Текст книги "Тени скрытого города. Книга вторая. Башня"

Глава 8

В когтях страха

– Танюсик! – Настя укоризненно смотрела поверх круглых толстых очков.

Она сидела на диване, прислонившись к подушке и вытянув ноги в серых шерстяных носках. В пальцах над вышивкой замерла иголка.

– Ну зачем ты себя изводишь? Опять что-то понавыдумывала!

– Что я понавыдумывала? – раздражённо уточнила Таня (дыхания едва хватило, чтобы закончить фразу).

– Ну с чего ты взяла, что лежащая в башне та самая? Ты же сама заметила, что девушки сильно отличаются! А то, что ты посчитала за сходство, тебе вполне могло привидеться из-за страха! У тебя наверняка ещё не улеглись переживания, вызванные встречей с двойником, как ты рассказывала. Потом эта непонятная эсэмэска. Сама обстановка в башне, старинные лестницы. У любого тут воображение разыграется, а у тебя так тем более!

– Почему у меня тем более? – нахмурилась Таня.

– Ты ж художница! – с улыбкой ласково ответила подруга. – Творческий человечек.

Она вернулась к шитью: сделала маленький стежок, потянула зелёную нитку.

– Не привиделось мне! – возразила Таня, неосознанно следя за движением Настиной руки. – Губа толстая.

– Ну и что? Была бы тоньше, ты бы решила, что это ты там лежишь?

Таня почувствовала, как от этих слов её сердце облилось кровью и во рту пересохло. Попробовала дышать медленнее и глубже, взявшись руками за подлокотники кресла, в котором сидела.

– Настя! Она на меня совсем не похожа! – наконец, произнесла Таня.

– Я ведь пошутила! – подруга глянула тревожно. – Я вообще не уверена, что она хоть на кого-то похожа. Подумай ещё вот о чём…

Настя помолчала, проталкивая иголку в ткань.

– …Ты абсолютно уверена, что в башне не было никого из работников?

– Я дёргала двери на всех этажах. Там тишина, двери заперты. Да и охранника нет!

– Вот это более всего странно! – задумчиво согласилась подруга. – Хотя знаешь: всякое бывает! Например, охранник отлучился на обед. Ты на первом этаже дверь проверяла?

– Нет.

– Ну вот! А как раз там может быть помещение охранника! А ещё в здании могла находиться сиделка или кто-то другой из работников. Человек вышел в магазин и дверь за собой не защёлкнул. Ну, мало ли! Во всяком случае, это совсем не повод изводить себя жуткими фантазиями! Ну правда, Танюсик! Посмотри на себя! На тебе же лица нет!

– А что с лицом? – девушка схватилась за щёки, ощутив холод собственных ладоней.

Поднялась с кресла, пошатнулась от внезапного головокружения, поплелась в ванную. Из зеркала смотрит худое замученное лицо с побелевшей кожей. Губы синеватые! «Я умираю!» – решила Таня, ухватившись за край ванны. Ладонь мокрая. Тело содрогнулось от озноба. Сердце бешено бьётся. Кажется, оно так и не успокаивалось с того момента, как Таня убежала из башни.

Девушка добралась до кресла. Хотелось свернуться калачиком и спрятаться под одеялом.

– Зачем ты лезешь во всякие приключения, если так боишься? – укорила Настя. – Явно ведь кто-то разыгрывает тебя эсэмэсками… Ты очень доверчивая, Танюсик!

– Меня окружают одни злодеи. Ха-ха, – без интонации проговорила Таня.

– Не одни, а один, скорее всего.

– Ты, наверное, даже знаешь кто?

– Догадываюсь!

– Правда? – Таня удивилась. – И кто же?

– Сейчас скажу, и ты разозлишься. Танюсик, я думаю, твоя Полина…

Таня с шумом вдохнула через нос, скептически поджав губы и приподняв брови.

– По-ня-тно…

– …весьма странный человек, – закончила Настя.

– Ладно, Насть! Не хочу ни о чём спорить… Мне кажется, я заболела.

– Тебе плохо? – встревожилась подруга.

– Голова кружится, сердце сильно стучит.

– Может, дать валидол?

– Нет! Я не буду таблетки.

– Тогда поспи, тебе надо отдохнуть. Я постелю! – подруга поднялась с дивана.

