Текст книги "Тени скрытого города. Книга вторая. Башня"

Глава 4

Дорога воспоминаний

Вот уже второй раз в жизни Тане приходится убеждаться, что отношения между подругами могут быть замечательными – до тех пор, пока они не живут вместе.

Первый такой опыт Таня помнит по летнему лагерю, где в тринадцать лет отдыхала с одноклассницей. Жили в одной комнате, кровать к кровати, каждый день вместе. Зато и ссорились каждый день, да так, что соседки по комнате сбегали на улицу от Таниных злобных криков, а потом от Таниных же рыданий. Подруга была спокойнее, но в долгу не оставалась, много делала назло (или Тане только так казалось, что назло): с раздражающим звуком соскребала с себя слоящуюся после загара кожу, смачно чавкала жвачкой, ставила голые ноги на Танину кровать и вязала именно ту салфетку, которая приглянулась Тане.

И вот снова Таня живёт бок о бок с подругой, не той, что в детстве, но суть не поменялась. Непонятно по какой причине они с Настей в одной комнате хмуро заняты каждая своим делом и не смотрят друг на друга, не перемолвятся словечком. Непонятно почему у Насти поджаты губы, будто она строгая учительница или терпеливая монашенка. Таню бесит такое её выражение лица, возмущает молчаливое осуждение! Вот за что подруга осуждает? За знакомства с парнями? Значит, прикажете, сидеть в старых девах, как это делает Настя? И вообще, какое она имеет право осуждать? Разве она разбирается в жизни? Разве сама уже достигла собственного счастья? Пусть учит детей в школе, а Тане не смеет демонстрировать назидательное лицо: надутые щёчки и поджатые губки!

Когда Таня разговаривает по телефону с парнями, то чувствует напряжение. Хоть Настя и молчит, сразу видно, что ей не нравятся эти звонки и разговоры. Но почему Таня должна напрягаться и чувствовать вину за пользование телефоном в собственной квартире? Ведь Настя здесь не хозяйка, а гость!

Ещё раздражает, как Настя холит и лелеет свои болячки, – только так Таня может назвать вечные Настины шерстяные носки на ногах, шаль на плечах и груду лекарств и витаминов на кухонном столе. Во время еды подруга обязательно проглатывает какой-нибудь цветной шарик из баночки. На вопрос: «Зачем?» – отвечает: «Чтобы пища лучше усваивалась». А по мнению Тани, чем естественнее питаешься, тем здоровее будешь! На Настином месте она бы выбросила все эти коробочки и баночки в мусорное ведро!

Трудно переносить молчаливость и замкнутость в отношениях. С каждым днём это давит сильнее: солнечный свет кажется серым, а ёлка на площади Ленина вызывает тоску. И как Настя умудряется жить в непрерывном конфликте, даже не пытаясь из него выбраться? Таня не выдержала.

– Слушай, Настя, честно говоря, меня угнетает ситуация между нами! Дуемся друг на друга… Ты сама помнишь, в какой момент мы успели поссориться?

Подруга оторвалась от учебников и посмотрела усталыми глазами, похожими на маленьких мышат под стёклами очков. Мягкое бледное лицо кажется детским. Тело ёжится под пушистой серой шалью.

– Я ведь вижу, что ты осуждаешь меня за что-то! – продолжала Таня. – Но ты ничего не объясняешь, и я не пойму, в чём перед тобой провинилась.

– Я не осуждаю ни тебя, ни кого бы то ни было, – возразила подруга.

– Хорошо, возможно, я неправильно выразилась, – тактично согласилась Таня. – Слово «осуждать» заменю другим. Тебе явно во мне или в моём поведении что-то не нравится! Разве не так?

– Танюш, по моему мнению, это неизбежно, когда живёшь вместе.

– Почему «неизбежно»? Мы могли бы поговорить, чтобы лучше понять друг друга. Давай поделимся, что кому не нравится! Меня вот эта недосказанность просто убивает!

– Я не против поговорить, – пожала плечами Настя. – Но всё же думаю, это мало что изменит. Совместный быт разрушает даже самую крепкую дружбу.

