Текст книги "Тени скрытого города. Книга вторая. Башня"

За окнами пустынная тишина и снег, освещённый солнцем.

Второго числа Таня решила встряхнуться. Куда бы съездить? Ко Дворцу спорта? Внутри здания большой вещевой рынок, но влечёт туда, конечно, не он, а… воспоминания.

Когда в Томск приезжают певцы, рынок сворачивают и Дворец спорта предоставляется для выступления. Однажды Таня купила билет на концерт любимой рок-группы «Агата Кристи».

Это были студенческие годы. Зима, как теперь, только не оттепель, а трескучий мороз. Таня не пошла на последнюю пару. Вместо этого прямо от университета чёрным огнистым вечером поехала ко Дворцу спорта. Автобус был битком набит молодёжью, Таня стояла на подножке, опершись спиной о дверь.

Потом вместе с толпой протолкнулась в здание и заняла стоячее место перед сценой, хотя, покупая билет, выбирала определённый номер сиденья. Но садиться так далеко от сцены не хотелось: разве разглядишь оттуда любимого Глеба Самойлова? Площадка перед сценой вмиг заполнилась. Теперь Таня, даже если бы захотела, не смогла бы переместиться: так плотно окружила её шумная толпа из парней и девушек!

Наконец, зал погрузился во тьму. Таня затаила дыхание: неужели прямо сейчас кумиры с экрана станут для неё живой реальностью во плоти и крови? Музыканты вышли на сцену. Внезапно перед собой Таня увидела его – прекрасного лохматого Глеба в синей рубахе! Почему-то пропустила момент, как он выходил, хотя следила во все глаза. Под мигание прожекторов загремела ритмичная депрессивная музыка, началась песня. Толпа заколыхалась и заорала, но слышно её не было.

Иногда Таня теряла способность стоять на месте: её сносило и кренило сначала в одну сторону, затем в другую. Кренило так, что девушка принимала почти горизонтальное положение, стоя на пальцах одной ноги, как балерина. Но упасть было невозможно: слишком крепко впаяна в толпу. В такт ритмам сотрясалось тело и внутренности, что приводило почти в экстаз. А Глеб кричал со сцены, показывая на толпу пальцами: «Вы все дураки-и!» Без всякого сомнения, пели не под фонограмму. Возможно, как раз чтобы это показать, солисты иногда меняли слова, иначе вплетали голос в музыку, и сама музыка звучала не совсем так, как Таня привыкла слышать с кассеты.

Следом за «Агатой Кристи» должна была выступать группа «Алиса», но Таня не планировала оставаться. Изначально нацелилась взять автограф, так что надо было поторопиться. Не слыша собственного голоса, Таня закричала рядом стоящему парню, чтобы пропустил. Подёргала за рукав. Парень потеснился. Под грохот «Алисы» девушка с трудом выкарабкалась наружу. Потопталась в коридоре, гадая, как проникнуть к кумирам. Поспрашивала. И вынырнула на уличный мороз.

Темнота, тишина, огни. Таня направилась вдоль Дворца спорта к другому входу, на который ей указали. Вверх по лесенке к стеклянным дверям. Между дверями уже находились две девушки. Отсюда должны были выйти музыканты. Таня присоединилась к ожидающим. Внутренняя дверь была заперта, в здание не пускали. Зато здесь, в тамбуре, было тепло.

Одна девушка сидела на корточках, прислонившись к стене, и с сосредоточенным видом что-то быстро писала на листке, подложив под него сумку. Таня поинтересовалась, что она пишет. Девушка загадочно ответила: «Это послание для Глеба Самойлова. Я должна сказать ему что-то важное, он поймёт… он знает». И продолжила писать; иногда задумывалась, приподнимая голову и прищуривая глаза. А ждали очень долго. Как ни странно, девушка, которая писала, исчезла, не дождавшись.

Появилась другая. Она была не в себе, плакала, стучала во внутреннюю дверь, прислоняла к стеклу денежную купюру. Женщина за стеклом не пускала, а девушка умоляюще сползала на колени и кричала, что ей очень «к ним» надо, что она умрёт. Женщина позвала на помощь бугая-охранника. Тот вышел из-за внутренней двери и грубо вытолкнул девушку наружу. Она ползала перед ним, рыдала, а он спустил её с лестницы на снег.

