Текст книги "Последний шанс"

ГЛАВА 17

Сайлас Ван Дайк оттолкнул последние отчеты и приказал подать ленч в патио с видом на море. Может, красота природы сгладит острое чувство разочарования…

Внизу грохотали разбивающиеся об утесы волны. Из динамиков, спрятанных в пышной зелени тропических садов, лилась музыка Шопена. Ван Дайк закусывал шампанское сочным фруктовым салатом и думал о любовнице, которая вскоре вернется из набега на магазины. Она охотно развлечет его сексом, но… он не в настроении.

«Я спокоен, – убеждал себя Сайлас. – Я по-прежнему все контролирую. Я просто разочарован».

Тейт Бомонт предала его, и это после всего, что он для нее сделал! Он следил за ее карьерой, как за своими великолепными цветами. Словно любящий дядюшка, он способствовал ее успехам. Анонимно, конечно. Он не ждал благодарности. Только преданности.

Триумф «Кочевника» стремительно вознес бы ее на вершину карьеры. С ее внешностью, с ее энтузиазмом, с ее молодостью она оставила бы далеко позади даже таких уважаемых ученых, как Хейден Дил. И тогда он вышел бы из тени и предложил бы ей весь мир.

Тейт возглавляла бы его экспедиции. В ее распоряжении были бы лучшие лаборатории и современнейшее оборудование. Она отправилась бы с ним на поиски «Проклятия Анжелики». Еще в тот далекий день, когда она стояла перед ним на палубе «Триумфатора», он понял, что именно она – связующее звено между ним и могущественным амулетом, знак, ниспосланный ему свыше, и терпеливо ждал подходящего момента.

Сайлас не сомневался, что с Тейт Бомонт добился бы небывалых успехов… но она предала его.

Его зубы сжались, ногти впились в ладони, тело покрылось испариной, перед глазами поплыли красные круги. Он отшвырнул хрустальный бокал, перевернул столик. Фарфор, серебро, фрукты разлетелись по мраморным плитам.

Возмездие! Ее ждет возмездие. Измена – преступление, караемое смертью. Тейт заплатит и за измену, и за то, что вступила в союз с его врагами.

Ван Дайк заметался по патио, срывая с куста кремовые розы, раздирая их в клочья.

Они думают, что обхитрили его? Они ошибаются. Тейт ошибается. Она в долгу перед ним, и она вернет долг. Уж он об этом позаботится.

Нечеловеческим усилием воли Ван Дайк поборол кипевшую в нем ярость и, задыхаясь, уставился на осколки драгоценного сервиза и месиво, в которое превратился изысканный ленч.

Неужели это он все сокрушил? Он не помнил ничего, кроме окутавшего его черного облака.

Опять провал памяти, в панике думал он. Сколько времени длился припадок? Сайлас с отчаянием посмотрел на часы, но не смог вспомнить, когда потерял самообладание.

Неважно. Слуги промолчат. Слуги подумают только то, что он прикажет им думать. В любом случае не он устроил этот разгром, а они. Лэситеры. Бомонты. Он просто отреагировал, может, слишком остро. Но он взял себя в руки. Как всегда. Так было и так будет.

Голова раскалывается, ладони, исцарапанные собственными ногтями и розовыми шипами, горят, но он владеет собой. Он даст им время. Он не станет карать их немедленно. А потом он их уничтожит. Уничтожит всех до одного.

Главное – не терять самообладания. Его родители проиграли это сражение. Его отец не мог контролировать его мать. Его мать не могла контролировать себя. Он научился сдерживать свои страсти… но способность к самоконтролю все чаще ускользает от него, все чаще его охватывает страх, как в детстве, когда казалось, что в шкафах прячутся чудовища. Чудовища. О, они были там, они и сейчас повсюду. Подстерегают в темноте, подкрадываются… Сайлас с трудом удержался, чтобы не оглядеться.

Он теряет контроль, за который боролся так долго!