– Ну вот! Ты уже настроена на разрушение дружбы! Зачем? Я вообще-то собираюсь оставаться подругой! А настрой на плохое как раз всё портит! Как раз плохое и получается!

– Ладно-ладно, беру свои слова назад!

Настя улыбнулась.

– А помнишь самое начало нашего знакомства?

– Это когда я вытрясала из тебя дружеские чувства к себе? – усмехнулась Таня.

– Ага! – развеселилась подруга. – Хотя нет, позже, когда мы уже подружились и часто гуляли, спорили (ты тогда любила спорить). Ты в моих глазах казалась возвышенным неземным существом, не похожим на остальных! Я совершенно не могла представить тебя в домашнем халате среди кастрюлек и тарелок. А однажды ты пригласила к себе в гости. И я впервые увидела тебя в халате!

– И что, разочаровалась?

– Нет. Просто ты стала для меня более земным человеком.

– Честно говоря, мне бы не хотелось постоянно поддерживать имидж «возвышенного существа». Слишком это обременительно! Даже халат нельзя надеть! – нахмурилась Таня.

– Но ведь, образно говоря, твой халат не разрушил нашу дружбу. Значит, и сейчас мы справимся! Правда?

– Справимся, конечно! Только надо быть готовыми изменить в себе что-то! И быть открытыми, не держать всё внутри. Давай поделимся, что у кого накопилось! Может, постараемся понять друг друга.

– Согласна! Мне, например, не нравится, когда ты телевизор включаешь после работы, причём очень громко.

– Хм!.. Я ведь всего один раз громко включила! Потому что смотрела интересную передачу, бегала на кухню и боялась пропустить, когда кончится реклама.

– Понимаешь, я сильно устаю к концу дня. Хочу отдохнуть в тишине. Хотя вовсе не возражаю, чтобы ты смотрела телевизор!

– Хорошо, постараюсь включать тише, – немного раздражённо пообещала Таня. – Или наушники куплю! Хотя в этот телевизор наушники, наверное, не вставишь… А ещё что тебе не нравится? Мои телефонные разговоры с парнями?

Настя отрицать не стала:

– Откровенно говоря, меня смущает твой способ знакомиться.

– Не понимаю! Неприлично говорить по телефону?

– Да говори сколько хочешь! Просто, по моему мнению, искать мужчину через клуб знакомств или через некую Полину – занятие не очень… Неужели к Полине обращаются нормальные парни?

– Парни обращаются самые разные, и нормальных достаточно! Я знакомлюсь для серьёзных отношений! Полина дала мне координаты только тех, у кого аналогичная цель. А как ещё знакомиться, Настя? Приставать к незнакомцам на улице?

– Ну, может, я не права, – осторожно согласилась Настя. – Хотя всё равно в этом способе что-то меня… коробит. Кстати, да! А почему бы и не на прогулке? Если это сосед из твоего дома! Но лучше, конечно, знакомиться на работе, в театре, музее…

– На работе, ты имеешь в виду, со студентами? Знаешь ведь, что у нас женский коллектив! И вообще, Настя, извини, но тебе ли советовать? Сама ведь не нашла ещё никого. Кстати, может, тоже обратишься к Полине? Я серьёзно! Разве не хочешь, чтобы у тебя появился мужчина?

– Острой потребности не испытываю. Для меня сейчас более важно реализоваться как учитель. Все мысли о школе! А по поводу мужчины… Думаю, всё в руках Божьих!

– Значит, ты назвала две причины недовольства мною, – с бухгалтерской точностью заключила Таня. – Телевизор, по поводу которого мы уже договорились, и мои знакомства с мужчинами – тут уж извини: тебе придётся смириться! И это всё? Из-за этого ты в последнее время смотришь на меня волком?

– Тань, я не смотрю волком, – вздохнула подруга, опустив глаза в учебник. – Просто устаю очень.

– От чего? Ты даже не начала ещё работать, в смысле преподавать!

– Я неважно себя чувствую. Подпростыла, видать, когда на остановке долго стояла. Ветра не было, но всё-таки зима.

– Всё хотела спросить: почему не ездишь на своей машине?

– Ох, придётся, видно, выкапывать из-под снега, раз тут так плохо с автобусами!

