Текст книги "Дерево уккал"

Глава 4. Ее последнее благодеяние

Бессмертные рахманы, гибель для которых воспринималась особо трагично, собирали своих павших, чтобы доставить их в храм двуликой богини. Люди же сносили мертвых к небольшому кладбищу вне деревенской ограды. Сайхан плакала над Елисеем, которого вместе с остальными готовили к погребению.

– М-да, высока цена победы, – вздохнул дед Савелий и утер кулаком предательски выступившую слезу. – И что толку от нее, если множитель сгинул?

– А и черт с ним, с этим множителем, – ответил стоявший рядом Григорий. – Глупо верить, что наша жизнь зависит от такой ерунды. Темные суеверия, что они дали Касьяну? Силу? Мудрость? Власть? А жадному поляку? А другим безумцам, гнавшимся за призраками? Вот перед нами друг, который отдал жизнь не за химеру господства над человечеством, а за нечто гораздо более ценное – за то, чтобы люди сами решали свою судьбу. За то, чтобы никакая злая воля дурака, возомнившего себя богом, не могла превратить их в послушных рабов, довольных своим рабским положением. То, что рассказал мне колдун под деревом на острове… Не дай Бог, если появится еще кто-то, вожделеющий воплотить в жизнь подобные идеи. Так что к черту множитель! Я думаю, уккалам больше нечего делать на острове. Будет здорово, если рахманы согласятся забрать их с собой.

– Так ведь и мне на острове больше делать нечего, – вдруг сообразил старик. – Как же теперь?

– Да очень просто. Деревне нужен хороший мудрый староста, который сможет залечить душевные раны тех, кто сражался и тех, кто не смог. Вне всякого сомнения, если ты решишься на это, то будешь избран.

Их разговор прервал крутившийся неподалеку трогл Сильвестр.

– Глядите, глядите! – воскликнул он, указывая на небо.

Все подняли головы вверх и застыли, пораженные увиденным.

Над деревней медленно опускаясь, кружила чудесная птица с рыжезлатыми перьями, крыльями, похожими на языки пламени и глазами, светящимися будто драгоценные каменья. Она пела сладким голосом, и слушавшие ее пленялись мыслями, забывая все преходящее.

– Мать всех птиц, – только и сумел вымолвить трогл. – Это добрая весть. Она оплачет павших на поле битвы и излечит раны выживших.

И правда, когда птица, наконец, приземлилась, она смахнула со своих крыльев живую росу, окропив ею изумленных людей, рахманов, пигмеев, песьеглавцев, тененогов и всеухов. И все, на кого попали чудесные капли, почувствовали невероятную легкость, будто только что пробудились от прекрасного безмятежного сна, будто не было никаких менков с их ужасным хозяином. Затем райское существо развернуло крыло в сторону Сайхан, все еще обнимавшей безжизненное тело Елисея.

– Что это значит? – спросил Григорий у деда и трогла.

– Она приглашает, – ответил старик. – Хочет забрать парня с собой в те земли, где нет смерти и несправедливости.

– Похоже, что нет такой земли, – с сомнением молвил грек, – но, возможно, будет, если сильно постараться.

– Не то, не то, – вмешался Сильвестр. – Как я сразу не понял? У Хозяйки совсем другие планы – ее последнее благодеяние. Она покидает нас, но кто-то ведь должен остаться. Положите Елисея птице на спину. Скорее!

Не задавая лишних вопросов, Григорий выхватил из толпы братьев-близнецов Гурьяна и Лукьяна, и они втроем, деликатно отстранив растерянную девушку, взгромоздили тело павшего богатыря на спину райской птицы, и отошли назад. Но птица все так же протягивала крыло.

Грек вопросительно посмотрел на трогла. Тот лишь развел руками.

– По всей видимости, не только он должен улететь, но и те, кто прибыл в наши края в гости. Пришла пора прощаться.

– Но куда мы полетим?

– Не беспокойся об этом, птица знает.

Уккала Игнат, конечно, не понимал, о чем идет речь, но ему и не надо было понимать. Он чувствовал, что люди, которых он так полюбил, покидали его навсегда.

– У-у-у, – завыл меховой шарик и побежал на своих маленьких ножках прямо в объятия все еще заплаканной татарки.

Однако дед Савелий аккуратно отнял зверька у девушки, поставил его на землю и посохом отогнал подальше за круг провожающих.