«Проклятие Анжелики» – вот решение всех его проблем, его судьба. Ведьма вложила в колье свою душу. Почему он раньше сомневался в этом? Почему считал колье всего лишь драгоценной безделушкой? С амулетом он станет сильным, бесстрашным, могущественным.

Сайлас вынул из кармана тонкий льняной платок и вытер лицо, затем сорвал еще один цветок, но уже осторожно и ласково погладил нежные лепестки, наслаждаясь вновь обретенным покоем.

Амулет – его судьба и его спасение. Амулет избавит его от неудач. Амулет вырвет его из черного леденящего мира слепой ярости.

Анжелика вложила свою душу в металл и камни. Анжелика дразнила его годами, манила и не давала приблизиться. Ну, он победит ее, как победил ее его давно умерший предок. Он умеет побеждать.

А что касается Тейт… Сайлас смял цветок, оборвал лепестки… Она сделала свой выбор.

Вест-Индия. Ласковые лазурные воды и тропические острова, утопающие в пышной зелени. Отвесные скалы и белый песок, сверкающий на солнце. Величественные пальмы, колышущиеся на ветру. Именно так многие представляют себе рай, и Тейт не была исключением.

Она вышла на палубу, освещенную первыми лучами восходящего солнца. Вершина спящего вулкана Невиса скрывалась в утреннем тумане. Сады и коттеджи недавно построенного прибрежного отеля словно замерли. Ничто не шевелилось вокруг, кроме неугомонных чаек.

Тейт решила попозже прогуляться по острову и заглянуть в сувенирные лавочки, а сейчас, пока все еще спят, она с удовольствием поплавает в одиночестве.

Окунувшись с головой в приятно освежающую прохладную воду, она вынырнула и медленно поплыла вокруг яхты. Ее довольный вздох закончился испуганным визгом, когда что-то вцепилось в ее ногу и потянуло вниз. Тейт забарахталась, вынырнула, отплевываясь, и с негодованием уставилась в весело сверкающие за маской глаза Мэтью.

– Прости, не смог удержаться. Представляешь, плыву себе спокойненько и вдруг вижу болтающиеся в воде ноги. У тебя потрясающие ноги, Рыжик. От кончиков пальцев до самой…

– Море такое большое, Мэтью, – холодно перебила Тейт. – Порезвись где-нибудь в другом месте.

– Почему бы тебе не надеть маску и не поплавать со мной? У меня в кармане плавок есть мешочек с крекерами. – Он протянул руку и отвел с ее лица прядь мокрых волос. – Не хочешь покормить рыб?

Хотела бы, но только если бы первая об этом подумала.

– Нет.

Довольная своим непреклонным ответом, Тейт поплыла прочь.

Мэт нырнул и снова оказался перед ней.

– Раньше ты была веселой.

– Раньше ты не был таким надоедливым.

Он поплыл рядом, приноравливаясь к ее темпу.

– Ты столько времени проводила с компьютерами и роботами, что просто боишься нырять.

– Не боюсь. Я ныряю так же хорошо, как раньше.

– Тебе нужна практика.

– Не нужна.

– Докажи!

Провокатор! Тейт обругала себя, обругала его, но в конце концов подтянулась на палубу и отправилась за маской и трубкой. Мэтью, конечно, кретин, но знает, на какие кнопки нажимать, думала она, снова прыгая в воду.

Мэтью стрелой промчался мимо, развернулся, чуть не столкнувшись с ней масками, ухмыляясь, показал вниз и в ту же секунду, словно нож в масло, вонзился в толщу воды. Тейт вдохнула поглубже, метнулась за ним… и мгновенно забыла о своем возмущении.