Таня проснулась в час ночи и больше не смогла уснуть: ворочалась, прислушивалась к учащённому сердцебиению, делала глубокие вдохи, пытаясь наполнить себя кислородом, но воздуха всё равно не хватало. «Наверное, мою душу уже похищают!» – подумала, вспомнив Полину, но на самом деле не относилась к этой фантазии серьёзно.

Таня понимала, что её болезненное состояние вызвано обыкновенным страхом. Сверхъестественные силы здесь не при чём! Удивляла только столь мощная реакция организма, ведь ничего подобного девушка раньше не испытывала! Как будто страх полностью вышел из-под контроля и стал главным хозяином тела.

Наблюдая за своим состоянием, девушка пугалась ещё сильнее: ей казалось, что это смерть! Вот прямо сейчас на диване рядом со спящей подругой Таня умрёт! И даже не успеет никого предупредить и не успеет уничтожить всё личное, чего не следует ни читать, ни видеть другим. Впрочем, а что мешает успеть? Подняться с дивана, достать блокнот и записную книжку и мелко порвать все секретные записи и рисунки.

Таня действительно встала. Но пошла не к журнальному столику, а в ванную. Зажгла свет. А потом не знала, как вернуться в постель! Там темно. Вдруг в темноте кто-то есть? Сидит в кресле, выставив руку с пистолетом, ждёт, когда Таня покажется в дверном проёме. Девушка села на холодный край ванны, вытянула ноги и стала разглядывать свои клетчатые красные тапочки. Потом резко подскочила и обернулась: не ползут ли к ней из ванны красные длинные червяки? Белые стенки ванны, конечно, пусты!

Таня зажгла свет в коридоре, вгляделась в темноту комнаты: на кресле, конечно, никто не сидит! Девушка осторожно погасила свет и, разгребая темноту руками, будто пловец, шажок за шажком приблизилась к дивану, столкнувшись с ним. Опустилась коленями на свою половину, диван сердито скрипнул. Ни с того ни с сего Тане явственно представилось, что в её постели лежит существо – худое, белое, скользкое и голое. А вдруг Таня сейчас его коснётся? Вдруг, если ляжет, то прямо на него? Она отпрыгнула от дивана. Судорожно хлопала по стене в поисках выключателя, пока не ослепило яркое море света.

– Ты чего? – Настя щурилась, закрываясь ладонью.

– Давай спать при свете! Я боюсь!

– Так не пойдёт! – подруга медленно села, продолжая щуриться. – Я так не усну!

Она встала и направилась в коридор.

– Я включу свет в коридоре, а в комнате выключу!

Разобравшись со светом, нырнула в постель и натянула одеяло на голову. Таня пристроилась рядом. Присутствие подруги немного успокаивает, особенно пока подруга не уснула и сможет активно вмешаться, если что-то начнёт происходить.

Но всё равно не получается расслабиться. В голову настойчиво лезет фантазия, как белое скользкое существо, похожее на немощного старика, лежит вплотную к Тане и высасывает из неё энергию. Таня боится уснуть, чтобы не встретиться с этим существом напрямую в сновидении. При этом бодрствовать тоже страшно, потому что, находясь в повседневном состоянии ума, Таня не способна ощущать прикосновение нематериального существа, а значит, не может знать наверняка, касается оно её или нет, удаётся отогнать его, сменив позу и подоткнув под себя одеяло, или нет. Девушка проворочалась до утра.

Утром после бессонной ночи мучила головная боль и тошнота. Из своих аптечных запасов Настя достала коробочки с лекарственными травами и заварила для Тани чай с ромашкой и имбирём. Напившись, Таня смогла уснуть: может, чай поспособствовал, а может, днём девушка чувствовала себя более защищённой, чем ночью. После пробуждения головная боль утихла.

Выходить из дома Таня не решалась, хотя было надо: кончился стиральный порошок для шерсти, скоро на работу, а оба свитера грязные. На ра-бо-ту… Как же не хочется туда идти! Бросить бы всё и уехать из Отока! Таня рассуждала, но на самом деле не чувствовала решимости ни на какие поступки, тем более на такие, как «бросить» и «уехать».

– Настя, ты сегодня идёшь куда-нибудь?

– Нет.

