Текст книги "Последний шанс"

ГЛАВА 16

Увлекшись подготовкой к путешествию, Тейт старалась не думать о его конечной цели и просто наслаждаться жизнью. Ей это почти удалось. Иногда даже казалось, что она вернулась на восемь лет назад.

Они покинули Хаттерас солнечным весенним утром. Прохладный бриз поднимал на море легкую зыбь. Тейт по настоянию отца первой встала за штурвал и повела яхту вокруг острова к океану. Вскоре и бывшая пиратская гавань, и пассажирский паром остались позади. Материк превратился в смутную тень, осталось лишь бескрайнее море.

– Как чувствуешь себя, шкипер?

Рэй встал позади дочери и обнял ее за плечи.

– Прекрасно. – Тейт подняла лицо к ветру, дующему в открытые окна. – Думаю, я слишком долго оставалась пассажиркой.

– Мы с твоей матерью часто уплывали куда глаза глядят на пару дней. Такое наслаждение! – Рэй вздохнул. – Но я уверен, что гораздо лучше плыть к выбранной цели. Я так давно мечтал об этом.

– А я думала, что ты забыл об «Изабелле». Я даже не представляла, как сильно ты хочешь найти ее.

– Я тоже не представлял. Правда. – Рэй по привычке проверил курс и с удовлетворением отметил, что ни дочь, ни яхта его не подвели. – Когда мы потеряли «Маргариту» и ты вернулась в колледж, я просто опустил руки. Мне было очень тяжело из-за Бака. Я чувствовал себя таким беспомощным. Они с Мэтью были в Чикаго, и Бак даже слышать обо мне не хотел.

– Я понимаю, – прошептала Тейт. – Вы так сдружились в то лето.

– Он потерял ногу. Я потерял друга. Все мы потеряли сокровища. Ни я, ни Бак не справились с потерями. Я не знал, что сказать, как поступить. Иногда я смотрел видеофильмы, которые Мариан сняла в те месяцы… смотрел и вспоминал. Иногда посылал письма. Мэтью и словом не обмолвился, насколько все плохо. Мы, может, никогда и не узнали бы, если бы не отправились во Флориду и не увидели все своими глазами.

Рэй покачал головой, вспомнив, какой испытал шок, когда увидел друга пьяным, ковыляющим вокруг вонючего трейлера среди мусорных куч.

– Мальчик должен был сообщить нам, в какой переплет попал.

– Мэтью? – Тейт в изумлении оглянулась. – По-моему, это Бак попал в беду. Мэтью должен был остаться и позаботиться о нем.

– Если бы он остался, то не смог бы помочь Баку. Он должен был работать, Тейт. Черт, деньги не приплывают с приливом. Ему, должно быть, понадобились годы, чтобы оплатить все медицинские счета. Я думаю, он до сих пор не расплатился за лечение дяди.

– Существуют разные социальные программы, пособия.

– Не для таких, как Мэтью. Он может попросить заем, но никогда – милостыню.

Тейт нахмурилась.

– Глупая гордыня.

– Гордость, – поправил Рэй. – И вот после того, как я увидел Бака, мысль об «Изабелле» снова стала точить меня.

Рэй устремил взгляд на горизонт, но Тейт показалось, что он видит что-то недоступное ей, что-то, о чем она забыла давным-давно.

– Папа, в том, что случилось, не было ничьей вины.

– Не в этом дело, милая, а в справедливости. Круг замкнулся. Я чувствую, что нам повезет. Это, конечно, нелогично.

– Не волнуйся о логике. – Тейт приподнялась на цыпочки и поцеловала отца. – Об этом позабочусь я.

– А твоя мама позаботится обо всем остальном. – Стряхнув грустные воспоминания, Рэй почувствовал прилив энтузиазма. – Мы отличная команда, Тейт.

– Мы всегда были отличной командой.

– «Русалка» с правого борта, – тихо сказал Рэй.

Тейт взглянула на «Русалку». Двойные корпуса разрезали воду, как алмазы – стекло. В отраженном солнечном свете окна рубки казались зеркальными, но Тейт удалось разглядеть Мэтью, стоящего у штурвала.