Девчонка, с которой осталась Таня, была моложе и привлекательнее: высокая, с ухоженным лицом, в красивой подчёркивающей фигуру одежде. Запомнилась её тонкая, несмотря на мороз, вязаная шапочка с бисерной вышивкой. Девушка с улыбкой рассказывала, как обратилась к охранникам, чтобы пропустили к музыкантам (ей больше нравился не Глеб, а другой солист группы, Вадим). Охранники молодые, улыбались, но не пускали: «Туда нельзя!» Девушка уговаривала: «Ну пожа-алуйста!» Они смягчились и даже повели по коридору, но всю процессию кто-то остановил. Рассказчица вздохнула: «Эх! А я уже обра-адовалась!»

Наконец, за стеклом показались люди, они приоткрыли дверь и велели девушкам освободить проход. Таня вышла на улицу, повернулась и тут увидела Глеба! Неожиданно крупный, но невысокий, в красной куртке с капюшоном, накинутым на голову. Таня подбежала, протянула раскрытую записную книжку и ручку. Пока он расписывался, она не отпускала записную книжку и чувствовала его руку, а также что-то большое, шершавое (перстень на пальце?). «Глеб!» – выдохнула Таня. Он замер, не поднимая головы. «Я вас люблю!» – закончила Таня. «Мы вас тоже!» – пошутил Глеб, расслабившись, и пошёл дальше. Его остановила девушка в красивой шапочке. Таня решила взять автограф и у Вадима. Вадим собирался сесть в машину. Стоя возле открытой дверцы, черканул в Таниной записной книжке и выкрикнул что-то весёлое. Вид у него был довольный.

Таня поехала домой в троллейбусе (тогда ещё экономила на маршрутках). Ехать надо было долго, по дороге девушка жутко мёрзла. Но грело непроходящее ощущение Глебовой руки, воспоминания о его близком присутствии и коротком диалоге. Дома Таня долго вертела в руках, трогала, разглядывала, целовала шариковую ручку, которой Глеб расписывался.

Через год интерес к группе «Агата Кристи» начал убывать. Таня больше не отслеживала выход новых альбомов, ей не хотелось слушать ни старые, ни новые песни группы, и Глеб Самойлов уже не казался привлекательным. Натыкаясь по телевизору на интервью с бывшим кумиром, Таня с сожалением отмечала, что у него лицо физически больного человека, а большие глаза за тяжёлыми полузакрытыми веками почти не видят.

Внешность Глеба сильно изменилась, но его песни по-прежнему остаются депрессивными. Таня тоже изменилась. И именно поэтому её перестала увлекать тяжёлая музыка, некогда вдохновляющая, а теперь подавляющая. «Как ему не надоест исполнять песни, создающие одно и то же настроение?» – недоумевает Таня, сравнивая Глеба с собой.

Вспомнилась одна из песен «Агаты Кристи», которая называется «Легион». Когда-то, погружаясь в её слова и музыку, в завораживающий ритм, Таня пищала и разрывалась на части от восторга. «Исследователь жизни» в чёрных очках и с фонариком размеренно шагает сквозь пространство. Он не один, их легион. Легион плывущих в сумерках и не отбрасывающих тени. Небо, опрокинутое в лужи, пахнет сапогами. И всё вроде эпично, надрывно, только шеи тоненькие. Важно кивая головами и закинувшись бумагой от комет, «исследователи жизни» выглядят довольно комично. Но Таня никогда не заостряла внимание на ироническом подтексте песни. «Надо бы вновь поставить кассету, послушать! Как бы я отреагировала теперь?»

Сегодняшнее желание оказаться у Дворца спорта вызвано не только воспоминаниями. Таня чувствует томительное желание встретиться с кем-то… с таинственным пришельцем из неведомого мира… с незнакомцем, отправившим СМС. При чём тут Дворец спорта? Просто то чувство, которое Таня испытывала когда-то к Глебу, похоже на то, что она чувствует теперь, когда думает об эсэмэске и её отправителе.