– Сходи, пожалуйста, за стиральным порошком для шерсти! Я плохо себя чувствую, а мне срочно надо стирать! На работу надеть будет нечего. Тебе разве не нужен порошок?

– Пока не нужен.

– Настя! Ну пожалуйста, сходи!

– Танюсик, я сама неважно себя чувствую. Да и работать мне надо!

– Ну и работай! Каждый будет думать только о себе!

Таня обиделась. «Вот она, дружба так называемая! Пока всё хорошо, мы такие милые подружки! Пьём чай с конфетками, беседуем. И время у неё на меня находится! А как действительно требуется помощь… Вместо дружбы – стена эгоизма! Это ж надо одеться, пешком идти. Болтать за чаем проще! Нет у меня настоящих подруг! Может, в самом деле умереть… Кому я нужна?» От этих мыслей стало совсем тяжко. И стыдно! Таня понимает, что несправедлива к подруге. Но одновременно в глубине души она и правда сомневается, что хотя бы для кого-то имеет реальную значимость и что хотя бы кто-то способен почувствовать, насколько она нуждается в поддержке и помощи. Настя погружена в свой мир. Каждый человек погружён в свой мир.

– Какая норма для пульса, не знаешь? – обращается Таня к подруге. – Сколько ударов в минуту?

Она кладёт пальцы на кисть, считает. Хочет, чтобы Настя видела, как она это делает. Конечно, ясно и без подсчётов, что пульс ненормальный. Интересно только, насколько ненормальный.

– Настя, дай свой тонометр, пожалуйста! Научи им пользоваться! Какая норма для давления?

– Настя, как вообще правильно дышать? У меня дыхание странное стало…

Полина предлагала звонить, как только Таня заметит что-то необычное в своём состоянии. Необычного более чем достаточно! Но… рука не поднимается набрать номер, даже подходить к телефону страшно! Ведь телефон множеством проводов связан с окружающим миром, и провода тянутся на огромные расстояния, опутывают чуть не всю планету (а может, и не только планету!). Неизвестно, кто там, на другом конце: может, и не Полина вовсе! И что произойдёт, если долго держать трубку возле уха? Может, вместе со звуком из дырочек полезет что-то пострашнее…

Да, фантазии глупые, антинаучные, да, Танин страх не имеет под собой реального основания. Но девушка ничего не может с собой поделать! Несмотря на все знания в голове, ситуация со страшной телефонной трубкой кажется весьма правдоподобной! Мозг даже находит логичные объяснения: во-первых, вселенную невозможно постичь до конца, а значит, всякое может быть; во-вторых, помимо материального мира есть нематериальный, и никто не знает, как эти два мира между собой взаимодействуют. Вспоминается эпизод с ложкой из фильма «Матрица»: невозможно согнуть ложку взглядом, но если понять, что ложки не существует, то получится сделать с ней что угодно, в том числе взглядом.

На другой день Таня всё-таки вытащила себя на улицу. Надо, надо! Не идти же на работу в грязном свитере! Постояла возле подъезда. Кто там? Бабка собаку выгуливает. Интересно, у собак в Отоке тоже может быть теневая сущность… вторая морда? Таня опустила глаза, сделала несколько шагов, остановилась. Единственный ближайший магазин бытовой химии совсем не близкий, возле Пузырёвского рынка.

– Не подходи к собаке! – вдруг рявкнула бабка.

Таня содрогнулась, как от выстрела, и отпрянула, слегка присев на ослабевших ногах. Схватилась за сердце. Бабка смотрит испуганно и злобно. Её собака лохматая, белая, отвернулась и нюхает снег. К руке хозяйки тянется длинный поводок. «Боится, что собаку отберу, что ли?» – удивилась Таня.

– Чего уставилась? Уййди! – завизжала бабка.

Таня резко пошла, а спиной чуяла, что вот-вот старческий голос прикажет: «Фас!» Даже кожа на спине шевелилась от ожидания.

Чем дальше от дома, тем труднее толкать себя вперёд. Руки онемели, особенно правая, ноги ватные. Если кто-то шёл навстречу или, что ещё хуже, выныривал из-за спины, Таня едва не падала в обморок.

