперь очень интересно, в каком именно порядке Европа и прочие части света догонят Северную и Южную Америку. Нам сообщили, что Китай готов подписать, но о подписании я не слыхал. Япония поступила оригинально, а именно, как Вы знаете, подняла Знамя [Мира] в Токио во время Вашингтонской конференции, но о подписании Пакта мы ничего не слыхали. Латвия как будто уже сообщила о подписании – это уже мелькнуло в латвийских газетах, но и об этом подписании мы еще не слыхали. Любопытно, где же, например, Персия, или Венгрия, или Бельгия, которые так подтверждали свое сочувствие? Вы знаете, что фаундейшен в Брюгге[478]478
  См. прим. 1 на стр. 264.


[Закрыть] получил от короля Леопольда субтитул «В память короля Альберта». Казалось бы, этим выражено полное доверие смыслу учреждения. Но[о] подписании Пакта мы ничего не слыхали. Вы, наверное, слышали, как единодушно приветствовали подписание Пакта Америками журналы и газеты в Индии, как индусские, так и британские. В британском лондонском журнале «Вокруг Света» была отличная статья[479]479
  Mahon А. Е. The Roerich Banner of Peace // Around the World. London, 1935.


[Закрыть], которая также, вероятно, Вам известна. Литва тоже будто бы выражала свое ближайшее сочувствие. Где же и как прорвется этими сочувствиями плотина? Очень любопытно наблюдать подобные исторические перипетии. В деле Красного Креста Америка оставалась последней, а в деле охранения культурных ценностей она оказалась первой. Ведь все эти факты остаются не только в архивах, но и в истории культуры.

И в нашу пустыню все-таки, хотя и с опозданием, доходят письма и газеты. Письма из наших центров приблизительно доходят в месячный срок. Отсюда мы следим за всякими вспышками человеконенавистничества. Конечно, мы на себе знаем, насколько не всегда можно верить газетным листам, но все-таки складываем общее впечатление о текущих событиях. Воображаю, сколько тем выросло бы при нашей встрече. Продолжаете ли видеть Петра Ганского? Я очень рад был с ним познакомиться и сохранил о нем прекрасное впечатление. Здесь нам также пришлось встретиться с некоторыми хорошими его сотрудниками. Прошу Вас, передайте ему от меня мой душевный привет. Не знаю, продолжает ли он заходить к нам в Париже, я очень звал его. Вы будете очень смеяться, когда я Вам скажу, что даже причастие моих дедов к мальтийцам было поставлено мне в особую вину харбинскими мракобесами. Вот до чего доходит невежество. Недаром уже в глубокой древности невежество считалось глубочайшим преступлением. Потому-то так глубоко и неотложно нужны культурные центры, которые являлись бы источником расширения и обновления сознания. Так нужно действенное добротворчество – знаю, насколько Вы мне в этом посочувствуете.

Передайте мой сердечнейший привет Вашей супруге, Вашей семье, барону Типольту и всем добрым друзьям. Да процветут пустыни, как вещественные, так и духовные.

Духом всегда с Вами,

Р[ерих]

В.Н. Грамматчикову

4 августа 1935 г.

Лично.

Дорогой Василий Николаевич.