– Настя, теперь я скажу, что меня раздражает…

– Кстати, Танюш (извини, что перебила), есть ещё одна причина моей замкнутости и, как ты говоришь, недовольного вида. Я уже сказала про усталость. В том числе устаю на кухне! Постоянно готовить. (Таню мгновенно бросило в жар.) Ты бы хоть иногда готовила!

– Я вообще-то не заставляю! – заметила Таня, краснея. – Уж не знала, что ты взяла на себя такую обязанность. Я как бы работаю, заметь, прихожу поздно! Когда бы ещё готовкой занималась? Пока одна жила, питалась ведь как-то, китайской лапшой хотя бы. Во всяком случае, не голодала! Конечно, я могу что-то приготовить для нас двоих: картошку, например, пожарить. Только когда? После работы? И ты будешь ждать?

– Тань, не забывай, что я тоже работаю, уже сейчас, хоть ты и считаешь, что просто «балду пинаю». Потом нагрузка увеличится, придётся после школы тетради проверять, к урокам готовиться. И что, будем каждый день есть китайскую лапшу? Так ведь и желудок испортить недолго!

– Что ты предлагаешь?

– Готовь хотя бы в выходные! А в другие дни могу и я.

– В выходные меня тоже часто дома не бывает, – вяло возразила Таня.

– Знаешь, была у меня мысль: приготовить, допустим, побольше гречки с котлетами, упаковать в полиэтилен и заморозить! Чтобы на неделю хватило. Я, наверное, так и сделаю!

– Повторяю, Настя, ты вовсе не обязана, – пробормотала Таня невнятно. – Могу и не есть то, что ты готовишь.

Кухонная тема оказалась самой неприятной. Вообще-то, Таня считает, что вопрос питания должен решаться просто и естественно и не надо наворачивать из этого проблему. Жизнь и так непростая, чтобы и тут ещё создавать трудности! Ну, поешь кашу или макароны с сыром – легко и сытно. А жертвы делать никто не заставляет! Это Настя сама придумала!

Теперь пришла очередь обсуждать Танины претензии к подруге. «Убери учительское лицо!» – вот, пожалуй, основное Танино пожелание.

– Мы не имеем права судить кого бы то ни было, тем более судим по себе! Ты вот осуждаешь целующихся на улице…

– Просто неприятно и неловко смотреть!

– Осуждаешь мои знакомства! Твоё строгое лицо я помню ещё по университету! Там тебе не нравилась Лера, потому что юбку короткую надевала и с мужчинами встречалась.

– Женатыми!

– А хоть бы и так! Ты ведь не вникала в их ситуацию. И по поводу меня: наверное, уже решила, будто я чуть ли не «девушка лёгкого поведения»!

– Я так не думаю. И никого не осуждаю! – твёрдо заявила Настя. – Может, просто задумалась или устала, поэтому такое выражение лица. Не принимай на свой счёт! И в жизнь Леры не вмешивалась.

– Но осуждала молча! Какая разница? У тебя часто учительский вид.

– Видимо, ты меня не очень хорошо знаешь. Учительского во мне, кстати, совсем немного! Я даже до сих пор сомневаюсь, действительно ли учительство – моё призвание.

Разговор шёл по кругу.

И всё-таки, как покажет время, после обоюдных откровений отношения между подругами улучшились. По крайней мере, языки развязались, и девушки стали общаться. Таня будет реже включать телевизор, а однажды утром перед работой приготовит гренки: нарежет хлеб, смочит в молоке с яйцами и пожарит. Правда, за оставшееся время перед отъездом это будет единственный случай Таниного кулинарного творчества.

В пятницу Тане уезжать, а в четверг вечером приехали Настины родители. Подруга давно говорила: мол, приедут, посмотрят город, все вместе отметят Новый год.

Настин папа – кругленький добродушного вида мужчина с бородкой и в очках, похож на гнома и одновременно на учёного, что соответствует его профессии: он работает в университете, изучает спектры сложных молекул. Свою жену называет мамочкой, а Настя папу называет папочкой. Мама же, возможно, тоже кого-то как-то называет, но её почти не слышно. Когда изредка она произносит короткие фразы, то голос у неё тонкий и сиплый, будто простуженный. Голос Насти очень похож на мамин. Настина мама не красится, под уставшими глазами синяки. Волосы с проседью зачёсаны назад и приподняты надо лбом, как у бабушек. Она работает врачом.