Но ко Дворцу спорта слишком долго ехать, и Таня передумала. Она уже стояла на остановке, а с целью своей прогулки так и не определилась. В итоге села в следующий подъехавший автобус и решила выйти на Белом озере. Белое озеро тоже сакральное место, ведь там прошло Танино раннее детство в далёкие 80-е годы.

Таня жила в деревянном доме в тихом маленьком переулке, примыкающем к озеру. Озеро огораживала низкая чугунная ограда в виде пересекающихся колец. Как и теперь, берег был заасфальтирован, к воде вели узкие длинные бетонные ступени. Озеро окольцовывала рощица с дорожкой, сложенной из крупных бетонных плиток. Мама приводила сюда Таню, Веру и Серёжу и бегала с детьми вокруг озера, приобщая к спорту. Маленькая Вера ждала на скамейке. Дети приходили сюда и без мамы, и даже иногда только Таня и Вера, без старшего брата. Держась за руки, пересекали неширокую проезжую часть. Движение тогда было спокойнее. Водитель грузовика останавливался и махал рукой из кабины, ожидая, когда девочки перебегут.

Однажды сёстры увидели на воде плавающих дохлых рыб. Таня сразу принялась выуживать, пытаясь подцепить палкой. Одну рыбу удалось достать. Таня схватила её за хвост и помчалась домой, ликующая оттого, что несёт маме трофей. Правда, эту рыбу даже кот есть отказался.

Озеро всё то же и по-прежнему вокруг него площадь и роща, но теперь здесь гораздо более людно и шумно. Некогда свободное пространство занято зданиями кафе, киосками по продаже мороженого, высится башня развлекательного клуба. Летом тут катамараны, тиры, батуты, платные качели и карусели. А сейчас каток и платный снежный городок. Небольшая группа родителей с детьми ожидает очереди возле глухих белых стен изо льда, грубо прячущих аттракционы снежного городка. Таня прошла мимо роскошной новогодней ёлки и прозрачных ледяных фигур. На снегу россыпь конфетти.

А вот выход к переулку её детства! В переулке тихо, как и прежде. И по-прежнему за заборами деревянные дома, только сильно постаревшие и накренившиеся. Таня уже дошла до конца переулка. Но где же ворота, за которыми она жила? Пропустила! Пошла медленнее.

Да, старого дома давно нет: когда семья готовилась съехать, папа нарочно приводил дом в негодность, чтобы получить новую благоустроенную квартиру, а потом соседи растащили дом по брёвнышку. На его месте выросла крапива – Таня видела это, когда приходила сюда, будучи старшеклассницей.

После переезда маленькой Тане снились страшные сны. Например, такой… В доме запустение, пол запачкан белой осыпавшейся штукатуркой. Половые доски прогибаются под ногами, где-то они есть, а где-то отсутствуют, и между ними зияют дыры. На маленьком холодильнике сидит большая кукла в виде мужчины. Когда всё хорошо, кукла должна улыбаться. Но Таня вдруг заметила, что кукла валяется на полу с согнутыми руками и ногами, как когда она сидела, и уголки её губ низко опущены.

Образ старого дома до сих пор иногда тревожит Таню во снах, хотя бо́льшую часть времени, начиная с семи лет, она жила уже в благоустроенной квартире. Снилось, будто проходит она во двор, приближается к дому, а в окнах что-то тёмное, кто-то оттуда наблюдает. В панике Таня пытается покинуть место, но её примагничивает назад, оттягивает к стенам, движения скованные, заторможенные…

Таня нашла ворота, конечно не те деревянные, которые были в прошлом. Узнала соседский дом. Какой он, оказывается, низкий! Крыша сползла. Непонятно, живёт тут кто-нибудь или уже нет. А то, что прошла мимо, неудивительно! Разве могла она ожидать, что переулочек такой короткий и жили они так близко от дороги?

Заглянула в щель. Небольшая площадка, расчищенная от снега, и ржавый вагон. Неужели где-то тут стоял дом её детства? Кажется, и места-то слишком мало для него! Перед домом была ещё узкая долгая тропинка, плавным зигзагом соединяющая родной двор с соседским.