Посылаю Вам еще статьи. Наверное, Вы почувствуете статью «Судьба». Действительно, течение превышних законов настолько невыразимо земным языком, что вся их потрясающая логичность в нашей обыденной обстановке часто кажется неожиданностью. Очень понимаю все, что Вас тревожит. Понимаю, по каким глубоким основаниям это происходит. Что же делать, постоянно приходится встречаться с таким непониманием. Там, где еще нечто должно вырасти, там, как Вы отлично знаете, «невозможно за волосы насильно в рай тащить». Двери-то всегда открыты, но каждый впихнутый насильно не будет истинным гостем. И так во всем, и в далеком прошлом, и в повседневности – те же высшие законы. В письме своем М.В. писала, как прекрасно говорил священник в Бариме в день Преподобного Сергия. Теперь М.Н. [Варфоломеева] также прекрасно сообщала, как о. Рогожин также хорошо говорил в этот достопамятный день. Хотя не однажды я указывал на необходимость свято отмечать великие памятные дни, но хочется еще и еще говорить об этом же, чтобы все прониклись этим сознанием действенно. И сами эти поминания не должны быть какими-то формальными или обыденными чтениями. Надо вызывать в себе тот священный огонь, который так необходим для того, чтобы лучшие заветы претворялись в дело. Опять хочется сказать Вам доброе слово о том, что Вы сами так широко читали заветы и все слова светлых, искренних исканий. Пожалуйста, посильно скажите и другим, чтобы они так же широко и неограниченно оценивали все сияния и блага. Иногда, хотя бы в косвенном запрещении, можно вызвать самые нежелательные последствия. Вы, вероятно, догадываетесь, что именно я имею в виду. Иногда косвенным советом, может быть, неправильно понятым, можно нарушить целый авторитет, можно поступить против Иерархии, а всякий поступок против Иерархии будет уже в основе своей разрушительным. Пусть так же, как в Вас самих многие слова блага выковывали сильный дух и ту замечательную деятельную духовность, о которой мне уже приходилось говорить, пусть так же точно и в других то же широкое, благословенное внимание будет устремлено неограниченно. Так об этом и скажите, и напишите. Всякая ограниченность вносит в той или иной форме изуверство. А что может быть плачевнее зрелища, как когда хорошее сердце ржавеет под приливом болотного изуверства. Сколько несправедливых суждений может высказываться среди болотных застоев, сколько прекрасных уже возможных добротворчеств может делаться черствыми и грубыми. А ведь как нужно всемерно ограждаться от грубости. Ведь этот гад – грубость – высовывает голову свою даже тогда, когда, казалось бы, хвост его уже прищемлен. Мне лично каждая грубость является не только знаком невоспитанности, но гибельным падением и вызывает глубокое прискорбие. Не могут люди оправдываться тем, что грубость слагалась какими-то условиями жизни. Даже в самых примитивных сельских условиях нам приходилось видеть воочию наряду с несказанною грубостью и глубочайшую природную благовоспитанность. При этом эта степень благовоспитанности вовсе не нуждалась ни в особых указаниях, ни в намеках, – она была естественным выражением готового к восхождению духа. Вы знаете, насколько легко первое приближение и насколько гораздо труднее все последующие попытки, если бы произошли какие-то прискорбные отскоки. Значит там, где должно произрастать добротворчество, прежде всего должна быть удалена грубость не только внешних выражений, но и восприятий. Словом, ведь не Вам это пишу – Вы все это давным-давно знаете и со всей чуткостью и деликатностью проводите в жизнь. Пишу о том, где это не делается. Приходящим к Вам советуйте читать шире, чтобы не возникало никаких предубеждений и вредных ограничений. В мире именно сейчас все неслыханно напряжено. Эти напряжения требуют и напряжения всей чуткости и настороженности. Наряду с массою темных попыток творятся и огромные светлые дела. Поможем Свету всеми нашими силами. Скажите друзьям наш сердечный привет, и Вам желаем все самое лучшее, самое душевное.

Духом с Вами,

Р[ерих]

М.Н. Варфоломеевой

4 августа 1935 г.

Дорогая М[ария] Н[иканоровна].

Хотя пишу Вам, но, наверное, Вы прочтете это и всем друзьям. В конце концов, что может быть такого, чтобы друзья, объединенные в духе и в добротворчестве, не могли бы знать. Конечно, письма Вашего № 5 я не получил. Тем не менее я знал, что статья «Катакомбы» нужна. Могу еще раз подтвердить, что в «Катакомбах» шла особо напряженная благая работа. Именно оттуда восходили мысли во все концы. Там жили истинные строители, смелые духом, добротворствующие во всем значении этого слова. Сколько людей было спасено именно из катакомб. Сколько правды было восстановлено оттуда же. Словом, если Вы пишете, что эту статью поняли, – значит, поняли не только ее своевременность, но и значительность приближающегося будущего.

То, что Вы пишете для Е.И., конечно, я перешлю с ближайшей же почтой. Впрочем, Вы и сами могли бы ей написать, конечно, принимая во внимание условия почты во всей их специфичности. Вы правильно оценили центральное положение Е.И. Правильно чувствуете, что она знает все происходящее. А ведь есть люди и в том же городе, которым все еще кажется, что она не знает существующих положений вещей. Ах как знает! До малейших подробностей знает. Не показывал ли В.Н. [Грамматчиков] ее писем? Вам бы следовало их видеть, ибо этим порядком Вы еще более узнаете ее великую душу. А в каких постоянных трудах она находится! Кроме того перевода, о котором Вы поминали, у нее так много и других писаний, да еще и переписки со всеми концами мира. Конечно, какие-то деятели, которые, несмотря на свое председательское положение, к прискорбию, преисполнены зависти, пытаются не признать эту великую работу. Но Вы сами теперь знаете сущность таких несправедливых деятелей и сами огорчаетесь полномерно такой явной несправедливостью. Адрес Е.И. – Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия (конечно, по-английски адрес). Я знаю, что Е.И. будет рада установить с Вами сношения, ибо она уже знает направление Ваших мыслей.

