Текст книги "Тени скрытого города. Книга вторая. Башня"

Глава 5

Двойник

Сразу по приезду Таня решила посетить библиотеку – своё прежнее место работы. Откладывая на попозже, она рисковала так в результате и не увидеться с Ниной Степановной из книгохранения и Олесей, с которой когда-то было приятно совместно работать в читальном зале. А ещё хотелось в очередной раз внести вклад в будущую статью (Таня уже не сомневалась, что «гениальную») – взять интервью у Нины Степановны. Безусловно, мнение человека, большую часть жизни проработавшего в библиотеке, будет отражать психологию бедных, а Тане, наверное, полезнее было бы послушать ещё одного богатого. Но всё равно каждый человек, пусть даже относящийся к одному социальному слою, уникален, и чем больше мнений Таня соберёт, тем интереснее получится статья!

Волнуясь и стесняясь, девушка открыла тугие стеклянные двери и оказалась в знакомых стенах с зеркалами и раздевалкой. Пальто приняла новая гардеробщица. Обстановка праздничная: стены украшены блестящими гирляндами и разноцветными буквами, с потолка свисает искристый «дождик», между его струями покачиваются любопытные подвески. Таня рассмотрела устройство подвесок: к тонким перекрещенным палочкам привязаны нити, а на нитях болтаются овечки, вырезанные из картона. Может, сделать такую?

Подошла к стойке за контрольным листком.

– Здравствуйте! – улыбнулась знакомому лицу за стойкой.

– За книгами пришла? – спросила женщина, то ли вспомнив Таню, то ли не совсем.

– Нет, я не в качестве читателя! Решила заглянуть, пообщаться… как у вас тут теперь. Вчера только приехала!

– А где ты сейчас?

– В Отоке, в университетской библиотеке.

Таня взяла бумажный квадратик и написала свою фамилию, как самый обыкновенный посетитель, хотя привыкла приходить сюда как хозяйка, а не гость.

– Ну и каково там? – поинтересовалась женщина за стойкой.

– Нормально! Хотя здесь, наверное, было веселее. Зато там работа более разнообразная. Я ведь совмещаю всё, что можно!

Подошла девочка с зелёной сложенной картонкой – читательским билетом. Работница отвлеклась на неё, а потом не стала уточнять смысл слов «всё, что можно».

– Что у вас тут нового? – спросила Таня. – Не скучаете?

– Пока скучать не приходится. Тут у нас евроремонт сделали. Перестановки. Часть площади забрали под кафе. Ты не видела? Не помню, при тебе было или нет.

– Не видела.

– Посмотришь! Уволились многие: Елена Васильевна, Римма Олеговна…

– Римма Олеговна?! – изумилась Таня.

Эта женщина была заведующей читальным залом, непосредственной Таниной начальницей.

– Она так долго здесь работала! Почему уволилась? Где она сейчас?

– Кажется, сейчас помощница депутата.

– Ого!

Потом Таня поднималась по широкой лестнице (не дай бог столкнуться с директором!).

Картины перевесили: раньше эти тёмные жутковатые портреты были в фойе, а теперь занимают косую лестничную стену. Скорбная вереница писателей-классиков: Пушкин в чёрной шляпе, чёрном пальто и с чёрной бакенбардой; нахмуренный Маяковский, пристально глядящий из серого тумана; сгорбленная с горбатым носом Ахматова, растворяющаяся в чёрном потоке. А это, возможно, Даниил Хармс, хотя больше напоминает портрет шахтёра: коричневая голова с ввалившимися щеками и белыми круглыми глазками. Картины интересные, но странно видеть их в детской библиотеке.

В фойе зелёный стенд с детскими гуашевыми рисунками. Вероятно, проводится очередной конкурс.

Однажды Таня оказалась свидетелем того, как здесь присуждаются призовые места. Мимо рисунков без задержек прошлись две опытные сотрудницы – скромная методист и библиотекарь, на которой был её любимый броский жакет, отороченный розовым мехом. Библиотекарь вскользь оглядывала рисунки с видом эксперта по моде, прижимая локоть к боку и жеманно помахивая кистью. Не дойдя до конца ряда, она указала на один.