Не успели Настины родители прийти в себя после утомительной дороги, как Таня приготовила блокнот и ручку для интервью. В первый же момент, когда ей показалось, что Настина мама свободна (сидела, помешивая суп в ожидании, чтобы остыл), девушка приступила к расспросам о бедности и богатстве. Но её остановили.

– Ой, давай с расспросами позже! Вот ведь журналистка! – засмеялась Настя. – Пусть мамочка поест спокойно.

– Спасибо, Нюся, наготовила всего, – сипло проговорила мама, продолжая нехотя помешивать. – Есть, правда, не очень хочется.

– Тебе отдохнуть надо, – участливо заметила дочь. – Но и подкрепиться – хотя бы немножко! Что вы ели сегодня?

– Да ничего почти! – ответил папа, прихлёбывая из тарелки. – Что можно есть в дороге? Тосты с сыром. Мы в пути с раннего утра. В придорожном кафе не решились, хотя водитель там ел. Мамочка боится отравиться.

– Правильно, лучше не рисковать! – согласилась Настя.

– Я однажды отравилась в придорожном кафе! – поделилась Таня. – Когда ехали с Алтая, помнишь? (Кивнула подруге.) Заказала яичницу, а мне принесли жареную колбасу: мол, яиц нет. Пришлось есть колбасу. А в дороге живот прихватило!

– Водитель в том кафе ел, – напомнил Настин папа и добавил: – Если не первый раз по этому маршруту, то наверняка знает, где может перекусить без опасения за здоровье.

Таня убежала в комнату, чтобы продолжить сбор сумки. Не ужинала со всеми по двум причинам: для неё всё равно не нашлось бы места, к тому же надо было скорее заканчивать приготовления к поездке, ведь после еды Настины родители, вероятно, сразу устроятся спать и займут комнату. Укладывая пакеты с одеждой в сумку, Таня напряжённо поглядывала на блокнот: беспокоилась, что не успеет взять интервью.

Опросить Настину маму-врача удалось во время приготовлений ко сну. Настя стелила на полу, а её мама сидела на краю дивана, опустив плечи и глядя красноватыми глазами из-под отяжелевших век.

– Можно я задам буквально пару вопросов? – робея, подступилась Таня. – Это не отнимет много времени!

– А что тебя интересует, я что-то не поняла? – отозвалась женщина.

– Я пишу статью о бедности и богатстве, собираю мнения разных людей.

– Ты работаешь журналисткой?

– Нет, это так… Решила попробовать. А если честно, мне психолог дала задание. Психолог – просто хорошая знакомая. Она таким образом хочет, чтобы я научилась зарабатывать. Вернее, это моё желание, конечно, а психолог помогает.

– Но я тут вряд ли буду тебе полезной: сама не знаю, как зарабатывать, чтобы на всё хватало. Врачам ведь мало платят. Мы из больницы не выходим, дополнительно дежурим, но оплата всё равно низкая.

– А если организовать своё дело?

– Частная медицина – не выход. Ведь если высокие цены на консультации и лечение, то людей будет мало приходить, пусть даже ты специалист высокого класса.

– Ну а те, кто достигает богатства: как им это удаётся, по вашему мнению?

Женщина вздохнула и поднялась, потому что Настя приступила к застиланию дивана.

– Они придумывают уловки, чтобы меньше платить налогов, – негромко и неторопливо прозвучал ответ Настиной мамы. – В основном они где-то кого-то обвели вокруг пальца. Честные люди так поступать не будут.

– Значит, вы думаете: невозможно честным путём прийти к богатству?

Женщина отрицательно покачала головой.

– Всё равно богатство делается за счёт чьего-то труда. Кто-то работает, а кто-то получает. Поэтому богатые немножко непорядочные.

– Вы тут о чём? – бодро спросил Настин папа, вышедший из ванной с мокрой головой и в махровом халате. – Бр-р-р! Как вы живёте без горячей воды да ещё зимой?