Статья «Расстояния» не должна непременно относиться до Вас. Почему именно Вам подумалось, что это и Вас может касаться? В мире рассеяны многие друзья, с которыми и Вы незримо связаны. Кроме того, Вы знаете, что законы высшей справедливости всегда выполняются. При этом, как сказано в моей статье «Судьба», выражение этих законов бывает настолько неземное, что земными формулами оно и не выразится. И тем не менее замечательно наблюдать, как и в далекой истории, и в современности эти Божественные пути непрерывно проявляются.

Огромную радость доставило нам Ваше сообщение о торжественном поминании Вами 18 июля – дня Преподобного Сергия. В свое время в статье «Памятные дни» я как раз и намекал о том, что истинные памятные дни должны свято чтиться. Этими путями происходит еще одно приближение к Свету. А ведь все пути к Свету и к добру должны быть свято хранимы. Так много всяких темных попыток затушить и понизить Свет. Иногда эти попытки проползают очень близко и люди в светотени не примечают их. Но ехидна проползает как бы бесшумно, но все же оставляя исполненный яда след свой. Конечно, я знаю о том, как Вы все противостоите тьме и злобе. Эти этюды противостояния всегда очень полезны. Иначе нередко люди впадают или в пилатизм, или играют в ночных Никодимов. Легче всего приказать подать воду и умыть руки. Так же невелик подвиг прокрадываться во тьме, именно тьмою прикрываясь. Ведь действенному подвигу тоже приходиться учиться, прежде всего и на исторических примерах. Впрочем, если Вы поняли всю героическую жизненность «Катакомб», то тем самым Вы поняли и действенное добротворчество. Как замечательно апостол Павел говорил об оружии Света и в правой и в левой руке, т. е. во всем и всюду[480]480
  2 Кор. 6:7.


[Закрыть]. Дошли до нас слухи, что будто бы Дмитриев потерял всю серию лекций Юрия. Это был единственный экземпляр, и прямо отказываюсь предположить, чтобы такая чудовищная небрежность была допущена человеком, который от меня видел лишь добро. Там, где я мог бы весьма легко оказаться ему неприятным, наоборот, я его отстаивал всемерно. А ведь он допустил и статью Лук[ина]. Будьте добры спросить о лекциях Юрия. Помимо лично непозволительного отношения – такая потеря была бы просто некультурным актом. Употребляю это выражение, ибо до сих пор думаю, что лекции не могли бы быть потеряны. Ведь Юрий и не стремился их печатать, но согласился по просьбе Дмитриева, назначая плату от их отдельной продажи в пользу местных юнкеров. Надеюсь, что в этом случае лишь одно сплошное недоразумение.

Рудзитис не она, а он – известный латвийский поэт. Е.И. даст о нем и ближайшее сведение. Как жаль, что потеря Вашего № 5 лишь подтверждает утечку писем. Тем не менее пишите. Передайте всем друзьям не только мой сердечный привет, но и скажите им, как я близко их чувствую.

Духом с Вами,

Р[ерих]

Г.Г. Шкляверу

4 августа 1935 г.

Дорогой Г[ергий] Г[авриилович].

Вы писали нам о том, что в «Таймс»[481]481
  «The Times» – ежедневная газета в Великобритании, выходит с 1785 г.