– Ишь, какой шустрый нашелся. Нечего твоему брату из лесу нашего показываться. Один раз в Москве побывал и хватит. Теперь тут сиди. Так оно для всех лучше будет.

Птица с Григорием, Сайхан и мертвым богатырем на спине собиралась взлетать, но не тут-то было.

– Стойте! Я с вами!

Сквозь толпу, активно работая локтями, продралась вполне окрепшая и восстановившая силы Варвара.

– Нечего и мне здесь больше делать, – заявила она. – А там, может, чем пригожусь. Вот, и еды в дорогу на всех собрала, а то как же?

Варвара показала битком набитую всякой снедью котомку, в которой грек привез уккалу. Григорий с пониманием кивнул, подал ей руку и помог забраться наверх.

– Мы еще увидимся! – воскликнул он. – Мир велик, но не так велик, как нам казалось.

Райская птица взмахнула рыжезлатыми перьями и понеслась прочь от затерянной среди лесов и болот деревни, от невиданных и странных, но в сущности неплохих существ, рискнувших своими жизнями ради жизни других, от заветного древа на острове, что корнями уходит в преисподнюю, а кроной тянется к небесам, и, конечно, от удивительного племени уккал, один из представителей которого сыграл маленькую, но очень важную роль во всей этой истории.

* * *

Обгоняя ветер, неслась мать всех птиц над реками и болотами, лесами и горами, так что у сидящих на ее спине захватывало дух. Только теперь, глядя сверху на несущийся мимо ландшафт, Григорий смог по-настоящему оценить те пространства, которые он преодолел, чтобы просветить тьму загадочного мира, раскрыв его вековечные тайны. Но полет завершился далеко от места, где грек начал свое путешествие. Они опустились на горном перевале, где позапрошлой зимой отряд атамана Ермака подобрал оборванного и испуганного поляка, неуемные страсти которого привели его позже к гибели. Здесь же, посреди упиравшейся в горный склон поляны, возвышался монолит, по убеждению пана Адама, дарующий бессмертие тем, чья душа чиста. Кое-как спустив тело Елисея на поросшую разнотравьем землю, Григорий, Сайхан и Варвара переглянулись, не зная, что делать дальше.

– Это трудно себе представить, но, мне кажется, мы очутились здесь только ради одного, – произнес после недолгого раздумья грек.

Какое-то внутреннее чувство заставило его достать из-за пазухи латунное яйцо – поломанные часы, которые внезапно пошли. С ними в руке он подошел к монолиту и ощутил легкое притяжение – часы тянуло к прохладному камню. И вот, коснувшись металлическим корпусом мутной полупрозрачной поверхности, Григорий сделал два шага назад, так как мертвый камень ожил. Он становился все светлее и прозрачнее, пока, наконец, не истончал настолько, что внутри него уже легко можно было разглядеть силуэт. Женский силуэт с оленьими рогами на голове. Рука грека инстинктивно легла на рукоять оружия, потянув из ножен арабскую саблю. Но через мгновенье он вернул ее на место и улыбнулся.

– А ведь я знал, что мы снова встретимся. Мне говорили, это невозможно и все же…

– Они не врали, это действительно невозможно, – улыбнулась в ответ вышедшая на поляну молодая женщина с льняными волосами.

Она опустила поднятые кверху руки, и все поняли, что никаких рогов на голове ее не было.

– Мы поговорим еще, – произнесла она, – а пока нужно сделать то, что не терпит отлагательств.

Ее ладони легли на истерзанное тело юного богатыря, и волшебный свет разлился по его груди. Вдруг Елисей открыл глаза и от удивления замотал головой.

– Эй-эй, что случилось? Где змей? Его убили? – воскликнул он, неуклюже пытаясь встать на плохо слушавшиеся ноги.

Сайхан тут же подскочила, чтобы поддержать шатавшегося юношу, но Григорию показалось, что она скорее обняла его могучий торс, ибо выше просто бы не дотянулась.

– Все кончилось хорошо, мой друг, – ответила ему незнакомка. – Змей повержен, а тебе еще рано нас покидать. Я так решила.

– Ты Хозяйка? – спросила взволнованная татарка.

– Думаю, что уже нет. А вот Елисей… Жизнь не дается просто так, если нет цели, если нет ради чего жить. Я знаю, частица твоего сердца там, в деревне, верный защитник жителей леса, а другая частица прямо у тебя в руках. Ты вернешься обратно, как и хотел, чтобы оберегать свою землю и существ, обитающих на ней. Оберегать до тех пор, пока жив хоть один из них.