Мэтью подвел катамаран почти вплотную к «Новому приключению», и Тейт скорее почувствовала, чем увидела, его дерзкую улыбку.

– Похоже, он вызывает тебя на соревнование, – заметил Рэй.

– Неужели? Вызов принят. Ну, Лэситер, берегись, – пробормотала Тейт. Расставив ноги чуть шире, она обхватила рычаг и прибавила оборотов двигателя. Яхта рванулась вперед, оставив «Русалку» за кормой.

Тейт громко рассмеялась. «Новое приключение» – не прогулочная яхта, двенадцать узлов для нее не предел.

Она не удивилась, когда «Русалка» легко догнала ее, и снова прибавила оборотов. Как давно она не испытывала такого волнения, такого азарта!

Пятнадцать узлов! Тейт подождала, пока отставшая «Русалка» с явным трудом дотянулась носом до кормы «Нового приключения», запустила двигатель на полную мощность и захихикала… Она все еще самодовольно улыбалась, когда «Русалка» пулей пронеслась мимо.

К тому времени, как Тейт закрыла разинутый рот, Мэтью обогнал ее на пятьдесят футов. Под заразительный смех Мариан Тейт пришлось признать свое поражение.

Странно, но она не испытывала горечи. И даже когда Мэтью, описав широкую дугу, снова подвел «Русалку» к борту «Нового приключения», она не почувствовала себя оскорбленной.

Черт его побери, она не смогла не улыбнуться ему!

К вечеру третьего дня они бросили якоря во Фрипорте. Чтобы переждать шторм, компания решила организовать общий ужин на борту «Русалки».

К тому времени, когда от главного блюда – джамбалайи[6]6
  Джамбалайя – блюдо, похожее на плов.


[Закрыть] с устрицами, приготовленной Ларю, не осталось ни крошки, Ларю с Мариан глубоко увязли в кулинарных теориях, а Бак и Рэй, легко вернувшиеся к старым привычкам, горячо спорили о бейсболе.

Тейт, не интересовавшаяся ни кулинарией, ни бейсболом, оказалась лицом к лицу с Мэтью. Поскольку молчание могло быть воспринято как трусость, она решила завязать ни к чему не обязывающую беседу:

– Бак сказал, что ты сам спроектировал «Русалку».

– Да. Я сделал несколько проектов и в конце концов остановился на этом. Наверное, я всегда надеялся вернуться за «Изабеллой».

– Неужели? Почему?

– Потому что хотел хоть раз закончить то, что начал. А ты никогда не подумывала вернуться к поискам?

– Нет, – солгала Тейт. – Я была занята другими делами.

– Учебой. Слышал, что скоро ты станешь доктором. Тебе это пойдет.

Он заметил, что Тейт стала заплетать волосы в косу. Это тоже очень ей шло.

– Предстоит еще уйма работы.

– Ты здорово поработала для Смитсоновского института пару лет назад. – В ответ на ее удивленный взгляд Мэтью пожал плечами. – Рэй и Мариан держали меня в курсе. Они гордились твоими исследованиями какого-то древнего греческого корабля.

Он не стал уточнять, что купил журнал и дважды прочитал ее статью.

– Вряд ли это моя личная заслуга. Я была частью команды. Археологические исследования возглавлял Хейден Дил, мой университетский профессор, необычайно талантливый ученый. Я работала с ним на «Кочевнике» в своей последней экспедиции.

«Экспедиции Ван Дайка», – раздраженно подумал Мэт.

– И об этом я слышал. Колесный пароход.

– Правильно. Он затонул на слишком большой для аквалангистов глубине. – Поскольку профессиональный разговор казался безопасным, Тейт расслабилась. – Мы сняли потрясающий фильм о подводной флоре и фауне.

– Похоже, отлично повеселились.

– Это была научная экспедиция, а не увеселительная прогулка, – холодно возразила Тейт. – Команда состояла из лучших ученых. И, кроме научных открытий, – язвительно добавила она, – мы нашли золото. Вот это тебе ближе. Целое состояние в золотых монетах и слитках.