[Закрыть] появилась статья о моем творчестве. В местных источниках мы не могли ее найти, но нашли лишь упоминание о том, что мои картины отсутствуют на лондонской выставке. Совершенно очевидно, что такое упоминание не есть та же статья о творчестве, о которой Вы писали. Потому будьте добры достать и прислать нам статью, Вами оповещенную. По некоторым соображениям нам нужно ее иметь. Точно так же будьте добры прислать нам полный список статей о творчестве и о деятельности, появившихся за прошлый сезон от сентября[19] 34 года в европейской прессе. Не включайте в список хроникерских заметок, а также статей в Югославии и Латвии, которые мы уже имеем. Для некоторых полезных и Вам соображений нам нужно знать другие появившиеся статьи. Как Вам известно, в британской прессе появились две прекрасные статьи М[ахона]. Кстати, Вам будет интересно, что он подписан в каких-то журнальных агентствах и получает довольно полные сведения о происходящем в прессе движении. Постоянно Е.И. получает от него интересные упоминания. Потому было бы очень нужно иметь и Ваш список. Наверное, за весь истекший сезон по сие время появлялось многое до нас не дошедшее. Свидетельством тому служит помянутая Вам статья в «Таймсе». Кроме того, было много интересного в южноамериканской прессе, но это мы знаем через Нью-Йорк. Также, несомненно, что-то было в итальянской прессе, в бельгийской и в румынской, но не знаем, было ли это через Вас или какими-то другими путями. Во всяком случае, точное сведение о статье в «Таймсе» и остальной подобный список нам были бы очень нужны по разным соображениям. Пожалуйста, передайте наши добрые пожелания г-же де Во[Фалипо] и поблагодарите ее за доклад в обществе этнографии. Также, будьте добры, передайте прилагаемое письмо Мих[аилу] Александровичу][Таубе], ибо мне чуется, что мое прошлое письмо к нему ушло куда-то в пространство. По-прежнему получаем доказательства тому, что не все письма к нам доходят, тем вероятнее, что и наши письма могут куда-то исчезать. Мы очень довольны приездом двух наших китайских ботаников. Из них один – известный член китайской академии наук профессор] Кенг, а другой из нанкинского университета д-р Янг. Оба они оказываются очень дельными и трудолюбивыми. Надеюсь, что Ваши точки над «и» в отношении харбинской грязи продолжаются. Также надеюсь, что наши братья К[ирилловы] и все связанные с ними сибиряки не только понимают положение вещей, но и принимают соответственные меры. В харбинском захолустье, конечно, считаются с мнением Парижского Центра, а потому всякие крепкие данные оттуда более чем уместны. Также произведите разведку в направлении Сремских Карловцев[482]482
  Сремские Карловцы (Сербия) с 1921 г. были духовным центром русской эмиграции, здесь размещалось Высшее временное русское церковное управление за границей (в 1922 г. преобразованное в Синод Русской Православной Церкви Заграницей) во главе с Митрополитом Антонием (Храповицким) до переезда в Белград в 1938 г.


[Закрыть]. Получился какой-то неясный намек, что будто бы харбинскому духовенству запрещено участвовать и сочувствовать нашему Пакту. Конечно, это настолько нелепо и, я сказал бы, неправдоподобно, но по нынешним временам, а в особенности в силу тяжкой болезни владыки Антония – многое становится возможным. Конечно, мы имеем благожелание Пакту со стороны митр[ополита] Евлогия, а также очень звучные письма к тому же от покойного митрополита Платона, но последний намек заставляет еще раз, через все океаны воззвать: кавеант конзулес[483]483
  Caveant consules ne quid detrimenti respublica capiat (лат.) – Пусть консулы позаботятся о том, чтобы республика не потерпела ущерба (формула введения чрезвычайного положения в Древнем Риме).


[Закрыть]. Вообще сведения, доходящие из Харб[ина], настолько уродливы и чудовищны, что прямо отказываешься верить такой невообразимой действительности. Наши друзья Суз[уки], вероятно, опять будут уверять, что они тут не при чем. Думаю, что в отношениях Сремских Карловцев они действительно не при чем, и мы здесь должны искать какую-то другую силу, и очень темную силу. Итак, расследуйте все это и сообщите нам подробно. Было ли в прессе о новом субтитуле нашего учреждения в Брюгге? Какие были последствия моей статьи, Вам посланной? Как дела и в Болгарии, и с комитетом, и с картиной? До такой насыщенности и смятенности, как сейчас, мир еще не доходил. Все это вызывает всех сотрудников на дозорные башни. Конечно, все это не неожиданность, но лишь то, о чем зналось давно. Трудные положения нужно преодолевать вновь найденными мерами. Шлем Вашим родителям и всем друзьям наши сердечные приветы. Здоровы, работа идет. Будьте и Вы очень бодры, зорки и находчивы.

Духом с Вами,

Р[ерих]

А.П. Фридяендеру

10 августа 1935 г.

Дорогой Арнольд Павлович.