– Вторая частица сердца тоже вернется в деревню, – твердо вымолвила Сайхан, глядя прямо в глаза Хозяйки. – Я так решила.

Женщина с льняными волосами одобрительно кивнула.

– Пусть будет так. Но не станем спешить. Эту ночь мы проведем здесь. Мне нужно еще кое-что сказать вашему другу.

Она взяла грека под руку и повела куда-то вдаль, прочь от всех непосвященных, кто мог бы услышать последние слова покидающей мир богини.

Их не было всю ночь, а под утро Григорий вернулся один. Он был задумчив, но вовсе не подавлен, как будто узнал, что-то очень важное и дарующее надежду.

– Ну что она сказала? – впервые подала голос забытая всеми Варвара.

– Что нам пора в путь. Но пока попрощаемся с друзьями.

Они долго обнимали Сайхан и Елисея, пока те, наконец, не забрались на свое чудесное средство передвижения, которое, взмахнув крыльями, понесло их обратно, к ворчливому, но мудрому деду Савелию, к мелкопакостливому, но всегда появляющемуся вовремя троглу Сильвестру, к слегка глуповатым, но добрым и сильным близнецам Гурьяну и Лукьяну, ко всем остальным поселянам и лесным обитателям.

– Эх, нам бы такую птичку, – вздохнул Григорий, проводив взглядом тающее в горнем небе золотистое пятнышко. – А то ведь своим ходом добираться придется. Ты хоть представляешь, сколько нам еще предстоит прошагать?

– Вообще не представляю, – честно ответила Варвара. – Наверное, много. Благо я позаботилась о пропитании.

– Хорошо, что напомнила, а то я что-то проголодался. Давай-ка сюда котомку.

Грек открыл свой старый холщовый мешок в надежде подкрепиться чем-то вкусненьким. Каково же было его удивление, когда вместо заботливо приготовленных деревенских блюд из сумки с любопытством уставились два глаза-блюдца.

Эпилог

Приземистый и толстоватый царь Федор отвернулся и нетвердой поступью направился в крестовую, показывая тем самым, что аудиенция окончена. Борис Годунов поклонился и тихонько вывел Григория из кабинета в переднюю.

– Весьма, весьма захватывающая история. Государю Федору Иоанновичу очень понравилось то, что ты поведал. Особенно про христианский подвиг отца Феофана. А как там сложилось у этой, ну, которая с тобой на Русь вернулась… у Варвары?

– По дороге в одном монастыре осталась, боярин. А куда ей было еще деваться?

– Ну да, ну да, как же. В общем, хоть там и не все гладко прошло, награду за помощь в сибирском взятии и за другие дела получишь знатную. Но знаешь что, давай-ка некоторое время не шибко распространяться о твоих приключениях. А то мало ли… Нам ведь надобно перво-наперво Кучума добить, да в Сибири закрепиться. Не простая задача, скажу я тебе. На западе же и того труднее – отбить у свеев русские города, что пришлось отдать недавно по Плюсскому перемирию. А новый царь, видишь ли, вельми добр и весьма кроток. Иногда возникает впечатление, что он променял бы державу на монастырь, ежели только это было возможно. Очень не вовремя Иван Васильевич почил, упокой Бог его душу, очень не вовремя. Ну да все равно справимся, устоим. Ты, главное, сейчас отдохни, сил наберись, а дальше посмотрим, где тебе применение найти – на западе, востоке, а может даже и здесь, в Москве. Ну, все, бывай, друг сердечный, меня ждут неотложные государственные дела.

Едва успел Григорий покинуть царские хоромы, как дорогу ему перегородил какой-то казак.

– Эй, ты чего своих не узнаешь? – спросил он подбоченившись.

– Да вот что-то не припоминаю.

– Ну как же, это ж я, Александров Черкас. Вместе Искер брали, а потом Ермак отправил меня в Москву с вестями и пленным царевичем Маметкулом. Так вот до сих пор здесь подвизаюсь, но скоро, видимо, опять за Камень двину – приказ есть приказ.

– Ах да, конечно, и как я тебя сразу не признал? – удивился грек сам себе.

– Ну вот, другое дело. Пойдем-ка со мной пропустим стаканчик-другой и потолкуем о том о сем. Давно ж не виделись как-никак.

В кабаке пахло пивом и соленьями. Черкас увлеченно чавкая, наминал свежий курник, что нисколько не мешало ему говорить.