– Значит, Ван Дайк стал еще богаче. «Он знает», – поняла Тейт и оцепенела.

– Это к делу не относится. Научная и историческая ценность перевешивает…

– Чушь собачья! Все махинации Ван Дайка относятся к делу, – вскипел Мэтью. «Неужели она настолько изменилась, что верит в бескорыстие подонка?»

– Тебе все равно, кто подписывает твой чек?

– «Морские исследования»…

– Ван Дайк владеет и «Трайдентом», и «Посейдоном», и «Морскими исследованиями». – Мэтью поднял стакан с красным вином и, презрительно улыбаясь, провозгласил тост: – Поздравляю с успехом! Уверен, что Ван Дайк удовлетворен твоей работой.

Несколько секунд Тейт смотрела на него, затаив дыхание. Ей было так больно, словно он ударил ее. Она помнила, как стояла перед Ван Дайком на палубе «Триумфатора», помнила свою ярость, и страх, и ужасное чувство потери.

Так и не найдя подходящих слов, она встала из-за стола и вышла на палубу. Тихо выругавшись, Мэтью оттолкнул тарелку и последовал за ней.

– Что такое, Тейт? Теперь ты просто уходишь, когда кто-то подносит зеркало к твоему лицу?

Она стояла, вцепившись в поручни, не обращая внимания на ливень.

– Я не знала.

– Так я и поверил.

– Я не знала, – повторила она. – Не знала, когда соглашалась. Если бы знала, то никогда бы… Я никогда не связалась бы ни с чем, имеющим отношение к Ван Дайку. Я даже не задумалась над тем, что стоит за моим назначением. – Если, узнав о Ван Дайке, она чувствовала гнев и возмущение, то сейчас просто сгорала от стыда. – Должна была знать.

– Почему? Ты ухватилась за предоставленный шанс. Это жизнь. – Мэт сунул руки в карманы, чтобы ненароком не коснуться ее. – Все нормально. Ты просто сделала свой выбор. И в любом случае Ван Дайк – не твоя головная боль.

– Как бы не так!

В приливе ярости Тейт резко повернулась к Мэту. Вдали загрохотал гром. Голубая молния расколола небо и отразилась в ее горящих глазах.

– Что бы ты ни думал, Мэтью, Ван Дайк – не твой личный демон. Он обокрал всех нас.

– И ты решила взять что-то у него. На «Кочевнике» ты заработала немного славы, немного денег, и какая разница, за чей счет?

– Будь ты проклят, Лэситер! Я же сказала, что не знала. Как только я выяснила, что это он включил меня в состав экспедиции, я собрала вещи и уехала.

– Хватит молоть чушь, Тейт. Я знаю, что Рэй позвонил тебе и рассказал о своих планах. Ты примчалась, чтобы спасти своих родителей от меня.

– Да пошел ты к черту! Я ничего не должна тебе доказывать. И мне не в чем оправдываться перед тобой. – «Только перед самой собой», – устало подумала она, откидывая с лица мокрые волосы. – Я думала, что меня рекомендовал Хейден.

Мэтью почувствовал легкий укол ревности.

– Твой любовник?

– Просто коллега, – процедила Тейт сквозь зубы. – Друг. Он сказал, что мое имя уже было в списке.

– Ну и что?

– Пошевели мозгами, Лэситер. Я сразу задала себе вопрос: зачем кто-то включил меня в список? Я решила это выяснить и выяснила. Меня выбрал Ван Дайк. Как ты думаешь, сколько на свете морских археологов по имени Тейт Бомонт?

Ситуация начала проясняться, и Мэтью почувствовал себя круглым дураком.

– Ну, я бы сказал, что один.

– Вот именно. – Тейт снова повернулась к Мэту спиной. – Он точно знал, кто я. И он хотел, чтобы я работала на «Кочевнике». Можешь мне не верить, но, когда папа позвонил, я уже покидала экспедицию.

Мэтью вздохнул, потер мокрое лицо.

