Текст книги "Сезон пурги и пепла"

Азарь говорил о тактике уличных боёв, о главных правилах поединка, если – не приведи все боги – ты оказался один против толпы.

– Гнев, – говорил Азарь, – очень мощное средство для того, чтобы придать толпе ускорения. Разожги его, добейся, чтобы комы взревели. А потом укажи им цель!

– Конечно, – осаживал ученика Лугин Заозёрный, – если другого пути уже не останется.

Проговорив до самой ночи, все наконец улеглись. Люди укутались в плащи, зарылись в солому и, положив под головы вещевые мешки, крепко заснули.

Медведь сбил в сноп оставшуюся солому и понял, что ему-то самому осталось маловато. Но Трес был очень гостеприимным медведем, поэтому он не стал отбирать солому у философов и сходил в лес за мягким и душистым лапником.

На утро ком расщедрился и всё-таки угостил лысых мёдом и бормотухой. После сладкого завтрака они двинули в путь.

Медведь вёл их всё дебрями и чащобами, но какими-то странными. Лугин чувствовал, что с ними что-то не так, но вот что, он понять не мог.

Однако скоро это объяснил сам Трес.

– Хоть вы и отказались разобраться с этой ведьмой, – на ходу говорил медведь, даже не поворачиваясь к людям, – я думаю, что вы всё-таки помогли мне. Теперь я знаю, что делать, и надеюсь, что у нас всё получится. Я поговорю с несколькими верными комами, они должны меня поддержать. Поэтому я хочу отплатить вам добром. Вы, лысые, спрашивали про Позвида, я отведу вас прямо туда, где подобные вам поклоняются ему. Одним вам туда идти ещё несколько дней, но я знаю короткую дорогу.

– Магия! – догадался Азарь.

– Есть немного, – согласился Трес.

– А что вы ещё умеете? Я имею в виду, кроме того, чтобы отводить взоры людям и быстро преодолевать большие расстояния по тайным лесным коридорам.

– Ничего особенного, – ком пожал плечами, – с пчёлами разговариваем, огонь разводим, слушаем музыку небесных сфер.

– Музыку чего? – удивился Лугин.

– Небесных сфер. Никто об этом не знает, но в небе висит много всяких шаров. И каждый из них звучит по-своему. Я люблю их слушать.

Дальше они шли молча.

Через какое-то время лес изменился. Зрительно ничего вроде не произошло, но оба – Азарь и Лугин – тотчас ощутили изменения всем своим существом.

Старый философ стал вглядываться в путь пристальнее. В какой-то момент его внимание привлекли деревья. Они оставались всё такими же голыми, но при этом какими-то больными и уродливым. На ветвях стали попадаться украшения в виде завязанных разноцветных ленточек.

Это был весьма распространённый обычай среди неревских народов: девицы по весне после определённых таинств, веселья и хороводов делали «узелки» кто на что – на здоровье, на исполнение желаний, но чаще всего, конечно, на крепкую любовь.

От обычных «узелков» местные ленты тем не менее отличались весьма серьёзно: ими к деревьям были привязаны волосы. Небольшие, что не вдруг и заметишь, прядки и локоны торчали то тут, то там из-под всех без исключения «узелков».

А это уже больше походило на оберег от нечисти или сглаза, чем на простую завязку на суженого. И, судя по количеству «узелков», береглись тут крепко.

Скоро путники выбрались на широкую поляну.

И тут старый философ встал как вкопанный, выдавив изумлённое: «О».

Поляна была усеяна костями, а в её центре стоял прямоугольный каменный алтарь. Побуревшие от времени кровавые разводы не оставляли никаких сомнений насчёт его назначения. У жертвенника направили острые пики в небо каменные обелиски, по одному на каждую сторону света. Поляну по кругу обступали голубые сосны, на которых, если приглядеться, можно было рассмотреть кости какой-то мелкой живности.

Азарь посмотрел на учителя.

– Однако, – заключил тот.

– Тут я вынужден вас оставить, – с затаённой неловкостью произнёс Трес. – Здесь начинается земля Позвида, и нам, комам, не стоит бродить на ней без крайней нужды. Спасибо, лысые, вы мне очень помогли! Удачи вам.