– Я думаю, вот этот!

Методист молча согласилась. Таня пригляделась: соседний рисунок показался ей гораздо интереснее!

– А мне с собачкой больше нравится! – попыталась она переубедить.

– Ну-у… он… – скомканно проговорила библиотекарь, и женщины двинулись дальше.

Таня поняла, что первое место займёт рисунок, понравившийся модной библиотекарше. Подумала тогда: «Может, так везде? Субъективное мнение одного-трёх человек определяет, кто лучший, а кто никто. И стоит ли после этого всерьёз расстраиваться из-за чьих-то оценок?» При этих мыслях Таня, конечно, вспоминала о собственном творчестве и его критиках.

Стенды с рисунками раньше не выставляли в фойе – это новое.

За компьютером возле каталогов сидит Надя Елисеева. Таня подошла, перекинулись несколькими фразами. Надя не измелилась: в сером свитере, с ярко накрашенными губами, до сих пор повторяет: «Года идут, стареем».

Здесь же в фойе трудится художница – худенькая маленькая девушка. Она быстро выводит буквы на стеклянной витрине. Таня восхитилась, как ровно у неё получается, да ещё без подтирки. А вот Деда Мороза и девочку с мальчиком Таня нарисовала бы не хуже, а то и лучше, потому что у художницы шаблонный стиль, а Таня шаблонность не любит.

Но не поздновато ли художница взялась за витрины? Ведь завтра воскресенье, библиотека не работает, а потом праздничные выходные. Значит, читателям остаётся любоваться новогодним оформлением уже после Нового года? Как так? Вид у художницы угрюмый и деловитый – впрочем, Таня помнит её такой почти всегда. Наверное, влетело от директора. Как и раньше влетало.

И почему она продолжает здесь работать? Что мотивирует разрисовывать за гроши книжные выставки в каждом из отделов библиотеки: на старшем абонементе, на младшем, в читальном зале, в музыкальном отделе, в отделе иностранных языков, в игровой комнате? А потом ещё оформлять два этажа к праздникам! Её собирались уволить – об этом около года назад говорила Василиса Андреевна.

Вспомнив Василису Андреевну, Таня покосилась в сторону младшего абонемента, которым та заведует. Нет, Таня ни за что не станет навещать бывшую коллегу! Раньше заходила к ней иногда, чтобы взять книгу с примечательными иллюстрациями. Но всякий раз готовилась к тому, что придётся столкнуться с сокрушительной фантастической болтливостью и громогласностью этой в общем-то доброжелательной женщины. Топчешься, топчешься около её стола, выжидаешь момент, чтобы, наконец, улизнуть. Но момент не настаёт! Закончив одну тему, Василиса Андреевна без промедления начинает следующую, а уходить, не дослушав, невежливо. Спасал читатель: подходит ребёнок с книжками, и библиотекарь переключается на него. Правда, сразу всё равно не убежишь: Василиса Андреевна всё ещё что-то говорит, размахивая ручкой над открытым формуляром, ребёнок ждёт, Таня ждёт.

Вот однажды в её речи Таня и услышала жалобы на художницу: мол, работы приносит с опозданием («Я, конечно, понимаю, у неё проблемы: отчим пьёт, дома ругань, – я понимаю, и мне её по-человечески жалко, но всё-таки она подводит!»), а ещё рисовать стала плохо. «Ну вот что она принесла?!» – Василиса Андреевна показывает на лист, прикреплённый к верхней доске демонстрационного стеллажа. Рядом с заголовком изображены весёлые лица папы, мамы, сына и дочки. «Я попросила нарисовать семью! – продолжает Василиса Андреевна. – А это что? Ни в какие ворота! Чайник на голове, кот… И этот позор я вынуждена выставлять, дети смотрят!» Таня приглядывается: в самом деле, на голове у мамы чайник, на голове у дочки кот и ещё что-то у кого-то на голове. Забавная картинка. А поскольку нарисована в шаблонном стиле, не сильно бросается в глаза, так что зря Василиса Андреевна переживает.

Разговор был давно, а художница до сих пор здесь: терпят её, и она терпит.