Господи, как же давно она не плавала ради удовольствия! Вот он мир, вечно живущий в ее сердце. Развеваемые течением водоросли, прозрачная вода, песчаные равнины и – когда Мэтью разбросал измельченные крекеры – стайки рыбешек. Переливающиеся всеми цветами радуги, они кружили, жадно раскрывая рты и заглатывая крошки. Одна-две с любопытством заглянули в ее маску, но тут же вновь вступили в состязание за пищу… Боль в легких разрушила ее мечтательное настроение. Тейт вынырнула, продула трубку, глотнула побольше воздуха и снова вернулась в волшебный мир. Только через час она стянула маску и лениво поплыла на спине.

– Может, ты и не потеряла навыки, – заметил Мэтью.

– Я не все время проводила в лаборатории.

Поскольку ее глаза были закрыты, Мэтью доставил себе удовольствие: погрузил пальцы в ее шелковистые волосы, плывущие по воде.

– Ты не заглядывала к нам в Сан-Хуане.

– Я была занята.

Но она видела его. Он учил Ларю нырять с аквалангом.

– Диссертацией?

– Правильно. – Тейт подняла руку, и их пальцы столкнулись.

– Прости. О чем твоя диссертация?

Тейт отплыла на несколько дюймов.

– Тебе будет неинтересно.

Мэтью помолчал с минуту, пытаясь справиться с глубокой обидой.

– Возможно, ты права. – Что-то в его тоне заставило Тейт повернуться к нему и открыть глаза. – Я с трудом сдал школьные экзамены. Что я понимаю в диссертациях?

– Я совсем не это хотела сказать. – Пристыженная, она схватила его за руку. – Просто вряд ли тебе интересно нудное описание того, что ты сам уже сто раз делал. И потом я еще не решила окончательно. – Тейт снова перевернулась на спину и закрыла глаза. – Пока я сравниваю историческую и материальную ценность артефактов. А может, я вернусь к своей первоначальной идее о том, как достижения науки и техники способствуют развитию морской археологии и обезличивают ее. Или…

Тейт открыла один глаз.

– Теперь ты понимаешь, почему я не пришла в восторг, когда ты спросил меня?

– Понимаю. Ты еще не приняла решение. А куда спешить?

– Я думала, есть куда.

Как она могла объяснить ему, что все эти годы словно мчалась по «бегущей дорожке» и вдруг совершенно импульсивно соскочила… и еще не почувствовала твердой почвы под ногами… и понятия не имеет, как вернуться, когда придет время!

Мэтью провел пальцем между ее бровями.

– Когда ты пытаешься перехитрить себя, всегда появляется эта морщинка.

Тейт отбросила его руку.

– Отстань, Лэситер. Не мешай мне переживать профессиональный кризис.

– Мне кажется, пора снова поучить тебя расслабляться.

Он накрыл ее лицо ладонью и толкнул.

Тейт пошла ко дну, успев утянуть его с собой, затем вынырнула и глотнула бы воздуха, если бы не хихикала. Мэтью перехватил ее за лодыжку. Она лягнула его свободной ногой, с удовлетворением отметила, что попала в цель, и обмякла. Как только его хватка ослабла, Тейт еще раз лягнула его и бросилась к яхте, но то ли он стал плавать быстрее, то ли она – медленнее, но она успела сделать лишь пару гребков… Когда ей удалось снова выбраться на поверхность, сил совсем уже не осталось.

– Ты меня топишь.

– Я тебя спасаю, – поправил Мэтью. Действительно, он одной рукой обнимал ее за талию, другой поддерживал их на плаву, а его ноги… его ноги сплелись с ее ногами.

– Может, я и вправду потеряла форму.

– Мне так не кажется.

Тейт перестала улыбаться, осознав, что цепляется за него, прижимается к его почти обнаженному телу. Только сейчас она прочитала желание в его глазах, почувствовала, как откликается ее собственное тело.

– Мэтью, отпусти меня.

Она побледнела и вся дрожала, но Мэт знал, что не от страха. Когда-то он часто видел ее такой… когда в ней вспыхивало желание.

– Я слышу, как стучит твое сердце, Тейт.

– Я сказала…

Мэтью вытянул шею и легко куснул ее нижнюю губу, увидел, как затуманились ее глаза.