– Надо было кастрюлю разогреть… – обеспокоено пробормотала мама, имея в виду, что разогретого чайника оказалось недостаточно.

– У вас и холодной-то почти нет! – продолжал папа. – Жалкая струйка, к тому же, надо заметить, бурого цвета!

– Да, с водой здесь беда: грязная! – невесело подтвердила Настя.

– Что, не чистят? – удивился папа.

– Судя по всему, нет. Отстаиваем – толку никакого.

– Обычно по вечерам и в выходные она чище! – внесла немного оптимизма Таня.

– Сейчас, надо заметить, вечер! – усмехнулся папа. – А вы звонили, узнавали?

– Нет. Куда?

– В водоканал. Позвоните! Что вам скажут?

– А что скажут? Терпите! Остальные ведь терпят, уже девятый год, – вздохнула Настя. – Напор слабый четвёртый день. Таня говорит, при ней впервые, а соседка рассказывает, что ситуация нередкая. Трубы, наверное, забиваются. При таком качестве воды неудивительно!

– Напора не хватает, чтобы загорелось в газовом бачке, – объяснила Таня, – поэтому невозможно сделать горячую. Постирать к вашему приезду не успели, только сантехнику почистили и полы помыли. С горем пополам!

Она вспомнила, но не сказала, как протирала во всей квартире чёрной мусорной водой из ведра, заполненного до половины. А ещё вспомнила, что вчера впервые за неделю вымылась, а до этого ходила с сальными волосами и в плохом настроении.

Таня опустила глаза на блокнот у себя в руках и вдруг обратилась к Настиному папе:

– Не хотите помочь мне в написании статьи? Вашу жену уже опросила!

– На какой вопрос надо ответить? – с готовностью отозвался мужчина, тяжело опустившись в кресло.

– Что вы можете сказать о психологии бедных и богатых?

Он внимательно посмотрел сквозь очки и твёрдо произнёс:

– Богатым не дано понять главного! Деньги затмевают для них простые радости жизни. Надо учиться довольствоваться малым. Счастье – не в деньгах!

Пока говорили, Настина мама подошла к дочери и тихо спросила:

– Ты от этого и простыла, что без горячей воды сидите?

– Нет, мамочка, простыла я раньше! Хотя при невозможности согреться…

– Я тебе тёплую кофту привезла, банку малинового варенья…

Утром Таня поехала на автовокзал. Сумка не сильно тяжёлая, поэтому от провожатых отказалась.

Морозный воздух кусает щёки. Подняв голову, Таня удивилась и восхищённо замерла: по всему тёмному небу струятся призрачные змейки облаков, а между ними сияет звёздная россыпь. Много звёзд, много облаков. И небо не совсем чёрное, а с едва заметной бархатистой синью; и облака не совсем белые, а сизоватые, прохладные. Таня тащила сумку, время от времени продолжая задирать голову. Повсюду царит глубокий мрак. Только возле дороги тротуар залит светом фонарей. На остановке два человека – собрались в такую рань на работу.

В пути до автовокзала Таня вспоминала Клару из отдела кадров. Той явно не понравился Танин несвоевременный отъезд. Да Таня и сама чувствует неудобство перед Олей, которой придётся обслуживать и своих, и её студентов. А ещё одолевает беспокойство: как бы Оля чего не напутала в заполнении и расстановке Таниных формуляров, как бы не нарушила заведённый Таней порядок!

Но почему Клара свысока косится? Какое ей дело, тем более директор отпустила! Впрочем, отношения с Кларой стали прохладными и натянутыми значительно раньше. Это поначалу они друг с другом могли непринуждённо разговаривать. Клара даже призналась, что мечтает посетить психолога, и Таня, недолго думая, посоветовала обратиться к Полине. Но очень скоро по неясным причинам Клара стала держаться отчуждённо, как будто Таня ей чем-то не нравится. Зато она близка с Олей, они подолгу весело болтают. Иногда Таня боится, что они за спиной обсуждают её, и Оля уже, наверное, настроена против Тани.

Мысли о Кларе и работе мешали наслаждаться предвкушением встречи с близкими и родным городом. Но уже на автовокзале всё лишнее выветрилось из головы.