Медведь кивнул каждому и скрылся в густой поросли кустарника.

Философы проводили его взглядами. Некоторое время они таращились вслед медведю, а потом медленно обернулись и уставились на алтарь.

– Жертвенник! – шёпотом выпалил Лугин.

– Именно, – кивнул Азарь. – Даже если здесь на самом деле нет никакого языческого божества, то его культ вполне себе налицо. Святилище, затерянное в глухих лесах, кровавые жертвоприношения… Его даже местные волшебные медведи знают. Как будто ожили страшные сказочки, которыми любят пугать Храмовые скалы, а, Луги?

Лугин Заозёрный несколько раз задумчиво кивнул. Он подошёл ближе к алтарю и присел перед ним на корточки. Кончиками пальцев старый философ коснулся красивых, искусно вырезанных в камне магических символов. Которые, впрочем, ни о чём ему не говорили.

– Это в самом деле очень любопытно! – сказал учёный. – Я думал, в Горнем уже не осталось мест подобных этому. У нас появилась возможность живьём увидеть религию, чьи корни, возможно, теряются глубоко в веках. Древнее веры Храмовых скал… Невероятно!

– Во-во! – согласился Азарь.

– Да, всё-таки хорошо, что мы последовали за этим Тресом. Но как нам теперь пробраться в проклятую весь? Если, конечно, она вообще существует. – Старый философ ударил себя по лбу. – Чёрт, почему не спросили это у медведя?

Азарь усмехнулся:

– Хорошая мысля приходит опосля, Луги. Капище не выглядит заброшенным, значит, где-то поблизости должна быть и сама весь. Не таскаются же они сюда, затрачивая пару дней на дорогу.

Старый философ почесал затылок и согласно кивнул.

– В общем, я думаю так, – сказал Азарь, – вариантов у нас два. Первый: пойти искать весь. Либо сделать так, чтобы ребятки явились к нам сюда сами.

– Интересно, как ты собираешься это провернуть?

– Ай, Луги, ты сам всё увидишь. Ну, так как? Хочешь посмотреть, как я призову сюда весьцев, или сами потопаем?

Пойти на поиски проклятой веси – стр. 255

Посмотреть, как Азарь станет их призывать – стр. 130

– Твою мать! – поражённо выдохнул Лугин.

Они стояли перед величественным каменным троном.

Престол вытесали ещё в стародавние времена великие резчики. По всей его спинке и подлокотникам причудливыми извивами тянулся узор. Кое-где побуревший и поросший мхом трон тем не менее по-прежнему внушал почтение хотя бы своей монументальностью.

За маестатом[1]1
  Троном.


[Закрыть]клином выстроились статуи комов. Только здесь стояли не те косматые медведи, которых философы встречали в селении, – это были могучие воины, закованные в пластинчатые доспехи и чешуйчатые кольчуги. Они держали сфероконические шлемы у плеча, будто на высоком приёме. А форма их шлемов казалось такой старой, что наверняка помнила ещё империю Саньтар.

Азарь и Лугин во все глаза таращились на это диво, но больше всех дивился Мунда, который отправился вместе с людьми, чтобы те не вздумали сбежать.

Когда Азарь ворвался в терем и понёс какую-то околесицу о древнем храме комов, три медведя решили, что он рехнулся. Молодому философу пришлось пустить в ход всё своё немалое красноречие, чтобы косолапые согласились отпустить с ним Лугина Заозёрного. Хотя бы под присмотром Мунды.

– Это просто невероятно! – воскликнул старый философ и принялся осматривать трон, статуи за ним, кое-где уцелевшие фрески на стенах и высоких сводчатых потолках. – Так почему ты решил, что это всё-таки был храм, а не дворец какого-нибудь комовского вождя или князя?

Азарь улыбнулся.

– Пошли.

Учитель отвлёкся от древнего трона и поспешил следом за учеником.

Мунда некоторое время стоял в немом изумлении, рассматривая престол и статуи за ним с почтительного расстояния, не смея даже приблизиться, но потом вдруг спохватился и увязался за философами, чтобы не упустить из виду.