Что-то произошло с читальным залом! Таня заметила это сразу, как только поднялась в фойе, но не успела осмыслить и разобраться, отвлеклась на Надю с художницей. За старыми стеклянными дверями вместо светлого пространства, которое раньше было второй частью огромного читального зала, теперь глухая стена (куда делись окна?!) и почему-то видна кафедра библиотекаря, и ряд читательских столов направлен прямо ко входу. Всё на виду! Директор выйдет в фойе, и вот он ты перед ним!

А ведь раньше бо́льшая часть зала была в глубине, справа за стендами. Где теперь это пространство справа? И где коридорчик между стендами и отделом книгохранения? Пространство как будто схлопнулось!

Щемящий душу калейдоскоп воспоминаний накладывается на картинку перед глазами и сбивает с толку. Таня так и не поняла, какие именно перестройки изменили помещение до неузнаваемости. Даже когда вошла в зал, оставалась в недоумении. Не хватило холодности рассудка осознать: да, читальный зал сократился в четыре раза, и то, что раньше было его шириной, стало длиной, но и длина урезана наполовину. Поэтому стена, поэтому нет окон.

Эх, когда-то Таня и Олеся чувствовали себя здесь хозяйками! Читали анекдоты, громко смеялись. Таня даже резвилась с восьмилетней читательницей Нелей: бегали по диванам, катались и кружились на новых креслах и перекидывали через стенд воздушные шары. А когда директор была в отпуске, играли в прятки! Неля бежала через всю библиотеку, разматывая катушку с ниткой, и пряталась на первом этаже, например за стойкой, где выдаются контрольные листки, а Таня искала её по нитке.

Неля любила книжку Успенского и Усачёва со страшилками. Книга недавно поступила в библиотеку и хранилась в фонде у Нины Степановны (значит, домой брать нельзя). Интересно было и читать, и разглядывать страницы, переполненные яркими красноречивыми иллюстрациями. Первым делом Неля просила, чтобы Таня вынесла страшилки. Есть там такое стихотворение:

Приходи ко мне, дорогой ты мой,

Будем вместе гнить во земле сырой,

Будем вместе мы тут лежать-молчать

И покойничков свежих встречать…

Стишок Неля аккуратно переписала, и они с Таней вложили его в популярный женский журнал, чтобы кто-нибудь обязательно наткнулся.

Вместе с Нелей иногда появлялась другая девочка, которая по-детски хвасталась: «А я богатая! У нас дома, между прочим, камин!»

Приходят ли теперь эти дети в читальный зал? Вряд ли! Да и всем остальным неужели нравится сидеть в узком пространстве среди пластиковых стен? Прошлое безвозвратно кануло. И если бы Таня так вовремя не уволилась, то вынуждена была бы участвовать во всех этих неприятных переменах.

Оказывается, Олеся работает теперь на абонементе, а в читальном зале две незнакомые библиотекарши лет сорока. Одна невероятно толстая – трудно представить, как она бегает с книжками и вообще как помещается между стеллажами.

Теперь, чтобы попасть в книгохранение, нужно долго идти по белому узкому коридору, похожему на тоннель. Нина Степановна встретила со сдержанной радостью, сказала, что Таня похорошела, «стала модной». Наверное, она имела в виду новую юбку-баллон с карманами и макияж. Обнимать Нину Степановну Таня не стала. Призналась, что пишет статью. Спросила, как, по мнению Нины Степановны, можно достичь богатства. Женщина ответила:

– Богатые сейчас – это те, кто и раньше занимал руководящие должности, был в верхушке комсомола. Их дети все наглые! Они только руководят, а работают и зарабатывают для них простые люди.

Нину Степановну поддержала её более молодая напарница. Таня попыталась оспорить:

– Разве простой человек не может собственными усилиями прийти к богатству?

И собралась рассказать о губернаторе Отока, но Нина Степановна опередила:

– Ничего не получится! Киоск построишь – его конкуренты сожгут! Или вот, помнится, приходили сюда мальчики, предлагали косметику. А сейчас они где? Как были с грошом в кармане, так и остались!