– Ну, давай. Повтори.

Но он не дал ей ни одного шанса. Его губы уже покусывали и мяли ее губы, соблазняя, увлекая. Поцелуй становился все более глубоким и опасным.

Господи! Он упивался ею и страдал одновременно. Она была всем, что он помнил, всем, что пытался забыть. И больше. Они ушли под воду, вырвались на поверхность, все еще сплетенные друг с другом, но Мэтью знал, что не море утопит его, а отчаянное и бескрайнее желание, ее вкус, ее аромат, ее вздох, полный наслаждения и замешательства… словно и не было долгих восьми лет между прошлым и настоящим.

– Нет!

Ей удалось выдохнуть одно-единственное слово, прежде чем Мэтью снова впился в ее губы и голова ее снова пошла кругом. Тейт физически ощущала, как ускользает ее воля, и боролась не только с ним, но и с самой собой.

– Я сказала «нет».

– Я слышал. – Мэтью вел свою собственную войну. Он хотел Тейт и по ее реакции знал, что может ею овладеть. Он нуждался в ней и читал не менее сильное желание в ее затуманенных глазах. Если бы речь шла только о желаниях, сражение закончилось бы очень быстро.

Но он любил ее. И остался истекающей кровью жертвой на поле битвы.

– Я не один участвовал в этом, Тейт, но если предпочитаешь винить меня – ради бога.

– Ничего я не предпочитаю. Отпусти меня!

Он уже отпустил и потому сложил губы в некое подобие улыбки.

– Это ты меня держишь, дорогуша. Он поднял руки, помахал ими. Выругавшись, Тейт отпустила его.

– Я знаю, это затасканное выражение, но история не повторится, Лэситер. Мы работаем вместе, мы ныряем вместе. Это все, что мы делаем вместе.

– Твой выбор, Рыжик. Как всегда.

– Значит, не будет никаких проблем.

– Никаких проблем. – Мэтью откинулся на спину и лениво заработал руками. – Если тебя не волнует тот факт, что ты не сможешь сопротивляться мне.

– Еще как смогу! – крикнула Тейт ему вслед, но морщинка, снова появившаяся между ее бровями, пролила бальзам на его раны.

Тейт окунула голову в прохладную воду, затем, что-то бормоча, поплыла в противоположную сторону.

Мэтью сунул пачку листов под нос Ларю.

– Ты не начнешь работать под водой, пока не сдашь письменный экзамен.

– Я не школьник.

– Ты практикант. Я твой инструктор. Сдашь экзамен – будешь нырять. Провалишься с палубы ни ногой. Первая часть – идентификация снаряжения. Ты помнишь, зачем нужен регулятор?

– Для подачи воздуха из баллона аквалангисту. – Ларю оттолкнул бумаги. – Ну и что?

Мэтью подвинул бумаги обратно.

– Из чего он состоит?

– Он состоит, состоит… – Ларю насупился и выдернул из кармана кисет. – Ах да, загубник, шланг и, как его там, вентиль, что ли?

– Расскажи про вентиль.

– Он позволяет уменьшать давление. Зачем ты меня мучаешь этими глупостями?

– Ты не будешь нырять, пока досконально не изучишь снаряжение. – Мэтью сунул Ларю остро отточенный карандаш. – Можешь не спешить, но помни: ты не будешь нырять, пока все не выучишь. Бак, помоги мне на палубе.

– Да-да, сейчас.

Ларю бросил взгляд на удаляющуюся спину Мэтью и зашептал:

– Бак, что такое закон Бойля?

– Когда давление…

– Не жульничать! – крикнул Мэтью. – Бак, уж от тебя я этого не ожидал.

– Прости, Ларю, ты уж сам давай. – Пристыженный, Бак вышел за Мэтью на палубу. – Я просто хотел чуть-чуть намекнуть.

– А кто ему намекнет в сорока футах под водой?

– Ты прав… но ведь у него хорошо получается, так? Ты сам говорил, что он способный.