В соседском доме жил мальчик, Танин ровесник. Таня с ним дружила. Если видела через окно, что бирюзовая деревянная дверь соседского дома нараспашку, значит, мальчик гуляет и можно выйти и гулять вместе. Они располагались на траве возле тропинки, переворачивали пластмассовую настольную игру «Голодные бегемотики» и играли в ремонт. У каждого свой отсек, который как бы квартира, и надо громко шуметь, изображая ремонтные работы, и сквозь шум разговаривать как будто по телефону. Почему-то такая игра казалась очень увлекательной.

Летом мама усаживала Таню и Веру в таз с водой под черёмухой, и сёстры играли и плескались в тазу, иногда вылезали и прыгали через тропинку, как зайчики. Потом мама их мыла под черёмухой, потому что ванны и водопровода в доме не было.

А зимой папа откапывал тропинку из-под высоких сугробов. Однажды, стоя на тропинке, Таня вывела на сугробе печатные буквы: «Хочу лето». Ей казалось, что силой написанных слов она на самом деле способна наколдовать лето.

Связующая тропинка… Ворота, отделяющие свой мир от мира «за воротами» … Неужели Таня, будучи ребёнком, чувствовала особый символический смысл у всего этого? Или это сейчас память мистифицирует образы прошлого, навевая ностальгическое настроение?

Девушка вернулась к озеру. По его заснеженной поверхности никто не ходит: наверное, боятся провалиться под лёд. Хотя в Танином прошлом через озеро пролегало множество тропинок. Оказавшись у главной дороги, Таня потеряла из виду всякие напоминания о детстве. Дождалась автобус, поехала домой.

Так задумалась, отвернувшись к окну, что не сразу поймала на себе любопытный и как будто обеспокоенный взгляд пожилой женщины, сидящей напротив. Маленькие глазки метались с Тани на пассажира рядом с Таней, потом в окно, для вежливости, и снова – с Тани на попутчика, с попутчика на Таню. С чего бы вдруг? Таня посмотрела на колени сидящего рядом и… невольно подпрыгнула, сердце пронзила боль. Рядом сидит девушка в сине-зелёном болоньевом пальто!

Таня изогнула шею, будто хочет разглядеть кондуктора, а сама скользнула глазами по профилю незнакомки. Одёрнулась, отвернувшись к окну, попробовала сглотнуть – не получилось, ещё раз попробовала, чуть не задыхаясь. Наконец сглотнула, вдохнула через нос. И вновь посмотрела в лицо девушки – прямо, не скрываясь, плохо соображая от охватившего ужаса. Девушка тоже повернулась, взгляды встретились.

Перед Таней – Таня! Как в зеркале, только объёмно и до жути реально. Глаза жёлто-зелёные округлые без косметики, нос красноватый крупный, русые волосы с рыжеватыми кончиками выбились из-под округлого воротника.

Девушка-двойник едва заметно кивнула и вдруг поднялась к выходу, исчезла за спинами пассажиров. Таня опустила голову и напряжённо ждала, когда автобус остановится и откроется дверь. Потом следила, как выходят пассажиры, убедилась, что девушки в салоне нет. Может, её и не было? Может, её и не было…

Кто-то потрогал за колено. Пожилая женщина, сидящая напротив, интересуется, наклонившись: «Двойняшки?» Что-то смутило её в Танином выражении лица. Она откинулась и больше не смотрела на девушку.

В голову хлынул поток мыслей: «Двойник! И в университете во время интервью был двойник! И по пути до Томска! Сестра загадочной попутчицы… Покупала мороженое. Даже издалека можно было догадаться! Но, вероятно, сработала самозащита, помешала распознать очевидное. Не к добру это!»

Почему «не к добру», пока не сообразила, но чувствует, как всё внутри похолодело, а мир вокруг словно отдалился. Сошла на одну остановку раньше, побрела вдоль дороги к родительскому дому. Самой себе казалась инопланетянкой, прилетевшей на Землю ненадолго… Ничто вокруг Таню не касается…

Она где-то читала про встречи с двойником: эти встречи непременно ведут к скорой смерти. Кажется, императрица Анна видела саму себя: её двойник проходил мимо, слышался шелест платья. Суворов и даже Ленин встречались с двойником. И все вскоре после этого умерли! Выходит, и Таня должна умереть…

Кругом бело, спокойно. Собака перебегает дорогу. Мужчина, уверенно шедший вперёд, внезапно остановился, обернулся, потоптался и двинулся в обратном направлении. Расплывчато желтеет солнечное пятно на небе… А Таня умрёт? Двойник преследовал её от самого Отока!