Нина Степановна сидит возле столика. У неё белое отёкшее лицо, словно из сырого теста, и блеск на коже. Та ли это женщина – добрая, мягкая, утончённая? Откуда неприятный жёсткий тон, которым она излагает шаблонные мысли? Таня почувствовала, как всё больше отдаляется от когда-то обожаемого человека.

Поинтересовалась, сдвинулся ли с мёртвой точки квартирный вопрос Нины Степановны. Нет, всё по-прежнему. Уже много лет, листая глянцевые журналы, Нина Степановна мечтает о шикарных хоромах с потолком высотой в четыре метра, окнами во всю стену и ажурным камином. Но живёт в ветхой квартирке на втором этаже, куда взбирается на больных ногах по крутой деревянной лестнице. Между тем квартира находится в старинном здании, которое красивым отреставрированным фасадом смотрит на главную улицу. Жильцов расселяют, чтобы отдать всё здание под магазины. Нине Степановне тоже предлагают то одно жильё, то другое, но пока ни один вариант женщину не устраивает: или слишком далеко от места работы, или квартира на пятом этаже в доме, где нет лифта.

Таня взяла в книгохранении инструкцию по изготовлению той самой подвески, которая ей приглянулась на первом этаже (барашки на ниточках). С инструкцией и шаблоном отправилась в читальный зал, чтобы сделали распечатку. Пока новенькая библиотекарша работала у ксерокса (за деньги, а ведь Олеся распечатала бы бесплатно!), Таня заметила знакомую читательницу – маленькую женщину с копной седых волос – и решила с ней тоже поговорить о бедности и богатстве.

Женщина оробела, когда Таня подошла с вопросом. Вся сжалась и едва слышно пробормотала:

– У меня денег больших никогда не было… Я не знаю… Я никогда об этом не думала…

– По вашему мнению, какими качествами надо обладать, чтобы много зарабатывать? – допытывалась Таня, стоя над ней.

– Не знаю… Чтобы богатым быть, надо бизнесом заниматься. А для бизнеса нужен, наверное, высокий интеллект… находчивость. У меня этого нет.

– Но вы бы хотели научиться?

– Я никогда бизнесом не интересовалась, меня туда не тянет.

– Кем вы работаете? Сколько вам лет? Это для статьи нужно, имя могу изменить.

– Помощник воспитателя, сорок пять лет.

Таня, наконец, оставила в покое растерянную женщину. «Оказывается, не старая! Нина Степановна старше, ей пятьдесят, а выглядит моложе. Наверное, потому что седину закрашивает, красоту наводит».

Потом Таня сходила на абонемент и немного поболтала с Олесей и другими девчонками. Уже спускаясь к раздевалке, неожиданно столкнулась с другой знакомой читательницей – той, которая похожа на девочку-первоклассницу, любит стихи и пару раз звонила Тане домой. Девушка забеспокоилась, что сейчас надолго застрянет в дежурном разговоре, и сделала вид, будто торопится.

– Ой… Здравствуйте! – расплылась в улыбке женщина. – Вы снова тут работаете?

– Нет, я теперь в другом городе живу.

– Какая жалость! Я имею в виду, без вас… Вы были таким чутким библиотекарем, столько книжек давали хороших… Мне правда очень жаль, что теперь… И где вы? В другой библиотеке?

– Да. А как ваша жизнь? – спросила, чтобы соблюсти форму вежливости.

– У меня всё по-прежнему! – женщина сделала скованный взмах рукой и вновь вытянулась, переминаясь с ноги на ногу.

Внезапно Тане пришла в голову идея, и она передумала спешить.

– Знаете, а я взялась писать статью в газету! На тему богатства и бедности. Не согласитесь дать интервью?

– Интервью? Ой… а что я… Вы теперь журналистка?

– Нет-нет! Просто мини-исследование, собираю разные мнения. Я ни в какой газете не работаю, просто интересно. Хочется узнать, как вам удаётся зарабатывать и что, по вашему мнению, нужно, чтобы стать богатой.

– Я богатой никогда не была…

– Но вы считаете, для вас это возможно? Давайте сядем, поговорим…

– Ой… вы меня… я даже… Давайте вы ко мне придёте? Я была бы очень рада! Ко мне на работу завтра, я завтра работаю.