Азарь привёл их в соседнее помещение. Здесь амфитеатром стояли каменные скамьи, перед которыми на небольшом возвышении находилась прямоугольная каменная же тумба, которую иначе как алтарём язык бы не повернулся назвать.

Свет пучками пробивался сквозь разбитую крышу и падал на стены, испещрённые искусными фресками, на коих изображались различные действа, и впрямь очень похожие на молебны и прочие религиозные ритуалы. Здесь по углам стояло что-то вроде церковных аналоев. На двух из них лежали осколки чего-то, отдалённо напоминавшего статуэтки. Они были расколоты временем и покрыты пылью десятилетий, если не веков. На третьем лежала самая настоящая книга, сделанная из листов некогда первоклассного пергамента и скреплëнная деревянным переплётом. К сожалению, большинство листов рассыпались в труху, уцелела лишь небольшая часть, но она выцвела и побурела так, что не представлялось никакой возможности прочесть то, что здесь когда-то было написано. Переплёт от постоянной сырости практически окаменел.

Четвёртое подобие аналоя оказалось разбитым. Его осколки валялись в том же углу, где когда-то стояла сама тумба. Это, скорее всего, означало, что подставка развалилась по естественным причинам без посторонней помощи.

– Ладно, – согласился Лугин, – признаю, что счесть это место древним храмом причины у тебя были.

Азарь победно усмехнулся.

Мунда зарычал.

– Что? – насторожился молодой философ.

– Мы здесь не одни! – проревел вождь. – Выходи! Ты же знаешь, что, если захочу, я могу почуять, кто ты такой, и так.

Со стороны лестницы раздались гулкие шаги и скрежет когтей по каменному полу.

У старого философа глаза полезли на лоб.

– Трес? – выпалил Азарь. – Ты следил за мной!

– Ну, конечно. Я пребывал в полной уверенности, что ты исполнишь то, о чём мы с тобой условились. И представь моё удивление, когда я снова почувствовал твой запах недалеко от моей берлоги. Я решил выяснить, почему ты всё ещё здесь.

– Да? И зачем я здесь?

Однако Азарю не было суждено получить ответ на свой вопрос. Его перебил Мунда.

– И о чём таком ты условился с этим Безлепом, Трес? – спросил вождь, медленно надвигаясь на кома.

– Вообще-то я Азарь, – буркнул Азарь.

Но на него никто и не посмотрел, даже Лугин – всё внимание было сосредоточено на Тресе.

– Да, Мунда, ты всё правильно понял: это я нанял Безлепов, чтобы они разобрались с Млавой! Потому что вы совсем потеряли рассудок с тех пор, как она у вас поселилась.

Трес хотел сказать ещё что-то, но не успел: голубая ветвистая молния ударила ему в грудь. Помещение утонуло в ослепительной вспышке, а потом раздался оглушительный хлопок. Запахло палёной шерстью.

Азарь сгрёб Лугина в охапку и щучкой нырнул вместе с ним за полуразрушенный алтарь.

Мунда проревел что-то на языке комов, и сразу после этого вспыхнула ещё одна молния.

За спиной Азаря обвалилась стена. Молодой философ закрыл собой учителя. Их пронесло, и ни одного камня не досталось ни одному, ни другому.

Ещё одна молния, что сорвалась с лап комовского вождя, разнесла в клочья тот самый аналой, на котором хранилась древняя книга.

– А что мне было делать, если вы позорите весь благородный род комов? – гаркнул в ответ Трес. Он явно хотел, чтобы его понимали и Азарь с Лугином, поэтому говорил по-человечески.

Новая вспышка блеснула ярче прежней. Философы проморгались и теперь осторожно выглядывали из своего укрытия.

Перед ними два огромных медведя разносили и без того чудом уцелевшие развалины древнего храма. Оба кома с завидным проворством охаживали друг друга и пространство вокруг молниями и целыми огненными столбами.

– Как ты думаешь, Луги, эта магия у них в крови или ей можно научиться?

– Я думал, ты спросишь, не пора ли нам убираться?

– Это и так ясно, Луги, что пора, вот только куда?