– Я верю тебе. Может, я был слишком груб, но я никак не мог смириться с тем, что ты работала на него ради карьеры. – Тейт оглянулась и окинула его таким ледяным взглядом, что он почувствовал себя полным ничтожеством. – Ну я же признал, что вел себя по-хамски. Я ошибся.

– Да, ты ошибся. – Теперь вздохнула она. А почему он должен доверять ей? Столько лет прошло. Они совсем не знают друг друга. – Но это неважно. Я рада, что мы устранили недоразумение. Мне неприятно признавать, что он использовал меня. И еще меньше нравится то, что он не выпускал меня из виду все эти годы.

Сам Мэтью до этого не додумался, а когда ее слова дошли до него, ярость вытеснила смутную ревность. Он схватил ее за плечи и едва не оторвал от палубы.

– Ван Дайк когда-нибудь связывался с тобой? Предпринимал что-нибудь?

– Нет. – Пытаясь сохранить равновесие, Тейт уперлась ладонями в его грудь. – Я не видела его с того дня, когда он угрожал пристрелить нас. Но он явно следил за мной. Моя первая после окончания университета экспедиция была организована «Посейдоном»… Господи, в скольких же его проектах я участвовала? Сколько, дверей он открыл для меня и почему?

– Ну, на последний вопрос легко ответить. Он увидел твои возможности и решил их использовать. – Мэтью встряхнул ее. – Он не стал бы помогать тебе, если бы не был уверен, что ты и без него всего добьешься. Он не делает одолжений, Рыжик. Ты добилась всего сама благодаря своему уму и целеустремленности.

– Может быть. Но он всегда стоял за кулисами.

– Да. – Мэту пришло в голову, что, может, она не оттолкнет его, если он притянет ее к себе, но он не стал рисковать. Его руки легко соскользнули с ее плеч. – Мы должны еще кое-что обсудить.

– Что? – рассеянно спросила Тейт, борясь с охватившей ее дрожью. Его ласковое прикосновение всколыхнуло в ней столько воспоминаний.

– Если он знал, что ты была на «Кочевнике», то он знает, что ты бросила экспедицию. Он знает, что мы снова вместе, знает, куда мы собираемся.

– Что же нам делать?

– Победить его.

– Как? У него огромные средства и связи. Теперь он использует меня, чтобы добраться до тебя. Наш единственный шанс – сбить его со следа. Я должна вернуться на «Кочевник» или в любое другое место, где он сможет найти меня. Я даже могу пустить слушок, что ты увлек моих родителей в совершенно безнадежную авантюру на Мартинику. Я уведу его от вас.

– Нет. Мы будем держаться вместе.

– Мэтью, я предлагаю единственно разумный выход. Если он ценит меня как ученого, то обязательно поверит. Раз я не заинтересовалась этой экспедицией, то она действительно бессмысленна, и он оставит тебя в покое.

– Мы будем держаться вместе, – повторил Мэт. – И мы победим его вместе. Мы нужны друг другу, Тейт.

Он взял ее за руку и потянул за собой.

– Куда мы идем?

– На мостик. Я хочу тебе кое-что показать.

– Надо рассказать остальным. Решение должно быть общим.

– Решение принято.

– Ты здесь не главный, Лэситер.

Они бегом поднялись на мостик, Мэтью захлопнул дверь ногой, схватил с вешалки куртку и кинул ей.

– Если собираешься отправиться в одиночное плавание, то ты вовсе не такая умная, какой кажешься. Надевай. Ты вся дрожишь.

– От злости, – пояснила Тейт, но натянула ветровку. – Я не хочу быть слепым орудием в руках Ван Дайка. Не хочу, чтобы ты пострадал.

Мэтью, уже наливавший себе бренди, замер.

– Не думал, что тебя беспокоит моя судьба. Тейт гордо вскинула голову.

– Я охотно разделалась бы с тобой по собственной инициативе.

Мэт улыбнулся и протянул ей пузатый стакан с бренди.