– Там внизу он плавает как рыба, – подтвердил Мэтью. – Но никаких поблажек.

Мэтью надел гидрокостюм, в последний раз проверил снаряжение, и Бак помог ему закинуть на спину баллоны.

– Мы ненадолго, просто посмотрим, – заметил Мэтью, застегнув грузовой ремень и опустившись на палубу, чтобы надеть ласты.

– Ага.

Бросив якорь над останками «Маргариты», они старались не обсуждать ни прошлую экспедицию, ни ее страшный конец.

– Тейт хочет по фотографировать, – добавил Мэтью, чтобы не озвучивать то, о чем думал каждый из них: что же оставил Ван Дайк?

– Конечно. Она всегда отлично фотографировала. Малышка здорово похорошела, правда?

– Правда. Смотри тут, не подсказывай Ларю.

– Ни в коем случае. Даже если он будет умолять на коленях. – Когда Мэтью надел маску, лицо Бака вытянулось. – Мэтью…

Мэтью оглянулся, увидел панический страх в глазах Бака, но сделал вид, что ничего не заметил.

– Что?

– Ничего. – Бак вытер губы, сглотнул, постарался отключиться от страшных образов, вспыхнувших в мозгу. – Счастливого плавания.

Коротко кивнув, Мэтью соскользнул в воду. Ему хотелось бы погрузиться сразу, затеряться в одиночестве и безмолвии, но надо было плыть к «Новому приключению».

– Эй, на корабле, готовы?

– Почти, – откликнулся Рэй, подойдя к поручням. – Тейт проверяет свою камеру. – Он поднял руку и, улыбаясь, помахал Баку. – Как он?

– Справится. – Вот уж чего Мэтью точно не хотел, так это обсуждать дядины страхи. И ему не терпелось начать. – Эй, Рыжик, хватит возиться! Зря тратим утро.

– Иду.

Ее голова мелькнула и исчезла. «Надевает ласты», – подумал Мэтью.

Через пару секунд Тейт изящно спрыгнула с палубы и сразу пошла на погружение. Мэтью последовал за ней, в то же мгновение их догнал Рэй.

Они спускались втроем, почти касаясь друг друга…

Воспоминания нахлынули внезапно, незваные, непрошеные. Мэтью не ожидал ничего подобного. Все, что случилось в то лето, замелькало перед его мысленным взором ясно и отчетливо. Он вспомнил, как Тейт в первый раз смотрела на него. Настороженно, подозрительно. Вспомнил гнев и возмущение, сверкавшие в ее глазах.

Он вспомнил, как мгновенно увлекся ею, как не мог, да и не старался подавить это влечение. Вспомнил их соперничество, не ослабевавшее, сколько бы они ни работали вместе. Вспомнил их восторг, когда они нашли затонувшее судно. Пока они приближались к «Санта-Маргарите», он вновь пережил все: влюбленность, удовольствие от совместной работы, радость открытия, рождение самой смелой мечты, острую боль потери и крушения надежд…

Ван Дайк не оставил ничего. Мэтью сразу понял, что нет смысла спускать пневмонасос. Пустая трата времени. Ничего ценного здесь уже не найти. Даже корпус был разодран в поисках последнего дублона.

«При тщательных раскопках „Маргариту“ можно было бы спасти, а теперь она просто корм червям», – грустно подумал Мэтью, но, взглянув на Тейт, понял, что его смутные сожаления не идут ни в какое сравнение с ее чувствами.

Потрясенная, она смотрела широко раскрытыми глазами на разбросанные доски, даже не пытаясь справиться со своим горем.

Ван Дайк убил «Маргариту», думала Тейт. Он не ограничился насилием, он ее уничтожил. Из-за жадности одного-единственного человека никто никогда не увидит, какой она была.

Тейт стряхнула с плеча руку Мэтью и подняла камеру. Она разрыдалась бы, но какой толк от ее слез? Она может сделать лишь одно – зафиксировать смерть. Смерть среди вечной красоты, которая сейчас не трогала ее сердце.