Как раз в это время комы разнесли ещё одну стену, после чего обрушилась добрая половина несущей конструкции с остатками крыши. Грохот стоял такой, будто небеса ударились о землю. Вверх взметнулись тучи пыли. Потянуло морозом.

Но комам было не до этого. Они продолжали поливать друг друга и всё вокруг огнём и молниями. При этом по-прежнему препирались. Трес настаивал на том, что вожди размякли и стали терять комовский облик, а Мунда ревел что-то на своём, медвежьем, и явно нечто нелицеприятное.

– Я это к тому, Луги, что магию-то эти двое показывают ничего себе. И вспомни, как ловко нас Трес обвёл вокруг пальца, когда мы попытались его преследовать.

– Господи, неужели ты даже в такой ситуации не можешь говорить короче?

– Я о том, что, судя по всему, их магия – достаточно сложная вещь, – произнёс Азарь, глядя, как Трес при помощи молнии метнул в противника каменную колонну, а Мунда разбил её в крошево своей. – И если они способны ей обучиться, значит, комы не такие тупые, какими кажутся на первый взгляд.

– Логично, – согласился старый философ. – Либо эта магия просто составляет их плоть и кровь. И для кома пользоваться сложнейшими заклинаниями всё равно что моргать для нас с тобой. Это очень интересно! А ещё интересно, доживём ли мы до того, как сможем это выяснить?

– Кажется, да, Луги! Смазывай пятки, старая перечница!

К этому времени как раз кое-как успела осесть пыль, и философы смогли разглядеть огромный пролом в той куче обломков, которую устроили воинствующие комы. В этот пролом запросто бы смогли протиснуться оба мужчины и оказаться в безопасности.

– Давай, Луги, ты первый!

Но жизнь распорядилась по-иному. Как раз в тот момент, когда старый философ пригнулся и на полусогнутых бросился к пролому, комы окончательно доконали древнюю постройку.

За одно мгновение по каменным плитам разбежалась тончайшая сеть трещин, а в следующий миг пол обвалился. Сначала просела и ухнула вниз середина, а потом от неё неровными кругами стал расползаться чудовищный провал. В черноту ушли оба кома. Следом утянуло каменный алтарь и аналои. Веером полетели вниз каменные скамьи и поеденные ржавчиной масляные светильники.

Люди бежали по уже осыпающимся осколкам и чудовищно не успевали. Азарь хотел толкнуть старика в надежде, что тому достанет импульса влететь в пролом и ухватиться там за что-нибудь, но получилось так, что вместо этого, молодой философ инстинктивно ухватился за пояс учителя и утянул его вниз за собой.

Ступайте на стр. 83

Первым делом Азарь обошёл всё вокруг терема. Он сам не знал, что хочет найти, но старался проверить всё, что только возможно.

Молодой философ спешил. Как бы он ни хорохорился перед учителем и девицей, однако попасть под горячую руку – или лапу? – медведя-колдуна он не хотел.

У терема вождей, как того и следовало ожидать, не нашлось ничего подозрительного. Тогда Азарь не поленился и зашёл чуть глубже в лес. Там он тоже не нашёл ничего интересного.

Пришлось возвращаться в селение.

В пути молодой философ ещё несколько раз встречал медведей, с которыми успел уже переброситься парой слов утром. Некоторые даже запомнили, что уже разговаривали сегодня с этим «безлепом» и спросили, нашёл ли его Трес. Азарь ответил, что нашёл.

Однако большинство из тех, с кем парень уже виделся, не помнили его, хоть убей. Они бестолково таращились на Азаря и изумлялись тому, что в кои-то веки безлеп забрался так далеко к ним в лес – давненько такого не было!

Из чего Азарь предположил, что люди, возможно, бывают здесь куда чаще, чем это помнят комы. Наверняка та же девочка из соседнего человеческого селения, которая научила Треса читать, наведывалась сюда постоянно, чтобы вколотить в забывчивую медвежью голову способность разбирать буквы.

Не укладывалась в голове ещё одна деталь: всё-таки магия комов представлялась философам вещью достаточно сложной, чтобы пустоголовые твари могли ей пользоваться так лихо. Допустим, это для них и впрямь так же естественно, как дышать. Но в таком случае в этих способностях не должно быть такого разнообразия. Дышат-то все одним способом. А эти пожалуйста: молнии бросают, огнём полыхают, умеют делаться невидимыми и один бог знает что ещё.