– Давайте! – с энтузиазмом согласилась девушка.

Так и получилось, что на второй день после приезда Таня опять не сидит дома. Что ни день, то дела! Разве она не молодец? Энергичная, целеустремлённая, время даром не теряет! Значит, и правда изменилась, пока жила в Отоке!

Читательницу зовут Катерина Афанасьевна, она работает вахтёром в Политехническом университете, ей сорок лет, хотя, возможно, возраст она приуменьшила.

Таня приехала к назначенному часу и вошла в величественное здание с арочными окнами, колоннами и широкой лестницей, устланной ковром. Катерина Афанасьевна выглянула из-за дверцы своей каморки, расположенной слева от входа, пригласила внутрь.

Обстановка в каморке домашняя: железная кровать, маленький холодильник, на столике чайник и хлеб. Квадратное окошко смотрит в холл университета, возле окошка доска со множеством пронумерованных крючков, на которые подвешены ключи. Иногда к окошку кто-нибудь подходит, здоровается. Катерина Афанасьевна с шутками-прибаутками тянется к доске и по-хозяйски снимает один из ключей. А ведь подошедший даже не говорит, куда ему нужно, – Катерина Афанасьевна и так знает.

– Я работала в цехе, – вспоминает эта худенькая девочкоподобная женщина, – возила тележки с тяжёлыми трансформаторами. В 07:30 начинался рабочий день, в 16:00 заканчивался. Получала мало. Меня обманывали. Мастер присваивал часть моей зарплаты. А я… Не могу я выбивать что-то для себя! Не такой у меня характер.

Таня сочувственно кивает.

– Какой же был стимул трудиться? – удивилась она. – Неужели не было других вариантов работы, более выгодных и, главное, приносящих удовольствие?

– Я видела в цехе много людей, которые тяжело трудились, но любили свою работу! – горячо заверяет Катерина Афанасьевна. – Они знали, что честно зарабатывают деньги. И работали не абы как. Не халявничали!

– Вот скажите: разве человек рождается не для того, чтобы быть счастливым? А если денег ни на что не хватает, то какое тут счастье?

– Мне денег всегда не хватает, хотя потребности маленькие. Я привыкла… Но, конечно, хотелось бы… – она мечтательно закатила глаза.

– Вы представляете для себя какой-нибудь выход? Возможно ли выпутаться из бедности? Ведь вы же добрая, весёлая и, наверное, оптимистка! Надо верить в лучшее!

По лицу женщины плывут сладкие грёзы.

– Предположим, такой удачный случай, – фантазирует она. – Только предположим! Потому что это вряд ли осуществимо, почти сказка… Вот ты выходишь замуж за богатого. Но он соответствует твоему уровню: работает, например, в науке, и работа ему нравится. И тебя он любит, ценит, что ты образованная, духовная. А накопление денег для него – побочное занятие, не цель. Он не пустой человек, не просто бизнесмен… Возможно такое?

– Так, может, вы и встретите такого человека! – улыбнулась Таня.

– Я? Что вы! – смутилась Катерина Афанасьевна. – Я ведь необразованная…

– Неважно! Вы ведь тянетесь к знаниям. Стихов прочитали наверняка больше, чем я, и чувствуете их тоньше. Вдруг встретите принца? Нельзя же предсказать. Вдруг?

– Нет-нет! Это вы ещё можете встретить, вы молодая… Или уже встретили, я про вас не знаю… Желаю вам счастья от всего сердца!

– Спасибо… Какой ещё есть путь, по вашему мнению? – Таня вернулась к главной теме. – Можно ли своим трудом прийти к богатству?

Катерина Афанасьевна собрала лоб в складки, задумалась.

– Для молодых самый простой способ заработать – проституция. Это для тех, кто на всё пойдёт ради денег… Некоторые люди очень стремятся к богатству… Но зачем много денег? Вот ты сидишь на подушках, ничего не делаешь… Ведь умрёшь со скуки! Открываешь холодильник, там всё есть: баночки, консервы, повидло, шоколад. Всё уже достигнуто… И что делать с этими деньгами?