«Можно ли умереть от сильного сердцебиения? Вот есть же максимальная критическая температура для тела, кажется 42 градуса, при которой организм необратимо разрушается. Наверное, и у сердца есть свои пределы». Мысли проплывали в голове отрешённо и безразлично. Это было странно. Как будто разуму нет дела до Таниных чувств. Он словно та белая собака, нюхающая снег. Как только ему что-то не понравится, он просто уйдёт, оставив Таню чувствовать всё то, чего она чувствовать не хочет.

Это похоже на ситуацию во сне: когда Тане снится что-то очень страшное, она зажмуривается и мотает головой, пробуждаясь таким образом. При этом страшное сновидение, наверное, не исчезает, а остаётся в подсознании, но Таня его уже не видит. Явь почти как сон, только сбежит разум, а здесь останется Таня без разума, чтобы в полной мере испытать все мучения. Вероятно, в тех ночных кошмарах, из которых Таня сбегала, тоже оставалась она же, и, наверное, до сих пор там остаётся и мучается, только Таня этого не осознаёт.

«Бесконечное саморасщепление, – подумала девушка. – Одна часть меня сбегает от другой… и снова отщепляет от себя кусочек и сбегает. Лишь бы не было страшно, лишь бы стало спокойно и хорошо!.. Интересно, до каких пор возможно расщепляться? Гарантирует ли это сохранность моего „я“ или стану такой же, как Волан-де-Морт? Очевидно одно – „спокойно и хорошо“ всё равно не получается! Вся жизнь очень некомфортный процесс. Правда, умирать при этом не хочется. Небытие, видимо, ещё хуже. Потому что не оставляет надежд».

Таня жалась к сугробам, изредка пропуская шумные автомобили. Машины проезжали медленно, аккуратно. За то время, которое Таня тут живёт, она убедилась, что эта дорога неопасная, несмотря на отсутствие тротуара. Но сейчас фантазия создавала в голове странные и жуткие ситуации: вдруг водителю захочется наехать на неё? Просто так! Ведь технически сделать это просто!

Таня устала, ноги еле плелись. Если она упадёт, то даже без желания водителя её может нечаянно задавить машина. Каково телу, когда по нему проходят тяжёлые колёса?

Наконец-то девушка добралась до магазина! Не глядя на полки, полезла в сумку за деньгами. Неужели так сильно замёрзли пальцы? Ими почти невозможно шевелить! И руки вялые. Уронив кошелёк обратно в сумку, рука бессильно повисла вдоль тела. Сумка висит на плече, руки висят, голова опущена. «Притащила себя в магазин, а купить ничего не куплю. Всё было напрасно!» Внезапно Таня заметила, как бесцеремонно её разглядывает продавщица. Жгучий стыд резко вывел из ступора. Девушка открыла кошелёк, достала нужную купюру и, не глядя на женщину за прилавком, потребовала стиральный порошок. Неизвестно, как отнеслась продавщица к вызывающей интонации Таниного голоса, но девушка испугалась самой себя и, схватив коробку, выбежала на улицу.

Быстро направляясь к дому, Таня чувствовала распирающие её злость и решимость. Это состояние ей даже нравилось, хоть она и улавливала его неустойчивость. Если, например, проходящий мимо мужчина внезапно набросится на Таню с ножом и начнёт яростно кромсать, Таня всё потеряет. Но пока мужчина набрасывается на неё лишь в её воображении, можно ещё успеть пожить, подумать, осмотреться… «Кошмары в моей голове – это части меня самой. Даже если они предчувствие смерти. Смерть рано или поздно настигает всех. Что я могу с этим сделать, если такова реальность! Вот сейчас моё подсознание по каким-то причинам наполняет меня кошмарами. Значит, кошмары и есть сейчас моя жизнь! Хоть посмотрю на них повнимательнее – может, чего нового узнаю… Во всяком случае, пользы будет больше, чем от попыток избежать неизбежное».

– Почему ты так долго? – встретила Настя. – Тут тебе мужчины звонили.

– Мужчины пока подождут. Всё нормально, Настя! Добралась живой и здоровой – уже хорошо!

– Что-то случилось по дороге? – побледнела подруга.

– Нет-нет! Пока всё случается только в моей голове! – Таня улыбнулась.

– Ну, слава богу…

– Спать буду! Это путешествие в магазин оказалось для меня слишком выматывающим.