Во время ожидания междугороднего автобуса к Тане ни с того ни с сего обратилась незнакомая девушка в короткой синей дублёнке.

– Тебе ни о чём не напоминают эти собаки? – спросила она по-свойски.

Таня удивлённо взглянула сначала на девушку, потом на двух бездомных собак возле скамейки. Обнаружила и третью, лежащую под скамейкой; у неё около пасти что-то синеет: краска, наверное, прилипла. Собаки как собаки: большие, одна чёрная, другая рыжевато-серая, третья пятнистая. Хвосты поджаты, глаза с тоской смотрят на людей. Может, незнакомка хочет пофилософствовать на тему бездомности или запуганности? Таня перевела взгляд на девушку: та поглощена созерцанием собак.

– А почему они должны мне о чём-то напоминать?

Незнакомка, не оборачиваясь, медленно произнесла:

– Мне-то нет, а вот тебе должны.

На что намекает? Что у Тани вид запуганный? А разве это так? И вообще, какое этой чужачке дело? Странная и бестактная! Не «с приветом» ли? Хотя выглядит нормальной: белое округлое лицо, полные губы (особенно нижняя), карие глаза под ярко накрашенными ресницами, тёмные завитые локоны на воротнике. Таня сделала несколько шагов в сторону и отвернулась к стоящим автобусам.

Лишь с одной ненормальной она была когда-то знакома – в университете. Та училась на химико-биологическом факультете. Вид у неё говорил сам за себя: глаза, как у рыбы, утиный нос, серая юбка до колен, хлопковые старомодные колготки в рубчик; ходила ссутулившись с огромным дипломатом. Стоило Тане приветливо улыбнуться, как она с готовностью приближалась, косясь в стороны, и уже издалека начинала что-то говорить.

Однажды принялась декламировать стихи собственного сочинения, монотонно, с завыванием: «О царица Сессия!» При этом в такт покачивала корпусом. «Ты любишь сдавать экзамены?» – удивилась Таня. «Конечно, люблю! А у нас учатся шалопаи, не готовятся!» – говоря это, девушка опять же косилась в стороны, причмокивала и вытягивала губы. А ещё призналась, что у неё роман с профессором! «Он такой волосатый!» – хихикала с повизгиванием и, дрожа, прижимала к бокам руки.

Однажды летом уже после окончания университета Таня сидела на скамейке перед университетской оградой и наслаждалась шоколадным батончиком. Как вдруг увидела ту свою знакомую. В серой юбке с голыми ногами она шла быстрым размашистым шагом, уставясь в асфальт, и что-то бормотала под нос. Таня окликнула, поприветствовала. Та сразу подошла, увидела шоколадный батончик и приклеилась к нему жадным взглядом. «Хочешь?» – предложила Таня. Девушка обрадовалась, схватила батончик и принялась жевать. Мда… А ведь Таня собиралась только отломить. Причмокивая и шурша обёрткой, странная знакомая быстро расправлялась с батончиком. Таня спросила, как у неё с «волосатым профессором». Девушка отозвалась не сразу: мол, профессор уехал за границу, но писал оттуда по электронной почте, а она не отвечает, не знает, что делать. «Так ответь! – с жаром посоветовала Таня. – Он ведь тебе нравится? Может, уедешь к нему, поженитесь!» В ответ знакомая улыбалась, косилась в сторону и с дрожью прижимала руки.

Незнакомка на автовокзале, разумеется, совсем не похожа на ту странную из университета! Наверное, вполне нормальная… Вот даже Таня отошла, а она не пристаёт, не навязывается, а от той так просто бы не отделалась!

Подъехал небольшой старый автобус. Таня сперва не поверила, что именно он их и повезёт! Не «Икарус». И вообще не похож на транспорт, перевозящий на дальние расстояния. Как раз такие автобусы возили раньше людей по городу! В них были кассы с билетной лентой и прорезью для монет, пассажиры сами отрывали билетики.