Это куда сильнее вязалось с древним храмом и поражающей своими размерами библиотекой, чем с тем образом разумного, но пустоголового медведя, с которым Азарь уже свыкся.

Солнце между тем постепенно скрылось за верхушками деревьев. Стало ощутимо холоднее. Потянуло дымом.

Азарь сбился с ног, выбился из сил, замёрз как собака, но так ничего и не нашёл. Несолоно хлебавши он вернулся в терем.

Ступайте на стр. 147

Азарь помолчал, будто собираясь с мыслями, а потом повернулся к учителю.

– Ты был прав, Луги, но я понял это только сейчас. Для начала я бы попросил собравшихся дослушать меня до конца. А уж после того, как выскажусь, хотите режьте, хотите ешьте меня. Все согласны?

Мунда ответил за всех.

– Мы согласны. А ты, млава, стой на месте, пока я не спустил тебя к нам, – прорычал ком, даже не обернувшись, и девушка, которая до этого медленно пятилась, вернулась на прежнее место. – Говори, безлеп.

Азарь заложил руки за спину и прошёлся перед комами справа-налево.

– Знаете, ребята, а у меня тут возник вопрос, что за слёзы такие? – спросил Азарь.

– Что? – не понял Зок и посмотрел на братьев.

– Какие такие слёзы? – насторожился Кудер.

– Не пытайся нас провести! – прорычал Мунда. – Сказывай по делу.

– Так я и говорю по делу. Просто я тут вдруг вспомнил, что первый вопрос, который Трес задал, когда увидел нас с Луги был: «Вам нужны слёзы?» Что бы это могло значить, Трес?

Все посмотрели на кома. Тот развёл лапами.

– Это когда было? Я, думаете, помню всё, о чём говорил с этими безлепами при первой встрече?

– Во-во, – вклинился Азарь, – а ещё сначала он величал нас лысыми, а когда понял, что в вашем селении мы таки подзадержимся, то быстренько перешёл на безлепов.

– И по-твоему это доказывает, что Трес и есть тот кретин, который пытается сделать из нас идиотов? – насторожëнно спросил Мунда.

– Нет, но это забавная деталь, не находишь? Как и то, что второй вопрос Треса звучал примерно так: «Вы хотите убить

Позвида?» С чего он это взял? Луги тогда просто сказал, что нас заинтересовало божество человеческого селения, что стоит у вас тут неподалёку, только и всего, – Азарь красноречиво развёл руками, а потом обнял учителя. – Мы тогда списали это на простую подозрительность медведя, но сейчас я склонен думать, что наш Трес испугался…

– Ты что несёшь, безлеп? – окрысился ком. – Чего мне бояться? Вас, что ли?

Азарь ухмыльнулся и подошёл прямо к Тресу. Заглянув тому в глаза, молодой философ несколько раз медленно кивнул. Ком тихо зарычал и сжал кулаки.

Остальные с интересом наблюдали за этой сценой. Даже Млада оставила мысли о побеге и жадно следила за всем.

Один только Лугин нервно прикидывал, стоит ли вмешиваться сейчас или время уже потеряно, Азаря несёт, а комы не дадут ему замолчать, даже если бы он и сам вдруг захотел?

А тот продолжал:

– Нас, дружище. Нас! Ты же не знал тогда, что мы простые люди – какие-то там философы. А вдруг нас прислали из Храмовых скал? Вдруг мы вообще рытники? А что? – Азарь нагло оскалился. – Между прочим, этого до сих пор не стоит исключать.

– Кто такие рытники? – недоумевал Трес, но Азаря было уже не остановить каким-то там побочным вопросом.

– Однако испугался ты не за себя. В конце концов на тот момент, если я правильно помню, на вашей стороне было численное преимущество.

– Чего?