Таня ушла в ванную переодеваться. Вернувшись, бросила свитер и брюки на дорожную сумку и упала на диван.

– Извини, Танюсик! – большие голубые глаза Насти были искажены грустью и расстройством. – Мне самой следовало сходить за порошком!

– Наоборот! Хорошо, что я пошла!.. Пока я прячусь, я топчусь на месте, – философично изрекла девушка и, обратив к подруге удивлённое лицо, добавила: – Никогда не думала, что организм может так офигевать от страха!

Засыпая, чувствовала, как Настя ходит рядом, накрывает одеялом.

Приснилась знакомая дверь в подвал. Тане не раз уже снились подвалы – то, как она или боится туда заходить, но очень хочет, или всё-таки заходит, но почти сразу убегает. В подвалах таится самое ужасное, что только может быть!

В этот раз Таня крутилась возле подвальной двери старой незнакомой пятиэтажки. Тянет туда, душа тоскует, но войти девушка не решилась. В итоге её увлёк водоворот другого сна. Пока внезапно Таня вновь не обнаружила себя перед тем самым подвалом!

Всё-таки спустилась внутрь. Бетонные тёмные коридоры, закрытые железные двери. Гробы. Нет-нет, только не заглядывать внутрь! Только не воображать полуразложившиеся трупы, а то именно так ведь и приснится!

Шаркающей походкой, тем не менее очень быстро приближаются уродливые человеческие существа. И ведь Таня абсолютно точно знает, что чем сильнее боится их, тем в более исковерканном и жутком виде они приснятся. Но не бояться она не может! А если начнёт убегать, как делала это много раз прежде, то существа будут близко, предельно близко, на расстоянии вытянутой руки. Даже если Тане невероятным усилием удастся переместиться на огромное расстояние, даже если удастся спрятаться «за семью замками», домами, комнатами, шкафами, они всё равно будут рядом. Чтобы догнать Таню, им не нужно быть быстрыми. Они пользуются Таниной же скоростью! Ведь они её тень!

Существа окружили со всех сторон. Они изуродованы болезнью. У кого-то левый глаз закрыт и искривлён, а правый непомерно выпучен и красен от напряжения. У другого пол-лица обожжено. У третьего что-то не то с ногами и руками. Существа пока не нападают, смотрят на Таню.

Вдруг девушка заметила, что если равномерно и глубоко дышать животом, то становится легче, мысли успокаиваются. И существа преображаются, их уродство уже не столь разительно. Вот они отошли и будто потеряли интерес к Тане, стали бродить бесцельно по коридору. Девушка снова увидела гробы. Маленькие и, оказывается, пустые.

Обстановка подвала сменилась на светлый холл просторного здания. Нужно подняться на самый верхний этаж, чтобы выполнить важное задание.

В сон проник звук задвигаемых штор и запах тушёного минтая. Таня открыла глаза и увидела, как подруга удаляется на кухню. Не меняя положения тела, Таня восстановила в памяти то, что снилось. А потом начала мысленно разговаривать сама с собой.

– Чего я боюсь?

– Смерти.

– Что именно кажется мне самым страшным в смерти?

На этот вопрос оказалось сложно ответить. «Уродливые существа нападут и что сделают? Будут рвать и резать на куски? Значит, я боюсь боли?»

Таня представила себя изувеченной. И вдруг поняла, что не боли боится, а – необратимости! Необратимость… Это когда ты не любил своё тело, оно казалось несовершенным, но внезапно тебе оторвало ноги или лицо, и ты понял, что лишился чего-то важного, но этого уже не вернуть. Необратимость – это когда ты беззаботно растратил своё здоровье – по чуть-чуть, незаметно, – но потом у тебя рак, разрушивший твои внутренние органы, и это уже не исправить. Необратимость – это когда стоял красивый старинный дом, а кто-то сжёг его вместе с его красотой и историей. Необратимость – это когда ради детской забавы ты бросаешь кошку на горячую печку и тебе весело, как она скачет, а потом ты видишь эту кошку с перебинтованными лапами и вдруг осознаёшь, что натворил. А кошка исчезает из дома, и мама говорит, что она ушла умирать.