Разговор прервал мужчина с бородкой, заглянул в окошко. Позади него кто-то стоит. Внезапно Тане померещилось… сине-зелёное болоньевое пальто! Или нет там никого? Катерина Афанасьевна о чём-то говорит с мужчиной, опять сыплет прибаутками. А побледневшая Таня бросилась к двери и, распахнув, посмотрела в спину удаляющейся девушке. Не может быть такое совпадение! Ведь это сестра загадочной попутчицы – той самой, с которой расстались, не доехав до Томска. Догнать? Окликнуть? Мужчина с бородкой удивлённо покосился и направился к лестнице.

– Таня! – донёсся голос из каморки. – Вы… Что-то случилось? Вы так напуганы. Это Александр Гаврилович…

– Я не из-за него! – перебила Таня. – Там была… Так странно!

Она села на прежнее место, ощущая холод по всему телу. Как будто нечто подкралось вплотную сзади и слегка надавило на Танину голову ледяными нечеловеческими пальцами.

– Представляете, – объясняет Таня недоумевающей женщине, – только что в университет прошла девушка, которую я недавно видела, когда ехала в город! Она тоже из Отока.

– Какого Отока?

– Где я теперь живу. Представляете, какое совпадение! Второй раз подряд встретиться, да ещё в таком неожиданном месте! Ведь нельзя было предположить, что я окажусь здесь и именно в это время!

– Наверное, эта девушка здесь учится. Вы хотите пойти поговорить с ней?

– Нет, мы ведь даже не знакомы. Просто удивилась, – Таня почувствовала усталость.

– Вы меня, честно сказать, напугали! – улыбнулась Катерина Афанасьевна.

В голове, как в тумане, путались тревожные мысли: «Незнакомка в синей дублёнке преследует, подсылает сестру, одетую в моё пальто из прошлого, знает, где я! С какой целью? Что хочет сказать? Да понятно же, что! Зачем уехала из Отока? Нигде тебе жизни не будет, пока не встретишься с тем, кто тебя ждёт. Чья вина, что до сих пор не встретилась? Моя, конечно! Достаточно ведь было знаков, чтобы догадаться! А почему Полина не поддерживает мои догадки про башню? Полина не так проста… специально вставляет палки в колёса! Гадалка предупреждала по поводу неё: „Слишком не доверяйся!“ В конечном итоге всё сложится хорошо… Гадалка говорила».

Уже на другой день Таня успокоилась, вчерашние страхи показались глупыми, а перед Полиной стало даже стыдно. Всё-таки Таня не может быть уверена, что Полина не читает её мыслей! А вдруг читает и знает, как плохо о ней думает та, кому она помогает и кого поддерживает? Что до девушки в болоньевом пальто, ничего в этом нет сверхъестественного! Да и вообще, с чего Таня взяла, что девушка та самая? Ведь и ту самую по дороге до Томска толком не разглядела! А пальто… Может, сейчас мода на такую одежду? И так уж ли хорошо запомнилось, какое именно пальто было на студентке? В точности ли как у Тани в прошлом?

Новогодний день, 31 декабря, прошёл по старой схеме. Но Таня снова без запинки готова повторять, что это её самый любимый праздник, «даже любимее дня рождения, потому что в Новый год веселятся все – весь город и вся страна».

С утра Таня взялась за уборку, а мама быстро превратила кухню в непролазные джунгли из грязной посуды, картофельных и морковных очисток, скорлупы от яиц и опустевших консервных банок с соком на дне. Воцарился запах селёдки и морской капусты.

Кот Федя, учуяв запах мяса, тонко мяукал, тёрся об мамины ноги с распушённым хвостом и тянулся вверх, карябая когтями старый деревянный стол, подранный котами и кошками ещё до Феди. Время от времени кто-нибудь нечаянно наступал на Федю, точнее задевал тапком, а наступить не успевал, поскольку кот потрясал его душераздирающим воплем.

Сестра Вера помогала маме готовить.