«Маргарита» уничтожена и забыта, точно как любовь, которую она когда-то предложила Мэту. Пора похоронить прошлое и начать все заново…

Они поднялись на поверхность, и первое, что увидела Тейт, было бледное, встревоженное лицо Бака, перегнувшегося через поручни.

– Все в порядке?

– Все прекрасно, – уверила она и, поскольку «Русалка» была ближе, выбралась на палубу, затем повернулась и помахала матери, снимавшей их на видео с «Нового приключения». – Все, как мы и ожидали.

– Ублюдок разбил ее вдребезги, так?

– Да.

На палубу вскарабкался Мэтью.

– Рэй хочет отойти чуть дальше к югу. – Он снял маску, пригладил волосы. – Можешь остаться здесь, Тейт, ведь это не займет много времени, правда, Бак?

Кивнув, Бак поднялся в рубку, запустил двигатель.

– Оптимальный вариант – несколько разведочных погружений. – Расстегнув «молнию» костюма, Мэтью опустился на палубу рядом с Тейт. – Может, нам повезет.

– Предчувствуешь удачу, Лэситер?

– Нет. – Он закрыл глаза. – «Маргарита» и для меня кое-что значила.

– Славу и богатство?

Эти слова резанули снова, но не так сильно, как тон, которым были произнесены. Мэтью бросил на Тейт взгляд, полный боли и гнева, вскочил и направился к мостику.

Тейт бросилась за ним.

– Мэтью, прости.

– Забудь.

– Нет. – Тейт схватила его за руку. – Мне очень жаль. Горько смотреть на то, что от нее осталось, и вспоминать. Самое легкое – сорвать зло на тебе, но это не помогает.

В бессильной ярости Мэтью так вцепился в поручни, что суставы его пальцев побелели.

– Я мог остановить Ван Дайка. Бак так думает.

– Бака там не было. – Тейт взяла его за плечо и заставила оглянуться. Странно. Она не думала, что он станет винить себя. Не думала, что в его холодном сердце есть место для чувства вины. – Никто из нас ничего не мог сделать. Копание в прошлом ничему не поможет и ничего не изменит.

– Мы говорим не только о «Маргарите»?

Тейт хотела бы отмахнуться от его слов, но уклоняться глупо, а она надеялась, что излечилась от глупости.

– Да, не только.

– Я был не таким, каким ты хотела меня видеть, и я обидел тебя. Это я тоже не могу изменить.

– Я была молода. Увлечения проходят. – Тейт не заметила, как опустила руку, как сплелись их пальцы, а заметив, высвободилась и отступила. – Я кое-что поняла там, внизу. Ничего не осталось, Мэтью. Ни корабля, ни того лета, ни той девчонки. Все кончилось. Нам придется начинать заново.

– С чистого листа.

– Не знаю, возможно ли это. Давай просто перевернем страницу.

– Ладно. – Мэтью протянул ей руку и, когда Тейт взяла ее, поднес ее пальцы к своим губам и прошептал: – Я не отступлюсь, Рыжик.

– Прости, не поняла.

– Ты сказала, что мы открыли новую страницу. Думаю, и я имею право кое-что нацарапать на ней. Так что я буду добиваться тебя. В прошлый раз ты бросилась мне на шею.

– Ничего подобного.

– Еще как бросилась. Теперь моя очередь. – Он погладил ее пальцы, и она выдернула руку. – Я даже собираюсь получить удовольствие от своих трудов.

– Не понимаю, зачем я вообще пытаюсь подружиться с тобой? Ты совсем не изменился. Такой же самонадеянный наглец.

– Именно таким я тебе и нравлюсь, красотка.

Тейт резко отвернулась, но успела заметить его ослепительную улыбку, и, как она ни старалась, уголки ее губ поползли вверх.

Он прав, черт побери! Именно таким он ей и нравится.