– Вас было больше! Поэтому испугался ты за своего хозяина, Трес. За Позвида, – Азарь попытался по-свойски обнять кома, но тот щёлкнул зубами перед лицом философа, и парень отпрыгнул. Впрочем, говорил он по-прежнему невозмутимо. – Ну, и правильно, вы так берегли тайну его существования. Ве-сюшку, что ему поклоняется, унесли глубоко в непроходимые дебри. Племя разумных медведей оболванили, чтоб вам палки в колёса не совали, а тут на тебе – двое пришлых незнакомца разнюхивают о Позвиде! Разобраться с нами ты бы мог тотчас, но кто знает, сколько нас таких на самом деле? И ты решил приглядеться к нам поближе. А заодно уложить двух зайцев, снарядив нас убить Младу, которая, сама того не зная, опять толкнула комов к развитию.

Трес слушал его прищурившись, а потом расхохотался, совершенно как человек. Даже слёзы на глаза навернулись. Остальные комы обернулись на него.

– Он сказал что-то весёлое? – медленно произнёс Мунда.

– А разве не всё, что он тут наплёл, смешно? – утирая слёзы, сказал Трес. – Ну, потешил так потешил…

– Я ещё не закончил, – жëстко сказал Азарь, глядя на Треса.

– О боже, – выдохнул Лугин и сел на нижнюю полку. Плечом он привалился к верхней стойке и устроился поудобнее, предчувствуя, что это надолго.

Млада тоже устала стоять и уселась на обломки сверху. Она по-прежнему не торопилась спускаться, но при этом заняла такое положение, чтобы всё происходящее было как на ладони.

– Успокойся, Трес, – проговорил Кудер. – Мы обещали дослушать безлепа до конца. Комы всегда держат слово.

– Ладно! – окрысился тот. – Говори, безлеп! Но моё терпение на исходе…

Азарь продолжал:

– Луги, вспомни ещё раз первый день. Когда мы только вошли, Трес свалил хворост у порога и размял спину, совсем как человек. Больше я подобных жестов у комов не видел.

– Что ты этим хочешь сказать? – не понял Мунда.

Азарь повернулся к нему и пристально посмотрел в глаза.

– А то, что Трес – не ком. Он кто угодно, но не один из вас. Вспомните, как давно он живёт тут?

– Ровно столько же, сколько и любой другой, – без заминки ответил Кудер.

– А кто из вас помнит, каким был Трес в детстве? С кем из вас он дружил или дрался? – Здесь комы замялись, и Азарь не был бы собой, если на этом остановился. – Ещё подумайте над тем, что Трес давно уже считается среди вас странным, и ответьте себе на вопрос: почему?

Уверенность комов в своём товарище таяла на глазах. Медведи переминались с лапы на лапу и переглядывались всё более смущённо, как будто искали решительного неприятия слов чужака друг в друге и не находили.

– Даже его имя от слова «трескун». Как сказал сам Трес, это потому, что он с треском проламывается через кусты и не особенно ловок. Но мы все знаем, каким тихим при желании может быть Трес. Поэтому «трескун» вовсе не значит «проламываться с треском», это значит «трескучий мороз». Чем не имя для слуги кровавого языческого божества?

– Это звучит очень странно, – сказал Мунда и почесал грудь, как раз в районе своего отличительного пятна. – Угрожающе, но странно.

– Ну, хорошо, – Азарь кивнул. Он запахнул свой осенний полукафтанчик и потуже затянул пояс. – Хорошо. Тогда я предлагаю сходить к Тресу в берлогу и посмотреть, как там и чего. Если я неправ, то ничего интересного мы там не найдём. Но вдруг мы увидим те самые слёзы? Сдаётся мне, штука очень любопытная. Особенно если учесть, что прозвучала она в связке с опасениями, что мы пришли убить Позвида… – Азарь в упор посмотрел на кома. – Да, Трес? Я же правильно понимаю, что слёзы – это смерть Позвида?

– Ты городишь какую-то чушь…

– Тогда идём в гости? – и Азарь расплылся в самой приветливой своей улыбке.

– Как пожелаешь!

Вожди кивнули друг другу, Мунда повернулся к Тресу.

– Не обижайся. Мы покажем этому безлепу, что он ошибается. А потом, если на то будет твоя воля, мы его убьём.