Думаю, что это письмо уже застанет Вас в Пекине. Пожалуйста, отправьте прилагаемые телеграммы и пришлите нам квитанции за них, нужные для подшивки к делу. Также нам очень хотелось бы знать, действительно ли предполагается девальвация китайского] доллара. Также, если возможно, дайте нам соображения об устойчивости рупии. Нет ли у Вас сведений о судьбе бывшей с Вами газетной беседы? В ряду всего появившегося таковая беседа, вероятно, была бы особенно полезной, если только содержание ее не будет извращено. Впрочем, и в таком случае следовало бы реагировать. Я уже писал Вам, что мы получили из Манилы новую версию той же клеветнической статьи. Надо лишь изумляться широкому ее распространению. Также Вы знаете, конечно, и о длинной корреспонденции, появившейся 17 июля в «Норс Чайна Стар». Кстати, не было ли посещения Вас корреспондентом в связи именно с этой появившейся статьей? Наш корреспондент из Манилы справедливо возмущается словоизвержениями миссионерши Ларсон, которая в свое время ему говорила, что она хот бойлед мерсенари умен[484]484
  Hot boiled mercenary women (англ.) – искушенная корыстная женщина.


[Закрыть]. Недурное самоопределение. Этот же корреспондент считает, что на бывшую там статью должны появиться исправления. Потому-то так своевременна Ваша беседа, которая, надеюсь, тоже широко обойдет те же газеты. Ведь не должно получиться, что клевета будет разослана по всему свету, а правда получится лишь где-либо в одной газете. По письмам из Харб[ина] чувствую, что там все хуже да хуже. Видимо, по чьей-то программе этот городок должен потерять всякое значение. Последние беседы, появившиеся в «Нашей Заре», очень многозначительны. Любопытно, что люди сами себя самоопределяют. Не нужно никаких других определений, лишь бы сохранить их собственные выражения. Сама судьба заставляет их, подобно неким «героям» Вагнеровских опер, самоопределяться. Вероятно, за поездку у Вас накопилось много впечатлений и часть из них Вы сообщите нам. Кстати, будьте добры, пришлите нам расписание американских, итальянских и британских пароходов – у нас накопляется значительное количество подлежащего отправке, и надо сообразить, как и когда лучше. Сведение о предполагаемой девальвации местного доллара нам совершенно необходимо выяснить и проверить. Еще вчера мы были приглашены к одному из местных князей, во время дружеской беседы мне думалось, какие же это такие злонамеренные лжецы, которые пишут о враждебности к нам со стороны местных князей. Откуда могут зарождаться такие злонамерения? Интересно, будут ли в харб[инских] газетах (известного пошиба) какие-либо реакции на эту клеветническую кампанию? Между прочим, выяснилось, что Романов, писавший в «Харб[инском] Времени» против Пакта, является мерзейшей личностью и сейчас проживает в Сан-Франциско. Таким порядком мы можем гордиться, что все эти «писатели» одного нравственного, или, вернее сказать, безнравственного толка. Заратустра говорил: «Чем выше ты, тем меньше кажешься в глазах зависти. Больше всех ненавидят того, кто летает. Бесплодны вы, потому что не достает вам веры»[485]485
  «Ты стал выше их; но чем выше ты подымаешься, тем меньшим кажешься ты в глазах зависти. Но больше всех ненавидят того, кто летает». Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Пер. Ю.М. Антоновского.


[Закрыть]. Сколько замечательнейших изречений приблизительно по тому же поводу сказано и Конфуцием, и многими другими высокими и многознавшими. Страницы Евангелия достаточно запечатлели от мудрости высшего знания Христова. Не было ли у Вас еще встречи с о. Нафанаилом или с самим[епископом Виктором]? Бандеролью я послал Вам несколько брошюр – может быть, пригодятся. Шлем Вам и друзьям нашим лучшие пожелания.

Искренно,

Р[ерих]

В.Н. Грамматчикову

10 августа 1935 г.

Дорогой Василий Николаевич.

Дошел Ваш № 20. Как и указано в письме, спешу ответить скорее. Всеволоду] Ник[аноровичу] Иванову следует выдать 161 гоби[486]486
  Гоби – маньчжурский юань. В 1935 г. курс юаня к доллару США составлял 3,36 юаня за 1 доллар.