Таня рыдала, уткнувшись в подушку. Нельзя изменить. Нельзя исправить. Нельзя вернуться в прошлое и остановить саму себя. Жаль! Как же жаль! Таня поднялась и закрылась в ванной.

На другой день она встала, когда не было ещё семи. Тихонько, чтобы не тревожить спящую Настю, взяла рисовальные принадлежности и устроилась за кухонным столом. Таня задумала нарисовать свой страх. Ещё вчера в голове возник образ будущей картины. Хотелось уложиться в один день, так что Таня не собиралась выписывать детали и стараться над разнообразием оттенков, реалистичностью пропорций и тона. Как получится так получится! На ватмане формата А:3 наметила контурный рисунок. К тому моменту, как дорисовывала, встала Настя. Вместе позавтракали. Таня предупредила, чтобы подруга не смотрела на то, что она рисует, потому что зрелище будет жутким и неприятным для Насти.

– Зачем ты это делаешь? – удивилась подруга.

– Это поможет мне лучше осознать себя, – объяснила Таня. – А ещё это способ сбросить напряжение. Надо выражать свои чувства! Вот вчера я проплакалась, и мне легче стало. Пульс пришёл в норму. Грустно только.

Рисовала гуашью, хотя акварель нравится больше. Но акварелью сложно. Если её использовать правильно, создаётся образ лёгкости и текучести. Таня не умеет «использовать акварель правильно», но дело даже не в этом! Ей хотелось создать другой, неакварельный, образ – плотный, отчётливый и насыщенный, что позволяет сделать гуашь.

Начала Таня с фона, несмотря на то что главный персонаж картины занимает подавляющую часть листа. Нарисовала голубое небо с облаками, тёмно-коричневую землю, зелёную траву. Тонкой кисточкой выписала цветочки, многоэтажные дома на горизонте, фигурки людей. Вот мама с коляской; вот собачка бежит за палкой, которую кинул парень.

Пришла Настя разогреть обед. Таня освободила стол, вымыла руки от краски. Потом сидела возле окна и задумчиво смотрела на снежную дорогу вдоль дома и тёмные деревья с тонкими переплетёнными ветками.

После обеда приступила к главной фигуре на картине – девушке с выколотыми глазами. Девушка идёт босиком, слепо протягивает руки и кричит от боли. Вместо глаз – большие красные пятна. Тонкие струйки тянутся по щекам, по длинным распущенным волосам и длинной синей юбке. Слева на земле у самого края рисунка валяется окровавленный нож.

Раскрашивая, Таня подкладывала под руку бумагу, но всё равно картина немного запачкалась. В целом же получилось хорошо. Таня сидела над изображением и долго разглядывала его. В тёмном окне отражалась кухня. Вошла Настя налить в кружку воду. Таня заметила, что подруга отворачивается и вид у неё подавленный. Конечно, Настя видела рисунок. Как тут не увидеть!

Таня подошла и обняла её сзади, стараясь не задевать запачканными ладонями.

– Люблю тебя, Насть! – сказала она.

– Я тоже тебя люблю! – Настя повернулась и обняла в ответ. – Давай чаю попьём с вкусненьким! У меня коробка конфет с Нового года неоткрытая!

– Давай! Мне минут пятнадцать осталось.

Таня взяла со стола ватман и ушла в ванную. Удерживая ватман на стене, направила на него душ. Напор был хороший, вода чистая и тёплая. Вообще, Таня представляла, что под душем краска потечёт и всё нарисованное красиво и пафосно сползёт с листа. Но не тут-то было! Краска оставалась на месте, и Таня сама стала размазывать её ладонью. Ватман прилип к кафелю, так что можно было не удерживать. Ещё немного времени девушка мочила бумагу под дождём из душа. Рисунок стал прозрачным, бледным, но не исчез. Значит, пусть остаётся! Таня прицепила ватман на прищепку изображением к стене.

Она чувствовала себя опустошённой. Наверное, как раз кстати посидеть сейчас расслабленно, выпить чаю и поговорить на отвлечённые темы. Настя заварила чай, достала коробку конфет и печенье с изюмом. Таня помыла посуду.

Потом вместе приготовили бутерброды с маслом и сыром. Внезапно Насте пришла идея сделать ещё салат: она нашинковала капусту и смешала с консервированным горошком. В результате получился праздничный ужин. Для полноты атмосферы Таня принесла свечи. Новогодних не было, только обычные парафиновые из хозяйственного магазина, но, когда девушки расставили их по кухне и зажгли, убрав лишнее электричество, стало уютно и романтично.