– Ты всегда потрясающе выглядишь мокрой, особенно когда возмущаешься. Как сейчас. Я понимаю, Рыжик, ты с удовольствием разрезала бы меня на кусочки и скормила рыбам, но уверен, что ты подождешь, пока работа не будет закончена.

Тейт пригубила бренди и улыбнулась.

– Я не стала бы кормить тобой рыб, Лэситер. Я их для этого слишком уважаю.

Мэтью засмеялся и легонько дернул ее за косу.

– Тейт, знаешь, что у тебя есть, кроме отличных мозгов, упрямого подбородка и непоколебимой преданности?

Она безразлично пожала плечами и отвернулась к бушевавшему за окнами дождю.

– Прямота, – прошептал Мэт. – Тебе идет.

Тейт закрыла глаза. Каким-то образом он до сих пор умудрялся обойти все ее укрепления и найти путь к ее сердцу.

– Неужели ты мне льстишь, Мэтью?

– Это не лесть, я говорю, что думаю. И задаю себе вопрос, сохранила ли ты то необыкновенное чувство сострадания, которое делало тебя особенной?

– Я никогда не была особенной для тебя.

– Была. – Безразличным пожатием плеч он постарался замаскировать болезненную правду. – Если бы не была, то не покинула бы Сент-Китс девственницей.

Ее щеки вспыхнули.

– Самовлюбленный ублюдок!

– Факт остается фактом, – возразил Мэтью, удовлетворенный тем, что отвлек ее от мыслей о Ван Дайке, и, отставив стакан бренди, наклонился к шкафчику под угловым диваном. – Подожди, – кротко попросил он, когда она направилась к двери. – Это тебя точно заинтересует. И поверь мне… – Он оглянулся через плечо. – Я не собираюсь соблазнять тебя. По крайней мере не сейчас.

Пальцы Тейт крепче сжали стакан. Как жаль, что осталось всего несколько капель, не то она вылила бы бренди ему на голову.

– Лэситер, у тебя столько же шансов соблазнить меня, сколько у вонючего скунса стать моей любимой собачкой. И у тебя нет ничего, что я захотела бы увидеть.

– Несколько страниц из дневника Анжелики Монуар.

Тейт, уже положив ладонь на ручку двери, остановилась как вкопанная.

– Анжелики Монуар? Той Анжелики?

– Оригинал дневника у Ван Дайка. Он нашел его лет двадцать назад через потомков служанки Анжелики и заказал перевод. – Мэтью вынул из шкафчика металлическую коробку и выпрямился. – Предполагается, что Ван Дайки – дальние родственники свекра Анжелики, вот почему Сайлас считает амулет своей собственностью.

Мэтью сел и положил коробку на колени.

– Сайласу льстит, что он потомок графа, пусть даже с сомнительной репутацией. По его словам, граф вернул себе амулет. Правда, для этого пришлось убить служанку, но, в конце концов, она была всего лишь служанкой. Год спустя он умер мучительной смертью – похоже, от сифилиса.

Тейт облизнула пересохшие губы.

– Если ты все это знал, то почему не рассказал нам раньше?

– Я знал не все. Отец поделился с Баком, а Бак держал язык за зубами и не показывал мне бумаги. Я наткнулся на них только пару лет назад, когда засунул Бака в клинику для алкоголиков и стал разгребать трейлер. Бак молчал из страха перед проклятием. – Не сводя глаз с Тейт, Мэтью забарабанил пальцем по коробке. – Как я понимаю, Ван Дайк слишком много рассказал моему отцу. Видимо, он решил, что вот-вот найдет амулет, и захотел похвастаться, рассказал, как выследил «Проклятие Анжелики» через семью графа. Некоторые его потомки умерли молодыми насильственной смертью. Те, кто дожил до старости, влачили жалкое существование. Амулет был продан, и начались его странствия.

– Как твой отец скопировал страницы дневника?