[Закрыть], но при этом нужно получить расписку о том, что он отдает свою рукопись в полное владение. Четкий экземпляр рукописи нужно переслать нам немедленно сюда, ибо первый экземпляр был настолько грязен, что с него печатать невозможно. Когда именно и где именно может быть напечатана книга, отсюда сказать трудно. Что касается «Истории искусства», то, конечно, когда попаду в Америку – сейчас же начну говорить о таком плане. Отсюда же что-либо предрешить совершенно невозможно. Относительно «Священного Дозора», изъяв титульный лист и страницу с адре[сом], прошу выслать его, как ранее указано, на Пекин. Это моя неотъемлемая собственность, и потому никто не может препятствовать распоряжаться ею, конечно, кроме выпуска книги в Харбине. Желательно было бы выслать ее также немедленно. Ведь если бы эта моя собственность оказалась отнятой от меня, то у меня все же имеется один полный экземпляр, по которому всегда можно книгу выпустить. Надеюсь, что Всеволод] Ник[анорович] соответственно и достойно, как я указывал, вставил то, о чем я писал В.К. Главное, чтобы экземпляр был вполне четким. Переходя к сообщенной Вами беседе о В.К., не могу не напомнить еще раз, что за исключением Ив. Ив. все остальные лица пришли ко мне через него. Кроме того, обстоятельства трех помянутых им лиц настолько неважны, что они не могут создавать впечатления о плохом разборе в людях. Кухня есть кухня и ничто более. Свидание с Гр[ызовым] – ведь и некоторые другие лица продолжали видеться. Хромой был принят исключительно по допущению от В.К. Но все это вместе взятое, что называется, и яйца выеденного не стоит, во всяком случае, не могло вызвать общего замечания. Что касается картины, то, во-первых, от меня было скрыто, что то <общество>[487]487
  Карандашом от руки.


[Закрыть] не является совмещением всех харбинских изданий, а представляет лишь специфическую группу. Во-вторых же, я об этом не жалею. Помните, как Преподобный спрашивал Дмитрия Донского о том, что все ли мирные меры использовал? Всегда и во всем стараюсь использовать все мирные, добрые меры. Если же кто облачается во зло, тот со всеми последствиями зла и пребудет. Что такое произошло около Казембековской больницы? Не получая местных газет, очень трудно это понять. Во всяком случае, основания и причины совершающегося совершенно ясны. Конечно, в такой ясности ничего хорошего нет, но что же делать. Действительность есть действительность. Также неведомо мне, о чем Вы намекаете, говоря о Ив. Ив. Не думаю, чтобы это было что-то очень дурное. Письма его очень содержательны. Наряду со многим тягостным происходит и много хорошего. Я уже писал Вам о том, что был рад, когда Коля[Грамматчиков] однажды пришел побеседовать. Так хотелось бы по возможности вооружить его. Ведь кто знает, долго ли и когда мы можем опять беседовать в таких спокойных условиях. А ведь все, что имеет не только теоретическое, но именно приложимое значение, все такое служение добру особенно неотложно. Ведь хотелось бы не просто беседовать, но чтобы некоторый жизненный опыт мог помогать в добрых достижениях. Еще совсем недавно мне опять пришлось получить сведение об одном замечательном, именно, чуде Преподобного[Сергия]. Прямо удивительно видеть, как там, где есть вера, в самую последнюю минуту Преподобный охраняет и создает замечательнейшие возможности. Конечно, прежде всего требуется вера, и потому никакое колеблющееся сомнение не должно входить там, где прямота, добро и Свет. Замечательно наблюдать, как иногда, казалось бы, темнейшие обстоятельства претворяются в удачу. Всегда трепещет душа, когда вблизи появляется мощь такого великого подвижника, как Преподобный. Если бы только люди научились больше верить, отметать всякие ненужные шатания и двигаться в добротворчестве. Очень рад слышать, что М.В. оправилась и еще подкрепится в дополнительной поездке. Читаем о всяких наводнениях, происходящих вокруг, а здесь все идут дожди. Странно, что на таких близких расстояниях происходят такие неслыханные несоответствия. Передаю о книге Иванова через Вас именно потому, что, вероятно, существуют особые причины, по которым В.К. предпочитает этот путь. Всегда радуюсь всему, что идет от Вас, ибо усматриваю в этом и еще Ваш заботливый глаз, который как бы усмотрит все подробности и особенности сообщения. Преподобный всегда поможет и в людях разобраться. Не существует так называемых отвлеченностей, ибо это великая действительность.

Комитет был составлен из людей, мне рекомендованных. Впрочем, и об этом не сожалею. Передайте мой привет всем друзьям и В.К. Время очень напряженное. Шлем Вам наши лучшие пожелания.

Духом с Вами,

Р[ерих]

Г.Г. Шкляверу

13 августа 1935 г.

Дорогой Г[еоргий] Г[авриилович].