За разговором Таня вспомнила, что недавно был церковный праздник, Рождество, который Настя, похоже, никак не отмечала.

– И я ещё тебе праздничное настроение испортила! – сокрушённо произнесла девушка.

– Танюш, не переживай! Я вообще к праздникам равнодушна. Понятие «праздник» для меня к дате не привязано. Праздник – это когда встретились, поделились душевным теплом. Вот мы сейчас сидим с тобой рядышком в такой замечательной приятной обстановке, общаемся. Это и есть для меня праздник! А остальное для формы. Все отмечают, ну и я отмечаю.

– А как ты праздновала Рождество в Томске?

– В ночь ходила на службу.

– Расскажи подробнее!

– Служба с двенадцати до четырёх-шести утра. Спали в храме на скамейках, утром на автобусе домой. Уставала, конечно, жутко! Непрерывно более четырёх часов на ногах… Хотя нам можно было присесть. Прихожанам хуже. Есть несколько скамеек для бабушек, но мест хватает далеко не всем. Народу много! У меня восторг в душе, когда так много народу собирается! – Настя мечтательно улыбнулась. – Особенно радостно было от присутствия друзей рядом.

– Ты пела?

– Да, – Настя тоскливо вздохнула, – пела…

– Но ты ведь и в Отоке можешь записаться в церковный хор! – откликнулась Таня на чувства подруги.

Настя легонько отмахнулась.

– Ты была в какой-нибудь из здешних церквей?

– Да, была. Всё-таки «церковь» и «религиозность» – два совершенно разных понятия, хоть и грустно это осознавать! Религиозность здесь, – Настя показала на сердце. – Зашла я недавно в церковь. Там девушка молилась с закрытыми глазами. К ней подходит старушка и резко дёргает за локоть: «Ты чего? Спишь, что ли? А ну-ка открой глаза!» Девушка посмотрела удивлённо и растерянно и говорит тихо: «Просто мне так удобнее молиться». Понимаешь? Она закрыла глаза, чтобы глубже погрузиться в молитву, чтобы не отвлекаться на окружающее. А её дёргают!

– Тоскуешь по тому, как было в Томске?

– Тань, а в Томске было не лучше!

– Но тебе ведь нравилось! Нравилось петь на Рождество!

– Мне больше нравилось даже не само Рождество, а подготовка, репетиции. Это было очень красиво – многоголосье! Звук в пустом храме чуть ли не органный получается, мощный, глубокий! Конечно, когда народом забьётся, уже нет такого эффекта. Знаешь, Таня, меня сейчас озарило! Смысл службы для меня был исключительно в пении и в дружеских связях! Только это меня в церкви и держало! А обряды, праздники не интересовали. Все делают, ну и я.

Настя заулыбалась, вспомнив что-то смешное.

– Во время репетиций мы очень веселились. Руководитель был такой харизматичный парень! И ведь что интересно: как раз незадолго до того, как мне предложили переехать в Оток, сменился регент…

– Кто такой «регент»?

– Регент и есть руководитель. Вместо прежнего пришла обыкновенная девушка без музыкального образования. Более того, она не умела организовать коллектив! Всё стало как-то вяло. Я подумала: «И что я здесь делаю, раз больше не получится петь, как прежде?» И тут, словно в ответ на мои мысли, – предложение об Отоке! Сам Бог велел!

Таня не стала напоминать, что ещё летом Настя думала обратное: не Бог, а дьявол «велит в Оток».

Внезапно раздался глухой толчок со стороны входной двери и одновременно с этим зазвенел телефон. Перепуганная Таня подскочила и замерла с вытаращенными глазами, затрепыхало пламя над оплавленным огарком.

– Это баба Аля, – успокоила Настя, поднимаясь навстречу.

Завидев в коридоре Алевтину Павловну с кастрюлей в руках, Таня выдохнула и ринулась к телефону, успев сдёрнуть трубку. Щёлкнул выключатель, яркий свет заполнил кухню.

– Здравствуйте, можно Татьяну? – прозвучал в трубке низкий мужской голос.