– Судя по его заметкам, он не доверял Ван Дайку. Он решил провести самостоятельное расследование, и это ему удалось, когда зимой пришлось сделать передышку в погружениях. Должно быть, именно тогда он наткнулся на упоминание о «Изабелле», так как стал зашифровывать свои записи. Это все мои домыслы, Тейт. Он многим не делился со мной. Черт побери, ничем он со мной не делился! Теперь, пытаясь собрать все факты, я на самом деле пытаюсь понять, каким был он. Я даже не уверен, что знал его.

– Мэтью, – Тейт села рядом с ним и накрыла его руку ладонью, – ты был мальчишкой. Ты не должен винить себя за то, что плохо знал его.

Мэтью опустил взгляд на их руки: ее – узкую и белую, свою – большую, грубую, покрытую шрамами. Хорошая иллюстрация. Не хуже, чем все остальное, показывает, какая между ними пропасть.

– Я не знал планов отца, только чувствовал: что-то происходит. Я не хотел, чтобы он нырял с Ван Дайком в тот день, потому что слышал, как они спорили накануне. Я просил его не нырять или хотя бы позволить мне спуститься с ним, а он только рассмеялся… – Мэтью замотал головой, словно пытаясь стряхнуть воспоминания. – Да, я не ответил на твой вопрос. Очевидно, отец обыскал каюту Ван Дайка, нашел дневник и скопировал самые важные страницы. Думаю, из-за этого они и спорили.

– Мэтью, почему ты рассказываешь это мне? Зачем возвращаешься к тому, что уже нельзя изменить?

– Потому что ты не останешься, если я просто попрошу тебя.

Тейт убрала руку.

– Значит, играешь на моем сострадании?

– Нет. Излагаю факты. Ты не веришь, что мы найдем «Изабеллу»? – Он внимательно смотрел ей в глаза, оценивая ее реакцию. – Ты уверена в том, что мы не найдем амулет, а если и найдем, для тебя это будет всего лишь ценное старинное украшение.

– Правильно. И все, что ты рассказал, меня не переубедило. Я понимаю, почему тебе хочется верить, но это не меняет фактов.

– Мы охотимся не за фактами, Тейт. – Мэтью открыл коробку и вручил ей страницы, исписанные мелким почерком. – Если ты забыла об этом, то, может быть, прочитав дневник Анжелики, вспомнишь.

«Октябрь, 9. 1553

Утром меня убьют. У меня осталась всего одна ночь на земле, и я проведу ее в одиночестве. Они забрали даже мою дорогую Колетт. И к лучшему. Ни ее рыдания, ни молитвы, чистые и бескорыстные, не помогли бы мне, а она лишь зря страдала бы в этом подземелье, дожидаясь зари. За долгие шесть недель, прошедшие со смерти Этьена, я научилась жить в одиночестве. Я потеряла не только самого близкого друга, мою любовь, мое счастье, но и защитника.

Они сказали, что я отравила его, опоила своим колдовским зельем. Какие дураки! Я отдала бы за него жизнь. Что я и делаю. Я не смогла излечить его. Болезнь вспыхнула так неожиданно. Ни настойками, ни молитвами я не смогла отвратить смерть. И меня, его жену, они обвинили и осудили. Меня, ту, что лечила болезни всех жителей деревни, осудили как убийцу и колдунью. Все, чьи страдания я облегчала, поливали меня бранью, как волки, воющие на луну, и требовали моей смерти.

Их направляет граф, отец Этьена. Он ненавидит и желает меня. Следит ли он сейчас из окна своего замка, как воздвигают костер, который станет моим смертным ложем? Я уверена, что да. Я отчетливо представляю, как злобно сверкают его глаза, как сплетаются в молитве его алчные пальцы. О, я сгорю завтра, но он будет гореть вечно! Небольшое, но все же утешение.

Если бы я уступила, если бы предала Этьена – пусть даже после его смерти – и легла в постель его отца, может, я осталась бы жива. Так граф обещал мне. Но я с радостью предпочла пытки их проклятого христианского суда.

Я слышу, как смеются мои тюремщики. Предвкушение моей казни пьянит их. Но когда они входят в мою темницу, они не смеются. Их глаза горят страхом, их дрожащие пальцы складываются в оберегающие от колдовства знаки. Только невежи и дураки могут верить, что эти жалкие жесты в силах остановить истинное могущество.