Трес кивнул и жестом пригласил комов выходить, дескать, после вас. Вожди двинулись к самой высокой груде обломков, при помощи которой было легче всего выбраться. Следом за ними вышагивал Лугин Заозёрный. Потом Азарь. Молодой философ старался не выпускать из поля зрения Треса, который шёл последним.

И это спасло парню жизнь.

В тот самый момент, когда Кудер уже был готов первым запрыгнуть на обломки, Трес бросился на Азаря. Даже несмотря на то, что молодой философ не спускал с него глаз и был готов ко всему, ушёл он из-под удара в последний момент.

Трес промахнулся и налетел на Кудера. Вместе они врезались в кучу обломков, подняв тучи пыли. Вся конструкция пошатнулась, а потом с грохотом обрушилась вниз.

Люди и комы брызнули в разные стороны. Азарь с Лугином спрятались за ближайшим стеллажом. Медведи не стали прятаться так далеко, отбежав всего на несколько шагов. У обоих на мордах застыла маска тупого удивления.

Первым из-под завала выбрался Кудер. Он медленно прополз несколько шагов и встал. Кома шатало, и в целом вид у него был такой, как после хорошей трёпки. Взглянув на обломки, под которыми остался Трес, Кудер состроил мину, скорее приличествующую обиженному ребёнку, но никак не вождю гордого племени.

– Он что, напал на меня? – наконец выдавил Кудер.

После этих его слов остальные комы вылупились с ещё большим удивлением.

– Ну, если быть до конца честным, то напал он на меня, – подал голос молодой философ и опасливо выглянул из-за полок. – Как по мне, так это отличное доказательство моих слов.

– Как вы думаете, он погиб? – спросил Мунда, и все три кома осторожно подошли к завалу, под которым был погребён Трес.

А через мгновение завал взорвался острой каменной крошкой, и следом вылетела уродливая тварь. Без сомнения, она когда-то была Тресом. Даже сейчас чудовище всё ещё сохранило некоторые черты медведя, хотя и они постепенно стирались из её облика.

Чудовище бросилось на комов и несколькими движениями разбросало всех троих. С непостижимой скоростью тварь принялась метаться от одного к другому, жестоко избивая каждого. При этом Трес успевал разбрасывать во все стороны молнии и полыхать огнём.

Тварь менялась. Её тело находилось в постоянном движении. Туловище слегка удлинилось, и с него осыпалась вся шерсть, обнажив уродливые острые позвонки. Мощные медвежьи лапы вытянулись вперёд, стали куда тоньше, и в них появился один дополнительный сустав. Из скрюченных пальцев выдвинулись огромные когти.

К чести комов, они довольно быстро сумели справиться с растерянностью, и, пока оглушённый очередным ударом Мунда пытался подняться, в бок чудовищу ударила ветвистая молния. И сразу за ней вторая – с другой стороны.

Трес взревел и бросился в атаку.

В дело шло всё: молнии, огонь и когти, которые были даже больше, чем у медведей. Отбиваться приходилось тем серьёзнее, чем вернее наседали комы.

– Ох, Луги, спрятался бы ты где-нибудь подальше! – проорал молодой философ, пытаясь перекричать ужасный грохот, что раскатывался по опустевшей библиотеке от столкновения комов с неведомой тварью.

Старик послушно кивнул и на полусогнутых ногах бросился в дальний угол, где он намеревался пересидеть за грудой сваленных друг на друга каменных лавок.

Азарь довёл его, убедился, что учитель засел более или менее надёжно и выбежал из укрытия.

– Млада, попробуй сверху эту…

Млады, конечно, уже след простыл.

– Скотина! – ругнулся Азарь и поискал взглядом что-нибудь, что сгодилось бы на оружие. Потом он посмотрел на поединок комов и пришёл к неутешительному выводу, что здесь его, Азаря, могут прихлопнуть просто походя, даже не заметив, и самым разумным будет пересидеть где-нибудь рядом с Лугином.

Но вот отсиживаться за чужими спинами Азарь не привык. Поэтому он улучил момент и осторожно пробежал вдоль стены, отгородившись от основного действия пустыми книжными полками. Когда молодой философ добежал до противоположного края, он вскарабкался вверх по массивному стеллажу, перепрыгнул на статую и уже оттуда выбрался в святилище, где до вчерашнего дня стоял алтарь с каменными скамьями. Там Азарь вооружился большим куском от расколотого аналоя и подошёл к краю обрыва.