Все ломанулись в салон. Каждый занял место, какое хотел или какое успел. Номер места, указанный в билете, вероятно, ничего не значил. Да и непонятно, где в салоне обозначены номера, ведь это обычный автобус с обычными кожаными двухместными сиденьями. Увидев сумки в проходе, водитель закричал, чтобы те, кто до Томска, убрали поклажу в заднюю часть салона. Теснясь и ругаясь, водрузили сумки одна на другую. Таня боялась, что придётся ехать стоя, и невольно пихнула мужчину, прорываясь к свободному месту. Уселась с краю возле прохода. Троим места не досталось – стояли. Незнакомка в синей дублёнке сидела в противоположном ряду ближе к водителю.

Суета прекратилась, автобус тронулся. Хотя две женщины – одна молодая с ребёнком, другая в возрасте – ещё долго переругивались, не в силах остановиться, желая во что бы то ни стало морально задавить одна другую. И вроде смолкнут, но через несколько секунд вновь дребезжат их голоса.

– Это же надо! – возмущается пожилая. – Её ребёнок топчется по моей сумке, а ей хоть бы хны! Даже замечание не сделает!

– А где он, по-вашему, должен был пройти? Заставили всё сумками! Не надо было свою сумку выставлять!

– А куда мне её? На голову, что ли?

– Да хоть на голову!

– Нет, вы посмотрите! – пожилая обратилась к пассажирам. – Кого воспитает? Мальчик истоптал мне сумку грязными сапогами, попортил вещи внутри! А ведь вполне мог перешагнуть! А она позорит меня на весь автобус, будто это я одна проход перегородила! Если старая и беспомощная, значит, можно топтаться? Так думает современная молодёжь? Не такая уж я старая! Доживи до моего!

– Доживу, доживу… когда-нибудь.

– Вы же видите? – пожилая вновь призвала на свою сторону. – Кого воспитает? И не старая я, это болезни сказываются! А ты бессовестная! Никакого уважения! Ты, что ли, здорова? Думаешь, молодость всё выдержит? Посмотрю-посмотрю на тебя годиков через пять!

– А вы оптимистка! Думаете, через пять лет встретимся?

Продолжение разборок перекрыл чей-то требовательный выкрик:

– Пожалуйста, угомонитесь! Ну неприятно же слушать!

И – угомонились.

За мёрзлыми окнами ничего не видать. Автобус трясётся, поскрипывает. Иногда болтает из стороны в сторону, и Таня хватается за спинку переднего сиденья. Ёрзает, ища удобное положение, потому что спинка, на которую опирается, слишком низкая, давит на позвонок. И так ехать целых тринадцать, а то и четырнадцать часов!

В мысли вернулся образ собак на автовокзале. По ассоциации вспомнился случай: Таня возвращалась поздно вечером домой, шла по узкому тротуару вдоль дороги. Впереди заметила группу бездомных собак, расположившихся на обочине. Почувствовала желание свернуть в сторону и идти в обход. Но подумала, что в обход долго и грязно (была осень), а бояться собак нечего. Когда Таня приблизилась, одна из собак двинулась навстречу, потом окружила вся свора. Собаки рычали, некоторые гавкали, а Таня стояла в растерянности. Попыталась пойти, но рыжеватая вцепилась в длинный подол пальто – того самого, тёмно-синего, висящего мешком на груди и талии, которое Таня носит до сих пор в переходное время года. Зверь рычал, тянул и мотал пальто. Что сейчас произойдёт? Покусают? Покалечат? Спас мужчина, подошедший со стороны дороги: он грозно закричал на собак, и они отступили, а Таня торопливо зашагала дальше.

И почему не последовала первоначальному импульсу пойти в обход? Значит, это был не просто мимолётный страх, а сигнал, предчувствие. Вот как различать? Как научиться следовать интуиции? Дома обнаружила на подоле продырявленные вмятины. Хорошо, пальто длинное, а то вцепились бы в ногу!

Незнакомка спрашивала: не напоминают ли Тане о чём-нибудь собаки на автовокзале? Выходит, напоминают! А ведь у пса, лежавшего под скамейкой, что-то синело около пасти, как будто намёк на потрёпанное синее пальто.

В грудь словно ударила волна, по телу пробежал трепет! Таня вытянула шею, вглядываясь в шапку и завитые тёмные локоны незнакомки. Хочется прямо сейчас поговорить с ней! Возможно, она необыкновенная, обладает экстрасенсорными способностями! Почему не оборачивается? Ведь Таня так настойчиво смотрит ей в затылок!