Они отрезали мои волосы. Этьен часто называл их ангельским огнем и любил расчесывать. Даже этой последней гордости они лишили меня. Мое исхудавшее тело покрыто ранами от безжалостных пыток. Только на эту ночь они оставили меня в покое. И в этом их ошибка.

Тело мое слабеет, но душа становится сильнее. Скоро я буду с Этьеном. Я больше не рыдаю при мысли о том, что покину этот ставший таким жестоким мир, мир, который прикрывает божьим именем пытки, проклятия и убийства. Я смело встречу пламя, и, клянусь душой Этьена, я не буду молить безжалостных о пощаде и не буду взывать к богу.

Колетт тайком принесла мне колье. Конечно, мои палачи найдут и отберут его. Но этой ночью оно со мной, тяжелая золотая цепь с яркой рубиновой слезой, на которой выгравированы наши с Этьеном имена. Я смотрю на сверкающие рубины и бриллианты. Кровь и слезы. Я чувствую близость Этьена, вижу его лицо.

И я проклинаю всех, кто убил нас, кто убьет ребенка, который шевелится во мне и о котором знаем только я и Колетт. Ребенка, который никогда не узнает жизнь с ее радостями и горестями.

Ради Этьена и нашего ребенка я призываю на помощь все высшие силы. Пусть те, кто проклял меня, страдают так, как страдали мы. Пусть те, кто лишил меня всего, никогда не узнают счастья. Я проклинаю тех, кто заберет мой амулет – эту последнюю связь между мной и моей любовью. Я молю все силы рая и ада: пусть несчастья падут на голову того, кто заберет последний дар Этьена! Пусть вор потеряет самое ценное, самое дорогое. Я оставляю в наследство своим убийцам и их потомкам горе и страдания.

Завтра они сожгут меня, как колдунью. Я молюсь, чтобы они оказались правы, чтобы моя власть, как и моя любовь, длилась вечно.

Анжелика Монуар».

Не в силах вымолвить ни слова, Тейт вернула Мэтью страницы, поднялась и подошла к окну. Дождь утих, лишь тяжело падали отдельные крупные капли.

– Она была так одинока, – наконец прошептала Тейт, не в силах сдержать слезы. – Она ждала в жутком подземелье ужасной смерти, оплакивала мужчину, которого любила, и ребенка, который так и не увидел свет. Неудивительно, что она молила о возмездии.

– Но услышаны ли ее мольбы?

Тейт покачала головой. Слова, написанные так давно, разрывали ее сердце, однако, когда Мэтью подошел и положил ладонь на ее влажную щеку, она отшатнулась и увидела, как потухли его глаза.

– Не надо. Я давно перестала верить в магию, и в черную, и в белую. Колье было бесконечно дорого Анжелике как связь с любимым. Проклятие – совсем другое дело.

– Забавно. Я думал, что исследователь прошлого должен обладать более богатым воображением. Разве, беря в руки старинную вещь, ты никогда не чувствовала ее силы? Ее власти?

Чувствовала. Но не собиралась в этом признаваться.

– Считай, что убедил меня. Я останусь с тобой. Мы вместе победим Ван Дайка. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы амулет не достался ему.

– Такой ответ я и хотел услышать. Я бы предложил скрепить наш договор рукопожатием, но ты же не хочешь, чтобы я касался тебя.

– Не хочу. – Тейт попыталась обойти Мэта, но он загородил дорогу. Она окинула его холодным взглядом. – Мэтью, давай не будем ставить друг друга в дурацкое положение.

– Когда начнем нырять, тебе придется терпеть меня.

– Я переживу. Не наседай.

Тейт направилась к двери, стянула на ходу ветровку, повесила ее на крючок.

– Спасибо за то, что показал мне эти бумаги, Мэтью. Теперь у меня действительно больше фактов.

– Мы партнеры.

Она оглянулась. Странно, каким одиноким он выглядит на фоне штурвала и бескрайнего моря.

– Похоже на то. Спокойной ночи.