А ведь посетила зачем-то переулок своего детства! Да и слишком много воспоминаний за последние дни… последние… Неужели подсознательно чувствует и готовится?

Не заметила, как вошла в подъезд, нажала подпалённую кнопку лифта. Пожаловалась маме на усталость и закрылась в комнате. Лицо девушки-двойника стоит перед глазами. Копия, точь-в-точь! Даже одежда, как у Тани в прошлом. И причёска, какая была до стрижки. Кивнула слегка – что хотела сказать?

Глава 6

Девушки вызывают духов

Теперь Таня может заниматься только лежанием на кровати и вычерпыванием самой себя мрачными повторяющимися мыслями. Настолько обессилела, что подушка уже не приносит отдыха, как будто лежать – это тоже труд. Когда приходится подниматься, в глазах мутнеет, а в груди ощущается вязкий ком, из-за которого трудно дышать.

Таня понимает, что сама себя изматывает, но ей безразлично! Возможно, она кормит сейчас неких энергетических паразитов или, может, её энергия просто улетучивается в никуда. Ну и пусть! Если всё так плохо, если Танина жизнь по чьей-то воле коту под хвост, если мир устроен несправедливо, то плевать на саму себя! Получается, никаким высшим силам даром не нужны Танины таланты, потенциальные возможности, Танин уникальный внутренний мир! А может, уникальности и нет вовсе, а Таня сама её придумала, чтобы потешить себя своей значимостью. Она муравей большого муравейника; раздавишь – и ничего не изменится: ни муравейник, ни тем более остальной мир вокруг ничего не потеряют!

Правда, родители горевать будут… и подруга… и ещё кто-то из близких… Погорюют и успокоятся. Вновь начнут получать радости от жизни. А Таня уже нет! Хотя ей тоже хочется!

Надеяться на загробный мир? Но неизвестно ведь, существует ли он на самом деле. Никто, пока живёт на Земле, не может знать этого наверняка! А если и существует, то не похож ли он на сон? Сон, в котором сознание прерывистое, беспорядочное, мутное. Но даже если удастся удерживать сознание чётким, то ждёт ли его жизнь вечная? Вдруг после физической смерти души и живут-то всего несколько дней…

Таня читала, что у человека есть семь тел: физическое, эфирное, астральное, ментальное… и ещё какие-то – и что после смерти физического последовательно умирают остальные. Сохраняется только самое «верхнее» тело, но оно сливается с Абсолютом, то есть, по сути, тоже умирает, ведь при слиянии от индивидуальности ничего уже не останется. Да и что такое «верхнее» тело без всех остальных? Оно не чувствует, не думает, не стремится… Скучно!

Есть ещё гипотеза о переселении душ. Допустим, после смерти Таня вновь родится на Земле. И начнёт всё заново! Заново учиться, заново впитывать в себя родительские установки, испытывать комплекс неполноценности, мучиться от подростковой депрессии, заново искать выход… А ведь столько уже пройдено! Только-только почувствовала вкус к жизни, только-только начала путь к своему личному счастью, и все начинания – драному коту под драный хвост! Умереть сейчас для Тани противоестественно!

О встрече с двойником рассказала и сестре, и родителям. Папа долго и нудно повторял (можно подумать, был свидетелем!), что Тане просто встретилась девушка сильно на неё похожая, но, конечно же, не копия и не «мистический двойник», что двух абсолютно одинаковых людей не бывает, что даже близнецы различаются, если приглядеться. А Таня в раздражении думала: «При чём здесь близнецы!» – и не смотрела на папу, ждала, когда же он отстанет со своими умозаключениями, зацикленными на двух-трёх фразах. Потом папа внезапно вспомнил, что недавно ему приснился очень нехороший сон про Серёжу, только всё это «фигня» и не нужно верить в «чёртиков», и злобно добавил, что это мама виновата, напичкала Танины мозги мистикой и «чёртиками». Таня возмутилась: «Мама-то здесь при чём?! С какой стати ты взъелся на неё?!»