В мокром оконце, продавленном горячими ладонями соседки, видно, что светает, снег и воздух слегка посинели. Водитель притормозил и выпустил нескольких человек. Вероятно, здесь деревня. Таня и не знала, что Томск не единственное место назначения. Теперь все пассажиры сидят. Через час снова остановились, вышла пожилая женщина, которая в начале пути ругалась из-за сумки. Таня невольно оценила её морщины: правда ли, что она очень старая, раз сама себя называла слабой и беспомощной? На старуху не похожа, просто тётка с отёкшим лицом.

Автобус поехал быстрее. Только после 12:00 водитель сделал долгую остановку вблизи кафе с крупной выцветшей надписью: «У Ксюши». Таня направилась через дорогу в платный туалет внутри отдельно стоящего здания, обернулась, запоминая, где стоит автобус. Впрочем, потерять его вряд ли возможно: кроме него тут только автомобили и грузовые гиганты. Возле холодильника с мороженым и лотков с пирожками топчутся две торговки в толстых одеждах и серых шалях. Возвращаясь к автобусу, Таня с тоской оборачивалась на лотки. Деньги надо экономить! Таня гордится, что сохранила большую часть суммы, высланной родителями в последний раз.

Приметила около автобуса девушку в синей дублёнке: та жуёт пирожок.

– Почему ты сказала мне про собак? – спросила Таня, приблизившись.

– Не знаю! – пожала плечами незнакомка, глядя на свой пирожок, распространяющий запах лука.

– Ты оказалась права! Они действительно напомнили мне один случай! Но почему тебе вообще пришло в голову подойти? Да ещё с такой уверенностью указывала мне на собак, будто знаешь о чём-то!

Девушка вздохнула, подумала и не торопясь ответила:

– Интуиция, импульс. Просто захотелось подойти и сказать. Не знаю, как объяснить.

Она снова принялась жевать. Её полные губы не накрашены, зато на ресницы густо нанесена чёрная тушь, а на лице тональный крем, придающий коже бледность, несмотря на мороз.

– Разве у тебя самой никогда не бывает импульсов, подталкивающих к определённым действиям, причём без всякой логики? – пригласила поразмыслить незнакомка, пару раз бросив на Таню внимательный взгляд.

– Вот как раз случай, который вспомнился в связи с собаками, и есть пример такого импульса! – радостно подтвердила Таня. – Только я ему не последовала. А ты удивительная! Надо ещё иметь смелость – подойти. И уверенность. Как тебе удаётся быть уверенной? Ведь эти интуитивные позывы легко спутать с обычными страхами и фантазиями!

– На самом деле я очень неуверенный в себе человек, – призналась девушка.

– А со стороны не скажешь!

– Я работаю над собой. Например, вот это кольцо, – она дотронулась перчаткой до широкого серебряного кольца, обхватывающего пухлый покрасневший от мороза палец, —подарил мне будущий муж. Я была смущена, не знала, как поступить! А потом сделала над собой усилие, чтобы принять дорогой подарок. Сказала себе: «Ты достойна!» А тебе твой парень делает подарки?

Сбитая с толку логикой незнакомки, Таня не задумываясь ответила:

– Конечно!.. Дарил, когда общались. Сейчас у меня нет парня.

– А мне почему-то кажется, что не дарил.

– Опять интуиция? – криво улыбнулась Таня. – На этот раз ты ошибаешься!

Её чувство правоты подкреплялось двумя воспоминаниями: белая нарядная коробка с конфетами Raffaello, подаренная Женей Гордецким на 8 Марта, и красные гвоздики на длинных стеблях, подаренные им же на день рождения.

– Я получала подарки, и мне было не стыдно их принимать! Всегда радуюсь подаркам и не скрываю радость! Могу запрыгать и захлопать в ладоши, – Таня вспомнила, как прыгала и хлопала, когда мама подарила альбом с репродукциями.

Собеседница искала глазами, куда выбросить жирную бумажку от пирожка, в итоге бросила на снег. Таня нахмурилась, глядя, как ветерок треплет уголок бумажки. Хотелось поднять и добежать до урны возле кафе.