Внизу комы по-прежнему поливали огромную уродливую тварь огнём и молниями. Все трое представляли собой жалкое зрелище. Мунда был весь в ожогах и проплешинах. Там и здесь из глубоких ран сочилась кровь. Зок подволакивал правую ногу и больше бегал, уворачиваясь от атак, нежили нападал. Кудер напротив рвался в бой, даже несмотря на сломанную переднюю лапу, которую он прижимал к груди. Каждый раз после атаки он откатывался в сторону, с каждым разом вставал всё труднее, но раз за разом бросался вперёд.

Трес же напротив казался вполне бодрым и, судя по всему, намеревался в ближайшее время разделаться со всеми троими.

Азарь хорошенько прицелился и метнул в него кусок аналоя. Молодой философ видел, как камень летит прямо в голову Треса, но на всякий случай не стал дожидаться его реакции и щучкой нырнул подальше от пролома.

И правильно сделал, поскольку через мгновение снизу в дырявую крышу ударила ветвистая молния. На несколько мгновений всё помещение потонуло в белом свете, а когда он погас, Азарю потребовалось ещё несколько мгновений, чтобы проморгаться и восстановить зрение.

С глухим звоном вниз посыпалась черепица.

– Ладно, попробовать стоило, – философски заключил Азарь. – Что там? Молнии, говорите?

Он осмотрелся. Приметив для себя металлический факел с остриём на нижнем конце, Азарь вытянул его из ушек на стене. Чуть подбросил вверх. Хмыкнул – вроде ничего. И осторожно приблизился к краю провала.

Как раз в этот момент Трес схватил огромной ладонью с паучьими пальцами голову Мунды и как следует приложил кома об книжную полку. Каменная доска раскололась надвое, а сам стеллаж покачнулся в одну сторону, в другую и медленно завалился на соседний. Тот мгновение простоял без движения, а потом завалился следом. И так пустые полки одна за одной со всё нарастающим темпом принялись падать друг на друга, пока последняя не упёрлась в стену.

Азарь воспользовался грохотом, который издавали каменные стеллажи при падении, чтобы незамеченным спуститься обратно вниз. Там он засел за кучей из обломков гранитного пола, каменных скамей и алтаря.

– Ох, Луги, надеюсь, что ты ещё жив, – произнёс себе под нос молодой философ.

Азарь пристально следил за происходящим. Прямо на его глазах у Кудера полностью обгорела вся шерсть, оставив только почерневшие проплешины и обожжённую кожу. Азарь видел, как Зок пытался увернуться от молнии и боковым стримером ему выбило бельмастый глаз. Мунда держался лучше всех, хоть и был к тому моменту весь в крови и грязи.

Благоприятный момент для удара выпадал уже несколько раз, но Азарь никак не успевал его поймать.

Тем временем комам явно оставалось очень недолго: два, дай бог, если три хороших удара – и поминай как звали.

Внезапно до Азаря донёсся неясный, почти безотчётный гул. Под ногами задрожал каменный пол.

– Это ещё что такое? Землетрясение? – с удивлением вымолвил Азарь, ничуть не опасаясь быть услышанным.

Дрожь тем временем только нарастала. Теперь её заметили даже комы. Они в немой оторопи переглядывались меж собой и озирались по сторонам.

Чем и воспользовался Трес.

Тварь ухитрилась поймать Кудера за задние лапы и грянуть его об пол так, что ком больше не пошевелился. Оставшиеся два брата дико заревели и, больше не помышляя о защите, бросились на Треса.

Азарь следил за этим в тупом оцепенении. Он стоял на месте и не особенно даже скрывался. В этот момент философ понял, что сверху доносятся какие-то крики и рёв. Азарь поднял голову и увидел, как в провал со всех сторон прыгают разъярённые комы. Они падали навзничь, друг на друга, на камни, оскальзывались, расшибались в кровь, но тут же поднимались и бросались на исполинскую тварь, что подняла руку на их вождей. Некоторым удавалось запрыгнуть сразу на Треса.