Мама тоже не поддержала Танины опасения по поводу двойника. Наверное, и хорошо! Это лучше, чем если бы она стала переживать за дочь, жалеть и давать кучу материнских советов, один из которых Таня больше всего боится услышать: «В Оток не возвращайся!» Ни папа, ни мама опасности в Отоке не видят и не связывают Танин случай в маршрутке с дьявольским городом.

В отличие от папы, мама не стала оспаривать сам факт двойника, но жёстко заявила, что Таня напрасно нагнетает плохие мысли и настраивается на смерть. Человек иногда умирает просто от страха и ожидания смерти, а не от болезни или другой серьёзной причины. Мама привела пример из телевизионной передачи, где рассказывалось, как простодушные бабушки, да и молодые люди, попадаются на удочку колдунов-шарлатанов, которые внушают: «Скоро умрёшь в страшных мучениях, больная и никому не нужная!» Бабушки пугаются, им реально становится плохо, и они выкладывают кучу денег за то, чтобы их избавили от несуществующей порчи, сглаза или проклятия.

Таня терпеливо выслушала родителей и закрылась в комнате. Упала на кровать, уткнулась в подушку.

Кстати, сестра Вера тоже посчитала, что Таня излишне драматизирует: глупо верить недоказанным историям про двойников, почерпнутым из сомнительных источников! «Меня, например, не так-то просто заставить во что-нибудь поверить!» – похвасталась Вера. И в качестве доказательства напомнила о своём опыте общения с якобы ясновидящей. Эту женщину из клуба «Этика поведения человека» рекомендовала сама Таня: мол, ясновидящая и непременно поможет сестре избавиться от нервозности! Вера в то время часто тревожилась по поводу и без, злилась и пила валерьянку. Поход к «чудесной целительнице душ» дался сестре непросто, она долго колебалась.

– Я ей даже ничего не говорила, просто сидела и молчала!

Вера начала рассказывать историю, которой делится уже не первый раз. При этом её голос сильно повысился от переполняющих эмоций. Тане показалось, что сестра на неё давит.

– Не могу я говорить посторонним о своих проблемах! А эта женщина, видно, решила произвести на меня впечатление: смотри, мол, какой я великий экстрасенс! Как будто она сама догадалась, с чем я пришла. Но я-то знала, что ты заранее посвятила её в курс дела! У неё на столе как бы случайно оказалась соответствующая книжечка – «Поющие в терновнике». Открывает наугад и – о чудо! – попадает именно в то место, где речь о проблеме, похожей на мою. Но на меня такие трюки не действуют! Я прекрасно знаю, что в книге «Поющие в терновнике» чуть не на каждой странице что-то связанное с бабскими переживаниями! А она говорит: «Ой, совершенно случайно сотрудница занесла книжку сегодня утром!» Так я и поверила! И тебе не советую быть легковерной! А то попадёшь в какую-нибудь секту. Я почему-то всегда подозревала, что ты можешь угодить в секту: слишком внушаемая.

– Ты меня абсолютно не знаешь! – рассердилась Таня. – В секту я не попала и не попаду, просто потому что это невозможно! Это противоречит моей натуре! Мне претит любая ограниченность и зацикленность на строго определённом представлении о мире! Загипнотизировать меня уже пытались – разве ты забыла? И, если помнишь, ничего не вышло! Интересно, как бы ты сама отреагировала, если бы встретилась с двойником?

– Если бы я встретилась с человеком, похожим на меня? А что тут такого? Это случается! Хоть и редко, конечно. Ой, Таня! Когда ты примешь, наконец, реальность? Я, кстати, догадываюсь, почему многие люди отказываются видеть реальность. Удобно же! Не надо думать, за тебя уже подумали! На этом, кстати, все религии держатся: не размышлять, не анализировать. Делай, как поп велит, и рай обеспечен!

– Зачем ты мне про религию? При чём тут религия?!

– Ты же веришь, что Ленин умер, потому что двойника встретил! Верить проще, чем изучать историю.