– Это я, – пробормотала Таня, наблюдая, как Настя гасит свечи, а баба Аля, придерживая кастрюлю через полотенце, доносит её до плиты.

– Овощное рагу! – провозглашает соседка.

– Мне ваш номер дала Полина, – тем временем продолжает мужчина.

– А! Как вас зовут?

– Георгий, – голос приятный, мужественный.

Таня повернулась спиной к кухне и заткнула свободное ухо.

– Спасибо, баба Аля! – Настя обнимает соседку. – Давайте и мы вас угостим! У нас салатик, сыр, конфеты.

– Да я ведь только что пообедала!

– А чаю? Пойдёмте в комнату!

Подруга повела старушку, приобняв за плечи, потом вернулась, чтобы собрать на стол.

– Сколько вам лет? – следует Таня своему мысленному опроснику.

Вместо ответа собеседник поинтересовался:

– Как ты относишься к тому, когда мужчина старше женщины?

– Мне даже нравится, когда мужчина старше! Я хочу, чтобы в отношениях мужчина был лидером, а когда он старше, то больше шансов почувствовать его лидерство. Хотя если человек интересный, то возраст, наверное, большой роли не играет. Я общалась…

– Мне 41 год.

– Ой!

– Что «ой»?

– Большая разница в возрасте.

– И? У тебя с таким человеком возможны отношения?

– Ну, наверное… Непривычно просто. Хотя моя бывшая одноклассница вышла замуж за человека, который на тринадцать лет её старше. И хорошо живут. Он молодо выглядит и по характеру не старый.

– Я разведён. С женой мы остались друзьями, недавно встречались, сидели в ресторане.

– А почему расстались?

– Не сошлись характерами. После развода я закурил «Приму». Это о чём-то говорит!

Тане это ни о чём не говорило, но уточнять не стала. Спросила:

– Вы для серьёзных отношений знакомитесь или просто развлечься?

– Я ищу жену. Как тебе такое сравнение: идеальная жена должна быть королевой в обществе, служанкой на кухне и куртизанкой в постели?

– Ну… наверное… в идеале…

– Как ты думаешь, это нормально, если у мужа и жены отдельные комнаты, они спят порознь, а входить можно только со стуком?

– Думаю, это правильно, – согласилась Таня, хотя «входить со стуком» ей показалось чересчур. – Ведь кому-то нравится ложиться позже, кому-то раньше. И, наверное, неудобно спать вместе. Тесно! Всё равно ведь во время сна люди не общаются… Да и когда люди постоянно рядом, наверное, они друг другу надоедают, любовь превращается в обыденность.

– Вот и я считаю, что лучше спать порознь и иметь каждому свою комнату. Это разумно.

– Георгий, можно спросить, кем вы работаете?

– Бизнесмен. У меня свой ресторан.

«Ого!» – с уважением подумала Таня. В этот момент на том конце провода раздался отдалённый голос то ли девушки, то ли девочки.

– Подогрей чайник! – отозвался Георгий и обратился к Тане: – Это моя сестра. Она инвалид, олигофрен. Моей жене придётся считаться с моей сестрой!

– Вы с ней вместе живёте?

– Да. Я ей вместо отца. Кроме меня, никого другого из близких у неё нет.

– А сколько ей лет? – спросила Таня, не зная, как проявить любопытство и одновременно соблюсти такт.

– Девятнадцать.

– Она ведь, наверное, встречается с парнями?

– Встречается. Я сводил её в больницу, чтобы не могла забеременеть.

– Жестоко!

– А, если родятся дети-олигофрены, это не жестоко? И кто будет о них заботиться? На сегодня разговоров хватит! Я тебе ещё позвоню, Таня!

Девушка положила трубку и застыла в задумчивости. Георгий заинтриговал. Судя по всему, мужчина сильный, умеет много зарабатывать, ответственный. О сестре заботится… правда, по-своему. Но он уверен в своих действиях! Таня ему, вероятно, понравилась, раз собирается звонить ещё. Хотя с трудом представляется, как у них могут развиваться отношения. И хочет ли Таня отношений с ним? Всё-таки сестра – олигофрен. Но, наверное, можно смириться с сестрой. Наверное, с ней даже можно подружиться… Таня считает себя человеком терпимым и добрым.