Таня достала с антресолей картонные коробки со спутанной мишурой и ёлочными игрушками и большой дощатый ящик, тоже с игрушками. Ящик Тане помнится со времён глубокого детства. Игрушки в нём в основном старые, проложены посеревшей ватой. Накануне папа купил высокую живую ёлку, распространяющую хвойный аромат. Таня принялась наряжать её со всей ответственностью художника, смаковала каждую веточку, любовалась каждой игрушкой. Особую ностальгию вызвали домик с заснеженной крышей и стеклянный сиренево-розовый шарик, разрисованный крупными снежинками. Удивительно, что до сих пор не разбились!

Через полтора часа Таня устала от ёлки и поскорее забросала её гирляндами и дождиком.

Подготовка к празднику, как обычно, не обошлась без ругани. Папа купил не ту колбасу (надо без сала, а он с салом), не тот сыр (надо твёрдый и чтобы хорошо плавился, а с этим вообще непонятно, как запекать и что в результате получится). А ещё папа забыл купить майонез и сок! «Зла не хватает! – кричит мама. – И так не помогаешь, даже картошку не почистишь, да ещё то, что попросила, толком не сделал! Зато пиво купил, о себе позаботился! Салат с такой колбасой не готовят!» «Закрой рот, умная!» – огрызается папа. Таня тоже хочет, чтобы мама сдержала громыхающий поток претензий: праздник всё-таки.

Пришли брат Серёжа с гражданской женой Юлей, принесли покупной торт и замороженный рулет из лаваша с грибами. Таня подумала, что мама как раз отправит Серёжу в магазин за недостающими продуктами, но мама ничего не сказала. Таня сама сбегала в магазин.

Вечером мама дополнила новогодний дизайн квартиры огромной разноцветной звездой, прилепив её скотчем к двери зала. Потом попыталась надеть на лампу в прихожей сверкающий пёстрый абажур, сделанный из мишуры. Долго мучилась, стоя на табуретке с поднятыми руками, но ничего не вышло. К тому же в дверь уже ломились гости.

Сначала появились дядя Миша и его жена, вместе с ними их дети-студенты Оля и Рома. Серёжа с Ромой сразу обособились, разговаривая о чём-то своём. Потом пришли пожилые дядя Артём (учёный) и тётя Марина, а также двоюродная сестра Галя с детьми Дианой и Лёвой.

Обменялись подарками. Таня получила конфеты Raffaello и несколько ненужных предметов: эфирное масло «Лимон» (нюхать флакон?), записную книжку «Для женщин» (что в ней писать?) и керамическую ложку, чтобы на неё класть ложку (вау!). Подарки от родителей вызвали больше радости, Таня получила их ещё утром: деньги от папы и от мамы – кофту, халат, перекидной настенный календарь с репродукциями, медицинский справочник и набор для вышивания, о котором Таня специально просила. Правда, мама не угадала, какую именно картинку Тане понравилось бы вышивать: вместо сказочных котов или старинной улицы (Таня видела такие в магазине) подарила вышивку красных роз.

Уселись за старый круглый стол, части которого скрипят и кренятся, если надавить. Мама бегает то за салфетками, то за хлебом, то наре́зать огурцы и помидоры. Её зовут, чтобы присоединилась к тосту, ждут, ведь гости уже держат рюмки наготове.

Ели салаты и запечённое с картошкой мясо под сырной корочкой (мясо по-французски). Дядя Миша предложил игру – поднимать тост за главное событие, произошедшее в каждый месяц уходящего года с тем или другим участником застолья. Когда добрались до сентября, Таня сразу выкрикнула: «Я переехала в Оток!» И дядя Миша поднял бокал «за новые горизонты». После чая гости засобирались по домам.

Квартира опустела, тишина… Оранжево-жёлтый электрический свет лежит на беспорядочном столе: тут чашки с остатками чая, тарелки с недоеденными кусками торта, фантики, крошки, мандариновая кожура. Таня выскочила из тесной шёлковой юбки, купленной ещё к университетскому выпускному, и облачилась в уютный старый халат. Пока мама с Юлей мыли посуду, они с Верой обследовали стол, подъедая торт и дорогие шоколадные конфеты. Эти конфеты мама покупает только к Новому году, в каких-то цельный орех, в каких-то чернослив или курага. Наконец желудок взмолился о пощаде. Таня набрала конфет и спрятала у себя в комнате, после чего присоединилась к уборке зала и кухни.

К двенадцати часам на столе только бокалы и бутылка шампанского. Таня попыталась дозваться папу, но тот спит в темноте своей комнаты. «Папа! Папа! Скоро двенадцать часов!» – тормошит Таня пьяного родителя. Пошатываясь, он всё-таки выбрался на свет: лицо и шея бордовые, в уголках глаз белые выделения, подбородок прижат к шее, отчего собрались складки. Вот таким папа готов встретить первую минуту Нового года!

По телевизору президент на фоне Кремля поздравляет россиян. Без шапки, хотя пар идёт изо рта. Кривоватое лицо сковано профессиональным умением сдерживать улыбку. Впрочем, возможно, он уже и не сдерживает, а просто разучился улыбаться. Зазвучали куранты. Таня пьёт колючий напиток и торопливо мысленно проговаривает свои главные желания: встретить мужчину, с которым будет счастлива, стать признанным художником и научиться зарабатывать достаточное количество денег. Хоровое исполнение гимна сопровождается сменой картинок на экране: снег, белеющий в синей темноте, светящаяся Кремлёвская звезда, Кремлёвские толстые стены, голубые ёлки, посаженные стройными рядами.

Через несколько мгновений с улицы донеслись свист и хлопки, отблески салютов заплясали на стенах. Таня высунулась на балкон любоваться.

Всё-таки что делать после двенадцати часов, когда набит желудок и хочется спать? Не спать же! Значит, смотреть телевизор. По каналам – выступления юмористов, новогодние фильмы и, конечно, заслуженные певцы российской эстрады, разыгрывающие между собой сценки и открывающие рот под фонограмму.

Папа сполз в полулежачее положение, сцепив пальцы на животе. Таня предложила прогуляться к ёлке и снежному городку. Собрались все, кроме папы. На улице тепло и безветренно, небо белёсое, мутное. Оранжевые фонари и гирлянды хорошо освещают тротуары. Люди гуляют; мужчина, дурачась, тянет за верёвочку санки с детьми, рядом бежит довольная собака; пьяные весёлыми выкриками поздравляют всех с наступившим. Как будто и не ночь!

Вера зовёт в лес. Почему-то ей очень хочется войти во мрак под деревья и поваляться на снегу. Но никто не поддержал. Когда приблизились к площади, Вера повернула домой: боится салютов. На площади шумное столпотворение! Серёжа с Юлей сразу затерялись в подвижной человеческой чаще.

Тане удалось пристроиться на большом подвешенном бревне позади девчонок и парня, который стоит, готовясь раскачивать. На другом конце ещё один парень во весь рост и группа из сидящих девчонок и мальчишек. Взлетали так, что сердце подпрыгивало, а потом с уханьем падало в пятки! Таня визжала, почти не слыша своего визга.

Ликующая, с подранными колготками, отправилась на поиски мамы. Нашла её возле горки, мама собиралась прокатиться. Ожидая маму, Таня наблюдала, как неприятная пьяная женщина развязно выпрашивает у старшеклассника карнавальный ободок с торчащими на пружинках снеговиками. В конце концов парню пришлось снять ободок с шапки и отдать настырной женщине. Подошла мама, призналась, что съезжать ей не понравилось: из-за тепла горка плохо скользит, к тому же сзади наваливались подростки.

Вернулись домой. Темно, только в прихожей свет. Папа и Вера спят, Серёжа и Юля ещё гуляют. Таня разглядывает дырку на колготках. Зацепила на бревне, потому что надела короткий пуховик и платье короткое.

Наконец, нырнула в постель. Голова ещё гудит отзвуками людского гама, но Таня уже погружается в сон… в новую череду дней и месяцев наступившего года.

Утро началось в 11:30. Мама вновь стояла на табуретке в прихожей перед входной дверью, и на этот раз ей всё-таки удалось нацепить на лампу абажур из мишуры! Правда, висел он накренившись, потому что одним боком упирался в антресоль. Есть не хотелось, но еды осталось много, и Таня ела. А ещё смотрела телевизор.