– Да какая мне разница, что там правда, а что ложь про Ленина? Я на этом вообще не заостряюсь! И вера тут не при чём! Мне не нужно верить в то, что перед носом! А двойник был перед моим носом!

– А ещё, мне кажется, ты боишься! – сестра продолжала, игнорируя Танины реплики. – Реальность не такая приглядная, как мистические фантазии. Люди болеют, людей убивают. И смерть, к сожалению, окончательная. Хотя, конечно, комфортнее верить в духов. Спрятать голову в песок.

– Кто прячет голову в песок?! – Таня перешла на крик. – Может, как раз ты? Почему ты не можешь смириться, что кто-то думает иначе, чем ты, что у кого-то опыт, отличный от твоего?! У каждого человека своя реальность! И не стоит абсолютизировать собственную!

– Реальность одна на всех! Давай хотя бы об этом не будем спорить! – возмутилась Вера.

– Я про то, что каждый человек ограничен собственным мировоззрением! А спорить я вообще ни на какую тему не настроена. По правде говоря, уже устала от этого разговора!

– Мировоззрение можно расширять! – отозвалась сестра на первую Танину реплику. – Например, слушать, что говорят умные люди.

– Выбор авторитетов очень индивидуален. Человек считает авторитетным того, кто похож на него самого, кто с ним созвучен.

– Ну, если при выборе авторитетов ориентироваться на то, чтобы, не дай бог, не потревожить собственные заблуждения, тогда конечно! – съязвила Вера. – Получению новых знаний это точно не будет способствовать!

– А разве ты поступаешь иначе? – усмехнулась Таня. – И вообще, Вера, я устала спорить! Пусть каждый останется при своём!

– Я много читаю, слушаю умных людей! – продолжала сестра, потому что была уверена, что «поступает иначе». – Стремлюсь быть информированной, без шор на глазах! А тебе надо успокоиться для начала. Этот разговор тебя сильно зацепил, как вижу.

Она повернулась, чтобы выйти из Таниной комнаты.

– У меня в принципе плохое настроение, – объяснила Таня. – Разговор тут не при чём.

– Я тебе попыталась помочь! – заметила Вера. – Прислушайся к моим словам.

И закрыла за собой дверь. А Таня отвернулась к стенке.

Ближе к вечеру, пошатываясь и чувствуя вязкую муть под грудной клеткой, Таня поднялась с кровати, взяла сотовый и позвонила Полине. Сбивчиво рассказала о том, что случилось. Перехватывало горло. Таня еле сдерживалась, чтобы не сорваться в рыдания.

– Встреча с двойником знак для тебя, – донёсся из Отока голос Полины.

– И что значит… этот знак? Как вы думаете? – девушка всхлипнула.

– Это что-то личное, касается только тебя. Ты сама должна почувствовать. Но сначала восстанови внутреннее равновесие. Подыши! Долгий выдох через рот, ступни на полу. Вдох естественный, акцент делаешь на выдохе. Упражнение простое, но мощное. Помогает успокоиться.

– Прямо сейчас подышать?

– Можешь после нашего разговора.

– Встретить двойника – это плохой знак? – Таня вновь начала всхлипывать.

– Здесь важно разобраться, кто подаёт знак: ангел-хранитель или низший дух. У меня тоже были знаки, которых я в первый момент пугалась. Однажды проснулась и подскочила с кровати, как ужаленная! Меня разбудил грубый голос, который крикнул в самое ухо: «Твой муж мёртв!» Этот голос… Я сначала испугалась, ведь муж в горах, альпинист. Мало ли что может случиться. Но потом прислушалась к себе, вспомнила голос. Ангел-хранитель говорит иначе, мягко подготавливает. И я не поверила.

– Ну и муж ведь жив оказался? – осторожно уточнила Таня.

– Жив. А вот буквально несколько дней назад… Шла я домой, возвращалась после йоги…

В этот момент телефонная связь оборвалась. Вот досада! И без того трудно слушать по сотовому: часть слов, произнесённых тихо или невнятно, теряется! Таня снова вызвала Полину.

– Почему-то прервалось!

– Связь плохая, – откликнулась Полина.