– Тут при дворе много кто ошивается, гишпанские капитаны даже есть. Они за океян плавают и привозят оттуда золота и драгоценностей каких хочешь в любых количествах. А еще диковинки всякие тащат от тамошних дикарей. Страшные люди, я тебе скажу. Но дело не в этом. Играли мы как-то с одним таким капитаном по пьяному делу в кости, и умудрился он проиграть мне карту, где, по его словам, сокровища несметные отмечены. Целый город из золота, что лежит за океяном в земле Мохос. Царствуют там три правителя, от которых зависит жизнь всего мира, поскольку они правят всеми судьбами. Так вот эти правители каждое утро покрывают себя золотом, а перед сном смывают его в реке. А народ, что там живет, бессмертен, ибо пьет воду из целебного фонтана, а хлеб печет из муравьев, коих специально выращивает в загонах. Вот такие чудеса. Да только гишпанец совсем не огорчился – ему от карты толку никакого, поскольку добраться до этого места он не может.

– Как же, как же, – ухмыльнулся грек, – три царя, что правят миром. А много ль войска у тех царей? Впрочем, не важно. Что там твой капитан? Почему это он в золотой город добраться не может, ежели есть карта?

– Зря смеешься. Я вот тоже сразу не понял. А он мне говорит, что сам папа римский, бес ему в ребро, своих иезуитов посылает одного за другим на поиски того города, только вот не вернулся еще никто. Почему – сие есть тайна, докапываться до которой гишпанцу малость несподручно потому как нравы у латинян те еще – можно и до костра языком доболтаться.

– А ты что же, костра не боишься?

– Ну тебя, кто ж в Москве палить-то будет за такое? Кроме того, я ж сказал, в Сибирь скоро еду, а это совсем в другой стороне.

– Тогда выкинь карту. Зачем она?

– Погоди. Я вот тебя не спрашиваю, где ты был и чем занимался, после Искера. Взял с собой толстого поляка и куда-то на восток в неизведанные земли двинул, а атаман наш Ермак, царствие ему небесное, на все вопросы только отмахивался, что, мол, не нашего ума это дело. Может оно и не нашего, но слухи, понимаешь, ходят. Ясно же, что тайн за Каменным поясом ничуть не меньше, чем в земле Мохос. Не простой ты человек, Григорий, не чета гишпанцу, который только и может, что туземцев грабить. А карту жалко, если пропадет за так. Возьми ее, слышишь? Авось надумаешь чего.

– Пожалуй, хватит с меня тайн, – ответил грек. – Охочих до золота, а уж тем более до бессмертия пруд пруди. Отдай карту какому-нибудь казачку, а сам живи спокойно. Или езжай, как хотел, обратно в Сибирь Кучума воевать. А мне пора, рад был тебя повидать.

Григорий встал из-за стола и, прихрамывая, направился к выходу.

– Подумай хорошо! – крикнул ему вдогонку Черкас. – Предложение в силе. Если что, найдешь меня в кабаке. Я здесь часто бываю.

Грек кивнул и вышел вон. В раздумьях он добрел до гостиного двора, где уже несколько дней снимал небольшую комнату. Там в небогато обставленной, но довольно чистой и светлой горнице его ожидал уккала Игнат. Григорий погладил зверька и обратился не то к нему, не то сам к себе.

– Правят всеми судьбами, он сказал. Видали мы уже с тобой такое. Гадость редкая, ты так не считаешь? А вот я в этом прямо убежден.

Меховой шарик утвердительно пискнул.

– Да, положение мы с тобой временно исправили, но это здесь, у нас. А там, за морем что? Да и вообще посмотреть интересно, куда это гишпанцы плавают все время.

Уккала взъерошил шерсть и что-то прочирикал, будто возмущаясь сказанным.

– Служба? На востоке царские войска с казаками как-нибудь уж сами управятся, а на западе война только закончилась. Еще несколько лет наш новый государь точно сил для удара по шведам не соберет, так что время есть. Золотой город… Как думаешь, обещанной за сибирское взятие награды хватит, чтобы арендовать корабль?

* * *

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.

***

Эта книга – участник литературной премии в области электронных и аудиокниг «Электронная буква – 2020». Если вам понравилось книга, вы можете проголосовать за нее на сайте LiveLib.ru до 30 ноября 2020 года. Ссылка на голосование: https://clck.ru/Qn8Yu.