Ваш № 14 получен. Никак не могу я понять, что творится в Брюсселе. Выходит, что Бельгия сделалась противницей культурных ценностей. Кроме того, разве не бросается в глаза противоречие. С одной стороны, сам король Леопольд дает почетный титул нашему учреждению, посвященному именно этой идее. С другой же стороны – министр чему-то культурному не сочувствует. Получается пословица «жалует царь, да не жалует псарь». Во всяком случае, всяких псарей нужно призвать к порядку. Вероятно, они просто не понимают, насколько их поступки не отвечают представлению о культуре. Вы не пишете о том, что делает наш брюссельский комитет. Ведь всякие такие влиятельные члены вроде де Вияр могли бы простереть свое влияние. Всем друзьям теперь, после 15 апреля, так многое облегчилось. Ведь им дается возможность говорить не о пожеланиях, но о фактах.

Сведения о Литве тоже вполне мне понятны, ибо они как бы противоречат предыдущим сведениям о Болгарии. Также удивительно и то, что узнал Юрий о Гетнере. Еще на днях он имел от него письмо, где ни о чем подобном не говорится, а, наоборот, рассказываются любезные вещи. Из разных источников к нам доходят вести о всяких неблагополучиях в Югославии. Увы, я именно этого и опасался. Когда все держится исключительно одним лицом, тогда при уходе его все меняется. Так же было и с королем Александром. Тем не менее продолжайте переписку и с Манойловичем, и с белградским музеем, ибо культура есть не личное, но незыблемо общее, мировое.

Как чувствует себя Марэн? Очень печально, что у него было такое заболевание. Ведь оно может иметь разные последствия. Странно, что все последнее время, несмотря на его почетное положение, мы мало его ощущали. Всякие трудности преодолеваются совершенно без его воздействий. А между тем воздействие почетного председателя было бы и вполне уместно и существенно. Иногда именно при накоплении всяких обстоятельств, при всяких трениях лицам министерским бывает еще легче подвигать то, в чем они убеждены. Очень часто именно стеснение обстоятельств вызывает особенно яркие достижения. Думаю, что действительно всякое напряжение энергии всегда способствует лучшим достижениям и открывает новые пути.

Передайте от меня мои лучшие приветы Ван Лоо. Следует очень ценить ее добросердечное участие. Если бы все сочлены проявили ту же меру, то комитеты двигались бы гораздо обширнее. Непременно нужно достать соответственные номера калмыцкого журнала и послать хотя бы три копии в Индию и одну в Америку. Слышал я о хорошем письме Дзанти – передайте ему мой сердечный привет, очень ценю все идущее от славных аланов. Надеюсь, что Ширинский поправился и охотно представляю себе, как ему должно быть трудно. До сих пор «Священный Дозор» не выпущен из цензуры, а между тем определенные формулы о запрещении не выдает. Книга лежит там уже десятый месяц, и таким порядком получается нечто уродливое. И об этом расскажите Кириллову. Вообще там, судя как по газетам, так и по достоверным письмам, творится что-то неимоверно гадкое. Очевидно, что кто-то поставил себе неотложной задачей прекратить всякое значение тех мест и действует жестоко планомерно.

Конечно, всякие Родзаевские, без лести преданные, работают «не за страх, а за совесть». Такой факт и прискорбен и отвратителен. Сколько самоедства, даже и подумать ужасно. В здешних местностях появляются опять тысячные банды разбойников. Вчера довольно низко над нашим станом пролетел яп[онский] аэроплан. Везде что-то двигается. Хотя и с запозданием, но читаем об Италии и Абиссинии. Воображаю, сколько там у Вас всяких толков. Усиленно заняты сбором семян. Вероятно, Вам пришлют мой Записной лист «Добро», относящийся до этих предметов. Сообщают о последствиях перевода статьи о короле Альберте. Шлем Вам, Вашим родителям и всем друзьям лучший привет.

Духом с Вами,

Р[ерих]

З.Г. Лихтман

20 августа 1935 г.

<Копия>[488]488
  Карандашом от руки.


[Закрыть]

Дорогая 3[ина].

Спасибо за все Ваши осведомления. Все это так нужно. Попросите М[ориса] и Ф[рансис], покуда они помнят, сделать самый точный меморандум их бесед с Гал[ахадом]. Пусть припомнят все выражения, как о себе, так и о другом лице, – вообще как можно подробнее. Всякие такие детали весьма легко со временем забываются, а между тем именно точные выражения могут оказаться весьма нужными. Если их не записать на свежую память, то потом они навсегда исчезают и покрываются налетом следующих настроений. Нужно избежать всякой личной опаски, ведь каждый меморандум тогда и ценен, когда он отражает бывшее с полной объективностью. Вполне понимаю все, что их заботит. Согласен с Вами, что должны были произойти какие-то побочные обстоятельства и разговоры, которые могли отразиться столь необыкновенно. Почте можно верить очень мало, и потому пока храните у себя этот меморандум. Сейчас мы получили за подписью Уоллеса и Джонсона радио, в котором нас просят удостоверить, что мы находимся вне пределов, могущих доставить какие-либо неприятности с лицами спорных (противоположных) воззрений. Телеграмма из Пекина от 16 августа – значит, из Вашингтона она могла выйти от 15 августа. По содержанию ее можно видеть, что 15 августа опять нечто происходило. Таким образом, начиная с 24 июня, в течение всего июля, а теперь и 15 августа, где-то что-то происходит. Конечно, весьма возможно, что на расстояниях заметны какие-то факты, незримые в пустыни. Предлагаю также исследовать следующее: «Ассошиэйтед Пресс» взяло от Фридлендера беседу, которую, по его словам, он дал «друзьям на ободрение и на страх врагам». Беседа была дана 19 июля. Между тем ни в местных газетах, ни, по-видимому, в американских ничего не последовало. Не значит ли это, что «Ассошиэйтед Пресс», уверяя в своей дружбе, дает лишь сомнительные суждения, когда же получает нечто положительное, то это замалчивается? Поучительно расследовать и такой факт. Вообще я сильно надеюсь, что Мод[ра] последует давнему моему совету и приобщится к одному из влиятельных агентств. Ведь это значительно усилило бы его положение. За все эти годы у нее наверняка накопилось много друзей в этих областях. Она знает, насколько и власть имущие прислушиваются к влиятельным писателям. Об этом я говорил ей в каждый мой приезд, и, наверное, у ней к тому сделаны уже многие шаги. Также мне кажется странным, что из списка наших южноамериканских обществ шесть или восемь не упомянуты. Между тем о роспуске их тоже никаких сведений не было. Может быть, они были за это время не деятельны, но это еще не значит, чтобы их считать умершими. За все эти годы Вы сами знаете, насколько своеобразно проявляется жизнедеятельность. Там, где была кажущаяся бездеятельность, там вдруг она проявляется в прекрасных размерах. И наоборот, часто те, которые подавали все признаки деятельности и преданности, вдруг оказываются на противном пути. Жизнь научает смотреть на эти колебания совершенно спокойно, принимая меры к пресечению всякого предательства и ободряя там, где кажущаяся бездеятельность происходила от каких-то местных условий. Вот нам говорят, что в Харбине в силу яп[онского] влияния ничто невозможно, а в то же время в самом центре происходит показательный доклад Черткова. С другой стороны, знаем, насколько многое трудно в Латвии по местным ультранационалистическим воззрениям, а в то же время мы видим прекрасную деятельность нашего местного общества, которое находит в себе силы не только противостоять, но и обратить во благо местные условия. Надеюсь, что Фр[ансис] сохранила свои отношения с Бин[ом], ведь в Вашингтоне ей приходилось с ним и через него встречаться. Наверное, постепенно выяснятся многие другие обстоятельства, которые легли в основу происшедшего с Гал[ахадом]. Не думаю, чтобы причина была в газетах, ибо он должен быть достаточно обстрелян в этом отношении. Отлично, что Вы находитесь в постоянных отношениях с Терезою[489]489
  Здесь: Е.И. Рерих.


[Закрыть] и получаете указания. К нам почта очень сложна, а потому пишите по адресу Терезы. Она знает все. Рад, что Ваши отношения с Гр[ебенщиковым] и Мо[дрой] хороши. Вы всегда шли по линии оптимизма и знаете, насколько именно это качество является залогом настоящего преуспеяния. Не буду писать о бдительности и зоркости – Вы и без того ими переполнены. Неужели Воон совсем замолчал. Следовало бы с ним поддерживать какие-то дружественные отношения. Если кто-то поступает нехорошо, несовместно с своим положением, то другие должны, наоборот, еще более держаться правильного пути. Держитесь очень крепко и скажите мой привет М[орису] и Ф[рансис], напомнив, как неотложно и обстоятельно они должны сделать указанный меморандум. У нас дожди. По утрам холодно. Шлем сердечный привет.