– Вы сказали: «Шла домой, возвращалась после йоги», – торопливо напомнила Таня.

– Да. И вдруг – мотылёк!

– Какой мотылёк? Зимой, что ли?

– Видишь ли, Таня, когда идёшь по тому пути, на который и ты уже вступила, с тобой случаются и голоса, и мотыльки зимой…

«Я вступила на магический путь!» – с гордостью подумала девушка.

– Мотылёк порхает перед моим лицом, – повествовала Полина тонким голосом, а Таня морщилась, стараясь расслышать каждое слово, – машет серыми крыльями прямо по глазам. Большой, пушистый. Мешает идти. Я думаю: «Что ж это такое?!» Останавливаюсь. И тут догадалась: это знак! На данном промежутке дороги надо быть особенно осторожной. И я пошла тихонько, внимательно глядя под ноги и по сторонам. И благополучно дошла до дома. А, кто знает, могла и умереть.

– Что там было на дороге? Какая опасность? – не поняла Таня.

– Не знаю! Я ведь эту опасность избежала. Возможно, поскользнулась бы и сломала ногу. Дорога скользкая. Или на меня наехала бы машина… Смерть как охотник, который выслеживает добычу. Бесшумная и всегда где-то рядом. Её не замечаешь. Живёшь, будто смерти нет. А потом внезапно видишь её в момент нападения! Правда, тогда уже поздно что-то предпринимать.

Таня опять помрачнела.

– Хочу вас спросить…

– Да.

Таня вдохнула, подавляя рыдания.

– Вы думаете… я умру? – проговорила сдавленно.

– А как ты сама думаешь?

– Я имею в виду, я скоро… умру?

Полина замешкалась, Таня продолжила:

– Ну, через месяц, год? Так ничего и не реализую в этой жизни, что хочу? Знаете, я только в подростковом возрасте мечтала умереть молодой! Листала книжку по хиромантии, разглядывала линии на руке и радовалась, что линия жизни вроде короткая. Но тогда я сама не знала, чего хочу на самом деле!

– А чего ты хочешь?

– Жить долго! Сто лет или больше. Успеть осуществить все свои желания!

– Я тут читала Ричарда Баха, «Чайка Джонатан Ливингстон». Рекомендую! Книжка как раз про тебя! Зачитать отрывок?

– Ну, давайте, – вздохнула Таня.

Через некоторое время вместе с шелестом страниц вновь зазвучал Полинин голос: «Мы – из твоей Стаи, Джонатан…»

«Боже, какой ещё Джонатан?» – успела подумать Таня.

«…Мы – твои братья, и мы пришли за Тобой. Пора подниматься выше. Пора возвращаться домой.

– Но у меня нет дома. И Стаи – тоже нет. Ведь я – Изгнанник. И, кроме того, сейчас мы парим на самом верхнем уровне Великого Ветра Гор. И я не думаю, что смогу заставить своё старое тело подняться выше, чем на две-три сотни футов.

– Сможешь. Ибо Ты обрёл знание. Одна школа закончена, пришла пора начинать следующую.

И осознание, в течение всей жизни бывшее для Чайки Джонатана далёкой путеводной звездой, ярко вспыхнуло в тот же миг. Они были правы. Он может подняться гораздо выше, и время возвращаться домой действительно пришло.

Он в последний раз окинул взглядом земное небо и саму землю – дивный серебристый мир, – на которой столь многому научился. А потом сказал:

– Я готов.

И они втроём – Чайка Джонатан Ливингстон и две сияющие подобно звёздам птицы – устремились ввысь, чтобы раствориться в совершенстве небесной темноты».

– Очень утешительно! – нахмурилась Таня и вдруг почувствовала злость против Полины. – Значит, всё-таки, по-вашему, я скоро умру?

– Подожди, здесь ещё…

Шелест, негромкий стук, шелест.

– Это замечательная книга!.. Вот! Нет, сейчас… – кашлянула и с интонацией, будто декламирует стихи, зачитала: – Чианг, этот мир… он ведь вовсе не Небеса, да?..

Снова пропала связь! Таня поспешила в очередной раз нажать «вызов». Полина продолжила цитировать: